Текст книги "Блудный сын"

25

Автобус с дорожными рабочими отъехал от общежития, как и в другие дни, ровно в семь утра. У всех обитателей комнаты номер 47 утро прошло, как обычно: сонные, с полузакрытыми глазами, они заправляли кровати, умывались, завтракали и где-то за три-две минуты до отъезда спускались вниз, чтобы уже в автобусе надеть свои ярко-оранжевые комбинезоны. Никто не разговаривал, потому что по дороге в тепле можно было еще немного поспать. Сегодня их ждало сразу несколько трудных объектов. К первому ехали через центр года от Ярославского шоссе по проспекту Мира. Когда проезжали Сухаревский храм Троицы, где у Васи во время дорожных работ состоялся единственный в жизни разговор с православным священником, Василию что-то пришло в голову, он резко поднялся со своего места и прошел с заднего сидения через весь салон к водителю:

– А ну, дорогой, останови-ка здесь автобус! – скомандовал он.

– Нам стоянки не разрешены, – ответил водитель.

– Мутит меня что-то, – нашелся Василий, – смотри, вырвет прямо здесь у тебя, потому будешь отмывать! Лучше останови!

Водитель резко притормозил. Вася выпрыгнул из салона.

– Тебя ждать? – спросил испуганный шофер.

– Нет! Езжай! Мне здесь надо.

И прямо в комбинезоне пошел в подземный переход, ведущий через Садовое кольцо к храму. Прошел через ограду, спустился по каменным ступенькам в церковный двор, потянул на себя тяжелые двери. Когда заходил в храм, в нем что-то странное произошло. Именно внутри. Ему показалось, как что-то в животе зашевелилась, словно стронулись с места какие-то застарелые процессы. Больше всего ему хотелось повернуть назад. Но шаг с улицы в помещение храма уже был сделан и над Васей прозвучал строгий голос:

– Ты что ж, любезный, в церковь входишь, а не крестишься?

Он запрокинул голову и увидел над собой того самого высокого благообразного батюшку, который однажды накормил обедом всю строительную бригаду и пригласил заходить, если будет необходимость. К нему, собственно говоря, сегодня Вася и направлялся.

Несмотря на строгий голос, лицо батюшки было совсем не злым, а даже чуть насмешливым.

– Непривычно мне как-то креститься? – робко ответил Василий.

– А ты у нас сам-то крещеный?

– Да, у нас в семье все крещеные.

– То есть, тебя покрестили, и ты на этом успокоился. Ни служб, ни молитв, ни праздников. Живешь, ждешь, когда помрешь – вот тогда отпоют и можно будет успокоиться. Так что ли?

– Вроде бы так.

– Только ты крестился не сам и отпоют тебя другие! А твоя воля где? Тебе что, все равно, что с тобой происходит?

– Мне, батюшка, как раз не все равно, потому я сюда к вам пришел.

– А ты из тех, кто у нас здесь дорогу положил вокруг храма, да чуть ворота катком не снес?

– Из них.

– Я запомнил тебя. Ты один там был из наших, а остальные – мусульмане.

– Ну да.

– И что мусульмане твои тоже не молятся никогда?

– Прямо! И утром и вечером с ковриками бегают. По месяцу днем не едят, а только после заката солнца. Но при нашей работе оно как-то так само получается.

– Значит, они молятся, а ты так просто живешь. Как если бы кто-то сказал друзьям: «Я в Оксфорд поступил! Там дают самое лучшее образование, но я решил, что ничего делать не буду. Ни учиться, ни экзамены сдавать. Как будет, так и будет! Мне все равно!» – не мог успокоиться священник.

– Получается, что так.

– Ну, смотри. Через десять минут начнется служба наша главная. Ты вон там постой, своими словами помолись, попроси у Христа прощения, что столько лет без него жил, что тебе надо у него попроси. А после службы мы пойдем в трапезную, там и поговорим. Время-то есть у тебя?

– Времени сегодня предостаточно.

26

Варвара еще никогда после службы не прибирала храм так резво. Она металась из угла в угол, от подсвечника к подсвечнику с такой же скоростью, с какой сегодня от нее спасались напуганные ею Ангелы. И вот, когда все было убрано и она собралась бежать в свой домик, где ее ждал удивительный гость, во дворе через окно своих палат ее окликнула матушка Тамара:

– Варя! Ты зайди ко мне сейчас.

Как же это было некстати! Интересно, чего она хочет? И почему именно сейчас? Но делать нечего! Надо идти!

Она постучала в черные двери, ведущие к настоятельнице. Келейница Анфиса ей отворила и проводила к матушке.

Тамара разбирала на столе с бархатной сине-золотой скатертью какие-то бумаги. Подняла глаза на Варю:

– Вот каждый день приносят по пачке таких бумаг. Пишут со всего мира. Просятся приехать в наш монастырь, пожить здесь, потрудиться. А я никого сюда не зову. Потому что всех нужно поселить, покормить, по святым местам поводить. А послушания мало кто выдерживает. А ты чудом к нам попала через колеса моего джипа, и у нас задержалась. И работаешь ты неплохо, и сестры тобой довольны. Только я одного не знаю, надолго ли ты у нас желаешь остаться? Три месяца пролетело, а ты молчишь, домой не собираешься. Как мне тебя понимать?

– Понимайте, матушка, что я здесь, у вас, попросилась бы остаться навсегда.

– Ты хочешь сказаться, что просишься в мой монастырь жить постоянно, правильно?

– Правильно, матушка.

– А в планах у тебя что? Что ты о жизни своей думаешь?

– Думаю, что если благословите стать одной из сестер, с радостью это приму!

– Вот как! То есть планы у тебя серьезные!

– Серьезные.

– А почему не осталась в монастыре Марии Магдалины? Мне про тебя все успели рассказать. Тебя там ждали, место для тебя приготовили, а ты раз – и ушла.

– Матушка, сердце мое воспротивилось. Поняла я, что не там мой дом.

– А здесь дом?

– А здесь дом!

– В письме, которое в тот монастырь с твоей родины прислал священник – мне его передали, – говорилось, что ты не совсем обычная, что во время службы разговоры ведешь со Спасителем и с матушкой Богородицей. Так это?

– Бывает. Но не каждый раз, – согласилась Варя.

– И здесь ты с ними тоже разговариваешь?

– Всего несколько разговоров было. Скупых довольно.

– И что тебе Господь сказал?

– Он сказал, что правильно сделала, когда на Святую Землю приехала и сюда перешла, в вашу обитель. Что мне здесь надо оставаться.

– Ишь ты! Ты здесь не хитрить ли со мной вздумала?

– А зачем мне хитрить? Вы разве не видите, что все само собой получается?

– А Богородица что – то тебе говорила?

– Она как раз сегодня со мной поговорила. В основном рассказывала, что дома у родителей все хорошо. Они погоревали немного, но сейчас успокоились. Батюшка из нашего храма отец Афанасий их навещает, успокаивает. Еще она сказала, что заболевшей алтарнице матушке Марии надо давать пить алоэ, полынь и ромашку с медом. Тогда она поправится!

– Полынь, алоэ и ромашка с медом! – задумчиво повторила игуменья, – Хорошо, попробуем! И все?

– И все!

– Ну ладно. Теперь иди. Обязанности свои знаешь – выполняй их честно, а я про тебя подумаю. А потом скажу.

Варвара, раскрасневшись после такого судьбоносного разговора, помчалась в свой домик. Ворвалась туда на всех порах и застыла в растерянности.

В домике не было никого.

Не дождался ее Ангел.

Ушел по своим Ангельским делам!

Расстроившись, Варвара присела на кровать, повздыхала, перекрестилась на икону Богородицы, подпоясалась рабочим передником, поправила апостольник на голове, взяла у крыльца веник, сделанный из пальмовых листьев, и направилась мести двор.

Она мела, а самой хотелось плакать. Раз в жизни выпадает такое счастье – познакомиться с настоящим одиноким Ангелом! Поговорить с ним! И в этот самый момент она почему-то понадобилась настоятельнице. Вот он и не дождался. Так обидно.

Варвара мела рьяно, вокруг нее поднялось облако пыли. Тут она услышала голос:

– Варя! Ну что ж ты так пылишь? У меня теперь все крылья в песке и камушках. И в лоб залетело что-то от твоей метлы. И тебе самой отряхнуться не мешает. А мне так хочется чая с яблоневым вареньем! Пойдем, полакомимся.

У Вари на этих словах выпал веник из рук. Она огляделась, увидела своего Ангела, который тряс розовыми крыльями и пытался чихнуть, рассмеялась и только смогла вымолвить:

– Пойдем!

27

Какая же это была мука для Васи – православная служба. Длинная, ничего не понять. Священник то уходил за золотую стену в начале храма, то появлялся. То из одних ворот выйдет, то из других. Ворота на золотой стене открывает и закрывает. И как это люди вокруг все понимают? Знают, когда креститься, когда голову опустить!

Василий сделал несколько шагов вперед, встал рядом с подсвечником. Тут он увидел, что как только приблизился, около десятка пылающих свечей начали неестественно быстро оплавляться. И жидкость в баночке с фитильком в центре подсвечника разве только не закипела. Пламя фитилька стало сильным, окрасилось в фиолетовый цвет, от него полетели искры. Вася решил отойти. Как он только сделал шаг назад – все успокоилось.

Пока никто не видел, Вася попробовал сложить три пальца вместе и сунул себе ими в лоб, в живот, направо и налево. Только зря он думал, что никто не видит. Тут же подошла к нему старушка и сказала:

– Что ж ты, сынок, круг на себе чертишь? Ты не круг делай, а крест. Правой рукой!

– Да я левша! – попытался возразить Василий.

– А это не важно! Пальцы сложи еще раз! Вот молодец! Снова ими коснись лба, а теперь опусти туда, где у тебя солнечное сплетение. Не суетись! И не бойся! А теперь правое плечо, от него – к левому плечу!

Видишь! Невелика премудрость. А какая в этом сила заключается!

Представить не можешь!

В этот момент в животе снова началась какая – то бойня. У Васи было ощущение, что его ударили изнутри. Он резкой боли он сложился пополам. Схватился рукой за небольшую оградку у одной из икон храма, взглянув на образ, – и отпрянул назад, потому что увидел того самого старичка, который ему в общежитие письмо принес. Потирая рукой больное место, Вася прохрипел:

– Бабушка! А кто это на портрете?

– Это, мой золотой, не портрет, а икона. Ее не рассматривают, а у нее молятся. А здесь изображен один из самых главных наших святых – Николай Чудотворец. Если тебя что-то тревожит, попросил у него – и все сразу получится. Попробуй!

– А как просить-то?

– Как людей о чем-то просишь! – учила его старушка. – Батюшка Николай, родименький, помоги мне на всех путях, переходах, на всех путях жизненных! Защити меня от бед и напастей! Помоги преодолеть нечистую силу, нападающую на меня!

– И он поможет?

– Обязательно поможет! Причем, скоро! Не было еще в мире такого человека, которому он не помог!

Вася подошел к иконе и тихонько пробормотал:

– Батюшка Николай! Научи, что мне делать с Ангелом Хранителем! Помоги найти это Архипа из Питера, о котором в письме говорится. Подскажи! А то моей головы не хватает!

В это время в храме прочитали отрывок из какой-то толстой книги, обитой красным бархатом, которая закрывалась старинным способом – на затворы. Священник снова скрылся в центральных дверях золотой стены. Оттуда он начал что-то говорить про оглашенных. До Васи долетали слова: «оглашенные, главы ваши преклоните!», «оглашенные, изыдите!»

В это время резь внутри его организма, которая было утихла, когда он обращался к Николаю Чудотворцу, возобновилась с новой силой. Терпеть ее не было никаких сил. Вася почти бегом выскочил из храма – и все сразу улеглось, словно ничего не болело. Назад Василий решил пока не заходить. «Лучше подождать батюшку снаружи, – рассудил он, – интересно, сколько будет идти эта служба? Полдня он уже отстоял внутри точно!»

Вася достал мобильный телефон, чтобы увидеть на экране время и подивился, что еще даже часа не прошло.

Надо же!

28

Варвара сбегала в трапезную. Все монастырские уже отобедали. За длинным столом оставалось только несколько паломников, которые приехали сегодня утром. Девушка налила в стеклянный графин кипятка, взяла на кухне несколько пакетиков чая, пучок мяты, и понеслась к своему домику.

– Тебе мяту заварить или черный чай, – спросила Варя драгоценного гостя, расставляя на столе чашки.

– Лучше, наверное, чай, мне попривычнее. Но можно заварить и то, и то, – чтобы было ароматнее.

– А я думала, что Ангелы ничего не едят, – покачала головой девушка.

– Ангелы и правда пищи не вкушают, но если хочется себя чем-нибудь утешить, это не возбраняется, – рассказал ей Ангел, – потому что радость – это самое главное чувство в этом мире. Да и в том тоже!

– Я думала, что ты меня не дождался и улетел к своим!

– Никуда я не улетел. Просто увидел, как после уборки храма ты побежала в дом настоятельницы. Решил, что захотела ей рассказать обо мне. Испугался. Решил отсидеться на крыше, подальше от возможных неприятностей.

– Ну, какие у тебя теперь могут быть неприятности? Это же не храм, тут, как я понимаю, для тебя преград никаких нет! – с надеждой спросила его Варя.

– Преград нет, но всегда тяжело в ком-то разочаровываться!

– Приходилось?

– Не то слово!

– А в ком?

– В моем бывшем человеке, за которым я закреплен.

– Расскажешь о нем?

– Обязательно! Как только чай получу!

Варя поставила на стол чашки, которые стояли у нее в прибитом над столом ящике, и налила в них из графина крепко заваренный черный чай с мятой. Поставила на стол банку с яблочным вареньем, от чего у Ангела увеличились глаза и расправились крылья:

– Это самое мое любимое варенье! Когда кто-то оставлял его на столе, я всегда смачивал в нем пару своих перьев. Мне даже казалось, что когда я чувствую вкус этого варенья, могу быстрее и выше летать!

– Я его тоже очень люблю, – согласилась Варя, – даже больше самых необычных, которые здесь можно встретить. Из манго, например, или из папайи. Так кто тот человек, которого ты покинул?

Лицо Ангела тут же помрачнело:

– Его зовут Василием. Он сейчас в Москве живет, а приехал туда из большого села, где его отец работает фермером.

– А почему ты от него ушел?

– Мне рядом с ним места не осталось.

– Как так?

– Его бесы заполонили. Бес расточительства, бес празднества, бес блуда, бес пьянства! И много других, помельче, – вздохнул Ангел.

– И ты просто повернулся и ушел?

– Нет, я не сразу ушел. Терпел, мучился, страдал. Пытался нашептать правильные мысли, но было бесполезно.

– Так ведь это и есть твоя работа. Разве нет?

– Понимаешь, человек обо мне может даже не вспоминать, но если он никогда не вспоминает Господа, не крестится, не призывает Богородицу на помощь, то наша связь с ним становится все слабее и слабее. И пространство вокруг него начинают заполнять нечисти. Они знаешь, какие злые. Когда их много, к человеку даже и приблизиться страшно. Бесы норовят толкнуть, ударить, а самое ужасное, что мне назло они начинают толкать моего подопечного в страшные неприятности. Получается, что чем я ближе, тем ему хуже. Иногда я успеваю его от бед и несчастий защитить. А иногда нет. И в какой-то момент мне лучше улететь от него в свои Ангельские обители.

Только иногда мы подлетаем на более-менее близкое расстояние, покружим над ним, посмотрим, как он живет, – и назад. А после Рождества с нас всю ответственность за него могут снять, если человек не одумается, не вспомнит о Боге, не изменит жизнь, – сказал Ангел и заплакал.

– Ой, а Рождество-то уже скоро! – воскликнула Варвара, – значит, скоро ты от него освободишься, и не будет у тебя никак забот!

– Как бы не так, – вздохнул Ангел, – связь у нас и правда оборвется, но это не означает, что от меня уйдет любовь к нему! Так и буду грустить о его непутевой жизни. А сделать уже ничего не смогу.

– Как же быть? – задумалась девушка.

– Не знаю! У меня такого еще не было, чтобы я от кого-то оторвался!

– А у вас много, таких… Которые лишились своих подопечных?

– Полно! Это самые грустные Ангелы во вселенной! У них скорбные лики и поникшие перья. Они больше не летают, никогда не поют и ничего не желают. Правда, это длится мало времени. Обычно человек без Ангела Хранителя долго не живет. Бесы торопятся его довести до края жизни. И тогда Ангел Хранитель получает нового человека и новую судьбу.

– И сколько Ангелов вместе с тобой в Рождество потеряет своего человека?

– Здесь рядом со мной только один! Он из Петербурга. Там живет заблудший Архип.

– Так мало? – удивилась Варя.

– А не всех Ангелов пускают на Святую Землю. Получилось так, что наши подопечные, Василий и Архип, очень хорошие, светлые люди, они просто, как сказать, не поняли самого главного в своем мире, что нужно жить с Богом в сердце. И как это делать. А бывают люди совсем черные, большие грешники, которые живут и без Бога и совершают черные дела, даже преступления. Их Ангелы сюда даже сунуться не могут. Им еще хуже, чем нам. А хочешь, я тебя познакомлю с Ангелом Архипа?

– Конечно, хочу! А с моим Ангелом ты меня можешь познакомить?

– Обязательно! Это самое простое! Он такой милый! – легко согласился Гость Варвары.

– Тебе ничего не будет за то, что ты со мной общаешься и готов с другими Ангелами познакомить? – заволновалась девушка.

– Нет! Мы же свободные Ангелы в свободном раю! Делаем, что хотим! Да к тому же крайне мало таких людей, которые нас, как ты, могут видеть! А тебе Господь такой дар дал, что ты можешь с Ним и Богородицей разговаривать, а со мной чай пить, беседы вести и узреть, как я выгляжу. А больше никто не может! Так что, завтра мы к нам полетим!

– Полетим?

– Ну да! – подтвердил Ангел, – ногами ты туда не дойдешь.

29

После службы батюшка забрал Василия с лавочки возле храма:

– А чего ты здесь? Не осилил всю службу-то? – вздохнул священник.

– Да меня скрутило! – начал оправдываться Вася, – Еле оправился! Только во дворе и пришел в себя!

– Такое бывает у новоначальных!

– У каких?

– У тех, кто впервые в храм пришел! На них по дороге к церкви всякие неприятности начинают валиться! И в храме им нехорошо становится! В них накопленные за безбожную жизнь черти начинают бастовать и вредить! У тебя никаких приключений не было, пока ты до нас добирался?

– Вроде нет!

– Повезло!

– Хотя, – Вася вспомнил самое главное, – кажется, я без работы остался!

– Ну, ты даешь, – удивился священник, – пойдем в трапезную, расскажешь все по порядку!

В знакомой уже Васе трапезной, где он однажды со своими напарниками получил щедрый обед, собралось довольно много людей. Пропели молитву, батюшка перекрестил стол, все расселись, заблестели половники, кастрюли и металлические тарелки. Все начали друг другу передавать супы, салаты, макароны, рыбу.

Вася сел рядом с батюшкой, но рассказать ничего не мог, потому что все ели молча, а рассказ у Василия был довольно личный. Не хотел он при чужих людях никаких вопросов задавать священнику. Отец Игнатий тоже понял, что место для доверительной беседы он предложил неудачное. Показал рукой, мол, ешь, успеем еще поговорить.

Вася ел с аппетитом. Он уж и забыл, когда ему кто-то готовил, тем более так обильно. По общажной привычке, где все надо было делать быстро, чтобы не задерживать остальных, он торопился, засовывая в рот большие куски. Сам себя ловил, что, наверное, не стоило бы так спешить, но тут же забывался и снова «гнал».

– Вкусно? – спросил отец Игнатий.

– Невероятно! – вздохнул Василий.

– А чего вздыхаешь тогда?

– От вашего изобилия. Все такое ароматное, румяное, аппетитное. Даже солонки на столе необычные! Я нигде таких не видел!

– Это мы сами выпускаем для нашего магазина с сувенирами, – с гордостью сказал батюшка, – изготовили к Пасхе пару лет назад. А они всем понравились. И соль в них необычная! Четверговая. Готовим сами. Тоже перед Пасхой в Чистый Четверг. По старому рецепту. С молитвой запекаем в русской печи. Она и при болезнях помогает, и всякую нечисть отпугивает. Ты возьми себе такую на память. И вот эту бутылочку небольшую! Там вода из Иерусалима. Из реки Иордан, где Господь крестился. Это наши паломники привезли. Ее даже пить можно. Но только натощак, с крестным знамением! Стакан воды набираешь, а сверху чуть этой. Чтобы ни капельки ни пропало. Она не портится, не зацветает. А силой обладает великой!

Вася запихнул солонку в карман куртки, а бутылочка с иорданской водой влезла в нагрудный карман оранжевой рабочей куртки. Ну, вот, наконец-то, все трапезники покончили с компотом и сладкими булочками. После благодарственной молитвы священника начали расходиться из-за стола, унося за собой на кухню чашки, тарелки и приборы. Батюшка остался один с Василием, и только работающая здесь женщина оказывалась невольным свидетелем своеобразной исповеди.

– Тебя как зовут-то, – начал беседу отец Афанасий.

– Васей.

– Василием то есть. И что же у тебя такого приключилось, что, не умея креститься, ты пришел к нам? От того, что работу потерял?

– Нет! Я работу потерял именно потому, что к вам пошел, а на объект не поехал. У нас с этим строго. Можно только по болезни, со справкой.

– Тем более, – закивал головой священник, – это же что-то такое должно произойти, чтобы готов оказался без работы остаться!

– Произошло вот что! – и Вася достал из кармана письмо, которое в общежитие принес старичок с иконы.

Отец Игнатий письмо прочитал, положил на стол и посмотрел на Васю. А Василий начал рассказывать свою историю:

– Понимаете, я сначала к нему без внимания отнесся. Но всю сегодняшнюю ночь меня мучили мысли: а что, если правда, я сейчас теряю своего Ангела. Что же мне, на своей жизни крест ставить?

– Крест – это не так уж плохо, – ответил священник, – хуже, если без креста остаться. У тебя на шее-то крестик есть.

– Нет, – ответил Вася, раздосадованный, что его перебили.

– От этого многие твои беды! Многие! Без крестика нательного и без Ангела своего – как ты вообще по свету ходишь?

– Вот я мучился, мучился. А когда мы мимо вашего храма проезжали, понял, что сейчас или никогда. Если в этом разобраться не сумею, то сгнию в своем общежитии без перемен. Дороги, может быть еще смогу класть, а вот судьба моя затормозит, пока совсем не остановится.

– Первый раз слышу, чтоб судьба могла при жизни остановиться! – прокомментировал отец Афанасий, – А делать-то что надумал?

– Я пришел к вам спросить, что мне делать? Насколько, что здесь написано, – серьезно.

– То, что я читаю, это очень серьезно. Настолько серьезно, что если ты на это не решишься, то, боюсь, совсем пропадешь. Такими вещами ведь не шутят.

– А я как раз подумал сначала, что это розыгрыш, – вздохнул Вася, – только разыгрывать меня некому. Никого у меня нет, никто не знает, где меня искать, кроме узбека с Курского вокзала. Но он вот так шутить не будет.

– Для начала повесим тебе на шею крестик. Все полегче будет!

Батюшка шепнул что-то женщине, которая управляла в трапезной, и она ушмыгнула по его просьбе.

– Вот смотри, – начал размышлять вслух батюшка, – до Рождества осталось всего несколько дней. Тебе до этого времени надо успеть уехать в Израиль! А это другая страна. Разобраться в ситуации, воссоединиться со своим Ангелом.

– Нет, мне сначала надо найти в Санкт – Петербурге какого – то Архипа!

– Ну, это я вообще не понимаю, как сделать. Но ты прав, ты должен хотя бы попробовать! Тебе, Василий, надо гнать вовсю. Деньги-то на билеты есть? Чтобы и в Питер слетать, и в Израиль.

– Я же работал год. Тратил мало. Кое-что накопил!

– Тогда давай, прямо отсюда езжай за деньгами, за загранпаспортом – он же у тебя не с собой?

– Нет, все в комнате, – спохватился Вася.

– Даже, знаешь, что сделаем, – предложил отец Игнатий, – я тебя подвезу до общежития, чтобы ты время не терял. И не тратился на такси или транспорт.

– Спасибо, батюшка!

– Священникам нужно говорить не спасибо, а Спаси, Господи! – засмеялся отец Игнатий, – вперед, мой друг!

Тут вернулась женщина из трапезной, отлучавшаяся по поручению священника. Она принесла крестик на цепочке, который батюшка торжественно надел на шею Василия.