Текст книги "Тропа до звезд"

Глава 12

Эволюция часто идет по спирали. Она копирует те или иные приемы, методы и элементы из предыдущего витка в новый, развивая и улучшая, упрощая и отбрасывая. В отношении технического прогресса, который можно условно назвать эволюцией искусственной, не сильно умело направляемой человеком, это справедливо в той же мере.

Нагляднее всего, как выяснилось, данный эффект проявляется в отношении способов передачи информации на расстояние.

К середине двадцать первого века интернет был везде. Еще через десяток лет – везде не только в планетарном, но и в системном масштабе. Развитие технологии связи, основанной на принципе квантовой запутанности, рвануло вперед после победы над проблемой декогеренции. Если вкратце – связанные сложнопостижимыми законами микромира частицы стало возможно сохранять в этом их странном состоянии сколь угодно долго. И скорость передачи данных в сотни тысяч раз превышала скорость света.

Правда, как выяснилось позже, когда лоцманы вышли из тени и первые поселения человечества возникли за пределами облака Оорта, проблема расстояний никуда не делась. Более того, она вышла на новый уровень. Квантово запутанные корпускулы, доставленные с Земли, скажем, в систему Тау Кита, послушно принимали сигнал от своих далеких близнецов. Но на сигнал этот накладывалось столько искажений, что кое-кто по старинке обозвал явление «белым шумом».

Над решением задачи билось не меньше исследователей, чем тех, кто в это же время занимался вопросами терраформирования новооткрытых планет. И наиболее эффективным вариантом признали проект челночных накопителей. Ну, за неимением лучшего, как водится.

Каждый корабль, совершающий регулярные переходы между системами, оборудовался независимыми приемником, передатчиком и объемистым банком данных. Информационные запросы, направленные из системы вовне, скидывались в это хранилище прямо перед тем, как корабельный лоцман делал шаг, – отчасти этим объяснялась получасовая готовность перед каждым прыжком. Сетевые узлы, расположенные на планетах и в пространстве, получали сигнальные пакеты. Информация начинала поступать на гигантскую «флешку», в которую превращалось судно.

А затем, по достижении транспортом точки назначения, данные с накопителя сбрасывались обратно в сеть – уже новую. Запросы проходили анализ и трассировку, единицы и нули обрабатывались, пользователи получали нужный им контент. При необходимости – проводился редирект на новый носитель. И на следующий. И еще. Получался такой себе аналог голубиной почты – на гораздо более масштабном уровне.

Но на все это требовалось время. Так что немудрено, что сбор сведений по кораблям террористов занял у многочисленных, но все же не бесконечных служб Четвертого комитета не меньше недели.

За этот период Саймон окончательно втянулся в ритм и стиль работы. Он тоже начал пропускать обеды, перекусывать во время обсуждения тех или иных вопросов, перестал воспринимать табачный дым как раздражитель. Удалось даже выбить разрешение от службы безопасности на право перехода напрямую в кабинет Оосавы – с полного одобрения и даже настояния последнего.

Новости поступали тревожные. Террористы залегли на дно, а вот информационная волна, поднятая последним падением грузовика, захлестывала каналы, сетевые площадки и умы публики. Самым популярным вопросом, поднимаемым на всевозможных ток-шоу, равно как и на форумах, в соцсетях и на якобы стихийных митингах, оставался: «Нужны ли нам лоцманы, если они ни на что не способны?» А кроме того, с обновленным энтузиазмом встрепенулись сторонники тех или иных отделений, автономий и самостийностей.

Периодически Анжело встречался с представителями прочих комитетов, согласовывая взаимодействие. Атмосфера этих собраний нервно искрила, и в такие моменты Саймон ощущал себя лишним, но ооновец рекомендовал ему присутствовать. «Для опыта, – пояснял он. – Пригодится». В текущей перспективе это казалось маловероятным, но все же не невозможным.

Отец не писал и не звонил. Видимо, решил дать блудному чаду время: вспомнить былые подвиги, побуянить, побунтовать… Саймон порой ощущал что-то вроде смутного сожаления и даже жалости. Но, во-первых, тут же снова накатывала злость, а во-вторых, отвлекаться на посторонние переживания выходило не с руки.

Наконец, удалось собрать более-менее достоверную картину эвакуации диверсионных команд. Как Саймон и предсказывал, данные служб орбитального контроля оказались кем-то подправлены. Зато удалось неплохо поживиться среди астрономов, а также снять записи с радио-, опто– и гравилокационных комплексов тех кораблей, что курсировали неподалеку.

– Что же, кривые глухие окольные тропы оказались не такими уж запутанными, – отметил Оосава, удовлетворенно потягивая морковно-грушевый сок из высокого стакана.

Неожиданное содержимое появилось в результате маленького бунта секретарши, которая заявила, что уволится, если начальство не перестанет забивать фазу на свое здоровье. Такой же неожиданной стала внезапная покладистость Анжело, согласившегося на все условия. Это навело юного лоцмана на интересные мысли… Впрочем, озвучивать их вслух он благоразумно не стал. Вместо этого предложил свою теорию:

– Я просто подумал: что, если они не покупали этот челнок? Если даже и не крали?

Тоже решив поддаться уговорам Соледад, Саймон налегал на минералку – напиток чем-то неуловимо напоминал о доме. Точнее, о детстве, проведенном в нем, хотя подобные ассоциации вызывали смешанные, сложно разлагаемые на компоненты чувства.

– Существуют же документальные свидетельства о провалившихся попытках колонизации? Я и прикинул: один канувший в гравитационный колодец «Группер» – это сразу две потенциально бесхозных «Реморы». Осталось провести идентификацию и сложить два и два.

– То есть вы считаете, что наши деятели могли обосноваться где-то на Потерянных Мирах? – ооновец махом опрокинул оранжевую жидкость в себя и удовлетворенно поморщился. – Да, дурацкое название, но как-то прижилось.

– Так же, как и «лоцман», – заметил Саймон и улыбнулся. – Самые глупые и неочевидные словечки проще всего прилипают на язык. А про Потерянные Миры я слышал. Говорили, что там не обошлось без жертв…

– Увы. – Оосава снова поморщился, на этот раз с горечью в глазах. – Тогда ведь перли напролом, хватались за любой каменный шарик с мало-мальски пригодными условиями. Есть вода? Берем! Есть кислород? Отлично! Есть полезные минералы? Дайте две!

Досада в голосе замглавы Четвертого комитета звучала абсолютно неподдельная. Видно было, что ошибки прошлого, причем не личного, а общечеловеческого, вызывают у него не вполне рациональную, но очевидную боль. Саймон с трудом подавил желание похлопать своего непосредственного руководителя по плечу. Помогло воспоминание: так же делал отец. Рука отдернулась сама.

Анжело потянулся за портсигаром, но передумал. Вместо этого он ткнул пальцем в данные по челнокам.

– Вот, как вы и говорили, это парные модули. И у нас есть все данные, чтобы связать их с носителем. Только я не понимаю, – густые брови Оосавы сдвинулись, – почему до сих пор нет информации по их миссии?

Архивный ИИ общался со всеми желающими припасть к мудрости веков, а точнее, изыскать сведения по налогам, удоям, покосам и космическим путешествиям с помощью невнятно-бесполой аватары, обладающей таким же неразличимо-приятным голосом. Голос же самого Анжело, судя по характерным вибрирующим ноткам, был готов перейти на вторые командные интонации:

– Что значит доступ заблокирован? Вы там ins Kopf gefickt [40]40
  Больные на голову (нем.).


[Закрыть]совсем среди ваших серверов?!

Саймон припал к минералке, чтобы не начать хихикать. Это вышло бы неприлично и неуважительно. Правда, скорее всего и человеку, и машине было бы радикально наплевать на странные звуки с его стороны.

– Ограничение доступа наложено по распоряжению, поступившему из Четвертого комитета с пометкой «особо важно», – вежливо парировала аватара. Ее, естественно, угрожающий тон не впечатлил.

– Кто? – прорычал Оосава, параллельно вызвав список фамилий и должностей. Видимо, собирался в случае отказа вычислить хулигана, отфильтровав перечень по критериям полномочий.

– Господин Анжело Оосава, заместитель главы Четвертого комитета Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций.

На выражение лица господина заместителя стало любо-дорого взглянуть. Саймон уже практически открыто ухмылялся, стараясь, чтобы это смотрелось хотя бы чуть-чуть виновато. Соледад, заглянувшая в кабинет, озабоченно переводила взгляд с начальства на изображение и обратно.

– Так, – поднялся Анжело, разрывая связь махом кисти. – Так. Madonna putana[41]41
  Черт побери (ит.).


[Закрыть], я впечатлен. Саймон, вы когда-либо имели намерение побывать в наших архивах? Физически, я имею в виду. Минус двенадцатый этаж, усиленная охрана, защитные поля. Почти как в той тюрьме на Эдинбурге, только в разы серьезнее.

– Всю жизнь мечтал, – юному лоцману удалось вложить в голос поровну серьезности и сарказма. Оосава кивнул, дав понять, что уловил оба посыла.

– Тогда давайте прогуляемся. Нет, не шагнем, – уточнил он, когда Саймон прикрыл глаза, вслушиваясь в структуру здания. – Ножками. Мне нужно время, чтобы слегка остыть. А то чревато.

В «чревато» верилось сразу. Фигура ооновца выдавала спортивное прошлое – либо же армейскую привычку держать себя в форме. Этот вопрос еще требовал прояснения, но оставался, понятное дело, не самым приоритетным.

За ними увязался было Йорген, все это время скрывавшийся где-то в кабинете – причем так, что Саймон его практически не чувствовал, пока не сосредотачивался. Анжело махнул рукой, и телохранитель отстал.

– Они что, думают, мне заняться нечем? По себе судят, kurwa mać[42]42
  Твою мать (пол.).


[Закрыть]! А между прочим, – пожаловался ооновец Саймону, – у нас тут и текучку никто не отменял. И дело беглых киберов до сих пор не закрыто!

– Киберов? – поднял бровь лоцман, когда они зашли в лифт. Оосава дернул уголком рта и потер висок.

– Не новая история… В общем, вы же в курсе, что наш ИИ, по сути дела, не ИИ. То есть интеллекта там хватает. Искусственность, опять же, в полный рост. Но это нельзя назвать личностью. Это симулякр, программная оболочка, предназначенная упростить взаимодействие человека и машины. Да, он может быть обучаемым и даже имитировать некоторые эмоции – но в них всегда можно будет почувствовать фальшь. Достаточно хорошенько прислушаться.

Саймон прислушивался с интересом. В голосе обычно прагматичного и порой резковатого Оосавы зазвучали поэтические интонации. То самое «благоговение перед чудом»? Похоже на правду.

– Так что одна исследовательская группа, заручившись поддержкой некоего робототехнического консорциума, а также военных – куда же без них, – решила вплотную заняться вопросом создания настоящего, истинного разума. Удивительно, что вы пропустили тот шум в новостях, который подняли правозащитники: они сразу же потребовали, чтобы ИР априори был наделен всеми гражданскими правами. Назвали историю «Массачусетским экспериментом». Кучка поразительных идиотов. – Анжело покачал головой. – Умудрились сотворить скандал вокруг еще даже не начатой разработки.

– Я правильно понимаю, что в итоге разработка оказалась успешно завершена? – произнес Саймон, когда лифт наконец затормозил. Они вышли и тут же попали под прицелы пары шок-ганов в руках охранников. Естественно, не только их: в небольшом зале-тамбуре с лаконичной, но не слишком казенной отделкой явно обитали и скрытые огневые точки, и чертова уйма разнокалиберных датчиков, и эмиттеры стазисных полей. Но и без пары человек в броне не обошлось.

Оосава скинул на контрольный пост ключ-файл с полномочиями. Саймон повторил, мимоходом напрягшись, хватит ли у него уровня доступа. Хватило. Их пропустили, хотя лица у вояк выражали сомнение до последнего. Впрочем, лоцман удостоил их фирменным высокомерным игнором. Анжело устремился дальше по центральному коридору, отвечая на предыдущий вопрос:

– Все верно, иначе мы бы об этом не говорили. Андроидов спроектировали и вырастили – за основу взяли человеческую ДНК, но переписали геном так, чтобы не имелось оснований называть результат людьми. При этом внешне сходство было полным. А затем в готовые тела начали монтировать гибридный биокибернетический мозг.

Ооновец вздохнул и притормозил. Он снова повертел в руках портсигар.

– В общем, около десятка особей сбежали. Среди ученых нашлись те, кто проявил избыточную эмпатию. Поддался на лозунги анархистов. И я расстраиваюсь не из-за того, что проект пришлось прикрыть, вовсе нет. Не считайте меня черствым функционером. – Вздох повторился. – Просто… Вы бы видели, что с ними стало в реальном мире. Половина не протянула и недели. Они получились детьми. Умными, сильными, ловкими детьми. И как дети, были великодушны, нежны, жестоки и слепы.

Молчание возникло и длилось. Позади за ними внимательно наблюдали охранники, впереди ждали ответы, которые кто-то пытался утаить. Наконец Анжело встряхнулся:

– А вторую половину мы пока обнаружить не смогли. В этом и заключается проблема. И ее с меня никто не снимал. Пойдемте, Саймон: сейчас мы будем задавать вопросы и бить лица. Возможно, даже не фигурально.

Глава 13

Теоретически персональный нейропроектор, для простоты именуемый «смартом», обеспечивал доступ к любой информации, имеющейся в Сети. Могло также статься, что это оказывался не простенький бытовой, а, допустим, продвинутый армейский, инженерный или научный модуль – и тогда в нем поселялся ограниченный, но сообразительный ИИ. Подобный девайс становился способен присоветовать пользователю те или иные решения, в зависимости от сложности поставленных задач. Недаром у русских вместо «смарта» более распространено оказалось словечко «бес» – от БЭС, «Беспроводная Эвристическая Система». Правда, это прозвище вызывало возмущение у представителей православной церкви – чисто номинальное, естественно.

По факту же уровень доступа всегда зависел от статуса пользователя. Смарт могли украсть, могли подделать идентификаторы, но подменить человека, владеющего устройством, не вышло бы. А все входящие и исходящие пакеты данных шифровались уникальным ключом, завязанным именно на ДНК носителя. Хотя, конечно, существовали способы взлома даже такой защиты.

И не вызывало удивления, что заместитель главы Четвертого комитета ГА ООН мог выудить из Сети такие вещи, о которых рядовому пользователю не только не полагалось, но и в целом не рекомендовалось любопытствовать. Ведь «меньше знаешь – крепче спишь». «Во многие знания многие печали». «Quod licet Jovi, non licet bovi[43]43
  Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку (лат.).


[Закрыть]». Эти простые истины со временем не менялись.

А вот если упомянутому замглавы в доступе к некоей информации отказывали – тут действительно стоило насторожиться. И на всякий случай немножко попаниковать. Слегка; исключительно для поддержания остроты мироощущения.

Господин Оосава не паниковал. Он выглядел злым, веселым и сосредоточенным. Саймон, шедший за ним чуть сбоку, поймал себя на мысли, что прикидывает маневры ухода во фланг для перекрытия секторов обстрела. Ощущение было интересным.

Но пострелять, а также помахать кулаками, подрать глотку и потыкать в оппонентов обидными жестами им оказалось не суждено. В открывшемся за массивными, укрепленными дверями зале архива – полутемном, дышавшем прохладной сушью – отважных борцов за историческую правду встретил руководитель отдела. Он же практически единственный человекообразный сотрудник. И бить его выходило как-то не с руки.

Складывалось впечатление, что Ицхак Шмуэль, достойный сын славного народа, разменял уже не первую сотню лет, а как минимум третью. Тело маленького, щуплого архивиста, гордо уставившего на вошедших свой выдающийся во всех смыслах нос, представляло собой мозаику из относительно живой плоти и искусно подобранных имплантов, протезов и дополнительных эффекторов. Сам он кутался в некую бесформенную хламиду, давно утратившую товарный вид и накидываемую на плечи исключительно в силу привычки. Над лысой, пятнистой головой ревнителя музы Клио флегматично порхала парочка дронов, зачем-то выполненных в форме человеческих черепов. Видимо, специфический архивный юмор, подумал Саймон.

– Тишина в библиотеке! – угрожающе вскинул костистую длань, а также пару иных манипуляторов хранитель сакрального знания. – Что это у нас тут за набег? Откуда вы взялись, молодые люди?

– Я впечатлен, – пробасил Анжело, нависая над стариком. – Вы вообще в курсе, что над вашим скромным захоронением расположен целый комплекс ООН?

– Не делайте мне повод считать вас идиотом, юноша, – парировал архивист и задрал нос еще выше. – Что это вы такой сердитый, будто плохо кушали и мало спали? И по какому праву здесь вообще топчетесь?

– Я заместитель главы Четвертого комитета, – веско уронил заместитель главы Четвертого комитета. – И право имею. А вот что вы тут натворили с ведомственным ИИ – это хороший вопрос.

– Вопросы – это по моей части, – смягчаясь, наклонил голову набок Ицхак. Он махнул кистью куда-то в сторону, и один из дронов унесся по указанному направлению. – Таки задавайте, господин Оосава, и я уже попробую вам ответить в меру своих скромных сил.

Саймон поискал глазами какой-нибудь табурет, не нашел и облокотился на разделявший собеседников стол. Тот оказался выполнен из темного, древнего дерева – как и многочисленные стеллажи, набитые папками, пухлыми томами и просто стопками бумаги и пластика. Вокруг каждого, впрочем, еле заметно мерцало стазисное поле. Высоких технологий в архиве не гнушались, предпочитая сочетать, а не заменять.

– Ваш искин не хочет отвечать на мой запрос, утверждая, что доступ к данным закрыт. И якобы закрыл его я сам. Совершенно точно подобного я не делал, а значит, у вас тут либо программный сбой, либо диверсия. Что вам больше нравится? – продолжал наседать ооновец, сбавив, тем не менее, тон. Архивист шевельнулся под своим балахоном – видимо, это означало пожатие плечами.

– Сбои-шмои… Давайте я сам гляну. Есть двери и есть ключи, господин Оосава. Вам же на данный момент важнее получить информацию, а не поймать хулигана, так? Иначе вы побежали бы во внутреннюю безопасность, а не ко мне. Вот и поищем.

Анжело еще поворчал, но скинул со смарта благоразумно сохрененный запрос. Старик принял его, пожевал губами, сощурился единственным живым глазом. Искусственный сверкнул и еле слышно щелкнул диафрагмой.

– Действительно, закрыто. Говорите, не вами? Все ключи похожи на подлинные… Я даже могу понять, зачем нужно было это прятать. Печальная страница нашей истории. – Он вздохнул и насупился. – На том корабле служил мой дед. Ах, как летит время…

– Что-то нашли? – Оосава не дал архивисту поностальгировать вдоволь. Тот не обиделся, а кивнул.

– Конечно. Всегда есть пути-дорожки. Тайные тропы. – Он покосился на Саймона. – Вы же вот лоцман, вы должны знать, юноша.

Юноша еле удержался, чтобы не выругаться. Все, решительно все определяли в нем представителя Семей! Интересно было бы знать как.

Тем временем, добравшись до заветных данных, Анжело впал в легкую прострацию. Впрочем, он довольно быстро вернулся к реальности. Видимо, найденное его впечатлило.

– Ну конечно! Ильмаринен! Глизе восьмьсот тридцать два цэ!

Молодой лоцман и дряхлый архивист синхронно нахмурились.

– Это что-то важное? – не удержался от любопытства последний. Впрочем, удовлетворять оное любопытство никто не собирался. Оосава ухватил Саймона за локоть и буквально поволок к выходу.

– Я тоже помню эту историю, – чуть ли не напевал он, пока летел по коридору в сторону лифта. – Одна из самых ранних попыток колонизации. Компания, выигравшая тендер на первичную разработку, исполняла перед международной комиссией серенады, мол, богатые минеральные запасы, шикарные промышленные перспективы, не такой уж суровый климат… Но, как водится, человек предполагает, а мироздание располагает.

– Их эвакуировали? – с долей сомнения уточнил лоцман, пока уютная, просторная кабина поднималась обратно к офису. Анжело дернул уголком рта.

– Не всех. Не успели. Выжило около десяти процентов колонистов. Упрямые оказались ребята, до последнего не желали признать провал своей миссии.

– Тогда понятно, почему могли забыть челноки. – Саймон пытался рассуждать хладнокровно, но, честно говоря, история трагедии задела и его. Правда, признаваться в этом он не собирался. – Спасатели прибыли на своих судах и снимали в первую очередь людей. Имущество компании наверняка застраховали, так что в мертвой колонии остались и драгметаллы, и руда, и промышленные мощности… Лакомый кусок для любой организации по ту сторону закона.

Оосава смотрел на него со странным выражением. Наконец понимающе улыбнулся.

– Не так плохо быть человеком, господин Фишер. У вас тоже есть чувства. И у меня они есть. И даже у старика Шмуэля. – Он ткнул пальцем вниз. – Желание их спрятать, чтобы не казаться уязвимым, понятно, простительно и даже разумно. Только не увлекайтесь. Просто совет, ни в коем случае не приказ.

Сначала накрыло волной смущения. Затем появилось желание разозлиться и надерзить. Но оно тоже прошло, и вспомнилась надпись на кольце царя Соломона. Ооновец выходил прав. А Саймон не хотел «делать ему повод считать себя идиотом». Поэтому он вдохнул, выдохнул, кивнул и продолжил рассуждать:

– Хорошо. Тогда я бы предложил сходить туда и посмотреть. Опыт – отец всякой достоверности.

– Согласен и утверждаю, – охотно ответил Анжело. – Вот только есть один небольшой затык.

Лифт прибыл на базовый этаж. Оба пассажира молчали, пока открывались двери, молчали в коридоре до офиса, молчали, пока рассаживались за рабочим столом. Наконец Саймон не выдержал:

– А именно?

– Видите ли, – осторожно начал Оосава, закуривая и глядя куда-то перед собой, в столешницу, – разведывательные подразделения, которыми располагает наш комитет, укомплектованы достаточно специфически.

Лоцман улыбнулся.

– В курсе. Не забывайте, я из Семей.

– Не забываю ни на секунду, – все так же мягко и с расстановкой вымолвил Анжело. – И меня слегка смущает необходимость отправить в поле отряд, состоящий из ваших пусть дальних, но все же родственников.

– Почему? – изумился Саймон. Его собеседник затянулся и выпустил колечко дыма.

– Я им не доверяю, – сознался он наконец. – И как уже говорил, я вообще никому сейчас не доверяю. Возможно, это ошибка. Возможно, я просто старый bakayarou[44]44
  * Придурок (яп.).


[Закрыть] и ahou[45]45
  Недоумок (яп.).


[Закрыть], но интуиция подсказывает: в этом деле не все так гладко. Вы не обидитесь, если я предположу, что кто-то из Семей ведет в этой мутной воде свою тихую игру?

Снова накатил гнев. Неимоверным усилием воли, натренированным за годы общения с окружающими, юный лоцман смог удержаться от резких слов и промолчать. Впрочем, это не ускользнуло от внимания Оосавы.

– Понимаю ваше… недоумение. – Ооновец хмыкнул и кинул окурок в пепельницу. – И не вполне уверен, что сам бы не стал возмущаться. Но просто примите как данность: замглавы Четвертого комитета не хочет поручать секретное задание спецподразделению, сформированному из лоцманов. Потому что ощущает запах серы.

– И что вы предлагаете в качестве святой воды? – сквозь зубы поинтересовался Саймон. Его начало отпускать, и на место ярости пришло ехидство. Анжело встал и прошелся вдоль стола.

– У меня есть группа доверенных агентов, – нехотя произнес он, потирая лицо руками. – И я даже могу аккуратно, не привлекая лишнего внимания, собрать их для инструктажа, поставить задачу и благословить в путь. Но все перемещения в пространстве Объединенных Систем, а также за его пределами контролируются, опять же, Семьями. А спугнуть террористов раньше времени мне бы не хотелось.

Взгляд Оосавы снова потемнел, на скулах шевельнулись желваки. Видно было, что он всерьез расстроен и обеспокоен тупиком, в который забрело расследование. Саймон, тоже ощущавший какую-то звенящую, бесполезную пустоту в голове, подметил любопытную мордочку секретарши, заглянувшей в кабинет. Решив, что хозяин помещения слишком погружен в раздумья, он показал девушке два пальца и сделал помешивающее движение. Соледад кивнула и исчезла в направлении кофемашины. Тут лоцмана осенило.

– А что, если я сам их переброшу?

Пару секунд Анжело воздвигался памятником настигнувшей внезапности. Затем его взор оформился, сфокусировался и наполнился смыслом. Пробежавшись вокруг стола, замглавы Четвертого комитета рухнул в кресло и наклонился вперед.

– Если я скажу, что эта идея лишена всякой привлекательности, можете обозвать меня гнусным лжецом. Но, madre de Dios[46]46
  Матерь Божья (исп.).


[Закрыть], это опасно. Это очень опасно. Саймон, вы не представляете, на что способны те люди. Я, – он подчеркнул интонацией, – не представляю, на что способны те люди. А у моих агентов не будет возможности вас толком прикрыть. Скорее, вы сами могли бы, после должной подготовки, выдернуть их оттуда, если станет горячо… – Оосава задумался. – Черт, но как же искушает!

– Я верно понимаю, что иных вариантов у нас нет? – из вопроса получилось хмурое бурчание, но за ним скрывалось удовольствие от завуалированной похвалы и предвкушение приключений. Анжело нехотя кивнул.

– Вы ставите меня в неловкое положение. Но, учитывая, что по сравнению с террористической угрозой миру это затекшая нога против ампутации головы, я вынужден согласиться. – Он вызвал меню смарта и ловкими движениями пальцев разослал несколько сообщений. – Тогда действовать будем так. Сейчас я собираю своих людей. Потом – отрабатываем совместное взаимодействие. Тренировки, тренировки и еще раз тренировки. Много времени у нас не будет, поэтому пахать придется на износ. Вы готовы?

– Всегда готов, – вспомнил уроки истории Саймон. – Когда начинаем?