Текст книги "По тайному следу. Кладоискательские истории"

Но оттого и небогатость этих схоронок. Некогда было белорусу богатеть, а от войн теряли и последнее, что есть. Горели хаты, уводили в плен или убивали кормильцев, отбирали скотину и имущество. Обитатель Белой Руси прятал не «с жиру», не на «черный день», он прятал, чтобы хоть что-то сохранить.

Богатые белорусские клады (во всяком случаи зарегистрированные) можно перечислить на одной странице. Причем находки, содержащие золотые изделия и монеты, а также драгоценные камни чрезвычайно редки. На Беларуси прятали, в основном, медь и серебро.

В деревне Ликовка Гродненского района прямо на огороде в 1954 году был обнаружен глиняный горшок с 6994 различными монетами XVI – XVII веков и среди них редкий шотландский медный торней Карла I.

В 1972 году подростками деревни Козьянки неподалеку от города Полоцка на вспаханном поле найдено несколько серебряных монет. Они продолжили поиски, и на небольшой глубине наткнулись на целую груду таких монет. В целом Козьянковский клад состоял из более чем 7600 серебряных арабских дирхемов!

Редкий клад в 1957 году найден в деревне Дегтяны. В зарытом около 1050 года глиняном горшке, наполненном монетами и ювелирными изделиями, среди прочих монет, 123 оказались довольно редкими чешскими денариями.

В 1893 году возле деревни Задрутье на берегу Днепра раскопан клад, состоящий из 92 платежных серебряных слитков (киевские гривны) и их фрагментов, весом почти в пятнадцать килограммов.

Исторически ценный клад был найден в 2001 году в реке Березине возле города Борисова при очередном поиске наполеоновских сокровищ. Из-под воды извлекли 260 серебряных дирхемов Арабского Халифата начала IX века, большой фрагмент серебряного браслета, 9 железных гирек с бронзовыми насечками и остатки большого меча. Судя по всему, найденное принадлежало древнему викингу.

Уникальный клад обнаружен в 1982 году в деревне Ровки Мостовского района. Его содержимое составляло пять тысяч монет XVII века буквально со всей Европы, а также из Южной Америки. Кому могли принадлежать талеры Швейцарии, Голландии и Германии, драйпелькеры Пруссии, скиллинги Дании, шиллинги и орты Пруссии, солиды и гроши Речи Посполитой, копейки царской России и так далее? Купцу? Или, тому, кто грабил купцов?

Подавляющее большинство белорусских кладов состоит из нескольких десятков серебряных, билонных и медных монет.

В России содержимое кладов побогаче. Нередки и находки большого количества золотых монет. Не сундуки, не бочки, но все же…

К примеру, в Ульяновске в советские времена при рытье котлована под фундамент было найдено более пятисот золотых монет достоинством в 5 и 10 рублей, а также «полуимпериалов» (7,5 рублей) царской чеканки.

Но это не значит, что все легенды о сундуках, мешках и ящиках с золотом и серебром, сплошные сказки. Жизнь, нет-нет, да и подтверждает их реальность.

Повезло, скажем, трем шведам-аквалангистам. Отдыхая в Норвегии, они случайно обнаружили на морском дне возле порта Олесунн затонувший голландский парусник. На его борту находилось шестнадцать больших ящиков с серебром, в них лежали испанские талеры и голландские дукаты XVII – XVIII веков, числом в двести тридцать тысяч монет.

В США при строительстве плавательного бассейна ковш экскаватора зацепил огромный кожаный мешок, из которого посыпались золотые монеты. Всего было собрано около двенадцати тысяч золотых монет Англии, Испании и Франции XVIII века. Предположительно клад принадлежал пиратам.

Гжатские легенды

В своей многотрудной поисковой деятельности я часто оказывался на территории Смоленской области. Конечно же, доводилось неоднократно бывать и работать на древней Гжатской земле. Расскажу вам о двух достаточно интересных поисковых эпизодах, расследованных за последние годы именно в этом районе. Должен заметить, что мне довольно часто попадаются кладоискательские истории, будто нарочно списанные одна с другой. Понятно, что их авторы никогда в жизни не пересекались с другими хранителями на диво похожих сюжетов, но факт есть факт. Хочу для примера ознакомить вас с двумя образчиками из этого воистину бесконечного ряда. События, изложенные в первом подобном рассказе, происходили в крайне нестабильные времена, практически сразу после окончательной победы в России Октябрьской революции.

Считаю, что здесь уместна маленькая историческая предыстория для того, чтобы ввести читателей в курс дела. Оказавшись перед угрозой глобального экономического хаоса, правительство большевиков во главе с В. И (Н). Ульяновым (Лениным) решилось на крайне непопулярные меры, направленные против российского же крестьянства. Была установлена жесткая и принудительная система изъятия всех так называемых «излишков» зерна и фуража. Называлась она продразвёрстка. Что тогда означало это непонятное современному читателю слово? Ответ даёт статья из «Википедии».

«Продовольственная развёрстка, система заготовок с.-х. продуктов. Заключалась в обязательной сдаче крестьянами государству по твёрдым ценам (считай за бесплатно) всех излишков (сверх установленных норм на личные и хозяйственные нужды) хлеба и др. продуктов. Применялась Советским государством в период Гражданской войны 1918—20., поскольку значительная часть городского населения откровенно голодала. Для удовлетворения минимальных потребностей людей Советское правительство было вынуждено ввести строжайший учёт продовольственных излишков, имевшихся в основном у зажиточной части деревни, стремившейся сорвать государственную хлебную монополию и сохранить свободу торговли. Видимо в тех отчаянных условиях „П-ка“ была единственно возможной формой заготовки хлеба».

Повсеместно были сформированы подвижные отряды заготовителей, которые обязательно включали в свой состав вооруженные команды (зачастую с пулемётами), которые ездили по деревням и сёлам, производя повальные обыски и забирая заготовленное крестьянами зерно, домашних животных и даже птицу. Если не удавалось изъять продовольствие, продотряды конфисковывали всё, что им приглянулось. По большей части активного сопротивления подобные рейды поначалу не встречали, но постепенно в крупных деревенских поселениях начали стихийно создаваться отряды самообороны. Ведь у вернувшихся с войны крестьян на руках осталось много стрелкового оружия. Подобного рода отряды (узнав о приближении очередного продотряда) обычно прятались в засадах и внезапно нападали на экспроприаторов, стараясь перебить всех государственных грабителей до единого.

Вот на таком историческом фоне и была рождена очередная поисковая легенда, поведанная нам жителем Гагаринского района Смоленской области. Суть его рассказа состояла в следующем. В одно из старинных сёл области въехал очередной продотряд, причём всего через пять дней после того как оттуда ушёл предыдущий отряд сборщиков податей. Поскольку основные запасы продовольствия уже были вычерпаны, новоприбывшие принялись беззастенчиво грабить дома сельчан, вынося оттуда всё более или менее ценное имущество…

Всё закончилось плохо, вернее будет сказать – очень плохо. Человек двадцать крестьян разозлённых подобной бесцеремонностью на стихийном сходе постановили: налётчиков – наказать, а собственные пожитки – отобрать. Устроив засаду в кустах на крутом повороте дороге, они встретили возвращающихся с добычей продотрядовцев залпом из дробовиков и стрельбой из револьверов. Завязалась скоротечная перестрелка и потерявшие несколько человек продотрядовцы попытались укрыться от летевших со всех сторон пуль в протяжённом овраге, спускавшемся к недалёкой реке.

Крестьяне предприняли попытку их преследования, но также понеся потери, были вынуждены отказаться от лобовых атак. Позиционное противостояние продолжалось несколько часов, и затаившиеся противники фактически не видели, что там поделывает противная сторона. Овраг со всех сторон сильно зарос, и любое продвижение по иссушенным за лето зарослям кустарника моментально было бы замечено противником. Так что крестьяне вошли в овраг только утром и обнаружили там… лишь три пустые телеги. Куда делось их добро, они так и не поняли, хотя подозревали, что многое продотрядовцы могли спрятать именно в самом овраге. Сделать это было довольно просто, поскольку в его боковых склонах имелись сотни старых и новых нор устроенных барсуками.

Человек, озвучивший легенду, предложил заняться поисками тех тайников, но, трезво взглянув на проблему, мы решительно отказались. Ну что такого особо ценного могло быть у крестьян сто лет назад? Нет, нет, все их сбережения и скромные накопления той поры, не стоили сегодняшних расходов на предстоящие поиски. Понятно, были бы это какие-то музейные ценности, то был бы и реальный стимул их отыскать в километровом по длине овраге. Но вряд ли что-либо подобное можно было встретить тогда даже и в относительно зажиточном селе.

***

Вот и вторая легенда, пришедшая с самого юга Гагаринского (ранее Гжатского) района, чем-то очень похожа на предыдущую. Слегка поменялся лишь антураж да действующие лица, суть же осталась практически неизменной. На сей раз героями повествования стали два грабителя с большой дороги, отбывавшие срок предварительного заключения в Калужском тюремном замке. Хочется сказать несколько слов об истории появления этого по-своему примечательного сооружения.

Появление на административной карте Российской империи в 1777 году Калужской губернии, вызвало необходимость строительства в Калуге тюремного замка, так как в тот исторический период наличие острога или попросту тюрьмы определяло административный статус данной территории. В простонародье калужская тюрьма и в наше время имеет свое неофициальное название «три семерки». Для тюремных стандартов того времени калужский острог отвечал всем необходимым требованиям. Это было небольшое двухэтажное кирпичное здание, находившееся недалеко от реки Оки. Его функции определялись лично губернатором и калужским полицмейстером.

В декабре 1817 года Указом Александра I Калужский тюремный замок был поставлен в пример управляющему Министерством полиции для всех губерний и стал своеобразной моделью образования других тюрем России. По своему прямому предназначению калужская тюрьма (ныне следственный изолятор №1), используется по настоящее время и состоит из 6 корпусов и подсобных построек. В 1908 году были перестроены второй и третий корпуса, а полная реконструкция Калужской тюрьмы была произведена в конце 70-х годов. На том месте, где сейчас находится котельная, ранее располагалась тюремная церквушка, построенная в начале 20 века, но в советские времена она была разрушена.

Так вот, события, о которых пойдёт речь в моём повествовании, как раз и берут начало в стенах той самой тюремной церквушки. Напомню, что речь идёт о периоде 1907—1909 гг. Поскольку тюрьма активно строилась, расширялась и перестраивалась, возникла большая потребность в строителях, для проведения масштабных работ. Где же взять таких? Тюремное начальство поступило просто и рационально. Выхлопотав у губернатора разрешение на использования заключённых на внутренних работах, тюремщики стали задерживать у себя тех из них, кто должен был отправляться по этапу на каторжные работы в Сибирь. То есть заключённые отбывали эти самые работы, но только не на рудниках Урала и Северного Казахстана, а в довольно-таки благоустроенной пересыльной тюрьме.

Среди тех, кто подобным образом задержался в Калужском тюремном замке, были и два брата, несколько лет назад оставившие хлебопашество на юге Гжатской волости и занявшиеся разбоем на Екатерининском торговом тракте. Пару слов скажу и об этой знаменитой и неоднократно воспетой в народном творчестве трассе.

«Старая Калужская дорога, соединявшая Москву с Калугой, известна с 14 века, и сейчас не имеет почти ничего общего с теми дорогами, которые существуют в указанном направлении сейчас. В глухих лесах, заболоченных низинах и в оврагах затерялся некогда очень оживленный торговый тракт. В конце 18 века, по указу Екатерины II, вдоль всех основных дорог, в том числе и Калужской дороги, были высажены березовые аллеи, выполнявшие многочисленные функции: точно указывали направление дороги, даже в самый густой туман и метель сбиться с верного курса было невозможно; знойными летними днями укрывали дорогу от палящего солнца; а снежными зимами спасали дороги от снежных заносов. Это одна из примет, по которой и теперь можно узнать Старую Калужскую дорогу, среди множества прочих проселков и лесных тропинок».

Именно там, в начале 20-го века и «работали» наши родственнички, осуществляя скоротечные налёты на небольшие обозы или одиночные телеги мелких торговцев. Хорошо изучив все лесные тропки и проходы в болотистой местности, они успешно отрывались на лошадях от погони, если таковая случалась. Несколько лет им везло, но ведь всем известно, сколько верёвочке не виться, конец всё равно будет. Братьев взяли с поличным и присудили по 12 лет каторжных работ на Нерчинских рудниках. Приговор был на самом деле ужасным, поскольку в указанном месте никто больше пяти лет не выдерживал.

Но всё же, в определённом смысле им обоим повезло. Мало того, что братья остались на относительно легких работах в губернском городе, так их ещё весомо поддерживали немало обогатившиеся (за их же счёт) родственники, присылавшие дополнительное питание через служку в тюремной церкви. У служки была дочь 13 лет, которая пела в маленьком церковном хоре, а заодно она регулярно передавала гостинцы попавшимся налётчикам.

Всё хорошее рано или поздно кончается. Закончилось и относительно комфортное проживание бандитской парочки в Калуге. Зная о том, что со дня на день они попадут в очередную партию на этап, они решили по-своему отблагодарить маленькую кормилицу. При очередной встрече в церкви на заутренней молитве, они вручили ей рукописный план на небольшом клочке бумажки. А на словах добавили: – Ищи девонька большую сосну, что стоит на выступе речки Воря, у деревни Угрюмово. От той сосны на север отсчитай сто шагов и там, в земле лежит воловья шкура со всяким добром. Нам оно уже не пригодится, а ты подрастёшь и попользуешься…

Вот собственно последние четыре строки из предыдущего абзаца и есть та легенда, которая через столетие, добралась до наших ушей. Как добралась? Довольно тривиальным образом. Маленькая девочка выросла, и уже в пожилом возрасте воспроизвела услышанное ею в детстве бандитское послание своему внуку. А внук, так до сих пор и проживающий в одной из смоленских деревень, на старости лет поделился ею с местными поисковиками. Те не преминули воспользоваться информацией и провели посильные поиски в данном районе. Не сказать, чтобы поиски были безрезультатными. Находки были, правда, немного не такие, на которые рассчитывали изначально. Готов даже их перечислить, если кому-то интересно. Была найдены: печь-буржуйка, переделанная из железной бочки, граната Ф-1 (лимонка), без запала, куча проржавевших патронов от винтовки Мосина и две монеты по 20 коп. 1932 и 1934 гг.

Разочарованные поисковики (несомненно, раскатавшие носы на битком набитую золотом воловью шкуру) решили подсунуть эту историю мне. На самом деле не самое плохое решение. В случае успеха они могли законно претендовать на 10% от добычи, не ударив пальцем о палец. В общем, так или иначе, но наша поисковая группа оказалась в глухих смоленских лесах в середине ноября 20** года. Стоял довольно крепкий морозец, но снега ещё не было, что сильно облегчало передвижение по сильно заросшему лесу. Громадную, раздвоенную сосну, буквально царящую над окружающей местностью, мы отыскали довольно быстро, благо лес давно лишился листвы, и видимость была просто идеальной. Но найдя её, я начал сильно сомневаться в том, что это именно, то самое дерево.

Причина моего недоверия заключалась в том, что данной сосне, пусть большой и старой было сейчас никак не более 200 лет. А значит если отнять от этого числа где-то 120 лет (когда вроде бы и была зарыта пресловутая шкура), то мы получим примерно восьмидесятилетнее дерево. Если оглядеться по сторонам, можно было увидеть, что деревьев подобного возраста вокруг нас весьма много. В царские же времена такая сосна вряд ли как-то сильно выделялось среди ей подобных деревьев. Отсюда можно было сделать вывод о том, что, скорее всего, за основную местную примету была выбрана какая-то другая сосна, которой уже тогда было лет под 150—200. Но в осмотренном участке леса деревьев 250-летнего возраста и соответствующего размера не было вовсе. Скорее всего, оно было спилено лет тридцать назад при строительстве широкой просеки под ЛЭП, проходящей совсем недалеко от места поисков.

Получалось так, что примета, от которой и отталкивались в своих поисках калужане, на самом-то деле таковой приметой вовсе и не являлась. К тому же ещё одно неудобство было выявлено мной, когда я попытался последовать совету братьев-разбойников и пройти от приметного дерева сто метров на север. Отсчитав положенное расстояние с помощью навигатора, я оказался в ещё более густом и мрачном лесу, который своей дикостью и запущенностью сильно помешал бы поискам какой-то бандитской норы. А ведь данную нору должна была легко найти несовершеннолетняя девочка, а вовсе не умудрённый опытом поисковик, вооружённый всей технической мощью 21-го века!

Первоначально мы приняли следующую тактику действий. Растянулись в небольшую шеренгу и принялись ходить по лесу взад и вперёд, мысленно помещая некогда росшую здесь «опорную» сосну в разные точки просеки. За один проход нам удавалось тщательно осмотреть и сделать магнитометрическую съёмку шириной в 30 метров. Сделав более десятка подобных проходов, мы отыскали не только раскопанные нашими предшественниками остатки военной землянки, где была найдена ржавая печка, но и ещё три подобных укрытия. В одном из них прослеживалась значительная металлическая аномалия, и поэтому было решено на всякий случай произвести пробные раскопки.

Надежды отыскать разбойничий клад в давно обвалившейся землянке были минимальны, но, тем не менее, застоявшийся на холоде народ с жаром взялся за лопаты. Результат не заставил себя ждать. Целая груда донельзя ржавого оружия, и даже станок от пулемёта «Максим» были извлечены на поверхность всего за час. Создавалось такое впечатление, что здесь в глубине калужских лесов прятались не только мифические дореволюционные разбойники, но и вполне реальные партизаны военных лет. Хотя на самом деле вооружение могло принадлежать тем же диверсионным группам, забрасываемым в тыл немцам, или дезертирам, которые тоже предпочитали отсиживаться в лесах, добывая пропитание с помощью собранного на местах боёв оружия.

В нашей поисковой практике существует одна давняя традиция. При нахождении во время раскопок какого бы то ни было оружия (или даже частей от него), его следует непременно утопить, так сказать во избежание возможных проблем. Вот и сейчас мы занялись тем же самым. Собрали всё найденное военное имущество, и понесли к реке. Пока одни бросали стволы и обоймы с патронами в камышовую заводь, я решил немного побродить вдоль медленно текущих вод. Мысли мои крутились вокруг хода не слишком удачного хода наших поисков. Довольно скоро стало казаться, что мы слишком буквально сосредоточились на словах легенды.

Если представить себе, сколько ей вообще лет, то немудрено, что в тексте со временем могли (вольно или невольно) накопиться ошибки и накладки. Следовало ещё раз со всевозможной строгостью проанализировать каждое слово текста и попытаться соотнести всё написанное с реальной местностью. Ведь изначально она была рассказана девушке-подростку, которая могла воспринять произнесённые в церковной толчее слова довольно абстрактно и не слишком внимательно. К тому же у нас не было нарисованного братьями плана, который мог бы несколько уточнить чересчур скудный словесный материал.

Достав бумажку с легендой, я выделил и ещё раз перечитал на ней те слова, которые являлись указующими и направляющими. «Ищи девонька большую сосну, что стоит на выступе реки Воря, у деревни Угрюмово. От той сосны на север отсчитай сто шагов и там, в земле лежит воловья шкура со всяким добром».

С одной стороны мы вроде как неоднократно выполнили все указания географического характера, а с другой… могли и запросто ошибиться. Так, например, до указанной деревни было довольно далеко и по-идее нам следовало пройтись по реке вверх и вниз по течению, для выявления на ней всех прочих «выступов». Образование резких извивов на равнинных реках – дело обычное и для начала нам следовало устранить хотя бы эту неопределённость. Ведь данный изгиб калужане нашли, просто осмотрев местность на снимке со спутника и выбрав самый большой из прочих, но возможно они тоже ошибались. Их могла сбить с толку действительно большая сосна, это верно. Но мы уже установили, что, разбойники могли ориентироваться на совершенно другую сосну. К тому же, возможно, у других изгибов тоже растёт сосновый лес? Может быть, выдающиеся по высоте деревья есть и там? Всё следовало тщательно проверить и перепроверить, прежде чем делать окончательные выводы. Ведь в обследованном лесу мы не обнаружили каких-либо старых ям, указывающих на то, что клад давно выкопан. Возможно, его просто не нашли ранее, или он просто находился в другой части старинного бора.

По результатам подобного рода размышлений вроде как простенькая поисковая задачка растянулась на несколько дней и была окончательно разрешена только во время третьего выезда на данное место. И знаете, что привело нас к разгадке тайны бандитского клада? Ни в жизнь не поверите! На верный след навело именно упоминание о «100 шагах»! Да, да, именно эти два слова и ничто иное! К тому моменту была изучена едва не вся река Воря, но делу это никак не помогло.

Вблизи заметных изгибов русла леса либо не было вовсе, либо там не было сосен. Была вдоль и поперёк прозвонена вся просека (на которой, как мы подозревали, и стояла та самая сосна). Тоже не помогло. В какой-то момент мы и подумали о странном расстоянии, которое следовало отшагать от приметной сосны. Понятно 5 метров, понятно и 10 и даже 30, хотя уже с трудом. На таком расстоянии ещё можно как-то контролировать направление движения, но чтобы дальше… В ста шагах от какого-то дерева его вообще не видно, особенно летом. И это упоминание о севере… У наших налётчиков, что – в карманах постоянно лежало по компасу? Сильно сомневаюсь. К тому же шаги у каждого разные. У здорового мужичины каждый шаг как метр будет, а у девочки подростка он едва с полметра потянет!

Нет, нет, в этой легенде точно что-то было пропущено, что-то очень важное. Вероятно, было упущено какое-то дополнительное указание, ещё несколько слов, дающих исчерпывающее знание о направлении поиска. А то, как-то неполно получается. Иди от какой-то сосны то ли сто шагов, то ли сто метров…, вроде как на север, а может и не на север вовсе… Но что же там было, после ста шагов от приметного дерева? Ведь не всё тот же лес на самом деле? Где же нужно было искать пресловутую воловью шкуру? Яснее ясного, что нам не хватало ещё одного, последнего звена головоломки.

Оставалось предположить самое очевидное. В ста шагах (или метрах) от сосны (неважно в каком направлении), некогда находилось нечто такое, чего не заметить было просто невозможно. Маленькая лесная сторожка, землянка, большой камень, на худой конец! И любой человек, будь он взрослым или даже ребёнком должен был непременно догадаться – искать бандитскую «захоронку» следует именно здесь, а не где-либо ещё! Пришлось поделить прилегающий к реке едва не километр леса на множество квадратов размером 40х40 метров и по очереди прочесать каждый из них. Только теперь, когда мы преднамеренно ушли от пресловутых «100 шагов на север», нашлось нечто такое, о чём мы ранее и понятия не имели. К обеду отыскалось русло ныне совершенно пересохшего ручья, который некогда впадал в реку. Узкое, практически скрытое в зарослях малинника русло его скрывалось в глубине леса.

Ближе всего найденная канава была как раз к той просеке, на которой, вероятно и росло циклопическое дерево. Только идти от него к ручью нужно было вовсе не на север, а скорее на юг-запад! Русло ручья меня сразу же заинтересовало. Для людей, скрывающихся от преследования нет ничего более удобного, чем выстроить какое-нибудь временное убежище именно в таком месте. Прежде всего, его легко соорудить, углубляя естественную нору одного из диких обитателей калужских лесов. Далее. Землянка, спрятанная ниже уровня весьма узкого по ширине каньона, снаружи совершенно не видна. Подход к ней удобен и безопасен даже издали, ибо в воде никаких следов не оставишь. А кроме того подобное жилище крайне привлекательно с бытовой точки зрения. Поясню. Ведь протекавший по дну каньончика ручей не только приносил обитателям землянки питьевую воду, он ещё и отходы человеческой жизнедеятельности успешно удалял, да так быстро, что ни одна собака не была способна их учуять!

Поскольку лучшего места для строительства потайного схрона отыскать было трудно, мы принялись тщательно изучать последние 200 метров каньончика вплоть до слияния его русла с рекой. И скоро (как раз на тяготеющей к северу стороне ручья) было найдено очень подозрительное место. Где-то в трёх метрах от бывшего ручейка под грудой упавших от старости ёлей мы вдруг заметили круглый провал, со стороны похожий на небольшой лунный кратер. Такой провал мог образоваться только в том случае, если бы сюда упала авиационная бомба или же здесь некогда было некое подземное сооружение. Оперативно доставленный к месту действия магнитометр незамедлительно указал на наличие в центре впадины изрядной массы металла, что тут же дало нам новую надежду.

Не буду утомлять читателей описанием хода незамедлительно начавшихся раскопок, но, конечно же, расскажу о том, что именно было обнаружено. Прежде всего, мы однозначно установили, что в этом месте некогда действительно располагалось тайное логово налётчиков. Было найден даже небольшой каменный очаг, и многочисленные остатки чугунной и эмалированной кухонной утвари. Кроме всего прочего в разрытой яме нашли три топора, два двуствольных ружья (разумеется, всё в ужасном состоянии) и массивный револьвер со стволом такого диаметра, что в него можно было спокойно засунуть мизинец. Миски, груда пустых бутылей, керамические чашки, миски, и ещё много чего вплоть до остатков небольшой иконки в серебряном окладе…

Но это был так сказать лишь первый, более-менее «культурный» слой. Под ним, в небольшом подвальчике, скрытом под полусгнившими деревянными плахами отыскался и второй слой, на сей раз чисто бандитский. А уж там-то…, просто слов нет, какое только барахло не обнаружилось! Остатки многочисленных кожаных сапог, тюки сгнившей от сырости одежды, более полусотни разрозненных столовых приборов, даже несколько книг, явно религиозного толка, и те были припрятаны в бандитском подвальчике. Да, были там и некоторые ценности, как же без них! Дюжина женских колечек, бусы, серебряные брошки, браслетик на руку, ещё кое-какая подобная мишура. Но так…, очень скромно, в пригоршне всё уместится. Несколько более (по массе) отыскалось металлических денег той эпохи. Килограммов где-то 6—7 медной и серебряной мелочи заботливо сложенной в давно прохудившийся чугунный котелок…

Когда всё это добро было вынесено из леса и разложено на специально для такого момента развёрнутом брезенте, то у меня даже слёзы на глаза навернулись. Вот из-за этого ничтожного по стоимости мусора убивали и грабили людей!? Хотя, если сравнить те ничтожные кражи с сегодняшними аферами и многомиллиардными махинациями так называемых «олигархов», то сгинувших на каторге братьев-разбойников нужно однозначно признать за добрых и совестливых самаритян.

Вот с такими смешанными чувствами мы и покидали заваленный буреломами лес в окрестностях реки Воря, увозя с собой на память и реставрацию почти два пуда диковинных раритетов родом из прошлого века.