Текст книги "Лучший"

САМОЕ ГЛАВНОЕ

В ИНТЕРНАТЕ —

ПОНИМАТЬ, ЧТО ЕСЛИ

ТЫ НАХОДИШЬСЯ

ЗДЕСЬ, ТО

ЗАСЛУЖИВАЕШЬ ЭТОГО

И ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ,

ЧТО У ТЕБЯ ЕСТЬ ШАНС

И ВОЗМОЖНОСТИ

ПОПАСТЬ В КОМАНДУ.

Очень много игр пропустил, находясь на сборах с национальной командой. Турнир КФК, как вы понимаете, на время матчей юношеской сборной не останавливался. Тренировал сборную тогда Александр Сергеевич Гребнев. Помогал ему Игорь Витальевич Осинькин, который недавно возглавлял краснодарскую «Кубань».

В юношеской сборной мне удавалось забивать достаточно много голов, потому что в меня верили. Из известных сейчас футболистов в той команде были Александр Анюков и Марат Измайлов. Многие ребята также играли в Премьер-лиге, но сейчас на высшем уровне остались только двое.

В УОР № 1 было отделение футбола, и в интернате жило достаточно много ребят оттуда. Туда я попал после четырех лет жизни в Санкт-Петербурге и отдавал себе отчет в том, что достаточно много времени потрачено не для того, чтобы просто взять и все закончить. Об этом и речи не было.

Понимал, что не должен своим поведением сделать так, чтобы меня отчислили. Многих ребят отчисляли за неуспеваемость, за плохие спортивные показатели. Сейчас в основном интернаты чисто футбольные, а с нами жили и ребята, занимающиеся другими видами спорта.

Самое главное в интернате – понимать, что если ты находишься здесь, то заслуживаешь этого и должен понять, что у тебя есть шанс и возможности попасть в команду. Желающих попасть на твое место очень много, но ты отобран из многих ребят, потому что в тебе что-то увидели тренеры.

Может быть, распознали талант, может быть, увидели то, что ты можешь стать хорошим футболистом. Поэтому нужно понимать, что за шанс, который тебе выпал, нужно держаться и отдавать отчет своим действиям.

Ты не должен подвести людей, которые за тебя поручились, это твои тренеры, они сказали руководству школы, что ты нужен, и для этого тебе нужно полностью отдаваться футболу, но не забывать о том, что существует еще и учеба. Это то, что поможет тебе в дальнейшей жизни.

Конечно, сложные периоды будут, они были и у меня в интернате, когда я не играл, когда одному тяжело, когда не так много денег и ты не можешь себе многого позволить из того, что позволяют себе другие ребята, твои соседи.

Они могут уйти ночью гулять, они могут пойти на дискотеку, они могут выпить пива… Главное, всегда отдавать себе отчет в том, для чего ты начал этот путь, который привел тебя в спортивный интернат и позволяет заниматься любимым делом.

Для тебя создали комфортные тепличные условия, ты живешь, тренируешься и учишься в одном месте. Это все, о чем только можно мечтать. Тебя полностью содержит твоя школа, и ты должен за это платить. Платить своим серьезным отношением к делу.

Соблазнов очень много, есть и те, кто не проходят испытание медными трубами и думают, что если ты – в интернате, значит, ты уже достиг чего-то, значит, ты лучше, чем твой товарищ, которого не взяли, или твой товарищ из другой команды и т. д.

Нет, это не так. Интернат – лишь возможность совершенствоваться. Кто как к нему относится, тот так в итоге и получает – по заслугам. Ребят, которые живут и жили в интернатах, тысячи. Играют на высшем уровне из них сотни.

Процент тех, кто обучался в интернате и ничего в конце концов не добился, огромный. Отношение к делу сразу сказывается на результатах. Если ты будешь вести правильный образ жизни и не будешь поддаваться соблазнам, которые существуют, понимая, что это навредит тебе (ты где-то не выспишься, где-то потом плохо потренируешься, где-то заболеешь и не сможешь принимать участие в тренировочном процессе), тогда все будет хорошо.

В футболе все меняется на 180 градусов в любую минуту. Кто-то может получить травму, и это окажется именно тот футболист, у которого, как тебе кажется, уже нереально было выиграть. Тебе представится шанс и возможности, чтобы доказать свою состоятельность и то, что ты – лучший.

Я СТАЛ

САМОСТОЯТЕЛЬНЫМ:

УМЕЮ СТИРАТЬ, МЫТЬ

ПОЛЫ И МНОГО ЧЕГО

ЕЩЕ, ПОТОМУ ЧТО

ДЕЛАЮ ЭТО

С ДВЕНАДЦАТИ ЛЕТ.

Но ты должен быть готов к этому. А готовность приходит лишь тогда, когда ты полностью отдаешься тренировочному процессу и ментально, и физически.

В интернатах было много всего: и драки, и разборки, и легкая «дедовщина», которая потом уже искоренилась нами, когда мы подросли. Много чего было на моей памяти. Это такая школа жизни, которая пригодилась в будущем.

Я стал самостоятельным: умею стирать, мыть полы и много чего еще, потому что делаю это с двенадцати лет. Интернат – хорошая школа жизни в бытовом плане.

Тренеров за карьеру у меня было больше двадцати пяти. Главный из них – Юрий Андреевич Морозов, который сделал меня профессиональным футболистом и доверил мне место в составе «Зенита», моей родной команды. Благодаря ему я стал тем, кем сейчас являюсь, потому что его доверие к моей персоне позволило мне в дальнейшем почувствовать уверенность в собственных силах.

В 2000 году, когда мне было семнадцать лет и у меня еще не было профессионального контракта, я пришел на тренировку в таких спортивных штанах и куртке, что Юрий Андреевич отозвал меня в сторону и спросил: «Во что ты одет вообще?»

На тот момент это была самая хорошая одежда для меня, поэтому я ответил: «Надеваю то, что есть». Он сказал: «Вот подпишешь контракт и сходи купи себе нормальные вещи».

Уже на базе «Зенита» в Удельной, зимой наступившего к тому моменту 2001 года, после того как команда вышла из отпуска, я должен был подписать первый профессиональный контракт. Евгений Наумович Шейнин, директор СДЮШОР «Зенит», в свое время сказал мне: «Без меня никаких бумаг не подписывай вообще».

Это у меня врезалось в память, и я ему, естественно, пообещал, что, какие бы мне бумаги ни предлагали, я никогда не подпишу их без него. Картина такая: Юрий Андреевич зовет меня в свой кабинет на базе, я прихожу, там уже сидит тогдашний начальник команды Вячеслав Михайлович Мельников.

Морозов говорит: «Вот такой предлагаем контракт, такие-то условия, сейчас Вячеслав Михайлович даст тебе бумаги, и ты их подпишешь». Дальше, обращаясь к Мельникову: «Дай ему бумаги, пусть он подпишет».

На что им отвечаю: «Я, конечно, все понимаю, но подписывать ничего без Евгения Наумовича не буду». Они на меня удивленно посмотрели, потом Мельников сказал: «Это типовой контракт, просто подпиши, и все». Как потом выяснилось, так оно и было, но на тот момент подписывать его я отказался.

После этого Морозов сказал мне пару ласковых и отправил переодеваться. Я так ничего и не подписал. С Юрием Андреевичем связаны еще две знаковые истории.

Первая, когда после тринадцатого тура чемпионата России–2001 он позвал меня к себе в комнату и говорит: «Ты нападающий, а голы не забиваешь. Следующий матч с “Черноморцем” в Новороссийске. Будешь в составе, но если опять не забьешь, то извини, я тебя отправлю в дубль».

В Новороссийске я не забил, но мы выиграли 4: 0. Был один хороший момент, но вратарь «моряков» спас. Реально думал, что всё. Настроение после победы было не очень, потому что я понимал – гол не забил, значит, Юрий Андреевич отправит меня в дубль.

Но перед домашней игрой со «Спартаком», поворотной в моей футбольной судьбе, в которой я забил первый гол в профессиональной карьере, Морозов подозвал меня и сказал, что я играю в составе.

В первом тайме упустил две или три возможности для взятия ворот, на меня это давило психологически. Во втором тайме мне все-таки удалось забить гол, и я окончательно закрепился в «основе» «Зенита».

Тренерская карьера Морозова подходила к концу, мы об этом тогда, конечно, не знали, близился матч в Ростове. Теоретические занятия, как правило, проходили в его кабинете. Разбор прошедшей игры производился по линиям, начиная с защиты и заканчивая нападением.

Он вызвал меня к себе на разбор. Подходя к кабинету, я увидел Аршавина, и зашли мы туда вдвоем. Напомню, на тот момент мне было девятнадцать, Андрею двадцать. Первый вопрос, который нам задал Морозов, сейчас невозможно представить себе ни в одной команде Российской футбольной Премьер-лиги (РФПЛ): «Ребята, кого мне ставить в нападение? Есть Предраг Ранджелович, есть Женя Тарасов, кого будем ставить в нападение, как вы считаете?»

Мы с Андреем решили, что будет лучше, если выйдет Тарасов. Как бы это ни звучало сейчас, это не высокомерие, он с нами просто советовался, мы ему честно сказали, и вечером на игре Женя Тарасов сделал мне голевую передачу. Гол получился очень красивый, «ножницами» пробил, и мяч от перекладины влетел в ворота.

В сборной работал со многими специалистами. Каждый тренер сборной – это человек, к которому я испытываю глубочайшее уважение. Именно благодаря тренерам я мог в определенные моменты защищать честь своей страны, и я не могу говорить о них ничего плохого.

Эти люди – профессионалы своего дела, так как они имели возможность тренировать национальную команду. Как мне кажется, сборная – это наивысшее достижение в тренерской деятельности.

Я играл за национальную команду при восьми специалистах: Романцеве, Газзаеве, Ярцеве, Семине, Хиддинке, Адвокате, Капелло, Слуцком. Всем им я очень благодарен, даже несмотря на то, что кто-то из них не брал меня на крупные турниры, все равно при них я был в команде.

С Олегом Ивановичем Романцевым я один на один поговорил только один раз и услышал единственную фразу: «Меняешь Карпина». Это было, когда он выпускал меня в матче с Бельгией на чемпионате мира–2002.

Валерий Георгиевич Газзаев, напротив, очень часто общался со мной, так как он сам был нападающим и бомбардиром. Этим отличался и Георгий Александрович Ярцев. Когда я приехал на сборы национальной команды и в одной из игр не забил пенальти, Карпин позвал меня к себе и говорит: «Как ты думаешь, почему я забил больше ста голов? Потому что, когда не забивал пенальти, шел и бил следующий».

Георгий Александрович Ярцев умел настроить команду разными фразами и выражениями, которые мне были привычны. Он также разговаривал со мной, часто давал советы, как действовать в той или иной ситуации.

Юрий Павлович Семин – доброй души человек. Мужик, который за словом в карман не лез, но и осознавал, что футболист также сгоряча может жестко ответить, он к этому спокойно относился, с пониманием.

В ИСТОРИИ

С БОАШЕМ НЕТ

НИЧЕГО НОВОГО:

ГДЕ БЫ ОН НИ

ТРЕНИРОВАЛ, ВЕЗДЕ

БЫЛИ КОНФЛИКТЫ

С ФУТБОЛИСТАМИ.

Потом наступила эра уже тренеров-иностранцев. Гус Хиддинк, Дик Адвокат, с которым я уже был знаком по «Зениту», Капелло, который мне доверил роль первого нападающего, и я считаю его одним из топ-тренеров мирового масштаба.

Было очень приятно работать с Фабио, потому что список тех футболистов, которых он тренировал, настолько впечатляющий, что каждое его слово, несмотря на тридцатилетний возраст, я впитывал как губка.

Властимил Петржела позволял делать на поле все, что нам хотелось. Ему была важна красивая бесшабашная игра, которая приносила нам тогда успех. Многие полюбили «Зенит» образца 2003–2004 годов за юношеский задор и бесшабашность, в какой-то момент даже расхлябанность, на футбольном поле.

Потом в клуб пришел Дик Адвокат, с которым я поработал совсем чуть-чуть. Конфликты с ним, которые мне приписывают, – это полная ерунда, у меня с ним не было никаких конфликтов. Когда возник вариант перехода в «Севилью», которая тогда владела Кубком УЕФА, я пришел к нему в кабинет, и Адвокат честно сказал мне:

– Будь я на твоем месте, я бы тоже хотел уйти и, наверное, скорее всего, так же себя и повел – попросил бы меня отпустить. Но, понимаешь, я тренер и не могу ничего сделать, мне тоже нужны футболисты.

Потом в «Зенит» пришел новый нападающий, Адвокат уже понимал, что я уйду. Это происходило без всяких дебошей и забастовок, я почти не играл, тренировался со вторым составом, то есть в двусторонках играл за тех, кто редко выходит на поле, это было нормально.

Лучано Спаллетти – тренер, с которым я завоевал первые титулы в России: два чемпионата и Кубок. На мой взгляд, при нем мы играли в самый лучший футбол. Да, была хорошая игра при Адвокате в 2007-м, но я этого не видел, потому что был в Испании.

Как мне кажется, и я слышал такое мнение от ребят из других команд, что тот «Зенит» образца 2010–2012 годов служил машиной, против которой было сложнее всего играть. В принципе ребята выходили на поле и понимали, что обыграть их практически нереально.

О Боаше я писать не хочу… Конфликты, которые он приписывает мне, развивал он сам, вот и все. В истории с Боашем нет ничего нового: где бы он ни тренировал, везде были конфликты с футболистами. Я сомневаюсь, что только они тому виной. Возраст тренера говорит сам за себя.

Луческу вернул меня в команду, благодаря ему я опять стал играть в «Зените». Он сразу же объяснил мне мои цели и задачи, я их стараюсь придерживаться. Делаю все возможное, чтобы играть, тренируюсь и работаю над своей игрой.

Глава 3
«Зенит»: начало

В 2000 году «Светогорец» возвращался с турнира из Минеральных Вод на поезде. Турнир проводился среди победителей зональных первенств КФК. Не знаю, устраивается ли он сейчас. Мы выступили на нем не совсем удачно.

Дорога на поезде из Минеральных Вод заняла у нас двое суток. На одной из станций, когда была длинная остановка, ко мне подошел главный тренер «Светогорца» Владимир Александрович Казаченок и сказал, что по приезде в Санкт-Петербург я, возможно, поеду на просмотр в «Зенит». Причем не в дубль, а в основную команду. На тот момент я не придал словам Казаченка особого значения.

Ничего конкретного не было. Просто – готовься. А когда и что будет – неизвестно. По прошествии времени мне позвонил Евгений Наумович Шейнин и сказал, чтобы я подъехал к нему в офис СДЮШОР «Зенит».

Там меня ждал Владимир Александрович Казаченок, и осенью 2000-го, за три-четыре тура до конца чемпионата России, я поехал с ним на базу «Зенита» в Удельную знакомиться с Юрием Андреевичем Морозовым.

Казаченок и Шейнин сказали, чтобы я взял с собой футбольную форму на улицу. По их словам, на всякий случай, мол, сегодня она не пригодится, потому что это ознакомительная поездка.

Когда мы приехали, я остался сидеть в холле на первом этаже, а Владимир Александрович пошел в кабинет к Морозову на второй этаж. После нескольких минут ожидания Казаченок позвал меня туда и представил главному тренеру «Зенита».

Мои эмоции в тот момент передать сложно, потому что на всех тех футболистов, кого я видел на базе (они собирались перед тренировкой), раньше смотрел только через экран телевизора. Да и на базе тоже был первый раз.

Мысль о том, что я тоже буду игроком «Зенита», представлялась невозможной. Все как в сказке: человек из полупрофессиональной лиги вдруг сразу попадает в команду из высшей, да еще в «Зенит».

Это главный клуб Петербурга, в котором я живу с одиннадцати лет и тренируюсь в его СДЮШОР. Поэтому очень сильно волновался, мне на тот момент было семнадцать лет.

Зашел в кабинет, Казаченок представил меня Морозову. Я присел на стул, и Владимир Александрович в полушутливой форме сказал:

– Ну, ты встань хотя бы, покажись нормально!

Всех деталей разговора уже и не припомню, это было как во сне. Кончилось тем, что Морозов сказал: «Иди переодевайся, через полчаса тренировка».

Я немного опешил, вообще не был готов к такому развитию событий, в первую очередь морально. Очень сильно волновался и все равно понимал, что нужно показать себя с лучшей стороны, нужно проявить себя.

В таком состоянии это сделать было практически невозможно. Я пошел переодеваться в восстановительный комплекс, где были такие же молодые ребята, тот же Аршавин и другие футболисты моего года, которые выступали за «Смену».

С нами переодевались Денис Угаров и Борис Горовой. Центром тогда руководил Александр Михайлович Страхов.

Когда в чемпионате дела пошли неплохо, то я ему пообещал:

– Михалыч, если мы займем первое место, то куплю тебе новую иномарку. Если второе – подержанную, если третье – российский автомобиль.

В ЧР-2003 мы заняли второе место, и я сдержал свое обещание. Следующий сезон Александр Михайлович встретил на новом автомобиле.

В 2010-м история повторилась. Я пообещал Страхову, что если «Зенит» выиграет чемпионство, то отметим его у него в восстановительном центре дорогим шампанским. Это обещание также пришлось сдержать.

Сначала было собрание, небольшое теоретическое занятие, которое провел Морозов. Потом перешли к тренировке, команда готовилась к домашнему матчу против «Спартака».

После нее начался двусторонний матч, Морозов назвал состав основной команды, ну, а мы исполняли роль соперника «Зенита». Вот так я впервые на базе в Удельной сыграл в футбол за тестовую команду «Спартака».

Мы тогда играли и по спартаковской схеме. Не помню, с каким счетом закончился матч. Сыграл я не очень, но удалось забить гол в пустые ворота с прострела. Это был единственный положительный момент, в котором мне удалось показать себя.

Потом уже было много тренировочных занятий с «Зенитом» до того момента, пока команда не ушла в отпуск. После того как команда вернулась, я продолжал ходить на тренировки, и в один прекрасный день мне предложили подписать контракт.

Одновременно с этим в Санкт-Петербург приехал представитель «Ростсельмаша», который сейчас именуется «Ростовом». Они хотели заполучить меня в свои ряды. Ответил им, что всю сознательную жизнь тренируюсь в Санкт-Петербурге, мечтаю играть за «Зенит», тем более что Морозов ко мне хорошо относится и собирается подписать контракт. В общем, отказал.

Не остановило меня даже то, что предложенные условия в три-четыре раза превышали зенитовские. Представитель «Ростсельмаша» меня выслушал и сказал: «Хорошо, я тебя понял, но останусь в Санкт-Петербурге до завтра».

ЕГО РАСЧЕТ БЫЛ

ПРОСТ: КАК РАЗ

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ

Я ДОЛЖЕН БЫЛ

ПОДПИСАТЬ КОНТРАКТ

С «ЗЕНИТОМ», И, ЕСЛИ

БЫ ЧТО-ТО ПОШЛО НЕ

ТАК, МЫ БЫ, ПО ЕГО

ПЛАНУ, ВЫЛЕТЕЛИ

В РОСТОВ.

Его расчет был прост: как раз на следующий день я должен был подписать контракт с «Зенитом», и, если бы что-то пошло не так, мы бы, по его плану, вылетели в Ростов.

Вечером того же дня в офисе «Зенита» мне дали «рыбу» пятилетнего контракта с клубом. Меня это испугало, пять лет казались тогда огромным сроком, за который все может измениться, поэтому я поступил оригинально – составил свою версию контракта.

В нем я не менял суммы зарплаты, только снизил срок – с пяти до года. Подписывал контракт я в кабинете Виталия Леонтьевича Мутко. Пришел к нему, и он с радостью принял меня. Поинтересовался моим состоянием дел, потом, довольный и счастливый, сказал:

– Ну что, приступим к подписанию?

Отвечаю ему:

– Конечно, Виталий Леонтьевич, но у меня есть одна поправка.

– Какая?

– Ну вот, смотрите. Сам на компьютере свою версию составил.

По мере того как Мутко все это читал, он менялся в лице. Дочитав, сердито спросил у меня:

– Я не понимаю, тут написано, что контракт годичный?

– Да.

– Ты как это себе представляешь?

Надо оговориться, что тогда я не понимал, что футболист за полгода до истечения контракта может подписывать соглашения с другими клубами. Прописывая длительность контракта, об этом вообще не думал, просто испугался подписывать сразу на пять лет, думал, что проще каждый год перезаключать новый. Никакого злого умысла в моих действиях не было.

Испугавшись реакции Виталия Леонтьевича, сказал:

– Ну, давайте подпишем на два года.

Тут Мутко не сдержался и высказал все, что он обо мне думает после такого поворота событий, и отправил восвояси. Уходя, спросил у него, где мне забрать загранпаспорт, оформленный для поездки в Турцию.

– Кому отдавал, у того и забери, – сурово ответил Виталий Леонтьевич.

После разговора поехал на метро к директору СДЮШОР «Зенит» Евгению Наумовичу Шейнину рассказать о случившемся. Захожу к нему и слышу, что он разговаривает по телефону с Виталием Леонтьевичем, и Мутко, негодуя, говорит, что восемнадцатилетний пацан позволяет себе такое безобразие.

Сейчас я все понимаю, но тогда не мог взять в толк, что именно его так разозлило. Шейнин дипломатически ответил Виталию Леонтьевичу:

– Если вы предлагаете пятилетний, а он хочет годичный, почему бы вам не сойтись посередине и не заключить трехлетний.

Это предложение вполне устроило Мутко. Вместе с Шейниным мы поехали на базу «Зенита» в Удельную. Там как ни в чем не бывало мы с Виталием Леонтьевичем обнялись, и он даже потрепал меня по голове. Так я подписал свой первый контракт с «Зенитом».

Сразу после подписания отправился на сборы в Турцию. Первый официальный матч за «Зенит» сыграл против волгоградского «Ротора», с которым у нас всегда были непростые отношения. В Волгограде тогда было прохладно.

Солнце светило, но еще не грело. Я играл справа и должен был контролировать подключения левого защитника «Ротора». За девяносто минут ни разу не ходил в атаку, только бегал и оборонялся, четко выполняя тренерскую установку.

Защитник мне в опеку попался из тех, что очень любят подключаться в атаку. Сыграли мы в итоге 0: 0. Я был счастлив, что в восемнадцать лет сбылась моя мечта и я сыграл свой первый матч в Премьер-лиге за «Зенит».

Между молодыми всегда идет негласное соревнование: я пять матчей сыграл в высшей лиге, я – два, а у меня три. После матча с «Ротором» вошел в этот круг, сыграв первый матч в Премьер-лиге. Это уже было неким достижением.

Я жил тогда в спортивном интернате, и один парень, не из числа футболистов, спросил у меня, чем, мол, занимаешься. Ответил ему довольно гордо – с «Зенитом» тренируюсь.

– С основным? – переспросил он.

– Да, с основным, – подтвердил я.

– Прям вот с Кобелевым и Поповичем? – не унимался он.

– Да, с ними, в Удельном парке, – спокойно отвечал я.

В итоге он воспринял этот разговор так, как будто я поддерживаю его шутку, но мне так и не поверил… Потом, когда через несколько дней в газетах написали, что Кержаков тренируется с основным составом «Зенита», удивление было у многих. В том числе, наверное, и у него.

ПОТОМ БЫЛИ

ЗНАМЕНИТЫЕ КУВЫРКИ

С АНДРЕЕМ

АРШАВИНЫМ, КОТОРЫЕ

МЫ РЕПЕТИРОВАЛИ

ПОЧЕМУ-ТО ИМЕННО

УТРОМ, НАКАНУНЕ

ЭТОЙ ВСТРЕЧИ,

ДОГОВОРИЛИСЬ С НИМ:

ЕСЛИ КТО-ТО ИЗ НАС

ЗАБЬЕТ ГОЛ, МЫ ЭТО

ИСПОЛНИМ.

Одиннадцатый номер, под которым я всегда играю, попал ко мне очень интересно. На сборах в Испании с нами тренировался Дима Радченко. Все уже готовились к тому, что он будет в нашей команде на позиции форварда.

Ехали мы на товарищескую игру в автобусе. Администратор спрашивал, кого под каким номером заявить. Радченко взял одиннадцатый, а я двадцать седьмой, потому что родился двадцать седьмого ноября.

После этих сборов должна была состояться встреча команды с болельщиками. Переход Радченко к тому моменту сорвался. Клуб и игрок не договорились. В команде его не было, но так как меня наигрывали в «основу», номер по наследству перешел мне. Сам об этом узнал на встрече с болельщиками, что стало для меня неожиданностью.

Раньше было так: футболисты, получившие номера с первого по одиннадцатый, считались основными, и это мне льстило. Очень обрадовался тому, что выпал именно одиннадцатый номер, ведь ранее под ним играл любимец болельщиков «Зенита» Александр Панов.

Об этом вспомнил и Мутко на встрече с болельщиками команды. «Одиннадцатый номер – символичный для “Зенита”», – говорил он. На встрече один болельщик спросил меня:

– Сколько голов вы хотите забить за сезон?

Я замешкался и не знал, что ответить. Другой болельщик выкрикнул из зала:

– Можешь забить один гол, но забей его «Спартаку»!

Именно до тринадцатого тура, где значился матч с «красно-белыми», мне и не удавалось забить гол. На «Петровском» в этой встрече я забил тогдашним чемпионам России, что вызвало бурю эмоций на трибунах.

Причем, хотя сначала я не реализовал два или три голевых момента, Морозов не заменил меня при счете 0: 1, и во втором тайме мяч отлетел, по-моему, к Спиваку. Мяч после его удара от рикошета завис в воздухе и прилетел аккурат на угол вратарской, где находился я один.

Для уверенности подался корпусом вперед и в падении замкнул эту свечу в ворота. Такому повороту событий, конечно, помог рикошет от защитника «Спартака». Потом были знаменитые кувырки с Андреем Аршавиным, которые мы репетировали почему-то именно утром, накануне этой встречи, договорились с ним: если кто-то из нас забьет гол, мы это исполним.

В том матче мы одержали волевую победу. После меня еще Леша Катульский забил свой первый гол за «Зенит». Такой бенефис дебютантов получился в игре со «Спартаком».

В том же году у меня появилась первая машина. Сдал на права, и по контракту мне выделили служебный автомобиль – зеленый ВАЗ-2199. До меня на нем ездил Александр Спивак.

В машине имелась секретная кнопка на механической коробке передач. Так как только начинал водить, двигатель постоянно глох прямо на дороге.

Там была хитрая система, чтобы его завести. Сначала поворачиваешь ключ, потом нажимаешь секретную кнопку и доворачиваешь ключ до конца.

Из-за этого у меня было очень много проблем на дороге, и, естественно, я волновался, мне на тот момент было всего восемнадцать. Как только выпал снег, попал в ДТП.

Ехали вместе с Антоном Жуковым на «лысой» резине, играла музыка на полную катушку. Так вышло, что мы не успели затормозить и въехали во впереди стоящий автомобиль. Разобрались на месте, ничего страшного не произошло.

Все голы за «Зенит» я помню. Благо есть Интернет, даже иногда пересматриваю. Первые сто голов знакомые ребята записывали на диски. Для меня они все значимые, любой гол, если мне скажут, в каком матче он был забит, могу описать легко.

ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ

ПРИЗЫ НЕЛЬЗЯ

РАЗДЕЛЯТЬ НА БОЛЕЕ

ИЛИ МЕНЕЕ ЦЕННЫЕ,

ПОТОМУ ЧТО ОНИ ВСЕ

РАВНО ЯВЛЯЮТСЯ, ХОТЬ

И ПРИНАДЛЕЖАТ ЛИЧНО

ТЕБЕ, РЕЗУЛЬТАТОМ

И ЗАСЛУГОЙ ИМЕННО

КОМАНДНЫХ ДЕЙСТВИЙ.

Самый главный – это как раз первый «Спартаку», описанный выше. Благодаря ему я почувствовал себя нападающим. Форвард должен забивать голы, а мне на протяжении двенадцати туров этого сделать не удавалось.

Во время матчей я не ощущал себя полноценным игроком «Зенита». Понимал, что от меня ждут большего. Да, выходишь на поле, команда выигрывает, но сам внутренне не чувствуешь удовлетворения и понимаешь, что команда создает тебе моменты, а ты их не используешь.

Защитник может не забивать голы и оставаться в «основе», нападающему же так нельзя. Вряд ли тренер продолжит тебе доверять, если ты не забиваешь на протяжении двадцати-тридцати матчей.

Тебя могут выпускать на замену, но в основном составе вряд ли. Поэтому когда я забил первый гол, тогда, можно сказать, гора упала с плеч, стал более раскрепощенным, мне удалось забить еще пять голов в чемпионате и один в игре за Кубок.

Это явилось приличным результатом для нашей команды, потому что Гена Попович в том сезоне забил семь голов, став лучшим бомбардиром команды, а я – шесть. Потом я долгое время смог удерживать звание лучшего бомбардира команды.

В 2002-м году, когда нас тренировал Борис Савельевич Рапоппорт, случилась такая история. Один из последних туров чемпионата России мы на играли на выезде в Ярославле с местным «Шинником».

Матч закончился со счетом 1:1, и так как статистика у нас была не очень хорошая в этом сезоне, ничью в Ярославле оценили как очень положительный результат, все были рады и счастливы.

Но, во-первых, добирались мы туда очень долго. В аэропорту задержали рейс на Ярославль из-за сильнейшего снегопада. Часа полтора сидели в самолете.

Прилетели туда, а посадку никак не давали. Час самолет кружил над Ярославлем, и в итоге развернулся обратно, приземлившись в московском аэропорту «Домодедово».

Дальше началось долгое и мучительное ожидание автобуса до Ярославля, никто же не знал, где мы приземлились. В «Икарусе», который за нами прислали, разместился и основной, и дублирующий состав «Зенита», раньше мы летали на матчи вместе.

Также там были и журналисты, люди буквально спали в проходах. В итоге, в Ярославль мы прибыли только в пять утра. Дубль играл днем, нам же еще повезло – матч основных команд проходил вечером.

Сыграли 1:1, снегопад не прекращался во время игры. В раздевалке узнаем, что вылет в Санкт-Петербург отложен на неопределенный срок. До северной столицы можно было добраться только поездом.

Я ВСЕГДА

НАСТРАИВАЮСЬ НА ТО,

ЧТО БУДУ ВЫХОДИТЬ

НА ПОЛЕ И ОТДАВАТЬ

ВСЕ СИЛЫ, КОТОРЫЕ

СМОГУ, В ТОТ

ИЛИ ИНОЙ ОТРЕЗОК

ВРЕМЕНИ, КОТОРЫЙ

ДОВЕДЕТСЯ СЫГРАТЬ

НА ПОЛЕ.

Возникла другая проблема – денег на билеты ни у кого не было в администрации клуба. Стали спрашивать у футболистов, наличных тоже у ребят не оказалось.

Я же всегда возил зарплату с собой, поэтому оплачивать обратную дорогу пришлось мне. Отдал деньги администратору, он уже было собрался на вокзал, но в самый последний момент нам дали вылет.

В 2004-м удалось завоевать звание лучшего бомбардира России. Это очень меня обрадовало, поскольку в двух предыдущих сезонах я останавливался в шаге от победы, не хватало гола или двух.

В том же году уже я на гол опередил Андрея Каряку, причем в последнем туре у нас было одинаковое количество голов. Мы играли на выезде с волгоградским «Ротором», а самарские «Крылья Советов» играли в Раменском с «Сатурном».

Плюс ко всему мы боролись за третье место, нам нужно было победить, чтобы его занять. Но при этом «Крылья Советов» не должны были выиграть в Раменском. После первого тайма мы вели, а самарцы проигрывали.

В итоге «Крылья Советов» выиграли у «Сатурна» 2: 1, а мы у «Ротора» 5: 2 и остались без бронзовых медалей. Перед началом встречи в Волгограде наш главный тренер Властимил Петржела сказал, что все штрафные и пенальти исполняю я.

В какой-то степени и команда играла на меня, чтобы я стал лучшим бомбардиром чемпионата. Удалось забить гол с передачи Аршавина, я не реализовал пенальти, вратарь взял, со штрафного угодил в штангу.

После игры узнал, что «Крылья Советов» выиграли, но Каряка в том матче не отличился, что и позволило мне стать лучшим бомбардиром. Это была ложка меда в бочке дегтя из-за упущенных медалей.

Индивидуальные призы нельзя разделять на более или менее ценные, потому что они все равно являются, хоть и принадлежат лично тебе, результатом и заслугой именно командных действий.

Форвард, да и игрок любого другого амплуа на футбольном поле, – зависимый человек. Как пример, вратарь, у которого хорошая защита, будет гораздо увереннее себя чувствовать. И в обратную сторону: защитники ощущают себя увереннее с хорошим вратарем.

Все заслуги нападающего наполовину зависят от команды. Тебе создают моменты, ты их реализуешь, тебе создают еще больше моментов, ты начинаешь забивать, и тебя уже знают, восхваляют, но ты не один на поле. Важно помнить, что все создает тебе команда.

Все награды лучшего бомбардира, которые я имею в истории «Зенита» и российского футбола, а также попадание в списки тридцати трех лучших футболистов сезона, получение звание лучшего футболиста России от Российского футбольного союза (РФС) в 2010 году – это все заслуга команды.