Текст книги "Синий, как море"

3

Когда я очнулся, вокруг было темно. Но не ночь ослепляла меня, а тьма в закрытом помещении. Нестерпимо болела голова. Я потрогал темя и обнаружил шишку размером с детский кулак. Попытка ощупать ее вызвала вспышку боли, мгновенную тошноту, огненный калейдоскоп перед глазами и горькую обиду. Мало мне того, что голова сама по себе ни черта не работает, так еще милые родственнички решили остатки мозгов выколотить! На кой им дьявол мои мозги?! Сделать паштет а-ля-Райдок? Вот разве что…

Я придал смелости оцепеневшим сенсорам и аккуратно исследовал окружающее меня пространство. Сначала тактильно. В смысле, на ощупь. Подо мной обнаружилось нечто мохнатое, теплое и мягкое. Нет, не зверь, конечно. Стал бы приличный зверь ждать, пока я его всласть нащупаюсь, как же! Просто какое-то меховое покрывало. Ну что ж, и за это спасибо. А Сагастен-то каков, а? Рано нашего мага списывать со счетов, судари мои. Существо, способное с такой сверхъестественной силой врезать по башке треножником… А треножник я опознал, кстати. Он все время тихо стоял в углу и весил, между прочим, эдак с пол-Райдока. И вот этот тихий старичок берет его одной рукой, и прошу заметить, почти без замаха… И большое спасибо, что без замаха, а то от моего черепка только брызги бы… Оказывается, в первую очередь я должен неумеренно благодарить своих родных и близких. Не убили, в какой-то вполне приятный застенок запихали, подстилки не пожалели… Видно, несчастный принц Райдок пока что достаточно ценная зверушка. Бей в голову, Сагастен, не фиг шкуру портить…

Обоняние и вкус немногое добавили к моему видению ситуации. А вот слух… Где-то неподалеку невнятно бубнили в пять голосов. Разговаривали, должно быть.

И вот тут-то я сообразил, где нахожусь.

Из святилища были два выхода. Один внутренний, выводящий в западное крыло дворца, тот, по которому пришли мы с мамой. Второй вел к алтарю от огромной двери, распахивающейся прямо на площадь перед дворцом. Во внутреннем коридоре появляться со мной не рекомендовалось. Там торчали слуги и придворные, которые не преминули бы удивиться… ну, это я еще мягко выразился – удивиться… если бы принц Райдок, вместо того, чтобы появиться на площади, в лучах славы и красном плаще, вдруг въехал бы во внутренние покои на Белом принце, выполняющем роль белого коня, радуя глаз разбитой башкой, в смысле своей, райдоковой башкой, а не коня… то есть Белого… то есть… Тьфу ты, запутался! Башка-то как трещит, боги! За что же ей такое, ну что же это, ну как же это… Да мать же!..

В общем, нельзя меня было выносить вовнутрь. Да и поблизости меня там запихать было некуда. А вот сразу за большой дверью, распахивающейся на площадь, было помещение… Ну, как бы это сказать… Не знаю я, как это называется в архитектуре, а по сути было это нечто среднее между предбанником и коридором. Такая каморка – пять шагов в ширину, десять в длину, а потом опять двери, поменьше, в Зал Алтаря. Поскольку смертным, в принципе, Алтарный Зал, он же Зал Тайны, видеть вроде как не полагалось. Возбуждать же народ чем-нибудь темным, загадочным и крайне элитарным развлечение несложное и приятное. И полезное, кстати, в отличие от говорения правды вслух. Потому у них, у… У нас, у принцев, это занятие выдать добрым вассалам материал для слухов и сплетен – всегда считалось делом славным и почетным.

Так что когда Великим Правителям было угодно явиться народу из Храма, они… мы… нет, я же здесь впервые… они накапливались в этом самом предбаннике, а уж потом раскрывались двери на площадь и одновременно закрывались внутренние двери в зал. Так что никто не успевал ничего разглядеть, только мелькали в глубине очертания алтаря и светлое пятно огня на нем, все терялось во мраке, и внутренние двери величественно захлопывались. Оставляя народу свободу и право толковать и угадывать. А чего ему, народу, еще надо? Поглазеть, пожрать, и потрепаться, упиваясь темным и теплым чувством собственной мудрости и значимости. Да, так о чем это я?..

В общем, валялся я на шкуре в этом самом предбаннике. Правильно валялся. И сбежать мне отсюда было невозможно, и под ногами не путался. Ворота на площадь мне в одиночку не открыть. Их вообще, по-моему, можно открыть только вдесятером, и то снаружи. После того, как изнутри уберут засовы. А если бы я и попытался это сделать, то поднял бы такой грохот, что меня и слепой бы застукал. И тут же нашел бы по натужным стонам. Кстати, меня и сцапал бы даже безрукий. Просто выгреб бы ногой из-под засова. Главный засов в одиночку тоже можно только уронить.

А внутри разговаривали пятеро, которые уже продемонстрировали сегодня свое умение наловить к обеду с полдюжины Райдоков. Без лишней скромности я даже был готов назвать этих говорунов по имени.

– Не будем торопиться, – рассудительно говорил Данк. – У существа, представшего перед нами, облик малыша Райдока. Так?

Ответом было только ворчание, невнятное и недовольное. Судя по всему, Сельфа умоляла жевать пережеванное побыстрее.

– Кто может скопировать облик Райдока? Крейтлинг, конечно, потом любой из оборотней…

Склероз и амнезия – самые приятные болезни для любопытных принцев. В мире, оказывается, столько интересного!

– Человек Мертвой Радуги, – упрямо сказала Сельфа.

– Только по чистой случайности, – тут же отреагировал Сагастен. Мертвая Радуга обряжает своих в облик любого из ныне живущих, но совершенно произвольно – как в жеребьевке.

– Мертвая Радуга – вообще лотерея, – агрессивно сказала Сельфа. Почему бы жребию и не упасть на Райдока?

– А причем тогда здесь заклятие? – лениво спросила Альда.

– А заклятием их разменяли, – объяснила Сельфа.

Мне захотелось вмешаться.

– Мама! – жалобно сказал я.

– Хорошо, Человек Мертвой Радуги, – терпеливо сказал Данк. – Кто еще?

Все промолчали.

– Сагастен?

– Не знаю, – после паузы ответил маг.

– Будем считать, что больше некому, – резюмировал Данк. – Сестричка, надеюсь, ты не утаила от нас рождение близнецов?

Мама промолчала так яростно и красноречиво, что я ее не только услышал, но и явственно увидел.

– Данк! – укоризненно прогудел отец.

– Все, все, – торопливо сказал Данк. – Молчу. Идем дальше. Рассматриваемый объект…

– Субъект, гады! – не выдержал я.

– Ребенок очнулся, – сказала Сельфа.

– Помолчи, мешаешь! – крикнула Альда. Очевидно, мне.

Вот тебе и мамина ласка!

– Рассматриваемый объект показал, что он, атлис: нечеловек; далиг: по обреченности Синий. Кто…

– Мама! – взмолился я. – Башка болит, пить хочу!

– Может, стукнуть его еще раз? – предположил Сенрайд.

Вот тебе и отцовская забота! Я затих.

– Кто из перечисленных подходит под определение «нечеловек»? невозмутимо продолжал Данк. – Разумеется, крейтлинги, оборотни из нежити, потом… потом…

– Преображенный Витязь, – тихо сказала Альда.

– При чем тут… – начал было Данк. – Впрочем… Сагастен, есть ли в мире сила, способная изменять облик Преображенного?

– Не знаю, – медленно сказал Сагастен. – Мне неизвестна такая, но и запрета на ее существование нет.

– А может ли он изменять облик по своему усмотрению?

– Беспочвенный разговор. Не исключено. Но от начала времен такого еще не бывало.

– А какая приобщенность может лежать на Витязе?

– Клятва Домену, мощь храма, ореол Оракула… – задумчиво перечислил Сагастен, – еще, пожалуй, обреченность на успешный штурм, впрочем, последний раз это было так давно…

– Наш Синий город разрушен, – почти неслышно сказала Сельфа, – наш Синий Принц убит…

– Но наш Синий Цвет вакантен, – возразил Данк.

– Два Цвета означают, что это или принц, или витязь, – чуть нараспев сказала Альда. – Но принц – всегда человек.

– А о Преображенном Витязе я не мог бы не знать, – веско сказал отец.

– Разве что он достиг Преображения только что и не успел доложить, поднял голову Сагастен.

– Кто? – с горьким презрением спросил Сенрайд. Мне почему-то стало его жаль. – Лэйхэм и Линдолл убиты. Трусливый Моурис бессмысленно сидит в Дельфосе под предлогом подготовки к обороне, и уж кому-кому, а ему до Преображения далеко, как голодному до сортира. Разве в Домене появлялся еще кто-нибудь?

– Не топчи Моу понапрасну, Белый, – проворчал Данк. – Его немощь вызвана не трусостью, а…

– А идиотизмом! – взорвался Сенрайд. – Кто его просил лазить к Подземному трону? Сагастен ведь передавал из Дейненделла предостережение!..

– Предостережение – еще не запрет, – мягко возразил Данк. – И уж во всяком случае, это был отважный идиотизм. Трусом парня не назовешь.

– Этот отважный идиот стоил мне половины казны, – с горечью сказал Сенрайд. – А принес Домену только неприятности. Единственный поход обернулся пшиком – или не так? Явился с пустыми руками… ф-флибустьер, гнома ему в задни…

– Сенрайд! – со сдержанным упреком сказала Сельфа и возможно, даже покраснела. Берилловым румянцем, должно быть. Впрочем, все понимали, что крепким словом принцессу не испугаешь, а поза – личное дело каждого.

– Вернемся к пегасам, – Данка было сложно сбить с мысли. – Наличие в луче Синего Цвета означает в данном случае сумму цветов.

– Почему? – требовательно спросила Альда.

– Без клятвы Домену любой может быть только бесцветным. А Синего домена больше не существует. Значит, Синий – иная, не Клятвенная обреченность, видная на фоне Белого или… или…

– Голубого! – вдруг жестко сказал Сагастен.

– Погодите! – запротестовала Сельфа. – А если он – Синий по рождению?

– По утаенному рождению! – кажется, на Сенрайда тоже снизошло прозрение. Как-то резко все вдруг умнеть стали… кроме меня. Ох-хо-хо…

– Райдок рожден в Дианаре, – решительно сказала Альда. – И всегда был Белым. Пока решение Совета не окрасило его Багряным.

– Мы говорим не о Райдоке, – напомнил Данк, – а об этом…

– Кстати, – вдруг осенило и маму, – когда Райдок писал письмо, он знал, кто это такой!

– Почему?

– Потому что он его не опасался. Согласитесь, что отважным до беспечности Райдока не назовешь.

– Пожалуй, – протянул Сагастен.

– А неизвестность всегда тревожила его в первую очередь. Если бы у него была хоть тень сомнения по поводу происхождения и роли этого… там, за стенкой, явно кивнули в мою сторону, – тон письма был бы совсем другим – да что там, самого письма бы не было!

– Это похоже на правду, – не спеша произнес Данк. – Можно ли, исходя из этого, считать, что подменыш безопасен?

– В пределах компетенции Райдока, – неуверенно сказала Сельфа.

– Достаточно высокой, – заметил Сагастен.

Правда, ребята, доброе слово и принцу лестно! Особенно сидящему взаперти с разбитой головой.

– Появились интересные версии, – весело сказал Данк. – Сиблинг, тайно рожденный в Сапфире! Синий принц заречных кочевников!..

– Рэджор, – сказал Сагастен.

– Что?

– Рэджор. Так они называют своих правителей. Переводится приблизительно – старший и светлый.

– Да ну тебя! Принц – всегда принц, как бы он не назывался! Потом еще – Преображенный Белый Витязь из Синего храма… Сагастен, какое святилище держит Синий Цвет?

– Рагдагкхарр, – нехотя сказал Сагастен.

– Посреди Волчьих болот? – поразился Данк. – Далеко, однако, у тролля на куличках…

– Для заклятия это не слишком важно, – с досадой сказал Сенрайд. – Но я же тебе говорю, не может быть в нашем Домене Преображенного, тем более…

– Стоп! – громко сказала Сельфа и отец удивленно умолк. – Стоп! А кто сказал, что Белый витязь – или даже принц – должен быть из нашего Домена?

Некоторое время все пораженно молчали. Потом Данк по слогам сказал, словно прочитал:

– Бе-лый Вос-ток. Вот так, значит…

– Купцы с большой воды, – эхом отозвался Сагастен.

– Я бы попросила!.. – высокомерно сказала мама.

– Да погоди ты, – отмахнулся отец. – Не в словах дело ведь…

– А малыш так прочно дружил с Нагоном… – вспомнил Данк.

– Отсюда, может быть, и беспечный тон письма, – согласился Сенрайд.

– А Нагону под силу заклятие весьма значительной мощи, – подтвердил и Сагастен.

– Вы что, всерьез думаете, что на Белой пристани моему сыну могут хотеть зла? – пораженно спросила Альда.

– Зла не зла, но… – замялся Данк.

– Твоему сыну – вряд ли, – добавила Сельфа, – но всем остальным…

Опять повисло нехорошее молчание. Мне стало тревожно и неуютно.

– Хой! – заорал я и попытался встать на четвереньки. Получилось неплохо. – Вы меня, что, собираетесь здесь насмерть уходить? Может, кто-нибудь поинтересуется моим мнением по поводу происходящего?

За дверью подвигались немного. Вслух не было сказано ни слова. Потом усталый и родной голос Сагастена произнес:

– Вообще-то только твоего мнения нам и не хватает для полного бардака, но что-то в твоем предложении мне нравится.

Раздались шаги. Лязгнули железные запоры и дверь медленно отворилась.

Я зажмурился. Зал Алтаря был освещен лишь несколькими факелами, да еще за спиной Сагастена по-прежнему мерцал священный жертвенный огонь, но после темноты моего импровизированного карцера и этот свет показался пронзительно слепящим. Теперь у меня резало в глазах и опять заболела голова. Я качнулся вперед на четвереньках и ткнулся макушкой в чье-то колено.

Просто никаких слов нет! Это уже даже невезухой не назовешь, это просто какое-то издевательство! Из тех искр, что посыпались у меня из глаз, можно было лет двести подряд устраивать фейерверки на каждый праздник! Точно тем самым местом, куда Сагастен приложил руку, точнее, треножник! И прямо в чье-то костлявое колено! Слагаю с себя все мыслимые и немыслимые полномочия. Дайте человеку спокойно лечь и умереть.

Ах ты ж дьявол, я ведь теперь нечеловеком считаюсь… Не дадут.

Я стал на колени, немножко раскачиваясь взад и вперед, и замычал. Получилось так, будто я отбиваю кому-то земные поклоны.

Одной рукой я взлелеял погибшую черепушку, а второй пошарил перед собой. Так я и знал, трам-тарарам твою тарам!

Колено было Сагастеново.

Старый маг ласково, но властно взял меня за плечи и поднял на ноги.

– Кто бы ты ни был, открой глаза, – сказал он.

Я открыл.

– Пойдем, – сказал Сагастен. – Сейчас ты сможешь рассказать все, что помнишь, знаешь… или считаешь нужным рассказать.

Я неуверенно шагнул вперед. Сагастен придержал меня за плечо.

– Для простоты мы будем называть тебя Райдоком, – сказал он негромко, но достаточно звучно; так, чтобы слышали те, в зале, – но ты не должен обольщаться этим. Надеюсь, ты понимаешь всю меру нашего сомнения.

Я молча кивнул. Сагастен потрепал меня между лопаток.

– Идем, малыш. Сейчас я осмотрю твою рану, вернее сказать – шишку, а ты расскажешь нам все, что, по-твоему, с тобой стряслось. И начни, пожалуйста, с самого начала, не стесняясь ничего.

– Сагастен, – сказал я жалобно, – а те, снаружи… ну слуги там, воины… они ничего не заподозрят? Все-таки долго мы тут…

Сагастен улыбнулся.

– Кто, кроме принцев и магов, знает, сколько длится та или иная церемония?

– Все же он прав, – послышался из-за стены голос Данка. – Торопиться мы, конечно, не станем… но давайте-ка и не мешкать попусту.

Мы вошли в Зал Алтаря.

За время моего отсутствия здесь почти ничего не изменилось. Так же были разбросаны по полу священнейшие и драгоценнейшие плошки, так же нагло развалился в своем кресле Данк, так же скромно стоял в уголке смертоубийственный треножник. Единственное по-настоящему серьезное изменение внесла Сельфа. Она задумчиво протирала лаковые туфельки моим красным плащом.

– Присядь, загадка, – почти весело сказал Данк. – Морда у тебя, надо признать, весьма и весьма эльфийская. Совсем зеленая. Очень больно? Э-э!.. Сагастен!

– Чего тебе? – устало проворчал маг.

– Придержи это чудовище, Райдок рекомое, и ответь: почему хильфейт дал Синий луч тому, у кого в руках пылал Красный Огонь?

Сагастен сел. Вот просто взял и опустился на каменный пол, где стоял. Мама уронила какую-то заколку или брошку, а Сельфа, окаменев с полуоткрытым ртом, машинально драила моим бывшим плащом голую коленку.

Отец поднялся во весь рост.

– Придушить и не мучиться, – просто сказал он.

– Не дам, – с плохо скрываемым восхищением сказал Сагастен. – Такого же отродясь не бывало! Ему же цены нет! Его же надо в колбе держать и опыты ставить!

– Не надо ставить опыты, – тоскливо попросил я.

– Надо, – наставительно сказал Сагастен.

– Я хороший, – робко сказал я.

– Хороший, хороший, – успокаивающе сказал Сагастен, но жадный огонек в его глазах мне не понравился.

– А я говорю – придушить, – настойчиво сказал отец.

– А где мы другого такого возьмем? – рассеянно спросил Сагастен. Его взгляд блуждал по залу – явно в поисках какого-нибудь сачка или реторты.

– Таких надо во вражьи города засылать, – сказал Данк.

– Ну, – сказала Альда. – А они что сделали?

– Кто «они»?

– Ну откуда я знаю?

– А давайте его отправим навстречу Проклятому, а? – предложил Данк. И посмотрим, и поэкспериментируем, и придушим, в общем-то… Все сразу, давайте, а?

– Значит, все-таки крейтлинг, – Сельфа трудно зашевелилась. – Но какой же он все-таки очеловеченный! Да, это творение великого мастера.

– Вот хотела бы я знать, где Райдок? – отрешенно сказала Альда.

– Придушить и поскорее, – холодно повторил Сенрайд. – Пока не выяснилось, что он умеет летать, проходить сквозь стены или убивать взглядом.

– Если умеет, много тебе будет проку от спешки, – хмыкнул Данк. – Эй, малыш, чего нос повесил? Не волнуйся, все гораздо хуже, чем тебе кажется!

И вот тут я наконец проснулся.

– Эй! – заорал я, уворачиваясь от Сагастена. – Кое-кто тут, кажется, собирался меня выслушать? Поторопитесь, будьте любезны, пока не выяснилось, что я заразный, и все, кто видел меня, подлежат утоплению в два гонга! А ты, старая жердь, убери лапы! Хочешь – слушай, а не хочешь так давай сразу треножником!

– Однако это похоже на Райдока, – ошеломленно проговорил Данк.

– А бывают заразные заклятия? – озабоченно спросила Сельфа. – То есть, это… переходящие дальше?

– Бывают, – напряженно сказал Сагастен, внимательно следя за мной. Не шуми, малыш, мы обязательно тебя выслушаем! Говори, говори…

– В реторту или в клетку я себя сажать не дам, – я резко повернулся к Сагастену. – Если тебе так хочется поэкспериментировать, подумай лучше, как вернуть мне память, старая ты швабра! И хватит меня уже попрекать этим самым Нагоном, все равно я не помню, кто это! Хотите издеваться объясните сперва, в чем дело! И кстати, письмо мое, совсем мое, то есть мое и мне же, отдайте немедленно, орки, сатрапы, перлюстраторы поганые! И вообще, не перебивайте меня, пока я окончательно всего не забыл! Тут уже сны начинают сбываться, а вы затеяли философские дебаты, жопы! А ты, отец, если хочешь командовать, так признай сначала, что я твой родной верноподданный любимый сын, а потом командуй! А если я нелюдь, нежить и прочая фигня, да еще явно враждебная, так заткнись, пожалуйста! Буду я тогда тебя слушаться, как же! А если меня еще кто-нибудь въевгенит кувалдой по макушке, так я за себя вообще абсолютно не ручаюсь – возьму и копыта откину! А ты, мама, если считаешь, что проще завести нового Райдока, чем починить этого, так вперед! Можете начинать прямо сейчас, я отвернусь! А если ты хочешь, чтобы я участвовал в твоих династических игрищах, так закрой рот, совсем закрой и дай его открыть мне! А ты… – я задохнулся, закашлялся, и продолжение осталось навеки сокрытым от рода Селекса.

Род Селекса внимал с восхищением.

– Райдок! – счастливо сказала Альда. – Вам виднее, кем и как он зачарован, но это – Райдок!

– Такое повторить невозможно, – убежденно сказал Данк. – Это надо повторить всю жизнь малыша, все эти эльфийские хитромудрия и то дерьмо, Альда, которое ты называешь королевским воспитанием…

– Но ты сказал, что начинают сбываться сны, – в голосе Сагастена снова были любовь, участие и неподдельный интерес. – Рассказывай же скорее, рассказывай, малыш!

Неужели для того, чтобы тебя полюбили и признали, надо всего лишь закатить истерику? О боги, как же я вел себя, когда все помнил?

И как же это меня еще в колыбельке не пришибли?

Очевидно, Белому домену уж очень был нужен молодой принц. Или я чего-то не понимаю. Но без крайней жизненной необходимости такого типа, как этот ваш Райдок, выдержать нельзя.

Я заговорил.

Говорил я долго и подробно. Пересказал сон, попытался объяснить свои ощущения, перечислил, что я помню, что вспомнил на лету, чего не понимаю и не помню, хоть тресни… В общем, все, что успел передумать за время после пробуждения.

Полгонга спустя великолепная пятерка тоже впитала полный объем моих знаний. И остался я точь-в-точь, как в известной шутке – «давай сначала съедим твои яблоки, а потом каждый свои». Мне-то никто ничего так и не рассказал!

Все выглядели, как после сытного обеда – затихли и переваривали. Только на физиономиях вместо благодушия было написано сосредоточенное напряжение. И стрекотали мозги, как ножницы Алоры у меня над ухом – там, в моей комнате, сто лет назад…

А мои мысли ворочались тяжело, как пьяный извозчик на проститутке. И проку от этого, кстати, было ровно столько же.

Первым в строй вернулся жизнерадостный Данк.

– Осознал, – сказал он. – Сообразил. Ни ч-черта не понял! Но все равно здорово! Значит, есть шанс, что некоторые элементы этого сна сбудутся? Интер-ресно, чтоб мне орком сдохнуть!

– Не дословно, – отметил Сагастен. – Но смысл соблюден очень точно, если малыш ничего не перепутал.

– Третий на берегу – это, должно быть, Элспейр, – сказала Сельфа.

– Д-да, похоже, – неохотно согласился Сенрайд.

– Чертово отродье, – пробормотала Альда.

– Что?

– Ничего. Я не люблю его.

Отец нахмурился.

– Хватит раздоров, – властно сказал он. – Давайте решать, что делать дальше. Мы здесь действительно слишком долго сидим. Эдак скоро и солнце сядет, так что поторопитесь.

Заговорил Данк.

– Я считаю, что это, атлис: Райдок; далиг: Райдок зачарованный; тайрис: Райдок, преданный нашему Домену; оллиг: Райдок безопасный…

– Тебе алфавита хватит? – ядовито поинтересовалась Сельфа.

– Уже хватило. Следовательно…

– Малли, – пробормотал Сагастен.

– Кто?!

– Это по-эльфийски. Следовательно. Так говорят мудрецы, чтобы казаться еще умнее.

– Отлично. Малли, я предлагаю быстро вручить Райдоку Цвет, чтобы наши продолжительные посиделки у алтаря не вошли в историю своей безрезультатностью. Народ этого не поймет, и малли, не одобрит.

– А уж сплетен будет! – подхватила Сельфа.

– Я не понял, ты за или против?

– Я и сама не поняла. Значит, за.

– Мы до такой степени ничего не понимаем, и все происходящее до такой степени опасно, что я тоже за, – сказал Сагастен.

– Объяснись, – приказал Сенрайд. – Твоя логика мне неясна.

Сагастен посмотрел ему в глаза.

– Властитель, не будем играть в прятки меж красивых слов. При текущем состоянии дел нашему Домену настал конец.

– Еще не настал! – яростно выкрикнул Данк.

– Уже настал, Оранжевый, – твердо сказал маг. – Будьте честны с собой: ни Белая гавань, ни эльфы помощи не пришлют.

Сельфа согласно уронила голову. Стало очень тихо.

– В Айнале и у Дайгроу погиб цвет нашей армии. Самые сильные бойцы, самые отважные предводители. Три принца, два витязя, отборная тяжелая гвардия. Сожжен самый богатый город, потеряны важнейшие земли, захвачены последние дороги, связывающие нас с остальным миром. Мы зажаты на полуострове, с которого нам не вырваться – разве что по воде. Конечно, уцелевших примут в Кармине, но уже как беженцев без родины. Если мы сможем перебраться через реку…

– Два корабля у меня есть, – тихо сказала Альда.

– Кое-что найдется и Сапфире, – лениво заметил Данк.

– Теперь посмотрим, что у нас осталось, – продолжал Сагастен. Столица, Дианар, сейчас хранит лишь тень былого величия. Вы знаете, что гарнизон Дианара состоит в основном из легкой пехоты, а крепостные стены не очень прочны. Перестраивать город, перевооружать армию уже нет ни времени, ни денег. Следовательно, в случае штурма Дианар мы не удержим. Нас просто сметут с этой равнины, по которой к городу открыты подступы со всех сторон. Харденанг не в счет, это вообще не замок, а поселок у пристани; гарнизона там нет.

– Небольшой есть, – дрожащим голосом сказала мама. Ей было стыдно до слез. – Знамя я как-нибудь наберу…

– Да, из экипажей последних кораблей, – Сагастен мотнул головой. Продолжим. Ранскурт и расположен удачно, и укреплен хорошо, но у него нет защитников! Данк отдал все, что смог, на границы, и ни один воин не вернулся обратно, на стены Ранскурта! Сумеем ли мы быстро увеличить гарнизон этого города?

Данк отрицательно качнул ладонью.

– Все ресурсы я уже использовал. Кроме личной гвардии. Пол-Знамени легкой пехоты я еще смогу мобилизовать и обучить, но толку-то с того…

– Остаются Дэдлок и Сапфир. Замок Берилловой Леди, конечно, неприступен.

Сельфа гордо вскинула голову.

– У меня четыре Знамени отборных бойцов, – звонко сказала она. – Два Знамени тяжелых рыцарей, Знамя панцирной конницы и Знамя горных секирщиков. Я сама выйду на стены Дэдлока – с Жемчужиной Смерти в руках!

– Скажи спасибо, что два твоих Знамени не успели выйти из Дэдлока к Дайгроу, – мрачно сказал Данк.

– Еще неизвестно, чем бы тогда закончилась битва! – парировала Сельфа. – Ты не видел мои Знамена в бою!

– Плохо бы она закончилась, – безнадежно сказал Данк. – Соединиться с Селлери твои бы не успели… Перелопатили бы вас по очереди – у тебя ведь там по пути и опорных башен-то нет.

– Не о том сейчас мы говорим, – сурово оборвал его Сагастен. – Дэдлок может держаться долго, очень долго, наверняка дольше всех наших городов и замков. Но от него трудно добраться до моря, и если мы укроемся в стенах Дэдлока для последнего боя, из окруженного города не спасется уже никто. Гибель Белого домена будет оттянута, но все равно – неизбежна. А спасти нас может только одно.

– Что? – без особого интереса спросила Альда.

– Мы не должны потерять Сапфир. Богатый, хорошо укрепленный Сапфир, на самом берегу Западной, в удобной излучине, прикрытый скалами, с прекрасной пристанью.

– Мы его уже потеряли, – фыркнул Данк. – В городе и Знамени не осталось, все ушли с Селлери и Линдоллом.

– Мы можем перебросить туда стражу Дельфоса во главе с Моурисом, нерешительно сказала Альда.

Данк захохотал.

– Эту инвалидную команду? Прости, Изумрудная, но они только зря будут занимать койки в казарме. Все, кто мог сражаться по-настоящему, ушли из Дельфоса с Гэйтхэйтом – и это были славные бойцы!

– Тогда, возможно, снять часть гарнизона из Дэдлока?

Сельфа нахмурилась. Но прежде, чем она успела ответить, вмешался отец:

– Это ослабит Дэдлок и не спасет Сапфир. И к тому же Данк прав: вернее всего, отряд из Дэдлока не пропустят в Сапфир, а истребят в чистом поле.

– Еще проще нам будет оценить ситуацию так, – размеренно говорил Сагастен. – В трех последних боях мы потеряли шесть с лишним Знамен отборных бойцов и пятерых предводителей немалой доблести и силы. А сейчас во всем Домене осталось не более восьми Знамен, из них же только четыре по-настоящему боеспособны. И семь предводителей, двое из коих молоды до безобразия, один бессилен, и две – женщины.

– Мы способны сражаться! – грозно сказала Сельфа.

– Не сомневаюсь, – спокойно сказал Сагастен. – И тем не менее, если всех, кто способен носить оружие, собрать в одном месте, получится армия чуть большая по численности, но уступающая по силе той, что уже разгромлена. И даже если армия эта победит, что невероятно, передовые отряды Проклятого, следующий же черный корпус возьмет Домен голыми руками. Вот так обстоят дела, и в глубине души все вы это прекрасно знаете.

– Как же ты предлагаешь защищать Сапфир? – резко спросил отец.

– Я хочу спутать карты, – тихо сказал маг. – Я не знаю и не понимаю, что сталось с Райдоком, но эти чудеса способны спутать карты, поверь, Сенрайд! Я прошу тебя: дай малышу Индиго и направь его оборонять Сапфир! Я не знаю, что мне велит просить об этом – возможно, сразу все, что мы сегодня слышали? Нечеловек Синего предназначения, но все-таки принц… Если Синий принц, принявший цвет в сапфире четырнадцатого счастоцвета, будет сражаться в городе Сапфир, бывшей столице Синего домена… Понимаешь? Может быть, даже с обреченностью победе! И победе в Синеве! Это может спутать карты кому угодно, и в особенности – Отринувшему Цвета. Ведь он на это совершенно не обращает внимания! В такой ситуации он может сделать ошибку, а вот тогда…

– А если Райдок не справится? – быстро спросил Данк.

– Сапфир все равно будет потерян, – равнодушно ответил Сагастен.

– А если он все-таки заслан нам на погибель и предаст? – лукаво спросила Сельфа.

– Не все ли равно, как погибнет Сапфир?

– Но Сапфир – центр Янтарного колората! – сказал отец.

– Да, а ранее – Белого, – согласился Сагастен. – И не ты ли, о Белый принц, мой повелитель, был некогда его сиятельством Зеленым наследником, а до того – и Голубым?

– Но Райдок был предназначен линии Теплых Цветов, – нервно сказала мама, яростно потирая щеку.

– Разве вы не примете его в Холодную линию?

– Но… – пискнул я.

Маг обернулся и посмотрел на меня изучающе.

– А тебя вообще никто не спрашивает.

Отец вдруг хлопнул кулаком по каменной ступеньке и поднялся.

– Согласен, демон тебя заешь! Начинай, Гастен-са!

И огонь у алтаря вспыхнул ярче. И мощно зазвучал распевный голос Сагастена:

– Что за юношу вновь привел ты в Зал Тайны, о Белый Властитель? Он молчит о праве своем, я не вижу на нем его цвета. Кто он, Повелитель?

– Да предстанет перед огнем Бесцветный принц Райдок, – ответил Сенрайд. – Вновь по моему желанию он здесь.

– Даруешь ли ты…

Я слушал вполуха, а в голове навязчиво билась одна-единственная мысль – неужели я все-таки выкрутился?

– Дарую ему Цвет, и да будет…

Это мы сегодня уже слышали. Глубокого смысла церемонии мне все равно не постичь, пока не вспомнятся уроки Дейненделла.

– …повелевающий радугой, ею сотканный, ее порождающий?

– Дарую ему Цвет Индиговый, цвет чистого моря и дыма родных очагов, доброго яхонта-сапфира и ясных глаз девичьих…

Как же я устал, мамочка милая! Не хватало только выжить в этом водовороте, а теперь умереть от усталости. Ага, вот сейчас должно быть интересно…

– …место у трона и голос в совете, право возвыситься и право наследовать, долг сражаться и долг побеждать, город для Цвета его и войско для Знамени его, и долю во всяком, что есть у меня и у До…

Я удовлетворенно вздохнул и стал искать взглядом свою плошку.