Текст книги "Тень на ярком солнце"

– Слушаю, – раздалось в трубке.

– Сергей Николаевич? – спросил Романов.

– Я вас слушаю.

– Я от Виктора Петровича.

– Вы в Питере?

– На подъезде. Буду через час.

– Где остановитесь?

– В «Рэдиссоне».

– Отлично. Это рядом с вокзалом. Встречаемся в девятнадцать часов в ресторане «Палкин». Как выйдите из гостиницы, поверните налево пройдите через дорогу. Ресторан в ста метрах от отеля.

«В девятнадцать часов, а не в семь, – подумал Романов, – судя по всему военный».

Глава 13
1963 год

Двое американских туристов сидели в маленьком римском кафе на Пьяцца Навона. Подошел официант и поставил на столик бокал вина и рюмку траппы. Один из туристов, типичный англосакс, отпил из бокала и удивленно посмотрел на официанта.

– Я заказывал просеко. Вы полагаете, я не отличу просеко от других вин?

– Да, сэр, это не просеко, – кивнул официант. Его английский звучал вполне прилично. – Но мы продаем это как просеко. Еще что-нибудь, джентльмены?

– Достаточно. Спасибо, – сказал второй турист, типичный итальянец.

Официант ушел.

– Италия – специфическая страна, мистер Клейтон, – сказал итальянец, прекрасно зная, что настоящая фамилия его товарища не Клейтон. – Здесь с официантами нужно обращаться очень вежливо. А лучше дружески. Иначе рискуете получить тарелкой по физиономии. Зачем вы вытащили меня в Рим? Неужели нельзя было пообщаться в Нью-Йорке? Или в Вашингтоне? Надеюсь, вы компенсируете мне затраты на билеты туда и обратно и проживание в отеле.

– Мы разве когда-нибудь не расплатились с вами, Гвидо?

– Ну что вы! Платите вы исправно, хотя могли бы заставить меня работать бесплатно. Ради исполнения гражданского долга. Я ведь хоть и итальянец, но американский гражданин.

– Мы не коммунисты, мистер Эспозито. У нас любая работа должна быть оплачена. Кстати, давно вас хотел спросить. Почему у вас так много однофамильцев?

– Эта фамилия дается сиротам, которые воспитываются в монастыре. А их десятки тысяч.

– Так вы сирота?

– Нет, сэр. Это мой отец был сиротою. Я сохранил его фамилию.

– Не зовите меня сэром, – нахмурился янки. – Я для вас Роберт. Можно просто Боб.

– Итак, Боб, зачем вы проводите нашу встречу в Риме, а не в Нью-Йорке, как обычно?

– Вы – один из наших самых ценных агентов, Гвидо. По мне, так самый ценный. А дело, о котором я хочу поговорить, настолько важное и, что там греха таить, опасное, что я не рискнул встретиться с вами на территории США. Директор полностью одобрил мою командировку в Рим. Как я понимаю, он не исключил вероятность прослушки со стороны конкурирующих организаций.

Говоря все это, янки внимательно следил за лицом итальянца.

– Вы меня интригуете, Боб. Обычно я получал команды максимум от начальника департамента.

Англосакс изобразил понимающую улыбку:

– Это так. Считайте, что получили повышение. Итак, перейдем к делу. У вас ведь есть связь с Вито Дженовезе?

– Да, мы установили ее несколько месяцев назад благодаря вербовке одного из надзирателей. Итальянца.

– Это мы вам его подсунули. И решили, что участие итальянца будет придавать правдоподобие этой истории. Что сообщает вам Дженовезе о Джо Валачи?

– Валачи боится, что семья заподозрит его в предательстве и убьет прямо в тюрьме. Дженовезе сделал ошибку. Он при встрече поцеловал Валачи поцелуем смерти. А тот, как истинный сицилиец старой школы, понял, что дни его сочтены. И слетел с катушек.

– Это была не ошибка Дженовезе, Гвидо. Мы устроили «случайную» встречу Валачи и Дженовезе. И это была наша ошибка. Валачи, вместо того чтобы просто пойти на сотрудничество с администрацией тюрьмы для спасения своей жизни, как мы и рассчитывали, через своего адвоката связался с сенатором Джоном Маклелланом и пообещал, что открыто заявит о существовании мафии в нашей стране.

– Ну и что? Кто этого не знает?

– Это так. Но тогда Бобби Кеннеди, который взъелся на ваше сообщество сразу, как получил должность Генерального прокурора, будет иметь все козыри на руках. И рано или поздно его люди зацепят ниточку, которая приведет их к государственной тайне, для них запретной.

– А что, неужели президент не проинформирован о деятельности вашего ведомства?

– Конечно же проинформирован. И он не в восторге от изобретения своего предшественника Гарри Трумэна. Полагаю, если он пойдет на второй срок, он прихлопнет наше подразделение. И прихлопнет с помощью Бобби, который, без сомнения, останется на посту Генерального прокурора. А Бобби начнет беспощадную и бескомпромиссную войну с вами. Со всеми, кто хоть мизинцем причастен к этому бизнесу.

– На это понадобится время. А Джон может и не выиграть предстоящую президентскую гонку.

– Выиграет. Не сомневайтесь. И вы представляете, что начнется, если Кеннеди прекратит нашу деятельность и вся эта махина будет предоставлена сама себе. Бесконтрольна. Что будет хотя бы на территории США?

Итальянец пил граппу мелкими глотками. Затем подозвал официанта и заказал еще двойную порцию. Англосакс не спускал с него глаз. На лице итальянца появилось задумчивое выражение.

– Это будет мясорубка, – задумчиво сказал Эспозито. – Причем в международном масштабе. Но начнется у нас в Нью-Йорке. Потом перейдет в Латинскую Америку и Европу. Стрельбы будет много. И мяса тоже.

– Вы не уцелеете в этой войне, Гвидо. Вас будут бить со всех сторон. Во-первых, ФБР, полиция, АНБ. Все силовые структуры. Затем латинос. Они задавят вас массой. На одного вашего бойца они будут присылать сотню. Ваши семьи в состоянии это понять?

– Боннано, Гамбино и Луккезе – люди вменяемые. Они поймут. Дженовезе временно исключены из игры. А вот Коломбо вряд ли способны мыслить рационально. У них война внутри семьи.

– Итак, Боннано, Гамбино и Луккезе. Кто мог бы взять на себя роль временного объединителя семей? Дон Карло Гамбино?

Гвидо отрицательно покачал головой:

– Думаю, Джо Бонанно.

– Потому что он ваш босс? Но разве дон Карло не более мощная личность?

– Возможно. Но он дерьмовый переговорщик. А Джо Бонанно дипломат от Бога. Он сумеет убедить Карло Гамбино созвать Комиссию. А там уж Бонанно растолкует всем, что они на грани краха. Встанет вопрос, что предпринять.

– И что же? – быстро спросил Клейтон, испытующе глядя на Гвидо.

– Это стоит дорого, Роберт. Очень дорого.

– Сколько?

– Не меньше десяти миллионов долларов. От вас, как я понимаю, мы не получим ни цента.

– Вы правильно понимаете, Гвидо. Даже если бы у нас была такая безотчетная сумма, мы не можем светиться в этой истории. Мы государство. И все будет как бы государственным переворотом. А этого нельзя допустить в нашей стране. Мы не Латинская Америка. Но мы окажем вам полное содействие.

– Какое?

– У нас уже готов официальный убийца. И убийца убийцы, который отомстит за смерть любимого президента.

– Полагаете, следствие удовлетворится?

– Эрл Уоренн, председатель Верховного суда, безоговорочно примет нашу версию.

– А вы уверены, что не найдется какой-нибудь въедливый прокурор, который захочет раскопать все?

– Уверен, что найдется. Но после решения Верховного суда это уже будет не важно. Как вы полагаете, Комиссия выделит деньги?

– Не знаю. Но то, что мой босс оценит реально опасность, уверен. В конце концов, если другие семьи не захотят принять участие в мероприятии, он может и сам выделить необходимую сумму. Но было бы неплохо, чтобы прокуратура начала проводить какие-нибудь мероприятия против этого бизнеса семей. Это сделает их более сговорчивыми.

Клейтон понимающе кивнул головой:

– Это можно будет устроить. У нас есть люди в аппарате Генерального прокурора. Кстати, в ноябре президент будет совершать предвыборную поездку по южным штатам. Вместе с супругой. Полагаю, Даллас именно то место, где будет твориться история.

– Почему именно Даллас?

– Потому что именно в Далласе уже все готово к приему гостя. Именно там проживает официальный убийца. И его убийца тоже.

Туристы расплатились по счету, вышли на площадь, пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.

Глава 14
Встреча в «Палкине»

День прошел бесполезно. Швабра, как про себя назвал любовницу Фабио Романов, в миру Кузнецова Полина Николаевна, наотрез отказалась встретиться. Когда Романов через пару часов вновь позвонил ей, ее телефон был недоступен для его номера. Информация, которую Ружинский сбросил о Швабре, не давала ничего интересного, за исключением того, что она была замечена в употреблении наркотиков. Это означало, что здесь, в Питере, она имела связь с наркоторговцами, среди которых мог быть и тот, кто подсадил на иглу молодого Аньелли. Контакты Швабры, которые выявил Ружинский, точнее, его источник информации, мало о чем говорили. Дед Романова по материнской линии был моряком. И часто цитировал старую морскую поговорку: «Когда обстановка неясна, ложись спать». Романов решил последовать совету моряков, тем более что его клонило в сон. Он направился в гостиницу и лег спать.

Будильник прозвенел ровно в 18.30. Романов умылся, оделся и вышел из гостиницы. Ровно в 18.50 он сидел за столиком в ресторане «Палкин». Местечко было приятное и оригинальное. Несколько залов, оформленных в классическом стиле. Метрдотель, одетый в безукоризненный костюм, белую сорочку и в галстуке-бабочке, встречал любого гостя у входа в зал. Приятная музыка. Именно тот классический джаз, который любил Василий Ильич.

– Что есть выпить? – спросил Романов молодого приветливого парня, который сразу же подошел к его столику.

Что угодно, – улыбнулся официант.

– Граппа есть?

– Шесть сортов.

– Австрийский шнапс?

– Пять сортов.

– Неужели и фернет есть? Его можно заказать только в гостинице «Астория» и в баре «Арка».

– Вам какой? Фернет бранка или бранка менте? – улыбнулся парень.

– Принесите фернет бранка и эспрессо.

Потягивая фернет с кофе, Романов посматривал на вход, ожидая, когда в ресторан войдет тот, кого он ждал. Сергей Николаевич вошел ровно в 19.00 и сразу направился к столику Романова. Тот встал и протянул руку:

– Романов Василий Ильич.

– Прилепин Сергей Николаевич.

Полминуты ушло на изучение друг друга. Острый, внимательный взгляд Прилепина столкнулся с приветливым и добродушным взглядом Романова. «Фантасты, которые писали о приборах, способных считывать мысли людей, – вспомнил Романов наставления отца, – не подозревали, что такой прибор создала природа одновременно с человеком. Это его лицо. Когда обсуждаешь важный вопрос, не забывай следить за лицом. Но старайся этого не показывать. Для этого изобрази радушие и понимание во взгляде». Судя по всему, оба остались результатами изучения довольны.

– Я вас слушаю, – сказал Прилепин, проведя рукой по ежику седых волос.

– Мне рекомендовали именно вас, – сказал Романов, – несмотря на то, что у вас не детективное агентство, а охранное предприятие.

Прилепин ничего не ответил, что означало возможность сотрудничества не только на ниве охранных услуг. Романов начал излагать суть вопроса. Взгляд Прилепина потерял остроту, стал каким-то отсутствующим и оживился только при слове «наркотики».

– Где работал ваш итальянец? С кем общался?

– Этого я не знаю. Вот и приехал узнать.

– Но хоть кого-нибудь вы знаете?

– Только его любовницу.

Романов достал смартфон, вошел в почту и нашел материал на Швабру, который прислал, пока он спал в гостинице, Ружинский. По мере чтения его лицо приобретало выражение фаната-рыбака, который подцепил на крючок здоровенную рыбину.

– Здесь говорится, что среди ее контактов есть некто Королев Дмитрий Николаевич. Депутат Законодательного собрания. Откуда информация?

– Если честно, не знаю. Получил ее час назад от своего зама. У него источник информации в правоохранительных органах во всех мегаполисах. В том числе и в вашем. А что, это так важно?

– Это необходимо.

– Минутку.

Романов взял смартфон и набрал номер: «Приветствую, Виктор Константинович!» Разговор был недолгим.

Романов спрятал смартфон в карман:

– Соседи. То есть ФСБ, как их называют грушники.

– Хорошо. Эту путану ФСБ могло пасти только в связи с вашим итальянцем. Вы уверены, что он не был связан со спецслужбами Италии или какой-нибудь другой страны?

– Такой уверенности у меня нет, но логика подсказывает, что не был. Ну, подумайте сами, зачем единственному наследнику многомиллионного состояния связываться со спецслужбой? Чтобы получать зарплату?

– Не обязательно. Скажем, его поймали на чем-то и с помощью компромата заставили сотрудничать.

– Во-первых, нет смысла. Какую пользу может принести спецслужбе работник банка? Во-вторых, это не та семья, которую можно шантажировать. Представьте, что какой-нибудь ретивый фээсбэшник нарыл компромат на сына Сечина и попробовал его завербовать. Да он уже на другой день был бы безработным. А то и в тюрьму бы загремел. Полагаете, что неприкасаемые есть только у нас? Нет. В любой стране. Ха-ха-ха. Неприкасаемых не было только в СССР и только при Сталине. Поэтому, видимо, страна так интенсивно развивалась.

– Итак, у нас есть только одна зацепочка. Путана. Попробуем ее раскрутить.

– Бесполезно. На контакт не идет. Даже встретиться отказалась. Телефон мой внесла в черный список.

– Ну, с нами не откажется. Мы отказов не принимаем. Как долго вы будете в Питере?

– Пока не узнаю все, что мне нужно.

– Ну что ж, я вам помогу.

– И не стесняйтесь в средствах. Финансирование солидное.

– Хорошо. Завтра я с вами свяжусь.

Ужинать Романов опять пошел в ресторан «Палкин», который включил в список любимых ресторанов. С улыбкой подошел один из метрдотелей:

– Добро пожаловать!

Подошел официант. Романов, не глядя в меню, сделал заказ. Ему очень понравилось это историческое место, созданное в позапрошлом веке купцом 1-й гильдии Палкиным. Как сообщил официант, из окна этого ресторана в 1905 году выступал перед толпой Ленин. Уходить вождю мирового пролетариата пришлось по наружной пожарной лестнице из окна помещения, выходящего во двор. Двести граммов граппы, гигантская устрица из залива Петра Великого и порция пельменей с олениной и кабанятиной привели Романова в отличное расположение духа. Поедая деликатесы и запивая их солидной порцией граппы, Романов переваривал разговор с Прилепиным. Последний был явно не новичок в служебно-розыскной работе. И явно заинтересовался делом. Так ведут себя только те, кто имеет личный интерес.

Ровно в 21.30 Романов уже лежал в постели в своем номере, лениво меняя телевизионные каналы. Зазвонил телефон. Это был Прилепин.

– Василий Ильич, у меня нет источника у «соседей». Поручите своему заму узнать, что там есть на итальянца.

– Не уверен, что это возможно.

– Вы же говорили, что финансирование солидное.

– Хорошо, попробую.

Ружинский ответил не сразу. Но зато сразу же понял, что от него требуется.

– Василий, это будет стоить не менее десяти тысяч баксов.

– Согласен на пятнадцать, Виктор Константинович. Только побыстрее.

Все же старик Романов создал очень эффективную систему. За заказчиков отвечал Василий, а за агентуру в госорганах и ее вербовку – профессионал Ружинский.

На следующий день смартфон пикнул. Романов вышел в почту и прочитал сообщение от Ружинского:

«Фабио Анъелли находился в разработке контрразведки ФСБ в связи с его постоянными контактами с Роджером Блэйком, сотрудником ЦРУ США, работавшим под дипломатическим прикрытием в американском консульстве. Консульство было закрыто 5 апреля 2018 года. Блэйк убыл в США 12 апреля. Анъелли убыл в Москву 15 апреля. Находясь в Питере, Анъелли активно общался с депутатами Заксобрания Санкт-Петербурга, чиновниками мэрии и сотрудниками порта. Я отправляю в Питер Ткачева с пятнадцатью тысячами долларов для оплаты информации. Если понадобится еще что-либо, сообщи до 16 часов».

Романов тут же переслал сообщение Прилепину. Ответ не заставил себя ждать. В ответном сообщении Прилепин просил быть готовым к 20.00 к поездке и ждать его в вестибюле гостиницы.

История странная. Отпрыск знатнейшей в Европе фамилии, наследник многомиллионного состояния, оказывается в Питере, где попадает в разработку контрразведки в связи с контактом с ЦРУ США. Одновременно общается с чиновниками. Уезжает из Питера, как только закрывается американское консульство. Убывает через три дня вслед за агентом ЦРУ. И, наконец, гибнет от передозировки наркотиков в Москве. Уже не впервые в голову приходит мысль. А не является ли он, Романов, инструментом в какой-то игре? Не используют ли его втемную? Почему Прилепин, странный тип, так живо заинтересовался этим делом? Явно не из любви к какому-то неизвестному Виктору Петровичу. Озабоченность, выраженная генералом Романовым, постепенно передавалась и майору Романову. Он взял смартфон и отправил сообщение Ружинскому:

«Срочно свяжитесь с источниками в Питере и дайте всю информацию о парне, которого вы мне рекомендовали».

Уже через два часа получил сообщение от Ружинского:

«Прилепин Сергей Николаевич. Родился 5 мая 1960 года в Ленинграде. Рано потерял родителей. Воспитывался в семье дяди, полковника милиции Прилепина Виктора Васильевича. В 1985 году окончил ВОКУ им Верховного Совета РСФСР. Проходил службу в Прибалтийском военном округе. Последняя должность – командир мотострелкового батальона. Уволился в 1991 году в звании капитана. Звание майора было задержано в связи с ЧП в батальоне. По протекции дяди был принят на работу в Ленинградский уголовный розыск в отдел по борьбе с распространением наркотиков. Быстро сделал карьеру и стал старшим группы. Рассматривался, как кандидат на должность заместителя начальника отдела. В 2007 году был отдан под суд за превышения служебных полномочий. Был приговорен к восьми годам исправительной колонии. Срок заключения отбывал в колонии № 3 для бывших сотрудников милиции. Дважды подавал заявление на УДО, которые были отклонены. Освободился в 2015 году. В том же году возглавил созданное им частное охранное предприятие „Безопасность“».

Ровно в 20.00 Романов спустился в вестибюль. Прилепин ждал его, сидя на диване. Рядом с ним сидел еще один рослый парень. При появлении Василия Кузьмича оба встали.

– Это Андрей, – сказал Прилепин, указывая на парня. – Он будет вас сопровождать, пока вы в Питере. Прошу отнестись серьезно и не исчезать. Без Андрея никуда не ходите.

Они вышли на Невский, и тут же к ним подъехал автомобиль. Ехали молча часа два. Наконец машина свернула с шоссе на грунтовочную дорогу и через несколько минут въехала в полузаброшенную деревушку. Подъехала к домику на окраине. В первой комнате сидели два человека, вставшие при появлении Прилепина и Романова.

– Клиент готов к беседе? – спросил Прилепин.

– Как старая дева к потери невинности. Но боюсь, беседа не состоится.

– Почему? – Прилепинец развел руками и продекламировал:

 
Ты не успеешь ринуться в кусты,
Когда тебя уложат из обреза.
На свете нет прекрасней красоты,
Чем абстиненция морфийного генеза.
 

Что, сильно ломает?

– Еще как. Пойди полюбуйся.

– Полюбуюсь. У нее с собой наркота была?

– Пять пакетиков героина.

– Где они?

Человек вынул из кармана прозрачные пакетики с белым порошком.

Прилепин открыл один, попробовал на язык и удовлетворенно кивнул:

– Героин.

В дом вошел еще один человек. Лет пятидесяти. С благородной сединой, тронувшей виски. В руках он держал шприц и пробирку с жидкостью. Вопросительно посмотрел на Прилепина. Тот кивнул:

– Через пять минут начинайте. – И обратился к Романову: – Пойдемте наверх.

Они поднялись по деревянной скрипучей лестнице на чердак, где стояли столик с ноутбуком и несколько стульев. Прилепин указал Василию Ильичу на стул, сел рядом и начал настраивать устройство. Через минуту на экране появилась комната. Из мебели только медицинская лежанка, стол и несколько стульев. На лежанке сидела, прислонившись к стене, молодая женщина с неприятным лицом и комплекцией, которую в курсантской казарме называли «дефект массы», используя термин из лекции по оружию массового поражения. Романов почувствовал, что любовница Аньелли вызывает физическое отвращение. Особенно были отвратительны мелкие зубы черного цвета.

Глава 15
Расколоть до донышка

Швабру ломало, видимо, всерьез. На лице было бессмысленное выражение. Время от времени рассудок как бы возвращался, и тогда на лице было написано только одно – боль. Романов на несколько секунд даже почувствовал некоторое сострадание к этой отвратительной девице. «Как бы не померла», – подумал он. Вошли двое. Человек со шприцем и тот, с кем разговаривал Прилепин.

– Ну-с, моя милая, – обратился он к Швабре, – если вы ответите на мои вопросы, то не только получите укол, – он кивнул на человека со шприцем, – но мы вернем и ваши пакетики.

Он достал из кармана пакетики с героином и вопросительно посмотрел на наркоманку. Она не отвечала. Судя по всему, ломка усиливалась, потому что она начала извиваться на лежанке, хватаясь руками за все части тела. Человек спокойно наблюдал.

Наконец Швабра завопила:

– Дайте укол, дайте укол. Я умираю.

– Сначала вопросы, потом укол, – ласково продолжал человек. И, подождав немного, раскрыл один пакетик и высыпал порошок на пол. – Осталось четыре порции. Если вы не заговорите, доктор, – он кивнул на человека со шприцем, – выльет лекарство на пол. Итак, в каких отношениях вы были с Фабио Аньелли?

Швабра сумела взять себя в руки:

– Мы были любовниками.

– Что еще вас связывало?

– Я выполняла некоторые его поручения.

– Какие?

Но тут Швабру стало так колбасить, что было ясно, рассказывать она не сможет. Человек сделал знак доктору. Последний подошел к Швабре, перетянул резиновым жгутом предплечье и ввел иглу. Наркоманка затихла. Затем на лице появилось осмысленное выражение и спокойствие.

– Итак, милая, продолжим. Вы понимаете, что если откажитесь отвечать, то через несколько часов все начнется снова. Только условия будут более жесткие.

– Не маленькая. Спрашивайте.

– При каких обстоятельствах вы познакомились с Аньелли?

– Нас познакомила подруга.

– Это было здесь или в Москве?

– Здесь. Он работал в питерском филиале банка «Интеза».

– Что вы знаете о его знакомствах в Питере?

– Ну, знаете ли, у него было много знакомых.

– С кем он встречался чаще всех?

– С одним американцем, Роджером. Фамилию я не знаю.

– Чем занимался этот американец?

– Понятия не имею.

– Еще кого вспомните?

– Часто мы встречались в ресторане с его другом Димой. Я была за переводчицу. Дима не говорил ни по-английски, ни по-итальянски. А Фабио по-русски понимал, но не говорил.

Человек достал из кармана фотографию и показал ее Швабре:

– Кто из них Дима?

Она уверенно ткнула пальцем в фото:

– Вот этот. Остальных не знаю.

– Как часто встречались? Время от времени?

– Регулярно раз в месяц.

– Ас Роджером?

– Не знаю. Фабио с ним встречался, как правило, без меня. Я ему была не нужна на этих встречах.

– Теперь сконцентрируйтесь. От ответа на этот вопрос зависит ваша дальнейшая судьба. Вы сами подсадили Аньелли на иглу или кто-то вам поручил?

На неприятном лице Швабры появилось злобное выражение. Она просто задохнулась от возмущения. Пальцы сжались в кулаки, глаза метали молнии.

– Я? Подсадила Фабио на иглу? Это он, подонок, меня подсадил. А сам не употреблял. Мне колол героин, а себе, как потом оказалось, глюкозу.

– Вы уверены, что он не был наркоманом?

– Абсолютно уверена. Не знаю зачем, но он изображал наркомана. Даже нюхал на встречах ваниль под видом кокаина.

– И еще один вопрос. Почему вы уехали из Москвы? Почему оставили Фабио одного? Ведь раньше вы от него не отходили ни на шаг.

Швабра заколебалась. Было видно, что это самый неприятный вопрос. Допрашивающий достал пакетики с героином. Как зачарованная, наркоманка смотрела на эти пакетики.

– Ну, – повысил голос допрашивающий, – и не вздумайте лгать, моя милая. Надеюсь, вы поняли, что мы люди серьезные.

– Меня попросил об этом Роджер.

– Он приезжал в Москву?

– Нет. Он позвонил мне и сказал, что, если я не уеду в тот же день, у меня будут очень крупные неприятности. А если уеду, то в Питере меня будут ждать двадцать тысяч долларов.

– Вы получили эти деньги?

– Получила.

– Кто вам их передал?

– Дима. В тот же вечер.

Прилепин встал и обратился к Романову:

– Поехали. Главное мы узнали. Во всяком случае, для вас. То, что нужно мне, я из нее вытрясу.

– Да, судя по всему, мое расследование закончено. Если только клиент не захочет, чтобы я копал дальше. Можно в этом случае рассчитывать на ваше сотрудничество?

– Разумеется. Только не понимаю, чем я смогу вам помочь. Ведь ваше следствие будет идти в Москве.

– Нужно еще многое узнать о деятельности Фабио в Питере. Кроме того, я не исключаю, что мне понадобятся люди для операций, подобных этой. В Москве таких людей нанимать опасно. Нужно либо иметь своих, либо отказаться от такого рода деятельности. Сотрудники вашего предприятия, судя по всему, люди надежные и профессиональные.

Прилепин не стал пояснять, что эти люди не сотрудники его ЧОПа, а товарищи по нелегальной организации «Самооборона». Все сильно пострадали либо от действий полиции, либо от ее бездействия. Все были не просто повязаны, а повязаны кровью. Самая высокая степень надежности.

В машине Романов осмысливал полученную информацию. Итак, ко всему прочему оказалось, Аньелли не наркоман. Зачем он посадил на иглу Швабру? Какие поручения она выполняла? И главное. Передозировка была. Это показало вскрытие. Но инъекция была сделана явно не самим Аньелли. Кем? На этот вопрос старик Филиппо наверняка захочет получить ответ. Но для этого нужно уже искать не поставщиков героина, а тех, кто был заинтересован в смерти Фабио. Для этого нужно было раскрыть его деятельность в Москве и в Питере.

– Знаете, кто такой Дима? – прервал его размышления Прилепин.

– Понятия не имею. А что, это имеет какое-то значение?

– Самое прямое. Дима – это Королев Дмитрий Николаевич. Депутат Заксобрания Петербурга. И заодно один из лидеров наркомафии в нашем городе.

Романов присвистнул. Сообщение Прилепина толкало его прямо к мысли, которую он старательно от себя гнал. А именно: Аньелли был связан с наркомафией. И если это так, то перед ним дилемма – отказаться от заказа, сообщив старику Аньелли всю правду, или продолжать копать, теперь уже с риском для жизни.

– Скажите, Сергей Николаевич, – обратился он к Прилепину, – вас явно интересует не только гонорар за работу, но и само дело. В чем ваш интерес?

Прилепин ответил не сразу, словно размышлял, стоит ли говорить. Со стороны он выглядел как водитель, внимательно следящий за дорогой. Романов терпеливо ждал. Он, как всегда в подобных случаях, вспомнил поучения отца. Если тебе не отвечают, никогда не задавай вопрос повторно.

Наконец Прилепин коротко бросил:

– Личные счеты.

Романову было ясно, что дальнейшие расспросы скажутся негативно на так хорошо начавшемся сотрудничестве. Он уже неплохо разбирался в людях и знал, что термин, изобретенный Марио Пьюзо, верен не во всех ситуациях, а точнее, верен только в финансовых вопросах. В остальном, особенно когда дело касалось личных счетов, личное играло первостепенную роль.

– Вы будете и дальше, насколько я понимаю, прокачивать эту особу. В принципе, мое расследование закончено, но все-таки, Сергей Николаевич, выясните у нее все московские контакты Аньелли. И пришлите, как можно быстрее. Как вы хотите получить гонорар за работу, на счет или налом?

– Если можно, налом. Я пришлю человека или подъеду сам.

– Буду рад встретиться в Москве. Кроме того, не исключаю, что старик Аньелли, узнав, что это не оплошность внука, а убийство, может попросить найти убийцу.

– И заказчика.

– Разумеется. Это у нас в лучшем случае полиция находит убийцу. В Италии все намного серьезнее. Но я буду рекомендовать старику официально обратиться в правоохранительные органы.

– Если старик хоть немного знает эту страну, то поймет, что это бесполезно. Даже за самые большие деньги.

Романов хотел сказать, что кроме денег у старика имеется возможность воздействовать на высших российских чиновников, но промолчал.

На следующий день, выписавшись из гостиницы, Романов пообедал в «Палкине» и поехал на вокзал. Уже сидя в «Сапсане», он отправил сообщение на смартфон Паолы: «Это была не передозировка, а убийство. Фабио не употреблял наркотики».

Вернувшись в Москву, Василий Ильич первым дело отправился к отцу. Генерал, как всегда, был занят важным делом. Он сидел возле аквариума с сачком в руках. После выхода на пенсию, в отличие от своих коллег-генералов, он не пошел работать. Чем очень гордился. И не стал ни охотником, ни рыбаком, хотя еще лет десять назад любил побаловаться рыбалкой. Он стал завзятым цветоводом и аквариумистом. Его кабинет был покрыт зеленью домашних растений, которые оплели стену и окно. На балконе рос виноград, который даже давал плоды. В гостиной стоял большой напольный аквариум на тридцать ведер емкостью с замкнутой экосистемой, а в спальне – несколько маленьких, в которые он помещал заболевших рыбок или самцов с самками для разведения. Сейчас, видимо, предстояли роды, и генерал был наготове, чтобы отсадить мамашу в другой аквариум, дабы она не съела свое потомство. «Хорошо, что у меня есть ключ от квартиры», – подумал Василий, зная, что в такую минуту он мог звонить до посинения, но генерал не оторвался бы от важного дела, чтобы открыть дверь.

– Как съездил? – спросил старик, не отрывая глаз от аквариума, где металась довольно крупная рыбка серого цвета. У него не было привычки здороваться, когда приходил наследник.

– Расскажу в деталях. Когда освободишься.

– Правильно. У меня гурамиха рожает. Так что ты уж подожди. Кстати, Ванька на той неделе приезжает.

Иван Ильич Романов был старшим сыном генерала. Он был дипломат и работал в российском посольстве в Вене. Отношения между братьями были не совсем братскими, поскольку они росли врозь. Младший сын четы Романовых ездил с родителями по странам Европы. Старший, в силу возраста, учился и воспитывался в специальном интернате для детей сотрудников ГРУ, находящихся за границей.

Минут через сорок все было кончено. Мальки запрятались в траве, мамаша была выловлена и отправлена в большой аквариум, а генерал пипеткой накапал малышам разведенный желток от сваренного вкрутую яйца. На ближайшие недели эта будет их пищей.

– Итак, докладывай, – сказал генерал, когда кофе и коньяк были налиты.

Старик Романов, как Черчилль, пил исключительно армянские марочные коньяки. Больше всего любил «Отборный». Романов в деталях рассказал о своей поездке. Генерал долго размышлял, прихлебывая кофе и ароматный коньяк. Наконец он заговорил:

– Нечто в этом роде я и предполагал. В то, что Аньелли наркоман, не верил с самого начала. А вот то, что ты участвовал в спецоперации, да еще с похищением человека, мне не нравится. Запомни, мы чисто информационная структура. Интеллектуалы, если хочешь. Надо придерживаться профиля деятельности. Во всех видах бизнеса.