Текст книги "Три рассказа. Выпуск №1"

Так что память о том прискорбном происшествии, конечно же, осталась в народной памяти. В этом лично у меня нет ни малейшего сомнения! Многократно убеждался в том, что и значительно более мелкие факты запоминаются на многие столетия! А в дальнейшем то место, где утонули ценности, могли запросто назвать «Банковским» лесом просто по аналогии! Ведь именно в банках лежат большие деньги, так почему бы не назвать точно так же и тот лес, в котором (как говаривали пращуры) лежат несметные сокровища?

Теперь вставал вопрос о том, что же мне самому следует делать с полученной информацией? Как-то один знакомый поисковик (ярый католик) поинтересовался, верующий ли я? Ответ на его вопрос был таков: – Я человек не веры, я человек проверки! Этим я как бы намекал моему собеседнику на то, что любая, даже самая правдоподобная гипотеза подлежит тщательнейшей проверки в обязательном порядке! И вот сейчас прямо передо мной маячила всё та же проблема. Человеку не сведущему в тонкостях поискового дела может показаться, что отыскать затопленные тонны (а может быть только сотни килограмм) серебра на площади в 6—8 квадратных километров не так уж и сложно.

Должен вас (да и себя заодно) слегка разочаровать. Это и сложно и весьма затратно! Давайте прикинем с цифрами в руках. Как показывает мой чуть ли не полувековой опыт поисковой деятельности, для составления достаточно подробной магнитометрической карты всего одной четверти квадратного километра потребуется день работы оперативной группы состоящей (как правило) из двух человек. Это каторжная работа длится с утра до поздней ночи и проделать её качественно могут только высокопрофессиональные и физически крепкие мужчины. Маленькое дополнение. Подобную производительность эта группа сможет показать только в идеальных условиях. Для обследования ей будет предоставлено бескрайнее и не свежевспаханное поле при прохладной, но солнечной погоде и в сухое время года!

Но если подобную задачу нам придётся выполнять в лесу (тоже почти идеальном), то производительность при прочих равных условиях сразу падает втрое! А если этот лес (не дай Бог, конечно) к тому же и заболочен, то условно говоря, лесной результат, нам придётся поделить ещё на пять! То есть за день работы пара человек сможет добросовестно обследовать только 0.015 квадратного километра территории!

Отталкиваясь от этих цифр, даже ученик второго класса церковно-приходской школы запросто подсчитает, что на обработку 8 квадратных километров «Банковского» леса у пары поисковиков уйдёт где-то… 530 дней!!! А для чистоты эксперимента нужно добавить ещё и то, что восемь квадратных километров это далеко не весь загадочный лес, а только его небольшая часть! На мой взгляд, это лишь площадь местности, как бы это попроще выразиться, наиболее вероятного местонахождения утопшего обоза! Наиболее вероятного и не более того!

Впрочем, легко мне говорить о вероятном месте, сидя на диване в Москве и ни шагу ещё не сделав в реальных топях бывшего перевалочного маршрута! Это я и без вашего сарказма прекрасно понимаю! Впрочем, своими подсчётами я преследовал несколько иную цель. Мне хотелось показать моим читателям, сколь длительной и сколь тяжёлой может быть работа в реальных полевых условиях. Грязь, сырость, мириады кровожадных комаров, реальная опасность при следующем шаге провалиться в трясину по «самое не могу», это далеко не все проблемы, которые будут преследовать наших исследователей ежедневно и ежечасно!

Итак, даже самый примерный расклад даёт нам сотни дней нечеловечески тяжёлого труда. Но каждый нормальный человек должен понимать, что каждый труд чего-то стоит, в смысле затрат не только физических, то и денежных! Как опять же подсказывает мне опыт самых разных походов и экспедиций, в среднем на содержание одного человека в полевых условиях требуется потратить сумму эквивалентную 50 $. На двоих соответственно – 100. На 530 дней работы выходит – 53.000! И заметьте, вовсе не рублей! Не слабо, да? Но против правды и реального опыта не попрёшь! Если будешь экономить на одном, неминуемо проиграешь в другом. Да, кстати, это я не о наёмных работниках речь веду, а о тех, которые забесплатно работают, на свой собственный страх и риск. А если нанимать сторонних работников, применять модный ныне в Вооружённых Силах России «аутсорсинг», то требуемую сумму нужно смело умножать на два!

В общем, подумал я, поразмышлял и решил, что загадки пресловутого «Банковского» леса всё же предстоит решать не мне, а кому-нибудь ещё. Вот с этими благостными мыслями я и отправился на почту, где получил новую порцию писем от моих коллег и читателей, озабоченных всё ещё не разгаданными загадками старинный кладов. Что ж, пойду их изучать и анализировать. Глядишь, появится какой-нибудь новый увлекательный сюжет, о котором не захочется поделиться с вами!

Безмятежные воды

Странная история с бесследным исчезновением одного из самых богатых и значимых французских обозов (названного кладоискателями 2-м золотым) начала проясняться только в последнее время. Тем читателям, которые прежде никогда не только не читали, но даже никогда и не слышали про этот славный обоз, я немного расскажу о его непростой истории.

Как известно, вскоре после захвата войсками Великой армии Наполеона Бонапарта Москвы в спешно оставленном большинством жителей городе начались грабежи. Да, кое-что успели вывезти ранее прихода французов, кое-что смогли спрятать в самый последний момент, но масса гражданских, церковных и государственных ценностей остались без какого-либо присмотра и охраны. И, конечно же, иноземные захватчики и мародёры принялись набивать ими свои ранцы и повозки, готовя к неизбежному вывозу. Естественно и Император Франции тоже не отставал от своих солдат в плане сбора и тщательного отбора драгоценных и редких «трофеев».

Разумеется, не сам Наполеон бегал по складам, музеям, дворцам и монастырям, зорко высматривая раритетные вещички для домашней коллекции. За него это с удовольствием и подобострастием делали его многочисленные адъютанты (зачастую в генеральском звании), помощники и слуги. Но, конечно же, и сам император не остался совсем в стороне от столь деликатного процесса. Лично и регулярно он осматривал доставленные в Кремль предметы искусства, давая указания специально выделенным для этого лицам какие из них следует отнести на склад, а какие не удовлетворяли его разборчивое величество по тем или иным параметрам.

Тем не менее, к тому времени, как ему стало понятно, что Москву придётся вскоре оставить, награбленного имущества набралось аж на 200 подвод, т.е. никак не менее 60 тонн (а вероятно, и поболее). Именно из этих повозок вскоре был составлен особый (императорский) обоз, получивший в кладоискательском сообществе 2-й золотой. Но что же случилось со всеми этими драгоценностями, старинными кубками, картинами, статуэтками и царскими диадемами? Ответ на этот воистину животрепещущий вопрос я даю на страницах своей отлично изданной книги «Клады Отечественной войны», вышедшей в 2014 г. В главе «Последнее золото Кремля» я постарался осветить данный вопрос с позиции человека рассчитывающего как минимум отыскать, если не сам таинственно пропавший обоз, то хотя бы его следы. Приведу для вас некоторые выдержки из этой книги.

«Поскольку нам, как действующим или будущим поисковикам крайне важно вычислить конкретную точку, в которой был спрятан 2-й золотой обоз, то, прежде всего, нам нужно чётко определиться с местоположением данного обоза, скоростью его продвижения и присмотреться к тем, кто его сопровождал. Не менее важны и события, которые происходили в тот день. Вот с них-то мы, пожалуй, и начнём.

Так вот, среди ночи с 21-е на 22-е ноября 1812 года в селение Крупки, вихрем влетело несколько всадников, среди которых заметно выделялся генерал Бранниковский. Спросив у часовых, где остановился маршал, он спрыгнул с еле стоявшей на ногах лошади и бегом бросился в указанном направлении. Известие, которое привёз генерал, было даже не ошеломляющим, оно было просто ужасным. Фактически он привёз французам смертный приговор.

– Русские внезапным ударом захватили укрепления на правом берегу Березины, – сообщил он, – и в течение нескольких часов овладели не только мостами, но и всем городом Борисовым!

Маршал Франции – Николя Удино, будучи весьма опытный военоначальником тут же оценил всю степень возникшей угрозы. Потеря главной транспортной коммуникации, позволявшей им без особых проблем перебраться на правый берег всё ещё не замёрзшей Березины, грозила всей армии крупными неприятностями. Только своим непрерывным перемещением французы не давали возможности сконцентрироваться разобщённым русским войскам. Если бы те имели время для того, чтобы собраться в единую группировку и занять удобную для обороны рубеж, то шансов у французов пробиться далее на запад не было бы однозначно. Ведь теперь перевес по всем позициям был на стороне русских армий. И вот теперь последний козырь – скорость передвижения – был выбит из рук Наполеона. Если не удастся вернуть мосты, то длительная остановка будет неизбежна.

Кстати сказать, несущийся во весь опор адъютант маршала, (а от Крупок, до Толочина путь неблизкий – 40 километров) должен был непременно повстречать на своём пути большой обоз, который среди прочих военнослужащих сопровождал и солдат Пикар. Он, как и Бургонь тоже сыграет свою роль в покрытой мраком забвения истории «2-го золотого обоза». Дорога-то была одна и их встреча была предопределена, но мы, к сожалению, не знаем, где и когда она произошла. Однако точно известно, что адъютант маршала Удино встретил всадников и экипажи главной квартиры где-то за Толочиным, примерно в 11 часов дня. Следовательно, он проехал селение Малявка в 9 часов, а из Крупок выехал где-то в 6 утра. Именно в это время полки Удино выступили из Крупок и Бобра в направлении Лошницы, имея основной задачей отбить стратегически важный город Борисов обратно.

Из показаний очевидцев нам хорошо известно, что императорский обоз в 3 пополудни был на подходе к Малявке, и значит, в районе Толочина он был в 9 утра. Запомним этот факт. А полк молодой гвардии и служащий в его рядах Бургоня выступил из Коханово утром. И он встретил адъютанта на подходе к Толочину, отшагав 18 км. Тем временем, интересующий нас обоз с 12 часов неторопливо двигался от Толочина к Бобру. Но никто в самом обозе и охране его на сей раз, не знал, каков конечный пункт, к которому они стремятся. Скорее всего, в тот день только у начальника обоза имелся некий секретный приказ императора, полученный им после того, как Наполеону стало известно о падении гарнизона Борисова. И я сильно подозреваю, что ему были даны полномочия при первой же серьёзной опасности «спрятать» грузы, находящиеся на его попечении. И такой случай не замедлил представиться.

В 14 часов, едва миновав деревеньку Тростянка, обоз (2-й золотой) подвергся мощнейшей фланговой атаке казаков. Если учесть, что численность охраны составляла 400 человек, а нападающих было не менее 200, то Вы понимаете, что атака была крайне опасна. Положение обоза усугублялось ещё и тем, что никто толком не знал, каковы на самом деле действующие против передового транспортного отряда силы. Эти двести казаков вполне могли представлять только небольшой отряд более крупного русского соединения. И если в первый раз удалось отбиться, то не было ни какой гарантии в том, что через какое-то время не последует более мощная атака, на этот раз с применением артиллерии. К тому же именно в это время 2-й золотой обоз оказался в своеобразном вакууме. Конница Удино и Понятовского умчалась от Бобра к далёкой Лошнице, а полки егерей и гвардии сильно отстали и топтались где-то около деревень Романовка и Матиево.

Таким образом, при серьёзной опасности придти на помощь солдатам, охранявшим московские трофеи, было фактически некому. И оценив сложившуюся ситуацию, начальник обоза принял однозначное решение. Весь груз был обречён на уничтожение именно в тот момент, когда отзвучали последние ружейные залпы и атаковавшие конвой казаки резво умчались в бескрайнее поле. Опасность вроде бы и миновала, но миновала явно ненадолго. Охране и возчикам следовало поскорее выбрать подходящее место и способ для скорейшей ликвидации обременявших их тяжестей. Вскоре после боя, наскоро приведя нарушенный строй фургонов в порядок, возницы двинулись дальше и, повинуясь приказу, примерно в 13 часов пополудни обоз резко свернул налево. Впрочем, относительно успешное продвижение повозок и фургонов было прервано примерно через 800 – 900 метров, когда головная повозка неожиданно накренилась и через секунду свалилась в скрытый снежным сугробом овраг, связанный с водной системой реки Плиса.

Проехать далее было невозможно, и повозки ещё раз свернули налево. Двух лошадей, тех, что тащили повозку до падения в овраг, распрягли и увели вместе с основным обозом. Саму же повозку оставили внизу, поскольку вытащить её на руках из сугробов было невозможно. Для охраны перевозимых ценностей около неё оставили двух егерей и уже упоминавшегося мною солдата Пикара. Однако егерям стало холодно, и вскоре они ушли вслед за обозом. Но вместо них появились мародёры из числа разрозненно отступавших небольших групп так называемых «волонтёров». Разграбив повозку, они торопливо ушли в сторону большой дороги, а Пикар, естественно, остался, поскольку был на посту, да и побоялся (а может быть, просто поленился идти по незнакомой местности в одиночку). Кроме того, он не собирался никуда трогаться с места, поскольку резонно рассчитывал, что его рано или поздно заберут возвратившиеся обозники и подвезут на санях.

Но долго в одиночестве он не оставался, около 5-и вечера невдалеке от охраняемого объекта показался раненый казак, которого наш часовой отогнал с помощью нецензурных выражений и угрозы оружием. Прошло ещё несколько часов и, уставший ждать возвращения сослуживцев Пикар, забрался в ящик повозки, где было относительно тепло, и уснул. Но спал он не долго. Примерно через час что-то сильно стукнуло по крышке его пристанища, и снаружи раздалась сильная ругань. Поскольку ругались по-французски, то Пикар безбоязненно приподнял крышку. Каково же было его изумление, когда он увидел своего старого знакомого, сержанта Бургоня. (Они были знакомы ещё по совместной службе в Париже). Наобнимавшись вдоволь и расспросив друг друга о последних новостях, они вместе забрались в повозку, где и спали до полуночи. Затем развели костёр, и какое-то время отогревались. Но после этого они вновь улеглись всё в ту же повозку. Некоторое время в лесу было тихо, и они смогли спокойно выспаться.

Под утро, в 4 или 5 часов утра рядом с ними зазвучали кавалерийские рожки, и по краю оврага промчался полк русской кавалерии. На полуопрокинутую повозку никто из конников не обратил внимания, но перепуганная до смерти парочка французов ещё долго лежала не шевелясь и тревожно затаив дыхание. Только в шесть утра (23 ноября), когда забрезжил робкий рассвет, они выбрались из оврага и пошли по полю, в направлении большого леса. Избрали они это направление по одной единственной причине – именно туда уходили следы так и не возвратившегося назад обоза. На полпути до дальнего леса им встретили ещё один, довольно глубокий овраг. Они перешли через него, и через некоторое время добрались до самого леса. Так шли они больше часа и при этом ветер дул им в спину. Поскольку ветер был северо-западный, то нетрудно сообразить, что двигались они на юго-восток. Заметённые вьюгой следы обоза они давным-давно потеряли, но надежда отыскать своих сослуживцев их не оставляла.

Достигнув леса, Пикар и Бургонь пошли вдоль его опушки, имея ветер слева, то есть на восток, точно в противоположном направлении, нежели в тот момент двигалась вся остальная французская армия. Конечно, им бы нужно было возвращаться на северо-запад, к большой дороге, но ни у одного, ни у другого, не было компаса, а небо в тот день было закрыто плотными, быстро несущимися облаками. Наконец они увидели плоское, занесённое снегом пространство, которое было похоже на большое озеро, и начали огибать его со стороны леса. Обогнув озеро, они неожиданно вышли на остатки чьего-то большого бивуака.

Теперь давайте спросим самих себя. Кто же мог занимать накануне это место? Какой большой отряд? Может быть, тут останавливались те самые казаки, которые вчера (т.е. 22-го) напали на императорский обоз? Нет, не похоже. Данный бивуак был слева от большой дороги, а ведь нападение было произведено справа. Да, ведь на месте бивуака наши путешественники увидели несколько слабо чадящих костров и 7 туш издохших лошадей. Они начали осматриваться вокруг с определённой опаской и через некоторое время заметили, что пространство озера пересекает не менее 25-и всадников, выдвинувшихся со стороны небольшой деревеньки. Но, к счастью, двигались они достаточно далеко от них, вне дистанции прямого выстрела (метров за 300) от французов, которые незамедлительно спрятались в невысоких прибрежных ёлках. Вскоре показалось ещё пять всадников, которые ехали на вдвое меньшем расстоянии от их леса.

Вскоре оба отряда встретились на середине озера у громадной проруби, около которой спешившиеся казаки принялись поить лошадей. Надо при этом отметить одну тонкость. Бургонь пишет, что казаки разбивали лёд своими пиками, что совершенно невозможно себе представить, если бы лёд на проруби не был совсем свежим. В ту пору лёд на озёрах достигал 20 – 25 сантиметров и пробить его, не имея пил и топоров (чего у казаков точно не было) было совершенно невозможно. Это подтверждают и выдержки из записей самого Бургоня.

«Мы попробовали топориком прорубить лёд, чтобы достать воды для варки супа, но у нас не хватило ни сил, ни терпения».

Но супом, разумеется, они занимались позже, когда, напоив своих лошадей, казаки ускакали, и французы смогли безбоязненно выйти на открытое место. Тогда же они стали невольными свидетелями поистине ужасной сцены. В какой-то момент (вскоре после ухода конного отряда), они увидели бегущих по глади озера 3-х солдат французской пехоты, за которыми на рысях гнались три казака. Но, добежав до середины озера, трое пехотинцев разом провалились в воду. Казаки, мчавшиеся за ними во весь опор, увидев это, попробовали остановить чересчур разогнавшихся лошадей, но не успели и тоже рухнули в ту же самую прорубь. И сколько не смотрели Пикар с Бургонем в сторону громадной полыньи, из гибельной ловушки никто из шестерых не выбрался.

Вот здесь у нас и возникают уже два абсолютно законных вопроса. Кто останавливался на бивуаке, где остались мёртвые, но ещё не заваленные снегом лошади? Кто и зачем проделал на середине озера столь громадную прорубь, что в неё могли одновременно свалиться три всадника?

Мне представляется, что ответы на эти вопросы однозначны. Столь большую прорубь, причём на весьма большом удалении от самой деревни, вряд ли стали бы делать деревенские жители. Им это просто не к чему. Все, кто бывал зимой в деревне, знает, что проруби делаются к берегу поближе и размером поменьше. Да, туда конечно может провалиться один человек (при известной сноровке), но что бы там могли утонуть сразу трое, причём сидя на лошадях! Трём всадникам, да одновременно провалиться в маленькую бытовую прорубь не получится ни при каком раскладе! И значит, данная громадная дыра во льду не имела к деревенским водным источникам никакого отношения.

К тому же ещё два странных, но знаменательных фактора вмешиваются в ход наших рассуждений: павшие лошади и слишком тонкий лёд, прикрывающий большую порубь. Сантиметровый лёд образуется при сильном морозе в стоячем водоёме всего за несколько часов, это понятно. Следовательно, толстый лёд был удалён с центра озера только минувшей ночью, и сделали это явно не крестьяне и уж тем более не случайные казаки. К тому же павшие лошади (уже давно ставшие фирменной маркой отступающей французской армии) могли принадлежать только отряду французской армии. И самое главное – именно в этом направлении именно вчера вечером двигался императорский обоз! Получается так, что странную стоянку занимали, причём довольно длительное время, именно сослуживцы наших двух путешественников!

Вы замечаете, что всё как-то само собой складывается таким образом, что Пикар и его приятель Бургонь варили свой незамысловатый суп из конины как раз на берегу того самого озера, в котором накануне был утоплен 2-й золотой обоз. Какие-то иные толкования как-то даже не приходят в голову. Закопать груз с двух сотен повозок (так чтобы не осталось следов) было совершенно нереально. А утопить их можно было только в данном водоёме. Но двое наших французов об этом даже не догадывались, поскольку в тот момент им было не до того».

В общем и целом нам теперь понятно, что искомый императорский обоз был именно утоплен, причём на акватории достаточно большого и относительно глубокого озера. Вопрос был только в том, чтобы, во-первых, отыскать это озеро, а затем однозначно убедиться в наличии на его дне значительной массы металла. И первоначально я был убеждён в том, что злосчастный обоз был затоплен в довольно большом по площади озере, на берегу которого и сейчас и в 1812 году располагалась белорусская деревенька Химец. Вот что мне рассказывал по этому поводу известный поисковик и исследователь, много лет изучавший судьбы исторических кладов наполеоновского периода – В. Т. Смирнов (псевдоним).

«Что же касается так называемого «Императорского золотого обоза», то здесь всё много сложнее. Изучив документы и подробные карты 1812 года, я приехал на то место, где ночевали полки «старой» и «молодой» гвардии в ночь на 22 ноября, и где во 2-й полк старых гренадеров была возвращена по приказу Наполеона охрана императорского обоза. Место это – Старый екатерининский шлях. Справа и слева от дороги растёт вековой лес – большие сосны. Лес тянется вдоль дороги четыре версты, но в 1812 году он тянулся много больше. Деревень, речки и колодцев нет. Охрана обоза сопровождала большой транспорт императорской квартиры примерно в 200 повозок с московскими трофеями. Следы пропавшего обоза теряются в том месте, где была переправа через овраг.

Я пришёл на то место, где теряются следы обоза. Стал соображать, куда он мог направиться. Было три возможных направления движения. Строго на юг в сторону большого леса, который растёт у высоты «196». На запад, вдоль оврага, либо на восток, тоже вдоль оврага, в направлении деревни Химец, до которой было около версты. Но мне показалось, что самый лучший вариант – двинуться на юг, к лесу, туда, где можно было укрыться на ночь, так как уже наступали сумерки. Этот маршрут вполне мог привести обоз на край большого леса, прилегающего к искомому озеру. Это озеро имело в 1812 году следующие размеры: длина – 1200 метров и ширина – 400 метров. От этого озера до места, где охрана вернулась в свой полк, шесть или семь вёрст. Утопив драгоценный груз на середине озера, охранники и сопровождаемые ими пустые подводы вполне могли преодолеть это расстояние всего за час – полтора.

По описанию французов данное озеро имело следующие признаки и приметы: с той стороны, где не было леса, на пригорке находилась небольшая деревушка. На противоположной стороне озера рос большой лес, на берегу же росли небольшие сосенки и кусты. Из тех же документов следует, что лёд на озере был достаточно прочный, выдерживал и всадников и телеги, запряжённые парой лошадей. Кроме того, известно, что в тот вечер, когда охрана обоза вернулась в свой полк, до 9-и вечера светила полная луна и вся местность, покрытая нетронутым снегом, просматривалась даже ночью на две – три версты.

Итак, чтобы отыскать пропавший «Золотой» обоз мне пришлось в самом начале поиска найти тот овраг, куда свалилась головная повозка, запряжённая парой лошадей, и где встретились: гренадер Пикар, сопровождавший императорский обоз и его старый товарищ по совместной службе – сержант Бургонь. Разыскав это место, я двинулся вдоль оврага налево, т.е. в ту сторону, куда свернул обоз, пытаясь найти проход через этот овраг. Пройдя примерно 800 метров, увидел, что в этом месте есть удобный выезд из оврага, и именно здесь императорский обоз мог свободно переправиться на другую сторону и проследовать дальше. Переправа здесь происходила днём в три часа пополудни 22-го ноября 1812 года. 400 человек охраны возвратились примерно в 10 вечера. Таким образом, получалось, что обоз был надёжно захоронен всего за 6—7 часов.

Я распределил это время следующим образом: один или полтора часа на движение к озеру, где он мог быть спущен под лёд, два или три часа нахождения на озере, и затем один или полтора часа на возвращение в свой полк. Мне тогда казалось, что именно таким образом вся операция по захоронению и была осуществлена. Ведь исходная легенда, на которую я опирался, прямо указывала на то, что императорский обоз был именно затоплен, а не зарыт. Вот это-то озеро мне и предстояло найти в этом районе. Итак, из трёх возможных направлений я избрал направление на юг и двинулся по нему, сверяясь с показаниями компаса. Пройдя полторы версты, я (равно, как и разыскиваемый обоз) встретил уже другой овраг и, естественно, повернул вдоль него. Пробиться напрямую телеги не имели ни малейшей возможности…

Вот уже причуды исторических совпадений. Ведомый исключительно здравым смыслом, я неожиданно для себя вскоре вышел на берег довольно большого озера, причём именно в том его место, где в 1812 году случилось некоторое время стоять имперскому обозу в ту роковую ночь, как он был безжалостно утоплен. А совсем недалеко от себя я увидел и ту деревню, о которой упоминали в своих воспоминаниях французы и в которой ночевали те самые солдаты, что разграбили упавшую в овраг головную повозку обоза. И так сложились потом обстоятельства, что именно на это озеро пришли на следующее утро (т.е. 23 ноября) наши приятели Бургонь с Пикаром. Сомнений у меня больше не оставалось. У большого, двухсотподводного транспорта не было иного пути, и, следовательно, именно здесь окончил свои дни «Второй Золотой» обоз»!

Не доверять такому авторитету как Смирнов было бы неправильно, и поэтому все последующие поисковые мероприятия были сосредоточены именно там, где указал он. Но прошедшие столетия сильно изменили ландшафт данного региона, изрядно осложнив наши действия. Там, где некогда разливалось красивое озеро, теперь расстилается зловонное, смертельно опасное болото. Человеческая деятельность привела к тому, что здесь возникла самая настоящая зыбучая трясина. Через неё невозможно не только протащить какую-либо технику, но даже и просто пройти. Неоднократно там погибал домашний скот, и поэтому люди туда даже не суются. Но, разумеется, с современной техникой можно творить чудеса. Воспользовавшись особенно холодным периодом одной из зим начала тысячелетия, мы предприняли беспрецедентную акцию по составлению магнитометрической карты болота и частично георадарной съёмке части его дна.

Результаты нас обескуражили. Никаких следов 2-го золотого обоза в обследуемом болоте найдено не было. Но отрицательный результат в кладоискательстве это столь же ценный результат, ибо в нашем деле нет ничего более стоящего нежели достоверная и лично проверенная информация. И поскольку бывшее озеро оказалось пустым, было решено организовать подобные тотальные исследования на других озёрах, расположенных в регионе Малявка – Славное. Вопрос упирался только в тот неоспоримый факт, что для тщательной проверки столь многочисленных и весьма пространных водоёмов требовалось слишком много времени и соответственно немалых средств. Поэтому было решено проводить данные исследования неторопливо, и по мере возможности.

Соответственно и скорость осуществления работ в не столь часто посещаемом районе Белоруссии была довольно низкой. Только где-то через десять лет наконец-то было точно установлено, в каком же именно озере был спрятан личный обоз Наполеона. Поскольку оно находилось довольно далеко от первого попавшего под подозрение озера у деревни Химец, было решено провести «дополнительную» проверку. Мало кто из поисковиков даже со значительным стажем знает, что такое «дополнительная» проверка. На самом деле это крайне муторное, затратное по времени и деньгам мероприятие, которое может длиться многими неделями. Во время него проверяется буквально всё, что может иметь хоть какое-то отношение к разыскиваемому кладу.

Одним из самых тяжёлых этапов в длинном списке обязательных мероприятий является так называемый «путевой этап». Он обычно посвящён выявлению конкретных дорог, по которым тот или иной клад мог подвозиться к тому или иному месту его захоронения. А в данном случае выявить и достоверно установить маршрут продвижения довольно большого обоза, было совершенно необходимо. Ну, ещё бы, две сотни телег, сотни всадников охраны… Они не могли двигаться по бездорожью, либо по каким-то малозначимым тропинкам, да ещё в зимнее время. Подобного рода колонна обязательно должна была передвигаться по старой, или уж во всяком случае, хорошо укатанной дороге.

Вот именно поэтому все подозрительные озёра, прежде всего проверялись по самому важному параметру – возможности не только подъехать к водоёму на колёсных подводах, но и успешно съехать на лёд. А вы ведь понимаете, для того, чтобы установить подобный факт приходилось до каждого озера нам приходилось добираться пешком, да ещё и обходить их по периметру (да не по одному разу!). Но надо сказать, что усилия наши, в конечном счёте, не пропали втуне. Было прослежен не только маршрут продвижения 2-го золотого от трассы Толочин – Бобр, до его конечной точки, но однозначно доказано, что колёсный транспорт мог спуститься на лед только одного из озёр и только в одном его месте!

Как только был установлен данный факт, то все прочие добытые с огромным трудом фактов начали нанизываться на легендарный стержень, словно куски мяса на шампур. Отыскалась даже та деревня, что 200 лет назад стояла на берегу озера. Ведь именно по дороге в эту деревушку и прошёл в свой последний поход самый знаменитый, личный обоз императора Франции!

Вы наверняка спросите меня: – А что же с ним стало? Какова была его дальнейшая судьба? Что ж, отвечу почти не задумываясь. 2-й золотой обоз по-прежнему пребывает на глубине примерно 5,5 метров под тихой и безмятежной поверхностью одного из живописных белорусских озёр, где-то примерно в двухстах метрах от его береговой линии.