Текст книги "Архипелаг Гудлак"

29

Примерно через неделю они переехали жить на съемную жилплощадь к Белову. Не смотря на то, что она показалась Ксю тесной, все-таки это было лучше, чем бегать, когда приспичит, в туалет на улицу. Летом – куда ни шло! А зимой?..

– Маленькие – мы с тобой, люди! Лилипуты…

– Это – почему же?

– Потому! Квартирка, как кувшинка, в которой жила Дюймовочка… Да, и та – не наша!

Видя, что ее слова не особенно пришлись Дэну по душе, девушка попыталась исправить ошибку.

– Нет, ну, если представить, что мы живем в стране лилипутов и жилье, как это, для всех – норма, то нас с тобой нужно считать тогда Гулливерами.

– Ты так считаешь? – скорее машинально, нежели затем, чтобы получить ответ на свой вопрос, спросил он.

– Мы едва помещаемся в ней! Вот – мы, какие огромныя!.. – уже в открытую паясничала Ксения.

Но затем, словно передумав, она тотчас поправилась:

– Нет! Мы с тобой – не лилипуты и не Гулливеры, мы с тобой – Джонатан Свифт!

– Интересно! Два – в одном, что ли?

– Ну, да! Ты – Джонатан! А я – Свифт!

Продолжая придуриваться, Ксю громко захлопала в ладоши.

– Какая прелесть! Согласен?.. Я думаю, «Свифт» произошло от «свит»! А ты, что скажешь?..

– Какой невероятный полет мысли! Какой анализ и синтез!

– Зря насмехаешься! Я ведь, пока ты спецназил, тоже Ваньку не валяла. Институт с отличием закончила. Только – зачем, непонятно! И денег у меня не стало больше, и счастья не прибавилось…

Нарочно Ксения это сказала, чтобы всерьез озадачить Дэна, или подобное вырвалось у нее наружу как-то само собой, но Белов, как ни старался, не смог скрыть огорчения.

– А наша …? Наше чувство?..

– Ты – что, действительно ко мне что-то испытываешь?..

Белов ушам своим не верил.

– Разве ты до сих пор в этом сомневаешься?

Дэн не знал, разыгрывает его Ксю или говорит то, что думает?

– Понимаешь! Если слова созвучны, они информационно близки и могут стать производными для слов с другим значением и смыслом.

Дэн едва зубами не заскрипел от злости.

– А ты нисколько не изменилась! Тебе бы только нашего брата в шута горохового рядить! Да, втайне над ним насмехаться!..

Но Ксю, вместо того, чтобы раскаяться в чрезмерном эгоизме и жестокосердии, отреагировала на упрек Дэна по-своему.

– В чем же – моя насмешка?.. Прости! Я не могу признаться тебе в том, чего во мне нет!

Белов больше всего боялся услышать именно это! Выходит, он зря надеялся! Иллюзорный мир, который виделся ему до сих пор в цветных красках, как-то сразу померк.

– Ты бы хоть из вежливости солгала! Сказала не так, как есть, а …! Мы ведь почти уже два месяца вместе, и, к тому же, ты переехала жить со мной под одну крышу! Я не понимаю женской логики! Скажи мне, где – она?! – взъерепенился он.

Белову вдруг ужасно захотелось ее ударить. Не сильно, а так, для острастки! Долго она еще будет пренебрегать им, унижать его достоинство? Он посмотрел на нее почти с ненавистью, ожидая, что она скажет в ответ.

– Понимаешь, это – рок! Злой рок!.. Нам суждено быть вместе, хочу я того или нет. В этом – вся беда, а может быть, счастье. Счастье, оно ведь разным бывает. Что, если мне лишь так кажется, что я не ощущаю к тебе того же, что и ты ко мне? А на самом деле…

– Ты сейчас не лжешь мне?

Белов взял в ладони ее лицо и почти вплотную приблизил свои губы к ее губам.

– Не лжешь? Ответь!

– Не лгу!.. Я думаю, «любовь» и бровь», здесь много общего, – молола она чепуху, пока, с трудом оторвавшись от ее губ, он страстно покрывал поцелуями ее щеки, глаза и шею. – «Любовь» значит «любоваться», то есть смотреть на предмет своего обожания с восторгом, не отрывая глаз…

– Но, причем здесь – «бровь»?

– При том же, что и веки, ресницы… А глаза?.. Разве, ты не любишь смотреть в мои глаза?..

– Да, да! Конечно! Ты, как всегда, права… – сказал он после того, как ее губы сделались прохладными и оттого еще более желанными.

Он прижал ее к стенке, оклеенной выцветшими обоями в единственной комнате, служившей им гостинной и спальней, и, обхватив за бедра, слегка приподнял над собой.

– Еще бы! Ты ведь не хочешь, чтоб я досталась другому? – прошептала она, с трудом сдерживая возглас, застрявший в горле, когда ее стало всерьез забирать.

– Я, кажется, тогда убил бы его на месте, и это было бы гораздо меньшее преступление, чем добровольно отказаться от тебя!..

30

Как считала Ксю, в том, что она переехала на съемную квартиру Белова были свои плюсы и минусы. Во-первых, ей казалось, что ее мания преследования пошла на убыль. Ведь и впрямь, возможно, никакого преследования не было, и тут всему виной – ее больное воображение. Если же, нет?.. В любом случае, она полагала, что, поменяв место жительства, основательно запутала следы, и тому, кто так досаждал ей, буквально наступая на пятки, придется сильно постараться, чтобы отыскать ее вновь. Ксения, работая в одном лингвистическом центре, заодно договорилась с шефом, чтобы тот перевел ее в другой филиал, поближе к новому месту жительства, и просила об этом никому из посторонних не сообщать.

– Ну, что ты, лапуля моя! И к тому же, кому – это интересно, скажи на милость? Ты, ведь, не агент вражеской контрразведки?..

– Я – хуже! – с игривой улыбкой возразила Ксения.

– Что? Очередной ухажер так достал, что от него в нор-ку прячешься? – приподняв брови, отчего его лоб, незаметно переходящий в лысый череп, сделался гармошкой, спросил шеф.

При этом он оставался с виду так же безмятежен, как голубая поверхность тихой лагуны, где-нибудь у побережья Карибского моря.

– Ухажер? Ну, что вы? Какой ухажер! Стала бы я тогда шугаться! Это – маньяк! Настоящий маньяк-убийца! А вы думали? Слышали, сколько уже в городе на куски изрезанных трупов нашли? Правда, органы об этом сильно не хотят распространяться… Но разве от этого кому-то легче?

Видя, что его сотрудница отнюдь не склонна шутить, шеф сразу поменял фривольный тон на сочувственный, с некоторым оттенком иронии. Пусть не думает, что он из тех, кто легко ведется на все эти женские выкрутасы!.. Возможно, желая добиться своего, его подчиненная слегка крахмалит ему дня два не стиранный воротничок. И, следует заметить, делает это очень искусно!

– Ой, ой, ой! Надо же! А я впервые об этом слышу…

Ксю снисходительно улыбнулась.

– Ну, это не удивительно! Вы так загружены работой… «Вот – лицемер! – с отвращением подумала Ксения, прикрыв за собой дверь кабинета своего начальника. – Притворяется, что я – ему не безразлична, а ведь, не дай бог, что со мной случись, он по мою душу жалкой слезинки не обронит. Просто трахнуть, наверно, хочет! Но прямо сказать об этом, боится. Для него это было бы сильно круто! Я – ему не по зубам…

Второй положительный момент – это то, что в новом для Ксении коллективе работала пара ее сверстниц, с которыми было о чем поболтать. Одна из них являлась подругой девушки, Галинкой. С ней они познакомились примерно пару месяцев назад, после того, как Ксения случайно забрела в филиал лингвистического центра в поисках работы. Оттуда ее направили в головное здание. Но с новой знакомой она не потеряла связь. Они стали регулярно перезваниваться, встречаться после работы и проводить время вдвоем. А вскоре Галинка познакомила Ксю с Хитруком, который с недавних пор за ней ухаживал. Дальнейшая история уже известна.

То, что новое место работы находилось отнюдь не в десяти минутах ходьбы от съемной квартирки, где они теперь проживали с Дэном, хотя и не настолько далеко, как прежнее, не особенно напрягало Ксению. Гораздо больше она досадовала на другое. Дэн не мог встретить ее после окончания работы в те дни, когда находился на дежурстве в охранке.

– Брось эту работу! Брось, я прошу тебя! – по-прежнему упорно стояла она на своем. – Все равно деньги платят мизерные!

– Ты уверена, что другой работодатель окажется более щедрым и каждый месяц будет отваливать мне кучу бабла?

– По крайней мере, ты ежедневно сможешь встречать меня после работы!

Но Белов был непреклонен.

– Ну, если это – твоя идея фикс!.. Хотя, не факт! Не факт – это…

Ксению его упрямство ужасно бесило.

– Зря я связалась с тобой! Знала бы, что ты – такой законченный эгоист, и на километр бы тебя к себе не подпустила.

– Ну, что ж! Раз так, еще не поздно все исправить… Ведь мы, пока что еще – не муж и жена, в конце-то концов!

– А, кто же – мы, по-твоему?.. Ну, нет! Раз, уж, ты спишь со мной, так и относись соответствующим образом! Иначе…

– Что – иначе?

– Нам и в самом деле придется расстаться!

В ее тоне послышалось такое отчаяние и такая решимость, что Белов ничуть не усомнился, что, если он не сделает к ней шаг навстречу первым, то Ксения поступит именно так, как она сказала.

– Ладно! Будь по-твоему! Напишу заявление на расчет… Но, прежде, подыщу новую работу. Только учти! Если тебя что-то опять не устроит, я увольняться не стану! В отличие от некоторых я слово свое держу…

Щеки Ксении вдруг густо покраснели, словно она совершила что-то постыдное.

– И кого это ты имеешь в виду под «некоторыми»?

Белов, хоть и с запозданием, понял, что ляпнул лишнее.

– Дело прошлое! К чему ворошить…

Дэн заметил, как сузились, сделавшись колючими и злыми, темные зрачки ее глаз.

– Нет, так не пойдет! Если ты о чем-то заикнулся, то до конца говори! Или на слабо меня хочешь взять?

Белов молча смотрел на нее, поймав себя на мысли, что, испытывая раздражение и досаду, он одновременно любовался девушкой! Любовался изящной линией бровей, которые, сами о том не подозревая, словно соприкасались с небом… А когда ее слова и обрывки фраз достигали его слуха, ему казалось, что это щебечут птицы в лесу!.. Еще со школьной скамьи она словно бы имела над ним какую-то тайную власть, и он ничего не мог с этим поделать!..

– Ну, хорошо! Ты сама этого хотела…

Но, разве, глядя на Ксю, ее можно было в чем-то уличить?

– Ну-ну!.. Колись, грецкий орех!.. Посмотрим, что у тебя внутри: спелые ядра зернышек или прожорливый червь?

– Ни то, ни другое!

– Это становится интересным! Ври дальше: третье или четвертое – уже не важно! Можешь дальше вести свой примитивный счет! Наверно, твои мозги окончательно засохли на такой работе. Потренируйся хотя бы в арифметике, которая по силам нынче даже детсаднику…

– Было бы что считать!..

– Ну, наконец-то! Долго ж мне пришлось уличать тебя, мерзавец, в подлой лжи!

Голос Ксении задрожал от обиды.

– Помнишь, перед тем, как меня забрили в армию, ты обещала мне писать письма? Скажи, обещала?..

– Допустим!.. Не помню…

Казалось, она с трудом сохраняла остатки выдержки. В последнее время нервы у нее и впрямь заметно расшалились. Из-за переезда на слишком мизерную и некомфортную жилплощадь, каких-нибудь мелких неприятностей на работе или еще чего… Хотя сказать так, означало, ничего не сказать…

– Почему же я тогда не получил ни одного письма?

– У себя спроси!.. Странно, что со мной приключилась та же история! И еще более странно, что после стольких лет разлуки ты вдруг об этом заговорил.

– Ничего странного…

– Неужели?

Кажется, лишь теперь Белов начал сознавать, что их спор был бессмысленным.

– Странно, что я вообще до сих пор – живой…

– Неужели?

– Ну, да!

Белов нахмурился.

– …После того, как однажды во время тренировочных прыжков из «Ан-26» у меня парашют не раскрылся!

– Надо ж, парашют! Сочиняй дальше!..

– Не веришь?! А – зря!.. Я уже думал, мне – конец! До земли метров сто оставалось… И тут, чувствую, кто-то вцепился в меня, как клещ! Я – в него!.. А, когда я увидел купол над нами, я подумал, что это моя любовь к тебе спасла меня! И я был очень благодарен этой молчаливой и бездонной вышине надо мной, которая все видит и все знает! Взамен твоих писем я получил от нее жизнь!..

Словно сговорившись, они вдруг оба умолкли. Но это продолжалось недолго.

– Горазд ты врать!.. Кто-то из нас двоих бессовестно лжет…

– Я ничуть в этом не сомневаюсь…

При воспоминании о прошлом Дэну ужасно захотелось курить. Он лишь на минуту отлучился на кухню, а когда вернулся, с изумлением заметил, что по щекам Ксении текли слезы. Демонстративно повернувшись спиной к Белову, пошатываясь, точно пьяная, она подошла к кровати и рухнула на нее лицом вниз. Из груди ее вырвались истошные рыдания. Белов в отчаянии ломал голову, что на нее так подействовало: его рассказ, или нечто такое, о чем ему приходилось только догадываться? Возможно, это был очередной женский каприз?

– Прекрати, прошу тебя! Милая! – не на шутку разволновался Белов. – Да, бог с ними с письмами! Это я – так, к слову! Главное, что ты – со мной! И я …! Я на все, на все пойду ради тебя!..

– Это – правда? – спросила она после того, как рыдания ее, наконец, утихли.

– Что – именно? – не сразу понял Белов.

– Что парашют не раскрылся?..

– А чего мне врать-то? Чернов все видел!

– Чернов?

Ксю сквозь слезы внимательно посмотрела на Дэна.

– А ты сумеешь меня защитить?

– Защитить?.. Но от кого?

31

После смерти Фомы, Макс совсем одичал. Он окончательно замкнулся бы в себе и возненавидел бы весь белый свет, если бы не жажда подвигов и славы. На его счастье, как раз в ту тяжелую минуту, когда, прихватив с собой доставшуюся ему после старшего брата в наследство «Беретту», он готов был отправиться в соседнее село, чтобы всадить всю обойму в Кирпича, но прежде узнать у него, кто заплатил ему за жизнь Фомы, Герасим прислал письмо.

Дрожавшими от волнения руками Макс распечатал конверт и принялся жадно читать:

«Я знаю, парень, что у тебя – горе! Большое горе! Но, я думаю, что сумею помочь тебе. Фома никогда не простил бы мне, если бы я поступил иначе и не исполнил его последнее желание. Во время нашей прошлой встречи, когда мы были только вдвоем и ты не мог слышать нашей беседы, по причине того, что еще не вернулся из школы, он так и сказал… Сказал, что, скорее всего, он и я, мы видимся с ним в последний раз! Я спросил, откуда у него – такой пессимизм и неуверенность в завтрашнем дне? Может быть, он решил поставить крест на нашей фронтовой дружбе, крепче и надежнее которой нет ничего на этой земле? Фома ответил, что совсем другое имел в виду. То, как он об этом говорил, встревожило меня не на шутку, и я попросил его выражаться яснее. Что именно способно помешать нашей новой встрече с ним? Фома взглянул на меня так, что мне показалось, как будто бы солнце за окном навсегда угасло…

Мы выпили еще по стакану водки, и Фома заявил, что крест, о котором я говорил, подразумевая нашу дружбу, в скором времени будет стоять на его могиле. И, что самое печальное, мол, кроме Макса, самого близкого и дорогого ему человечка, поставить этот крест будет некому!.. Эким ударом это станет для его младшего братишки! Ведь он, Фома, безумно любит его!.. Так любит, что помирать страшно! Страшно не за себя, а за него. Так как, после того, как Фома окажется там, откуда нет возврата, этот сосунок, которого без году неделя, как от мамкиной сиськи оторвали, останется, словно перст, один-одинешенек в этом гнилом социуме!»

Тут глаза Макса до краев наполнились слезами, и, как ни силился, он не мог больше прочитать ни строчки. Письмо выпало из его рук. Уронив голову на грудь, он и впрямь заревел, как глупый и никчемный мальчишка, которого избил и при всех унизил тот, кто был почти на голову выше его ростом и потому значительно сильнее.

Всю ночь Чернов пролежал на кровати без сна, тупо глядя в давно небеленый потолок… Только на следующий день он вновь вернулся к чтению письма:

«Я как мог, пытался разубедить Фому в его черных пророчествах. Но в ответ он лишь кисло морщился, точно косорыловка не совсем в сладость ему была. От того ли, что чересчур спешила перекочевать из стакана в его горло или, наоборот, запаздывала!

Тогда я предложил ему свою помощь. Но твой старший брат заверил, что в этом, мол, нет необходимости, так как я уже оказал ему немалую услугу, навестив его, и к тому же сделал подарок, о котором он давно мечтал. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю. Фома сказал, что он и без того, не сахарок: в чай кинешь, слаще не станет, а с тем, что у него теперь имеется, ему самая глубокая заводь вашего мутного сельского озерца – по щиколотку!

На том и порешили».

Дальше Герасим сообщал, что через третье лицо он договорился со здешним военкомом о том, что Макс Чернов и Дэн Белов будут проходить службу в десантных войсках, с чем он их и от души поздравляет!

Когда до отправки на службу оставалась всего неделя, Макс решил зря не терять драгоценного времени. Ведь жизнь – коротка и, если не успеешь что-то сделать сегодня, то завтра может быть поздно. Поэтому он поспешил на почту, где работала давняя знакомая его покойной матери. У него был к ней очень серьезный разговор, о котором кроме них двоих никто не должен был знать. Прежде, пока родители были живы, она часто заходила к Черновым в гости. И, так… Покалякать о том, сем… Вместе с ними любила за компанию выпить. Но потом здоровье ее пошло на убыль, и почтальонша Глаша с тех пор прекратила всякие отношения с теми, кто не одобрял ее приверженности к абсолютно трезвой жизни. Местный деревенский балагур и юморист Тараканов при случайной встрече с ней не мог пройти мимо без того, чтобы не ляпнуть что-нибудь наподобие: «Глафира, а не налить ли тебе кефира?» На что почтальонша, которая не лезла за словом в дамскую сумочку, тем более, что таковой у нее никогда не имелось, отвечала: «Первый раз вижу, чтоб тараканы разговаривали!»

Макс знал, что, не смотря на бойкий язычок и неуживчивый характер, из-за которого сельчане ее недолюбливали и, завидев издалека, зачастую обходили стороной, почтальонша Глаша обладала чувством обостренной справедливости. Даже туалетная муха не могла прожужжать у нее над головой, чтобы не получить по заслугам. «Смотри-ка дерьма нажралась и довольна, сука!» – негодовала она, бегая с мухобойкой в руках по хате, и махая ей, точно казак шашкой налево и направо. Ее неуемный характер, а самое главное то, где она работала, все это, как нельзя кстати, подходило для осуществления намерений Чернова. «Только бы она была на месте!» – без конца твердил про себя Макс, точно заклинание. Как будто бы тетя Глаша, точно овчарка, незаслуженно посаженная на цепь, наконец, после многократных, но тщетных попыток, сорвавшись с нее, и, ощутив запах свободы, могла навсегда оставить опостылевшую ей будку…

32

В тот день неожиданно зарядил дождь. И, чтобы переждать его за чашкой горячего чаю, кофе или же рюмкой коньяку, в кафе «Ума Гурман», располагавшемся неподалеку от того места, где работала Ксения Рощина, скопилось довольно много народу. Столиков свободных не было, и пока Ксения заканчивала со своим обедом, к ней внезапно подсел довольно молодой мужчина. Хотя… Аккуратно подстриженные усы и окладистая бородка делали его немного старше своих лет…

– Я надеюсь, вы – не против?

– Куда ж, деваться?

Настроение у Ксении было не из лучших, и она ответила именно так, как ответила. Но, мельком глянув на мужчину, тотчас пожалела об этом. Пожалела, наверное, потому, что он сразу понравился ей. Особенно его очень умный и пронзительный взгляд. Даже сквозь стекла очков в золотой оправе он притягивал к себе, точно магнит, словно требовал: приглядитесь ко мне повнимательней! Я не сделаю вам ничего плохого! Скорее наоборот, я понравлюсь вам, очень понравлюсь и, возможно, мы даже станем друзьями или более того…

«Все может статься!», – помимо воли подумала Ксения и почему-то ничуть не устыдилась этой мысли, словно напрочь забыв о существовании Дэна.

– Вкусный ростбиф? – спросил сосед по столику.

Не спеша пережевывая кусочек, она согласно кивнула.

– Я, пожалуй, тоже себе закажу!

Вскоре, рядом с мясным блюдом и картофельным гарниром, чашкой чая и пирожными, которые принесла официантка, стояла бутылка с шампанским. Не спрашивая ее согласия, он наполнил два бокала.

– За знакомство!

– Ксения! – сказала она, недоумевая, для чего она пьет шампанское с совершенно незнакомым ей человеком, и почему в его компании ей так легко и беззаботно, как будто бы все то, что, словно тяжкий груз, давило прежде, в один миг вдруг свалилось с ее плеч…

– Егор! – представился он. – Знаете, а я – здесь в первый раз!

– Разве? – притворно удивилась она.

– М… да! И тут – довольно неплохо! Мне нравится…

– Ну, что ж, я за вас рада!

– Странно! Но в этом кафе я чувствую себя, как дома…

– А та, что сидит напротив, и не сводит со своего собеседника очарованного взгляда… Кто – она для вас? Часть вашего домашнего интерьера?

– По-моему, вы слегка сгущаете краски!.. Я быстро схожусь с людьми. Особенно с теми, кто мне симпатичен…

– И так же быстро расходитесь, чтобы уже никогда не встретиться вновь?

– Иногда минута – целая вечность! За это время можно достаточно хорошо узнать человека, если этого сильно захотеть, и, если это – твой человек!..

– А, если – нет?

– Тогда ты можешь прожить с ним всю жизнь, и он останется для тебя чужой!

– Поскольку это – не ваш человек, и он – вам не интересен!..

Он снова посмотрел на нее, словно заглянул в самую душу.

– Вы схватываете мои мысли на лету!

– Потому, что это – мысли! Мозг особенно восприимчив к ним… Почему люди, в большинстве случаев, не понимают друг друга?.. Потому, что они говорят пустое!

– А, может быть, в этом тоже есть смысл?

– Интересно, какой?

– Я думаю, каждому из нас хочется жить своей обособленной жизнью, и непонимание, точнее, не желание понять ближнего – это способ защитить себя от праздного любопытства тех, кто при каждом удобном случае и без зазрения совести горазды соваться, куда не следует! Ведь, на самом деле, ничего нового они там не найдут… Чужое не стиранное белье плохо пахнет!

– Но не все его скапливают!

– Согласен! У некоторых его вообще нет! Не считая того, что на них надето…

Не сдержавшись, Ксения хихикнула.

– Вы это кого имеете в виду? Бомжей, что ли?

– И их – тоже! И еще тех, кто частенько мотается в командировки… Так сказать, налегке!..

– Ну, вы даете! Прямо, анекдот какой-то!

– Смейтесь, смейтесь! Если говорить серьезно, то жизнь – это то же путешествие во времени! Одна непрерывная командировка из того, что было вчера в сегодня и… Завтра! Так что, хотите вы того или нет, наша встреча – не случайна… Сто лет или же несколько веков назад, но мы с вами уже были знакомы потому, что мир тесен, и в прошлом мы просто не могли не пересечься…

– Кхе, кхе!.. Вы что – граф Дракула? Лет пятьсот назад вы выпили мою кровь и теперь заявились, чтобы сделать это снова?

Егор опять наполнил бокалы.

– Кажется, дождь кончился!.. Я не знаю, кто – я! Но, лишь глядя на вас, я ощущаю себя тем, кем хотел быть всегда!..

Взгляды их встретились.

– Вы так слабы, что лишь опершись на хрупкое женское плечо, способны идти по жизни дальше?

– А вы о мужчинах – не очень высокого мнения! Наверное, кто-нибудь из них причинил вам немало зла?

«И не только – мне!» – вспомнив про маньяка, подумала Ксения.

Рощина неловко заерзала на стуле. Ее знакомство с Егором, как будто, зашло несколько дальше, чем это позволяли элементарные приличия. Пора было спускаться с заоблачных высот на землю.

– Послушайте, это ж – банально вот так заводить знакомство с девушкой, которую вы видите впервые! Придумайте что-нибудь пооригинальнее!.. Конечно, если вы предполагаете, что мы встречались в прежней жизни, я на это ничего не могу возразить… Я просто не верю в сказки! А в реальности у меня есть молодой человек! Его зовут Дэн…

Ей показалось, что легкое разочарование мелькнуло на его лице.

– И вы, конечно же, любите его?

– А, как вы думаете?

Он хлебнул шампанского.

– Я думаю, что нет!

– Вы в этом уверены?

Как ни старалась Ксения держать себя в руках, но этот Егор… Или, как его там? Кажется, решил, что ему все дозволено!

– Даже более, чем …!

Легонько сжав дужку двумя пальцами, он снял очки. Он снял их так, как, вернувшись со сцены в гримерную, снимает с себя маску лицедей, чтобы снова стать собой. В голове его все еще шумят рукоплескания зрителей. Но достоин ли он – их? И нужны ли они ему? Его талант перевоплощения – это, всего лишь, способ заработать на хлеб. Это то, что помогает ему выжить. Всю жизнь быть только самим собой – это самоубийство! Другие выживают лишь потому, что от рождения и до смерти прячутся за выдуманный ими персонаж. И, что – странно, они верят, что тот, кем каждый из них себя мнил, и есть их подлинное «я»! Но он-то – не глупый паяц! Он так не может! Он – многолик. У него много масок… Стать самим собой ему мешает прошлое, которое стало его настоящим. Поэтому у него нет будущего. Едва он снимает маску, чтобы взглянуть в лицо грядущему дню, заслоняя его, каждая следующая секунда и минута, становится прошлым. Оно убивает его! Медленно и верно… И, чтобы окончательно не превратиться в эту восставшую из зловонного тлена живую мумию, и не быть раздавленным этим ярмом небытия, он будет безжалостно уничтожать все то, что связывает его с ним! У него просто нет другого выбора!..

– Вы чего-то ужасно боитесь, и страх остаться одной, один на один с тем, что вас так пугает, заставляет вашу особу быть с молодым человеком, в которого вы якобы влюблены! Вы лжете себе и… Бессовестно лжете ему!

– Ну, нет! С меня хватит!

Только теперь Ксения обратила внимание на руки Егора. Время могло изменить его лицо и голос… Но руки! Жилистые с крупными костяшками на запястьях! Такие руки могли принадлежать только одному человеку!

Встав из-за стола и, судорожным движением схватив сумочку, она стремительно кинулась к выходу. Хорошо, что Ксения загодя успела рассчитаться за обед с официантом!..

– Девушка! Куда же вы?

Но она уже исчезла за дверьми. Нет, конечно же, она ничего не скажет Белову про эту нечаянную встречу! Но нечаянную ли? Во всем виновата ее глупость и доверчивость! Хотя, как знать! Что, если это именно он, так называемый Егор, все это время не отпускал ее ни на миг из поля своего зрения? По крайней мере, теперь она знает в лицо своего врага! Того, кто стал настоящим кошмаром последних лет ее жизни. Из-за него она переехала в соседний город. Но ощущение, что она постоянно находится под прицелом пристальных глаз, и что ей хотят причинить зло, не пропало. Эти телефонные звонки по ночам! Она брала трубку и спрашивала, кто – это, и что ему – нужно. В ответ он молчал. И, нечто подобное – с домофоном… А, когда она шла по улице, ей казалось, что кто-то увязался за ней, точно хвост. Она останавливалась и оглядывалась. Но все было тщетно. Тот, в ком она подозревала преследователя, проходил мимо, даже не взглянув на нее, или вдруг исчезал в толпе. Она металась с одной квартиры на другую, всячески стараясь затеряться в большом городе… Но и это не помогло! В конце концов, этот постоянный страх ее просто доконал. Если б – не Дэн, наверное, она давно бы очутилась в психушке!

Лишь оказавшись у себя в кабинете, она набрала номер Белова.

– Ты встретишь меня сегодня после работы?

– Ксень, ты, разве, забыла? У меня сегодня – дежурство!

Нет, она не забыла. Она просто не хотела ничего помнить. Неужели он не понимает, что именно сегодня ей просто чертовски необходимо чувствовать его плечо рядом?

– Значит, нет?

– Скажи, что-то случилось? У тебя голос, словно чужой!..

Ксения чувствовала: еще немного и она сорвется в бездну! Ту самую бездну, из которой ей уже никогда не выкарабкаться! Это ощущение беспомощности перед чем-то неотвратимым и пугающим до потери сознания, чье незримое присутствие выносит ей мозг и не дает по ночам спокойно спать, давно стало ее второй натурой. И, гнездясь в ней, пожирало ее изнутри…

– Ответь, не молчи!

– Нет, ничего. Все нормально. Просто по тебе соскучилась!

– Я тоже соскучился! Я люблю тебя, дорогая!

– И я тебя люблю!

– Правда?

– Правда…

– Ты раньше мне этого не говорила!

– Я была дурой!

В трубке послышался какой-то посторонний шум.

– Это – неправда! Ты – самая лучшая! Ты – гениальная! Ну, все! Пока. Мне пора на выезд. Сигнал поступил…