Текст книги "Истопник"

Как его заколачивали сноровистые зэки.

Костыль ведь – тот же гвоздь. Только больших размеров.

Гвоздевский и гвоздь… Случайная, в нашем повествовании, игра слов.

Здесь важно другое.

Подобные праздники устраивались по всей стройке-500. Значит, и на перевале Дуссе-Алинь он мог тоже случиться. Сам сюжет киноромана привел нас на митинг. Возвращаемся на перрон у Дуссе-Алиньского тоннеля.

На импровизированном перроне, сколоченном из неотесанных, но вкусно пахнущих деревом досок, стоит празднично одетая, большевистская, по грубому выражению Сталина, сволочь. В плащах-регланах, в полувоенных кителях и в фуражках с малиновыми и синими околышами. Есть высокие и строгие люди в гимнастерках и кожаных плащах. Руководители стройки. Их жены одеты в бархатные и крепдешиновые платья, многие в туфлях на каблуке. Меховые горжетки наброшены на плечи, особо важные дамы с лисами-чернобурками на плечах.

У некоторых женщин на лице искусственные мушки.

Кокетливые шляпки, вуали на лицах.

Бамлаговская номенклатура.

Яркая помада на губах, контрастирующие с окружающими скалами и тайгой наряды как бы призваны сказать зрителю: «Да! Мы в тысячах километрах от Москвы. Далековато от музеев, театров и концертных залов. От кафе, ресторанов и танцплощадок. Мы в зэковской глухомани. Но мы остаемся людьми. В смысле музыки и шляпок. И мы будем сейчас тоже праздновать!»

Мы, конечно, наблюдаем не тот изысканный, ставший историческим бал, который когда-то устраивал в Москве начальник иностранного отдела НКВД Слуцкий. Главный разведчик республики. Мужчины на том знаменитом празднике были в белых кителях с золотым шитьем, при кортиках, брюки ярко-голубого цвета. Новую форму для высших офицеров НКВД ввел Ягода. Хозяин любил все царское, а Ягода хотел угодить Сталину. Дипломаты в смокингах, дамы в длинных вечерних платьях. А над ними висит зеркальный шар. Он подвешен к потолку и вращается, разбрасывая блики света и создавая иллюзию падающего снега. На многих участниках бала НКВД маски и маскарадные костюмы.

Карнавал счастья!

Он оказался сатанинским.

Хотя ни Воланд, ни Сталин на балу не присутствовали.

Начальника внешней разведки Слуцкого отравят ядом.

Почти все участники знаменитого вечера будут расстреляны.

Золотые кортики, погоны-эполеты…

Эх-эх!

А на Дуссе-Алиньском перевале сейчас пошел настоящий, а не искусственный снег. Так здесь бывает в мае. Неожиданно налетает холодный ветер. И заряд белой крупы, той, что лежит на уступах портала, больно сечет лица.

Словно сам черт плюется из каменного ущелья.

Побуянил и стих.

И опять солнце.

На трибуну поднимаются почетные гости из Москвы. Члены Политбюро ЦК ВКП(б). Они обмениваются значительными фразами, изредка шутит Хрущев, исподтишка поглядывая на Кобу. У Сталина глаза пристальные, немигающие и с желтоватым отливом. Как у интенданта Савёнкова из города Свободного, который привез тоннельщикам траченные войной телогрейки. Рысьи глаза.

Сталин привез на Дуссе-Алинь другое. Веру в будущее.

На самом деле такого, конечно же, не было.

Историками не отмечено факта прибытия Сталина на строительство новой дороги. Он и из Кремля-то выходил редко.

Все больше прятался по дачам, ближним и дальним.

В данном эпизоде киноромана времена встретились и перемешались.

И сейчас вы поймете почему.

Рядом со Сталиным стоит…

Неужели не догадались?!

Они мирно беседуют.

Ну хорошо-хорошо!

Не Путин, а человек, похожий на Владимира Владимировича. Его называют Гость из Великого Будушего. Он одет в современную куртку «Аляску» с меховой оторочкой по капюшону.

– Можно ли было избежать жертв, Иосиф?! – строго спрашивает человек, похожий на Путина.

Он с диктатором на «ты».

– Видишь ли, Володя… – с некоторой грустью отвечает Сталин.

Иосиф последнее время вообще грустит много.

Но скоро грусть пройдет. И к Сталину вернется хорошее расположение духа. На такие праздники, как пуск первого поезда или укладка Гвоздевским серебряного звена – с одного удара – очень важно приходить с хорошим настроением.

– Видишь ли, Володя! История, как тебе известно, не имеет сослагательного наклонения. Настоящие большевики люди конкретные и без сантиментов.

У нас один Бухарчик романтизировал действительность. Стихи писал. До самой смерти. Но он был любимцем Ильича. Ему многое прощалось. Долго, но не всегда. Если ты знаешь, Бухарчик Ленину ноги поцеловал, когда Ильич умер на его руках. Правду тебе говорю. Свидетели были – Надежда Константиновна Крупская и сестра Ленина, Мария Ульянова.

– Я про другое, Иосиф! – перебивает Сталина Володя.

Сталин морщится.

Он не любит, когда его перебивают.

Но тут терпеливо поясняет:

– И я про то же самое… Мы шли по пути, указанному Стариком. Другой дороги у нас не было. Если бы мы не провели чистку партии и армии, мы бы не смогли победить в войне. Великой, Володя, войне. Отечественной.

Человек, похожий на Путина, почти сердится.

Он даже гневается:

– Но вы обескровили армию и народ!

Взгляд Сталина становится жестким.

– Мы закалили армию и народ! И поэтому мы победили. И оставили вам в наследство державу! Русские так устроены, Володя… Мне кажется, что недавно ты стал это понимать. Ленинград выстоял только потому, что выжили самые сильные. Они прошли ад и выстояли. Многие живы до сих пор. А слабые умерли. Они не прошли испытаний.

– Значит, всегда нужен ад?

– Всегда. Чтобы потом познать рай.

Вот тут как раз и налетел колючий снег.

Дьявол дохнул смертью из своей каменной берлоги.

Сталин лицо от ветра не прячет.

Володя натягивает на голову капюшон.

Иосиф:

– Вот смотри, Володя… Налетела буря! Но она скоро пройдет. Нужно быть готовым к буре.

В прогалину между тучами выглядывает солнце.

Иосиф лукаво щурится и продолжает:

– Скажи, Володя, а разве у вас там (он машет рукой куда-то вдаль, за каменный хребет, откуда налетел ветер) сейчас все устроено по-другому?!

– У нас президента выбирает народ! – гордо отвечает Гость из Будущего.

– А по-моему, у вас все та же фаланга. Только не зэковская. Хотя и зэки в ней тоже скоро появятся. Или уже появились?

– Что значит – фаланга?

– Фаланга? Круговая порука… Один за всех, и все – за одного! Сами себя назначаете, сами себя караете и сами проводите чистку рядов. Вы архивы открыли?

– Понимаешь, Иосиф, лодку нельзя раскачивать! Нельзя допустить сведения счетов, мести и новой гражданской войны.

– Но коли есть лодка, значит, есть и капитан-кормчий! Наверное, ему и его подручным-загребным не хочется тонуть? Вот кто ты есть сам?

– Я сын простых людей. Мои мать и отец – рабочие.

– Мы тоже не дворянских кровей… Ты, Володя, плоть от плоти наш! Ты служил в НКВД. Только у вас это как-то по-другому теперь называется. Твой дед, Спиридон, готовил мне лично и родственникам Ленина обеды… Даже твои давние предки были крестьянами Ивана Никитича Романова, дяди царя Михаила Фёдоровича.

Гость из Будущего поражен осведомленностью Иосифа.

И слегка раздосадован.

– У нас нынче в России любого копни – то внучатый племянник хана Батыя, то сын конюха у царя, Николая Второго! С утра до ночи все ищут свои дворянские корни… И при чем здесь я – «ваш»?

– А вот при чем. В России существуют разные исторические циклы. Но самый распространенный – двадцать лет. В 1917 году мы взяли власть. В 1937-м во всем объеме развернули обновление партии. Можете называть это чисткой. Или перестройкой. Элита страны оформилась и стала бороться за власть. Личную власть. А нам надо было строить великую страну. Почувствуй разницу! Ровно через двадцать лет Никита, у которого у самого руки по локоть в крови, развенчал культ личности. 1956–1957 годы… Зачем он это сделал? Ему нужно было утвердить личную диктатуру! Недолго продержался. Волюнтарист и невежда. Спустя два десятка лет, в 1977 году, Леня Брежнев назначен Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Чуть больше чем через двадцать лет, 31 декабря 1999 года ты стал исполнять обязанности главы государства… Сколько лет твоего правления? Еще два года – и будет двадцать. И ты уже теперь вынужден чистить ряды своей фаланги. Скольких губернаторов посадили? А министров и их заместителей?

Гость из Будущего перебивает:

– Какая-то вульгарная историография! И потом, мы никого не пытаем и не расстреливаем! И вообще, они все воровали! Коррупция, Иосиф, коррупция…

Видно, что человек, похожий на Путина, смущен и уже не просто раздосадован, а рассержен. Что за неуместные параллели!

Не надо путать диктатуру с демократией!

– Скажи, а из прошлого вы вспоминаете только успехи и победы русского народа? Про то, как Александр Невский на коленях ползал к трону монгольского хана, или про то, как мы проиграли войну крохотной Финляндии вы не вспоминаете? Ты думаешь, что так вы воспитываете патриотизм… Потому-то вы и закрыли, теперь уже окончательно, неудобные для вас архивы, Володя! Вы не хотите знать историческую правду.

У человека, похожего на Путина, готово сорваться с губ: «Кто бы учил!»

Иосиф примирительно говорит:

– Не сердись! Просто подумай. Вы ведь до сих пор считаете, что Старик случайно назначил меня Генсеком, бумажки перебирать?

Иосиф и Владимир вынуждены прекратить разговор.

Потому что праздник уже начинается.

А мы, пока устанавливаются стойки микрофонов и у хора идет распевка, кое-что проясним для наших юных друзей. Читателей нового поколения.

Некоторые историки полагают, что Старик (Ленин) в 1922 году, назначая Иосифа Сталина на новый и ничего не значащий пост генерального секретаря партии, – ему вменялось в обязанности упорядоченье бумаг и формуляров, – задумал таким образом избавиться от Сталина. Ничего подобного! Ленин первым, еще до Иосифа, решил вычистить партию, ЧК и армию от старых большевиков. Они слишком много доставляли хлопот и задавали неудобные вопросы. Элита поднимала голову. У нее была своя точка зрения на власть и на происходящее в стране. Ильичу была нужна ручная партия. Коба выполнял его задание. Но Ленин не успел воспользоваться результатом.

Когда он умер, ему было всего 54 года!

Не такой уж и старик.

Ленин хотел репрессий, сам их начинал и знал, что в будущем они приобретут огромные масштабы. Брать заложников и расстреливать их ленинское правительство начало чуть ли не сразу после революции, в 1918 году. Красный террор был одобрен, да и отчасти подготовлен, самим Лениным. Неслучайно Сталин говорит Гостю из Будущего: «Мы пошли путем, проложенным Стариком…» По какому пути пойдет Володя, Гость из Великого Будущего, мы пока не знаем. Но уж, наверное, не по пути геноцида собственного народа. Во всяком случае, автор надеется на то, что ему не придется прятать рукопись киноромана в черенке зэковской лопаты.

Как это сделал один из героев его повествования. А за аналогии и намеки, звучащие в киноромане, не нужно будет достраивать еще какой-нибудь тоннель. Да хотя бы тот самый, таинственный, на остров Сахалин, под Татарским проливом. Был ведь и такой проект. Он остался незавершенным. Неужели ждет своего часа?! Хотя, признаться, возвращение в места своего детства и юности не самый плохой финал для пытливого беллетриста.

На такой же, пахнущей свежим деревом, опилками и стружкой, сцене стоит хор мужчин и женщин. Солистки в опрятных синих платьях – под горлышко, с белыми воротничками и в белых носочках, выглядывающих из милых бареток на невысоком каблуке. Стиль ностальжи. Мужчины в голубых блузах, крахмальная грудь сорочек, галстуки-бабочки.

Слева и справа от жерла тоннеля возведены подмостки. На них выступают солдаты конвойных войск и зэки. На подмостках слева вохряки, выстроившись цепью – руки за спиной, бьют чечетку! Ох и ловко же у них получается! Ирландские степисты и даже испанцы со своим знаменитым танцем фламенко отдыхают… Звучит музыка – «Марш энкаведов». В реальной жизни такого марша не было. Значит, композитору фильма предстоит его написать. Не претендуя на талант музыкального критика, подскажем ход. Может быть, в будущем марше должна прозвучать тема, обозначенная Ваннесой Мэй в арии Марио Каварадосси – третий акт «Тоски», оперы Джакомо Пуччини. Всемирно известная скрипачка Ваннеса Мэй вторую часть арии Каварадосси аранжировала, украсив современным ритмом. Получилось замечательно! Точно ложится под чечетку. Ведь вообще-то ария начинается мрачной мелодией, исполняемой на кларнете. Инципт мелодии (начальная фраза) слышен на заднем плане ранее в акте, когда озаряется небо и тюремщик готовится к казни… Ария, написанная в тональности си минор, является одной из самых известных оперных партий. Нам кажется, что Сталину и гостям из Москвы такой музыкальный ход понравится.

Не одну же «Москву майскую» слушать. Или «Сиреневый туман».

Впрочем, только подсказка – ничего больше. Композитору виднее. Может, ему покажется, что всем известный напев братвы

 
Эх, яблочко, куды ты котишься?!
В Губчека попадешь – не воротишься! —
 

здесь ляжет органичнее и точнее. Исполняют-то не танцоры какие-нибудь, в обтягивающих трико телесного цвета – похожие на пидоров. Как их до сих пор называют в России. А простая вохра. Увлеченная искусством ритмики.

Не перевелись таланты в народе!

Подмостки устроены высоко. Вровень с тоннелем. Широкими ступеньками они спускаются к основной сцене. Солдаты-охранники молодецки и синхронно наступают на зрителей под «Марш энкаведов». Стук их каблуков напоминает автоматные очереди. Любому хочется удариться в пляс.

И кажется, что обязательно получится!

Ой ли?

А зэки – они на подмостках справа, все как на подбор мускулистые, в синих сатиновых трусах и в белых майках, строят живые физкультурные картины. Когда-то их называли пирамидами. Есть и несколько девушек. Грудастые и улыбчивые, с короткими стрижками. Жопастенькие. По взмаху флажка в руках у старшего физкультурника зэки тоже показывают класс. Их мастерство не уступает вохряковской удали. Делай раз! – атлеты вспрыгивают на плечи впереди стоящих. Сзади их поддерживают за ноги. Делай два! – на спины верхних физкультурников ловко, в два приема, взбираются парни полегче. Делай три! – стоящие в пирамиде соединяют руки. Центральная фигура – рослая девушка с копной пшеничных волос взметнула красный флаг. Публика встретила ее аплодисментами. Сталин поприветствовал девушку.

И она ему улыбнулась в ответ.

Выходит дирижер – офицер в гимнастерке, начищенных сапогах на высоком каблуке и с усами щеточкой. Это Нафталий Аронович Френкель, генерал, командир всего Бамлага. Он взялся дирижировать хором, потому что…

Ну, вы понимаете.

Потому что приехал Хозяин.

Френкелю нельзя ударить лицом в грязь. Даже в мелочах. Он машет не дирижерской палочкой, а тростью, с которой обычно ходит. Не только по московским площадям и хабаровским бульварам. Но и по таежным просекам, по отсыпанной трассе и по котлованам строящихся заводов.

Солист (тот самый зэк с набриолиненными волосами) начинает щемяще:

 
Утро красит нежным цветом
Стены древнего Кремля!
Просыпается с рассветом
Вся советская страна!
 

Или – земля? Тут подзабылось маленько.

Для рифмы, конечно, правильнее земля. А идеологически – страна. Потому что Страна Советов шире понятия «русская земля»! Гораздо шире…

А зэк продолжает. Он воодушевлен:

 
Холодок бежит за ворот
Шум на улицах сильней.
С добрым утром, милый город,
Сердце Родины моей!
 

Хор подхватывает:

 
Кипучая,
Могучая,
Никем не победимая!..
 

Всех охватывает восторг. Никем не победимая!

Пирамида физкультурников на подмостках синхронно рассыпается, девушка с флагом выбегает на авансцену, солдаты-охранники обступают ее в победной чечетке. Перрон и трибуны взрываются аплодисментами. Слышны здравицы: «Да здравствует великий Сталин, вдохновитель и организатор всех побед!» Френкеля, от волнения и полноты чувств, шатает. Не удержавшись, он тоже начинает бить чечетку.

Хрущев на трибуне задорно ему хлопает и подтанцовывает.

Сталин показывает на них пальцем и смеется.

Никита Сергеевич на пьянках Политбюро тоже выдавал гопака. Дело происходило на даче Сталина.

Костя Ярков, случайно попавший на перрон, чувствует себя частью праздника. Песня «Москва майская» на стихи Лебедева-Кумача здесь, в таежной глухомани, звучит особенно волнующе.

Сталин кивает головой на хор, на танцующих и на командира Бамлага Френкеля. И говорит человеку, похожему на Путина:

– Ну а вы там, Володя, у себя до сих пор поете «Москву майскую»?

– Поем! – радостно подтверждает Володя.

– Вот видишь.

Сталин ведет круги шире.

Он привык мыслить масштабно.

– Я знаю, что ваши историки любят наше время сравнивать с фашистской эпохой. А Сталина с Гитлером. Шалят… Тогда скажи мне, что ценного в искусстве создали при Гитлере? Да почти что и ничего. Ну, может, один Альберт Шпеер оставил след в архитектуре. Он был главным архитектором рейха. Кстати говоря, двадцать лет отсидел в тюрьме, но так и не изменил своего отношения к Адольфу. Он не переоценивал время, в котором жил.

Гость из Будущего полностью в теме. Как говорят сейчас.

Он возражает:

– Шпеер, помимо имперского стиля, ковал еще и военную мощь Гитлера. Он был министром вооружения Германии. Его подземные заводы выпускали не только танки и пушки, но и газовые камеры!

– Я сейчас о другом… При социализме были созданы песни, кинофильмы, полотна и спектакли, оперы, написаны книги, которые стали достоянием мировой культуры! Пастернак, Булгаков, Шолохов, Фадеев, Маяковский, Мандельштам, Цветаева и Ахматова… А при фашизме?! Ни-че-го! Какие-то Марлен Дитрих, Лени Рифеншталь… Вот и вы «Москву майскую» до сих пор поете. Сам говоришь.

Человек, похожий на Путина, усмехается: ловко у Иосифа получается…

Шолохов, любовник Евгении Ежовой, жены наркома-палача, пил как в «Метрополе», так и в станице Вёшенской. Фадеев спивался на даче в Переделкино. Застрелился из охотничьего ружья. Ахматову с Пастернаком травили, Маяковский застрелился, Цветаева и Есенин повесились, Корнилова и Васильева расстреляли, Заболоцкого и Смелякова посадили, Берггольц, бедняга, до конца жизни оплакивала своего нерожденного ребенка, вытоптанного в тюрьме… Осип Эмильевич сгинул в пересыльном лагере на Третьей Речке, во Владивостоке. Есенина развратил гэпэушник Блюмкин, Маяковского – чекист Агранов… Да всего, что было сотворено с деятелями культуры при Сталине, просто нельзя перечесть! Заболоцкий, правда, вернулся и написал полный трагизма, до конца мало кем понятый «Можжевеловый куст». Но, наверное, не стоит сейчас напоминать об этом Иосифу. И потом, биографии поэтов не всегда тождественны их творчеству. Мы ведь ценим Пушкина не потому, что он играл в карты, волочился за красавицами и был убит французом Дантесом на дуэли.

Гость из Будущего говорит:

– Здесь все ясно. Сила противодействия равна силе действия! А Лени Рифеншталь, между прочим, создала «Триумф воли» и «Олимпию».

Сталин поглаживает усы. Он тоже в теме:

– Фашистские агитки… У вас там, кажется, сейчас полная свобода? Много песенок написали?! Создали свой «Триумф воли»? «Мастера и Маргариту»?

Человеку, похожему на Путина, неприятен вопрос Сталина.

Почему-то сразу вспоминаются певцы: Киркоров, похожий на волосатого демона, визгливый Витас, Билан с жидкой бородкой, шепелявый Шурá. С ударением на последнем слоге. Маша Распутина с ужасными губами, скорее всего, накачанными силиконом.

И группа «Любэ», конечно, вспоминается.

 
Комбат-батяня, батяня-комбат!
 

Холодок и правда бежит за ворот.

Костя, с аккордеоном в руках, соскакивает с подножки медленно идущего поезда. И начинает подыгрывать хору. На трибуне все сразу обращают на него внимание. Как-то ловко у молодого офицера, орденоносца, получается! Хору аккомпанирует тот самый оркестр, который мы уже видели на утреннем разводе: три трубы, барабан и литавры. Правда, сейчас музыканты выглядят получше. Они при галстуках, в неуклюжих костюмах, пиджаки – с ватными плечами. И литавры уже не ухают по-стариковски, а гремят жизнеутверждающе. С арки ворот лагерного пункта убрали лозунг «Кто не был – тот будет, кто был – не забудет!»

А распятого зэка-беглеца сняли еще по весне. Воняло уж очень.

Совершенно неуместны на празднике такие подробности из жизни лишенных свободы – л/с.

Вождь не должен их знать.

Он и не знает. Наверное.

Музыканты расступаются, как бы принимая Костю в свои ряды.

Костя мощно, аккордами, вступает в мелодию оркестра. Но мы тут, честно говоря, опять чувствуем некоторую фальшивинку.

Хотя петуха вроде бы на этот раз никто не подпустил. Летёха стоит где-то в стороне от хора. Прутиком постукивает себя по голенищу блестящего сапога.

Вот у нас в России всегда так – не без говнеца.

Точно Иосиф Виссарионович подметил. Самое прекрасное дело будет обязательно подпорчено некрасивыми подробностями.

Ведь с легендарной песней Лебедева-Кумача что получилось?! В 1959 году стихи кто-то переписал. Самого Василия Ивановича, Лебедева, с приставкой-псевдонимом Кумач, сына сапожника и прачки, уже не было в живых. Да и Сталина тоже. Из варианта песни 1937 года выбросили строчки «Чтобы ярче заблистали наши лозунги побед, чтобы поднял руку Сталин, посылая нам привет!» Иосифу, конечно, неприятно было бы узнать такое. Да, опять же, и не нужно ему знать. Как и про полуразложившийся труп замерзшего в тайге зэка в полосатой телогрейке.

Сейчас, на площадке у Дуссе-Алиньского тоннеля, исполняют правильный вариант. Оно и понятно. Сталин, привычно, посылает всем привет.

Да ведь и сам Лебедев-то, Кумач, орденоносец и лауреат Сталинской премии, оказался не без греха. В начале 1940 года Саша Фадеев, начальник всех советских писателей, провел срочный пленум правления Писательского союза, где разгромил знаменитого поэта-песенника за откровенный плагиат.

Одну из строф «Москвы майской», которую восторженно подхватила вся страна и которую так любил Иосиф Виссарионович, Кумач, оказывается, заимствовал у другого поэта – Абрама Рувимовича Палея.

Попросту говоря, украл.

Палей, между прочим, прожил 101 год!

Но это уже, как говорится, другой поворот винта.

Скандал замяли. Кумач был любимцем вождя.

Может быть, еще и потому, что у обоих отцы были простыми сапожниками.

Обвинения Кумача в плагиате прозвучат и позже. Так, некоторые критики до сих пор утверждают, что текст песни «Священная война» написал не Василий Иванович, а другой человек – А. А. Боде, учитель-словесник из Рыбинска. И текст этой песни он написал еще в Первую мировую войну.

Зачем-то послал Лебедеву-Кумачу.

Может быть, хотел поддержки мастера.

Дальнейшее известно.

Считается, что Василий Иванович написал текст песни «Священная война» за одну ночь. В конце жизни Лебедев-Кумач признавался в своем дневнике:

«Болею от бездарности, от серости жизни своей. Все мелко, все потускнело. Ну еще 12 костюмов, 3 автомобиля, 10 сервизов… И глупо, и пошло, и недостойно, и не интересно…» Потом еще одна горькая запись-признание: «Рабство, подхалимаж, подсиживание, нечистые методы работы, неправда – все рано или поздно вскроется».

Как в воду глядел сталинский лауреат. Вскрылось. Тут не только холодок побежит за ворот и потянет в нос тухлятинкой. Тут самой смертельной вьюгой дохнет в лицо. Из того самого распадка, где беснуется река Чёрт. Через «о» на старых картах. И где притаился дьявол.

20 февраля 1949 года Василий Иванович Лебедев-Кумач умер.

Все они, или почти все, в конце жизни страшно разочаровывались.

Если не были расстреляны. И если не застрелились сами.

Как бы Иосиф ни гордился своими писателями, артистами или командирами, правда доходила до народа.

Иногда очень страшная правда, с шокирующими подробностями.

Многие поэты, позже ставшие антисталинистами, писали здравицы в честь Сталина. И Мандельштам писал. И Ахматова. И Пастернак…

Кроме Шолохова, с женой наркома Ежова спал Бабель. Почти всех любовников своей жены Ежов расстрелял. Шолохова не тронул, потому что Сталин запретил его трогать. Как и Пастернака.

Герой Гражданской войны, командарм Якир дико матерился. Как последний, к тому же всегда нетрезвый, сапожник. Другой военачальник, Шмидт, был карликом-уродом. Но славился своими многочисленными любовными победами. И был отличным наездником! В собственную квартиру однажды въехал на коне. Любил эпатировать!

Легендарный чекист Терентий Дерибас был отталкивающей внешности – тоже карликом, с оттопыренными ушами и шелушащейся кожей.

Нарком НКВД Николай Ежов оказался не человеком, а просто чудовищем. Ростиком Коля невелик – 151 см. На допросе, уже арестованный, признался в педерастии. Говоря языком тех лет, в мужеложстве. Однажды, в один, так сказать, присест, пользовал семью подчиненного: и мужа, и жену. По очереди. Их фамилия в истории сохранилась.

Ежова, Колю, обвинили в подготовке госпереворота. Его последний разговор со Сталиным длился четыре часа. По некоторым сведениям, когда его вели на расстрел, Ежов пел «Интернационал». Вот его собственное признание:

«Я почистил 14 000 чекистов, но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил».

В 1988 году Военная коллегия Верховного суда СССР отказала в реабилитации Ежова. Из определения Военной коллегии:

«Ежов… организовал ряд убийств неугодных ему лиц, в том числе своей жены Ежовой Е. С., которая могла разоблачить его предательскую деятельность».

Приемная дочь четы Ежовых Наталья Хаютина в годы перестройки безуспешно добивалась реабилитации своего приемного отца. Жена Ежова Евгения Фейгенберг, с которой крутили романы Шолохов и Бабель, отравилась люминалом. Который ей прислал в больницу сам Ежов.

Френкель в системе Бамлага создал подпольные бордели, куда из зэчек отбирали девственниц. Берия ездил в открытом лимузине, зажатый между двумя охранниками-убийцами, по улицам Москвы и Тбилиси. Очочки поблескивали на солнце. Высматривал школьниц-старшеклассниц. Члены Политбюро пользовали балерин Большого театра… В годы горбачевской перестройки стали говорить другое. Мол, все это наветы антисталинистов. Берия не насиловал школьниц, он интеллектуал и основатель атомной энергетики страны. Дерибас – бессребреник. Френкель спасал зэков. Сталин, как только узнавал о перегибах, немедленно расстреливал палачей.

Не верьте желанию переписать историю и обелить растленную номенклатуру Сталина. Их растлил сам режим. Сам Сталин. Мы еще не знаем самой страшной правды о внутреннем облике подручных и соратников вождя.

Не говнецом и гнилью, а смрадом тянуло из всех советских щелей.

Да и до сих пор тянет.

Сам Сталин был только на 10 сантиметров выше Ежова. 1 метр 61 сантиметр – рост вождя и отца народов.

А на картинах советских художников мы его привыкли видеть гигантом. Представьте на минутку рядом Сталина, Ежова, Шмидта и Дерибаса… Не проявляйте модную нынче толерантность. На самом деле вид этих людей – вид окончательных вырожденцев человечества. Физических и моральных уродов.

В детстве Сталин дважды попадал под колеса кареты.

Его обзывали Геза (хромоногий). Другое детское прозвище – Чепура (Рябой). В 1884 году он переболел оспой. От заражения крови у него чуть не отсохла рука. С детства Сталина мучила физическая боль. Некоторые исследователи видят в нескончаемых в детстве болезнях и травмах (близком прикосновении смерти) истоки психопатологии Сталина. Такими же психически больными людьми, очень часто – талантливыми, он окружал себя. В жизни сумасшедшие зачастую имеют проблески гениальности.

Автор долго занимался биографией командира Бамлага Френкеля. Вне всякого сомнения, это был человек с искаженной психикой. Зэки боялись встречаться взглядом с Френкелем.

Между тем на митинге начинаются торжественные речи. Первое слово предоставляют Сталину. Новая буря поднимается в тайге. От волны людской радости трепещет, кажется, нежная листва на осинках и березках. Иосифу не дают говорить. Несмолкаемые аплодисменты эхом отдаются в тоннеле, многократно усиливаются. Кажется, что рукоплещет вся страна. Известна реакция советских людей на выступления вождя. Корней Чуковский в своем дневнике описывал, как они с Борисом Пастернаком, окрыленные, сидели на съезде комсомола 22 апреля 1936 года и слушали Сталина: «Я оглянулся – у всех были влюбленные, нежные, одухотворенные лица… Никогда я даже не считал себя способным на такие чувства… Пастернак все время шептал мне восторженные слова. Домой мы шли вместе с Пастернаком, и оба упивались нашей радостью».

Корней Иванович Чуковский – сын простой крестьянки Екатерины Корнейчуковой и Эммануила Соломоновича Левенсона, потомственного почетного гражданина. Мать работала у Левенсонов прислугой. Как тогда говорили – сына нагуляла. Сын получился неплохим. По состоянию, например, на 2015 год Чуковский являлся самым издаваемым детским писателем в России – за год 132 книги общим тиражом два с половиной миллиона.

Борис Леонидович Пастернак, нобелевский лауреат, родом из творческой семьи. Отец – художник и академик Леонид Осипович Пастернак, мать пианистка Розалия Исидоровна, урожденная Кауфман. Между прочим, Пастернак в поэме «Высокая болезнь» написал, намекая на Ленина и Сталина:

 
Из ряда многих поколений
выходит кто-нибудь вперед.
Предвестьем льгот приходит гений
и гнетом мстит за свой уход.
 

Провидец!

Так вот, двое русских интеллигентов, Боря и Чука, гиганты культуры и мысли, умнейшие люди своего времени, «оба упивались радостью» от встречи с вождем. У них были «нежные, одухотворенные» лица.

Да разве только у них?!

Имеем ли мы право хоть в чем-то их упрекнуть?!

Они стали частью времени.

Сталин лично запретил своим опричникам брать Пастернака.

Он его считал юродивым.

«Не трогайте этого блаженного!» – якобы сказал Сталин.

Любовь юродивых к царям безгранична.

Что уж говорить о зэках, бойцах и офицерах Бамлага.

Сталину не дали говорить. Он только весело махнул рукой и произнес одну фразу: «Мы уверенно смотрим в будущее, товарищи!»

Предоставили слово Гостю из Будущего. Что было совершенно логично и вытекало из предыдущего выступления оратора. Товарища Сталина.

Володя говорит напористо и ясно.

Не мюнхенская, конечно, речь.

Но тоже трогает:

– Мы шлем вам привет из Будущего! Мы – наследники ваших великих дел! Мы поем ваши песни и мчимся по вашим дорогам. Жертвенность народа оплачена могуществом страны. Вы все будете реабилитированы. Ваши имена золотом выбьют на мраморе… В честь вас мы воздвигнем стену и поставим камень на Лубянской площади!

Неожиданно, вслед за речью Гостя из Будущего, начинает играть духовой оркестр и петь хор. Какой-то сбой в сценарии. Совершено не по команде.

Аметистовых ягод услышал я звон…

Френкель машет тростью и гневно топорщит свои, как у фюрера, усики. Вы там, ёпта, чего? Совсем очумели? Какой еще облетевший садик и какие облака? Куда они проплывают? Кому там сегодня грустно?!

Хор сбивается и смолкает.

Чтобы как-то загладить неловкость, Френкель выбегает на трибуну сам. Красуется и, на память, щедро сыплет цифрами: столько-то мостов и переходов, километров стальных рельс, депо и станций построено…