Текст книги "Западня"

Война всегда была развлечением только для самых богатых, и никогда не считалась дешевым делом, особенно война высокотехнологическая, так что же удивляться, что находились специалисты, способные выжать кредиты из страстно желающего войны человека, волей случая сидящего на мешке с деньгами?

Рентабельность предстоящей операции, по прикидкам Кида составляла 800 процентов. Такой результат получался после вычета стоимости боеприпасов, накладных расходов, транспортировки и отчислений на жалование непосредственных исполнителей. Это был неплохой показатель, хотя в его практике случались и более высокие показатели. Но что поделаешь, уж сильно зажимистые попались в этот раз клиенты.

Шел четвертый час по полуночи. По тропинке между ангарами прошел только-что сменившийся караул, и опять в лагере все затихло. Покорились сну даже гости, так ловко запланировавшие уничтожение большей половины одного из самых больших городов в своей стране. Все спали, кроме караула конечно.

Утро обрушилось на головы ничего не соображающих людей внезапно, как это и бывает со стихийным бедствием. Сонные, как весенние насекомые, солдаты совершали неприменную утреннюю пробежку, по колено в росе, с обнаженными до пояса телами. Жить не хотелось, но было зачем-то нужно, а отстать, или вовсе не бежать запрещалось и наказывалось.

Керон бежал со всеми, стараясь не отставать и по возможности не сбиваться с ритма. Воздуха не хватало, нестерпно кололо справа под ребрами и такие симптомы были ни у одного его, но не взирая на трудности, взвод, как целостный организм продвигался под листвой деревьев по привычному маршруту. К концу пятикилометровой пробежки, шнурованные сапоги, капитально сшитые из толстой кожи, казались чугунными. Сильно натертые ноги сопротивлялись каждому шагу. Сержант, на общие жалобы отвечал одно и то же:

– «Вы все скоро привыкните. Это просто организм перестраивается, а что до сапог, то они то же разомнутся и привыкнут к вам». Ему никто не верил, тем более, что на пробежку он всегда выходил в легкой спортивной обуви, но бегать все же приходилось. К тому же, от пробежки к пробежке, семижильный Уилк постепенно увеличивал темп. Это никому не нравилось, но на эту тему старались не распространяться.

Хотя Керон и его товарищи по несчастью и считали себя самыми несчастными в этой местности, оказалось, что есть люди, которым намного тяжелее в данный момент, но как ни странно, они от этого ничуть не страдали. Это были службы обслуги. Как в каждой уважающей себя армии, в армии Люиса, солдат должен был только воевать. От него требовалось только качественное выполнение задания. Все остальное, делали другие люди, то же качественно и быстро. В столовой началось движение за два часа до подъема, и никто из сновавших между длинными столами работников не делал из этого трагедии. Работа как работа, в конце концов никто просто так кусочек хлеба никому не давал.

Вернувшись после пробежки, новобранцы обнаружили свою казарму отпертой, а внутри во всю хозяйничали только что вернувшиеся из госпитального отделения ветераны. Кое-кто вы валил из шкафа свое барахло и теперь с энтузиазмом в нем копался, кое-кто просто отдыхал на своих койках.

– Привет Уилк! – Пробасил здоровенный детина, койка которого оказалась рядом с койкой Керона. – Как тебе новое пополнение?

– Нормальные ребята, вроде слушаются, не то что вы, – ответил сержант садясь на свою койку и переобуваясь в местную национальную обувь – тяжелые шнурованные сапоги, на высокой, рифленой подошве. – Ну как там у вас дела, вас всех вылечили?

– Не волнуйся сержант, все нормально, зашили, подклеили. Все как новенькие, вот только Кирх немного подкачал, – понес доктору в последний день какую-то чушь о справедливости. Тот заподозрил неладное и два дня его тестировал на разные там отклонения в мозгах, но ничего подозрительного не нашел. За одно и мы попали под руку этому костоправу. Сколько он нам разных вопросов назадавал! И все странные какие-то… Наука, что ты хочешь… Так что были бы здесь на два дня раньше, но и так хорошо, что отпустили. – Он замолчал, найдя наконец среди разбросанных на койке вещей бритвенный станок. Керон раньше таких вообще не видел. – А здесь что нового? Никакого нового дела не затевается?

Уилк затянул шнурок и несколько раз топнул по ровному как стекло, бетонному полу, проверяя, хорошо ли сидит на ноге, и не определенно ответил:

– Ну какие могут быть дела, с желторотыми? Так, бегаем себе по утрам, здоровья набираемся, начальство по крайней мере ничего не говорило. Вот может через месяц-другой…

Здоровяк возмутился: – Целый месяц сидеть без дела, это же с тоски помереть можно. Да и заработка никакого. Вон, когда привезли нашу группу, то мы на третий же день пошли на задание.

– Начальству видней, – назидательным тоном ответил Уилк, – кому дать контракт, и дать ли вообще. Может нет сейчас подходящего заказчика, может не нужна никому террористическая операция. Ведь им всем сейчас хочется чего-то глобального, мелочи их больше не интересуют. Кирх, – спросил Уилк издевательским тоном, – чем же ты так удивил медицину?

Низенький, по здешним меркам Кирх, потупил взгляд и сделал неопределенный жест руками. Керон уловил, что хотя умная медицина убедила воина пластиковых купюр в том, что с ним все нормально, но где-то глубоко в сознании этого человека остались вопросы, на которые тот никак не находил ответа, а игнорировать их не позволяли остатки такого невыгодного во все времена чувства, как совесть. Оно чувствовалась в глубине глаз этого затянутого в камуфляж, страшного во всех отношениях человека, наемника с огромным стажем.

– Мы ему уже все объяснили, – вмешался словоохотливый словоохотливый здоровяк, демонстративно потирая огромный кулак. – Он уже все понял и больше не будет.

– Ну и хорошо, раз так, – подитожил умный сержант. Может он еще бы что-то сказал, но ему помешал оглушительный раскат грома, прокатился по базе, поглотив все другие звуки и изгнав из сознания большинство мыслей. Сверкнула молния и следом еще раз громыхнуло. После этой прелюдии хлынул ливень, первый ливень, который который свеженькие новобранцы увидели на этой планете. Влага с потемневших, тяжелых небес заструилась сплошным потоком. За десяток метров уже ничего не было видно. Все, кому было интересно потянулись у выходу, посмотреть на неистовую силу дикой природы. Струи воды, забарабанили по гофрированной жести крыши, производя при этом страшный шум. Ветераны привычно улеглись на свои койки и каждый занялся своим любимым делом, – все в основном собрались спать, только Кирх раскрыл пухлый томик истерзанной временем и многочисленными хозяевами книжки, презрев сон и отдав предпочтение умным мыслям. Уже через пять минут все ветераны, кроме одного, храпели как кони, явно соперничая в мощности звука с разбушевавшейся стихией.

Ливни в этой местности Отстойника начинались как-то сразу и надолго. Неритмичность, с которой проявлялось это явление природы, с лихвой компенсировались неистовством и силой с которой оно происходило. В лагере даже существовало неписанное правило, согласно которому жизнь замирала на время стихии. Практически ничего нельзя было делать, и каждый делал, что хотел. Это было своеобразное свободное время, брошенная человеку природой как подачка нищему.

Уилк выглянув наружу и увидев, что это надолго, загнал всех обратно и как всегда устроил еще один урок. На этот раз предметом изучения стал ручной, поясной импульсник, доведенное до совершенства орудие убийства, прекрасное, как произведение скульптора-миниатюриста и безжалостное, как удар профессионального палача. На этот раз, сержант принес из оружейной комнаты целый контейнер, до отказа набитый новенькими импульсниками. Разрядив оружие, он раздал их новобранцам. Импульсники достались всем. Некоторые из новобранцев восторженно брали оружие и смотрели на него таким взглядом, каким смотрят на старых друзей, с которыми давно не виделись. Было хорошо видно, что это место не зря имело дурную славу скопления всякого сброда. Только несколько человек вертели в руках блестящий, металлический предмет так, как это делают впервые в жизни. Керон то же взял в руки увесистое, блестящее орудие, способное уравновесить любые интересы.

– Сегодня мы рассмотрим ручной импульсный излучатель, – тоном заправского учителя начал Уилк. – Базовая модель, которая в основном применяется у нас, есть безбатарейный излучатель типа УИС-15. Насколько я знаю, это изобретение не нашей галактики, но здесь оно быстро нашло применение. Основное отличие УИС-15 от батарейных моделей заключается в том, что для каждого отдельного выстрела используется свой заряд, который после использования выбрасывается специальным устройством, как в огнестрельном оружии. – Он достал из обоймы и поднял над головой блестящую капсулу, с мизинец длиной. – Такое питание оружия более надежно и позволяет производить как первый, так и последний выстрел обоймы с одинаковой мощностью.

Один из ветеранов особенно громко всхрапнул и выкрикнул что-то непонятное во сне. Все посмотрели в его сторону, затем сержант опять взял инициативу в свои руки.

– Раньше мы так же пользовались и батарейными образцами этого оружия, но как показала практика, оно для профессионального применения не пригодно, и хорошо только для самообороны и коллекционирования. Во-первых, как я уже сказал, это непредсказуемость мощности выстрела, а во-вторых, очень ненадежным из-за своей сложности, оказался регулятор мощности огня. Как посчитали наши эксперты и вообще, как говорится, пользователи, что есть более совершенные и надежные модели этого оружия. Вот одна из них. – Подбросил он несколько раз на ладони свой импульсник, как бы взвешивая, отдаленно напоминающий крупнокалиберный пистолет, только обладающий значительно большим смертельным потенциалом, хранящемся в точно такой же обойме пистолетного типа, в виде блестящих цилиндриков. – Еще одно немаловажное качество, которым обладает эта модель импульсников, или как про них говорят – «импульсных излучателей электромагнитного излучений», это их относительная дешевизна, в сравнении с батарейными моделями. В основном удешевление идет за счет того, что батарея, в отличие от отдельного заряда, должна длительный период времени поддерживаться в рабочем состоянии, способная в любой момент выдать требуемую мощность. Унитарный заряд же, во время его хранения и нахождения в обойме не работает, а инициируется только непосредственно при выстреле. Таким образом унитарный заряд можно хранить неограничено долго и использовать в любой момент, не опасаясь за изменения качеств выстрела. – Подытожил сержант.

Потом он вышел из спального помещения и вернулся с различно маркированными упаковками.

– На складе нашего взвода я нашел заряды, которые обычно у нас широко используются, – объяснил он вываливая упаковки на свой стол. – В основном, это заряды оптимальной мощности. – При их использовании, после попадания в человека, луч прожигает наружные ткани и углубившись довольно глубоко, все еще обладает достаточной мощностью, чтобы мгновенно испарить содержащуюся в тканях влагу. Так как все испаренное вещество не в состоянии выйти через маленькое входное отверстие, то в области поражения мгновенно создается очень высокие давление, которое рвет в куски часть организма, в которую пришелся выстрел. Даже если это и не жизненноважный орган, а конечность, например, то все равно, шок настолько велик, что после попадания, противник если не умирает сразу, то сопротивляться больше не в состоянии. Этот заряд маркируется двумя треугольными засечками нанесенными возле контактов инициатора. Остальные два типа зарядов, которые мне удалось обнаружить используются значительно реже, – он показал упаковки, – это зажигательный, значительно слабее того, что я только что показал, но в отличие от него, он не испаряет все со взрывом, а способен поджечь все, что хоть мало-мальски горит. Противнику такой заряд способен нанести только глубокие ожоги, которые вполне поддаются лечению. Маркируются они одним треугольником. И наконец третья разновидность, – с гордостью показал он коробку, – это заряды так же, как заряды средней мощности испаряющие со взрывом живую плоть, только эти в состоянии испарять более плотные вещества, например камень или металл. Правда, не каждый импульсный излучатель способен выстрелить таким зарядом. Потолок у него должен быть именно для таких зарядов. Не беспокойтесь у нас на вооружении только такие импульсники. Посмотрите на левую накладку над рукоятью, – там выбито три треугольника, что соответствует маркировке самого мощного заряда, которым можно выстрелить из данного оружия.

После порции теории все немного попрактиковались. Стрелять сержант конечно не разрешил, но заряжали и разряжали оружие, снаряжали зарядами магазины кто сколько хотел.

Ближе к обеду стихия несколько успокоилась, гремело реже, но ливень не прекращался, наоборот, он вошел в устойчивое состояние, как сказал Уилк, и теперь обещал идти долго. Ветераны, проспавшие до обеда, дружно, как по команде проснулись и с остальными отправились в столовую – сказывался отработанный годами условный рефлекс на пищу. Не помогли выданные Уилком длинные плащи, изготовленные из тонкой, полупрозрачной пленки, по бесшовной технологии. Вернулись все по колено мокрые.

После обеда старожилы отправились в ангар, расположенный рядом, смотреть какой-то фильм, а новобранцы продолжили изучение вооружения.

Под вечер занятия прервал зуммер вызова радиостанции взвода, круглосуточно находящейся на приеме. Сержант молчаливо выслушал кого-то и закрыв свои игрушки в оружейке испарился, оставив всех наедине со своими мыслями. Появился он только через час, неся под мышкой увесистый пакет и кутая в свой плащ чемоданчик с проекционным визором.

– Я только что от руководства. – Сказал он вытирая полотенцем мокрые волосы. – Для нашего взвода есть неплохая работенка, которую необходимо выполнить через неделю, это задание и станет вашим экзаменом. У нас есть еще неделя, которую мы всецело посвятим подготовке именно к этой операции.

Вслед за сержантом притащились промокшие старожилы взвода, прибитые бездельем и несколькими фильмами подряд.

– Ух ты, – воскликнул один из них увидев пачку карт со спутника и проектор на столе, – наконец-то и мы понадобились.

– Вы явились как раз кстати, я уже собирался посылать за вами. – Сержант как-то сразу изменился, превратившись из терпимого наставника в требовательного командира. – Только что мы получили заказ.

– А где это находиться, – не выдержал и спросил кто-то из солдат. – Сальс до сих пор не знал имен большинства сослуживцев, никто не шел на контакт. Все держались обособленно, присекая любую попытку сближения, а никто и не настаивал.

– Это для нас не имеет ни какого значения, даже можно сказать, что это секретная информация, знать которую нам просто не полагается. – Настоятельно разъяснил сержант и развернул карты и планы местности снятые с орбиты на очень высоком профессиональном уровне. – Карты и подробный план местности мы с вами изучим позже, а сейчас наглядно познакомимся в миром, в котором нам предстоит поработать через неделю.

Он установил визор на столе, на котором еще час назад лежала груда оружия и направил его на висящую на противоположной стене, натянутую видимо именно для этих целей простыню и немного приглушив свет в помещении включил прибор.

На экране появилась немилосердно выжженая желтой звездой равнина, кое-где, слегка изгибая линию горизонта возвышались лишенные растительности, покатые холмы. Оператор плавно вел панораму, для того, чтобы смотрящие четко представили себе место, которое снимали. В кадр медленно вполз караван, или что-то похожее на караван. По крайней мере процессия состояла из уныло бредущих людей и нагруженных до невозможности, тюками и грубо сколоченными ящиками, вьючных животных. Животные таращили от усталости и натуги глаза, но двигались вперед опасаясь удара толстым шестом, на который опирался при ходьбе каждый из погонщиков. Оставив караван на едине с его проблемами, оператор вел панораму дальше, и вскоре из-за холмов выглянули первые глинобитные постройки, опасливо сбившиеся у высоких городских стен. Город был великолепен, точь в точь как из фильмов про старину. Высокие, каменные стены, на изгибах скрепленные высокими башнями, увенчанными массивными надстройками, с узкими окнами-бойницами.

– Это город Орток, – пояснил картинку Уилк, сверяясь с картой на столе.

– Да, не очень приветливое место, – пробасил один из ветеранов.

Пыльная, избитая тысячами ног и копыт дорога вела к широким и массивным городским воротам. Ворота были заперты. Стражи снаружи видно не было. Справа от Ортока, с точки зрения наблюдателей, с трудом катила свои мутные воды достаточно широкая и полноводная река. По ее берегам, сколько видел глаз в этом направлении, вся поверхности была испещрена пестрыми лоскутами обработанной земли. Насколько было видно, к каждому такому участку вел небольшой каналец, отводящий речную воду для орошения. Между крошечных полей сиротливо стояли жалкие лачуги местных хлебопашцев, больше походивших на логово зверя, чем на жилище существ с высокоорганизованной психикой и сложным образным мышлением.

Керон внимательно посмотрел по сторонам – все тридцать шесть человек, включая самого сержанта, с интересом смотрели на экран.

Следующий план был снят в самом городе. Оператор шел узкими, до невозможности грязными улочками. Народу в городе было много. В основном бедно одетые, грязные и нечесанные, они шли по своим делам или просто шатались в поисках приключений. Насколько Керон мог определить, в основном это были ремесленники. Изредка пестрым пятном в толпе появлялся богатый наследник или приезжий купец, только контрастнее оттеняя своими пышными одеждами окружающую его нищету. По мере продвижения оператора улочки становились немного шире, а жалкие глинобитные строения стали приобретать вторые, а потом и третьи этажи. Как удавалось местным жителям из грязи строить трехэтажные дома оставалось загадкой. После тридцати минут блужданий, по оказавшемуся довольно большим укрепленному городу всех в казарме потянуло на сон. Бесконечные лавки торговцев, плавно переходящие в мастерские ремесленников и мастерские имеющие торговые лотки. Некоторые нехитрые товары умельцы изготавливали тут же на улице, загораживая проход блуждающей толпе, но это никого не смущало.

– Ну почему нам всегда попадается средневековье с его постоянной вонью?.. – В сердцах выкрикнул один из старожилов, окончив свой риторический вопрос отборным ругательством.

– А ты хотел, чтобы тебя отправили в развитый мир, где в тебя стреляли бы не из лука, а точно таким же плазменником как у тебя? – Вопросом на вопрос парировал сержант.

Возмущавшийся этого видимо не хотел, потому что заткнулся и больше не возникал до конца просмотра.

Стены глинобитных домиков, удивительным образом, граничащим с чудом, переместившиеся на ветхую от многочисленных стирок простыню, внезапно расступились, освободив огромную площадь для центрального строения города – громадного и величественного, возвышавшегося казалось до самых небес, храма Священного Крога. Остов сооружения, богато украшенный лепниной и прочими цацками, был воздвигнут из чисто обработанных каменных плит внушительных размеров. После крепостной стены, это было второе каменное сооружение в городе, вернее, это было первое, вторым была стена. Больше каменных построек не наблюдалось. Даже у предполагаемой здесь знати были глинобитные дома. Вероятно простой камень в этой местности представлял собой огромное богатство и заводился издалека.

– Вот этот сарай и есть наше задание. – Прокоментировал картинку сержант и предвосхищая тридцать пять одинаковых вопросов, после выразительной паузы продолжил. – Его нужно сровнять с поверхностью.

Оператор несколько раз обошел вокруг циклопического сооружения, показывая с разных сторон на что способен человек с сознанием, забитым религиозными догмами и как этим могут воспользоваться их владыки.

Входов у храма оказалось множество, но все кроме одного были заложены камнем и уже долго не использовались. Как ни странно, но самый большой, центральный вход то же не использовался. Люди входили и выходили из сооружения через один из боковых, второстепенных входов, оснащенного толстыми, обитыми железом воротами. Камера приблизилась к ним. Вблизи они еще больше походили на ворота крепости, чем на двери храма. По обе стороны от них стояло по огромному стражнику, на их поясах висели длинные, прямые сабли и широкие кинжалы в ножнах. Довершали вооружение этих молодцев внушительные алебарды, которые те не взирая на свою комплекцию с трудом удерживали в вертикальном положении. Когда план еще увеличился, оба стражника синхронно пришли в движение и два грубо выкованных алебардных наконечника уставились с экрана-простыни в пространство казармы. План съемок больше не увеличивался, наоборот, оператор отступил на несколько шагов назад, а из-за приоткрывшейся створки ворот вышел крикливо одетый человек. Если бы не кожаные перивязи, на которых болтались всевозможные приспособления для убийства, его можно было принять за торговца, не званного пришельца далеких стран. Вышедший внимательно посмотрел в рассевшихся на своих койках солдат удачи. Всем показалось, что этот тип смотрит именно на него колючим, не мигающим взглядом.

– Вот гад, – ожил сержант, – он заметил камеру. В подтверждение слов Уилка пестрый как тропическая птичка человек на экране выхватил свою саблю и холодная сталь синеватой молнией сверкнула сверху вниз по экрану. Стена храма, на фоне которой все происходило, покачнулась, стараясь опрокинуть в пропасть мрака обидчиков несчастного оператора, но это была всего лишь иллюзия, впрочем как и почти все, что можно увидеть на экране. Картинка на экране перевернулась на правый бок и несколько раз дрогнув, видимо камера подпрыгивала на мощенной камнем площади, остановилась. В следующее мгновение ее кто-то подхватил и с поразительной скоростью понесся обратно к узким улочкам спасительного городского лабиринта. Еще с минуту камера снимала пролетающие лавки, толпу и строения в самых неожиданных ракурсах, но потом экран погас, видимо ее упрятали в сумку или завернули во что-то. Ознакомительный фильм кончился.

– Значит так, – взял слово Уилк, – перед нами стоит задача разровнять этот храм ровным слоем по площади. Именно этого хочет заказчик.

– Нет ничего проще! – Бодро выкрикнул один из ветеранов. Все новобранцы помалкивали.

С таким размахом нарушать закон видимо всем было в новинку, и мало кто из них догадывался, что это уже никакое не нарушение закона, а обыкновенное политическое мероприятие.

– Не так все просто, – заявил сержант, – по условиям контракта, перед нами стоит еще одно обязательство – мы должны взять в плен и доставить заказчику живыми и невредимыми верхушку секты. Их голографии находятся у меня в этой папке. – Он показал папку, как будто это имело какое-то значение. – Вот две задачи, которые нам предстоит выполнить. Местную одежду и деньги нам доставят через несколько дней, а пока займемся уточнением разработанного в штабе плана и распределением ролей.