Текст книги "Зигзаги судеб и времён (Из записок старого опера)"

Глава 4
Ошибочка вышла

На следующий день я помогал бабушке по хозяйству и с нетерпением ждал наступления вечера. Сразу после вечерней дойки я пошёл на баз деда Воробья. Он сидел на завалинке и курил «козью ножку». На голове у него красовалась подаренная мной казацкая фуражка и гимнастёрка с надетой поверх тёплой душегрейкой. На ногах были полуваленки. Несмотря на жаркий вечер, деду было зябко. Я поприветствовал его и сел рядом. Немного помолчав, дед Воробей, слегка подкашливая, сказал:

– Лександра, штой-то я маненько пристыл, руда[136]136
  Руда – кровь.


[Закрыть] не греет старика. Пошли в курень, пора уж вечерять, Лизаветушка вокат накрыла стол.

Мы зашли в курень, где нас поджидала Лизавета. Она поздоровалась со мной и сообщила:

– Штой-то наш дедуня захворал. Гутарю ему, штобы он полежал в курене, так нет, нечистый толкает его на баз. Присаживайтесь повечерять. А ты, Лександра, попей парного молочка.

Лизавета подала мне ковш с ещё тёплым парным молоком.

Не спеша мы стали ужинать. Я обратился к деду:

– Дедуля, ты, может, быть в больнице подлечишься, капельницы с витаминами тебе поставят, отдохнёшь.

Дед Воробей похлебал каймак, зажевав его куском бурсака, немного оживился и, улыбаясь в свою бороду, сообщил мне:

– Лександра, вокат в прошлом годе я помер! После святой Пасхи дедушка маненько прихворнул. Лизаветушка отвезла меня в районный лазарет. Положили в комнату… как её звать?.. Ах да, палата. Вечор заходить к мене дохтур и гутарить: дескать я утром не должон ничего кушать, так как будут у мене с руки брать руду.

Утром я лежу на кровати, как в музэи каком-то. В ентой палате светло, чисто. Жду, когда же у мене возьмут руду. Дело уж к обеду, а дохтур всё не идёть. Встал я с кровати и тихо-тихо почекилял[137]137
  Почекилял – похромал.


[Закрыть] из палаты к дохтору. А тут ветрел сестричку, мать её курица. Она мене и спрашает, што куды енто я чекиляю. Ну я ей объяснил, што у мене должны взять руду. Она спрашает мене, што дескать какая у мене хфамилия. Тут уж я не осрамился и гутарю, што я Гудожников Тихон. Она посмотрела какую-то книгу и так испужалась, бельтюки у ней стали огромные, как у старого филина. И тут-таки она шепотом гутарить:

– Так ведь, дедушка, вы померли!

Вот тапереча и я испужался. Гутарю ей шёпотом, сил-то совсем нет, што я живой, двошу[138]138
  Двошу – дышу.


[Закрыть] маненько, тока вот зарас захворал. Набежали тутаки всякие дохтура, меня рассматривают, як вошь под мелкоскопом, и отводють опять в палату.

И тока на след день дохтура гутарили мене, што случилось.

* * *

Оказалось, что одновременно с госпитализацией деда Воробья в соседнюю палату положили такого же старого деда, который был к тому же и глухой. Утром следующего дня медсестра, перепутав палату деда Воробья, зашла в палату глухого деда. Тут же она обратилась к больному:

– Дедуля, Вы Гудожников?

Глухой дед ей ответил:

– Да-да.

Медсестра не знала, что дед был глухой и мог так же утвердительно ответить на любой её вопрос. Она сделала отметку в журнале процедур и взяла из вены этого глухого деда кровь. Но сразу же после этого деду стало плохо, и он в конвульсиях умер прямо на глазах медсестры. Она выбежала на пост и плача сообщила, что дед Гудожников при взятии крови из вены умер.

Заведующий отделением зашёл в эту палату, осмотрел мёртвого деда, почесал задумчиво свой затылок и с горечью выругался:

– Едрит твою в дышло!

После этого он, дав указания увезти уже похолодевшее тело в морг, пошёл звонить в станицу, чтобы сообщить о внезапной смерти Гудожникова Тихона.

Секретарь сельсовета, после полученного сообщения о смерти деда Воробья, побежала к Лизавете, чтобы поведать о случившимся несчастье. Убитая горем Лизавета поехала в районный центр в больницу. К моменту её приезда медики уже установили детали случившегося недоразумения. Радости Лизаветы не было границ. Когда она пришла в себя, то со смехом сказала деду Воробью, что по народным приметам он будет теперь долго жить.

После того как деда привезли из больницы домой, в этот же вечер к нему пришёл в гости такой же древний, как и он, дед Федот, который улыбаясь сказал своему другу:

– Ну вот, друзьяк, стало быть ты заново родился и тапереча тебе совсем мало годков, мабудь[139]139
  Мабудь – как-бы.


[Закрыть] ты, як куженок[140]140
  Куженок – мальчик-ребёнок.


[Закрыть], могёш под столом ходить.

Долго ещё в станице обсуждали приключение деда Воробья в больнице и говорили, что теперь он будет долго жить.

* * *

Сидевшая рядом с нами Лизавета, слушавшая внимательно рассказ деда, заулыбалась и поведала мне о другой истории, которая случилась совсем недавно.

Родственница соседки Авдеихи Ольга Васильевна проживала в городе у своего старшего сына Никифора. Была она дородная и очень полная, страдала по этой причине диабетом и астмой. Как-то она сильно захворала и через небольшое время почила. Никифор вызвал врача и оперативную группу с отдела милиции, которые и зафиксировали кончину бабушки. Отвезли её в морг.

В это же время в морг привезли и ещё другую старушку – сухонькую и маленького росточка. Она всю свою сознательную жизнь проработала на сапоговаляльной фабрике в бухгалтерии, незадолго до ухода на пенсию её наградили медалью и удостоверением ветерана труда. Жила она одна, родственников у неё не было. Соседи, случайно обнаружив её мёртвой в квартире, вызвали оперативную группу милиции. Следователь прокуратуры после осмотра дал направление на отправку её тела в морг. Кроме этого, соседи позвонили и на сапоговаляльную фабрику, чтобы сообщить о кончине ветерана. На фабрике директор дал указание председателю местного комитета Косте Миронову организовать достойные похороны заслуженного ветерана труда. Костя и его помощники на фабрике работали совсем недолго и эту старушку не знали. Поехали они в морг, предварительно распив за упокой души ветерана труда бутылку водки.

В морге лежали две старушки: одна – большая, полная, а другая – сухонькая маленькая. Костя и решил, что их ветеран и есть та полная бабушка – ну не может же быть бухгалтер, хоть и бывший, маленькой и худой. Увезли покойную бабусю-ветерана труда на кладбище, где уже была готова могила и небольшой памятник с венком от сапоговаляльной фабрики.

Немного позже приехал в морг Никифор за своей матерью. Глядит он, а тела-то родной матери нет. Кинулся он к заведующему патологоанатомическим отделением Иванкову Виктору. А тот только что хорошо откушал и был после принятого спирта немного не в себе. На вопросы Никифора он с трудом, заплетающимся языком, ответил:

– Ошибочка вышла. Ну какая вам разница, хороните что осталось.

Ситуация была патовая. Почесал Никифор голову в задумчивости и решил похоронить оставшуюся в морге старушку вместо своей матери.

А через несколько дней он и председатель местного комитета сапоговаляльной фабрики Костя Миронов переставили памятники на могилах бабушек. После этого они долго на кладбище распивали проставленную Костей за свою ошибку водку, закусывая её плиткой шоколада, рассуждая о бренности жизни.

Повеселевший дед Воробей попросил Лизавету налить нам чай и, обращаясь ко мне с хитрой улыбкой, спросил:

– А ты знашь, Лександра, как раньше пили чай с сахаром?

И тут же продолжил, отвечая на свой вопрос:

– Раньше сахар потребляли по большим праздникам. Прятали его в рундуках[141]141
  Рундук – сундук.


[Закрыть], штоб детки малые не сташшили. И вот, когда наливали всем чай, подвешивали на верёвочке оковалок [142]142
  Оковалок – кусок, огрызок.


[Закрыть] сахара над столом. Попивали чай из блюдец и поглядывали на сахар. Опосля заворачивали его в тряпицу и прятали опять в рундук. Богатенькие-то, как наш станишный купец Полаткин, попивали чаёк и в скоромные дни с сахаром, это у него называлось «попить вприкуску», а у нас, простых казаков – «попить вприглядку». Аноне, Лександра, сахара всем хватать, так што ложи его в стакан сколь хош. А лучше попей чай с малинишным вареньем, его Лизаветушка дюже хорошо варит. Нонче ягоды много уродилось, хоть ж…пой её ешь. Хм-м, прости меня Господи!

Дед Воробей перекрестился и для порядка нахмурился, пряча свою хитрую улыбку в усах и бороде.

И пока мы попивали ароматный крепкий чай с малиновым вареньем, дед оживился и с явным удовольствием поведал мне следующую не менее интересную историю о моих предках, которая мне до того времени была не известна.

Глава 5
Постные казаки

Осень рано вступила в свои права. Виноградники дали хороший урожай. В станицах бабуки[143]143
  Бабуки – женщины.


[Закрыть] наготовили свежего чихиря[144]144
  Чихирь – кавказское виноградное красное перебродившее вино домашнего приготовления.


[Закрыть]. По вечерам с гор дул холодный, пронизывающий ветер. Ночи становились всё холодней.

Родные братья Гудожниковы Иван и Афанасий со своим двоюродным братом Тихоном по прозвищу Воробей на кордоне[145]145
  Кордон – пограничный заградительный отряд и место его расположения.


[Закрыть]отпросились у урядника[146]146
  Урядник – унтер-офицерский чин в казачьих войсках.


[Закрыть] на охоту. Совсем недавно станичники видели в дальней чаще у подножья гор огромного оленя, и братья хотели попытать счастья в охоте на рогатого.

Казаки долго двигались на лошадях медленным шагом и, когда они углубились в чащу, услышали крик человека и грозное рычание зверя. Тихон Воробей прилёг на луку седла[147]147
  Лука седла – приподнятый изгиб переднего и заднего краёв седла.


[Закрыть], прислушался и негромко сказал:

– Цыц! Кажись, широколапый! Да дюже мошшной!

Иван тихо переспросил:

– Ведмедь?

– Кажысь, он!

Казаки, не сговариваясь, перевели коней на рысь[148]148
  Рысь – средняя скорость лошади быстрее шага, но медленнее галопа.


[Закрыть], а потом – в намёт[149]149
  Намёт – быстрый ход, аллюр лошади галопом.


[Закрыть]. Когда приблизились к тому месту, откуда раздавался крик и звериное рычание, кони остановились, попятились назад, стали хрипеть и прясть ушами. Братья, вскинув винтовки наизготовку, бросились к зарослям малинника. Выглянув из-за кустов, они увидели жуткую картину: в распадке на лужайке неподалёку от небольшого горного ручья молодой черкес боролся с огромным бурым медведем. Неподалёку от них у подлеска лежало бездыханное тело ещё одного черкеса. Медведь перекусил ему голову и окровавленное месиво на месте его лица ещё пузырилось и парило. Было заметно, что силы покидают борющегося со страшным диким зверем окровавленного джигита. Афанасий выстрелил в медведя, но промахнулся. От неожиданно громкого выстрела и эха от него медведь отпустил свою жертву и, встав на задние лапы, повернулся в сторону казаков и громко заревел. Из его раскрытой огромной, окровавленной зубастой пасти шёл пар. Бездыханный черкес рухнул на траву. Иван выстрелил из своей винтовки в зверя и тот, издав рык, скорее всего похожий на стон, повалился наземь. По его туше несколько раз от загривка до хвоста пробежала волна предсмертной судороги, и всё стихло.

Казаки подбежали к лежащему человеку. Он был одет в черкеску[150]150
  Черкеска – однобортный кафтан без воротника.


[Закрыть] с газырями[151]151
  Газыри – нашивные нагрудные карманы для бумажного патрона и пули.


[Закрыть], узким кожаным ремешком с серебряными бляшками. Под ней виднелся бешмет[152]152
  Бешмет – верхняя одежда в виде кафтана.


[Закрыть] из тонкой шерсти с высоким стоячим воротником. Ноги его были обуты в мягкие ноговицы[153]153
  Ноговицы – кожаные чулки.


[Закрыть] из бычьей кожи, украшенные галунами и золотой вышивкой. Судя по одежде, которая была в крови и изорвана когтями медведя, и оброненному им на землю окровавленному кинжалу в серебряной оправе, этот молодой черкес был явно из богатой семьи. Воробей встал на колени перед ним и, наклонившись, приложил ухо к груди раненого. Прислушался. Затем, подняв голову, широко улыбаясь, негромко сказал:

– Двошит[154]154
  Двошит – дышит.


[Закрыть]. Ентот басурман, кажысь, живушшой, тока дюже квёлый[155]155
  Квёлый – очень слабый.


[Закрыть]!

Афанасий из перемётной сумки достал фляжку, сбегал к ручью и принёс воду к лежащему без сознания черкесу. Смочив утирку[156]156
  Утирка – платок.


[Закрыть] студёной водой, обтёр его лицо. Черкес застонал и открыл глаза. Иван оживился и весело сказал:

– Ну вот, подсобили басурману. Отвели от него карачун.

Афанасий, подняв голову молодому человеку, приложил к его рту фляжку, и тот жадно, захлёбываясь, стал пить ледяную воду.

Иван стал его спрашивать:

– Ты чейный, джигит? Где проживаш?

Черкес с трудом выговорил, что он старший сын князя Султанбека из аула Тахтамукай, и тут же потерял сознание.

Иван предложил:

– Братушки, ентова басурмана надойть зарас весть в аул, не то помрёть, дюже он квёлый! А про Султанбека гутарили – дюже грозный и хитрюшший он. Не одного казака порубал со своими абреками. А этого убиенного надоть бы накрыть лапником.

Так и сделали. Казаки быстро прикрыли тело мёртвого черкеса еловым лапником. Затем, застелив попонкой потник коня Афанасия, аккуратно положили на него спасённого раненого, привязав его войлочным чембуром[157]157
  Чембур – войлочный длинный повод в уздечке, за который привязывают или на котором водят лошадь.


[Закрыть] к коню. Медленным шагом казаки направились вдоль чащи к предгорью. Афанасий шёл рядом со своим конём, ухватившись за стремя. Дорога к аулу была неблизкая. Солнце уже клонилось за вершины дальних гор. Несколько раз казаки делали привал, чтобы перекусить вяленой козлятиной с бурсаками, запивая ледяной водой из горной речушки.

На одном из привалов молодой черкес пришёл в сознание и с большим трудом мог говорить. Простая еда казаков вернула ему силы. Он рассказал, что его имя – Джамбулат, что означает – «крепкая душа». Со своими кунаками он поехал на охоту на курочек фазанов. Когда они остановились на привал и спешились, из чащи на них вышел огромный голодный медведь, которого привлёк запах пищи. Кунаки, испугавшись, побежали к своим коням. Но только один смог вскочить на лошадь и ускакать. Кони второго кунака и Джамбулата не были стреножены. Они после нападения дикого зверя ускакали прочь. Медведь бросился к кунаку Джамбулата и схватил его зубами за лицо. Джамбулат, пытаясь защитить своего товарища, ударил медведя своим кинжалом в бок. Разъярённый медведь отбросил безжизненное тело кунака и тут же набросился на джигита. Вот в это время и подоспели его спасители-казаки.

Темнело быстро. Густой подлесок мешал казакам двигаться. Возвышающие над подлеском тёмные ели казались огромными шатающимися великанами. Ночной лес жил своими таинственными звуками. Где-то вверху ухал филин, вдали жалобно выли, хохотали и плакали чекалки[158]158
  Чекалки – шакалы.


[Закрыть]. И этот зловещий вой пугал казаков, которые крестились и бормотали:

– Отцу и Сыну. Аминь!

Неожиданно низко над головами пролетела, тихо шурша крыльями, сова. Афанасия била от страха дрожь, и ему казалось, что ночной лес наполнен всякой нечистью. Этот страх увеличивался от тревожного похрапывания, ослабевших от долгой дороги лошадей, которые прядали ушами на непривычные лесные звуки. Иван негромко обратился к Афанасию:

– Братушка, Афоня, в ентом лесу хозяин – леший-игрец. Он, как и другие анчибелы, невидимый, но слыхать его по всему лесу: свишшет, шшолкает, кричит, гутарит на разные голоса, хохочет, кубыть эхо или лес под ветром шумит, право слово. Ей, правнушки, куды леший-игрец пошёл, туды и ветер дует. Беда от него! Право слово!

После слов старшего брата молодого Афоню ещё сильнее стало трясти от страха, и он с трудом ответил:

– Дюже всё нутро захолонуло[159]159
  Захолонуло – сильно внутренности застыли; оцепенели.


[Закрыть]!

Иван, улыбаясь, приободрил его:

– Держись, не боись, ты же казак. Казачья смелость порушит любую крепость и нечисть!

И, как говорится, долго ли коротко ли, но вот небо постепенно стало бледнеть, с гор медленно опустился густой туман, отчего сырая прохлада неприятно обволакивала тело. Казаки одели бурки[160]160
  Бурка – род безрукавного плаща-накидки, сделанного из войлока.


[Закрыть], которые были скатаны сзади сёдел. Афоня же свою бурку накинул на раненого обессиленного черкеса. Густой лес остался позади, и далее казаки двигались по каменистым распадам, поднимаясь всё выше и выше в гору.

Одновременно они услышали вдалеке слабый лай собак и протяжный крик муэдзина[161]161
  Муэдзин – служитель мечети, который совершает азан: призыв мусульман на молитву – намаз.


[Закрыть]. Братьям стало ясно, что они приближаются к горному аулу. Тропа плавно повернула за каменистый склон горы с огромными гладкими валунами, и сквозь клочья тумана казаки увидели мечеть с высоким минаретом[162]162
  Минарет – башня, с которой муэдзин призывает мусульман на молитву.


[Закрыть], сакли[163]163
  Сакля – каменный или деревянный дом горцев.


[Закрыть], лежащие в лощине лесистых гор. Запахло кизячным дымом. Навстречу казакам скакал всадник.

Иван громко крикнул черкесу:

– Кажись, батька твой нас сустрел[164]164
  Сустрел – встретил.


[Закрыть].

На резвом гнедом кабардинце-аргамаке[165]165
  Кабардинец-аргамак – одна из самых старых, известных пород лошадей.


[Закрыть] скакал князь Султанбек. Высокого роста, худощавый, рыжебородый. Одет в черкеску тёмно-красного цвета с серебряными газырями, подпоясан кожаным ремешком, обшитым золотом, под ней виднелся шерстяной бешмет с высоким стоячим воротником, ступни – в зелёных чувяках[166]166
  Чувяки – мягкая кожаная обувь без каблуков.


[Закрыть], а икры обтянуты такими же, как у Джамбулата, чёрными ноговицами, обшитыми золотой нитью. На голове у него была папаха из чёрного каракуля. На левом боку висел в серебряных ножнах широкий кинжал. Султанбек спешился, быстрым шагом подошёл к коню Афанасия, с помощью казаков взял на руки завёрнутого в бурку раненого сына и понёс его к аулу. Кабардинец-аргамак, склонив голову, пошёл вслед за хозяином.

У въезда в аул их встретила голосившая толпа женщин. Но увидев, что Джамбулат жив, они замолчали.

Султанбек пригласил казаков в кунакский домик[167]167
  Кунакский домик – дом для встречи и размещения близких друзей и гостей.


[Закрыть], стоявший вплотную к сакле князя. А раненым джигитом занялся табиб[168]168
  Табиб – лекарь.


[Закрыть]: старый Магамед – родственник Султанбека. Князь что-то коротко сказал своим двум слуга-нагайцам[169]169
  Нагайцы – тюркский народ на Северном Кавказе.


[Закрыть], стоявшим у входа в саклю. Казаки с любопытством разглядывали аул, разбросанные по ущелью сакли черкесов, построенные, в основном, из камня. К ним примыкали амбары на столбах, хлева и различные хозяйственные пристройки, за которыми тянулись огороды и сады. У входа сакли князя стояло несколько женщин, одинаково наряженных в шаровары, длинную рубашку из бязи с широкими рукавами, поверх которой надет шёлковый бешмет, на ногах – чувяки, обшитые галуном. На голове у каждой – круглая шапочка, повитая белой кисейной чалмой. Одной из стоявших была молоденькая, стройная девушка с чёрными смородиновыми глазами и пронзительным, весёлым взглядом. Увидев, что на неё с интересом смотрит Иван, она озорно засмеялась и спряталась за спину женщины – как позже оказалось, матери, поглядывая из-за спины на молодого казака. У Ивана сердце словно обдало жаром, оно стало биться сильнее. Он покраснел и быстро повернулся к коновязи, чтобы скрыть своё смущение.

Пока братья привязывали своих коней к коновязи с навесом, в кунакской уже был накрыт обеденный стол. Казаки тем временем напоили уставших коней, дали им овса. Только после этого зашли в дом с князем. Позже они узнали, что у черкесов этот дом называется – хачеш[170]170
  Хачеш – черкесский гостиный дом, в простонародье – кунакская.


[Закрыть]. Самая значительная часть имущества и лучшая его часть шла у князя, как и у всех черкесов, на убранство этого дома. На одной из стен крепились полки и тут же находился очаг с дымоходом, остальные были завешаны толстыми разноцветными коврами, на которых висели кинжалы в ножнах, шашки в богатом убранстве и серебряные блюда. Пол был застелен войлоком[171]171
  Войлок – плотный материал из валяной шерсти.


[Закрыть]. Посередине стоял невысокий круглый стол, на котором в блюдах лежала отварная ароматная баранина – лягур[172]172
  Лягур – баранина со специями.


[Закрыть], сыр, кукурузные лепёшки, пшеничная похлёбка, просяная каша и мёд. На полу у стола были разбросаны подушки. Князь пригласил усталых казаков к столу. Они расположились на подушках полулёжа. В это время в кунакскую вошёл слуга-нагаец с небольшим медным тазом и кумганом[173]173
  Кумган – узкогорлый кувшин для воды с носиком, ручкой и крышкой.


[Закрыть] с водой. Князь пояснил казакам, что этот кумган с водой и таз служат для омовения рук. Нужно обратить внимание на тот факт, что князь Султанбек плохо говорил на русском языке, но хорошо понимал сказанное. Из братьев только Иван мог с горем пополам изъясняться на черкесском языке.

Нагаец с кумгана полил на руки казакам над медным тазом и подал им утиральники.

Перед тем, как приняться за еду, князь попросил Ивана рассказать о событиях, которые приключились с Джамбулатом. Иван долго и красочно рассказывал, значительно приврав и приукрасив участие казаков в битве со свирепым зверем, о своём метком выстреле в медведя и спасении несчастного джигита, о долгой и трудной дороге в аул.

Князь слушал молча, склонив голову и медленно перебирая костяные чётки правой рукой. После окончания рассказа Ивана, он произнёс:

– Да-а, в этот проклятый день Зейгут[174]174
  Зейгут – божество, по понятию черкесов покровительствующее наездникам. Его призывали на помощь при путешествиях.


[Закрыть] оставил моего сына один на один с медведем. Но потом сжалился и послал вас, мои кунаки. По нашему древнему обычаю выпьем чашку с вином и серебряными монетами в ней.

Султанбек взял со стола глиняный кувшин и, налив в глиняную чашку вино, бросил туда несколько серебряных монеток. Пригубив эту чашку, подал её Ивану, а потом – Тихону и Афоне. Они с явным удовольствием выпили вино и приступили к трапезе. Князь немного помолчал, а потом нахмурился и тихо сказал:

– А кунака моего Джамбулата этого паршивого тугуза[175]175
  Тугуз – волк.


[Закрыть], сына чакала[176]176
  Чакал – шакал.


[Закрыть], Мурата я велел бросить в яму. Завтра прикажу снять его пустую голову. Оставил в беде сына князя и даже не попытался защитить его.

Гости ели долго, запивая пищу бузой[177]177
  Буза – слабоалкогольный, густой и сладкий, ферментированный, приготовленный методом брожения из пшеницы, кукурузы или проса, напиток.


[Закрыть]. Князь позвал слугу-нагайца и что-то ему тихо сказал. Через короткое время слуга занёс в кунакский дом винтовку, два кинжала и три бурки из длинноворсового начёсанного белого войлока.

Султанбек обратился к братьям:

– Это вам пешкеш[178]178
  Пешкеш – подарок.


[Закрыть] за спасение моего Джамбулата, за вашу храбрость! Тхьэр арэзы къыпхухъу[179]179
  Тхьэр арэзы къыпхухъу – спасибо, а буквально: да будет Бог с тобой доволен.


[Закрыть]!

Винтовку князь подарил Ивану, а Тихону и Афоне передал в дар широкие кинжалы в ножнах из серебра. Каждому он вручил по бурке. Дорогие подарки очень понравились братьям.

После долгого застолья, видя, что братья явно устали, князь заявил:

– У горцев говорят, что верёвка должна быть длинная, а разговор короткий. Отдыхайте, кушайте. Если что понадобится – сообщите моему слуге Раджабу.

Султанбек вышел из кунакской, а казаки, выпив ещё немало вина, завалились спать на мягких подушках тут же у стола, проиграв в битве с усталостью и поглощённых в огромном количестве пищей и вином.

Проснулись они далеко за полночь. Стол уже был накрыт свежими блюдами и полными кувшинами с вином. Но братья были сыты, лишь выпили по чашке вина.

Вышли из кунакской. Горный аул спал. В одном из дворов брехала собака да где-то вдалеке в лесу хохотали чекалки. За каменистым откосом шумела на порогах горная речушка, несущая свои чистые ледяные воды к Тереку. Ночь была безлунная, с гор дул холодный ветер. Из темноты к ним подошёл нагаец Раджаб, который на черкесском языке спросил братьев о том, что довольны ли они пищей и не желают ли ещё чего-либо. Иван перевёл братьям вопрос слуги Султанбека и, поблагодарив его, в свою очередь спросил:

– Чейная будет молодая горянка, которая ветрела нас у сакли?

Раджаб ответил, что это младшая дочь пшеха[180]180
  Пшех – князь.


[Закрыть] Дария́.

Иван сказал братьям:

– Братушки, девчина мне дюже пондравилась. И кличут её почти по-нашему.

Немного помолчав, тихо, задумчиво добавил:

– Вот такую бы в жонки взять-то…

Вот с этих-то событий неожиданно резко изменится судьба и жизнь трёх братьев и пойдёт она по траектории, отличной от той, что им было предначертано при рождении. Поездка казаков на охоту, спасение сына князя от дикого зверя, встреча с князем Султанбеком и его семейством были теми вехами, повернувшими ход событий в истории моих предков.

Но вернёмся к нашим «баранам»… извини меня, дорогой читатель, к нашим казакам, которые закончили трапезничать только утром. Рано утром в кунакскую зашёл князь. Иван поблагодарил его:

– Благодарствуем, князь, за хлеб, соль, вино, пешкеш! Но пора и честь знать, надобно нам возвертаться к себе в станицу, на службу.

Суровый князь обнял каждого из братьев со словами:

– Моя сакля – ваша сакля. В любое время для вас открыты её двери. Джамбулат хотел с вами попрощаться.

Братья зашли в саклю, где лежал спасённый ими сын князя. Он был ещё слаб от потери крови, но обрадовался появлению казаков. Они попрощались как давние друзья. При выходе со двора они столкнулись с Дариёй – дочерью князя. У Ивана вспыхнуло румянцем лицо, а Дария', весело взглянув на казака, озорно засмеялась, наклонила голову и прикрыла нижнюю часть лица шёлковой вуалью, накинутой на шапочку.

Всю дорогу домой Иван молчал, вспоминая Дарию'– её большие чёрные глаза, длинные чёрные, словно крыло ворона, косы, тонкий стан. Обратная дорога заняла гораздо меньше времени, отдохнувшие и сытые кони шли скорой рысью, и вскоре они прибыли на кордон.

Старый урядник Хлопин начал было ругать братьев, но когда они вразнобой стали красочно, и изрядно привирая, рассказывать о происшедших с ними событиях, он только цокал языком и приговаривал восторженно:

– Ядрёна мать! Ай да постные казаки!

Когда же он увидел пешкеш князя – винтовку, кинжалы и бурки, восхищению его и прибывших кардонных казаков не было границ. Хлопин помиловал братьев и даже разрешил им на два дня поехать в станицу к родителям. Нужно отметить тот факт, что отцом Ивана и Афони был хорунжий[181]181
  Хорунжий – первый офицерский чин в казачьих войсках.


[Закрыть] Афанасий Иванович Гудожников – опытный и заслуженный казак. Урядник по своей природной хитрости уважал начальство и при любой возможности старался ему угодить. Иван, понимая это, шепнул братьям:

– Ей-правнушки[182]182
  Ей-правнушки – конечно, в самом деле.


[Закрыть], ентот Хлопин ешо тот егупетка[183]183
  Егупетка – подхалим, подлиза.


[Закрыть]!

Братья, не мешкая, поскакали в станицу.

Всю эту зиму Иван с Афоней, а иногда со своим двоюродным братом Тихоном-Воробьём приезжали в гости к князю Султанбеку, который всегда встречал своих кунаков гостеприимно и радушно. Иногда казаки выезжали на охоту на горных козлов с молодым Джамбулатом. Иван на охоту всегда брал подаренную князем винтовку.

Но, конечно, основной целью этих поездок у Ивана было желание встретиться с Дарией. Когда они оставались одни, Иван ласково называл её Дарьюшкой. Она же ему отвечала ласковыми словами и любовью. Настало такое время, когда они не могли прожить ни дня друг без друга. Но свои чувства скрывали от князя и родственников Дарии.

У себя в станице Иван рассказал матери о своей любимой и сообщил, что собирается в будущем жениться на черкешенке. Мать Ивана после этого сообщения старшего сына всплеснула руками:

– Ванюшка, сынок, нечистый тебя путает! Ты разве не знаешь этого абрека Султанбека? Сколько он со своими разбойниками православных порубал! Самый настоящий анчибел рогатый. Выбрось из своей непутёвой головушки свои мысли о женитьбе с дочерью этого варнака. Не вздумай батьке об энтом гутарить! Прибьёт он тебя, сынок.

Батьку Иван действительно побаивался. У хорунжего был крутой нрав, и всех в семье он держал в «ежовых» рукавицах.

Иван после разговора с матушкой больше никому не говорил о своих намерениях жениться на княжне. Но его родной младший брат Афанасий и двоюродный брат Тихон, которого в станице звали Воробьём, знали о секрете Ивана. Они же частенько с ним бывали в ауле у Султанбека и были свидетелями взаимоотношений Ивана и Дарии.

На Покрова в станицу прискакал абрек от Султанбека, сообщивший, что князь посылает Ивану выделанную шкуру медведя, с которым боролся Джамбулат. Это был особый предмет гордости Ивана. На шкуру убитого огромного медведя приходили поглазеть многие станичники, которые удивлённо цокали языками и уважительно хлопали по плечу героя этого события.

Всю зиму Иван в тайне от своих родителей посещал аул Султанбека, где встречался со своей любимой Дарией, вызывая явное неудовольствие её сурового отца.

В начале весны в долинах сошёл снег. Даже самые маленькие реки забурлили, запенились, неся студёную воду вниз с вершин и отрогов гор. Буйным цветом разошлась первая зелень. Под ногами распустился весенний ковёр первоцветов: собачья фиалка, ирис жёлтый, гусиный лук, барвинок, чабрец и барбарис. Трогательно смотрелись хрупкие разноцветные цветы на контрасте с суровыми горными каменными пейзажами с огромными валунами и острыми хребтинами склонов. Солнце в высоком бесконечном синем небе ласково согревало землю. Отовсюду раздавалось уханье удодов, перелетающих незаметно с места на место.

В воздухе появились деловитые шмели, дикие пчёлы и белые бабочки-боярышницы. На опушках густого леса глухо куковала кукушка. Щебетали, перелетая с дерева на дерево, различные птахи. Высоко над отрогами медленно кружили коршуны и орлы, высматривая свою добычу.

Природа обновлялась, источая пряный весенний аромат разнотравья, от которого кружилась голова и хотелось глубоко вдыхать полной грудью этот чудесный воздух. Но на вершинах гор, на солнце ещё искрился снег и лежали ледяные пласты.

Иван отпросился на кордоне у урядника Хлопина, чтобы посетить в ауле свою любимую, которую не видел уже почти две недели. Но их встреча была омрачена вестью, которую она со слезами сообщила. К её отцу приезжал из дальнего горного аула князь Юсуп со своими сватами. Они приехали сватать Дарию. Султанбек рад был породниться с богатым и влиятельным Юсупом и дал своё отцовское согласие.

Огорчению Ивана после этого горького сообщения не было границ, и он тут же предложил Дарии бежать вместе с ним:

– Любушка моя, Дарьюшка, готова ли ты бежать со мной? Жить без тебя не смогу. Кохать[184]184
  Кохать – любить.


[Закрыть] тебя буду всю жизнь.

Они договорились, что через три дня рано утром Иван прибудет в условленное место у речного переката, скрытого от аула густыми зарослями папоротника и самшита. Там Иван и Дария обычно встречались втайне от Султанбека. Дария сказала, что она будет на своём скакуне, которого ей год назад подарил отец.

Через три дня Иван со своим младшим братом Афанасием и двоюродным братом Тихоном по прозвищу Воробей прискакали в условленное место. Небо начинало светлеть, в распадах клубился густой туман, природа ещё спала, только где-то вдалеке изредка слышен был плач чекалок. Туман глушил все звуки.

Вскоре к ним тихим шагом на коне прискакала одетая по-походному Дария. Кожаными ремнями к коню были прикреплены перемётные сумы, в которых лежали вещи черкешенки. Не мешкая, всадники рысью тронулись лесом в сторону своей станицы. С удивлением и явным удовольствием Иван смотрел, как его любимая уверенно сидела на коне, несмотря на довольно трудную дорогу. Афанасий и Тихон бросали в сторону Дарии свои восхищённые взгляды – им нравилась избранница старшего брата.

Султанбек скоро хватился потери Дарии и со своими абреками незамедлительно бросился вдогонку за беглецами. Черкесские кони были резвее коней казаков, тем более рысаки братьев были голодные и довольно уставшие.

Иван предложил возвращаться в станицу другим направлением – более трудным, представляющим собой узкую тропку сквозь заросли подлеска густой горной чащи. Он предположил, что Султанбек будет их преследовать по той тропе, по которой они обычно двигались в аул и обратно. На привал казаки не останавливались.

Когда до кордона оставалось несколько вёрст, казаки услышали ржание коней преследователей. Султанбек и его абреки быстро настигали братьев.

Вскоре послышались и выстрелы в их сторону. Стало ясно, что черкесы догоняют казаков. Учитывая численное превосходство горцев, в плачевном исходе их преследования сомневаться не приходилось.

Позади всех скакал Афоня. И тут при очередном нестройном оружейном залпе абреков, одна пуля настигла его. Она попала в спину казаку. Он упал на луку, истекая кровью, пытался держаться в седле. Но было ясно, что ранение серьёзное и силы покидают младшенького. И в это время казаки и Дария увидели, что им навстречу во весь опор намётом несутся казаки с кордона, находившиеся в секрете. Они, услышав выстрелы, догадались, что с постными казаками случилась беда, и выдвинулись на передовую позицию навстречу преследователям. Помощь прибыла вовремя. Казаки открыли дружный огонь из своих винтовок по черкесам, которые не ожидали такого отпора и, потеряв убитыми двух абреков, повернули назад в свой аул.