Текст книги "Железные Волки. Время секир"

Он поднял над головой сорванный с шеи Вагна Мьольнир и закричал:

– Остались ли амулеты, способные наполнить мужеством ваши сердца? Где ты, Тор, со своим молотом и козлами? Эй? – Тень плюнул в небо и, не обращая внимания на поднявшийся ропот слушателей, приложил руку к уху: – Молчите? А может быть, не слышите своими дряхлыми от времени ушами? А может быть, ты, белый бог христиан, изволишь мне ответить?

Он раскинул руки и замер. Над площадью повисла тяжелая тишина, которую нарушил дерзкий смех проповедника.

– Лишь один из когда-то живших на небе – ангел, прекрасный, как Утренняя Звезда, посмел обратить свой взор к людям и был за то низвергнут. Его крылья сломались, но тверда любовь его к нам!

Имя его – Несущий Свет, и все тени мира боятся его и служат ему. Свет его невыносим для людей, ибо только мужественные могут не закрывать глаза, когда смотрят на сияние его истины.

Он восстал против Бога-Отца и принес людям свет, за что и был низвергнут с небес. Но знания его – теперь на земле, и те, кто примет его, обретут власть над силами тьмы!

Когда-то я, как и вы, бродил в темноте, и ноги мои были босы. Там, за морями, лежит моя родная земля, и так же, как и ваша, стонала она под ногами незваных пришельцев. Они убили старых богов, чтобы мы верили в единого, нового бога, который любит всех, но разве можно насаждать любовь огнем и мечом?

Белый бог пожинал кровавую жатву. Те, кто посмел перечить его проповедникам, были убиты или бежали. Я пал, когда меч франка пронзил мою грудь, но Люцифер призвал меня обратно, показав дорогу из тьмы. Светоносный вложил свой пламенеющий клинок в мои уста и наполнил огнем мои жилы. И я пришел к вам и не мир принес, но меч, ибо пришло время Утренней Звезды на земле.

Истинный бог, несправедливо изгнанный с небес, находится на земле. И пусть власть Белого бога простирается с небес до земли, но земля и подземелья останутся во власти Несущего Свет и власти тех, кто несет на клинках и щитах его волю! Славься, Светоносный!

– СЛАВЬСЯ! – вздохнуло человеческое море.

– Славься, Люцифер!

– СЛАВЬСЯ!

– Кто мы? Одно пламя! Один пожар!

– ОДНО ПЛАМЯ! ОДИН ПОЖАР!

Толпа тяжело волновалась, кричала, потрясала сотнями рук с обнаженной сталью.

– Мы сожжем очистительным пламенем всех, кто не уверовал. И когда их кожа превратится в пепел, мы заменим ее другой кожей, чтобы они вкушали мучения непрестанно. Воистину Светоносный мудр и велик! – кричал ярл Тень, падая на колени.

И сотни людей вокруг повторяли его движения и слова.

– За мной, – приказал Альфгар, встав с земли, когда закончилось действо.

Он отвел Ратмира и слугу в низину, где рядом с десятком палаток стояло несколько телег. Этот маленький лагерь стоял в стороне от основного поселения.

– Сюда приходят те, кто намеревается стать нашими братьями, – пояснил черный всадник. – Здесь будешь жить ты, пока Светоносный не призовет тебя. По законам братства, ты можешь найти ночлег в любой из этих палаток. Идите к костру и ждите моих указаний.

Альфгар тронул пятками бока лошади и скрылся в темноте. Ратмир и Рю подошли к кучке людей, жаривших мясо над тлевшими углями. Ноздри защекотал вкусный дымок, и оба звонко сглотнули слюну.

– Приветствую, добрые люди! – сказал Ратмир, осторожно опускаясь на свободный конец колоды рядом с сосредоточенно жующими мужчинами, одетыми кто во что горазд.

– Здравствуй, добрый человек! – приветливо ответил один из них, длинноволосый рыжебородый увалень, покосившись на мечи гостей, и протянул Ратмиру толстую ветку с нанизанной тушкой кролика. – Преломи с нами хлеб!

– Меня зовут Ратмир Гестир, это мой слуга, – поблагодарив, сказал тот и указал на севшего в ногах ронина.

– Прежние имена не так уж и важны, – ответил сосед, поворачивая к нему кучерявую голову. – Говорят, при посвящении в Братство нарекают заново. Но, покуда этого не произошло, ты можешь звать меня Кари, а моего брата – Гуннаром. Мы покрыли палатку здесь пару дней назад. С нами Ньяль, Торбранд и Бьерн.

Ратмир кивнул Рю. Тот вытащил из дорожного мешка сушеную рыбу и лепешки, достал флягу с водой.

– Угощайтесь, – сказал Ратмир, передал жареный кусок мяса ронину, сполз на землю рядом с Рю, прислонившись к колоде, и с наслаждением вытянул ноги к огню.

Усталость навалилась со всех сторон, заставила отяжелеть спину и плечи, как тяжелая невидимая шкура. Веки сомкнулись сами собой, перед глазами поплыли какие-то разноцветные вихри и неясные лица. Но не успел он досмотреть сон, как сильный тычок под ребра заставил вынырнуть в реальность.

Здесь занималось хмурое промозглое утро, а над ними возвышался черный всадник Альфгар и рассматривал быстрыми темными глазами.

– Время показать, чего вы все стоите, бродяги, – сказал он, пока помощники будили в палатках остальных. – Пришли вести об отряде разведчиков Медведя в наших землях. Выдвигаемся прямо сейчас.

Глава 9. Голос из пламени

Люди Улла Медведя продирались сквозь цепкие ветки кустарника колонной, глядя друг другу в затылок. Сначала показался небольшой дозор: несколько человек налегке, без щитов и доспехов, с топорами наготове в мозолистых руках.

Ратмир вгляделся в напряженные лица тревожно оглядывавшихся бойцов. Крестьяне, пришлые и местные, привыкшие следовать за чужой волей, как коровы за пастухом. Нужда отняла их от плуга и земли, но не сделала воинами. Человеком войны сразу не стать, зубы дракона взойдут не во всякой почве, меч не станет душой прирожденного труса.

Впрочем, простолюдинами выглядели не все. Вооруженных крестьян вели за собой матерые воины – это было видно по скупым, уверенным движениям и доброму оружию на дорогих, шитых серебром поясах. С ними придется повозиться.

Ратмир оглянулся на взволнованно пыхтевших рядом Кари и Бьерна, чуть поодаль замерли Торбранд и Гуннар, по их лбам обильно катились капли пота. С этих тоже взять особо нечего. Лишь по левую руку ощущалось веское спокойствие стали – Рю невозмутимо наблюдал за передвижениями противника, положив рядом длинный лук и несколько стрел.

Место для нападения выбрали вместе: маленький ронин на вылазке отследил, что отряд врага двигался по лесной дороге, направляясь к броду через узкую, но бурную речку. Группа Медведей должна была переправиться с пологого берега на крутой, становясь идеальной мишенью для засады.

Ратмир повернулся к своим и осторожно повел рукой: «Скрываемся». Головы наблюдателей послушно нырнули за склон, где за стволами деревьев залегли остальные члены отряда Вигги. Дальше за действиями противника следил только Рю. Ратмир медленно спустился к отряду и знаками приказал приготовиться к бою.

Бывалых в битве людей было видно сразу. К предстоящей стычке они относились как к ответственной, опасной работе, которую нужно было сделать хорошо, – деловито проверяли, ладно ли сидят на древках топоры и копья, невозмутимо разминали руки и плечи. Несколько мужчин развязали гашники и мочились прямо перед собой на траву, не сходя с места. Но бледные новички застыли в напряженном ожидании, намертво стиснув древки оружия в побелевших руках. Из них выживет меньше половины.

Рю, наблюдавший со склона, цикнул белкой. Это значило, что часть отряда уже перебралась через реку.

– Громко и дружно, – шепнул Ратмир, обнажив меч, и очертил им обережный круг над головой, – ВПЕРЕД!

Он рванулся со склона, успев увидеть, как сбоку маленький ронин натянул большой лук. За визгом тетивы последовал сдавленный вопль внизу. Вступили в дело остальные лучники, подползшие к краю. И снова крики боли над шумом быстрой реки.

– Сулицы[11]11
  Сулицы – небольшие метательные копья.


[Закрыть]! – крикнул Ратмир, увидев, что первый ряд его воинов приблизился на расстояние хорошего броска. Люди швыряли копья на бегу, большая их часть воткнулась в мокрую землю у ног Медведей, но нужное сделано: враг не ожидал внезапного нападения, и многие, вместо того чтобы собраться в ряд, закрыться щитами и ощетиниться копьями, начали пятиться и разбредаться по узкой береговой полосе.

– Н-НА! – проревел Ратмир, с разбега ударив ногой в щит первого, и тот отлетел назад, сбив с ног отступавшего товарища. Ратмир остервенело рубил и колол визжащий под ударами человеческий ком до тех пор, пока тот не затих.

Третий, копейщик, делал торопливые выпады, Ратмир отразил их щитом, а потом сократил расстояние, блокировав древко краем щита. Когда огромные от испуга глаза воина оказались совсем рядом, в его шею сбоку врезалось черное лезвие.

Четвертый оказался опытным воином: седой, коренастый, он уже вытер от крови убитого парня меч и принялся выцеливать руку Ратмира, чтобы подрубить и обездвижить одним ударом. А его товарищ начал заходить ему за спину, надеясь ударить между лопаток, когда тот сцепится с седым здоровяком.

Но Ратмир лишь рассмеялся этой детской уловке: «Вы все здесь мертвецы, все до единого, потому что пришли грабить мою землю и топчете здешние травы, законы и судьбы. Я буду вершить свой суд до тех пор, пока каждый из вас, незваных гостей, не удобрит здешние берега».

– Х-ха! – Ратмир одним прыжком преодолел расстояние между ним и заходившим сзади юнцом и с разворота разрубил его щит вместе с кистью. Визжа от боли, враг упал на землю. Затем Ратмир повернулся к седому, но тот уже опускался на землю, закатив глаза, а между ними бежала струйка крови. Стоявший перед ним Рю коротко кивнул и с усилием выдернул лезвие меча из черепа побежденного.

Остальные, не выдержав натиска, в панике разбежались. Кто-то, обезумев от страха, бросился в быстрые воды. Тех из них, кто не утонет, достанут лучники, которых Ратмир расставил вдоль берега вниз по течению. А те, у кого хватило ума двинуть назад, скоро наткнутся на второй отряд, посланный им в тыл, и расклад сил будет далеко не в их пользу.

– Ратмир-сан! – окликнул его маленький ронин, кивая на другой берег, где еще вовсю кипела потеха: высокий вражеский воин с залитым кровью лицом сражался сразу с тремя, а у ног его уже лежали два трупа.

– Этот мой! – Своим голосом Ратмир перекрыл глухой звон мечей и устремился к реке, но Рю покачал головой, показывая глазами себе на руку.

Возбужденный горячкой боя Ратмир не сразу понял смысл его жеста. Приглядевшись к бойцу, уложившему еще одного ловким выпадом, он рассмотрел кинжал на окровавленной культе.

– Отступите! – Ратмир бросился в воду. – Отойдите от него!

Его люди отошли, не опуская секир. Во взглядах читалось явное облегчение. Долговязый был им не по зубам.

– Ты убил моих людей. Смерть за это не бывает легкой. Но, если сложишь оружие, я отправлю тебя к богам быстро. – Ратмир остановился напротив тяжело дышавшего Однорукого.

Тот, прищурившись, смотрел ему в лицо, но, похоже, не узнавал. Ратмир сложил пальцы рогами и выставил перед собой. Эйнар какое-то время тупо таращился на знак, потом смахнул слипшиеся от крови волосы со лба, бросил под ноги Ветер и отстегнул ремень кинжала. Рю быстро подхватил с земли клинки и обернулся к господину.

– Иди вперед, – приказал Ратмир Эйнару. – Закончим в лесу.

Однорукий развернулся и быстро пошел к зарослям орешника, Ратмир и маленький ронин последовали за ним.

– Держи, – Рю протянул оружие Эйнару, когда стволы и кустарники надежно скрыли их от глаз остальных. Тот буркнул благодарность и принялся тщательно вытирать о траву окровавленное лезвие.

– Обратно пойдешь вдоль этого берега, прежним путем не возвращайся. – Ратмир сунул былинку в зубы и присел на торчавший из земли сосновый корень. – Что нового?

– По-старому все, – Эйнар цыкнул сквозь зубы бурой слюной. – Жену Медведь рядом с собой держит. Мясник говорит, что он ее… он ее…

Однорукий изо всех сил сжал кулак, длинное лицо исказила гримаса.

– Вранье это, – Ратмир положил руку ему на плечо. – Медведь слишком умен, чтобы так рисковать. Он хочет видеть нас не врагами, а союзниками.

– Хотелось бы верить…

– До Тени добраться трудно. Он все время окружен людьми. Говорят, скоро будет посвящение новоприбывших в Братство. Думаю, это хорошая возможность…

– Я бы не хотел тебя торопить, – отрывисто проговорил Однорукий, – но, если ты не прикончишь этого проклятого колдуна, я сам задушу Медведя…

– Глупо погибнуть ты всегда успеешь. Мне Буся недавно сказал одну вещь. Что истинное мужество заключается в том, чтобы жить, когда надо жить, и умереть, когда нужно умереть.

– В этом есть глубокий смысл, – важно подтвердил внимательно слушавший разговор Рю.

– Ладно… – прошептал Эйнар, тиская рукой рукоять Ветра.

– Что тебе поручил Улл?

– Не задание, а дерьмо на палке… Скоро он отправит караван к местным охотникам за медвежьими шкурами. Хочет нарядить свое воинство, чтобы пострашнее выглядело.

– Много шкур?

– Три повозки. На всю старшую дружину.

– Три повозки… – Ратмир задумался, сцепив выпачканные засохшей кровью пальцы. – Ты сможешь дать мне знать, когда и куда выдвинетесь с грузом?

– У тебя появился план? – с надеждой поднял посветлевший взгляд Однорукий.

Рю чуть склонил вбок голову, что являлось признаком высшей степени его любопытства.

– Пойдем, немного провожу тебя, – Ратмир поднялся на ноги. – Нужно найти место, где ты сможешь оставить мне послание.

* * *

Посвящение победителей в Братство Света состоялось той же ночью после разгрома разведчиков врага. Ратмира и Рю пригласили в святая святых – логово Тени на останках захваченного двора Браги Сигурдсона.

Оказавшись на развалинах некогда родного жилища, Ратмир не почувствовал ни волнения, ни радости, ни сожаления.

Это место больше не было Брагитофтиром. С дверей и стен исчезла затейливая резьба, изображавшая схватки драконов, над плоской крышей больше не плескался красный стяг. Теперь здесь царили сумерки, а неровный тусклый свет костров и факелов лишь подчеркивал непроглядность порожденных им теней.

О победе ярла Тени над смертью должны были напоминать оскалы пожелтевших черепов, насаженных на частокол, а о вечности жизни Братства Света – пламя, трепетавшее в железных чашах на цепях, рядом с каждой из которых стояло по черному воину с закрытым до глаз лицом и обнаженным клинком.

– Время! – гулко провозгласила фигура в черном балахоне, сбрасила одеяние и воздела руки вместе с бросившимся в ночное небо гребнем вспыхнувшего костра.

По правой руке, плечу и шее мускулистого тела вились вытатуированные языки черного огня. Неистовые глаза слуги Люцифера светились священным безумием.

– Время! – откликнулись люди, повторяя движения жреца, словно тени.

Те, кому предстояло пройти обряд Посвящения, были взволнованы, некоторые дрожали от страха. С них сняли одежду, и на голой коже посвящаемых от близкого жара выступила испарина. Вышедший вперед Ратмир, щурясь от огня, попытался рассмотреть стоявших за костром, но их скрывала бешеная пляска языков пламени.

Откуда-то глухо ударили большие барабаны, словно отозвавшись на тревожный стук сердца.

– Очищение во имя новой жизни, – донесся из-за пламени голос Тени. – Идите ко мне, братья мои! Идите ко мне через огонь, так же, как Светоносный шел через испытания и боль, чтобы донести свое учение людям.

Ратмир зажмурился и шагнул в пламя первым, готовясь молча вытерпеть жар, но тут же удивленно открыл глаза. Объятия пламени не причиняли ни малейшей боли, они были ласковы и нежны, как касания любимой женщины. Пламя дышало прохладой, словно ночной ветерок, в него хотелось погрузиться, будто в тихие воды летней реки.

– Иди ко мне, брат, – звучал из ласкового пламени тихий голос, что струился вместе с прохладными языками огня прямо в груди, обнимая сердце. – Приди ко мне… – Ратмир сделал шаг из огня и упал на колени. – Ты рожден заново, брат мой. Небесные огни благословляют тебя.

Ратмир посмотрел вверх, в небо, где вместо серебряных точек звезд теперь неслышно бушевали гигантские спирали и колеса, мохнатые от языков разноцветного пламени. Он видел, как превращается в ничтожную точку на гигантском шаре, что несется в пустом пространстве, становясь крохотной пылинкой рядом с вселенской пляской огней…

– Одно пламя. Один пожар, – мерцал в голове мягкий голос Тени.

– Одно пламя. Один пожар, – шептал Ратмир обожженными губами, протягивая к нему руки со вздувшимися волдырями.

– Я чувствую, ты хочешь мне что-то сказать, брат, – шептал голос. – Что можешь ты предложить Братству Света? Какой подвиг готов совершить?

– Я хочу… – прохрипел Ратмир, ощущая, как начинает нестерпимо болеть от ожогов тело. – Я хочу убить для тебя…

– Кого? – спокойно спросил голос.

– Я добуду тебе голову Улла Медведя, – сказал Ратмир, чувствуя, что вложил в эту фразу последние силы, и упал лицом в горячую землю к ногам проповедника.

Глава 10. Пляски с Медведями

Сутра выглянуло солнце, заставив вымокший до последней былинки мир стряхнуть муть и хмарь, засверкать и улыбнуться. От трав, деревьев, людей и коней валил пар. Эйнар оглянулся на ползущие позади телеги, на которых возвышались мягкие шерстяные груды.

Бурый мех ярко искрился в утренних лучах, на плоских лапах чернели огромные когти. Семья охотников Вельсунгов знала свое дело. Они так боялись людей Улла, что продали шкуры за полцены. Эйнар пообещал им вскоре вернуться, с усмешкой наблюдая, как бледнеют их лица. Трусы.

Он видел, как на стадо овец нападали волки. Пара голодных, облезлых тварей с желтыми клыками творила с десятком больших животных, среди которых было несколько крупных рогатых баранов, все что хотели. Волки отсекали испуганно блеющую овцу от встревоженного стада, ее родичи отходили в сторону, и Эйнар был готов поклясться, что на тупых мордах уцелевших было написано счастье: «На этот раз не меня».

Вонючее овечье счастье. Сегодня ты отдал хищникам своего, завтра придут за тобой. Большинство местных – овцы. Отошли в сторону и смотрели, как рвут на части тех, кто оказался похрабрее. Овцы. Иначе голодные твари не захапали бы эти земли и не убивали без закона. Слава богам, кто-то из здешних уже начал что-то понимать. Например, что овечье счастье недолговечно.

Эйнар украдкой взглянул на своих спутников. Те сонно покачивались в седлах. На солнце поблескивали лезвия топоров, заткнутых за пояс. Улл Медведь опасался налета какой-нибудь мелкой, отчаянной банды и заставил взять с собой целый отряд.

Тихо свистнул вернувшийся дозорный, шустрый малый Торд Свинопас. Зыркнул веселыми голубыми глазами:

– За поворотом на дороге ствол лежит. На засаду похоже. Что делать будем?

– Навряд засада, – пробурчал старший отряда, косматый великан Грим. – Недавно гроза была, деревьев много попадало. Да и не видел нас никто, безлюдно здесь. – Он повернулся к Эйнару: – Однорукий, иди-ка подсоби Свинопасу дерево убрать.

Пересмешник послушно вылез из седла. Люди Медведя не считали его за равного, тоже, видно, держали за овцу. Обходились как с младшим, подай-принеси. А он все дергался, пытаясь изменить такое отношение. Дурак…

– Взяли! – скомандовал Свинопас и осекся, нелепо выгнувшись, чтобы достать рукой воткнувшееся в спину копье. А затем покачнулся, звонко хлопнулся лбом о ствол, дернулся и замер.

Из листвы осторожно выглянул Рю, весь опутанный густыми ветками орешника для маскировки. Бегло взглянув на Эйнара, он бросился к всадникам.

Грим первым понял, что случилось. Он вытащил топор, развернул к обочине лошадь – и первым рухнул на землю, выбитый из седла копьем Ратмира. Попытался вскочить, но коротко ухнул под новым ударом и уже больше не шевелился.

Лошади троих оставшихся охранников нервно танцевали на месте, перебирая короткими мохнатыми ногами, пока те доставали оружие. Один из возниц спрыгнул с телеги, чтобы скрыться, но Ратмир оказался быстрее. Нагнав его одним прыжком, он воткнул копье в живот и легко поднял взвизгнувшего беглеца на древко.

Эйнар встретился глазами со взглядом друга и почувствовал ледяной холод мурашек.

Ратмир улыбался. Он разил направо и налево, убивал с наслаждением, словно кромсал не людей, а мясо для жарки в предвкушении славной попойки. Те из Медведей, кто видели его искаженное смехом лицо, невольно опускали оружие. А когда из-за деревьев показались воины Тени с закрытыми черной тканью лицами, среди конвоя началась паника. Те, кому удалось увернуться от мелькавшего лезвия в руках Ратмира, сбились в испуганную кучу и торопливо бросали в траву оружие.

– Мы сдаемся! Не убивайте!

Ратмир зарычал от удовольствия и двинулся на безоружных, но Эйнар встал у него на пути.

– Не много чести будет в такой резне, – сказал он, посмотрев прямо в разноцветные глаза юноши, в которых не было ничего, кроме боевого безумия.

Ратмир нехотя остановился, впившись в него взглядом, от которого у Однорукого в один миг вспотели подмышки.

Зеленая и голубая радужки глаз стали почти прозрачны, и там, на самом дне, кипела такая ненависть, что Эйнару вдруг показалось: перед ним не человеческое лицо, а оскаленная морда чудовищного волка, сорвавшегося с волшебной цепи, чтобы сожрать солнце.

Из горла со вздувшимися жилами вырвалось хриплое рычание. Ратмир поднял руку с мечом. Эйнар закрыл глаза и сжался в ожидании удара. Вздрогнул, почувствовав, как сильные руки встряхнули его за плечи.

– Ты что, ты что… – бормотал Ратмир то ли ему, то ли себе, кусая побелевшие губы, – ты что это…

Когда Однорукий открыл глаза, Ратмир тихо всхлипнул и крепко прижал его к груди.

– Ты что… как ты мог даже подумать, что я… способен тебя… убить, – эти слова давались Ратмиру с трудом, он выталкивал их из глотки, словно рвоту, сквозь спазмы и боль.

– Знаю, что не можешь, – сказал Эйнар, осторожно отстраняясь, – но я…

– Нет, – замотал всклокоченной головой друг. – Нет! Нет!

Он схватился за виски, зажмурился и какое-то время стоял так, замерев. Когда веки поднялись, перед Одноруким вновь стоял его прежний друг. Спокойный и твердый, как скалы, среди которых он вырос.

Ратмир повернулся к пленникам, молча ждавшим своей участи.

– Вы можете сохранить свои жизни, – объявил он, наблюдая, как в погасших глазах разгораются огоньки надежды, – если закроете рты и забудете все, что здесь было. Телеги пойдут дальше – просто станут чуть тяжелее. Я собираюсь наведаться в крепость к Медведю. Если в дороге кто-то из вас надумает шутить, Эйнар пошутит первым.

– Вот этим, – тот выставил на всеобщее обозрение искалеченную руку, на которой блеснуло длинное лезвие, – я пощекотал немало дерзких задниц. Но ни одной из них не было смешно.

Пленные поспешно закивали. Ратмир оглядел каждого с ног до головы и добавил:

– Когда телеги войдут в крепость, вы должны вести себя так, будто все идет своим чередом. Пусть порадуются обновкам.

* * *

Никто ни разу не остановил их для проверки. Телеги со спрятавшимися под шкурами воинами успешно миновали три входа с вооруженной до зубов охраной. И в тот момент, когда лежавший под тяжестью толстых шкур Ратмир подумал, что сейчас задохнется от вони, Эйнар сказал:

– Встречайте Медведей.

Это был условный сигнал начала веселья, когда они окажутся во внутреннем дворе. С наслаждением сбросив с себя зловонный груз, Ратмир схватил меч и, выпрыгнув из телеги, полоснул по горлу ближайшего стражника. Остальные на мгновение словно застыли, ошеломленно наблюдая, как из-под шкур выпрыгивают измазанные кровью демоны.

Этого времени Ратмиру, Рю, Альфгару и его людям хватило за глаза. Смертельно раненные дренги Медведя тяжело попадали на пол, хрипя и возя ногами. Никто не успел издать ни единого крика.

– Чем это здесь воняет? – сказал Ратмир, выпуская наружу парные кишки Гуннара и глядя ему в остывающие глаза. Когда тот затих, дверь из покоев конунга Медведя, ведущая во двор, распахнулась.

– Ну, где мои обновки? – раздался голос Улла. Шагнув к телегам, он увидел лежавшие трупы, и отшатнулся было назад.

– Стоять, – сквозь зубы прошипел Эйнар, хватая его за шелковую рубаху на груди. Но тот одним движением толстенной руки отшвырнул его, как котенка, и захлопнул за собой дверь.

Вынести ее получилось не сразу. Когда Ратмир и Эйнар ворвались в его покои, Медведь пытался открыть засов второго выхода, но тот заклинил так, что могучие волосатые пальцы лишь скользили по гладкому железу.

– Боги не хотят твоего бегства, – сказал Эйнар, крутанув в руке изогнутый клинок Ветра.

Улл Медведь резко обернулся к нему. В его руках блеснули лезвия двух тяжелых секир, перевитых золотой проволокой.

– Когда мои берсерки вернутся, вы умрете, – ровным голосом произнес он, ощупывая взглядом окруживших его воинов.

Пара телохранителей, выставив перед собой мечи, следили, чтобы никто не мог зайти с флангов.

– Мы все когда-нибудь умрем, – сказал Эйнар, стараясь унять дрожащий от ненависти голос, – но ты – раньше.

– Тогда выходи со мной один на один, – сказал Медведь, качнув секирами в огромных руках.

– Мы ударили тебя в сердце, Медведь, – сказал Ратмир. – Твоя крепость захвачена изнутри, и теперь она охраняет нас от твоего же войска, которое стоит за стенами. Сдавайся.

– Исподтишка, будто крысы, – Улл брезгливо сморщил губы.

– А мы крысы и есть, – усмехнулся Ратмир. – Сдавайся, и мы сохраним тебе жизнь.

– Нет, – покачал головой Медведь, – я чую твою жажду крови, разноглазый демон. Я почувствовал ее, еще когда ты схлестнулся с моими лучшими воинами. От тебя разит желанием убивать, и это мне на руку. Предложение возглавить мою армию еще в силе. Сложи оружие. Тогда я никого не трону и воздам тебе почести. – Улл кивнул на стены за спиной воинов. – Если ты расправишься со мной здесь, те, кто стоит лагерем у крепости, возьмут ее штурмом. У тебя слишком мало людей, чтобы отстоять ее. Думаю, ты достаточно умен, чтобы принять мое предложение.

– Твои слова имели бы смысл, если бы ты сам, собственными руками, не засыпал подвалы зерном, сухарями и вяленым мясом. Пищи и воды нам хватит до следующего солнцестояния. А взять такую крепость штурмом не сможет сразу и войско чудовищ Рагнарека, – пожал плечами Ратмир.

– Мои люди пойдут на приступ. Вы отразите первый, может быть, второй, и каждый раз будете нести потери. Третий отбивать будет уже некому, – прорычал Медведь.

Вместо ответа Ратмир посмотрел на стоявшего рядом Альфгара. Тот кивнул и быстро скрылся в полумраке прохода.

– Брат Тени отправился разводить сигнальный костер на крыше. Знак того, что крепость захвачена, и твоей армии, которая сидит под стенами, некуда будет уйти в случае внезапного нападения. Которое… – Ратмир помолчал, прикидывая в уме, – начнется еще до заката. Первый отряд черных всадников уже неподалеку и ждет сигнала.

Медведь помолчал и сказал:

– Даже если это правда, моя судьба определена. Хватит болтать. Пора сражаться!

– Я с радостью сниму с тебя шкуру, – произнес Эйнар и, прежде чем Ратмир успел что-то предпринять, шагнул вперед. – Говорят, у медведей ценная желчь. Я буду лечить ею жену.

– Кое-что ты уже не залечишь, – ответил Улл, и лицо Эйнара перекосила страшная гримаса.

– Он старается разозлить тебя! Не торопись! – успел крикнуть Ратмир, но Эйнар уже слышал лишь тяжелый марш толчков крови в своих ушах.

Однорукий напал сразу, сделав ложный выпад в ухмыляющееся, заросшее жестким волосом лицо, и перевел удар в ногу. Улл легко разгадал его движения, чуть отклонив голову и блокировав секирой лезвие внизу. И тут же напал сам, едва не расколов череп мощным ударом второго топора в левой руке.

Но Пересмешник уже подавил приступ ярости. Ощутив привычную упругость в ногах, перевел послушное тело в состояние маятника, что обычно выводило из себя даже опытных бойцов.

Медведь грузно шел вперед, обрушивая удары, каждый из которых мог стать для противника смертельным, но тот оказывался неуловимым. Улл попытался прижать Эйнара к цепи воинов, наблюдавших за поединком. Однорукий, предвидя это, все время смещался в сторону, не давая загнать себя в ловушку.

С тех самых пор как он учился заново драться после потери руки, Пересмешник открыл для себя слабое место викингов: могучие воины, привыкшие воевать на море и в пешем строю, полагались на крепость ног и рук, но не на скорость и гибкость. А значит, привыкшие к обмену мощными ударами, они всегда будут теряться перед постоянно движущимся противником.

Медведь пытался достать его то одной секирой, то другой, яростно меся воздух. Пересмешник начал поддразнивать его: снова уходя с линии атаки, он надувал щеки и комично тряс руками, изображая неуклюжего противника. На лицах дренгов появились ехидные усмешки.

– Дерешься как баба! – заревел Улл, услышав редкие смешки.

– А ты пляшешь, как ручной медведь, – ответил Эйнар.

Его слова утонули в общем хохоте. Медведь побагровел и сделал глубокий выпад. Однорукий вновь ушел, не противопоставляя силу силе, но используя ее, чтобы провалить врага в пустоту. Улл пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие, на миг застыл в воздухе и рухнул на колени.

Эйнар одновременным ударом обеих рук рубанул кисти, сжимавшие топоры. На дощатый пол полилась кровь. Улл Медведь принял поражение без крика. Ни один мускул не дрогнул на лице, когда он медленно поднялся на ноги. Глаза серой стали смотрели без страха.

– Твое лицо мне не пригодится, – сказал Однорукий, вонзил Ветер в пол, сжал кулак и ударил Улла в хрустнувшую челюсть. Тот рухнул на спину, закатив глаза. Эйнар опустился перед ним и быстрым движением перерезал глотку. Когда прекратились конвульсии, он вытер о дорогой шелк рубахи узкое лезвие кинжала.

– Медведь, а крови, как из свиньи, – сказал он. Воины приветствовали неунывающего Пересмешника лязгом оружия.

Ратмир крепко обнял друга и наконец-то перевел дух.

– Костер дымит вовсю, – доложил вернувшийся Альфгар. Он посмотрел на труп, раскинувший на полу разрубленные руки, на Эйнара и Ратмира и одобрительно кивнул.

– Значит, ждем гостей, – сказал Ратмир и повернулся к молчавшим пленникам: – Теперь вы в нашем отряде. Если ваши бывшие дружки прорвутся, они назовут вас предателями и прибьют гвоздями к этим стенам.

Раздумья были недолгими.

– Мы будем сражаться вместе с вами, – сказал один из них.

– Возьмите оружие убитых и идите к дверям, – приказал Ратмир. – Главное веселье впереди.

* * *

Трюм и его старшие дружинники почуяли неладное, после того как увидели черный дым, поднимавшийся с одной из башен. На их крики открыть ворота на стене появился один из уцелевших охранников Улла и заверил, что все в порядке, – это был знак берсеркам вернуться к морскому конунгу.

Вечером командующий лагерем отправил лодку к морскому входу в крепость из бухты. На борту находился человек, которому было дано указание доставить из ледника несколько бочек пива для отряда, вернувшегося с грабежей рыбаков, и отчитаться перед Медведем о походе. Ворота открылись, пропуская гонцов внутрь, но сумерки давно сгустились, а никто из посланцев так и не вернулся.

Мясник снова постучал рукоятью меча в ворота. На стену вышел тот же стражник и хмуро объявил, что Улл Медведь серьезно болен и будет говорить о делах не раньше наступления нового дня.