Текст книги "Железные Волки. Время секир"

Глава 4. Мечи во мгле

Густой туман приполз вместе с сумерками. Бесшумный, неотвратимый и непроглядный, он стлался над водой клочьями густых бело-серых облаков.

Команда корабля взывала к милости богов. Все знали, что в тумане живут Шепчущие. Белоглазые серые тени, приносящие безумие. Каждому мореходу известно, что самая страшная мгла скрывается не за бортом, а внутри человека. Шепчущие из тумана будили туман в голове. И тогда на кораблях творились ужасные вещи.

«Счастливый тюлень» сбавил ход у Дозорного утеса. Год назад здесь стоял гарнизон дружественного Сокрушителю Скальдов ярла Хакона Смелого. Но после смерти Браги многое могло измениться.

Капитан решил не испытывать судьбу и зайти за пресной водой в темноте, а потом как можно скорее убраться восвояси. Если гарнизон на месте, то часовые дозора просто проследят за торговым кораблем. А вот если их нет…

На всякий случай Стюр сам сел во главе лодки с бочками для воды и негромко скомандовал своим людям отплывать. За весла сели быстрый и ловкий, как хорек, Хрут Трорсон, заросший пшеничным волосом Свен Сутулый и молчаливый Торлейк Гора, никогда не расстававшийся с громадной секирой. Опытные мореходы прекрасно понимали, что происходит, и лишних вопросов не задавали.

– Можно я с вами? Все равно сна нет, – пристал к морякам Ратмир. Капитан на миг заколебался, но потом махнул рукой – садись!

Как только причалила лодка, из тумана показались силуэты людей со щитами и клинками наголо. Команда во главе со Стюром взялась за мечи и топоры.

– Опустите оружие! – тихо приказал один из воинов на берегу.

Щелкнуло огниво, зажегся факел. Огонь озарил троих дружинников в заискрившихся от яркого света кольчугах.

– Вы люди Хакона? – уточнил Стюр и перевел дух. – Я капитан торгового судна Стюр Высокий, сын Угги Высокого, а это моя команда. Мы хотим пополнить запасы пресной воды.

Он обернулся и показал жестом на пару пустых бочонков, темневших на дне лодки. Служивые люди любят четкость и ясность, а если этого не происходит, они начинают нервничать. Стюр не любил волновать вооруженных до зубов людей.

– Берег под охраной ярла Хакона, капитан, – зажегший факел воин знаком заставил своих людей опустить клинки. – Проходите.

– Нам к ручью, – на всякий случай пояснил командир «Тюленя».

Хрут и Торлейк взяли на плечи бочки, Стюр со Свеном и Ратмиром двинулись вперед. Старший дозора пошел рядом, освещая факелом путь.

– Ты, я вижу, из новой команды, – обратился капитан к дружиннику. Тот молча кивнул. – А что случилось с Браном, который командовал гарнизоном осенью?

– Заболел, – буркнул тот.

– А с его людьми? – как можно беззаботнее улыбнулся Стюр, незаметно кладя руку на рукоять ножа на поясе.

– Они… – начал тот и подавился хлынувшей из горла кровью.

Стюр всадил ему клинок по самую рукоять из моржовой кости. Зажав спутнику рот, Стюр осторожно опустил его в траву.

– Гарнизоном осенью командовал Торгейр, а эта тропа ведет в противоположную сторону от ручья, – прошептал капитан умирающему и, коротко размахнувшись, всадил нож под ухо. Тело вздрогнуло, выгнулось, замерло.

Стюр оглянулся на команду. Ратмир, Хрут, Торлейк и Свейн отложили бочки, обнажили оружие и ждали его приказа.

– Гарнизон захвачен. Это разбойники. Нужно прорываться к кораблю, – прошептал капитан. – Но на берегу, скорее всего, засада…

– Значит, нужно обмануть обманщика, – негромко сказал Ратмир. Все повернулись к нему, и юноша, чуть смущаясь неожиданным вниманием, продолжил: – Так говорил человек, учивший меня сражаться… Они думают, что усыпили бдительность. И пусть. Скорее всего, нападут с тыла, когда мы пойдем к лодке. Руки у нас будут заняты бочками, возможности отбиться никакой. У сходней по бокам по сторожевому домику. Там они и будут прятаться. Нужно рискнуть и напасть первыми.

Ратмир кивнул на размытые туманом стволы деревьев.

– Духи этого места за то, чтобы мы вернулись живыми. Если удастся прорваться к лодке, туман скроет от стрел.

Стюр внимательно посмотрел на юношу и кивнул. Обсудив шепотом план действий, команда двинулась назад.

Неясный силуэт лодки все так же покачивался у мостков. У затянутых полупрозрачной мглой сходней никого не было.

– В атаку, – шепнул Стюр.

Ратмир и Хрут метнулись к правой постройке, капитан и Свен – к левой.

Пинком распахнув дверь, Ратмир сразу почувствовал тревожное тепло и кисловатый запах пота притаившихся.

Он коротко рубанул сгусток шевельнувшейся темноты слева. За ним к следующему дверному проему скользнул Хрут, замерший с топором у притолоки. Кто-то вскрикнул и шумно упал, звякнув выпавшим из руки металлом.

Завозилось справа, напоролось на лезвие Мстителя. Взвизгнуло, умолкло под следующим ударом. В сени, где остались лежать два истекающих кровью тела, бросились те, кто прятался в темноте.

Ратмир выскочил наружу, утонув в сгустившемся тумане. Двое врагов бросились следом. Противники кружили друг перед другом, словно зыбкие тени. Бой превратился в танец призраков среди полупрозрачных стволов деревьев. Из приоткрывшейся двери между мирами за танцорами наблюдало костяное лицо смерти.

Первого бросившегося на него Ратмир встретил косым ударом и почти развалил напополам. Но второй, сжимавший в руках длинную рукоять огромного топора, тоже решил нападать.

Ратмир ушел от удара большой секиры, попятился и снова провалил еще один удар. Противник бросился вперед, не заметив подкравшегося сбоку Хрута. Тот подставил ногу, и враг рухнул прямо под меч Ратмира.

Со стороны скрытого за пеленой гарнизона раздались глухие крики и грохот. В тумане, гремя призрачным оружием о щиты, появился отряд людей, похожих на безликие тени.

– К лодке! – крикнул Стюр. Он вместе с Торлейком придерживал под руки раненого Свена, прижимавшего ладонь к окровавленному боку.

Мореходы едва успели прыгнуть на борт и оттолкнуться от сходней. Один из преследователей бросился за ними в воду, но могучий Торлейк успокоил его ударом секиры. Голова лопнула, как тыква. Парень взмахнул руками и шлепнулся в воду лицом вперед, подняв шумную тучу брызг.

Над головами команды «Тюленя» свистнула пара стрел. Туман тут же заволок их плотным сероватым облаком.

– Что, взяли? – захохотал Свен, повернулся к кораблю, и лицо его медленно вытянулось.

На проступившей из мглы палубе «Счастливого тюленя» команду ждал целый отряд. У каждого из них было по топору и щиту.

– Рю! – закричал Ратмир. – Рю, ответь!

С корабля не доносилось ни звука. Хранили молчание и фигуры застывших на палубе воинов.

– На нас напали призраки! – прошептал Свен, поправив на груди распятие и перекрестившись. Потом на всякий случай вытащил из-под ворота рубахи молот Тора и поцеловал серебро.

– Кто старший? – Стюр выпрямился во весь рост и сложил руки на груди. – Кто старший, я спрашиваю?!

– Твой корабль захвачен. Бросайте оружие. Поднимайтесь на борт по одному, – сказал один из маячивших на палубе силуэтов.

– Не привидения… – перевел рядом дух Свен, снова осеняя себя крестом.

– Вы знаете, кому принадлежит этот корабль? – загремел Стюр Высокий. – Знаете, что этот человек сделает, когда узнает, кто угнал его добро?

Воины хранили молчание.

– Тогда я скажу! – зарычал капитан, сжимая огромнее кулаки. – Каждому из вас вырвут легкие и…

Стюр вздрогнул, покачнулся и рухнул в лодку. Из спины капитана торчал топор. Ратмир, Торлейк, Хрут и Свен увидели, как из тумана выплывают лодки, огибая их с обеих сторон. Из каждой посудины целились лучники. На носах стояли, приготовившись к бою, рослые воины с оружием наготове.

– Кто еще хочет поговорить? – лениво спросил один из них, дюжий бородач с обритой головой. Он единственный из всех пренебрег кольчугой и возвышался над всеми в простой льняной рубахе.

Воины рассмеялись, загремев оружием.

– Мы сдаемся! – Свен выпустил секиру из рук.

Торлейк с ненавистью взглянул на него и бросился в воду. Тренькнули тетивы луков. Утыканное стрелами тело, вспенив воду ногами, поднялось и тяжело закачалось на темной волне.

Ратмир бросил меч вслед за Свеном и Хрутом. Бритый задумчиво почесал бороду, принимая решение.

– Этих троих на берег. – Он повернулся к воинам на корабле. – Как там у вас?

– Порядок! – донеслось в ответ. – Потерь нет. Команда мордами в пол. Корабль наш.

– Присмотрите за ними. А я пока этих расспрошу.

Ратмиру, Свену и Хруту связали руки и пересадили в другую лодку. Труп Стюра обыскал главарь, срезал с пояса мошну, покрутил в пальцах флягу с бальзамом. Открыл крышку, понюхал, поморщился.

– Что за дрянь?

– Семя коня, обрюхатившего твою мать, – сказал Ратмир.

Бородач уставился на него. Юноша спокойно смотрел ему в глаза.

– Теперь ему вряд ли пригодится, – усмехнулся бородач, пнул тело капитана за борт и бросил вслед флягу. – А ты, свинья, еще раз поднимешь на меня свое рыло, отправишься за ним.

Ратмир рассмеялся, не отрывая от него взгляда.

– Я сам! – рявкнул вожак, жестом заставив бойцов опустить луки. Он перехватил в руке топор и шагнул в лодку. – Ты умрешь не быстро…

Ратмир резко дернул ногой. Меч, уроненный плашмя аккурат на ступню, взлетел прямо в руку.

Раскаленная добела ненависть наполняла тело до краев пружинистой силой. И снова где-то за горизонтом событий словно вспыхнули полустертые руны воспоминаний: долгий бег по ночному лесу, горячий запах испуганной добычи, прыжок, вскрик и горячая, липкая, сладкая кровь на клыках…

«Я всегда готов к бою. Я с радостью встречаю любого противника».

– А ты хорош! – Бородатый взвыл от восторга и взмахнул секирой.

Ратмир чуть шагнул вбок, чтобы противник, сам того не желая, прикрывал его от лучников, снова натянувших тетивы… И покачнулся от удара в затылок. Ослепительная вспышка громыхнула в мозгу так, что, казалось, растрескался череп.

– Я поймал его! Поймал! – тонко закричал Хрут сзади, замахиваясь тяжелым якорем на веревке для нового удара.

– Х-хорек… – Ратмир повернулся на обмякших ногах, попытавшись достать предателя мечом. И грохнулся, ударившись переносицей о борт, от мощного удара ногой в спину.

– Я поймал! – успел услышать он радостный вопль Хрута, вдруг оборвавшийся вскриком и хрипом.

– Такой бой испортил, болван, – пробурчал бритый, вытирая окровавленную секиру о рубаху убитого, который все еще сжимал в руках якорь.

Мертвые глаза удивленно уставились в небо, кровь толчками била из перерубленной глотки.

– Падаль за борт, – сказал вожак своим людям, – а этого, – он ткнул носком сапога в живот лежащему без сознания Ратмиру, – ко мне. Мы еще не закончили.

* * *

Открывать глаза не хотелось. Но после очередной порции обжигающе ледяной воды пришлось. Ратмир с трудом разлепил веки и выругался про себя.

Двое молодцев привели его в полутемную клеть, где за низким столом восседал Бритый. Перед ним стоял глиняный кувшин с пахучей брагой, рядом лежал большой кусок козьего сыра. В руках вожака чернело лезвие Мстителя. Он внимательно рассматривал руны на рукояти меча, осторожно касаясь их грубыми пальцами.

– Добрый меч, – сказал он, не глядя на Ратмира. – Откуда он у тебя?

– Где взял, там нет. – Юноша напряг связанные руки и, убедившись, что узлы держат крепко, плюнул в кувшин на столе.

– Меткий, – задумчиво сказал бородач, наблюдая за расплывающимся в настойке плевком. – Мне будет приятно убить тебя твоим мечом.

Он медленно поднялся из-за стола и крутанул запястьем с клинком. Лезвие с гудением рассекло воздух.

Неужели легендарный Мститель, подаренный Сигурдсоном, закончит его собственную жизнь? Глупо… Вдруг кто-то из свидетелей окажется скальдом и сложит про его дурацкую смерть насмешливую песню. Он обретет бессмертие – но не героическое, о котором мечтает каждый доблестный муж, а нелепое и смешное, над которым будут ухмыляться юнцы под песни у костров…

– Развяжи мне руки, – Ратмир прислушался к звучанию своего голоса и удовлетворенно отметил, что тот почти не дрожал, и добавил: – Трусливая задница.

– Ты заслуживаешь умереть в бою, – сказал бородатый и, с хрустом потянувшись, поднялся с лавки. – Но ты обозвал меня. А значит, я передумал.

Каждым вздыбившимся волоском на теле Ратмир почувствовал близкую смерть. Она стояла совсем близко, дыша сырной кислятиной, и скалила желтые зубы.

«Лучше бы меня растерзали волки».

– Есть люди, которые любят сражаться, – бритый тянул время, наслаждаясь его тоскливым ожиданием, – а есть те, кто любит убивать. Знаешь, как меня называют? – Маленькие кабаньи глазки сверлили побелевшее лицо Ратмира.

– Мясник! – Голос, окликнувший бритого, оказался таким знакомым, что юноша вздрогнул. Он повернул голову, пытаясь рассмотреть вошедшего.

Высокий человек с видимым усилием переступил порог. Прислонился к стене, вздохнул и тяжело заковылял к ним, осторожно переставляя замотанную бурой от крови тряпкой ногу.

Ратмир узнал его сразу. Все те же вечно растрепанные, выгоревшие на солнце волосы, насмешливая зелень глаз. Новый шрам, прорезавший угол рта и загибавшийся кверху, наложил на лицо печать вечной ухмылки. Это лишь подчеркивало беспокойный характер Эйнара Пересмешника.

Изуродованная рука теперь венчалась железной насадкой, откуда торчал короткий нож с узким, но толстым лезвием. На поясе с тяжелой позолоченной пряжкой поблескивала серебряная рукоять старого знакомого – изогнутого клинка по имени Ветер.

– Сколько раз говорил: сначала думай, потом бей, – человек устало вздохнул и остановился рядом с притихшим бородачом, – узнай, кто он. Чей корабль…

– Эйнар, – сказал Ратмир.

Имя встреченного старого друга, которого не видел целую вечность, звучало волшебным заклинанием от уныния и трезвости.

Ратмир поднял кулак с оттопыренными указательным и мизинцем. Человек замер, медленно обернулся. Постоял, вглядываясь в лицо, – и заорал, бросился к другу, крепко прижал к груди здоровой рукой:

– Ратмир! Ратмир! РАТМИР!

Глава 5. Я остаюсь

Отправив Мясника на допрос пленников, Эйнар усадил друга за стол. Брезгливо посмотрел на объедки и смахнул их на пол. Гаркнул за дверь младшим, чтобы принесли меда и мяса.

– Ты даже не подозреваешь, как я рад тебя видеть в этом гадюшнике. – Сияющий Эйнар присел рядом, потом снова вскочил и, прихрамывая, заходил по комнате. – Ну рассказывай, задница, где тебя носило.

Ратмир махнул рукой:

– Это успеется. Расскажи, что с семьей.

Пересмешник помрачнел, присел рядом и долго молчал, подбирая слова:

– В логове скальда теперь живут Тени, – сказал он и осторожно поднял глаза на побледневшего друга.

– Их убили? – тихо спросил Ратмир.

– Слава богам, нет, – Эйнар невесело улыбнулся. – Когда я привез весть о смерти Браги, Брюнхильд оплакала его и собралась в дорогу. В Исландию, вслед за Унн Мудрой. Люди говорят, там можно брать земли сколько хочешь, в реках полно лосося и нет войны. Узнав, что муж отомщен, она сказала: «Не будет мне больше покоя на нашей земле». И уехала.

– Ты остался. Почему?

Эйнар задумчиво погладил пальцем лезвие приделанного к обрубку левой руки ножа. Усмехнулся и поднял блеснувшие глаза.

– Зарабатывать на жизнь нужно тем, что умеешь лучше всего. Я однорукий, но не калека. Помнишь, когда я хлюпал, как баба, ты пришел и сказал: «Вставай и дерись!» Так я и делаю. – Он вытянул перед собой культю. – У моего бога-друга Тюра тоже нет руки, которой он может держать щит. Боги войны не защищаются, а наступают. Я принес ему в жертву целую армию двуруких бойцов. Я друг Тюра и не собираюсь умереть соломенной смертью.

– Да я не о соломе, – с досадой перебил Ратмир.

Эйнар хмыкнул.

– Уезжая, жена Браги сказала мне, что худому волку никогда не одолеть упитанного медведя. А я ответил, что придется подкопить жирок.

– Много подкопил? – Ратмир хлопнул его по впалому животу.

Пересмешник рассмеялся.

– Зиму назад я встретился с отрядом славных парней, которым понравилось, как я машу своей железкой. – Он стукнул ногтем по звонкой стали, и нож на розоватом обрубке руки отозвался мягко и певуче, будто живое существо.

– Ты теперь грабишь тех, кого защищал, – сказал Ратмир.

Пересмешник помотал головой. Он больше не улыбался.

– Руки Атли дотянулись до всех, – ответил Эйнар. – Он перессорил старых ярлов – одних купил, других убил. Новые союзники Разрушителя жгут и грабят тех, кто не покорился. Те убивают его сторонников. Заварилась кровавая каша, парень. Старого порядка больше нет. А новый появится не скоро.

– Твои новые друзья мне это доступно объяснили, – Ратмир потрогал распухшую переносицу.

Эйнар потупился.

– Ты зла не держи. Не все у нас такие.

– У вас?

– Послушай, – покраснев, перебил Эйнар, – конунг Медведь собрал под свои знамена разных людей. Но их объединяет одно, – Однорукий сжал кулак, – неумение прятаться и отступать. Слабые здесь больше не выживают. Как и те, кто верил, что власть и ярлы могут защитить их дома…

– И сколько вас?

Эйнар быстро взглянул на Ратмира.

– Как бородавок на тролльем члене. Мы держим устье реки, два острова, несколько ферм у Скельдефьорда, Тресковая бухта тоже наша. Ярл из Англии по имени Тень собирает дань с кораблей на Большой реке и в Торговом заливе. Он самый сильный. Подмял недавно под себя Маленького Болле, который грабил караваны в Узком проливе. Теперь на земли Улла Медведя поглядывает.

– Ты теперь не корова, – сказал Ратмир, – а доярка.

– Время такое. Время секир, – сказал Эйнар, на смуглом лице которого заиграли желваки. – Простые люди хотят порядка. Если им это не могут дать перессорившиеся ярлы, то дадим мы. За это они нам и платят.

Эйнар зло рассмеялся.

– Став овцой, не удивляйся, что тебя стригут. Я – не овца. А ты? – посмотрел, будто прицелился, Пересмешник.

Ратмир промолчал, ковыряя ногтем посеребренное яблоко меча.

– Я знаю, что ты любишь по-настоящему, – Эйнар вкрадчиво понизил голос: – Присоединяйся к нам. Наш главный, Улл Медведь, идет в гору. С ним можно иметь дело… К тому же, как ты отомстишь Атли, если у тебя нет даже целого плаща?

Ратмир вздохнул, подтянул к себе драные полы и буркнул:

– Новый купить некогда.

– И дружину купить тоже некогда? И где возьмешь оружие, корабли для похода? – не унимался друг. – Или ты думаешь, что все это можно заработать на ферме?

– Пока ее будут грабить ты и твои дружки, это вряд ли, – сквозь зубы процедил Ратмир.

– Пойми – мир изменился. Старых законов больше нет. Вот, – Эйнар молниеносно выхватил из ножен сверкнувший Ветер, – вот новый закон! Мир снова спрашивает, кто ты? Овца? Или волк? Ты? Или тебя?

Эйнар шагнул к другу и попытался поднять к лицу лезвие. Ратмир мягко отпрыгнул назад. В грудь Однорукого уперся черный клинок Мстителя.

– Да! – Эйнар, затаив дыхание, замер на месте. – Я так и думал. Ты прежний.

Он медленно опустил меч. Ратмир помедлил и вложил клинок в ножны.

– Ты не овца, – выдохнул Эйнар, вытирая выступившую на лбу испарину.

– Кто теперь живет в Брагитофтир? – хмуро спросил Ратмир.

– Тень и его слуги, – помрачнел Эйнар. – Какой-то ярл из Англии, который, говорят, сильно сведущ в колдовстве. Крепко там окопался… Оттуда и Торговый залив держит. Но я его оттуда выбью, парень!

– Ты? – удивился Ратмир.

– Я! – Эйнар вскочил, взлохматив светлые волосы здоровой рукой. – Медведю нужно доказать, что я чего-то стою. И я только что это сделал! Своими силами выследил и захватил целый корабль. Я! Понимаешь? Завтра отправлю его Уллу со всем добром, в подарок. А он спросит: кто тот доблестный муж, добывший много добра? И тут я такой… такой выхожу, – Эйнар подбоченился и расправил плечи, – и небрежно так говорю: «О чем ты, Улл? Уж не о том ли корыте, что захватил я со скуки по пути сюда?»

Однорукий хлопнул себя по колену и расхохотался.

– Медведь наложит кучу от восторга! А я стану его хевдингом. Возьму людей, сколько требуется, и отвоюю наши земли. Ты – со мной?

– Я отправлюсь в Исландию, – хмуро сказал Ратмир. – Моя семья там.

Лицо Однорукого вытянулось от неожиданности.

– Ты неправ! Подумай! Ты и я такого можем наворотить… – Пересмешник взмахнул руками, будто стремясь объять необъятное.

– Вороти как хочешь. А я не собираюсь служить одним разбойникам, чтобы драться с другими, – ответил друг.

– А как же наши земли, парень? – Эйнар с досадой хлопнулся тощим задом на лавку. – Сбежишь, как Брюнхильд? Без мести? Позволишь Атли и его чудищу свободно ходить по земле?

Ратмир вздохнул и сел рядом.

– Год назад я встретил одного человека, который рассказал мне кое о чем.

– О чем?

Ратмир улыбнулся.

– Бабочки.

– Чего? – прищурился Однорукий.

– Расскажу. Для начала друга моего выпусти.

– Друга? – снова удивился Эйнар и тут же брюзгливо добавил: – Ну посмотрим, что за хрен…

* * *

Заспанный Рю, которого стража вытолкнула из корабельного сарая, с хрустом расправил плечи. Увидев Ратмира, он расплылся в улыбке:

– Ратмир-сан!

Тот, увидев его невредимым, облегченно вздохнул и заключил в медвежьи объятья.

– Живой! Живой – лопотал Рю, на всякий случай ощупывая руки и плечи товарища, чтобы убедиться, что тот не призрак. Утвердившись в земном существовании Ратмира, он принялся счищать с себя солому и труху.

Эйнар протянул Рю руку:

– Я Эйнар Однорукий. Говорят, пока тебя загнали в угол, ты успел зарубить троих. А по виду – девка девкой. Да еще и задохлая…

Тот спрятал руки за спину и покосился на Ратмира.

– Это мой друг, – сказал Ратмир.

– Друзья не бьют в спину, – процедил ронин.

Эйнар вздохнул.

– Я не знал, что вы на корабле.

– Похоже, ты многого не знал, Однорукий, прежде чем напасть на него, – прокаркал сиплый голос за его спиной.

– Ты о чем, Кривой? – бросил, обернувшись, Эйнар.

Хирдман в ржавой кольчуге и с кожаной повязкой на глазу, подошедший к ним, щербато ухмыльнулся.

– Мясник кое-что узнал на допросе. Зовет тебя. – Он выразительно посмотрел единственным глазом на Ратмира и Рю: – Одного.

– Подождите меня у сходней, – нахмурившийся Эйнар кивнул другу и похромал к жилищу Мясника.

* * *

За крохотной бойницей, вырезанной прямо в стене, сгущались сумерки. На острове Эйнар занял для засады заброшенный караульный домик. Ратмир с Рю приволокли с берега камней и устроили очаг, на земляной пол набросали елового лапника, расстелили шкуры. На потеплевших стенах поселились уютные тени – теперь здесь вместе с людьми жило пламя.

Вернувшись с последней вязанкой хвороста, Ратмир с удивлением уставился на склонившегося над аккуратно разложенными частями катаны[6]6
  Катана – японский меч.


[Закрыть] Рю.

– Сломался? – сочувственно спросил он.

Ронин отложил бронзовую цубу[7]7
  Цуба – гарда японского меча.


[Закрыть], которую протирал куском холстины, и поклонился вошедшему Ратмиру.

– Оружие северных варваров тяжелое, неразборное, быстро тупится и ломается. Клинки ржавеют и портятся от влаги. Мечи самураев создаются на века, потому что в них хранятся наши души. Разборные клинки легче поддаются уходу, а касаться их во время чистки есть изысканное наслаждение мужчины, – важно заявил он.

Маленькие руки жителя Ямато быстро замелькали, собирая детали катаны. Ратмир и опомниться не успел, как ронин с поклоном держал перед ним целый меч. Юноша невольно залюбовался драгоценным оружием.

– Говорят, что нрав человека подобен острому мечу. Если всю жизнь держать его в ножнах, человека будут презирать за мягкотелость. Но если вытаскивать его слишком часто, тебя будут бояться и избегать, – поведал ронин.

Сверкающее тело чудно отполированной катаны чуть выгибалось дугой, по которой скользил восхищенный луч заходящего солнца, упавший из открытой двери. Красноватый отблеск заката сиял на лезвии воспоминанием о пролитой крови. Казалось, сам клинок заново проживал память о своем участии в тысяче битв.

– Его зовут Куро Тора. По-вашему – Черный Тигр, – сказал Рю. В негромком голосе подрагивала тщательно скрываемая гордость.

Ратмир почтительно принял сокровище. Меч лег в руку, словно влитой. Белая рукоять с похожими на мелкие жемчужины пупырышками была перетянута внахлест черной тесьмой. Рукоять наливала ладонь такой приятной, надежной тяжестью, что ее не хотелось выпускать из рук.

Этот меч не был куском обычного железа. Черный Тигр почувствовал, что его выпустили из клетки, и звал в бой. Хищный силуэт клинка словно пел песнь о красоте войны и хмеле сражений, слышную лишь мужчинам.

– Рукоять покрыта кожей особенной рыбы. Она плоская, будто ее раздавили валуном, и имеет длинный острый хвост. Шершавая кожа никогда не даст мечу выскользнуть из руки, сколько бы крови врагов на ней ни было! – Сиявший Рю уже начисто забыл о подобающей в таких случаях скромности и хвастался вовсю. Ратмир с улыбкой глядел в горящие глаза Маленького Дракона. – Осторожнее с лезвием, – добавил Рю, увидев, что Ратмир пытается потрогать клинок. – Мы точим свои мечи гораздо тщательнее, чем вы. Любой из них остер настолько, что им можно бриться.

– Хотел бы я… – начал Ратмир, но тут дверь в караулку с треском распахнулась.

На пороге стоял белый как смерть Эйнар.

– Мне конец, – сказал он, глядя на Ратмира. Казалось, он больше не узнавал друга. – Улл разорвет меня на части!

Забыв о больной ноге, он принялся мерить шагами клеть, пока друг силой не усадил его за стол и не влил в глотку кружку терпкой браги.

– Рассказывай. Что стряслось? – Ратмир налил по новой.

– Я украл и ограбил корабль собственного ярла! Мне конец. – Однорукий махом осушил посудину. По его усам и бороде ползли темные струйки, но он словно не чувствовал этого. Глаза обреченно смотрели куда-то сквозь стену.

– Вот о чем Стюр пытался сказать Мяснику, – Ратмир запустил руку в волосы, почесывая затылок. Дело принимало скверный оборот.

– Теперь уже неважно, – отмахнулся Эйнар. – Капитан мертв. А завтра мертвецом стану я.

– Не станешь, – Ратмир понизил голос и, оглянувшись, продолжил: – Ты пойдешь со мной. Прямо сейчас. Оставим огонь до утра. Снимем охрану лодок. И до рассвета не хватятся. А там…

Эйнар тоскливо посмотрел на друга.

– У них моя жена.

Ратмир, уже приподнявшийся для рывка, хлопнулся на шкуры.

– Гуннхильд. Девушка, что нас спасла от Моржа. Помнишь?

Ратмир кивнул со вздохом. Однорукий залпом осушил новую кружку.

– Люди Медведя – не дружинники. Здесь каждый сам за себя, никто никого выручать не будет. Так что выход теперь у меня один. Отдам корабль Уллу Медведю. Расскажу все и повинюсь. Захочет казнить, пусть голову рубит… Зато жена в живых останется. – Он тяжело поднялся и выглянул за дверь. – Собирайтесь. Охране скажете, что я разрешил взять лодку. Плывите на полдень, к утру причалите…

– Я остаюсь, – тихо, но твердо перебил Ратмир.

Эйнар осекся и удивленно уставился на товарища.

– Ты же собирался…

– Я из дружины, – сказал Ратмир.

Эйнар шумно выдохнул и изо всех сил хлопнул рукой по плечу друга. Похоже, он впервые в жизни не нашел слов для достойного ответа. В полумраке раздался тоненьких всхлип. Это Рю, оценив драматизм величия момента, оросил слезами остро чувствующего поэта рукава своих одежд.

– Прекрасно! Это прекрасно! – повторял он, изящно промокая лицо тряпкой сомнительной чистоты.