Текст книги "Солдатский крест"

– Цель я тебе укажу, – добавил к сказанному ранее политработник. – Твоя задача определить дистанцию, внести поправку в прицел, навести, выстрелить и тем самым уничтожить врага.

Солдат промолчал в ответ. Он посмотрел на своего собеседника и снова вспомнил умершего отца. «Вот бы бороду сейчас ему седую и пышную. Точно на батю моего был бы похож! Только глаза совсем не такие. Но взгляд тоже очень добрый», – подумал он.

– Товарищ старший политрук, смотрите вперед! Там такое! – прервал мысли парня голос одного из солдат.

Политработник направил бинокль вперед, туда, куда указывал рукой обратившийся к нему боец.

– Вот же так! А ведь прав я был. Где думал, там они и появились, – сосредоточил он взгляд на противоположной части впередилежащего поля, в той его окраине, где оно заканчивалось оврагом, на противоположной стороне которого виднелся редкий лес.

Валентин направил туда прицел своей винтовки и увидел скопление техники противника, преодолевавшей пологую часть оврага и взбиравшуюся на ту его сторону, где простилалось огромное вспаханное поле. Испуская густой дым от выхлопных газов, танки, тягачи и бронетранспортеры ползли вперед, потом сдавали влево и разворачивались, образуя единую линию построения.

– Не пройдут они там, товарищ старший политрук, – промолвил Валентин, не отрываясь от прицела. – Мороз всего ночь простоял. Корка ледяная на земле лишь поверху пошла, на два-три пальца в глубину все промерзло. А дальше влага, потому как дожди шли. А тут еще и пашня. У нее только комья, что помельче, от холодов прихватило. Гусеницы танков размолотят их и вязнуть начнут.

– Соображаешь, Валентин, молодец! – похвалил парня политработник и постучал ребром сжатой в кулак ладони по земле перед собой, комментируя свои ощущения: – Точно, как камень только сверху. Сразу видно, что ты сын трудового крестьянского народа. Городской человек и не понял бы, что к чему, а ты во как выдал. Не зря свою жизнь до призыва в деревне провел. С пользой для дела!

Молодой солдат никак не отреагировал на слова старшего по званию, решил, что тот сильно переигрывает с похвалой в его адрес.

Тем временем со стороны шоссе прогремел еще один сильный взрыв, а небо над ним украсили яркое пламя огненной вспышки и клубы едкого черного дыма.

– Боекомплект взорвался! – прокомментировал политработник, на несколько секунд переведя оптику своего бинокля в сторону скопления поверженной и пылающей гитлеровской техники. – Не меньше восьми-девяти единиц танкисты с артиллеристами намолотили с утра. Шоссе блокировали. Теперь его только после обеда немцы смогут освободить от своего хлама. Да и то если еще не получат по зубам.

– Приготовиться к бою! Подготовить гранаты, ввернуть запалы! Огонь вести прицельно, бить наверняка, подпускать противника как можно ближе! – кричал на бегу командир роты и следовал вдоль солдатских позиций.

– Ничего, ребятки, ничего! – вторил ему политработник, подбадривая бойцов. – За нами несколько танков стоят. Слева пушечная батарея. Она железо на себя возьмет, а на нас пехота останется. Целься лучше, и все будет хорошо. Разобьем врага, не пустим его к Москве!

Лежащие на земле солдаты замялись.

– Эх, на денек бы пораньше. Мы бы хоть окопаться успели, – тихо посетовал он и посмотрел на Валентина.

Тот не отрывался от прицела и наблюдал, как вражеская бронированная техника, испуская дым, быстро двигаясь, образует строй из почти десятка машин на краю дальнего оврага.

– Кажется, идут на нас! – срывающимся голосом произнес молодой боец.

– Спокойно, спокойно, Валентин. Дыши ровнее, наводи лучше, на спуск жми плавно. У тебя все получится. Настреляешь сегодня немцев полную кучу. Замучаются хоронить, – медленно проговорил политработник, не отрывая глаз от бинокля.

Растянув строй на пару сотен метров, немецкие танки и бронетранспортеры поползли вперед прямо по вспаханному полю.

– А ты прав, парень! – едва не воскликнул старший по званию. – Ледяную корку сверху они перемалывают, а дальше почти вязнут. Вон, от гусениц комья летят во все стороны. Верный знак, что застревать скоро начнут. Главное их сейчас закрутить. А потом можно бить, как стоящих на месте. Куда они денутся?!

В это время два идущих ближе к шоссе танка отделились от общего строя и направились в сторону взвода противотанковых пушек. Еще через полминуты они почти синхронно выстрелили из пушек. Следом ударили пулеметы. Начал бить стрелок с одного из крайних бронетранспортеров. Огонь велся по обнаруженным ранее позициям артиллеристов.

– Значит, нас пока они не заметили, – произнес политработник и добавил: – А вот лейтенанту сейчас туго придется.

– Пока не придется, – перебил его внезапно появившийся командир роты. – Взвод сорокапяток успел уйти на запасные рубежи. Одно орудие немного ближе сейчас к нам, всего в двухстах метрах. А второе в лесок откатили. Так что все верно лейтенант делает, по науке…

Его слова были прерваны новым залпом немецких танковых пушек и последующим треском защищенных броней пулеметов.

– Только бы нервы у него сейчас не сдали, – прохрипел ротный.

Из-за двух идущих прямо на позиции артиллеристов вражеских танков вынырнул третий, скорость которого была несколько выше остальных. На ходу он выстрелил из пушки и добавил несколько пулеметных очередей.

– Грамотно, – проворчал политработник, – научились воевать. Хорошо задумано. С обходом, с отвлечением, с ускорением, с охватом. – Он наклонился к молодому солдату: – Сейчас и мы начнем. А ну-ка, Валентин, возьми на прицел стрелка на броневике. Только пускай поближе подъедут. И без моего ведома не стреляй.

Боец молча начал ловить в оптический прицел пулеметчика, чьи возвышающиеся над верхним лобовым стальным листом бронетранспортера плечи и голову он уже мог довольно четко рассмотреть.

Тем временем все три атакующих танка, построившись в одну линию, шли вперед, прямо на предполагаемые позиции артиллеристов. Те молчали, никак не обозначая свое присутствие.

– Молодец лейтенант, выжидает, – проворчал командир роты.

– Валентин, – не отвечая на хвалебные слова старшего лейтенанта, подал голос политработник, обращаясь к молодому солдату, – товсь!

Боец уже поймал в прицел вражеского пулеметчика и приготовился к выстрелу, к выполнению команды старшего по званию.

– Только не спеши. Нажимай плавно – и огонь! – торопливо добавил тот.

В считаные мгновения волнение пропало. Молодой солдат застыл в полной боевой готовности. Уловил темп ударов собственного сердца и сопоставил его с давлением подушечкой указательного пальца на спусковой крючок снайперской винтовки. Громко и хлестко ударил выстрел. Отдача приклада в ответ резко надавила на плечо. Прицел подпрыгнул перед глазом, теряя предварительную наводку и цель перед собой.

– Есть! – едва не крикнул политработник.

– Молодец! Снял пулеметчика! – похвалил меткий выстрел старший лейтенант.

Валентин прильнул к оптике, пытаясь сразу же увидеть результат своей дебютной боевой работы.

– Заряжай! – одернул его пожилой политрук.

В ответ боец спешно передернул затвор, выбросил пахнущую сгоревшим порохом гильзу и дослал в патронник новый патрон.

– По водителю? В смотровую щель? – громко, распаляясь в боевом угаре, спросил он.

– Нет! Не попадешь! Цель сложная. Бери второго пулеметчика! – прикрикнул на него политработник, продолжая наблюдать в бинокль за полем боя.

Валентин навел прицел на то место, где только что метким выстрелом уничтожил гитлеровца. Точно в соответствии с ожиданием опытного военного – старшего политрука – на его месте появился новый стрелок, вставший на место выбывшего. Цель четко была видна в оптическом прицеле. Сердце парня на мгновение замерло, дыхание остановилось, он нажал на спусковой крючок. Снова хлестко ударил выстрел.

– Снял! – прокомментировал его работу политработник. – Заряжай!

Едва Валентин схватился за рукоятку затвора, как откуда-то справа что-то громко заурчало, барабаня по воздуху ревущим нарастающим звуком и лязгом грохочущего железа. Он, пожилой политрук, ротный командир и находившиеся рядом солдаты разом обернулись в сторону, откуда послышался грохот и рев. В сотне метров справа от них, ломая тонкие стволы молодых деревьев, ветки, кустарник и подминая под себя невысокую растительность, прокладывала перед собой дорогу стальная боевая машина – танк. Вскоре он полностью показался из лесных зарослей и, немного довернув в сторону, с ревом пополз в направлении пахотного поля, где в это время брызгали огнем из пушек и пулеметов немецкие танки и бронетранспортеры. Направление их удара было уже определено. Целью являлась пара противотанковых пушек взвода артиллеристов. А потому они никак не ожидали внезапно появившегося из леса русского танка.

– Тридцатьчетверка, новая! – прокомментировал увиденное политработник, с нескрываемым удовольствием наблюдая, как быстро двигалась бронированная машина по краю поля и внезапно остановилась.

Танк замер на месте, продолжая тарахтеть дизельным мотором. Башня его начала вращаться влево, наводя ствол пушки в направлении вражеской боевой техники. Его появление уже было замечено гитлеровцами, но в ответ они пока еще ничего не успевали сделать. Внезапность играла на руку смелым и отчаянным танкистам. Еще мгновение – и громыхнуло орудие, выстрел которого заставил встрепенуться всех, кто находился в паре сотен метров вокруг него. Бронебойная болванка вспорола метким попаданием корму одного из немецких танков, сразу остановив его. Вражеская машина дернулась и замерла на месте. Два танка, параллельно идущих с ним на позиции артиллеристов, начали набирать ход, стараясь быстро увеличить дистанцию и уйти с линии вероятного огня по ним. Башни на них начали поворачиваться в сторону внезапно возникшей опасности. Через пару секунд тридцатьчетверка снова ударила из своего орудия по врагу и метким попаданием в борт приговорила еще одного стального вражеского монстра к смерти. Не успевший скрыться немецкий танк моментально изрыгнул сноп искр в месте входа снаряда в броню, и на его корме вспыхнуло яркое пламя. Люки в его корпусе и башне начали распахиваться, и из них стали выскакивать члены экипажа.

Едва произведя выстрел из пушки по второму по счету танку, тридцатьчетверка, развернувшись, скрылась за деревьями так же внезапно, как и появилась.

– Вот это работа! Так бить немца можно! – закричал оглушенный звуками танкового боя политработник, тут же добавив, обращаясь к молодому солдату: – Давай, Валентин, по экипажам теперь бей! Работенка для тебя нашлась!

Боец спешно навел прицел винтовки на горящий вражеский танк, поймал в него одного из танкистов в черной форме и, затаив дыхание, плавно надавил на спусковой крючок.

– Твой! Молодец! – похвалил его разгоряченный идущим сражением политработник. – Давай следующего, только не торопись.

Валентин поймал в прицел очередного покинувшего горящую машину танкиста. Прицелился, замер, затаил дыхание, выстрелил. Результата он снова не увидел. Но по новому хвалебному выкрику старшего по званию понял, что снова успешно поразил цель.

Тем временем уцелевший немецкий танк изменил направление движения и начал разворачиваться, чтобы, по всей видимости, пойти по следу скрывшейся в лесу тридцатьчетверки и наказать ее за меткие выстрелы. Но, как и было предсказано несколько минут назад молодым солдатом, танк не справился с подмерзшей лишь сверху землей на пашне и начал вязнуть в черноземе, впустую вращая гусеницами, брызгая грязью во все стороны. Этим воспользовались выжидавшие свое артиллеристы. Взвод сорокапяток ожил, ударив залпом по вражеской технике. За первым хлопком выстрелов его пушек последовал второй, потом третий, четвертый. Бронебойные и осколочные снаряды посыпались на гитлеровские боевые машины. Получил свое и вспыхнул ярким огнем застрявший в земле танк. Схлопотал несколько звонких и брызгающих искрами попаданий в борт бронетранспортер, который загорелся. Участок пахотного поля под ярко палящим октябрьским солнцем жарко залил свет пылающих стальных машин.

– Валентин, по танкистам! – крикнул политработник молодому солдату.

Уже через пару секунд тот отреагировал на его призыв метким выстрелом. Завозившийся в люке механик-водитель танка не успел покинуть объятую пламенем машину и остался на ее броне, раскинув в стороны руки.

– Офицер у броневика! – разгоряченно, а оттого громко, заглушая шум боя, закричал пожилой политработник.

– Огонь по пехоте! – заорал, отдавая приказ своим бойцам, командир стрелковой роты.

Ручные пулеметы и винтовки солдат ожили почти разом, выкашивая все живое, что виднелось на поле перед ними. Валентин выстрелил на секунду раньше. Покинувший борт бронетранспортера немецкий офицер едва смог подняться в полный рост и что-то сказать одному из своих подчиненных, как был сражен метким выстрелом и рухнул на землю. Следом начало прибивать к земле остальных гитлеровцев, уничтожаемых пулеметчиками и пехотинцами. Гвоздили бронебойными снарядами по уезжающей на исходную позицию полугусеничной бронемашине артиллеристы, пока та не остановилась и не загорелась, облизываемая языками яркого пламени. Досталось и второй, но она успела скрыться в густом дыму, умело спрятавшись за ним от обзора наводчиков орудий противотанкового взвода.

Открытый участок поля перед ротой пехотинцев заволокло густой черной копотью. Противоположный лесной массив, что начинался за оврагом, недавно преодоленным вражеской бронетехникой, почти исчез из вида за непроглядным дымом. Шоссе и пространство по правой стороне возле него было занято пылающими машинами.

– Хорошо поработали, – резюмировал пожилой политработник, обводя взглядом устеленную поверженными немецкими боевыми машинами и телами гитлеровцев местность.

Едва он это произнес, как вдали, где-то впереди, прогремели раскаты артиллерийских залпов. Через десяток секунд все повторилось снова.

– По нам в ответ начали работать! – обернулся он в сторону находившегося поблизости старшего лейтенанта. – Не иначе как уже успели развернуть свои пушки.

– Значит, сейчас батарею сорокапяток первым делом накроют, – ответил ему, нахмурившись, ротный.

Едва он произнес эти слова, как первые выпущенные гитлеровцами снаряды упали на землю возле позиций взвода противотанковых пушек. Воздух содрогнулся от разрывов. Ввысь взметнулись куски подмерзшего сверху грунта. В стороны полетели оторванные ветви деревьев. Отовсюду посыпались еще не опавшие листья. Послышались громкие матерные крики пехотинцев, находившихся близко к местам падения снарядов.

– Уводи людей в лес! – закричал ротному пожилой политработник. – Накроют немцы сорокапятки и по нам ударят. Как пить – ударят. А мы окопаться не успели.

Старший лейтенант что-то произнес в ответ, рывком поднялся и бросился бежать вдоль залегшей на краю леса солдатской цепи, отдавая команды своим подчиненным на быстрый отход.

Тем временем снаряды продолжали сыпаться на головы не успевших вовремя свернуться и уйти бойцам батареи противотанковых пушек. Их разрывами перемалывалась земля и растительность в радиусе сотни метров вокруг. Комья земли и переломанные деревья падали на головы тех солдат, что оставались на месте, не имея возможности подняться, чтобы покинуть зону поражения.

Все закончилось так же быстро, как и началось. Воздух наполнился мелкой оседающей густой пылью, едким дымом и запахом гари. Валентин почувствовал, как гудит у него в ушах, как тело сковано упавшими на него сверху грунтом, ветками и листвой. Еще через секунды он услышал слева от себя громкие крики и стоны раненых. Он поднял голову и увидел рядом пожилого политработника. Тот стряхивал с плеч и головы землю и всматривался в направлении размещения взвода артиллеристов.

– Я туда! Там явно сейчас помощь ребятам нужна, – произнес он, с трудом поднимаясь. – А ты уходи в лес за ротным и остальными.

Он бросил взгляд на молодого солдата. Потом отвернулся и продолжил пристально вглядываться в ту сторону, где только что рвались немецкие снаряды. Затем шагнул, шатаясь, в том направлении.

– Я с вами, товарищ старший политрук! – крикнул ему вслед Валентин.

Он решил не оставлять пожилого политработника одного, без своей помощи и поддержки. Решил пойти с ним. Принять участие в том бесспорно нужном деле, в котором будет сейчас участвовать этот человек, в последние дни ставший ему почти родным.

– В лес уходи, за ротным! – отмахнулся тот от парня. – Там сейчас для нас позиции готовятся, траншеи роют, противотанковые рвы. Здесь все равно не удержим рубеж. Место ровное, открытое, не подготовленное к обороне. Лес да канавы – все, что есть вокруг.

Едва он произнес последние слова, как вдали снова ударили раскаты артиллерийских залпов вражеских орудий.

– Уходи, Валентин! – крикнул он молодому солдату и побежал в направлении позиций, расстрелянных врагом сорокапяток.

Молодой солдат бросил взгляд на спину удаляющегося от него политработника. Ему не хотелось оставлять этого человека без помощи и поддержки. Но тот настойчиво учил его выполнять приказы старших по званию, соблюдать воинскую дисциплину. А потому сейчас у парня не оставалось ни капли сомнения в том, что слова этого человека не подлежат обсуждению. Если он так сказал, значит, оно так и нужно. Спорить и возражать никак нельзя.

Валентин повернулся в сторону леса и бегом направился в его глубину, стараясь нагнать тех, кто уже покинул оставленные позиции на краю пахотного поля и следовал за своим командиром. Через несколько секунд за своей спиной он услышал и почувствовал разрывы упавших гаубичных снарядов. Земля застонала от тяжелых ударов по ней, деревья в лесу задрожали от накатов взрывных волн и разлетающихся в стороны осколков.

Его мгновенно сбило с ног. На бегу он упал головой вперед, растянувшись на мерзлой и покрытой тонкой ледяной коркой траве. Волна взрывов прокатилась по лесу, осыпая всех, кто находился в нем, градом падающих веток, грунта, листвы и осколков. Земля дрожала, а воздух над ней проносился со скоростью ураганного ветра, ломая и круша все вокруг.

Валентин почувствовал, как его тело сдвинулось вперед на несколько сантиметров от взрывной волны, ударившей по ногам, по ступням, едва не сорвав с него амуницию и вещмешок, что был на спине. Подолы шинели задрало резким порывом, а сверху на него упала крупная и тяжелая ветка, сбитая с дерева. Следом за ее падением парня осыпало древесной корой, комьями мерзлой земли, листвой и травой. Ноздри начал драть противный запах отработавшего в большом количестве взрывчатого вещества. Уши на несколько секунд заложило, и он почти полностью перестал что-либо слышать.

Валентин приподнял голову, с испугом открыл глаза и бегло осмотрелся. Вокруг какое-то время ничего видно не было от взвеси осыпавшейся сверху пыли и мелкой, еще падающей листвы с деревьев. Через полминуты все это осело на земле. Разрывы снарядов прекратились. Слух начал постепенно возвращаться к нему. Первое, что попалось на глаза молодому солдату, были его товарищи, также лежавшие на земле, оттого что были сбиты с ног воздушной волной или заранее легли так, как этому учили в запасном полку. Бойцы вставали, осматривались вокруг, поднимали с земли оружие, ругались, громкими криками звали по именам товарищей, кого не могли быстро найти беглым взглядом рядом с собой.

– Все целы? Никто не ранен? – распознал молодой солдат голос своего взводного, находившегося где-то поблизости и кричавшего во все стороны: – Осмотреться. Проверить снаряжение и оружие.

Он встал, поднял винтовку и, следуя указаниям командира, осмотрел себя, смахнул руками с головы, плеч, рукавов шинели и груди листву и мелкую щепу, прилипшие к сукну.

– Бегом глубже в лес! Бегом, я сказал! – кричал на солдат взводный, размахивая руками, подгоняя их и глядя по сторонам, чтобы не оставить на незнакомой местности кого-либо раненного и просто растерявшегося в суматохе отхода или от страха.

Валентин старался не отставать от остальных. Все время держал перед глазами спину кого-то из сослуживцев, по ней ориентируясь в направлении движения. Минут через десять довольно интенсивного бега он снова увидел взводного – младшего лейтенанта, стоявшего посреди лесной поляны и выборочно останавливавшего бойцов из числа тех, кто пробегал мимо него.

– Валентин Сафронов, – выставил он руку перед молодым солдатом и жестом направил его в другую сторону позади себя, где уже находились и пытались отдышаться сержант помкомвзвода и два красноармейца.

Повертев головой в направлении тропы, в обе ее стороны, по которой следовали солдаты, и убедившись, что никто из них не отстал, не потерялся и не сбился с пути, он обратился к тем, кого оставил возле себя:

– Товарищ сержант, проследуйте назад с бойцами, – кивнул взводный на Валентина и стоявших рядом с ним солдат, – осмотрите местность. Кого найдете, отправляйте по тропе сюда. Увидите раненых, посылайте вестового. А я в ответ пошлю к вам санитаров. Столкнетесь с противником – в бой постарайтесь не вступать. Проведите разведку и назад.

– Есть! – ответил ему помкомвзвода, вытирая рукавом ватника пот со лба, стекавший из-под шапки.

– Пулеметчики и красноармеец Сафронов со снайперской винтовкой пойдут с вами на всякий случай, – произнес младший лейтенант и жестом указал на остальных.

Только после этих слов Валентин обратил внимание, что солдаты возле него являлись бойцами расчета с ручным пулеметом в руках у одного из них и коробкой с запасными дисковыми магазинами у второго. Сержант держал в руках автомат. Имеющаяся у группы из четырех бойцов огневая мощь немного успокоила молодого солдата и вселила чувство уверенности.

– За мной! – негромко крикнул помкомвзвода и первым направился в обратном направлении, где уже была протоптана сотнями ног хорошо различимая на мерзлой лесной земле тропинка.

Валентин двигался последним в цепи. Перед ним шли пулеметчики. Сержант возглавлял их группу, а потому был впереди и задавал темп движения, периодически останавливался и, вглядываясь в лесную чащу, прислушивался к доносившимся звукам, среди которых отчетливо различались лишь пушечные выстрелы, пулеметные очереди, редкие хлопки винтовочной пальбы и далекие разрывы снарядов.

– Наши? – задал ему вопрос один из пулеметчиков, когда вся группа в очередной раз остановилась, чтобы осмотреться и сориентироваться в лесу.

– Нет, – ответил сержант и вскинул перед собой автомат в направлении донесшегося шума от ломающихся веток и учащенного дыхания кого-то, кто приближался к ним.

Из-за деревьев на них вышли два шатающихся от усталости солдата, один из которых помогал идти второму, по виду раненному и сильно хромавшему, при этом опиравшемуся на товарища.

– Туда, по тропе! – крикнул им сержант и указал рукой на отчетливо видимую свежую тропу.

– Из второй роты, – произнес старший пулеметного расчета, провожая глазами встреченных ими бойцов.

– Может, помочь? – предложил ему Валентин.

– Отставить! Сами дойдут! – оборвал его сержант, жестом указав на направление движения.

Через пару минут они встретили в лесу еще одного солдата, растерянно метавшегося между деревьями, пытавшегося определить нужное направление движения.

– Из нашей роты, – снова опознал потерявшегося бойца пулеметчик.

– Красноармеец Бобров! – выпалил тот, вытягиваясь по стойке «смирно», с испугом и одновременно радостью в глазах представляясь сержанту, которого явно узнал в лицо.

– С нами пойдешь, – ответил ему тот и добавил: – А то так и будешь блудить.

Солдат послушно примкнул к его группе и занял место за Валентином, все время до этого следовавшим в авангарде.

Еще через несколько минут они достигли довольно широкой поляны, одна сторона которой как раз вела к тому самому пахотному полю, где меньше часа назад состоялся первый в жизни Валентина и большинства его товарищей бой. На противоположной ее части виднелась проселочная дорога, терявшаяся где-то среди деревьев, а за ней снова располагался лесной массив.

– Куда дальше-то? – задал вопрос пулеметчик, но не получил ответа, потому как сержант жестом приказал остановиться.

Только теперь стало понятно почему. Издалека доносился нарастающий гул ревущего от натуги мотора, смешиваемый с глухим лязгом металла. Все пятеро начали всматриваться в том направлении, пытаясь увидеть источник появления звука.

– Наши? – снова задал вопрос пулеметчик, поправляя тяжелое оружие, что нес все время на плече, придерживая рукой за деревянный приклад.

– Не похоже, – ответил сержант, одновременно жестом указывая всем на необходимость скрыться за лесной растительностью.

Менее чем через минуту на проселочной дороге появился раскачивающийся при передвижении по неровностям немецкий танк. Он полз, изрыгая серо-белые дымовые клубы отработанного топлива. За его башней виднелись каски солдат десанта, сидевших на броне и державших в руках наготове оружие.

– Ложись! – крикнул сержант и упал на землю за кустарником, чтобы не быть замеченным гитлеровцами, которые должны были проследовать на расстоянии около пары сотен метров от его группы.

Неожиданно танк остановился. Пехотинцы спрыгнули с него и скрылись где-то позади его бронированного корпуса. Башня начала вращаться, поворачиваясь в направлении леса и через короткий промежуток времени огрызнулась несколькими громкими пулеметными очередями.

– Видать заметили кого-то! – взволнованно прохрипел сержант и повернулся к остальным, убеждаясь, что все его подчиненные выполнили команду «ложись», а потому не будут обнаружены вражескими танкистами.

Немецкая боевая машина несколько секунд стояла неподвижно на одном месте. Огня она больше не вела. Наконец ее башня начала поворачиваться в исходное положение, а пехотинцы стали занимать места на броне. Как только все они вскарабкались на него, танк взревел двигателем и снова двинулся вперед по проселочной дороге.

– Там еще один! – выкрикнул взволнованным голосом пулеметчик.

Валентин оторвал от земли голову. Сквозь ветви кустарника и за стволом гнилого поваленного дерева он разглядел еще один танк. Выдерживая дистанцию в сотню метров, он двигался по дороге вдоль леса. На нем также сидели несколько человек десанта.

– Притаиться! Огонь не открывать! – произнес сержант, обращаясь к солдатам.

В ответ на его слова Валентин вжался в мерзлую землю. Но отвести взор и прильнуть лицом к земле он себя заставить никак не мог. Любопытство одолевало его в эту минуту. Так близко врага он еще никогда не видел. Даже в минувшем бою бронетехника противника находилась дальше от него, чем сейчас. Немецкий танк вот-вот должен был проследовать мимо, на противоположной части поляны, всего в сотне метров. С такого расстояния его можно было отлично рассмотреть, увидеть пехотинцев на его броне, разглядеть детали корпуса, башни, элементы подвески и гусеницы.

– Сафронов! – прикрикнул сержант на молодого солдата, призывая его тем самым к маскировке, опасаясь, что из-за своего любопытства может выдать всю группу советских бойцов.

Валентин послушно и быстро опустил лицо вниз, почти положив голову на землю, и тут откуда-то справа от себя, со стороны леса, услышал нарастающий рев еще одного мотора, лязг металла и разносящийся по округе треск ломающихся стволов деревьев. Неожиданно появившийся новый громкий звук привлек не только его внимание – сержант и остальные бойцы машинально повернули головы вправо. Всех одолевало любопытство. Валентину достался самый лучший вид для обзора новой картины. Просвет между двумя деревьями позволил ему первым увидеть появление уже замеченной ранее во время боя тридцатьчетверки. Ревя мотором, лязгая гусеницами, подминая под себя тонкие стволы молодых березок, она выползла на край поляны, туда, куда уходила и терялась в лесу та самая проселочная дорога, по которой шли сейчас немецкие танки. Спрятанная для маскировки под массой воткнутых за поручни веток башня начала вращаться, наводя орудие на гитлеровские машины. Те в свою очередь заметили появление противника, но среагировали на его действия довольно поздно. Головной танк резко остановился, дернулся пару раз и замер на месте. Пехота с его брони посыпалась вниз и в стороны, спасаясь от скорого очевидного боевого столкновения двух стальных монстров. Башня начала вращаться, а ствол пушки пополз вверх – за броней работал наводчик.

Через пару секунд первой открыла огонь по врагу тридцатьчетверка. Валентин и его товарищи едва успели согласно военной науке открыть рты и заложить уши ладонями, спасая барабанные перепонки. Хлопок выстрела сорвал оставшуюся и еще не опавшую с деревьев листву. Деревья справа и слева качнулись от резко возникшего потока воздуха. Выпущенный снаряд за доли секунды преодолел расстояние в пять сотен метров и с громким металлическим звуком вспорол металл брони немецкого танка, левую сторону которого немного подбросило вверх, а от борта полетели в стороны искры, обдавая яркой вспышкой пространство рядом.

Валентин дернулся всем телом от неожиданности. Танковая дуэль развернулась прямо на его глазах. От момента, когда он и его товарищи заметили появление Т-34 среди деревьев справа от себя, и до первого выстрела прошло не более десяти секунд. Все произошло на их глазах крайне быстро. Времени на отход на безопасное расстояние не оставалось. Всей группе солдат, отправленной командиром взвода на разведку, пришлось невольно стать свидетелями встречного танкового боя.

Тридцатьчетверка метким выстрелом поразила цель. Немецкий танк не успел ей чем-либо ответить. Его двигатель взревел, танк дернулся и начал движение назад. Неожиданно впереди отвалился фрагмент из нескольких звеньев гусеницы, а корпус боевой машины стало разворачивать под углом, подставляя под очередной удар левый борт машины.

Танковая пушка Т-34 снова с резким и громким хлопком ударила по немецкой машине. Борт немецкого танка молниеносно пропорол бронебойный снаряд. От кормы ввысь брызнули искры пламени, которое взметнулось столбом в небо, будто изнутри кто-то зажег боевую машину. Люки на бортах и крыше башни распахнулись один за другим. Немецкие танкисты в страхе предпринимали отчаянные попытки быстро покинуть загоревшийся от метких выстрелов тридцатьчетверки стальной корпус, рискуя сгинуть в объявшем его пламени.

Глядя на них, Валентина словно толкнул кто-то изнутри. Он схватился за винтовку, решив открыть огонь по спасающимся бегством гитлеровцам, но тут же опомнился и снова прижал ладони к ушам, поняв, что бой танков еще не окончен и раскаты пушечных выстрелов могут вот-вот повториться. На его глазах вторая немецкая боевая машина начала выкатываться вперед, навстречу только что стрелявшему танку Т-34. Ее орудие уже смотрело на цель. Гром ее работы не заставил себя долго ждать. Стрелок по всему знал свое дело. Снаряд попал точно в цель. От наклонного борта тридцатьчетверки отлетели вверх и в стороны снопы искр.