Текст книги "Суннитско-шиитские противоречия в контексте геополитики региона Ближнего Востока (1979–2016)"

В результате временный союз между КСА и Катаром, сложившийся в период активной фазы свержения правительства Каддафи в Ливии и первого этапа гражданской войны в Сирии, сменился открытым недоверием, а затем конфронтацией и разрывом. 5 марта 2014 г. Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и Бахрейн отозвали своих послов из Дохи. Этот дипломатический демарш сопровождался рядом требований к Катару, главным из которых было прекращение поддержки «Братьев-мусульман» и предоставления политического убежища диссидентам-исламистам (зачастую экстремистской направленности) из арабских стран, особенно из государств Персидского залива[223]223
  Al-Ibrahim F. Riyadh and Doha: a fierce but low profile battle.


[Закрыть]. В 2014 г. конфликт удалось приглушить благодаря посредничеству США и обещаниям эмира Тамима удовлетворить требования партнеров по Совету сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Отметим, что эти обещания так и остались нереализованными. Однако мартовский кризис 2014 г. показал наличие серьезного кризиса в рамках ССАГПЗ. Противоречия между членами этого объединения, созданного в 1981 г. с целью экономической интеграции и противостояния иранской экспансии, оказались слишком глубокими. Дальнейшие события фактически поставили эту международную организацию на грань раскола.

Новый раунд катарско-саудовского конфликта начался уже в мае 2017 г. Во второй половине мая 2017 г. телеканалы «Аль-Арабия» и «Скай ньюз Арабия» начали информационную кампанию против правящей семьи Катара. При этом были продемонстрированы записи разговоров (их подлинность пока неясна) бывшего эмира Хамада бен Халифы, отрекшегося от престола в 2013 г., с бывшим лидером Ливии Муаммаром Каддафи и бывшим президентом Йемена Али Абдаллой Салехом. Согласно данной информации, эмир Хамад в 2008 г. жаловался Каддафи на Саудовскую Аравию и говорил о своем намерении оторвать от этой монархии, в которой тогда правил король Абдалла бен Абдель Азиз, богатую нефтью провинцию Шаркийя. При этом во время разговора с президентом А. А. Салехом он убеждал последнего совершать диверсии в саудовском тылу и добиваться возвращения провинций Асир, Наджран и Джиззан. Одновременно этими телеканалами распространялась информация о том, что министр иностранных дел Катара Мухаммед бен Абдель Рахман ат-Тани во время своего последнего по времени визита в Ирак вел там тайные переговоры с командующим спецназом «Кудс» КСИР генералом Касемом Сулеймани. Все это побудило саудовскую правительственную газету «Оказ» назвать эмиров Катара «врагами саудовской нации»[224]224
  Атван А. Катар туваджиу сани ахтар азма фи тарихуха. URL: http://www.raialyoum. com/?p=680527 (дата обращения: 13.03.2019).


[Закрыть]. 5 июня четыре арабских государства – Египет, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ), Саудовская Аравия и Бахрейн – одновременно объявили о разрыве дипломатических отношений с Катаром. Они обвинили эмират в поддержке террористических организаций, в частности «Аль-Каиды» и «Исламского государства». Саудовская Аравия опубликовала официальное заявление, в котором было сказано, что королевство разрывает дипломатические отношения с Катаром, а также прекращает сухопутные, морские и воздушные транспортные связи с ним с целью защитить себя от террора. Фактически это означает блокаду Катара, так как многие необходимые продукты питания завозятся в эмират из Саудовской Аравии. В то же самое время Египет объявил, что он разрывает отношения с Катаром из-за поддержки, которую этот эмират оказывает террористическим организациям, таким как «Братья-мусульмане». Египтяне также сообщили, что они прекращают все морские и воздушные связи с Катаром. ОАЭ обвинили Катар в подрыве стабильности в ближневосточном регионе и потребовали от катарских дипломатов покинуть свою территорию в течение 48 часов. Позже к этим мерам присоединился и Бахрейн. Необходимо отметить, что все попытки внешнеполитического посредничества в урегулировании кризиса между Катаром и «четверкой» арабских государств, которые предпринимались государственным секретарем США Рексом Тиллерсоном, комиссаром Евросоюза по международным делам Федерикой Могерини и министром иностранных дел Кувейта Сабахом аль-Халедом ас-Сабахом, вплоть до конца июля не дали никаких результатов. Одновременно правительство Катара отвергло предъявленные Саудовской Аравией, ОАЭ, Египтом и Бахрейном 13 требований, включающих в себя обязательства прекращения помощи движению «Братьев-мусульман»; выдворения из Катара проживающих там в эмиграции оппозиционеров из стран Персидского залива и Египта; закрытие телекомпании «Аль-Джазира»; закрытие научно-исследовательских и экспертных центров на территории Катара, участвовавших в подготовке «арабской весны»; ограничение внешнеполитического и военного сотрудничества с Ираном и Турцией. Правительство Катара отказалось выполнять данные требования, справедливо посчитав их ущемлением национального суверенитета своей страны.

Можно выделить несколько основных факторов, обуславливающих катарско-саудовское соперничество. Во-первых, уже упомянутое геополитическое соперничество за гегемонию в странах Арабского Востока. Во-вторых, исторический фактор противоречий между правящими семьями аль-Саудов и аль-Та-ни. Дело в том, что часть племени Тамим, к которому принадлежит правящая династия Катара, была в XIX в. вытеснена саудитами из западной части Аравийского полуострова (регион Неджд) на территорию современного Катара. Часть этого племени проживает также на территориях современных Сирии и Ирака. Тем не менее катарские эмиры продолжают поддерживать активные связи со своими саудовскими соплеменниками. Они спонсируют строительство мечетей в районах расселения племени Тамим, поддерживают местных шейхов и даже предоставляют соплеменникам катарское гражданство[225]225
  Атван А. Ма хувва ас-сирр аль-хакики аль-лязи йакифу вараа аль-байян аль-гадаб ли усра Мухаммед ибн Абдель Ваххаб би искат нисбуха амир Катар? URL: http://www.raia-lyoum.com/?p=683846 (дата обращения: 13.03.2019).


[Закрыть].

Третьей причиной соперничества между двумя странами Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) является борьба за роль наследников Мухаммеда Абдель Ваххаба и за руководство салафитским течением в исламе. 28 мая 2017 г. 200 представителей ваххабитского духовенства Саудовской Аравии, включая муфтия Абдель Азиза Ааль аш-Шейха, считающегося прямым потомком Мухаммеда Абдель Ваххаба, обратились с открытым письмом, в котором выразили сомнения в происхождении правящей семьи Катара от родоначальника ваххабизма и потребовали убрать его имя с центральной мечети Катара[226]226
  Атван А. Ма хувва ас-сирр аль-хакики аль-лязи йакифу вараа аль-байян аль-гадаб ли усра Мухаммед ибн Абдель Ваххаб би искат нисбуха амир Катар?


[Закрыть].

Четвертым и едва ли не основным фактором конфликта между двумя государствами является на сегодняшний день различие в подходах Эр-Рияда и Дохи к Ирану и его роли в регионе. Конфронтационный подход нынешнего саудовского руководства к Ирану известен и был неоднократно озвучен видными членами королевской семьи, в том числе наследным принцем и министром обороны Мухаммедом бен Сальманом[227]227
  Saudi royal says no space for dialogue with Iran. URL: https://www.alaraby. co. uk/english/ news/2017/5/2/saudi-royal-says-no-space-for-dialogue-with-iran (дата обращения: 13. 03.2019).


[Закрыть]. В то же время катарское руководство, несмотря на расхождения с Тегераном по сирийскому вопросу, неоднократно призывало к диалогу стран ССАГПЗ с Ираном и установлению с ним добрососедских отношений. Причины желания Дохи поддерживать нормальные отношения с Тегераном лежат как в экономической, так и в политической плоскости. Как известно, экономическое благополучие Катара базируется на экспорте сжиженного природного газа (СПГ). При этом иранцы и катарцы фактически разрабатывают одно и то же газовое месторождение на шельфе Персидского залива (в иранской версии – «Южный Парс», в катарской – «Северный купол»). Любое обострение отношений с Ираном, таким образом, неблагоприятно скажется на катарской экономике. Кроме того, правящая семья Катара, опасающаяся «саудовского гегемонизма», рассматривает Иран в качестве одного из гарантов своей безопасности в будущем.

14 сентября 2016 г. эмир Катара Тамим бен Хамад аль-Тани провел телефонный разговор с президентом Ирана Хасаном Роухани, в котором призвал к установлению в регионе Персидского залива новой системы международных отношений, основанной на добрососедстве и уважительном диалоге, и предложил себя в качестве посредника в преодолении противоречий между Ираном и странами ССАГПЗ, прежде всего Саудовской Аравией.

Телекомпания «Аль-Джазира» подробно и очень благожелательно комментировала президентские выборы, прошедшие в мае 2017 г. в ИРИ. Более того, Катар оказался единственным государством ССАГПЗ, пославшим своих наблюдателей на эти выборы. МИД Ирана выдал 39 виз катарским наблюдателям и журналистам, прибывшим в страну в выборный период. Эмир Тамим одним из первых поздравил Хасана Роухани с победой на выборах и подчеркнул в своем письме, что он считает хорошие катарско-иранские отношения важным фактором стабильности в регионе Персидского залива и приложит

все силы к улучшению и расширению этих связей. Через несколько дней после своего возвращения из Эр-Рияда, где 20 мая 2017 г. президент США Д. Трамп выступил с известной речью антииранской направленности, на одном из катарских сайтов появился текст доклада эмира Тамима, впоследствии, правда, удаленный. В выступлении, прозвучавшем на военной церемонии, содержалась завуалированная критика тезисов Дональда Трампа. Эмир Тамим бен Хамад, в частности, сказал о том, что «Иран представляет собой значительную исламскую и региональную державу и было бы неразумно вступать с ней в конфронтацию». Он отметил, что «Иран является большой стабилизирующей силой в регионе»[228]228
  Атван А. Калима ас-сирр фи ль хиляф аль-халиджи аль-мутафакким каифа? Иран. URL: http://www.raialyoum.com/?p=681583 (дата обращения: 13.03.2019).


[Закрыть].

Однако, поддерживая добрососедские отношения с Ираном и не порывая стратегического партнерства с США, Катар, с целью обезопасить свой суверенитет от возможных посягательств со стороны Эр-Рияда, укрепляет военно-политический альянс с Турцией. Стратегическое партнерство между Дохой и Анкарой началось еще в начале XXI в., после прихода Партии справедливости и развития (ПСР) к власти в Турции. Основой для такого сближения стала поддержка обоими государствами движения «Братья-мусульмане». Катарские инвестиции в значительной степени способствовали росту турецкой экономики в начале 2000-х гг. Начиная с 2014 г. между двумя государствами растет военное сотрудничество. Оно обусловлено тем, что правящая семья Катара ат-Тани рассматривает Турцию в качестве гаранта своей безопасности в связи с нарастающим саудовско-катарским противостоянием. В декабре 2014 г. во время визита эмира Тамима бен Хамада в Турцию стороны договорились о создании Высшего стратегического комитета и заключили соглашения в области военно-технического сотрудничества, подготовки военного персонала и создании на территории Катара турецкой военной базы[229]229
  Gurcan M. Why Turkey and Qatar are becoming an item? URL: http://www.al-monitor. com/pulse/originals/2017/03/turkey-qatar-diversifying-its-interests-risks. html#ixzz4bTuLyEAU (дата обращения: 13.03.2019).


[Закрыть]. Данная база стала первым опытом развертывания турецкого военного контингента за рубежом на постоянной основе после образования Турецкой Республики. 11 июня 2017 г., через считаные дни после развертывания саудовско-катарского кризиса, турецкий парламент ратифицировал закон о военной базе в Катаре и увеличил численность военного контингента со 150 до 3 тысяч человек[230]230
  Bora B. Analysis: Why is Turkey deploying troops in Qatar? URL: https://www.aljazeera. com/indepth/features/2017/06/analysis-turkey-deploying-troops-qatar-170607174911372. html (дата обращения: 13.03.2019).


[Закрыть].

Подводя итоги внешнеполитической активности Катара последнего двадцатилетия, можно сделать несколько выводов и выстроить ряд прогнозов. Во-первых, в отличие от Ирана и Саудовской Аравии, Катар не руководствуется в своей региональной политике геополитической мотивацией. Бурная активность эмирата в ходе «арабских революций» была обусловлена экономическими, идеологическими (поддержка «Братьев-мусульман») причинами и соображениями престижа (стремление к лидерству в арабском мире). Во-вторых, Катар не мог бы столь активно проводить свою линию по поддержке «Братьев-мусульман» на начальном периоде «арабской весны» (до 2014 г.) без американской поддержки. «Триумфальное шествие» катарцев по ближневосточным столицам закончилось в 2014 г. Показателями фиаско катарской политики стали несколько фактов. К ним относятся свержение президента Мухаммеда Мурси и правительства «Братьев-мусульман» в Египте в июле 2013 г., осуществленное при поддержке Саудовской Аравии; появление в Ливии весной 2014 г. новой светской военно-политической силы в лице вооруженных формирований маршала Халифы Хафтара, действующих при поддержке Франции, АРЕ и ОАЭ; провал попыток по свержению правительства Башара Асада в Сирии военным путем. Дальнейшее развертывание конфликта с Саудовской Аравией чревато несколькими вариантами развития событий. Первый состоит в том, что Доха капитулирует перед давлением мощного соседа и примет саудовский ультиматум, отказавшись от самостоятельной роли на Ближнем Востоке. Второй заключается в примирении Катара и КСА под американской эгидой при взаимных уступках обеих сторон. Третий, учитывая катарско-турецкое стратегическое партнерство и усиливающееся внешнеполитическое сотрудничество между Турцией и Ираном, может привести к образованию тройственного союза Ирана, Турции и Катара, который при поддержке политического шиизма и «Братьев-мусульман» станет мощной альтернативой саудовскому проекту.

§ 4. Турция и неоосманский проект на Ближнем Востоке

Турецкий геополитический курс на Ближнем Востоке рассматривается нами начиная с 2002 г. (приход к власти в Анкаре Партии справедливости и развития), так как до указанного времени Ближний Восток не относился к турецким внешнеполитическим приоритетам. Начиная с революции Кемаля Ататюрка новая турецкая элита (в противовес старой османской) проводила политику модернизации и вестернизации страны, направленную на ее интеграцию в западный мир. Отражением этого стремления стало вступление Турции в НАТО в 1955 г. и политика, направленная на интеграцию в Европейский Союз, обозначившаяся в 1990-х гг.

После Второй мировой войны турецкая кемалистская элита однозначно выбрала прозападную ориентацию. В 1946 г. Турция присоединилась к плану Маршалла, в 1955 г. вошла в НАТО. На протяжении полувека турки были самыми верными союзниками США в регионе, а сама страна воспринималась в качестве непотопляемого авианосца Америки. Атлантизм во внешней политике сочетался с нестабильностью в политике внутренней. Экономику страны лихорадило от странного сочетания жесткого государственного регулирования с коррупционными «серыми схемами» и «политикой открытых дверей» для иностранных инвесторов. После ухода несгибаемого Мустафы Кемаля внутриполитическая жизнь Турции представляла собой хаотическое чередование нестабильных, коррумпированных правительств. В 70-е гг. прошлого века страну захлестнул правый и левый экстремизм. Неофашисты из Партии национального действия и левые боевики-маоисты соревновались в кровавом терроре на улицах турецких городов. Роль стабилизатора играла армия, время от времени (в 1961, 1971, 1980) устраивавшая военные перевороты. Офицерский корпус был, безусловно, прозападной и проамериканской силой. Многие представители генералитета закончили американскую академию Уэст-Пойнт. Они подчеркнуто щеголяли своей безрелигиозностью и пренебрежением к национальным традициям.

Ситуация изменилась в 1980-1990-е гг. Начиная с 1980 г. военная хунта в соответствии с американскими рекомендациями поддержала исламизм как барьер на пути левого и рабочего движения. В связи с сокращением государственных расходов на сферу образования все больше молодых людей стало посещать религиозные учебные заведения, поощрявшиеся правительством. Все это позволило исламистам расширить свою базу влияния[231]231
  Акчали Э., Перинчек М. Кемалистское евразийство: новый политический дискурс в Турции. URL: http://www.geopolitica.ru/Articles/821/ (дата обращения: 13.03.2019).


[Закрыть].

Несомненно позитивный эффект для Турции имел распад Советского Союза в 1991 г. Турецкое руководство развернуло внешнеполитическую экспансию на территориях близких туркам в этническом и языковом отношении тюркских народов Закавказья и Центральной Азии. В начале 1990-х гг. США даже вынашивали план сделать Турцию своего рода гегемоном мусульманских стран СНГ. Этот проект не осуществился, а Турции удалось сохранить определенное политическое влияние только в Азербайджане, однако элита страны успела ощутить привкус великодержавия после десятилетий национального унижения.

Приоритетной целью Турции в 1990-е гг. стало вступление в Европейский Союз. В 1995 г. Турция заключила Таможенный договор с ЕС. Это была единственная страна, заключившая подобное соглашение до формального приема в состав Союза. Следствием стало то, что Турецкая Республика обязана подчиняться всем решениям Евросоюза, не влияя на принятие этих решений. Большая часть турецких мелких и средних фирм в результате не смогли конкурировать с европейской продукцией и обанкротились. В течение последующих 11 лет европейский импорт в Турцию рос и достиг объема 28 миллиардов евро в 2007 г. На сегодняшний день дефицит торгового баланса Турции с Европой составляет 5,8 миллиарда евро. Турция является шестым по объему продаж торговым партнером ЕС в мире. Кроме того, руководство Евросоюза так и не дало окончательный ответ о членстве Турции в организации, несмотря на то что с декабря 1999 г., после саммита в Хельсинки, страна является официальным кандидатом на членство в ЕС[232]232
  Акчали Э., Перинчек М. Кемалистское евразийство: новый политический дискурс в Турции.


[Закрыть]. Более того, усилиями Германии и Франции на саммите ЕС в Праге в марте 2009 г. прием Турции в ЕС был фактически заблокирован. Особые усилия в этом направлении были предприняты тогдашним французским президентом Николя Саркози. Вместо членства в ЕС туркам был навязан договор о привилегированном партнерстве, который один немецкий журналист шутливо охарактеризовал как предложение дружбы неверным женихом соблазненной им девушке. В чем же заключалась причина такой нелюбви европейских бюрократов к Турции?

Руководители стран ЕС полагают, что принятие Турции с ее населением численностью 70 миллионов человек, а затем 5 миллионов албанцев вкупе с уже проживающими в Европе 12 миллионами мусульман необратимо изменит этнический пейзаж Европы, приведет к размыванию европейской идентичности. Поэтому высокопоставленные исламофобы заблокировали принятие Турции в Евросообщество. Вместо этого президент Франции Н. Саркози пытался навязать Турции проект Средиземноморского Союза, который, правда, не пережил политической карьеры своего автора. Задачами создания Союза было недопущение вступления Турции в ЕС путем создания ложной перспективы, привязка рынка стран Магриба к Европе с целью не допустить создания общеарабского рынка и примирения арабов с Израилем через объединение их в одной политической структуре[233]233
  Naba R. Turquie: Vers un leadership regional a base d’un Islam moderniste. URL: http:// www.renenaba.com/turquie-vers-un-leadership-regional-a-base-d%E2%80%99un-islam-moder-niste/ (дата обращения: 13.03.2019).


[Закрыть]. Разумеется, такое эрзац-предложение не могло удовлетворить Анкару. С начала XXI в. начинается постепенный разворот Турции в сторону Ближнего Востока.

Для понимания уникальной исторической и геополитической ситуации Турции необходимо учитывать три фактора. Во-первых, Турция, как и Россия, является евразийской державой. Турки-османы начали в XIV в. свою экспансию с территории Малой Азии, однако центр тяжести их государства с конца XV в. находился на Балканах. Для турецкой геополитики три региона имеют преимущественное значение. Это Балканы, регион Закавказья и Ближний Восток. На протяжении турецкой истории то один, то другой из них получал приоритет, но понятно, что из всех мусульманских государств Турция привязана к Европе больше всего. Османская империя в геополитическом плане была продолжением Византии. Российский политолог и философ Александр Дугин пишет по этому поводу: «На первый взгляд, если отречься от религиозного фактора и от этнического состава правящей элиты (которая быстро становится разнообразной, включая в себя представителей различных народов – греков, славян, персов и т. д.), мы находим возрождение Византии и, следовательно, Рима. При внуке Мехмета II Селиме I Ближний Восток и Северная Африка, более того, Аравия, оказываются под властью Константинополя (Стамбула), то есть европейской столицы, одного из фокусов Римской империи, Второго Рима. Не аравийский (семитский) Юг, но туранский Север становится движущей силой в Восточном Средиземноморье. Поэтому существует тенденция рассматривать Османскую империю как прямую наследницу Византии»[234]234
  Дугин А. Г. Ноомахия. Горизонты и цивилизации Евразии. М.: Академический проект, 2018. С. 179.


[Закрыть]. Отметим, что аналогичную оценку Османскому государству как преемнику Византийской империи высказывали выдающийся российский историк-византинист Ф. И. Успенский и современный греческий исследователь Димитрий Кицикис[235]235
  Успенский Ф. И. История Византийской империи. М.: Астрель, 2002. Т. 5. С. 550–559; Кицикис Д. Османская империя // Кицикис Д., Лемерль П. На перекрестке цивилизаций. История Византии. Османская империя. М.: Весь мир, 2006. C. 24–36.


[Закрыть].

Однако Османская империя являлась наследницей не только Византии, но и Аббасидского халифата. После захвата османами Каира в 1516 г. инвеститура халифов перешла на османских султанов. При этом в суннитской Турции исторически сформировалась своя оригинальная версия ислама, несомненно, крайне отличная от ваххабитского и салафитского ислама, промоутерами которого выступают Саудовская Аравия и другие монархии Персидского залива.

По мнению А. Г. Дугина, на формирование ислама в османской Турции в средневековье большое влияние оказало тюркское коллективное сознание с пережитками тэнгрианства. Российский философ пишет: «Тюркский ислам в целом, распространенный в Золотой Орде, в Империи Тимура, в эпоху тюркского завоевания Ирана и по мере укрепления позиций в Сельджукском каганате и позже в империи османов основывался на диалоге двух метафизических типов – арабо-семитского содержания изначального ислама и тюркского тэнгрианства, включая идею Империи и экстатический шаманизм. То есть мы заведомо можем ожидать тюркское перетолкование исламского религиозного учения, которое наложилось отнюдь не на “чистый лист”, а на глубинную и хорошо структурированную туранскую идентичность. Следовательно, строго теоретически и дедуктивно, мы можем ожидать в тюркском исламе следующих отличительных черт: тэнгрианской небесной патриархальности; особой тюркской “степной” воинственности; приоритетного значения власти и особенно сакральной власти; экстатических медитационных практик шаманского толка»[236]236
  Дугин А. Г. Ноомахия. Горизонты и цивилизации Евразии. С. 186.


[Закрыть]. Что касается сакральной власти, то ей обладал султан, он же халиф, и его мнение было более авторитетным, нежели мнения суннитских правоведов (факихов). Наследие шаманских экстатических практик привело к небывалому расцвету в османской Турции суфийских тарикатов. Особое распространение в Анатолии получил тарикат Мевлевийе, основанный в XIII в. великим философом-мистиком иранского происхождения Джелаледдином Руми. На формирование идеологии и практики войска янычаров, ударной силы османской армии, значительное влияние оказал тарикат Бекташийа. Большинство воинов корпуса янычаров были его адептами[237]237
  Ангели Ф.А. Страницы истории Османской империи. Кишинев: Universul, 2002. C. 75-202; Аверьянов Ю. А. Хаджи Бекташ Вели и суфийское братство Бекташийа. М.: Издательский дом Марджани, 2011. С. 100–165.


[Закрыть]. Суннитская версия ислама, принятая в Османской империи, отличалась большей толерантностью и веротерпимостью по сравнению с другими мусульманскими конфессиями. Османские войны против иноверцев характеризовались беспощадностью, но после включения новых территорий в состав империи их жители практически не испытывали притеснений. Различные конфессии (православие, коптская, маронитская, несторианская, армянская и яковитская церкви, иудаизм) в Османской Турции были признаны самоуправляющимися общинами (миллетами), пользовавшимися большой степенью автономии[238]238
  Ангели Ф. А. Страницы истории Османской империи. C. 75-202


[Закрыть]. Таким образом, вторым фактором, определяющим геополитическую специфику Турции, является турецкий ислам, представляющий собой третий полюс, отличный как от шиитской версии, центром которой является Иран, так и от салафитской, сосредоточенной в аравийских монархиях.

Третьим фактором, определяющим геополитику и историю Турции, являются особенности этногенеза турецкого народа. Как и всякая империя, Турция была космополитичной и многонациональной. Перешедшие в ислам греки, албанцы, болгары, сербы, хорваты, итальянцы делали в Стамбуле блестящую карьеру, а их потоки становились османами. Согласно гипотезе выдающегося русского ученого-историка Л. Н. Гумилева, турецкий османский этнос сформировался благодаря пассионарному толчку XIV в., так же, как и современный русский этнос. Следовательно, мы с турками являемся историческими ровесниками. Согласно гумилевской теории пассионарности, каждый этнос в середине своей истории переживает надлом. Надлом (если выражаться терминами русского ученого-этнолога Л. Н. Гумилева) в турецкой истории наступил в середине XIX в., когда обескураженная постоянными военными поражениями турецкая элита начала медленную и вялую модернизацию страны[239]239
  Гумилев Л. Н. География этноса в исторический период. Л.: Наука, 1990. С. 224–228.


[Закрыть]. Однако реформы танзимата и приход к власти младотурок в 1909 г. не смогли уберечь империю от краха. Первая мировая война привела Османскую империю к гибели. Пассионарные наследники османских семей, пришедшие к власти в 1919 г., видели рецепт спасения того, что еще можно было спасти, в строительстве государства-нации по европейскому образцу. Модернизация Ататюрка, начавшаяся в 1923 г., характеризовалась целым рядом перегибов и упрощений. Гонения на религию, создание мононационального государства, насильственная ассимиляция одних этнических меньшинств (курдов, арабов, лазов) и изгнание других (греков, армян), конечно же, были отрицательными проявлениями курса Ататюрка. Однако Мустафе Кемалю удалось создать жизнеспособное государство и отстоять независимость страны в Освободительной войне 1919–1922 гг. против греческих интервентов, за спинами которых стояла Антанта. В настоящее время, если следовать гумилевской теории, турецкий этнос вступил в инерционную стадию развития, характеризующуюся укреплением государственности и внешнеполитической экспансией.

Борьба турецких западников и почвенников закончилась появлением неоосманского проекта, предусматривающего включение некоторых европейских ценностей, например демократии (хотя и понятой очень своеобразно), в исламскую картину мира. Старая кемалистская политическая элита, представлявшая силовые структуры, интеллигенцию и городскую буржуазию Стамбула и Измира, постепенно уступала место новой буржуазии из Анатолии, среди которой было немало self-made men, потомков бедных анатолийских крестьян и неграмотных лавочников, людей, в меньшей степени подвергшихся вестернизации и влиянию европейских ценностей. В июле 1996 г. в результате парламентских выборов к власти в Турции пришла исламистская Партия благоденствия (Рефах) во главе с Неджметдином Эрбаканом. Порыв Эрбакана к созданию союза восьми исламских государств, включая антиамериканский Иран, который должен был стать альтернативой «большой восьмерке», привел к тому, что в июне 1997 г. турецкая армия отстранила его правительство от власти. Однако через пять лет, 3 ноября 2002 г., преемница Рефаха Партия справедливости и развития (ПСР, тур. AKP, Adaletve Kalkinma Partisi) во главе с Реджепом Тайипом Эрдоганом выиграла парламентские выборы и сформировала правительство. Десятипроцентный барьер, установленный Конституционным судом для того, чтобы не допустить к выборам курдскую Демократическую народную партию, привел к тому, что в парламент прошли всего две партии, причем ПСР набрала 33 % голосов, а ее основная соперница – кемалистская Народно-республиканская партия – 10 %. В 2007 г. новым президентом страны был избран соратник Эрдогана Абдулла Гюль, а парламентские выборы 2011 г. закрепили успех ПСР, набравшей 44 % голосов[240]240
  Fuller G. Turkey and the Arab Spring. Leadershipin the Middle East. N. Y.: Bozorg Press, 2014. P. 136.


[Закрыть].

Победе ПСР способствовала, во-первых, сложная экономическая ситуация в стране. С одной стороны, многие турецкие производители и торговые компании выиграли от расширения коммерческих связей со странами СНГ. С другой – галопирующая инфляция грозила привести страну к экономическому провалу. За период 1997–2002 гг. курс турецкой лиры по отношению к доллару упал с 200 тысяч до 1700 тысяч лир за доллар. Правительству ПСР удалось за два года стабилизировать курс на уровне 1,5 миллионов лир за доллар, а в 2005 г. провести списание пяти нулей с купюр[241]241
  23¹Rubin М. Green Money, Islamist Politics in Turkey // Middle East Quarterly. 2005. Winter. P. 13–23.


[Закрыть]. Сделано это было благодаря повышению финансовой дисциплины, стабилизации банковской и биржевой системы, развитию депрессивных ранее восточных и юго-восточных районов страны, а также масштабным инвестициям из стран Персидского залива.

Американский исследователь Майкл Рубин, долго проработавший в Турции, провел исследование о природе экономических успехов турецкого правительства. Как уже было сказано, в канун победы ПСР на выборах Турция находилась на грани финансового кризиса. Исламисты пришли к власти в 2002 г. в условиях галопирующей инфляции и бюджетного дефицита. Самое время было задуматься об ужесточении финансовой дисциплины и увеличении налогов. Вместо этого было предпринято масштабное снижение налогов и запущен ряд социальных программ, в частности раздачи бесплатных учебников школьникам. Само по себе это крайне позитивно характеризует новую турецкую элиту, не собирающуюся перекладывать на народ финансовые издержки. Однако откуда тогда взять деньги?

Еще более замечательным является экономический бум, начавшийся в период нахождения исламистов у власти в некогда депрессивных районах Анатолии. Ярким примером здесь является город Кайсери, родина президента Гюля. Некогда бывший одним из наиболее нищих и тупиковых местечек Турции, Кайсери за первые годы правления ПСР обзавелся суперсовременной гостиницей, торговым центром и новым парком. По расчетам Майкла Рубина, при внимательном изучении турецких экономических показателей ежегодно бросаются в глаза неучтенные доходы на сумму более миллиарда долларов[242]242
  Ibid.


[Закрыть]. В этой связи было бы любопытно проследить источники поступления финансовых средств.

По данным М. Рубина, от 2 до 3 миллиардов долларов в Турцию поступило от турецких гастарбайтеров, работающих в Германии. Деньги поступали через сеть благотворительных исламистских организаций, либо через крупные компании, контролируемые бизнесменами-исламистами. Такие как, например, Kombassan Holding, насчитывающий 30 тысяч мелких акционеров и являющийся солидным источником дохода для самого Эрдогана[243]243
  Ibid.


[Закрыть].

Впрочем, источник поступлений от турецких гастарбайтеров был ограниченным и вовсе не неисчерпаемым. Гораздо более серьезным каналом «зеленых денег» стали консервативные монархии Персидского залива. По информации М. Рубина, в Турцию в начале 2000-х гг. закачали не менее 12 миллиардов неофициальных инвестиций от богатых исламских государств[244]244
  Rubin М. Green Money, Islamist Politics in Turkey. P. 13–23.


[Закрыть]. Основными источниками такого финансирования стали Малайзия и Саудовская Аравия, добивавшиеся взамен изменения турецкой позиции в отношениях с Израилем. По мнению ряда американских аналитиков, после событий 11 сентября 2011 г. саудовские инвесторы, напуганные возможным ухудшением двусторонних отношений, вывели из США около 100 миллиардов долларов. Из них 20 миллиардов были инвестированы во Франции, 10 миллиардов – в Ливане, 6 миллиардов – в Швейцарии. Турция также оказалась в списках саудовского инвестирования[245]245
  Ibid.


[Закрыть]. «Зеленые деньги» являются одним из источников турецкого экономического процветания, поэтому турецкая правящая элита никогда не откажется от стратегического партнерства с консервативными монархиями Персидского залива, в том числе и по проблеме арабских революций.

Второй причиной успеха исламистов было то, что Эрдоган и Гюль учли уроки своего учителя Эрбакана и прежде, чем соперничать с кемалистами, заручились поддержкой главного стратегического партнера Турции, Соединенных Штатов. Некоторые американские круги, близкие к Демократической партии, пришли к выводу о том, что они не могут достичь своих целей с помощью традиционных правых партий в Турции. В этих условиях ставка была сделана на исламистов. Уже в 1996 г. турецкий еженедельный журнал «Айдынлик» сообщил, что американский посол в Турции М. Абрамовитц готовит Р. Т. Эрдогана на пост турецкого премьера. Лидер Рабочей партии Турции Догу Перинчек в своем интервью газете «Гюмхюриет» 17 февраля 1997 г. говорил, что США планируют сделать Эрдогана премьер-министром, а Абдуллу Гюля – министром иностранных дел[246]246
  Корай С. Как понимать нынешнюю политическую ситуацию в Турции? // Геополитика. М.: Издательство МГУ, 2011. Вып. 9. С. 61.


[Закрыть]. Через пять лет эти предсказания оказались пророческими.