Текст книги "Сталь над волнами"

По правде сказать, такое решение совсем не устроило многих командиров катеров. Вопреки недвусмысленному указанию командования, предписывавшему избегать ненужного риска, они только удвоили служебное рвение. И пошли ко дну пиратские лоханки, которые (точно по приказу) перестали преследовать. Никто более не стремился вытеснить пиратов на берег, чтобы потом торжественно отконвоировать захваченную лодку в ближайший порт. Зачем, ведь приказа на преследование нет? Нет и запрета на открытие ответного огня! А сравнивать мощность скорострельных пушек катеров и пиратских пулеметов… это даже не смешно!

А не досматриваемые больше никем сухогрузы спокойно продолжали свой путь.

Выдержка из протокола испытаний устройства защитного поля объекта № 642

«…таким образом, в результате подачи модулированного сигнала на ввод блока № 64А третьего усилительного каскада возникает устойчивый эффект преломления и искажения светового потока в видимом диапазоне спектра. Эффект постоянный, при поданном сигнале и соблюдении режима электропитания. Полученный эффект устойчив и не зависит от атмосферных условий.

…При наблюдении объекта, закрытого полем подобного типа, возникает постороннее изображение участка поверхности, которое можно соотнести с таким явлением, как мираж. При этом если объект расположен на поверхности земли, то границы «наведённого» изображения не превышают участка со сторонами 200×350 м. На водной поверхности эффект более устойчив, соответственно границы аналогичного участка больше – от 380×450 до 450×600 м. При этом над поверхностью воды, как правило, «виден» участок водной поверхности, расположенный на произвольном удалении от объекта. Изображения суши не зафиксировано. Напротив, при нахождении объекта на суше могут быть отдельные случаи, когда в наблюдаемом секторе отображается водная поверхность. Описываемые оптические иллюзии не дают возможности визуально отслеживать перемещения самого объекта…»

Выдержка из протокола испытания устройства защитного поля объекта № 246/бис

«…при соблюдении режима работы, согласно ТУ 23/348, поле, генерируемое устройством, обеспечивает:

1). Искажение электромагнитных сигналов в большом диапазоне. Возникает устойчивый эффект преломления света в широком диапазоне света – от ультрафиолета до дальнего инфракрасного.

2). Практически полное поглощение сигналов, генерируемых станциями радиолокационного наблюдения, согласно прилагаемому списку.

3). Существенное (в 10‒15 раз) замедление одиночных металлических объектов массой до 45‒50 кг, движущихся со скоростью до 450 м/с.

4). Поглощение энергии, вплоть до полной остановки одиночных металлических объектов массой до 30 кг, движущихся со скоростью до 600 м/с.

5). Полную остановку (с последующим падением на землю) одиночных металлических объектов массой до 15 кг независимо от скорости их движения.

(Примечание: исследование проводилось до достижения скорости метаемого объекта в 1600 м/сек).

6). Полную остановку (с последующим падением на землю) всех видов осколков разрывных снарядов суммарной массой до 50 кг.

7). При превышении массы осколков до 100 кг и достижении ими скорости в 330 м/с отмечены случаи многочисленного проникновения осколков через защитное поле.

8). Осколки и метаемые элементы суммарным весом более 150 кг, движущиеся со скоростями более 330 м/с, защитным полем не задерживаются».

Да уж… специалисты соответствующего исследовательского центра явно не лаптем щи хлебали. Никто их не подгонял, но народ сам пахал, можно сказать, стахановски. На многочисленных мониторах, которые были развешаны в фойе здания и даже в коридорах, постоянно прокручивались сцены разгрома «Наковальней» военных кораблей и артиллерийских батарей. Это стимулировало… да ещё как!

Мало тут находилось желающих ещё раз услышать «ворчание» её пушек. Тем более что результаты исследования самих орудий «гостя» уже были неплохо известны – из этого здесь никто секретов не делал. Из испытаний однозначно следовало: никакая бронетехника да и подавляющее большинство фортификационных сооружений Земли от этих снарядов не спасут. Единственно возможный путь – использование защитных полей, способных если и не остановить полностью, то по крайней мере существенно снизить скорость снарядов зловещего «утюга». При основательном замедлении скоростей переставали «взрываться» снаряды из перенапряжённого металла. Падала и поражающая способность бронебойных болванок. Вот только повторить это самое защитное поле – задачка нетривиальная!

Первые генераторы, сознанные на основе трофейных агрегатов «Наковальни», имели существенно большую массу и габаритные размеры… и почти нулевой эффект! Что-то явно пошло не так… Следующее изделие смогло остановить винтовочную пулю – уже прогресс! Ну а дальше… дальше было трудно.

Но вот лег на стол протокол испытаний. За его сухими беспристрастными строками можно было прочесть одно – теперь мы можем создавать аналогичные вещи. Да, танк не прикроем и БТР не спасём. Нельзя построить электростанцию рядом с каждой бронированной машиной. Но уж на береговой батарее такие вещи вполне возможно установить. Два года назад мы про такое и не мечтали!

Пока ещё невозможно обезопасить военный корабль, нельзя прикрыть все важные объекты, но тут уж мы кое с кем потягаемся! Есть, знаете ли, козыри на руках…

* * *

Эта встреча могла состояться и раньше. Могла, если бы все заинтересованные стороны проявили одинаковое рвение. Но то, что абсолютно необходимо с точки зрения военного, совершенно необязательно с точки зрения карьерного дипломата. А если посмотреть с позиции чиновника, то сущая ересь! Все эти категории государственных служащих, хотя формально и делают одно дело, зачастую пребывают не то что в разных мирах – в других измерениях!

Гибель собственных солдат военный воспринимает как вызов, дипломат как повод для начала переговоров. А высокопоставленный чиновник как возможность для решения каких-либо вопросов внутри аппарата. Ведь правильно преподнеся тот или иной факт, можно существенно усилить собственные позиции либо ослабить позиции другого. И то обстоятельство, что все они должны работать в общем-то ради одной и той же цели, никого особо не беспокоит. Они и работают – только каждый по-своему.

Неправ был пресловутый Людовик, заявляя: «Государство – это я!»

А вот фиг… Государство – это они! Десятки и сотни всевозможных чиновников самого различного ранга. Именно они, а вовсе не формальный хозяин Белого дома решают важнейшие вопросы. Готовят документы, которые будут им неизбежно подписаны. Пишут речи, которые будут прилюдно озвучены президентом под телекамеры. И вся глазу невидимая работа по управлению государством – это тоже те самые неприметные обладатели безукоризненных костюмов. И сколько бы ни хмурили брови военные, решения всё-таки принимают не они. «Государственная целесообразность!» – и хоть лбом о стенку колотись!

Вот и столь необходимая всем встреча состоялась так поздно. Вице-адмирал Дерек Ронге пребывал не в самом благостном настроении. На то у него имелись причины, и отнюдь не все были связаны с флотскими делами. Его коллега из России, контр-адмирал Николай Иванишин, напротив выглядел вполне удовлетворённым. Разумеется, встреча была насквозь неофициальной – адмиралы встретились в рамках торжеств по случаю какого-то национального праздника Греции. Оба входили в состав официальных делегаций своих стран. Внешне их встреча выглядела случайной – никаких специальных полномочий на ведение переговоров им никто не предоставлял. Просто они присели за один столик кофе попить… или ещё чего-нибудь столь же приятного.

– А вы выглядите усталым, адмирал! – заметил русский. – Много работы?

– Если б только работы… – поморщился Ронге.

– Да, я слышал про то, что у вас проблемы с этими вашими подкомитетами… Что-то связанное с программой строительства новых катеров?

– Да, – согласился американец. – Нам отказали в выделении средств… Да вы и сами всё это знаете.

– Знаю, – кивнул Иванишин. – Но если мне не изменяет память, там вообще высказали сомнения в эффективности данного вида военных кораблей. И немалую роль в этом сыграли последние трагические случаи. Вы, кстати, разобрались, в чём там было дело?

Вице-адмирал поставил чашечку с кофе.

– Послушайте, мы с вами люди военные. Чего вокруг стола бегать? Вы ведь что-то знаете, так?

– Допустим.

– Так не тяните! Да, согласен, мы не проявили должной настойчивости, проигнорировали конкретные сведения и прямые предупреждения с вашей стороны. Всё так! Но над нами существуют эти … – американец ткнул рукою в потолок. – И у них есть свои соображения. Или, хотите сказать, у вас иначе всё обстоит?

– Кое в чём да. Но я вас понимаю.

– И кто сидит на той стороне хвоста?

– Это «Наковальня» и не одна. Наш посол ведь предупреждал вашего госсекретаря!

– Ну, с аналогичным успехом он мог бы это просто на асфальте у него под окнами написать… У госдепартамента своя игра.

Русский покивал головой.

– Догадываюсь.

– Мы провели тщательные поиски в тех районах – там никого нет!

– Искали с воздуха?

– Даже из космоса! Наши поисковые суда прощупали там каждую дыру!

– Радарами?

– Разумеется! Да и визуально там всё оглядели – пусто! Никаких плохих парней.

– «Наковальня» не фиксируется радиолокатором. Только не говорите, что вам про это не известно! – поднял руку в предостерегающем жесте контр-адмирал.

– Но мы осуществляли и визуальное наблюдение!

– Начиная с определённого расстояния наблюдение в оптическом диапазоне также неэффективно. Не забывайте, мы ведь потопили такой корабль! И много чего успели выяснить про него в процессе боя. Вот если бы ваши катера подошли поближе…

– Судя по тому, что они исчезли, кто-то из них всё же это сделал.

– Ну да, – кивнул русский. – А учитывая то, что сей «утюг» весьма успешно глушил также и радиосвязь…

Вице-адмирал повертел пустую кофейную чашку. Аккуратно поставил на столик и посмотрел на собеседника.

– Сколько их там?

– По нашим данным чуть меньше десятка.

– Кто это?

Русский пожал плечами.

– Кто бы это ни был, они работают не в одиночестве – у них есть союзники.

– И кто именно? – хищно оскалился Ронге. – Они хорошо подумали? Завещания, надеюсь, написать успели?

– Турция, Япония, Украина. По последним данным Австралия. Вы всё ещё рассчитываете их победить в одиночку?

– Это… очень серьёзное заявление!

– Вот, – на столике появилась флешка. – Мы предоставляли данные госсекретарю, здесь доработанный и уточненный вариант. Украина поставила туда современные комплексы ПВО – все, какие имелись в стране. Япония осуществляет военную и техническую поддержку. Турция – финансовые операции, заказ нужного оборудования в Европе.

– А Австралия?

– Предварительно, обеспечивает базами и некоторыми видами сырья. Вербовка наемников для охраны поставляемых грузов.

– Я доложу руководству! – вице-адмирал сжал флешку в кулаке.

– Вам не поверят, даже если «Наковальня» встанет на рейде у Лонг-Айленда. Кто-то постарается договориться с ними и в этом случае. Это политика, адмирал… Ваше мнение здесь весит не много.

– Ну, это мы ещё посмотрим! – ухмыльнулся Ронге. – Я не вчерашний студент! Моё имя кое-что значит!

– Буду рад, адмирал, если у вас получится. Во всяком случае мы для сотрудничества открыты.

Неизвестно, какие кнопки успел нажать Ронге. Надо думать, он нисколько не преувеличивал, когда говорил о своей известности. Несомненно, нашлись люди, которые отнеслись к его словам с должным вниманием. И сделали соответствующие выводы. Ибо уже через два дня после встречи, автомобиль вице-адмирала попал в аварию – в него врезался бензовоз. Вспыхнул пожар, который удалось потушить далеко не сразу. В огне погиб сам адмирал, его водитель и уоррент-офицер, который сопровождал Ронге последние два дня. Погибли также все документы вице-адмирала и его записи. Почти сразу же после аварии в его дом проникли неизвестные и всё там перевернули вверх дном. Что они искали, так и осталось загадкой.

* * *

Несмотря на большую загруженность, президент сегодня выглядел вполне отдохнувшим. Даже шутил, что за ним водилось нечасто. Его настрой понемногу передался собеседникам. Атмосфера стала более непринуждённой, хотя при разговоре о таких вещах…

– То есть если я вас правильно понял, исследование механизма защитного поля в основном завершено? – хозяин кабинета посмотрел на «академика».

– В целом да. Мы теперь понимаем, как оно функционирует, и что именно надо предпринимать против объекта, который им защищён. Если в двух словах, противники «утюга» используют в основном артиллерийское крупнокалиберное вооружение. Против него и выстроена вся защита.

– И чем же можно их достать? – поинтересовался министр обороны.

– Наши пушки вполне способны эту самую защиту пробить – скорость снарядов и их масса для этого вполне достаточны. Вообще поле защищает только от одиночных материальных металлических объектов, так что неконтактный подрыв торпеды или мины под днищем «Наковальни» радости ей не доставит никакой. Ну и сброс свободнопадающих бомб, увы, с предельно малых высот, тоже способен причинить «утюгу» серьезные повреждения.

– С бреющего полета, так сказать?

– Да, ибо при достижении определённых скоростей поле начинает реагировать и на падающие объекты. Иными словами я могу пешком пройти на палубу и затащить туда двухпудовую, например, бомбу – защита этого не заметит. Разумеется, можно сбрасывать авиабомбы на парашютах. Это уменьшит скорость падения и позволит производить сброс с большей высоты, но сильно снизит точность бомбометания, – уточнил докладчик. – Как мы полагаем, и этому есть многочисленные доказательства, в мире «Наковальни» нет военной авиации. Да и вообще никакой. Поэтому они и не сталкивались с необходимостью защищать свои корабли от бомбардировщиков. Хотя надо отдать им должное, они быстро учатся.

– То есть авиабомбы с предельно малой высоты и минно-торпедное вооружение… Можно и про топмачтовое бомбометание вспомнить, тоже эффективно будет. Неплохо! Здесь есть над чем поработать! – потер ладони генерал армии.

– Ну, есть ещё вариант с обстрелом шрапнельными снарядами – множественных попаданий высокоскоростных объектов поле не выдерживает. Мы подготовили исчерпывающий доклад, где подробно разобрали все варианты противодействия собратьям «Наковальни».

– Но ведь защитой функции поля не ограничиваются? – задал вопрос глава государства.

– Нет, не ограничиваются, – кивнул «академик». – Поле выполняет ещё и маскирующую функцию, препятствуя визуальному обнаружению объекта. А плазменные генераторы корабля добавляют эффект радиопоглощения. Локаторы «утюг» не замечают. Ни с какой дистанции. Их сигнал искажается, и на экране радара корабль не виден.

– Так! – подвёл итог президент. – С защитой разобрались. А что сами хозяева этого уютного кораблика? Про них вы можете нам подробно рассказать? Времени у вас было достаточно.

«Академик» пододвинул кресло поближе к столику, за которым сидел. Раскрыл планшет и перелистал несколько страниц.

– Мы в общем-то совсем не удивлены тем, что хозяева «Наковальни» связались с японцами. Трудно сказать, что там было в прошлом, но их сходство видно прямо-таки невооружённым глазом. Причём не только внешнее. Очень схожи обычаи, манера поведения и многое другое. Мир «утюга» не представляет собою единой страны. Там, кстати, и суши совсем немного – преимущественно не слишком большие острова. Таких материков, как у нас, не имеется. Поэтому и общественный строй там – множество различных образований, которые дружно ненавидят друг друга. Большими морскими просторами объясняется и основной вид войн – это стычки кораблей. Объединения ради каких-либо целей крайне редки и недолговечны.

– То есть визит «утюга»… – начал министр обороны.

– Отдельная акция конкретного хозяина корабля. Как правило, капитан корабля является его хозяином. И обладает полной и абсолютной властью. Между офицерами и матросами – пропасть. Это, если хотите, разные касты, как в Индии. Офицерское звание, как правило, наследственное. Случаи перехода из касты в касту крайне редки и зависят от воли хозяина корабля. Его действия никем не могут быть оспорены. Кстати, хочу сказать, что вылазка к нам – далеко не первая и уж тем более не единственная. Вайны…

– Кто? – приподнял бровь министр иностранных дел.

– Хозяева «утюга» называют себя вайнами. Это касается офицеров. Рядовые члены команды – хорны.

– Понятно.

– Так вот вайны уже давно открыли для себя способ путешествия в другие миры. И неоднократно туда наведывались. С целью грабежа и захвата, разумеется. С их точки зрения, то, что взято с бою, имеет наивысший приоритет. Торговля не для них… Вайны вообще презирают все мирные способы решения вопроса. И, надо сказать, что на их кораблях царит редкое единодушие по этому вопросу. Команда безоговорочно поддерживает капитана. И неудивительно, ведь шанс попасть на борт выпадает одному из почти трехсот! А жизнь на суше… посмотрите те документы, что мы подготовили, – такого существования не пожелаешь и врагу! «Пыль земли» – так презрительно называют тех, кто не удостоился чести взойти на борт. Смерть в бою – наивысшая почесть. О таких людях помнят и слагают песни.

– То есть предельно милитаризированное кастовое общество? – прищурился главный дипломат страны. – И как же у них ещё экономика не рухнула?

– Пока есть кого грабить – не рухнет, – спокойно ответствовал «академик».

– И что же, у них всю дорогу так?

– Насколько мы знаем, всегда. Начиная с парусных судов, если верить их записям. Капитан корабля имеет право на всё. За исключением одного – он не может отвергнуть вызов и сдать корабль. Если капитан нарушит это правило, его офицеры могут и должны его убить. Убийца капитана занимает его место. Данная традиция священна и незыблема. Именно поэтому, кстати, и отключается эффект «зависания» корабля при серьёзной угрозе. Никто не может дать повод к тому, чтобы его упрекнули в трусости и желании уклониться от боя. Ну, заодно и энергию экономят… там такой расход!

– В трусости? – удивился директор ФСБ.

– Там даже поговорка есть. «Он был настолько беспомощен и презираем, что даже умер в своей постели». Кстати, знаете, чем объясняются громадные потери среди экипажа «Наковальни»?

– Чем же?

– Когда шрапнель ударила по эмиттерам защитного поля, члены экипажа постарались закрыть их своими телами. Со вполне предсказуемым результатом.

– Ничего себе… – покачал головою президент. – Какие-то милитаристские маньяки у вас получаются.

– Уж какие есть! Между прочим, команда корабля принимает самое активное участие в его постройке и, благодаря этому, может быстро и оперативно исправлять повреждения в бою.

– Да…

– С японцами их роднит очень многое! Не удивительно, что им удалось так быстро найти общий язык.

– А Австралия? Их-то какая муха укусила?

– Есть информация, – откликнулся министр иностранных дел, – что Канберра очень хочет реальной независимости – от всех. И ей обещана помощь в решении данного вопроса.

– Это точные данные?

– Вполне.

Глава государства нахмурился.

– Невесёлое положение… С американцами, как я понимаю, переговоры не удались?

– А с кем там разговаривать? – пожал плечами дипломат. – Госсекретарь – сама любезность. Да вот только результатов никаких. Всё как в песок уходит. Неофициальные контакты… вы и сами знаете, чем они закончились. Такое впечатление, что там зажмурились изо всех сил, чтобы ничего не замечать. И уши заодно заткнули, дабы не слышать.

– Но ведь гибнут их корабли!

– Конгресс выделил-таки деньги на расконсервацию старых линкоров. Сейчас там царит неприкрытая эйфория. Все довольны и радуются жизни. А взамен погибших кораблей построят новые… это же выгодно!

– И сколько на это уйдёт времени?

– Года два по самым оптимистическим прогнозам. Там ведь и экипажей нет! Всех надо учить.

5

Худощавый молодой человек, одетый с претензией на моду, толкнул входную дверь. Внутри кафе было тихо и уютно, негромко играла музыка. Осмотревшись, визитер подошёл к столику в углу. Присел и откинулся на спинку диванчика. Шорох шагов – официант. Не открывая глаз, молодой человек произнёс в пространство.

– Латте. И круассаны – парочку.

– Сей момент!

Доблестный труженик общепита почти бесшумно удалился.

Если не открывать глаз, вполне можно представить себя где-то в приличном месте – в том же Париже, например. Музыка там почти такая же, запах кофе и хорошего табака… Что ещё нужно творческому человеку, чтобы хорошо себя чувствовать? И так неохота возвращаться в проклятую действительность! Вставать утром, пока ещё не рассвело, толкаться в метро, пробираясь сквозь толпу всевозможного быдла… Именно быдла – приличные люди на метро не ездят! Для этого существует автомобиль! Но увы, автомашины у него не имелось, даже мотоцикла не было. С такими-то доходами как с голоду по сей день не помер! Ибо тех жалких подачек, что платили на работе, с трудом хватало на самое необходимое. Хорошо, хоть на кофе и круассаны оставалось – да и то, не каждый день.

– Вы позволите? – незаметно подошел гость.

– Будьте так любезны!

Это шанс! Почти невероятный и оттого столь волнующий.

Гость неторопливо поднял два пальца – официант нарисовался почти мгновенно. Всё же хорошо тут прислугу воспитали! Вежливые, чистые и аккуратные – впрочем, кафе это вполне заслужило. Сюда давно уже не заходили посторонние. Не в том дело, что их тут не обслуживали или делали это спустя рукава, совсем не так! Но можно ведь и без слов ненавязчиво намекнуть нежелательному визитеру на его непростительную ошибку. Не сюда тебе надобно, родной! Здесь всё же не просто так себе кафе, тут приличные люди собираются. Не простая забегаловка, чтобы пожрать, а место культурного общения уважаемых людей! И Олег из кожи вон лез, дабы соответствовать тем требованиям, которые негласно предъявлялись к постоянным посетителям. Да, не хватало денег на то, чтобы с небрежным и скучающим видом заказать фуа-гра или барбекю по-провански. Цены-то здесь были совсем, надо сказать, «демократичными», да… Пришлось придумать себе диету, которая попросту не позволяет баловаться такими блюдами. Кофе и круассаны – это он вполне мог себе позволить.

«Крепкий настоящий кофе помогает мне правильно писать!» – а, что, хорошее получилось высказывание! Его даже кто-то процитировал!

И вот сейчас… сейчас судьба даёт ему шанс! Шанс, что его, наконец, заметят и оценят по достоинству. И упустить его никак нельзя.

– Добрый день, – вежливо поздоровался визитер. – Франц Кляйн – к вашим услугам!

– Здравствуйте!

– Я вам не помешал?

– Что вы! Я просто немного задумался…

– Понимаю, – ответил гость. – Как всякий творческий человек… да, такое бывает!

– Ну, я как раз сейчас работаю над поэмой… Впрочем, это неважно. Лерочка сказала, что вам интересно моё творчество?

– Не мне, – поднял перед лицом ладонь собеседник. – Моему боссу. Нашему главному редактору. Мы сейчас составляем списки талантливых писателей и поэтов России. После изучения их творчества, возможно выделение грантов. Для особо одаренных авторов запланированы ознакомительные поездки во Францию и Италию – для полугодовой стажировки.

От такой информации у Олега перехватило дыхание. Вот признание и слава!

– Да, – со скучающим видом произнес он, – это несомненно интересное предложение.

«Только не продешевить!»

– Если позволите, я бы перешел к конкретным вопросам, – гость вытащил из кожаной сумки планшет. – Как давно вы пишете?

– Э-э-э… семь лет.

– Угу, – собеседник сделал пометку, – Где издавались?

– Э-э-э… в издательстве «Ям Паблишинг».

Гость изумлённо приподнял бровь.

– У этих… г-м-м-м… и каким тиражом?

– Данное издательство печатает книги по технологии «принт-он-деманд» – по требованию, так сказать… Никто уже не зацикливается на фиксированных тиражах – это прошлый век!

Кляйн нажал несколько кнопок на своём девайсе.

– Сайт издательства… да, вот и вы! Так, год выпуска, тираж, заказы… шестнадцать экземпляров? Немного!

Хрустальный замок, который Олег уже успел возвести в своих мечтах, опасно покачнулся. Ну да… практически все экземпляры были им самим и заказаны для того, чтоб с небрежным видом кинуть такую книгу на стол где-нибудь на вечеринке. Мол, смотрите, меня издали на западе!

– В России никогда не ценили поэтов!

– Да, но данное издательство не российское, – вежливо заметил собеседник.

– У меня не хватило денег на перевод… сами понимаете, правильный перевод, выполненный носителем языка, – это весьма недешёво.

– Не стану спорить, – согласился Кляйн. – Более вас никто не издавал?

– Различные тематические сборники… я печатался в газетах!

– В центральных?

Ну, стенгазету трудно именовать таким громким именем.

– Нет. В… в ведомственных.

– Я могу взглянуть на них?

– Э-э-э… вряд ли.

Каким образом протащить иностранца в институт? Да и не сохранились те газеты, скорее всего.

Гость закрыл планшет.

– Видите ли, мистер Демишин, я пока не могу сказать, что вы полностью удовлетворяете требованиям редакции. Несомненно, у вас есть талант! Но мы не занимаемся филантропией. Прежде всего это бизнес. А он требует от нас того, чтобы все кандидаты на грант соответствовали определённым критериям. Вы должны быть известны не только среди своих друзей.

Фундамент хрустального замка опасно просел.

– Так издайте мои стихи и сами всё увидите!

– Издание книги стоит порядка десяти тысяч евро – и то совсем небольшим тиражом. Если мы хотим вас, как это по-русски, раскрутить, да, то сумма нужна гораздо более серьёзная. У вас есть такие деньги?

– Нет.

– Возможно, у вас есть спонсоры?

– Нет, таких тоже не имеется, – Олег судорожно перебирал в памяти всех знакомых. Да, среди них и на разок поесть денег занять – уже проблема! А уж на подобную раскрутку нечего даже и мечтать! Напротив, ещё и позлорадствуют! Мол, не высовывайся! Будь как все, графоман!

– Тогда… – пожал плечами собеседник, – я не вижу, чем ещё могу быть вам полезным.

Он убрал планшет в сумку, допил кофе и поднял руку, призывая официанта.

Стены хрустального замка покрылись трещинами, он весь как-то скукожился и осел…

Олег лихорадочно пытался что-то сообразить. Ведь уйдет же, черт нерусский! Уйдёт! И все надежды, все мечтания – тоже уйдут следом за ним. А ты так и будешь по средам и субботам приходить в это кафе. Ловить на себе снисходительные взгляды богатых завсегдатаев, соглашаться прочесть свои стихи какому-нибудь выскочке – лишь бы не забыли! Поэт… да кому ты нужен?!

– Вы ведь учёный?

Что?

– Я поэт!

– Но деньги, как я понимаю, вам же не за это платят?

И что? Какое ему-то до этого дело, за что и кто мне платит? Хотя…

– Да. Я занимаюсь вопросами адаптации программных продуктов.

– Это… – изобразил вежливый интерес Кляйн.

– Предположим, у вас некий программный продукт. Авторство его утеряно, исходный код неизвестен, но программа представляет очевидный интерес.

– И что? Напишите новую, разве это так трудно?

– Хм! А если и компьютер, на котором установлена программа, тоже сделан неизвестно где и кем?

– Простите, – улыбнулся собеседник, – но так не бывает. У нас нет таких компьютеров.

– А вот у нас есть!

– Надо же! Вот уж не ожидал. И что, это такая интересная работа? Вы, как я понимаю, уже много таких компьютеров видели?

– Увы, всего парочку. А что до интереса… – Олег пожал плечами. – Это не моё… Сидеть и гонять по монитору какие-то символы, увольте! Это не для творческого человека!

– Ну-у-у… как сказать! Под такие исследования тоже можно получить грант! И хотя мы занимаемся преимущественно художественными произведениями и поэзией, отдел технических и научных новинок у нас есть!

Вспыхнувшая было надежда осыпалась пеплом.

– Ничего не выйдет. У нас государственное учреждение, там гранты не применяются.

– Но грант может быть выдан не институту, а лично вам. Этих денег в принципе может быть достаточно для публикации и перевода ваших стихов.

Олег задумался.

Кляйн тем временем расплатился с официантом и встал, собираясь уходить.

– Скажите, а каков порядок выделения грантов в данной области?

– Ну, я же пока не знаю, подо что именно вы хотите его получить. Предоставьте хоть какое-то, пусть приблизительное описание процесса. Какие-нибудь примеры – вам виднее, какие именно. Результат – пусть и предположительный. Когда будем иметь на руках хоть что-нибудь, тогда уже можно будет увереннее смотреть в будущее.

Гость распрощался и вышел на улицу.

Пройдя метров триста, он свернул в переулок и сел в припаркованную автомашину. Находившаяся там миловидная блондинка с нетерпением обернулась к нему.

– Ну, наконец-то! Я чуть не заснула!

– Лера, ну я же не мог сказать этому парню: «У меня на вас всего десять минут!»

– Он сказал что-нибудь интересное?

– Пока ничего. Отделался общими словами.

Девушка прикусила губу.

– А мне он чего только не рассказывал!

– Возможно, он пытался произвести на тебя впечатление. И я могу его понять! На его месте я бы и не так старался!

– Тебе и на своём месте неплохо! – стрельнула глазами девушка. – И нет необходимости меня дополнительно обольщать!

«Только вывези меня за границу да дай возможность осесть, а уж там…»

– Ты прелесть! – Кляйн поцеловал свою очаровательную спутницу.

«Господи, до чего же похожи друг на друга такие вот пустоголовые девчонки! Хоть в России, хоть на Украине – да хоть где! Помани их перспективой жизни в ЕС – всё, они твои! И делай с ними, что угодно… Ладно, пока ты мне ещё нужна – веселись!»

Интерес Франца к несчастному графоману объяснялся просто – тот на свою беду работал в одном интересном институте. Хорошо известном и уважаемом. Там имелся крепкий и неплохо мотивированный персонал – разумеется, среди сотрудников старшего возраста. Они в своё время вдосталь хлебнули «прелестей» рынка и наелись «демократических ценностей». Поэтому искать взаимопонимания у них – дело совершенно тухлое и безнадёжное. Но обстоятельства того требовали!

Как стало известно соответствующим службам, сотрудники института сейчас работали над какими-то новыми, ранее нигде не встречавшимися образцами компьютерной техники. Джентльмены удивлённо пожали плечами – русские и современная техника? Нонсенс! Что они могут в этом понимать? Другое дело, западные научные учреждения – это мощь! Снисходительно поглядывая на российских коллег, им сделали намёк. Безрезультатно, ответа не последовало.

Не дошло?

Намек, уже в гораздо более прозрачной форме, повторили.

Ответ, хоть и вполне вежливый по форме, был совершенно возмутительным. Попросту говоря, джентльменов послали… достаточно далеко, и им это не понравилось. Оскорблённые в лучших чувствах, они недвусмысленно намекнули на возможность непопадания сотрудников института в некоторые совместные программы. И на грядущие затруднения с публикацией в западных научных журналах. Ответ последовал тотчас и был ещё более беспардонным!