Текст книги "Заморские клады. Кладоискательские истории"

Библиотека Тимура

Поисковикам, разыскивающим старинные раритеты известна не только библиотека Ивана Грозного. Ещё одна старинная библиотека привлекает их взоры – Библиотека Тимура, впоследствии перешедшая по наследству к его внуку – Улугбеку.

Поиски этой, поистине бесценной библиотеки ведутся давно. Ещё в 1869 году чиновник по особым поручениям при туркестанском генерал-губернаторстве, востоковед А. Кук писал в своём докладе, что ищет развалины огромного минарета, под которым должно находиться большое книгохранилище. Ведь, согласно одной из легенд, Тимур якобы держал свои книги в некоей высокой башне, но однажды сильнейшее землетрясение сокрушило башню, и она рухнула, похоронив сокровища.

В 1889 году в Самарканд приехал даже английский писатель М. Уоллес и тоже пытался отыскать древние книги. Впрочем, до него это же пытались сделать учёные-путешественники Вамбери и Скайлер.

Можно задаться вопросом, какие же книги могли храниться у жестокого правителя, озабоченного по большей части только военными походами и завоеваниями народов? Но вспомним, что Тимур завоевал такие страны как Иран, Ирак, Индия, Сирия и даже Турция. А это были центры древнейших цивилизаций, накопившие в своих хранилищах всевозможные материальные свидетельства своей культуры, в том числе и книги. Может быть, сам Тамерлан и не был слишком образованным и начитанным человеком, но, несомненно, в его окружении были грамотные люди, понимавшие толк в захваченных войсками интеллектуальных сокровищах. Да и вообще, считалось, что если что-то хранится особо бережно и тщательно, то эта конкретная вещь или даже собрание непонятных глиняных табличек, несомненно, имеет вполне ощутимую материальную ценность. И стаскивали к себе всё, что подходило под это устоявшееся определение.

Так что, в собранных в Самарканде книгах могли быть и книги индийских магов, украшенные рыбьей чешуёй. Папирусные свитки, и вавилонские терракотовые таблички и даже старинные фолианты в дорогих, украшенных бриллиантовыми застёжками окладах. В глухих подвалах могли храниться лечебные рецепты, сочинения древних богословов и своды законов давным-давно исчезнувших царств.

И вот эта бесценная библиотека исчезла после трагической гибели Улугбека. Его собственный сын, Абдуллатиф, то ли сам организовал, то ли поддержал дворцовый заговор, лишил отца власти и (как это водилось во всех восточных деспотиях) казнил. А ведь Улугбек был крупнейшим мыслителем и учёным того времени. Он всерьёз изучал астрономию и математику. Его звёздными таблицами долгие годы потом пользовались в Европе. Немало времени проводил он в своей уникальной обсерватории, которая достигала высоты в 30 метров, и остатки которой до сих пор украшают древний город. И, так же как и его дед, (но, разумеется, по другой причине) он собирал книги по различным научным дисциплинам. Несомненно, в годы его правления библиотека только разрослась и пополнилась.

Кроме того, Улугбек открыл светскую высшую школу, основал Самаркандскую академию, создал библиотеки в других городах. Однако невежественная, но фанатично настроенная знать была недовольна научной деятельностью своего правителя. Выждав момент, когда Улугбек отправится в Мекку, они устроили переворот. На первом же перегоне караван свергнутого (по другим данным, добровольно отказавшегося от власти правителя) получил приказ срочно заехать в ближайший караван-сарай. Там Улугбека уже ждал убийца…

Насчёт же исчезновения оставшейся без присмотра библиотеки существует целый ряд версий. По одной из них Улугбек догадывался о зреющем в его дворце заговоре и понимал, что в Самарканд он уже не вернётся. Поэтому он поручил самому близкому для него человеку, по имени Али Кушчи, вывезти книги под покровом ночи в сторону Шахрисабза. Там два каравана должны были встретиться и продолжить путь в Стамбул. В те времена Турция была крупным научным центром, и столь знаменитого учёного там приняли бы с распростёртыми объятиями.

Но, встретиться им было, не суждено. Уже находясь в Шахрисабзе или, а может быть Китабе, Кушчи получил известие о гибели учителя. А это значило, везти библиотеку дальше смысла не было. Али Кушчи наверняка как-то спрятал книги и свитки и вернулся в Самарканд. Поэтому, по мнению некоторых учёных, искать следы библиотеки следует у караванной тропы, которая шла от Самарканда на юг, вдоль течения Кашка-Дарьи. И действительно, поскольку Китаб и Шахрисабз – ближайшие к Самарканду населённые пункты, то именно там и могла быть назначена несостоявшаяся встреча, и там же были объекты, которые могли вместить в себя значительную часть библиотеки.

Почему только часть? Почему не всю? Ну, это же мне кажется очевидным. Улугбек наверняка сам отбирал необходимые книги и взял только те из них, которые мог прочесть. А ведь большая часть захваченных его дедом литературных шедевров прочтению не поддавалась, поскольку были написаны на уже забытых языках. Так что в караване у Али Кушчи вряд ли была и десятая часть библиотеки Тимура. Поэтому, вполне возможен такой вариант, что большая часть собрания сочинений так и осталась в Самарканде и была погребена обломками башни рухнувшей при землетрясении, что в тех местах случаются нередко.

А вторая, меньшая её часть вполне могла быть захоронена в склепе какого-нибудь старого кладбища или горной пещере. Эта гипотеза подтверждается в частности тем, что в конце ХХ столетия от жителей кишлака Башары, что расположен как раз вблизи Китаба, поступило несколько сотен (!) раритетных древних книг. Нередки случаи, когда на местном базаре или в чайхане к приезжим подходят люди и предлагают редкие книги.

Существует версия, что помощник и ученик Улугбека в Самарканд не вернулся, а под видом дервиша долгое время скрывался в кишлаке Башары. Кстати, именно здесь на холме Нияз-тепе имеется и обширное старинное кладбище. Один из стариков рассказывал, что когда ему было 12 лет (дело происходило в начале ХХ века), на холме раскапывали участок под строительство сарая. На глубине 2-х метров землекопы наткнулись на большой плоский камень. Когда его подняли, то увидели подземный ход с расширением, а в нём сундуки, хурджины и какие-то рулоны. Суеверные старики, боясь навлечь на селение беду, повелели положить камень на прежнее место и закопать его. Впоследствии на это место приезжала некая экспедиция, но отыскать камень и подземный ход ей вроде бы не удалось.

Конечно, возможно после отъезда археологов, за дело взялись местные гробокопатели, и им видимо удалось докопаться до истины. Ведь в такой глуши раритетные манускрипты могут отыскаться только из древнего захоронения, по домам там такие книги не хранят.

Сокровища Капудании

Поиски пропавших некогда сокровищ ведутся не только на земле. В прилегающих к российским берегам морях тоже имеются клады достойные внимания. Я расскажу вам о сокровищах Капудании – отличного и новейшего турецкого корабля, погибшего в первом же плавании. Итак, шла очередная русско-турецкая война…

В начале августа 1790 года русская армия развернула наступление против турок на Дунае. Для его поддержки в Херсоне была подготовлена гребная флотилия под командованием О. М. Дерибаса. С целью преградить путь Лиманской флотилии, готовившейся проследовать к Дунаю, турецкий флот в составе 14 линейных кораблей, 8 больших фрегатов и 23 вспомогательных судов (имели на бортах около 1400 орудий) под командованием капудан-паши Гуссейна вышел в море и направился к Днепровскому лиману.

22-летний Гуссейн только что приступил к командованию турецким Черноморским флотом. Однако его шурин султан Селим III, уже имел все основания быть недовольным своим адмиралом из-за его первого неудачного столкновения с эскадрой Ф. Ф. Ушакова у Керченского пролива 8 июля 1790 года.

Гуссейн тогда отступил, уведя с собой все повреждённые суда. Видимо, желая подстраховать своего слишком молодого капудан-пашу, Селим прислал ему в помощь старого капитана-бея, или полного адмирала, Саид-бея, поднявшего свой флаг на 74-х пушечном корабле «Капудания», одном из самых лучших в турецком флоте. Это был совершенно новый корабль, вооружённый 38 и 18 фунтовыми орудиями, первый раз вышедший в море.

Несколько дней быстро и скрытно двигался оттоманский флот к Кинбурнской косе, затем вечером сделал разворот строго на север и остановился вблизи южных берегов Крыма. Об этой остановке Саид-бей заранее предупреждал Гуссейна, мотивируя её необходимость взять ценный груз, однако ни в какие подробности молодого капудан-пашу посвящать не стал. После полуночи к «Капудании» подошло несколько шлюпок. Тяжёлый груз из них принимало сразу несколько матросов. Погрузились лишь к рассвету и тут же подняли паруса.

К вечеру 27 августа вся турецкая эскадра зашла за остров Тендра и остановилась в виду маленькой крепости Гаджибей, на расстоянии в 40 вёрст от берега. Гуссейн нервничал – на следующий день предстояло совершить бросок к устью Днепра и там перехватить и уничтожить Лиманскую флотилию, пока русский флот стоит в Севастополе. Он не знал, что ещё 25 августа эскадра Ушакова (10 линейных кораблей, 6 фрегатов, 1 бомбардирский корабль, 1 репетичное судно, 17 крейсеров и 2 брандера – всего около 826 орудий) вышла с мест базирования на соединение с Лиманской эскадрой.

На рассвете 28 августа русские обнаружили турецкие корабли, стоявшие под ветром на якорях между Тендрой и Гаджибеем. Не перестраивая эскадру с походного положения в боевое, Ушаков с разгону врезался в самую гущу султанских кораблей. Он начал расстреливать их в упор из всех своих орудий. Гуссейн сразу понял, что, несмотря на своё численное превосходство, ему следует срочно уходить. Застигнутые врасплох турки в панике стали рубить якорные канаты и на всех парусах уходить в сторону устья Дуная. В это время со стороны Очакова к месту боя уже спешила Лиманская флотилия Дерибаса.

«Не стерпя жестокого огня, с великою силою на него производимого, противник начал уклоняться под ветер», – записано было тогда во флагманском журнале.

К вечеру турецкая эскадра была растрёпана и рассеяна, корабли обратились в беспорядочное бегство. Их преследование продолжалось до темноты.

Утром сражение возобновилось. «Капудание» и следовавший за ним 66-пушечный «Мелеки-Бахри» («Владыка морей»), из-за сильных повреждений, полученных накануне, заметно отставали. Ушаков отдал приказ отрезать их от остальных судов турецкого флота. Пушки «Мелеки-Бахри» молчали. Потеряв капитана Кара-Али, убитого ядром и около 90 человек команды, оставшиеся на борту 510 человек, побросав оружие, упали на колени и стали молиться пророку, покорно ожидая своей судьбы. Корабль взяли на абордаж, и на нём взвился бело-голубой флаг русского флота. (В дальнейшем этот трофейный корабль был отправлен в Херсон, отремонтирован, вооружён 74 пушками и введён в строй русского флота под названием «Иоанн Предтеча»).

Ушаков на «Рождестве Христовом» всё ближе и ближе подходил к массивному «Капудание», зарывшемуся носом в волну у мелководной Кинбурнской косы. Видя безнадёжность своего положения, Саид-Бей приказал капитану корабля Магмет-Тарие-Заим-Мустафе-Аге выбросить за борт, взятый в Крыму груз. Через несколько минут чёрные от пороховой копоти матросы стали выкатывать на палубу бочки, выносить лари и мешки. Они с недоумением смотрели на капитана, не понимая, что со всем этим делать дальше. Однако жест Саид-Бея был категоричен – всё в море.

У одного матроса, поднимавшего тяжёлый груз, ящик выскользнул из рук и, упав на палубу, разбился вдребезги. Под ноги оцепеневшей команды посыпались золотые монеты, слитки, драгоценные камни и различные украшения из золота и серебра. Один из офицеров бросился к драгоценностям и принялся забивать ими карманы и даже наматывать на руки ожерелья. Чтобы навести на борту порядок, паша выстрелил в того из пистолета в упор. Матросы бросились врассыпную, оставив в луже крови бездыханное тело. В этот момент на решительный удар выходил русский флагман «Рождество Христово». Зайдя с кормы неприятельского корабля, Ушаков произвёл залп всем бортом с расстояния всего в 30 сажен (что по морским понятиям равносильно выстрелу в упор). Сокрушительный залп буквально распорол «Капудание». Корабль запылал, и его команда начала покидать обречённый корабль. Саид-Бей выбросил белый флаг.

Люди с неприятельского корабля, – писал Ушаков, – выбежав все наверх, на бак и на борта, и поднимая руки кверху, кричали на мой корабль и просили пощады и своего спасения. Заметя оное, данным сигналом приказал я бой прекратить и послать вооружённые шлюпки для спасения командира и служителей. Ибо во время боя храбрость и отчаянность турецкого адмирала трёхбунчукового паши Саид-Бея были столь беспредельны, что он не сдавал своего корабля до тех пор, пока он не был разбит до крайности, заливался водою, все три мачты сбиты долой вплоть по палубы. Густой дым от влепившегося в его корму брандскугеля, начал показываться так, что до распространения пожара передовые шлюпки едва успели взять только упомянутого адмирала Саид-Бея, капитана корабля «Капудание» Мустафу-Агу и 18 человек чиновников: другие же шлюпки, за объятием корабля огнём, пристать не могли и при скрепчавшем ветре, с поспешностью удалились на другие суда.

В это время посреди моря возник вулкан: пылающий «Капудание», гордость турецкого флота влетел на воздух и рассыпался горящими обломками. Взметнувшиеся к небу сокровища, равно как и весьма значительная казна, предназначенная для выплаты жалования всему султанскому флоту, ушли на дно вместе с телами приблизительно 800 матросов.

И тут Саид-бей от горя и страха заплакал. Он боялся, что грозный султан Селим III не поверит ему в том, что вся казна турецкого флота погибла при взрыве его корабля в глубинах Чёрного моря, а будет думать, что он её украл.

– Господин адмирал! – торопливо докладывал переводчик. – Тут шут турецкого паши сказал, что они везли большую казну и сокровища из старых крымских захоронений.

Ушаков хрипло засмеялся и показал денщику подзорной трубой на плавающие обломки.

– Вот перед нами, Яков, не виданные тобой, да и мной богатства лежат. Он помолчал и добавил: – Кто с морем дружит, тот свой клад найдёт. А сейчас, что жалеть. Мы себе ещё добудем, а султан потерял его навсегда.

Утонувший у Кинбурнской косы груз ценностей, несомненно, стоит несколько сот миллионов долларов. Разумеется, отыскать его нелегко, но тот, кто попытается это сделать, сможет отыскать один из самых грандиозных кладов, лежащих вблизи наших берегов.

Тайна «Ривер-Клайд»

На дне Балтийского моря у побережья Латвии вблизи Лиепаи лежит на дне английский пароход «Ривер-Клайд», построенный в 1882 году. Имя этого потонувшего, что называется, на ровном месте судна должно быть занесено в книгу кораблекрушений Ллойда. Но в органах морского надзора России ничего не известно о гибели этого парохода. А ведь «Ривер-Клайд» был не просто ржавой посудиной, он выполнял очень деликатную миссию.

Этот рядовой на вид пароход совершал тайный рейс и перевозил тайный груз. Накануне Первой мировой войны многие ведущие политики Англии (и первый среди них сэр Уинстон Черчилль – военно-морской министр) не сомневались, что Германия вот-вот объявит войну России. Последняя же не сможет активно противодействовать Кайзеру без крупного займа.

Осуществить перевозку золота на военном крейсере – означало привлечь внимание германской разведки. Черчилль всегда считал себя большим хитрецом и поэтому решил отправить помощь союзнику как можно незаметнее. Но немцы оказались хитрее. Видимо на подходе корабля к Санкт-Петербургу его уже ожидала немецкая подводная лодка.

Проверить эту легенду удалось только в конце 2013 года, когда моими латвийскими коллегами была начата программа по разработке новой методики, призванной облегчить поиск мест компактного залегания драгоценных металлов. Ну и, конечно же, одним из первых мероприятий которое было проведено в рамках этой программы, явился проезд автомобиля с поисковой установкой по всему латвийскому побережью от Лиепаи до Айнажи. Отрабатывалась ими лишь одна поисковая задача. Проверялась способность прототипа установки объёмно-дистанционного сканирования обнаружить залежи золота в пределах 12-и мильной морской зоны.

Надо сказать сразу, предварительные надежды разработчиков в значительной степени оправдались. Были определены примерные координаты местонахождения сразу двух затонувших судов, некогда перевозивших в своих трюмах значительное количество золота. Несомненно, что одним из них был именно пропавший «Ривер-Клайд», а вот другое судно поначалу не удалось идентифицировать.

Только после долгих поисков в архивах удалось выяснить, что не так далеко от латышских пляжей лежит ещё деревянное судно, на котором во времена Северной войны пытались вывезти примерно 250 кг. свежеотпечатанных шведских золотых монет. Но судьба и судна и его груза оказалась несчастливой. Попав в сильнейшую бурю, оно затонуло, и никто из его команды не смог спастись, чтобы поведать о той катастрофе.

Наследство короля Лобенгулы

Больше ста лет лежит в африканской земле клад зулусского короля. Его тщетно искал сам Сесиль Родс.

У метабеле, африканской народности, живущей на плато Мателе в Зимбабве, из поколения в поколение передаётся легенда о несметных сокровищах зулусского короля Лобенгулы, сыне великого вождя Мзили – кази. Когда в 1893 году в его владения вторглись войска английских колонизаторов, Лобенгула бежал из своей столицы, которая именовалась Булавайо. С собой он увёз два огромных сундука, полных золота, алмазов и слоновой кости. Сундуки были так тяжелы, что телегу с драгоценной поклажей с трудом тащили десять быков. После многодневных скитаний маленький караван вышел к нижнему течению реки Замбези. Переправившись на другой берег, Лобенгула приказал разбить лагерь. Здесь на территории Мозамбика можно было не опасаться преследователей.

Утром король объявил своим приближённым, что решил окончить затянувшееся путешествие. Он стоит на краю могилы, ибо малярия доконала его. Но прежде ему нужно выполнить долг перед народом матабеле. Той же ночью, когда все в лагере крепко уснули, отведав за ужином пальмового вина со снотворным снадобьем, носильщики под наблюдением самого Лобенгулы перетащили сундуки в укромное место и закопали в глубокой яме. После этого четыре колдуна – джу-джу, сопровождавшие короля умертвили их, чтобы никто не мог выдать тайну клада. А через несколько дней умер и сам Лобенгула. Но белые люди всё же проведали о зарытых сокровищах и много раз посылали экспедиции на их поиски. Однако найти так и не смогли. Ибо, как гласит легенда, колдуны так заколдовали клад, чтобы он никогда не достался белым…

Как и в любой легенде, в истории исчезнувших сокровищ зулусского правителя реальные факты переплетаются с вымыслом. Начать хотя бы с того, что Лобенгула предстаёт в ней этаким благородным африканским вождём, который стал жертвой белых колонизаторов. На самом деле это был жестокий правитель, способный не моргнув глазом приказать умертвить тысячи ни в чём не повинных людей. Не случайно его крааль назывался Булавайо, что на местном наречии означает «Место убийства».

В 80-е годы прошлого века к Лобенгуле зачастили европейские гости, стремившиеся получить у него концессии на разработку полезных ископаемых. Все они привозили с собой богатые подарки, чтобы снискать расположение африканского царька. И тот охотно откликался на их просьбы, ставя лишь одно условие: чтобы оплата шла золотом. Например, каждый месяц он получал от английской горнорудной компании 100 золотых соверенов. К концу его жизни только её выплаты составили в общей сложности 6.000 фунтов стерлингов. А таких компаний было не одна и не две.

Здесь нужно заметить, что до появления европейцев африканские вожди исчисляли свои богатства слоновой костью. Так вот Лобенгула унаследовал от своего отца огромные запасы этой «валюты», да и сам значительно увеличил их за время своего правления с 1870 по 1893 год. Сотни подданных Лобенгулы трудилась на алмазных шахтах Кимберли. В то время ещё не было электронных приборов контроля, и очень часто кражи оставались незамеченными. Говорят, что каждый мeтабеле, возвращавшийся с шахты домой, должен был принести алмаз для короля. Поэтому можно не сомневаться, король был сказочно богат.

Фирма Джона Орра из Кимберли подарила туземному монарху два больших сейфа. Один из них тот наполнил необработанными алмазами, а другой, а другой – золотыми слитками и монетами. Кстати, помимо поступавшей от европейцев платы за концессии, Лобенгула и сам вёл добычу золота в собственной шахте.

«Все собранные нами отрывочные свидетельства говорят об одном – огромные сокровища действительно существовали, и они не были растрачены», – писал в своём донесении в Лондон полковник Хью Маршал Хоул, который стал британским специальным уполномоченным в Булавайо после захвата Родезии. В частности он приводит такой факт. Лобенгула очень любил принимать «душ» из золотых соверенов, которыми осыпал короля его личный секретарь Джэкобс.

«Негодяй из негодяев», – так охарактеризовал этого владыку белый миссионер, долго живший в Булавайо, Джэкобс стоит того, чтобы рассказать о нём поподробнее, потому что именно у него оказался ключ к тайне сокровищ Лобенгулы. Джон Джэкобс описывался разными журналистами и историками, как готтентот, и как полукровка, и как капский цветной, и метис финго. На самом деле он происходил из племени абелунгу, жителей Бомбаналенда в Транскее, которые унаследовали немного «белой» крови от потерпевших там много лет назад кораблекрушения европейцев. Мать бросила его, когда он был ещё ребёнком. Не по годам смышлёного малыша взяли к себе миссионеры из Капской колонии. Позднее они послали его в Эдинбург, для продолжения образования.

Вскоре после возвращения в Южную Африку «молодой» Джэкобс был пойман в Кимберли на нелегальной скупке краденых алмазов и приговорён к принудительным работам в порту Столовой бухты. Но стоило ему выйти на свободу, как он тут же попал в тюрьму за попытку изнасилования. После отбытия очередного срока, он продолжал заниматься различными криминальными делами, а когда за ним стала охотиться полиция, бежал в Булавайо, где в 1888 году втёрся в доверие к Лобенгуле.

Главную роль здесь сыграло то обстоятельство, что Джэкобс говорил и писал по-английски, по-голландски и знал несколько африканских языков. Это произвело неотразимое впечатление на зулусского короля. «Ты негр, а можешь как белый, заставить бумагу разговаривать», – не раз восхищался тот.

Будучи доверенным лицом царька, Джэкобс знал все секреты королевского крааля, и умело пользовался этим. Учитывая преклонный возраст Лобенгулы, он постарался сблизиться с его «главной женой» Досикейи, рассчитывая с её помощью, когда наступит подходящий момент, попользоваться богатствами своего господина.

В начале 1893 года, когда миссионеры и торговцы покинули Булавайо, король обратился к своему личному секретарю за советом. Джэкобс прямо сказал Лобенгуле, что в любом случае его правлению скоро придёт конец, и посоветовал надёжно спрятать накопленные сокровища, чтобы можно было роскошно жить даже в изгнании.

Вскоре после вышеупомянутого разговора из королевского крааля в Булавайо вышел целый караван из дюжины фургонов с сокровищами. Их спрятали в глубоком тайнике. Есть свидетельства, что Лобенгула выслал большой отряд, чтобы он встретил их у Кузунгулы и уничтожил бы вообще всех участников этого похода, кроме своего брата и Джэкобса. С его стороны это была как бы дополнительная подстраховка, чтобы никто не смог сообщить белым даже приблизительно, где спрятаны королевские богатства. Сам же он рассчитывал, что ему вполне хватит брата и личного секретаря, чтобы добраться до ценностей, когда в них возникнет необходимость. Однако произошло непредвиденное. Во время заключительной бойни в сумятице Джэкобс застрелил королевского брата. Причём сделал это так хитро, что его смерть была приписана случайной пуле. В результате он стал единственным после короля, кто знал тайну клада.

В ноябре 1893 года две колонны английских войск двинулись на Булавайо, разбили войско метабеле и вошли в горящий крааль. Как только сражение закончилось, начались поиски сокровищ. Среди пожарища был найден большой серебряный слон, который подарили в своё время торговцы, получившие выгодную концессию. А вот настоящей слоновой кости не было, хотя солдаты тщательно прочесали развалины и разрыли чуть ли не весь крааль. В конце концов, англичане решили, что Лобенгула увёз сокровища с собой. За бежавшим королём была послана погоня.

Лобенгула узнал о преследователях раньше, чем они настигли его. Он попытался кончить дело миром и, вручив Джэкобсу тысячу фунтов золотом, отправил его к англичанам вместе с таки посланием «Белые люди, я побеждён. Возьмите золото и уходите».

Но деньги попали вовсе не к майору Уилсону, командовавшему отрядом, а в руки двух солдат, которые и поделили соверены. То ли они ограбили Джэкобса, то ли он сам погрел руки на этом откупе – неизвестно, но он вернулся к королю ни с чем. Тем временем сам свергнутый правитель с несколькими своими жёнами, тремя сыновьями, Джэкобсом и большим числом рабов продвигался к Замбези. Наступил сезон дождей, почва раскисла, превратившись в болото. Им пришлось бросить фургоны и продолжать путь верхом. Это было очень тяжёлое путешествие. В конце концов, пали все кони. Лобенгула был вынужден разбить временный лагерь в Буше. Всё произошедшее сломило его, и когда в лагере началась эпидемия оспы, он умер одним из первых.

Непрекращающиеся тропические ливни заставили английское командование прекратить преследование. Однако англичане послали своего агента, торговца по имени Досон, чтобы выяснить судьбу Лобенгулы. К концу января 1894 года он вернулся в Булавайо с известием о смерти зулусского короля.

Вскоре после этого Джэкобс сдался властям. На допросе он заявил, что ничего не знает о судьбе исчезнувших сокровищ. Правда, при нём нашли несколько необработанных алмазов, которые наверняка были украдены с копей в Кимберли. Но Джэкобс утверждал, что ими с ним расплачивался сам Лобенгула за его работу секретарём и переводчиком. Трудно сказать, насколько поверили ему англичане. Во всяком случае они не возбудили против него уголовного дела, а лишь отправили через границу в Трансвааль. Едва ли кто-то предполагал, в то время, что был выслан единственный очевидец исчезновения сокровищ Лобенгулы.

Прошли годы, отгремела англо-бурская война, и Джон Джэкобс решил, что власти в Родезии забыли о нём и его преступлениях. В конце 1903 года на отдалённый пост английской колониальной администрации в Баловале, недалеко от границы Северной Родезии с Анголой, на трёх фургонах прибыли трое белых людей из Юго-Западной Африки. Они сообщили английскому комиссару Дж. Х. Веннингу, что занимаются поисками сокровищ Лобенгулы. Веннинг подробно записал об этом визите в официальный дневник, который сохранился в архивах. Причём он привёл и показания проводника, которым оказался… наш старый знакомец Джэкобс. Последний утверждал, что сокровища были зарыты не в Южной Родезии, как полагали многие, а в португальской колонии. Клад якобы состоял из двух сейфов, набитых золотыми соверенами, ящика с необработанными алмазами и большого количества слоновой кости.

Допрашивающего его Веннинга удивило, что человек, который собственными глазами видел, как закапывали ценности, не смог их обнаружить. На что у того нашлось вполне правдоподобное объяснение: «Я случайно услышал, что белые собрались убить меня, как только я покажу им заветное место. Поэтому я сделал вид, что не смог найти».

Джэкобса арестовали за незаконный переход границы и впоследствии выслали. Восемь лет спустя он опять проскользнул через родезийскую границу с ещё одной хорошо оснащённой экспедицией и добрался до Леалуи в Баротселенде. На сей раз Джэкобс, кажется, действительно заблудился. Во всяком случае, они опять вернулись с пустыми руками. Его вновь опознали, арестовали, посадили на месяц в тюрьму, а затем вновь выдворили из страны.

Следующая глава этой детективной истории открылась после первой мировой войны, когда Юго-Западная Африка, стала подмандатной территорией южноафриканцев.

…Майор Лейпольд узнал о сокровищах Лобенгулы ещё до встречи с Джэкобсом. В 1915 году, будучи офицером разведки, при германском посольстве в Виндхуке, он случайно наткнулся в секретном досье на папку с лаконичной надписью «Лобенгула». Из любопытства он просмотрел находившиеся в ней бумаги, которые очень его заинтересовали. Дело было в том, что раньше Джэкобс раскрыл свою тайну трём немцам из юго-Западной Африки. В обмен на составленную с его слов карту они подписали заверенный у нотариуса договор, в котором подтверждали право Джэкобса на треть клада. Так вот, в досье имелись копии и договора и карты!

Заинтригованный майор Лейпольд изучил всю секретную и открытую информацию, связанную с этим запутанным делом. У него сложилось мнение, что горные районы неподалёку от границы с Анголы вполне могли подойти для осуществления планов Лобенгулы.

Везение сопутствовало будущему кладоискателю. Когда он начал своё расследование судьба свела его с англичанином Веннингом, который за девять лет до этого допрашивал Джэкобса относительно предполагаемого местонахождения сокровищ. И тот подробно пересказал майору всё, что узнал от африканца. После этого у отставного разведчика не осталось никаких сомнений в существовании тайника с сокровищами именно на территории Анголы.

Первую попытку найти клад Лейпольд предпринял в 1920-м году. В Кейптауне он купил за 100 фунтов подержанный «Форд» и отправил его морем в Уолфиш-бей. Оттуда проехал через всю юго-Западную Африку в Анголу. В то время это было почти подвигом, поскольку даже главные дороги на протяжении десятков километров становились непроезжими из-за песчаных заносов. Затем он продвинулся на некоторое расстояние по ангольской территории. Но добраться до приграничного района на востоке колонии ему не удалось. Португальские власти в чём-то заподозрили южноафриканца – видимо, сыграла свою роль его принадлежность в прошлом к разведке и, завернули непрошенного гостя обратно.

Во время следующей экспедиции в 1921 году Лейпольд двигался через Южную и северную Родезию, следуя по маршруту каравана с сокровищами, и получил новое подтверждение того, что находится на правильном пути. Многие местные жители ещё помнили давний поход, ибо свирепые лобенгуловские воины опустошали округу, как саранча. Отставной майор, его спутник Джеклин и их туземные носильщики вступили на территорию Анголы, не поставив португальскую администрацию в известность о своём прибытии. Довольно быстро Лейпольд и Джеклин обнаружили остатки нескольких сожженных фургонов. Следовательно, захоронение должно было находиться где-то неподалёку.