Текст книги "Тени давно минувших лет"

– Нет, я не могу отпустить его в такой сложный для княжества момент. Во главе моих воинов пойдет очень опытный варяг. Войско будет готово через месяц. Мне нужно собрать воинов из разных дружин. Золото передашь по частям. Половину – завтра, другую половину – когда соберется здесь все мое войско.

Аванс был получен, но воинов собралось больше, чем предполагала Ольга. Оказывается, в Новгород приехала большая группа варягов, ищущих место службы. Все они готовы были ехать хоть к черту на рога, если там можно будет заработать славу, а заодно поживиться. А мужчины из ближних и не очень сел, услышав о «безумных» деньгах, которые княгиня дает желающим поехать воевать в дальние края, повалили группами и поодиночке к воротам Града.

Естественно, что Ольга не упустила возможность потребовать от посла дополнительное золото, тем более что оно у него было. Под руководством Трюгви в длительный поход к Константинополю отправились вместе с послом полторы сотни тяжеловооруженных варягов и славян, а также семьсот пятьдесят легковооруженных славян. Добрыню Трюгви взял руководителем полусотни тяжеловооруженных.

Посол получил для императорской казны достойные подарки: много хороших мехов, несколько молодых печенежских девушек, трех красивых мальчишек в хор. Самого посла тоже не обидели, вручили хорошие подарки. Ольга рассмеялась, мол, досидел на Почайне месяц, как я когда-то в Суде.

Посол уехал, а Ольга с недоумением смотрит на Малушу, которая как-то быстро стала поправляться. Знающая старуха, присматривающая у нее за молодежью, прямым текстом заявила, что Малуша тяжела. Вызванная не в срок к княгине, Малуша стоит, потупив глаза.

– Кто, кто тебя обрюхатил? Чего молчишь? Говори!

Бросилась ей в ноги:

– Матушка княгиня, прости, не погуби. Не виновата я!

– Да уж, не виновата. От Святого духа, что ли, понесла? Говори сейчас же!

Не поднимается с колен, не может вымолвить. Схватила ее за подбородок, поднимает лицо вверх:

– Дура, не смогла стерпеть. Я ж тебе искала принца, все же ты княжеской крови! Говори скорее, а то я не знаю, что с тобой сделаю!

Все же решилась:

– Матушка княгиня, это он…

Ольга даже отпрянула от Малуши. Не хочется верить… ведь понятно, кто это.

– Святослав?!

Подняла, наконец, сама голову, глаза мокрые, но пытается смотреть на княгиню:

– Да, он. Я его упрашивала не делать этого, но разве он послушается.

А сама вспоминает его грубые ласки.

Ольга молчала только несколько секунд:

– Уйди с глаз моих долой. Завтра же отправляйся в свой Будутин. И не возвращайся!

Кончается месяц листопад (октябрь). Малуша все лето и осень безвыездно находится в своем Будутине. Времени свободного много, бесконечные мысли о Святославе. Проклинать бы его надо, но не может. Проклясть его – проклясть свою любовь, своего будущего сына. И вспоминает только счастливую третью ночь, когда полностью отдалась Святославу, его сильным рукам, жару его тела. Выбрасывает из памяти все остальное. А сына она чувствует, чувствует, как он толкается. Он уже живет своей жизнью. Она уверена, что это будет сын – другого не может быть. Она подарит Святославу сына.

Два раза приезжал Малк, после его приездов староста Бажен снова затевал очередное строительство, приведение села в порядок, надеясь на дополнительные дирхемы. А в начале месяца грудня (ноября) Малк приехал надолго, привез с собой опытную старуху-повитуху, сказал, что не вернется в Киев до рождения внука. Да, внука, оба ждут мальчика, не зря же повитуха на основании только ей ведомых признаков (нюхала мочу), подтвердила, что родится мальчик. Малк молится вместе с Малушей. Миньяна нет – откуда он здесь? Но Малк уверен – их совместная молитва дойдет до порога Господа. Молятся, молятся так, как когда-то в своем поместье близ Итиля. Молятся, обратившись к югу, к легендарному Иерусалиму. Просят у Адоная рождения здорового ребенка, просят ему счастья в жизни.

И мальчик родился. Малк днем почти не отходит от него, хотя что ему около него делать? Ребенок здоров, голосистый, грудь сосет активно. Слава Господу, молока у Малуши хватает, но Малк нашел в селении молодую женщину с новорожденным ребенком, забрал ее в кормилицы. Свекор ее отдал, так как муж погиб на охоте. Но ребенка, ее ребенка, оставил в семье. Мальчик в семье нужен. Да и дал ему Малк за женщину десяток дирхемов.

Как быстро молоденькая девушка превращается в мать, слышащую писк ребенка, встающую к нему в любое время ночи. Совсем это не обязательно, у ребенка есть кормилица, пусть бы она заботилась о нем. Но Малуша не хочет отходить от него. Вся жизнь ее теперь сосредоточена на нем. Малк успел назвать малыша Моисеем, хотя обрезание побоялся делать. Не знает, как к ребенку отнесется княгиня Ольга. Уверен, что не сможет она отказаться от еще одного внука. И был прав.

В конце месяца студня (декабря) 959 года, когда на Днепре укрепился лед, в свои любимые Ольжичи приехала княгиня. Два дня провела в новом каменном тереме, все присматривалась, как можно жить в таком доме. Ведь ее палаты в Граде до сих пор не готовы. На третий день заскучала, велела после завтрака заложить сани – поедет в Будутин.

Малка успел предупредить управитель княжеского села о визите княгини. Они знакомы давно, приходилось Малку разбираться с хворями управителя. И с самого утра в Будутине переполох: чистят дорогу, по которой приедет княгиня, на кухне готовят в несколько раз больше, чем обычно. Ведь неизвестно, сколько человек прибудет вместе с княгиней, останется ли она на обед. Отправили верхового встречать княгинин поезд, Моисея принарядили.

Ольга поморщилась, посмотрев на дом, в котором живет Малуша. Хотя что морщиться – дом как дом. Не обращая внимания на Малушу, поздоровалась только с Малком, прошла к колыбели Моисея. В горнице не так уж тепло, но она потребовала развернуть ребенка, вглядывается в него. Моисей захныкал от холода, Ольга неожиданно подняла его на руки. Малуша бросилась поддевать вокруг него одеяльце, но Ольга оттолкнула ее, сама завернула малыша. Моисей еще несколько раз похныкал и успокоился, глядит на держащую его женщину. Потом улыбнулся. Ольга глядит ему в глаза, ей кажется, что на нее смотрят глаза Игоря – или Святослава? Сама не понимает, что ей кажется. Ведь какие там глаза Игоря – мутные еще глазки, ничего путного на этом лице невозможно увидеть. Но Ольга прижала его к груди, поцеловала в сморщившийся лобик.

Подняла малыша вверх, гордо сказал:

– Мой внук! Будет владеть многими землями! Называю его Владимиром. Я забираю его.

Малуша бросилась в ноги княгине:

– Матушка-княгиня! Не забирайте моего сына! Или возьмите и меня с ним.

– Раньше нужно было думать. Останешься здесь.

– Не виновата я! Что я могла сделать?

– Не нужно было улыбаться Святославу, заглядываться на него. Как будто ты не знала, какой он. Молись теперь, замаливай грехи.

Обернулась к Малку:

– Ты поедешь со мной. И кормилицу забирай.

Перекрестила внука, передала его Малку. Тот держит Владимира на руках, спохватился:

– Может быть, останетесь, отобедаете у нас, чем Господь послал?

– Нет, не останусь. Прикажи готовить себе и кормилице сани.

По приезду в Град Ольга вызвала к себе Святослава.

Святослав ожидает очередного нагоняя от матери и недоумевает – за что она сейчас будет его ругать.

– Радуйся! У тебя еще один сын.

– Чего это мне радоваться? И откуда он?

– Сын – это укрепление твоего правления. Хотя ты сейчас еще этого не понимаешь. Родила его тебе Малуша. Забыл, как опозорил ее?

Для Святослава очередная неожиданность. Он немного недоумевал сначала, куда делась Малуша, но быстро забыл о ней. И вдруг такая новость.

Ольга приказала женщине, дежурившей в соседнем помещении, и кормилица принесла запеленованного ребенка. Ольга забрала его и вручила ошеломленному Святославу.

– Держи своего третьего сына! Я назвала его Владимиром.

Святослав растерянно смотрит на лежащего у него в руках мальчика. Недавно накормленный Владимир спокойно спит. Никакого особенного чувства Святослав не испытывает. Да и какие отцовские чувства могут быть у юноши, которому не исполнилось семнадцати лет? Хорошо хоть, что мать не ругается. Скорей бы весна – отправиться с дружиной в поход. Подальше от непрерывной суеты стольного города. Но что-то нужно делать, мать чего-то ждет от него. Еще раз посмотрел на сына:

– Наверное, нужно его отнести к Перуну? Благословить его там?

Ольга рада – признал Владимира сыном. Но нужно давить на него, пока он в растерянности.

– Хорошо, отнесем его к Перуну. Но сначала окрестим.

Святослав ощетинился.

– Ни в коем случае! Если это мой ребенок, то им распоряжаюсь я. Не собираюсь крестить моих детей.

Ольга смотрит на разъяренного Святослава. Не стоит ссориться с ним. Спокойно говорит:

– Ладно. Не будем крестить. Но благословить мы его благословим. А потом пойдем к Перуну.

Так и сделали. Монах Николай благословил лежащего на руках у Святослава младенца. Все-то он знал, не спросил, где мать ребенка. Потом у идола Перуна читал над ним молитвы главный жрец святилища. Все остались довольными. Владимир признан законным сыном Святослава.

Глава VIII
960–962 годы

В месяце сухии (марте) 960 года, в Граде переполох. Неожиданно, без предупреждения появился перед воротами немецкий монах Адальберт, именующий себя епископом Руси. Утверждал, что является посланником короля Оттона Германского. Ольга в это время уехала на неделю к себе в Ольжичи, оставшийся в Граде Святослав возмутился появлением нежданного посланника. Отказался принимать у него верительную грамоту, велел найти себе место в посаде. Приехавшая через день по срочному вызову Святослава княгиня Ольга смутно помнила, что больше года назад в Германию отправлялось посольство договориться о «мире и дружбе». Но чем завершилось посольство, не помнила, вероятно, послы не добились ничего существенного.

Христианин Михаил – новый ключник княгини, не успевший прочитать все и разобраться во всем, ничего толкового о посольстве не сказал. Да и совсем плохо знает он латинский язык, хотя греческим владеет великолепно – учился в Болгарии. Княгиня вызвала Малка и приказала привезти из Будутина Малушу. Вспоминает, как, возмущенная долгим сидением в предместье Суде в ожидании представления императору и уклончивым отказом на предложение выдать замуж императорскую дочь за Святослава, спешно отправила посольство в далекую Германию.

Привезенная через два дня Малуша была допущена к Ольге сразу.

– Не думай, что я тебя простила. Ты мне нужна только на несколько дней: для переговоров с послом германского короля. Разберись с наказом нашему посольству в Германию. Что мы обещали, что требовали, что дарили. Посольство отправляли после моего приезда из Константинополя. Посол не вернулся, сложил голову в Венгрии. Добрался в Киев только его помощник. Прочитай, что тот сообщил, разберись и доложи мне.

Малуша хорошо помнила все, что связано было с этим посольством. Быстро нашла пергамент с наказом послу, описание сбивчивого сообщения помощника посла. Уже на следующий день они вместе с новым ключником доложили княгине все, что смогли узнать. И все это отнюдь не понравилось Ольге.

На совете у княгини мнения разделились. Ольга желала принять и одарить посла, ведь король Оттон победил пять лет назад венгров и вендов, расправился со всеми заговорами в своих владениях. Стал несомненным вершителем судеб в Западной Европе. В Киеве знали, что и в Италии он добился полного превосходства над своими врагами. Ходили слухи, что он собирается короноваться в Риме короной императора Карла Великого. Не зря же она предлагала ему в наказе посольства жить «в мире и дружбе». Но Святослав был категорически против. Ему донесли, что зовущий себя епископом Руси монах Адальберт встречается в посаде с христианами, требует от них подчинения и признания Папы Римского верховным главой христиан всего мира. Плевать бы ему на всех этих христиан, но Адальберт возмущает народ, требует разрушить святилище Перуна, свалить и сжечь идола. Уклончиво выступил Свенельд. Он признал, что действия этого нечестивца Адальберта совершенно недопустимы. Но, учитывая, что тот именует себя не только епископом Руси, но и послом великого короля, предложил выслушать его, рассмотреть верительные грамоты, узнать, что предлагает король Оттон и чего он хочет от киевского княжества. Княгиня с облегчением выслушала его, призвала сына прислушаться к благоразумному предложению Свенельда. Святослав был вынужден нехотя согласиться.

В зале каменного дворца почти пусто: не хочет княгиня почтить непонятного пока посла, за ее спиной только Михаил и Малуша. За спиной Святослава – Свенельд. Адальберт вместе с сопровождающим его монахом томятся в комнате, примыкающей к залу, более получаса. Наконец их призывают в зал. Только княгиня и Святослав сидят. Посол все время представления вынужден стоять перед князьями. Михаил читает поданную монахом грамоту, Малуша переводит на славянский язык. Грамота как грамота. Ничего особенного в ней нет – чисто формальный текст. Но после краткой ответной речи Святослава посол стал говорить о возложенной на него миссии: нести священное слово Святого писания в ряды язычников.

Малуша даже немного засмущалась, переводить ли в точности обидные слова посла, но решилась и стала переводить слово в слово. Святослав сначала слушал невнимательно. Но когда посол начал говорить о необходимости разрушения дьявольских языческих святилищ, об изгнании, как минимум, волхвов и жрецов, Святослав не выдержал:

– Кто ты такой, чтобы оскорблять моих богов? Разве для этого тебя прислал твой король?

Адальберт не захотел стушеваться перед каким-то мальчишкой, будь он даже местным князьком.

– Я послан не только королем Германии Оттоном. Я послан и величайшим владыкой всего христианского мира его святейшеством Иоанном XII. Послан нести свет истинной веры!

– Не знаю я никакого твоего Папы и знать не хочу! Если ты будешь продолжать поносить моих богов, я вышвырну тебя из нашего княжества. И твой сан посла тебя не спасет.

Святослав встал и демонстративно вышел из зала. Княгиня Ольга спокойно промолвила:

– Реши для себя, Адальберт, кто ты. Если посол, не вмешивайся в наши внутренние дела, особенно в дела веры. Если ты проповедник, то должен помнить о судьбе многих проповедников христианства. У нас десятка два лет тому назад было здесь много проповедников. Строили храмы. И где они теперь? Даже церковь Святого Илии здесь, у нас на Подоле, стоит заброшенная. Проповедники кто разбежались, а кто принял мученическую смерть. Мы не препятствуем пришлым людям хранить верность своей религии. У нас здесь живут и христиане, и иудеи, и мусульмане. Все они равно платят налоги. Но проповедников, особенно нападающих на местных богов, в Киеве не любят. Так что не стоит тебе хаять богов большинства нашего народа. Если это продолжится, я не смогу тебя защитить.

Думаю, сегодня мы не сможем обсудить то, что тебе поручено сказать правительством твоего короля. Возможно, нам удастся еще раз встретиться до твоего отъезда.

Тоже встала, показывая, что аудиенция завершена.

После того, как посол и Свенельд покинули зал, Малуша, не обращая внимания на нерешительно стоящего поодаль Михаила, бросилась в ноги княгине:

– Матушка-княгиня, можно мне посмотреть на сына? Хоть одним глазком?

– Обойдешься, заслужи сначала!

– Куда же мне теперь?

– Я тебя не неволю: хочешь – уезжай в свой Будутин, хочешь – оставайся у отца. Но чтобы я тебя в Граде не видела!

Через три недели посла все же приняли повторно. Но опять без пышной церемонии. Благо все эти дни он вел себя тихо, встречался только с христианами, не пытался воздействовать на «язычников». Даже Святослав успокоился. Но когда посол начал говорить о необходимости признать ленную зависимость, поклясться в верности, произнести ленную клятву королю Германии, он снова разъярился:

– И зачем мне давать ленную клятву? Ты, посол, в своем уме? Я ни от кого не завишу и не собираюсь кого-то признавать своим владыкой.

– Но наш король утвердит твой титул герцога Руси! Мой король скоро станет императором, а ты сможешь на равных правах с другими герцогами участвовать в совете империи!

– Моя земля никогда не будет частью какой-то империи. Мы независимы ни от кого. Мне не нравится тон, с которым твой король пытается говорить с моим княжеством. Думаю, тебе стоит задуматься о возвращении домой. Конечно, мы одарим тебя, но в течение месяца уезжай домой.

Аудиенция Адальберта не прошла бесследно для Ольги и Святослава. На следующий день Ольга вызвала к себе Святослава и начала мягко упрекать его, что он не выдержан, не умеет вести себя с иностранными послами. Святослав неожиданно для Ольги набычился:

– Хватит, мать, меня поучать. Мне почти восемнадцать лет! У меня у самого трое детей. Смотри, у меня борода уже растет. Я князь, я буду делать то, что считаю нужным.

Сам удивился своим словам, добавил:

– Но я, безусловно, буду прислушиваться к твоим советам. Ты мудрая женщина, столько лет властвовала в нашем княжестве, знаешь все и вся. Распоряжайся здесь в городе, занимайся хозяйством и деньгами. Но не вмешивайся в мои военные дела и в отношения с соседями.

Ольга хотела прикрикнуть на него, но осеклась: действительно, ее сын уже взрослый. И это прекрасно. Хоть часть забот можно будет сбросить с плеч. Ушла, не промолвив ни слова. А на следующий день к княгине пришел Свенельд. Святослав уже рассказал ему о своем разговоре с матерью. Свенельд просто сказал Ольге:

– Государыня, не стоит входить в конфликт со Святославом. Дружина всегда будет на его стороне.

– Я не буду стоять на его пути. Он достойный сын своего отца.

Уехал посол короля Германии даже раньше, чем через месяц. Сразу же, как только получил подарки. Не знает, что Святослав продиктовал письмо венгерскому великому князю Такшоню. Вернее, все титулы и приветствия написал ключник Михаил, да текст проверила Малуша, которую тайком от Ольги вызвали в Град, но Святославом добавлено:

– Через твои владения будет проезжать монах Адальберт. Попугай его хорошенько.

Попугали. Больше он на восток не сунется.

Пришел месяц изок (июнь) 960 года. Жарко, тишина и даже скука в Граде. Святослав с малой дружиной ушел на север к Новгороду. Что-то ему там нужно. Известия от дружины, уехавшей в Константинополь, приходят редко, если не сказать, что вообще не приходят. Разве что заезжие купцы поведали, что армия Басилевса атаковала далекий остров Крит. Вероятно, и русичи там воюют. И неожиданно даже для себя Ольга вызвала Малушу. Формально вызвала вроде для того, чтобы та нашла старый, еще времен князя Олега документ, но после того как Малуша принесла ей его, даже не стала смотреть. Задумалась, смотрит на Малушу:

– Что же мне с тобой делать? Замуж тебя не выдашь. Нет, жениха можно найти, кого-то из малых князьков, но срамно мать князя выдавать абы за кого. В свиту мою тебя нельзя определять. Святославу это будет неприятно, да и Предславе, она же знает все о тебе. Ничего не приходит в голову.

– Матушка княгиня, ничего со мной не нужно делать. Позволь только иногда глядеть на моего сына.

– Сейчас я могу тебе это позволить, пока Владимир маленький, всего семь месяцев. Но он же вырастет, спросит, кто его мать и где она?

– Матушка-княгиня, когда еще это будет? Тогда и будете решать все.

– Ладно, разрешаю тебе приходить в субботу после обеда, когда кормилицы и няньки гуляют с детьми в саду Теремного двора.

Бросилась в ноги княгине, пытается поцеловать ее руку. Ольга оттолкнула ее:

– Брось! Будешь приходить ко мне через день вечерами. Если я свободна буду. Теперь иди!

Серпень (июль) 962 года. Мы пропустили почти два года, так как за это время почти ничего не изменилось в Киеве и судьбе наших героев. Княгиня Ольга занята каменным строительством: заменила привратные деревянные башни на каменные. Начала было менять и стены около них, но остановилась. Все стены не заменишь – денег не хватит, а часть менять бесполезно. Построила у себя в Ольжичах церковь. Небольшую, но каменную. Теперь у монаха Николая есть храм, правда, прихожан практически нет. Только когда княгиня отдыхает в любимом поселении.

Святослав все время в походах по землям подвластных славян. Далеко ходить не может – наиболее опытные воины еще не вернулись из Константинополя. Доходят только известия, что отличились в боях на далеком острове Кипре. Малк врачует все более широкий круг жителей посада и Града. Малуша еженедельно видит своего ненаглядного Владимира, и тот привык уже, что около него иногда появляется молодая женщина, приносит что-нибудь вкусное или игрушку. Владимиру два с половиной года. Крепкий малыш, выглядит не младше своего брата Олега, хотя тому уже больше трех лет.

Все изменилось, когда вернулась дружина Трюгви. Не все вернулись: кто погиб под стенами Хандака (Гераклеи) на острове Крит, кто умер от болезней, а большинство варягов остались на службе у Басилевса. Но шесть сотен опытных бойцов вернулись. Вернулся и Добрыня, да не просто вернулся – с большим количеством добра, в первую очередь с мешочком золотых египетских монет, полученных за службу, за геройство да и за проданных торговцам пленных: зачем они на Руси? Своих хватает.

Две недели провел с сестрой Добрыня, привез Малуше много подарков: ромейские наряды, нить кафимского жемчуга, восточные украшения на руки и ноги. Долго вечерами он рассказывал Малуше и Малку о многодневном плавании из Константинополя к острову Крит, о страшном сражении, когда русское войско первым высадилось на берег острова, где их уже поджидали арабские воины. Высадились пешими, сражаться пришлось против тяжеловооруженных всадников. Если бы не ярость, понимание, что, если отступят, живыми не удастся вернуться на ромейские корабли, не удалось бы отогнать мусульман. А тут все новые и новые ромейские воины выпрыгивают с борта кораблей прямо в воду. Правда, ромейские они только по названию, на самом деле – наемные воины из Хазарии, аланы, даже всегдашние противники ромеев болгары и венгры. И мусульмане дрогнули, откатились назад.

Потом, когда двигались все дальше и дальше по острову, теперь уже конно, мусульмане пытались спрятаться в многочисленных замках. Не все успевали спрятаться. Киевская дружина непрерывно преследовала их, многих перебили, многих захватили в плен. Замки брала греческая пехота и стрелки, переведенные из Фракии и Армении. У греков для этого было много таранов, камнеметов всех видов, длинных лестниц. Навезли из Константинополя, сделали на месте. Но после того как очистили территорию и арабы замкнулись в крепости Хандака, все остановилось. Стены крепкие, высокие. Припасов у арабов много, стрелки с высоких стен не дают приблизиться к крепости. Не собираются сдаваться, надеются, что владетели других арабских государств помогут им.

Пытались, даже высаживали десанты, но их сбрасывали в море. Арабы пытались, как десять лет назад, разгромить греческий флот, отрезать высадившиеся войска от снабжения. Не удалось – греческие галеры сожгли их своими огненными припасами.

А потом началась долгая осада. Шесть месяцев осаждали Хандак, греки соорудили осадные башни, с которых расстреливали осажденных. Потом подтянули тараны, проломили ворота, а тут и на стены взобрались по лестницам храбрецы. Войско ворвалось в город. Сдавшихся брали в плен. Остальных отправляли в мир иной. Командующий всеми войсками доместик Никифор Фока щедро наградил воинов. Особенно хвалил и знатно вознаградил киевскую дружину. Захваченных богатств с лихвой хватало на все. Ведь островитяне много лет пиратствовали во всех трех ромейских морях. Накопили большие богатства.

Малк улыбается:

– Так ты теперь можешь жениться, купить деревеньку, остепениться, завести кучу детей.

– Ни за что! Наш князь Святослав говорит, что скоро пойдем в большой поход на восток. Там есть еще с кем воевать, кого покорять.