Текст книги "Выжить в лесу Междумирья"

– Роберт, – Цветочек улыбнулась, – мне приятно смотреть, как ты облизываешь Настину ладошку, в которую, однако, уже давненько ничего не падает. Настя не решается тебе сказать, что обед закончился, но, к сожалению, это так. Мог бы ты теперь отвернуться?

– Наверное, могу, но почему человек у вас должен отворачиваться, когда все съел?

Роберту не ответили. Поднявшись, Настя положила руки ему на плечи. Под ее мягким давлением он покорно развернулся на пятой точке и напряженно рассматривал открывшуюся перед ним панораму.

Несомненно, его повернули, чтобы что-то показать, но что именно? Все живые существа, которых он увидел, были до невозможности диковинными, впрочем, как и неживые или предположительно неживые части картины. Маленькие, симпатичные игрушки на батарейках перелетали с одного дерева на другое, исполняя эти… суперхиты на иностранных языках. Причем без рекламных пауз.

«Значит, я еще как-то включил фантастически дорогую музыкальную программу с антирекламным фильтром. Ну и пусть, все равно у нас с дочкой больше ничего нет!.. Доченька моя, Инга, где ты?»

Настя, стоявшая за спиной Роберта, тонкими пальчиками вытирала ему слезы. Он взял ее руки в свои и долго не отпускал. Девочка заметно напряглась, но не вырывалась и после некоторого раздумья поцеловала его в макушку.

Потом оглянулась на старшую подругу, но та пожала плечами, потому что ей было некогда: Цветочек расчесывала свои крупные, роскошные кудри – разумеется, по всем правилам искусства обольщения смертных. Она глубоко вздыхала, потягивалась, вставала на колени, отбрасывала голову назад…

Брус и Пэр поначалу наблюдали за ней равнодушно – по-видимому, она не соответствовала их представлениям о женской красоте. Однако представления, убеждения имеют свойство изменяться с течением времени, поэтому через две или три минуты у Служителей Справедливости шеи начали вытягиваться вперед.

Волк тихо заурчал, но на него не обратили внимания: уже было понятно, что он любит поворчать, и не обязательно каждый раз прислушиваться к его урчанию. Тем более что события на острове становились все более захватывающими.

Цветочек вдруг решила искупаться. Зачем же она так долго и старательно расчесывалась? Самый примитивный мозг во включенном состоянии начал бы кричать, что русалка ведет себя чрезвычайно подозрительно, однако Брус и Пэр мелкими шажками семенили к острову и были уже по колено в воде, хотя волк теперь рычал изо всех сил.

К счастью для Служителей Справедливости, характер у волка Вовы был не только ворчливый, но и решительный. Вскоре раздались дикие вопли Бруса и Пэра, и даже на другом берегу озера маленькие лесные жители спрятались в гнездах и норках, прижимая к себе крыльями и лапками глупых, любопытных детенышей.

Роберт испуганно посмотрел на свои окровавленные пальцы.

– Это от малины, – сказала Настя. – Посмотри, у меня обе руки красные!

– Настенька, у тебя рот и одна щека тоже красные.

– Кто бы говорил! – заулыбалась девочка. – Знаешь, как потом смешно в ручье на себя смотреть! Мы с Цветочком всегда ухохатываемся, а втроем нам еще веселей будет!

– Не шевели плечом. – Старшая русалка на коленях придвинулась к Роберту. – Сейчас мы этого наглого комара… бац!

– Вы… его убили?

Подумав, Цветочек ответила:

– Нет, конечно, за кого ты меня принимаешь? Он только размазался и уснул, а вечером проснется и опять прилетит тебя кусать. Так что смело можешь по комарам хлопать – этим ты им не навредишь.

– Вы такие добрые! У вас мягкие руки и нежные глаза. – Роберт застенчиво улыбнулся. Обе русалки, опустив голову, полезли на четвереньках вглубь малинника. – Простите, я понимаю, что уже многие это говорили и вам надоело. Я бы с радостью у вас остался, потому что здесь еще полно малины… то есть я имел в виду…

– Конечно, дядя Роберт, – сказала Настя, не оборачиваясь, – ты долго у нас будешь. Такие дела быстро не делаются: человек получает достаточно времени, чтобы все обдумать.

– Дорогая, милая девочка, я должен идти, я ищу дочку!

Русалки вернулись к Роберту, и каждая протянула ему ладонь с ягодами.

– Только, чур, мою не облизывать! – потребовала Цветочек.

Роберт взглянул на маленькую русалку.

– Без проблем, – ответила она, – мою можно.

– Мы не забыли, что ты ищешь дочку, но ты пойми, не следует нам так глупо рисковать – через лес идти, пока мы Служителей Справедливости не уто… не уговорили тебя в покое оставить.

– Нет, это бесполезно, у вас не получится! Они даже слушать не будут.

– Что ты, – возразила Цветочек, – не может такого быть, чтоб не уговорили.

Настя кивнула:

– Обязательно уговорим!

– Хватит скулить! Подумаешь, я вас слегка цапнул за мягкое место! Даже не уверен, что штаны вам прокусил, – практически как ущипнул!

– Неправда! – всхлипнул Брус. – У меня штаны порваны! А вот у Пэра целые!

– Я вас одинаково кусал – просто ему немного повезло, но тебе в чем-то другом повезет. Среди товарищей не должно быть зависти.

– Зато он теперь штаны стирает!

– Разумеется, у каждого свои проблемы. У меня вообще штанов никогда не было, но не могу сказать, что моя жизнь была беззаботной.

– В этом большом зале без штанов холодно! – захныкал Пэр. – Почему ты не добавишь пару градусов на климатизаторе?

– Вова получает грошовую пенсию и живет в социальной коммуналке, – ехидно предположил ефрейтор, – здесь климатизатор не регулируется!

– Да, примерно так, – согласился волк. – Если бывает холодно, то приходится терпеть. К сожалению, Пэр, что-то другое я тебе посоветовать не могу.

– Тупое правительство! – Теперь Пэр хныкал возмущенно. – От пенсионеров надо сразу избавляться!

– Это уже в крайнем случае, когда кто-то на пенсию прорвется, – возразил Брус, – а начинать надо с инвалидов и старых безработных!

Волк грустно смотрел на Служителей Справедливости.

– Наконец-то я сообразил, почему меня к вам провожатым послали, я ведь тоже как бы санитар природы. Правда, я думал… но себя, конечно, со стороны не видишь. Ладно, расскажите о преступнике, чтобы я знал, как к нему лучше подобраться.

– Да что о нем рассказывать, – сквозь слезы захихикал Пэр, – восьмой параграф!

– Я ведь стараюсь с тобой без этих… иностранных слов говорить, ты мне тоже понятно объясни.

Подумав, Пэр сказал:

– Спроси ефрейтора, ему больше платят!

– Потому что я учился и экзамен сдавал! – Брус приосанился. – Господин майор, разрешите… ну да, это не надо. Итак: «Параграф номер восемь точка объект в возрасте от тридцати до тридцати пяти лет запятая работает на конвейере запятая спальную ячейку выкупил запятая органы стареют и обесцениваются точка предварительное мероприятие двоеточие на мыслевизор посылается вирус для отключения темпорального блокиратора при использовании дорогостоящих программ точка». Вот так, дед, понял?

– Главное понял, но я не дед, а волчара в расцвете сил.

– Сомневаюсь. – Брус усмехнулся. – Уж больно ты ворчливый!

Пэр тоже насмешливо заулыбался.

– Экономишь на всем – ни штанов у тебя, ни отопления!

– Хорошо, скальте зубы. Рад, что вы повеселели. Есть у вас предложения, как поймать преступника?

– Пусть ефрейтор думает. – Настроение у Пэра улучшалось прямо на глазах. – А я пока отдохну!

– После обеда подумаю, – ответил Брус беззлобно. Вероятно, он привык к тому, что это его обязанность. – Вова, ты бы показал нам столовую Государственных Cлужащих. Вполне может быть, что мы тебя отблагодарим: я не любитель колбасы, и, если Пэр мою не слопает, я отдам тебе всю розовую таблетку.

– Будем столоваться, где повезет. Я, пожалуй, пойду разомнусь – тут вроде бы зайчиком пахнет. Чую, что молодой он и глупый, так что можете уже костерком заняться.

– Вова, объясни ефрейтору, что ты имеешь в виду, он займется.

Волк, отправившийся было на охоту, вернулся.

– Пэр, я удивляюсь, за что тебе Брус колбасу дает?

– Понимаешь, Вова, я уже двоих напарников пристрелил, потому что, когда мне страшно, я глаза закрываю, а отстреливаться по уставу должен. Компамозг внутренних расследований в обоих случаях мне поверил, а люди почему-то не верят и стараются меня не злить.

– Вот оно что… как бы Брус не благодаря тебе здесь оказался.

– Будучи честным Служителем Справедливости, должен признаться, что ничего не помню.

– А Брус, когда стало немного погорячей, мудро решил: с недотепой-преступником он и один справится, главное – как можно быстрее выключить напарника. Похоже, вы действовали быстро и одновременно. Да, рядом с вами я опять среди своих.

– Я умираю? – прошептал Роберт. Он скорчился на траве, зажав руками живот.

– Ты хороший дяденька. – Настя погладила его по голове. – Ты просто чуть-чуть объелся… это все Цветочек виновата! Она говорила: «Не мешай ему, не перебивай аппетит!»

– Уф, ох, уф… – отдувался Роберт. – И как я буду дальше жить?

– Цветочек со мной спорила. Она хочет, чтобы малина и раки в тебе остались, – мол, тогда они потихоньку успокоятся и в следующий раз вообще бунтовать не будут. А я считаю, что они не успокоятся, пока их не выпустить. Если мы с Цветочком не можем убедить друг друга, то договариваемся, что ничего не делаем, и пусть будет, как получится.

– А где Цветочек?

– Поплыла к скале за родниковой водичкой и хочет с горными жителями поболтать. Возможно, кто-то твою дочку видел или что-нибудь о ней слышал.

– Горные жители – хорошие люди?

– Они лучше людей – водку не пьют и деточек своих любят. Примерно такие, как ты, только хитрые, потому что простые по характеру жители рано или поздно попадают к дяде волку или тете сове.

– Ух, уф… – опять с минуту кряхтел Роберт.

Настя вздыхала, не зная, как ему помочь. Она ласково подергала его за ухо, пощекотала под подбородком, помассировала нос. Каждый раз, когда она меняла тактику, Роберту вроде бы ненадолго становилось легче, и он замолкал – возможно, от удивления.

– Дядя Роберт, я нашла у тебя седые волосы. Давай я их выдерну?

– Зачем?

– Ты ведь молодой, тебе такие волосы не нужны.

– Добрая девочка, не жалей меня! Я страшный человек, я убил Ингу, теперь убиваю тебя и Цветочка – вас накажут за укрывательство преступника!

– Потому что на экране компьютера всякую ерунду написали, а дядя волк и Служители Справедливости за тобой охотятся? Все горные жители тебе скажут, что дядя волк нехороший и никогда не надо делать то, что он хочет. А компьютеров в нашем лесу вообще нет, можешь про них забыть.

– Но как вы живете без мыслевизоров?

– Ну, живем, иногда очень даже весело. Кстати, если я правильно понимаю, что такое мыслевизор, то вроде бы неподалеку от ведьминой избушки есть один такой широкоформатный. У нас он называется чудо-юдо. Мы его, пожалуй, разок для тебя включим.

– Милая Нас… – Роберт онемел, увидев выходящую из воды русалку.

– Когда я уплывала, ты лежал на другом боку, – сказала она, смущенно улыбнувшись и быстро одеваясь.

– Вовремя ты нарисовалась, а то дядя Роберт уже собрался умирать или сдаваться. – Настя наклонилась к уху своего подопечного и прошептала: – Видишь, какие женщины красивые! Запросто можно влюбиться, только на Цветочка не надо большими глазами смотреть, она по другому дяденьке тоскует… а впрочем, если ты скажешь, что без Цветочка никак, то я дядю Колю все-таки… уговорю.

– Чтоб я больше не слышала такого слова – «сдаваться»! – строго сказала старшая русалка.

– Вот именно! – поддержала Настя.

– Вова, мы тоже хотим кушать! – сказал Пэр.

– А кто вам не дает? – удивился волк. – Присоединяйтесь.

– Но ты на нас рычал!

– Ну и что? Никого же не укусил. А молча я не могу есть, у меня кусок в горло не полезет.

Служители Справедливости растерянно переглянулись.

– Между прочим, – вспомнил волк, – почему вы костерок не разожгли?

Брус пожал плечами:

– Да я как-то… а Пэр не захотел помогать.

– Да, конечно, надо вам постепенно отвыкать от жареного. Значит так, я беру зайца посередине. Ты, Брус, раскрой пасть пошире и хватай его за голову. А ты, Пэр, вцепись ему в окорок. Потом каждый тянет в свою сторону и рычит на меня.

– Ефрейтор, ты понял?

– Вова, мы так не можем.

– Да что тут сложного?

После нескольких попыток Служителям Справедливости удалось отхватить по маленькому куску от тушки зайца.

– Неплохо для начала! – похвалил волк. – Теперь жуем и урчим от удовольствия.

Неожиданно Пэр захныкал:

– Вова, у меня что-то во рту сломалось!

– Ну-ка выплюнь!

Пэр подчинился. Волк озадаченно смотрел на два упавших на землю окровавленных обломка зубов, потрогал их лапой.

Брус заскулил:

– У меня тоже что-то сломалось!

– Выплюнь быстрей!

Пэр и Брус заскулили. Волк присел на задние лапы и задумался.

– Не понимаю я вас. Вроде бы по характеру вы хоть и не волки, но какие-то мои родственники – лиса, например, не совсем мне чужая. Чую, что вы свои, стараюсь вам помочь. Однако вот сейчас опять кажется мне, что вы, скорее, родственники глистов, которые меня изнутри едят.

Правда, вам удалось неизвестный мне лес или город так переделать, что вы там не только внутри других существ, но и на воле способны жить. Думаю, потому, что вы все-таки ребята шустрые. Только надо помнить, что наш мир еще не перестроен и здесь царит полнейшее беззаконие. Если мы, например, прикажем, чтобы от каждых пяти полян раз в месяц нам посылали зайчика, то будет много удивленных разговоров и, возможно, нас даже начнут жалеть, но ни один зайчик к нам не придет.

– Тогда мы накажем их по самым страшным законам! – прошамкал Брус, и глаза у него стали круглыми, потому что он не узнал своего голоса.

– Ефрейтор, ты что это? – так же прошамкал Пэр.

– Нормально, скоро научитесь без двух зубов орать, – успокоил волк. – А с зайцами ситуация такая: они тут все преступники, можно любого ловить.

– Вова, я понял. – Глаза у Пэра стали еще более круглыми, чем у Бруса. – Здесь можно все!

– Зайчики кусаются? – жалобно спросил ефрейтор, выплевывая кровь.

Волк сделал вид, что не услышал глупого вопроса.

– Ладно, вы поскулите, а я пока поужинаю… Молодцы, правильно на меня посмотрели! Мне сразу захотелось проглоченное мясо вам отрыгать, но это в первый и в последний раз.

Глава 7
Погоня

Роберт поцеловал Настю и осторожно, чуть касаясь, провел пальцами по ее волосам. Она спала крепким детским сном, приоткрыв рот. Другая русалка, отвернувшись, спала в нескольких метрах от них, за кустом шиповника. Было слышно ее ровное, с тихим присвистом дыхание.

Ночь была темной, и, похоже, собирался дождь, луна лишь изредка показывалась из-за туч. Роберт поднялся и, стараясь двигаться как можно тише, пошел к воде. Теперь, когда Настя его не обнимала, ему стало холодно, он зябко ежился. У воды оглянулся, – силуэты русалок едва угадывались в темноте.

– Настенька, милая моя девочка, Цветочек, простите, – прошептал он и медленно вошел в воду, стараясь дышать глубоко, но не в силах унять лихорадочную дрожь.

Каждый шаг давался ему с трудом, приходилось себя пересиливать. Даже когда Роберт был уже по плечи в воде, то продолжал дрожать от холода и страха. Он вновь оглянулся, но не увидел русалок, и ему стало ясно, что они исчезли из его жизни.

Он заставил себя отвернуться и пошел дальше. Вскоре он был вынужден встать на цыпочки, чтобы вода не попадала в рот. Казалось, что до берега уже недалеко. Роберт решил хорошо вдохнуть и побежать по дну озера.

Оказалось, что бежать под водой невозможно. Он не сделал и десятка шагов, когда почувствовал, что больше не может не дышать. В панике попытался прорваться вверх, к воздуху. Думать он не мог, как охваченный ужасом зверек, только судорожно бил вокруг себя руками и ногами и глотал воздух, если на мгновенье удавалось поднять голову над водой. Вдруг его ноги нашли опору, он выпрямился и шумно задышал. Ноги подгибались, голова кружилась, но как чудесно было стоять и дышать!

Начал моросить дождь. Роберт, запрокинув голову, смотрел на небо, которое было единственным свидетелем его борьбы за жизнь. Воды он больше не боялся. Впервые он чувствовал себя победителем. Пошатываясь и глубоко вдыхая ночной воздух, он побрел к берегу.

* * *

У волка дернулось ухо, он открыл глаза и повернул голову к озеру, прислушался. Тем, на острове, почему-то не спалось, они купались. Русалок, правда, не было слышно: хитрые озерные волчицы плавали бесшумно. Зато преступник плескался за троих. «Лопоухий… что с него возьмешь, мои, конечно, посерьезней».

Волк зевнул, посмотрел на похрапывающих Служителей Справедливости и тоже закрыл глаза.

Медленно, почти на ощупь Роберт пробирался через ночной лес, дрожа от холода и вспоминая рассказ русалок. Горные жители не видели маленькую девочку. Настя и Цветочек сказали, что это еще ничего не значит, ведь лес неописуемо большой. Здесь много разных деревьев, в том числе две сосны, в дуплах которых был обнаружен мед, охраняемый злыми, но бесхитростными пчелами. Часто встречаются земляничные, грибные и цветочные поляны. Правда, есть и такие, на которых только время теряешь.

По центру лесного мира тянется горная цепь из пяти холмов и одиннадцати холмиков, на южных склонах находятся роскошные заросли кустарниковой вишни. Если после сбора урожая лежишь на спине, то кажется, что облака вот-вот зацепятся за вершины холмов.

Самая вкусная малина почему-то растет в Змеином овраге, как будто бы она змеюкам нужна. Что тут скажешь – сам не ам и другому не дам.

В озеро впадают три ручья, один родник и одна настоящая река… ну хорошо, речка. Ее берега далеко не полностью исследованы, но уже известно, что там растут черемуха, рябина, ежевика и даже смородина, причем как черная, так и красная.

А еще есть таинственный лес за болотами, в который только леший иногда ходит, хоть и говорит, что делать там нечего, – понятно, словам лешего грош цена. Во всяком случае, возвращается он с полной корзинкой голубики, хромает и кряхтит от натуги. Потом он просит ему ножку полечить, но голубику не дает. Он дедушка не вредный, только жадноватый.

Лес за болотами, конечно, не конец мира, однако никто не знает, какие земли находятся дальше. Когда об этом думаешь, то просто дух захватывает.

Роберт вежливо кивал, печально моргая и думая об Инге. Русалки вдруг начали вспоминать смешные истории из лесной жизни. Создавалось впечатление, что здесь не скучают, но, правда, юмор был весьма суровым.

Настя и Цветочек смеялись, хохотали, и Роберт невольно заулыбался. А когда они принялись его щекотать, то ему показалось, что он умрет от смеха. Был момент, когда он даже испугался, но русалки словно бы опомнились, удивленно переглянулись и зашипели друг на друга – так уморительно, что Роберт еще долго не мог успокоиться.

Думая о милых русалках, он на несколько минут забыл о холоде, хотя по-прежнему дрожал. Его страдальчески искаженное, исцарапанное ветками лицо неожиданно расплылось в улыбке. Какой же он был глупый, когда поверил, что Настя и Цветочек исчезли из его жизни! Возможно, он их больше не увидит, но они всегда будут рядом и… им не будет за него стыдно.

– Вова, сбегай за молоденьким зайчиком! – попросил Пэр, зевая и почесываясь.

– Пора завтракать, – прошамкал Брус с закрытыми глазами.

– Подождите! – огрызнулся волк. – Что это русалки психуют, по острову носятся? А недотепу-то не видно…

– Вова, делами потом займемся. Ты же слышал, ефрейтор сказал: «Завтракать!»

– Да, – подтвердил Брус, по-прежнему не открывая глаз. – И не шумите. Так хорошо было, когда вы молчали!

– Не скулить! – зарычал волк. – Дайте подумать! Неужто лопоухий удрал… или русалки морочат нам голову?

– Разбудите меня, когда большая начнет раздева… – Ефрейтор тихо захрапел.

– Пэр, по какой причине преступник мог сбежать от русалок?

– Вова, ну откуда я знаю. Если хочешь, я пну ефрейтора – пусть думает!

– В любом случае надо его будить, а я пока немного прогуляюсь.

Волк вышел из-за кустов и, подняв морду, завыл. Пусть мелкие послушают, а то совсем порядка в лесу не стало.

«Островитянки не нашли лопоухого и теперь сидят на дереве – есть у них такая кошачья привычка. Конечно, выгодная позиция. Сколько раз, бывало, Тимофей сверху фыркал, когда я мимо проходил, его не заметив, такого усатого и грозного.

Ладно, красавицы, погрустите и подумайте, сейчас моя очередь вашего глупого котенка искать».

Волк, не спеша, побежал по берегу, иногда останавливаясь и что-нибудь тщательно обнюхивая. Интересных запахов было много: косули пить приходили, рыжая кума мышку поймала… нет, похоже, обломилось куме, зато какому-то воздушному охотнику повезло – на камне капля птичьей крови.

В этой стороне человеком не пахло, волк побежал обратно. На русалок он не смотрел. Ясно было, что они с него глаз не сводят. «Вот так, все поняли, кто в лесу хозяин?»

На берегу стоял Пэр с обиженным видом.

– Вова, Брус меня тоже пнул и отказывается до завтрака думать!

– Ладно, я уже сам догадался, почему преступник сбежал: дочку ищет и еще боится, что русалки из-за него пострадают.

– Их без наркоза на органы разберут!

– Почему мы русалок кому-то отдавать должны? Сами съедим. Ты согласен?

– Конечно, Вова!

– Но только в том случае, если мы их поймаем, а не наоборот. Понимаешь?

– Нет.

– Поговори с ефрейтором, мне сейчас некогда.

Волк побежал дальше. Он еще не учуял следы человека, когда увидел тянувшуюся от озера цепочку больших, четких следов. Преступник плыл в ботинках! Волк торжествующе посмотрел на русалок и в избытке чувств, потрясенный человеческой глупостью, снова завыл.

– Завтрака не будет! – яростно зарычал волк, его глаза налились кровью.

Служители Справедливости вздрогнули, но не сдвинулись с места.

Волк пытался успокоиться, рычание стало потише.

– Забыли, как я вас кусал?

– Вова, мы же сидим, – возразил Пэр. – Как ты нас укусишь?

Брус усмехнулся:

– Серый на вшивость проверяет!

– Я умею кусать не только за мягкое место, – объяснил волк и, помедлив, добавил: – Кажется, завтрак все-таки будет. По крайней мере, у меня.

Пэр возмущенно спросил:

– А у меня?

– Это зависит от Бруса, – уклончиво ответил волк.

Пэр повернул голову к ефрейтору, тот заерзал и промямлил:

– Вова, но почему мы должны без завтрака гнаться за преступником?

– Я тоже теперь так думаю, – угрюмо сказал волк.

– Да что тут думать-то? – удивился Пэр.

Втянув голову в плечи, Брус кивнул:

– Хорошо, хоть в уставе написано, что служба начинается после завтрака.

– Наверное, правильно, – согласился волк. – Не исключаю, что мы по дороге немного перекусим, но сейчас надо шевелить лапами!

– Это… – растерянно проговорил Пэр, однако тяжелый взгляд волка заставил его замолчать.

Когда они дошли до следов на берегу, волк повернулся к острову и не увидел русалок.

– Нету, – сказал Пэр.

– Прогнали преступника, потому что его накормить невозможно, и пошли в малин… марин… ну, где розовые таблетки висят, – предположил Брус.

– Вова, я тоже туда хочу!

– Нет их на острове… но в лесу я хозяин! – зарычал волк. Он опустил морду, принюхиваясь к следам, и взглянул исподлобья на Служителей Справедливости. – Сегодня я сожру человека и надеюсь, не кого-то из вас.

Потом они мчались через лес – по-видимому, следы вели к холмам. Впереди бежал Пэр, не оглядываясь и часто не в том направлении. Брус отставал, но заметно было, что старается изо всех сил. Волк иногда останавливался и призывно выл, чтобы Служители Справедливости не потерялись.

Следы преступника становились все более четкими.

Волк то и дело сглатывал слюну. Однажды, когда он ждал Служителей Справедливости, Пэр не появился.

– Влево забирай, – посоветовал добродушный старческий голос, – не бойся, болото скоро кончится.

Пэр то и дело падал, однажды провалился по пояс в черную воду и кое-как, судорожно выбрался. Потом он еще некоторое время стоял на четвереньках и скулил.

– Поплачь маленько, – вновь раздался старческий голос, – я тоже отдохну, и дальше потихоньку пойдем.

– Дед, ты бы хоть показался!

– Низенький я, щупленький, стесняюсь показываться.

Пэр сел на кочку и, как мог, обтер лицо. Надо было бы и брюки постирать, но пока не было возможности. Какое-то маленькое зеленое существо лениво ходило рядом. Служитель Справедливости прицелился, ловко наступил на зеленого, потом вытащил его, слабо шевелящего лапками, из тягучей грязи, почистил пучком травы и съел.

– Да… – сказал старичок, – от лягушек я никогда не отказываюсь, но жабу еще не пробовал. Пожалуй, ты на болоте не пропадешь, а зачем ты мне здесь? Мы, наверное, сейчас в другую сторону пойдем.

Кажется, старикашка прятался в кустах, метрах в пятнадцати от кочки, и легко можно было представить, как бы действовал волк Вова. Пэр заулыбался и подмигнул кустам.

– Хитренький, живучий пенсионер!

– Это… как ты меня обозвал?

– Не притворяйся! Я уже за троих таких, как ты, премию от господина майора получал!

– Тогда я тоже правду скажу. Мне за тебя семь карасиков пообещали. Конечно, не сразу, пришлось поторговаться, но я видел, что русалки суетятся, даже как бы немного не в себе, поэтому твердо настоял на своем!

Служитель Справедливости засмеялся:

– Я знаю, кто из нас премию получит, но все-таки интересно: семь карасиков – это сколько баллов?

– Ну… это очень много. У меня живот заболит и глаза на лоб полезут.

– Вот тут ты ошибаешься, сегодня у меня будет живот болеть!

Пэр подтянул тяжелые штаны и, зарычав, бросился к кустам.

Там никого не было! Некоторое время Пэр яростно размахивал руками и пинал воздух, пока не попал по молоденькому деревцу с тонким, но твердым стволом. Служитель Справедливости обиженно взвыл, запрыгал на одной ноге и вдруг увидел, что за кочкой, на которой он недавно сидел, кто-то прячется, – был виден вроде бы козырек фуражки.

Мыча от боли и рыча от злости, Пэр побежал обратно. Однако старикашка опять как-то смог исчезнуть. Пэр запрыгнул на кочку и, подобно хищной птице, вертел головой во все стороны. Потом сел, растерянно хлопая глазами.

– Какой ты шустрый, уфф… – Голос снова донесся из кустарника. – Ты больше так не делай, уфф… ножка-то у меня больная, да и не молодой я уже.

Яростно зарычав, Пэр бросился в атаку. Маленький старичок выбрался из кустов и поковылял прочь, пугливо оглядываясь. Пэр торжествующе захохотал. Теперь он не спешил. С гордо поднятой головой он шел вслед за жертвой. В этом смешном, отсталом мире никто не мог остановить Служителя Справедливости!

Внезапно его правая нога провалилась по колено, он чуть не полетел носом в грязь.

Глупый старик сочувственно кивнул и подождал, пока Пэр вытащит ногу, – вероятно, еще надеялся на пощаду.

– Это возможно, – согласился Пэр, восхищаясь своей хитростью. – Иди, старый, ко мне!

– Даже не знаю, как тебе ответить…

Леший вздохнул и пошел дальше, сильно припадая на одну ногу.

– Ты, стоять!

– Леший я. – Старичок не обернулся. – А стоять не хочу, сейчас моей ножке легче идти.

Внезапно Пэр истошно заорал – кто-то, спрятавшись в грязи, схватил его за ноги. Кое-как удалось вырваться, оставив один сапог невидимому чудовищу. Пэр отбежал на четвереньках подальше и завыл, как это делал волк Вова.

Леший покачал головой.

– Не люблю ворчать, но какой же ты беспокойный… – В этот момент леший что-то увидел, попятился и закричал: – Беги, беги, горемычный!

* * *

Волк навострил уши.

– Слышишь, ефрейтор?

– Слышу, конечно, – это у меня в животе урчит!

– Вроде бы Пэр на болоте выл. Может, и показалось мне, но чувствую, что здесь без лешего никак не обошлось.

Русалки и леший наслаждались теплом, привычно расположившись под наклонившимся к озеру кленом, ветви и корни которого протянулись до воды. Настя покачала головой:

– Дедушка, мы тебе все равно карасиков дадим, но ты правду скажи!

– Девоньки, я изо всех сил старался честно рассказывать, почти ничего не сочинил. Понимаю ведь, что дело серьезное… Настенька, ты не забывай мне коленку-то лечить, надо ее помять хорошенько, двумя ручками. Ох, как я нынче утомился!

Старшая русалка вздохнула:

– Видно, что ты устал. Рассказывать тебе тоже тяжело?

– Смотря как…

– Леший, ты, пожалуйста, расскажи еще раз – по возможности, правду, но сильно не напрягайся, а мы попытаемся твои рассказы сравнить.

– Ну, тогда я могу три раза рассказать, чтобы вам было что сравнивать. Значит, решил я заняться перво-наперво самым шустрым, и шел он за мной, как телок на привязи. Я имею в виду, что глупый он, будто теленок, однако вовсе не смирный: наоборот, горячий и суетливый, пришлось от него побегать. Иногда я с ним разговаривал и даже показывался, чтобы он не убежал в другую сторону, – сильно ему хотелось меня поймать, якобы за меня награда положена. Наверное, путает что-то или правда я кому-то вдруг понадобился?

Леший посмотрел на старшую русалку и, кажется, надеялся услышать: «Естественно, дедушка, ты всем нужен. Как же без тебя!» Цветочек, думая о чем-то своем, рассеянно пожала плечами.

Обиженно попыхтев, леший продолжил рассказ:

– Когда мужичок чересчур далеко убежал, я испугался, хромаю за ним изо всех сил, кричу: «Пэр, ты куда, я здесь!» К счастью, он услышал, и не успел я толком отдышаться, как он уже вернулся!

Ладно, повел я его к озеру. Думаю, пусть мои девоньки сладкие Пэра пощекочут вволю, ну и дальше как получится – много ли тут у нас развлечений? Да и мужичок посмеется напоследок. За что я вас уважаю – никто не может сказать, что ему с вами скучно было.

Когда слева болото показалось, я долго терпел: и глаза по очереди закрывал и нос отворачивал, но не догадался уши заткнуть, а лягушки вдруг расквакались. Понятно, что мне померещилось, не квакают они уже в эту пору, – но вот слышу, и все! Домой мне захотелось, аж сердце защемило!

Шепчу, обманываю сам себя: мол, пару минуток, в крайнем случае часок-другой по болоту погуляем, мимо мелких ям пройдем… то есть я мимо, а Пэр по ямам, потом поведу его опять к Цветочку и Настеньке.

Я ему объяснил: хоть озеро уже видно, но придется нам налево повернуть, прямо никак не получается. Он человек служивый, поэтому глупых вопросов не задавал. Конечно, много всяких слов я от него услышал, но «почему» или «зачем» – такие слова он не говорил.

Однако не думайте, что мне с ним легко было. Бегал он туда-сюда, скулил, особенно после первой ямы, а ведь обычная ямка была, по пояс ему, не какая-нибудь бездонная прорва…

Девоньки милые, недавно сон мне был: выкарабкиваюсь я потихоньку из Зеленой прорвы и смотрю с удивлением на божий мир. Кому-то моя медлительность надоела, взял он меня сзади за шиворот и пониже поясницы – полетел я и вот так в этом лесу оказался. Мне всё говорили, что я от сырости завелся. Нет, похоже, я к вам прилетел! Интересно, для чего? Чтобы у меня нога болела и все меня обижали?

Цветочек сочувственно улыбнулась.

– Мы же тебя не обижаем. Карасями всегда честно расплачиваемся, Настя тебе ножку лечит.

– Действительно, – с некоторым удивлением согласился леший. – Может, я просто чересчур ворчливый?

– Ты хороший дедушка, – возразила Настя, – но почему ты один пришел?