Текст книги "Западня"

К концу экспедиции, на геологов было больно смотреть. Эти щеголеватые, поначалу, люди, до того осунулись, что теперь глядя на их небритые, сальные лица, в подведенные широкими синяками глазам, с трудом верилось, что они зарабатывают себе на жизнь своими мозгами и умением. Можно было подумать, что они брали жалостью. Даже невозмутимый по началу Кенг, до того издергался за все это время, что превратился в сплошной клубок напряженных нервов, который только тронь, и узнаешь все, о чем тебе даже и близко знать не хотелось.

Роберт то же выглядел не лучшим образом. Это оказалась самая дальняя поездка, которая только была у него за все время.

Вездеход натружено подъезжал к Комплексу. Их заметили издалека. Когда до ближайшего шлюзового бокса оставалось около полукилометра, на нем ярко вспыхнули сигнальные огни и створки ворот гостеприимно разъехались в стороны, открывая ярко освещенное внутреннее пространство. В течении двух лет, которые Роберт провел за штурвалом вездехода, это был первый случай, когда к его приезду относились с таким вниманием. Обычно приходилось долго простаивать перед закрытыми воротами и ждать, пока на тебя обратят внимание.

– Ну наконец-то, – с облегчением пробасил один из геологов, пододвигая ближе к выходу свою аппаратуру. – Я уже и не надеялся, что это когда-то случится. Чтоб я еще раз…

– Заткнись, – грубо оборвал его Кенг, – сколько надо, столько и будешь это делать.

Машина въехала в ярко освещенное помещение шлюзовой камеры. Как только закончилась продувка и вездеход не успел покинуть еще ни один человек, а в шлюзе уже появились представители службы режима. Их было трое. Они быстрым шагом направились к выходному люку вездехода. Один из них с нетерпением забарабанил по стеклу иллюминатора. Когда люк открыли, они не дав возможности никому выйти, ворвались внутрь и выволокли за шкирку ничего не соображающего Роберта. На возмущенные возгласы геологов никто из троицы не обратил внимания.

– Что вам нужно?! – Только и сумел выкрикнуть Роберт, инстинктивно сопротивляясь неожиданному натиску.

– Ты Роберт Линк? – Осведомился старший по званию.

– Да, – ответил тот, глядя на вопрошавшего ничего не понимающими глазами.

– Твой брат работал во второй обогатительной секции?

– Что значит работал? Он и сейчас там работает. Больше его никто ни о чем не спрашивал. На запястьях заведенных за спину рук, с сухим щелчком сомкнулись наручники. Вылезшие из транспортера геологи с интересом наблюдали за происходящим.

– Вы не имеете права! – Заорал Роберт. – За что?!

– Ах ты еще про права вспомнил?! – Озверел старший режимщик, нанося Роберту прямой удар правой. Если бы его подручные не подхватили Роберта под руки, то он улетел бы на несколько метров. Из сломанного носа заструилась кровь. – А вы чего уставились? – Заметил экзекутор геологов. – Что больше делать нечего? А ну убирайтесь отсюда! Те, низко опустив глаза, мигом выполнили требование. Ни один из них даже не заикнулся о том, что они не работают на Комплексе, что их только пригласили для консультации и что им плевать на здешние порядки. В общем, ничего из того, чем они полторы недели развлекали Роберта во время путешествия, сказано не было.

– Забирайте его, а я пойду доложу, что мы его взяли. Роберта бесцеремонно выволокли из шлюза. Когда его вели по коридорам Комплекса, все встречающиеся по дороге люди, даже не поднимали глаз на его залитое кровью лицо. Просто прижимались ближе к стене и потупив взгляд пропускали процессию. Смешно было ожидать от них поддержки. В таких условиях даже на сострадание расчитывать не приходилось.

В камере изолятора, в которую его бесцеремонно запихнули, находился еще один заключенный. На нем не осталось н одного живого места. Тело сильно обгорело. Он тихо лежал на железном полу и только отрывистое, поверхностное дыхание, свидетельствовало о том, что человек еще жив.

К вечеру сокамерник пришел в себя. Он то и поведал Роберту о случившемся на Комплексе, о том, как сражалась вторая смена и чем это все кончилось. К утру он скончался.

После недавнего бунта и связанных с ним финансовых потерь, руководство Комплекса решили вести более жесткую кадровую политику, искореняя инакомыслие в самом зародыше.

Глава 6. Третья база Люиса.

Через мгновенье, настолько короткое которое, что оно не имело ничего общего с таким понятием, как мера времени, оказалось, что со Вселенной все в порядке, все на обычных местах, вот только Керон выпал из привычного для себя положения вещей. Он пробуждался с одной единственной мыслью – как выполнить контракт, но с удивлением обнаружил себя лежащим на пыльной койке походного, армейского образца, а какой-то наглый тип со всклокоченными, давно не мытыми волосами, с остервенением стучал по ножке койки огромным сапогом.

– Ты что, свинья, подниматься не думаешь? – Поинтересовался тип с сержантскими нашивками на погонах.

– Уже встаю, – простонал от безисходности Керон и сполз с койки.

Узкие лучи света пробивались через дырявую кровлю, нереально четко выделяясь на витающей в воздухе пыли. Почти все койки уже пустовали, лишь на некоторых еще валялись погруженные в сон тела новобранцев, напрочь потерявших в этом состоянии связь с действительностью. Теперь заспанный сержант по очереди возвращал их к жизни.

На свежем воздухе дышалось легко и привольно. Все стояли небольшими кучками и что-то обсуждали. Когда Керон подошел к одной из них, мужчина среднего роста, с черными, растрепанными волосами и удивительно голубыми глазами, прячущимися под мохнатыми, черными как ночь бровями, искренне позавидовал Сальсу:

– Вы только посмотрите на него, хотел бы я иметь такой крепкий сон, как у него.

– А что такое? – Спим мы, понимаешь, а тут вбегает это чудо селекции и как заорет нечеловеческим голосом «подъем», мне чуть плохо не стало, – только ведь со сна! Мы все встаем и к выходу, к выходу, а этот придурок все не унимается кричит и кричит. До сих пор. Слышишь?

– Да, угораздило нас с вами. Только и сказал Сальс, несколько раз махнул руками в разные стороны, разминая отяжелевшие за ночь мышцы.

Сержант уже выталкивал последнего соню из барака, но на этом его бурная миссия не прекратилась. Выкрикивая и размахивая руками он принялся строить новобранцев. Через некоторое время возникла колонна в три человека, но взыскательному служаке она показалась слишком вытянутой, и он ее мигом переделал в колонну из шести человек. Новобранцы покорно выполняли команды сопляка, который не смотря на свой юный возраст, поссорился и больше не дружил со своими мозгами уже многие годы. Половине по возрасту он годился в сыновья, но это нисколько ему не мешало. В его голове была только одна искренняя уверенность, что плюгавенькие нашивки на его погонах полностью разрешают все противоречия в общении с людьми, особенно с теми, у которых погоны были чисты, как помыслы настоящего патриота-революционера. В конце концов изысканный вкус маленького тирана остановился на колонне из пяти человек, которую он возглавив, торжественно приподняв при этом подбородок, повел в столовую.

Просторное помещение напоминало такой же сарай, который приютил их на ночь, только крыша у этого строения не имела ни одной дырки, да вместо коек, были расставлены столы. Больше различий не наблюдалось. На столах стояла свежерасфасованная пища. Изысков не наблюдалось, но все-таки это была еда, хотя и практически полностью синтетическая. Керон с интересом рассматривал содержимое мисок, когда все тот же неуемный сержант рассаживал новобранцев за столами. После того, как все формальности были соблюдены, отвратительным криком по гулкому помещения раздался приказ «приступить к потреблению пищи!». Это было сделано так профессионально, что могло бы отбить аппетит у любого, но только не у Керона. Две с половиной недели мокрого голодания, во время пребывания на челноке пограничников, когда все, что попадало в его желудок составляла лишь вода, сделали свое дело. Теперь его даже силой невозможно было оттащить от еды. Он сидел и за две щеки уписывал бледно-розовые, мелкие гранулы, щедро наваленные ему в миску, запивая отваром из какого-то сена. Желудок, смирившийся с отсутствием пищи, и уже решивший, что до конца дней в него уже больше ничего, кроме воды с набором солей так и не попадет, воспрял духом усваивал и расщеплял, расщеплял и усваивал.

Хотя пища и была самого низкого качества, но ее предлагалось много. Хозяин справедливо считал, что голодный солдат – это не солдат, и перед тем, как от солдата требовать результат, его надлежит как следует накормить.

После завтрака все почувствовали себя намного лучше. На некоторых лицах появились довольные улыбки, но жизнь на этом не заканчивалась и всех, точно такой же колонной, в которой они прибыли в столовую, отвели обратно к их сараю, обозванному одним из сержантов казармой номер 25. После чего последовала генеральная уборка помещения. Все мели, вытирали и мыли, вытряхивали одеяла и наново застилали койки. Кто поначалу артачился и попытался отлынивать от работы пришли сеанс внушения у сержантов, которых после завтрака набралось пять штук. На усиление этой силы порядка был поставлен неторопливо прибредший старший лейтенант, но он никакого участия в суматохе не принимал. Просто сидел в тени головокружительно высокого дерева и равнодушным взглядом взирал на происходящее. Если бы не форма, которая сейчас на нем была и не импульсник на поясе, то человека с его взглядом вполне можно было принять за странствующего философа, прилегшего в тени после дальнего перехода из святых мест, отдохнуть и поразмышлять над вопросом о тщетности всего сущего.

После того, как барак стал отдаленно напоминать пристойное место и внутри засверкала чистота, прибыл вчерашний полковник, только на этот раз его мундир бал в полном порядке – ни одного разорванного волокна на ткани не наблюдалось, отсутствовали только погоны, на этот раз оба, видимо он их снимал на ночь, чтобы они отдохнули и набрались сил, но забывал ставить на место, или звание здесь было чисто символическим понятием и волновало только самых маленьких.

– А ну всем молчать! – Выкрикнул он свою коронную дежурную фразу, хотя при его появлении и так все замолчали. – Бегом все собрались в одном месте и построились!

С собой полковник привел несколько офицеров помоложе и целую охапку сержантов. Уилк то же находился в общей куче. Процессия обошла строй, придирчиво осматривая пополнение и обсуждая увиденное в пол голоса и для убедительности показывая пальцами то на одного, то на другого новобранца. Первым делом полковник сдержал свое слово и повелительным жестом руки отделил от общей кучи двадцать семь человек, лично для сержанта Уилка и его специального взвода. Сальс имел неосторожность стоять именно с того края шеренги, с которой и были выделены солдаты для Уилка. Отходя с отобранными в сторону он для себя отметил, что ночному гостю достались самые высокие и статные новобранцы. Это ничего хорошего не сулило. Сальс помрачнел, но подчиниться пришлось.

Из общей толпы была отобрана еще одна группа, правда несколько меньше той, которая досталась Уилку. Ее взял какой-то младший офицер и сразу увел прочь. Остальных разбирали по два-три человека. Полковник следил за процессом, но особо не вмешивался, каждый и так знал что ему необходимо делать. После того, как распределение окончилось, так как закончились новобранцы, казарма номер 25 опустела на неопределенное время – до появления новой партии отверженных галактикой изгоев.

Место, где взводу Уилка предполагалось жить и тренироваться, находилось на другом конце лагеря, по крайней мере Сальсу так показалось, переход на новое место занял около трех часов и хотя взвод новобранцев прошел около пятнадцати километров в одном направлении, но границ лагеря или чего-то подобного видно не было. Повсюду стояли разбросанные ангары различных размеров и аналогичные этим сооружениям постройки. Листва высоких деревьев заботливо прятала их гофрированные, металлические крыши от взгляда сверху. Тропинки, протоптанные по аккуратно прокошенной траве указывали на направления наибольшего передвижения. Хотя повального передвижения в лагере не наблюдалось, но постоянно попадались люди с оружием идущие по делу или шляющиеся просто так, с одной единственной целью – убить время. Когда новоиспеченный взвод добрался до своего нового места базирования Кармант находился уже в зените и нещадно припекал, бесследно испарив утреннюю росу и вообще любую влагу, находившуюся на поверхности, подняв относительный показатель влажности почти до ста процентов. По мере того, как светило забиралось все выше и выше по небосклону, по пути стало попадаться все меньше и меньше народу, а к полудню лагерь практически опустел. Мало кому улыбалось шляться по такой жаре.

Ангар, к которому они подошли, был намного меньше по размерам большинства сооружений этого типа, в большом количестве натыканных в лагере Люиса. Уилк показал пальцем на металлические, закрытые двери и сказал:

– Вот место, в котором вы все будете жить. Это ваш новый дом и у кого такого не было, то я поздравляю с его появлением.

Новобранцы не определенно встретили это высказывание. Кто-то недовольно пробурчал что-то невнятное, но ни у кого прилива энтузиазма это не вызвало.

– А теперь, – продолжал сержант, – я хочу чтобы вы прояснили для себя окончательное положение вещей, чтоб не возникало больше никаких вопросов на эту тему. Вам всем, благодаря вашим внешним данным удалось попасть в элитное подразделение свободной армии Люиса. Можно даже сказать, что вам даже повезло, – мы пользуемся особым отношением командования. Это обуславливается характером выполняемых нашим подразделением задач. Они как правило несколько сложнее и опаснее тех, которые всегда выполняет армия в целом, но соответственно этому у нас выше и вознаграждение, так как наши контракты всегда дороже.

– А что же нам делать с теми деньгами, которые вы обещаете, в этом лагере? – Подал голос здоровенный, давно не бритый детина. – Ведь выйти, как я понял нельзя, да и не куда.

– Деньги никогда не помешают, – авторитетно заявил Уилк, – даже в таком на первый взгляд глухом месте, как это. К тому же, если вам еще не сказали, то в случае выполнения вами обязанностей в течении десяти лет, каждому из вас дается право покинуть это место и убраться в любое другое по своему усмотрению. Другими словами, если вы со всем хорошо будете справляться, то через десять лет вы свободны как птицы, получаете новое свидетельство личности и отправляетесь отсюда, конечно если вам есть куда… Сроком контракта подразделения, подобные нашему так же отличатся от всех остальных. У нас он самый минимальный. Обычно, стандартный срок у Люиса Корела пятнадцать лет. Кстати время уже пошло. —

– А как происходит отправка отслуживших свои сроки? – Поинтересовался Сальс.

Сержант бросил на него презрительный взгляд, который тут же сменился показным доброжелательным.

– Вам рано еще об этом думать. Самое главное для вас на первом этапе – это усвоить все, что вам будут преподавать, как можно лучше усвоить воинское ремесло. В первую очередь от этого будет зависеть ваша судьба и в конечном счете ваше возвращение в законный мир. Насколько я знаю, очень редко кто по истечении срока своего контракта хочет покинуть нашу базу. В основном люди наоборот стараются всеми правдами и неправдами остаться здесь как можно дольше. Здесь есть все для жизни и зачем искать это еще где-то, если оно уже здесь есть?

Закончив этим странным вопросом свою ознакомительную речь сержант разблокировал при помощи невзрачного брелка входную дверь в ангар и приказал всем зайти в помещение. Пройдя по узкому коридору возле нескольких запертых дверей, все оказались в уютном спальном помещении, рассчитанном на человек сорок. Аккуратно расставленные койки и постельные принадлежности сильно отличались от тех, на которым пришлось провести прошлую ночь. Постели были чистыми, а сами койки находились в идеальном состоянии, к тому же возле каждой постели стоял небольшой прикроватный шкаф, вероятно для хранения личных вещей солдата. Почти во всех шкафчиках из замка торчал ключ.

– Выбирайте для себя койки, возле которых стоит шкаф с ключом в замке – Скомандовал сержант и вышел на воздух.

Керон подошел к облюбованной койке и присел. Она оказалась мягче, чем вчерашняя. Затем, немного отдохнув от перехода по лагерю, он взялся за ручку шкафа. Дверца послушно открылась. Хотя на всех полках было пусто, на Керона пахнуло странным запахом. Что-то, что раньше хранили в этом шкафу пахло очень специфически. О прежнем владельце свидетельствовали только голограммы красоток, аккуратно наклеенные на дверце. Шлюшки смотрели на Керона похотливыми взглядами, призывно предлагая новому хозяину осмотреть свои прелести со всех сторон, благо снимки, выполненные с отличным качеством позволяли это сделать. Он не знал кто был предыдущим хозяином этой койки, но судя по девицам на снимках, покрытых сложной, орнаментально-растительной татуировкой от шеи до пят, вкусы он имел специфические. Керон захлопнул дверцу и провернул ключ в замке, надежно заперев пустоту шкафа, только его личную пустоту и положил ключ в карман. Лежащий в кармане ключ придавал некоторую уверенность, констатируя, что хоть что-то в этой необъятной Вселенной есть его, его собственное, контролировать которое может только он, самолично. Пусть даже странно пахнущую пустоту в шкафчике, находящуюся под постоянными призывными взглядами красоток неизвестно какого мира.

Следующий день начался с пробежки. Когда все по колено мокрые от утренней росы вернулись в свой ангар, их там уже дожидался плюгавенький канцелярист с объемным, металлическим чемоданом, на крышке которого серыми, аккуратными буквами было выведено: «ОТДЕЛ УЧЕТА». Его сопровождал громила капитан, закатанные рукава которого открывали для обзора всех желающих бугрящиеся мышцы предплечий. Когда последний новобранец пересек порог двери в казарменное помещение ангара, Уилк захлопнул двери и канцелярист приступил к исполнению своих формальностей. Распахнутый чемодан оказался переносным компьютером с какой-то механической примочкой.

– Сейчас, – обратился служитель пера к личному составу, – нам необходимо провести регистрацию. Ничего особенного в этой процедуре нет. Она нам необходима только для внутренних целей и больше никуда распространяться не будет. По правилам нашей армии регистрация у нас свободная, то есть, если по каким-то причинам у вас возникнет желание скрыть свое подлинное имя, то вы вправе назваться любым другим, какое больше нравиться или вообще не пользоваться именами, как таковыми, а присвоить себе буквенно-цифровой код. Сочетание символов которого так же оставляется на ваше усмотрение. Повторяю, это чисто внутренняя система и никакой опасности разоблачения не несет, тем более что через какой-то год потребуется для каждого из вас открыть собственный счет, ему нужно будет присвоить какое-то имя. На нем будут скапливаться заработанные вами деньги. От вас сейчас не требуется никаких документов подтверждающих что-либо. Мы же в свою очередь, согласно нашему правилу отказываемся от каких-либо запросов, для выяснения личности и деяний каждого из вас. Нас это просто не интересует. В подтверждение вашей личности, каждый из вас сейчас получит браслет со своим именем. Эта вещь у нас котируется как паспорт или удостоверение личности. Его предъявитель не нуждается здесь больше ни в каких документах. Подумайте, какое имя или код вы хотите себе присвоить в нашей армии и приступаем к делу. Вы у меня не единственные на сегодня, тем более у нас с капитаном есть дела и кроме этого, – загадочно улыбнувшись сказал он и посмотрел на капитана.

Все немного погудели и по очереди стали записываться, кому как нравилось. Процедура происходила следующим образом: новобранец подходил к компьютеру и писарь набирал с его слов имя на экране, после этого, капитан доставал блестящий, мягкий браслет из своей сумки и эта железка определенным образом вставлялась в щель браслетоприемника, находящуюся в нижней части чемодана. Срабатывало какое-то устройство и чистая до этого пластинка браслета аккуратно проштамповывалась выбранным именем. Кроме имени, на ней значилось время прибытия, номер взвода, его командир, и еще какой-то, видимо машинный код. Затем, капитан брал блестящие, никелированные ручные тиски, одевал браслет на правое запястье очередному солдату удачи и скреплял ими два болтающиеся конца. Браслет был приспособлен именно для такого применения и надевался один раз. Снять его можно было только при помощи автогена или с оторванной кисти. Всех это поначалу немного озадачило, но вольности, обещанные при регистрации, притупили бдительность и все, без малейшего сопротивления позволили сделать себе своеобразное клеймение.

Керон Сальс не чувствуя за собой никакой особенной вины, кроме невыполненного контракта, в уплату неустойки за который, впрочем, уже давно пошли его кровные, собранные за многие годы деньги, записался под своим настоящим именем.

Когда с формальностями было покончено, штабисты убрались, а каждый новобранец имел на своей руке новенькое, выполненное из высокопрочной, нержавеющей стали чудо, Уилк приступил к занятиям.

Темой первого урока стал ручной пулемет Р-459, выпущенный в одном из миров местной галактики. Конструкция оказалась настолько удачной, что вскоре уже огромное количество миров этой галактики выпускали эту разновидность ручного огнестрельного оружия как для потребностей своих армий, так и на продажу. Сержант аккуратно, как младенца, положил на единственный в помещении стол принесенный из оружейки, располагавшейся тут же, за одной из вечно закрытых дверей коридора образец. Он его любовно разбирал, поднимал вверх составляющие его детали и объяснял назначение каждой, затем ставил детали на место и доставал новые. Видно было, что это занятие доставляет ему истинное удовольствие и что с этим вороненным куском железа, его связывают самые теплые чувства.

Керон наблюдал за таким патологическим проявлением теплых чувств сержанта, но до пулемета ему не было никакого дела, – он думал о своем. Сначала он прикинул, сколько ему исполниться лет, когда по словам Уилка закончится контракт. Получалась малоприятная цифра, вплотную подбирающаяся к отметке 50. Вырваться обратно в жизнь в таком возрасте, пусть даже и с заработанными деньгами, сумма которых вербующей стороной умалчивалась, было не слишком приятно. К тому же все эти мифические «условия контракта» сразу блекли, как только он вспоминал первый вечер, вернее даже ночь, когда он впервые ступил на поверхность этой планеты. Факт передачи денег таможенникам, который он видел собственными глазами, заставлял о многом задуматься. Раньше он краем уха слышал, что в этой области галактик жизнь человека слишком часто имеет не только какую-то там мифическую цену, а и реальную, выражавшуюся в денежном эквиваленте, но слышать – это одно, а быть проданным в рабство – это совсем другое. Когда Уилк подробно рассказал про затвор, переводчик огня своего любимчика и перешел к системе питания оружия патронами, Керон уже твердо для себя решил, что верить его теперешним, абсолютным хозяевам не стоит, как бы они не объясняли свои действия.

Всю остальную часть занятия он думал о возможных путях побега, но ничего стоящего в голову не приходило. Сказывался недостаток информации. Уж очень мало он знал об этом мире в целом, и об месте в котором оказался в частности.

Когда Керон пришел к такому неутешительному для себя выводу, сержант уже справился с первым уроком и приводил своего любимчика в походное положение – пристегивал на место отведенные сошки и вставлял на место до отказа забитый патронами магазин.

– Контрольные вопросы я не задаю. – Сказал он. – Здесь это не принято. Каждый должен и так знать, что от того, насколько он внимательно будет слушать на занятиях зависит его жизнь в бою, и если кто-то что-то пропустил, то пусть обижается только на самого себя, больше не на кого. Все, что необходимо будет знать, вам будет изложено, а остальное зависит только от вас.

После теоретического занятия перешли к практике, прихватив с собой десять Р-459 и несколько металлических, похожих на большие квадратные консервы, ящиков с патронами. Уютное, обнесенное пятнадцатиметровым валом стрельбище находилось в двух шагах от казармы. Неизменным строем, за стройностью которого впрочем Уилк практически не следил, они вошли в окруженное валом пространство и заняли свободные огневые точки стрельбища. Жара спала и на стрельбище было много народу. Стреляли кто из чего хотел, но в основном это было огнестрельное оружие, хотя попадались и такие, которые предпочитали пальнуть сгустком плазмы, или коротким лучом импульсника, испарив при этом некоторый объем насыпи. Тяжелое вооружение типа ствольной и реактивной артиллерии, или его что-то помощнее, на стрельбище запрещалось. Стоял неимоверный грохот, усиленный чашей стрельбища и с непривычки казалось, что все эти люди стреляют именно в тебя, так что хотелось немедленно спрятаться. Выстрелы в основном были одиночные, но изредка их размеренные звуки с воем вспарывала очередь скорострельного автоматического оружия.

Показав на практике как и что заряжается, сержант для примера залег и установив на сошки своего любимца, дал залп по трем мишеням, находящихся в секторе обстрела этого стрелкового места. Все три мишени, изображающие человека в полный рост и отнесенные на двести метров от стрелка, упали как подкошенные после первой же короткой очереди. Полежав секунд десять они снова встали, готовые снова получить новую порцию свинца. Полутораметровые фонтанчики пыли, поднятые пулями попавшими в дерн медленно оседали. Уилк, довольный своим умением, не скрывая удовольствия от такого результата, с улыбкой поднялся со стрелкового места, и приказал разобрать и зарядить принесенное оружие первой десятке.

Стреляли долго и упорно, особенно те, у кого плохо получалось. Вокруг мишеней пыль не успевала оседать, усложняя и без того трудное упражнение. Было просто удивительно, какой огромной энергией удара обладает маленькая с виду пуля. Попадая в дерн, переплетенный за много сотен лет слой никогда не паханных корней, плотный и крепкий, она поднимала стройный, густой фонтанчик пыли. Откуда бралась пыль среди сочной, подстриженной пулями травы Керон понять не мог.

Когда подошла его очередь, он натолкал патронов в магазин пулемета, их вошло туда штук двести. Магазин был неразборным, иначе он бы обязательно разобрал его и поинтересовался, каким образом должна быть устроена пружина, чтобы подавать по одному патроны из почти квадратной коробки все до одного. Затем пристегнул его к пулемету и установив его на сошки прицелился, совместив на одной линии, как учил сержант, мушку, прорезь в прицельной планке и мишень. Оружие было центрального боя и поэтому нужно было целиться в центр мишени, а не под ее нижний край, как в свое время привык Керон. Спуск у пулемета был плавным, а отдача намного сильнее, чем он ожидал. Не помогал даже мощный компенсатор, уродливым набалдашником венчающий ствол и сильно портящий внешний вид оружия.

Пока Керон Сальс под присмотром сержанта Уилка восстанавливал безвозвратно, как казалось, утерянные знания стрельбы из пулемета, в сопровождении неизменной спарки штурмовиков на взлетно-посадочную площадку садился новенький челнок межгалактического, особо малого класса. Каждая деталь на этом корабле блестела и притягивала внимание, делая его похожим на игрушку с рождественской елки. Кораблик был не только новый, но судя по внешней отделке, по качеству и чистоте поверхности, с которыми были выполнены самые последние и незначительные детали, с уверенностью можно было заключить, что за его стоимость можно приобрести два, а то и три таких же корабля, только выполненных в стандартной комплектации. Обычно для хозяина корабля не имеет значения внешний вид его имущества, вернее как бы он не старался, со временем его корабль превращался в неприглядный кусок железа, всю поверхность которого покрывали каленные разводы цветов побежалости. Такое могло случиться с каждым кораблем, только не с этим. Гарантию на светло-бирюзовое, блестящее покрытие корпуса, фирма давала на пятьдесят стандартных лет. Теперь, это творение человеческих рук стояло на поле, выжженном адским огнем двигателей и казалось сверкающим кусочком неба, непонятно каким образом свалившимся на грешную планетарную твердь.

Силовая установка корабля быстро понижала свой шум от свиста, до басовитого рокота, не давая в этом спектре ни одного сколь нибудь заметного на слух провала, как это обычно бывает с уже достаточно изношенными кораблями. Когда двигатели замолкли совсем и окончательно осела поднятая пыль, вся до последней пылинки, превратив корпус челнока из сверкающе-глянцевого в матовый, с благородным шипением нового устройства отошел в сторону центральный люк. Из ярко освещенного пространства шлюзовой камеры, не дожидаясь пока выдвинется трапик, на грунт спрыгнули два подтянутых, хорошо одетых мужчины, находящихся, судя по прыжку, в идеальной спортивной форме. Незнакомцы подозрительно осмотрелись по сторонам, ища хотя бы малейшую зацепку для того, чтобы извлечь из красивых, кожаных кобур свои огромные пистолеты. Эти двое видно очень гордились своим допотопным оружием и носили его выставив на показ. Но как они ни старались высмотреть что-то подозрительное, такового обнаружено не было. Всем, кто находился на взлетно-посадочном поле было абсолютно наплевать, что это за корабль и какого черта его занесло в эти места. Все занимались своими делами и не обращали на гостей ни какого внимания. Видя, что пострелять сегодня не удастся, более статный, и очевидно более главный развернулся и что-то крикнул в люк. Через некоторое время, двое таких же, как и первые, телохранителей вывели под руки преклонных лет старца, который если бы не крепкие руки охраны убился бы на первой же ступеньке трапа, своего собственного корабля.

Шитый золотом, старомодный плащ старика, подозрительно напоминающий мантию, подхватил легкий ветерок и целая лавина световых бликов заструилась от сходящего с трапа таинственного гостя. За стариком шел упитанный господин, одетый более современно, но по лоску и дороговизне его наряд мало чем уступал древнему плащу. Замыкала процессию неизменная двойка охранников, готовых, судя по их решительным взглядам, отправить к праотцам любого, кто хоть косо посмотрит на все происходящее. Но на них не смотрели, даже косо. За долгие годы в этих местах навидались такого, что этот отвратительно подведенный косметикой старик и в долю не падал. Кстати не только он, но и железяка, на которой он сюда примчался тоже.