Книга: Некоторые не попадут в ад - Захар Прилепин

«И мысли не было сочинять эту книжку. Сорок раз себе пообещал: пусть все отстоится, отлежится — что запомнится и не потеряется, то и будет самым главным»

(из авторской аннотации на задней стороне обложки) Не отстоялось. Не книга, но записи с тегом "не забыть".

[титр "Ранее. Задолго до известных событий"]

Речь не о том, что мужчин не обнаружилось среди авторов – это ж антология женской прозы, им и делать тут нечего. Мужчин почти не видно в текстах. Есть дети, есть отцы, деды – а собственно мужчины героинь будто бы запропали куда-то. Видимо, это миф, когда говорят, что мужчины вполне могут обойтись без женщин, зато вот женщины без сильного пола не могут совсем, никак. Могут. По крайней мере, с недавнего времени... На мужчин будто бы махнули рукой: что взять с них, нечего.

( Захар Прилепин, "Женская проза "нулевых"", 2012) Человек, остро переживающий тотальное измельчание мужественности, склонен увидеть в военных действиях возрождение.

[титр "Настоящее время"]

«Надо же, — размышлял я по дороге, любуясь на прозрачную, тишайшую, нежнейшую донецкую погоду: — все мои друзья — убийцы; что-то я никогда об этом не задумывался». …убийцы, а я не знаю лучше людей.

(Захар Прилепин, "Некоторые не попадут в ад", 2019) Потому что война, потому что истинно мужская деятельность и аура правого дела вдобавок , и дух азартной вольницы. На войне проще, чем в мире, да? Вот они, вот мы, ты или тебя, стрелять или бежать, и твое государство стоит у тебя за плечами... Так? Нет, не проще. Не то время, не то место, не те государства и обстоятельства.

А что надо было сделать? Заранее обойти эти десять домиков и сообщить: дорогие жители, сейчас будет обстрел? Здесь едва ли не у каждого второго оставалась родня на той стороне — они б через минуту могли туда отзвониться. (Как нам с той стороны иной раз звонили.)

(Захар Прилепин, "Некоторые не попадут в ад", 2019) То, что описывает Прилепин, не война и не герилья, а кровавая каша противостояния, которой нам всем еще долго давиться. По обе стороны, и по касательной, и рикошетом. И, хотя понятно, что книга написана в первую очередь о Бате, бойцах-ополченцах и о самом Прилепине, отстраненно-обобщенное упоминание невоюющего населения имеет нехороший привкус.

Приходит час случайного прозренья, За краткий миг - высокая цена...

( Лина Воробьева) К автору приходят мысли о "прозрачном взгляде императора" и "асфальтоукладчике", о том, что решают другие, не те, кто воюет, не те, кто провозгласил, не те, кто поверил. Декларируемые автором мужские поступки и мужское поведение ( "Вы пьёте воду на кухне, а я еду на войну") в свете прозренья стремительно обесцениваются: воюйте, чувствуйте себя настоящими мужчинами, расходуйте свои и чужие жизни, решать - не вам. Автору от подобных мыслей ощутимо плохо, до конца он их не додумывает, кидает впроброс , сворачивает, возвращается, говорит о предательстве, о том, что всё должно было быть не так. Пометка "фантасмагория" позволяет ему не конкретизировать.

Формат ЛайвЛиба позволяет мне не ставить книге отметку. С одной стороны, спасибо, есть, о чем подумать. Ценно как свидетельство, а насколько идеализирован Захарченко - тема для разбора когда-нибудь, когда отстоится. С другой, слишком наспех, не книга, а репортаж личных впечатлений. Слишком много оборванных мыслей. "Хорошо" ставить не могу, "плохо" не хочу ( я падка на слова и писатель, употребляющий "буробить" и "датый", ощущается моим земляком по двум регионам разом), а нейтральное - не для этой книги.

Привелось ознакомиться с последним прилепинским романом "Некоторые не попадут в ад". По совпадению, книга, как и "Патологии", снова о войне, на этот раз о войне на востоке Украины, в которой Прилепин принял самое деятельное участие.

Вся русская классика ХIX века, как известно, вышла из гоголевской шинели. Несколько перефразируя эту истину, отметим, что немало молодых российских писателей и журналистов вышло из трусиков Эдуарда Лимонова. Да, именно из тех самых красных трусиков, что разорвал на Эдичке нью-йоркский негр Крис. Именно у Лимонова эти люди учились писать современно, бойко и хлестко, а те, кто не перенял эту манеру, до сих пор наполняют издыхающие провинциальные газетенки чугунным советским слогом. Прилепин также несомненный ученик писателя Лимонова.

Чтобы верно определить Захара (Евгения) Прилепина, надо установить, откуда взялся его характерный стиль письма. По размышлении следует отметить, что это где-то на 70% Лимонов, на оставшиеся 30% соцреалист Леонов (ничего плохого в нем нет, все-таки лучший советский стилист), плюс в коктейле несколько капель от кликуши Прохановны, для аромата. Смешать, но, как говорится, не взбалтывать. Но в целом "гибридный" прилепинский стиль оставляет неприятное впечатление. Насколько "читатель-френдли" тексты Лимонова, настолько же трудно выносимы опусы Прилепина. Эдичка читабелен, а Захар скрежещет, как ржавая колючая проволока с Соловков. Все эти его абзацы в одно предложение... Объяснение, откуда такая разница между "отцом" и "сыном", следует искать в бэкграунде, в прошлом обоих литераторов. Лимонов по происхождению поэт, неофициальный, подпольный советский поэт, а Прилепин мент, омоновец. Эдичка солнечен, а где вы видели солнечного милиционера? Все они неприятные люди.

Другое дело, что у Прилепина, кроме ментовского прошлого есть два "апгрейда". Это провинциальный российский филфак и партия НБП (прим. -- запрещена в РФ). На филологическом Евгений выучился писать по-русски, а нацболизм дал ему некоторую широту и парадоксальность. Читали до одури Генона, Эволу. (Ни черта не поняли, но не важно.) Вот взять, к примеру, хоть название книжки: "Некоторые не попадут в ад". Это все та же, характерная для национал-большевиков игра со смыслами. Помню такой их лозунг: "Многие умрут". Звучит угрожающе, а к ответственности не привлечешь: кто это -- многие?

Итак, что же можно сказать о "Некоторые не попадут в ад"? Роман содержит иносказания. Украинцы выступают исключительно под псевдонимом "наш несчастный неприятель", Россия -- это "северная страна", а глава ДНР Захарченко -- просто Глава.

Бросается в глаза, какой же все-таки из Жени вырос огроменный позёр! Вот он встречается с режиссером Кустурицей и видит себя как бы со стороны, картинка такая: красная машина, белые снежинки ложатся на пиджак и идет как бы замедленно к машине красивый Женя. Или вот, под обстрелом неприятеля, в каске и бронежилете, в окопе, Прилепин с фатализмом жует травинку -- пишет, примета у него есть такая. Ну и позёр же, просто тьфу!

Знакомство с гомоэротическими нацболами не прошло для Жени даром. Женечка продолжает влюбляться в мужчин -- героев своих книг. Ранее это был Лимонов (под псевдонимом Костенко), теперь вот глава Захарченко, Эмир Кустурица, рэпер Хаски... Так по Прилепину сразу не скажешь, разве что глаза у него какие-то не такие, слишком пушистые ресницы, что ли? Но Татьяна Толстая что-то такое видит. У Татьяны Никитичны глаз-алмаз.

Кстати, Лимонов тоже прочитал этот роман и назвал бывшего своего товарища по партии Прилепина "квадратным и банальным" (а покойного Захарченко -- "лохом").

Прилепин трогательно заботится на этой маленькой войне о своем большом джипе -- не дай бог поцарапает неприятель! Поэтому надо оставить машинку -- модели "круизёр" -- вдалеке от линии фронта, а далее уже на "козлике". Нормальная российская семья. У Жени джип и у законной жены еще один джип -- повод вам для зависти, лузеры!

Вот Женя снабжает ополченцев сигаретками и колбаской. Ну просто молодой американский волонтёр Хемингуэй с шоколадом! Симонов с трубочкой.

А что же это за "Катюша" из заголовка рецензии? А это есть у донецких ополченцев такая секретная мощная ракетная установка. Как пустят ракету, так сразу у "нашего несчастного неприятеля" глаза вылетают из глазниц на той стороне. Бойцы называют ее "вундер-вафля". Кстати, вундер-вафлями (от "вундерваффе" -- чудо-оружие -- нем.) называют на своих интернет-форумах всякое чудовищное нацистское оружие конца Второй мировой войны их посетители -- реконструкторы, "военные историки" и прочие камрады, любители подрочить. Вот с реконструкторов-то, как известно, все и началось...

Есть ли у автора рецензии свое мнение об этом конфликте? Есть. Но высказывать его я не буду. Не потому что не знаю ответов на сакраментальные проверочные вопросы: "Чей Крым?" или "Как вы относитесь к независимости ДНР/ЛНР?". Просто, как профессор Преображенский, не хочу.

У героя романа, от лица которого ведётся повествование, какое-то такое же обаяние. Он одновременно какой-то словно бы из сплошных углов и ощерившийся, как македонская фаланга – не подступись, но одновременно и неосязаемый, проходящий сквозь пальцы и неумолимый, как буран в полярную ночь, когда вокруг пятьсот; или как туман, ранним майским утром – он вокруг тебя, ты внутри него, раскрываешь объятия – он в них, но смыкаешь руки, а в них пустота… Во время чтения передо мной постоянно и попеременно маячили два мема, две ассоциации, два лейтмотива, претендующие на то, чтобы стать выводом. С одной стороны: а с другой стороны вспоминаются строки Вертинского:

Но никто не додумался просто встать на колени И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране Даже светлые подвиги — это только ступени В бесконечные пропасти к недоступной весне.

Вообще же теперь, спустя десять дней, я к такому выводу склоняюсь, хочу такую мораль из книги вынести:

Я не в силах врать – хочется войны, Но не та война, чтоб героем быть Что ж такое, ..., Господи, прости Разучи стрелять – научи любить!

Ну, поэтому и роман - фантасмагория*

* Фантасмагория (искусство) — нагромождение причудливых образов, видений, фантазий; хаос, сумбур, гротеск.

Ещё это книга о загадочной русской душе и о том, что международный опыт не всегда применим в условиях СНГ. Роман очень похож на «Четвёртую мировую» Маркоса, но Субкоманданте победил, снял маску и растворился в своём Чьяпасе, а Захара не пускают в ДНР. Сапатисты вполне довольны своим положением и продолжают движение вперёд, а вот руками ополченцев кто надо жар загрёб и теперь их, оставшихся с обожжёнными ладошками, так или иначе уводят за кулисы. Кому-то подкидывают рожок от автомата в машину, а кому-то – бомбу. По плодам их узнаете их. Видимо, ДНР – это не Чьяпас.

Это очень хорошая книга, от которой очень грустно и от которой остаётся много вопросов, которые задаёт автор, а отвечать приходится читателю. Мои ответы получились грустными: как-то всё бесполезно, зло и ненужно…

Нормальный такой Хемингуэй. Cтрана такого не заслужила.