Текст книги "Млечные истории – I"

После того как Шрамган скрылся под трибунами, Чёрный Череп всем телом повалился на песок и ещё через какие-то мгновения душа его оставила.

Карьера гладиатора для Шрамгана на этом завершилась.

Вернёмся к тем четырём «уродам», что осквернили поляну неожиданным своим появлением, и тем более своими действиями. Один из них, а именно тот, что стоял сейчас перед Шрамганом, свой бой, пожалуй, проиграл ещё до начала. Он не бросил щит на землю, чтобы взять ещё один меч во вторую руку, как у соперника. Видимо, намеревался больше защищаться, чем нападать. А кроме того, что он узнал чемпиона, в глазах ещё то многое читалось: что не рассчитывали они Шрамгана здесь застать; что Клык Дракона впервые довелось узреть на близком расстоянии и что, скорее всего, уготовано ему от сего артефакта как минимум пострадать или как максимум умереть; что напарник не может отбиться от назойливого пса и должен бы сейчас стоять рядом, плечом к плечу с ним; что лучник просто обязан был поразить даксарского царя с первых двух стрел, оставить добивать жертву напарнику и мигом прибежать сюда. И самое последнее, что вопросом отражалось в его глазах: что делает на рыбалке длинная боевая пика?

Шрамгану сейчас необходимо было как можно быстрее, чуть ли не на ходу, устранить со своего пути этого, уже пожалевшего обо всём на свете, супостата. Чтобы ринуться дальше, Фрагусту на помощь. В глазах-то вражина проиграл, но бежать-то от боя не собирается. Теперь ему бежать поздно. А бросить оружие на землю – тут, вероятно, внутри что-то ему не позволило. Решил, что посопротивляется, уповая на чудо.

Долго возиться Шрамгану с ним не пришлось. Применил свою излюбленную, обычно не дававшую сбоев, тактику нанесения противнику быстрых, нарастающих повреждений. Пара ложных финтов, пара ловких действий мечами и уже порезаны пальцы на рукояти вражеского меча. Буквально следующим же махом Клык Дракона чиркнул по левому бедру. Противник рефлекторно убрал порезанную ногу и сразу получил удар в правое колено шипованным башмаком. Деморализация убийцы-неудачника стремительно нарастала. Бедолага просто-напросто не успевал за Шрамганом. Любые его удары – хоть руби, хоть коли – прерывались на корню или всего лишь резали воздух. Помощи ждать не приходилось и из-за скоротечности происходящего понимание близкого и неминуемого конца пришло очень быстро – как только было проколото правое плечо и действовать мечом стало совсем невмочь. Следом и щит был потерян. Без пары мгновений мертвец, сначала увидел, как его щит супротив воли отодвинулся в сторону, а потом и вовсе стал падать на землю, хотя он его из руки не выпускал. И только сообразил, что щит падает вместе с кистью его руки, тут же почувствовал, что и Клык Дракона стремглав побывал в его груди.

Первый враг упал. Но за это время действия с остальными врагами не стояли на месте. Увы, события, происходящие одновременно, описать можно только лишь поочерёдно.

Сермяг, подбежавший следом за Шрамганом, пикой нацелился на того врага, что отбивался от Колба. Силой своей Сермяг, в сравнении с Фрагустом и Шрамганом, конечно же, не вровень. Так ведь с этими двумя силовыми уникумами во всей Даксарии совсем немногие смогут потягаться. Сермяг крепок и ловок в свою меру, и физическими показателями, пускай и не явно, но всё-таки несколько превосходит среднестатистического представителя мужской части человечества. Однако у Сермяга имелось одно более разительное отличие от своих друзей – он ещё никогда не убивал человека. И, признаться, подбежав к спине орудующего двумя мечами Шрамгана, самую малость тормознул в собственных действиях, о чём на всю дальнейшую жизнь оставил себе порцию горьких сожалений.

Колб, может быть, по причине того, что завидел подбежавшего хозяина… или, может, оттого, что друг хозяина ведёт активные, победные действия… словом, он стал меньше беречься. Собачья тактика нападений сзади успеха не принесла. Отбивавшийся всё время успевал повернуться к псу передом. А успеха Колбу хотелось. Очень хотелось! В особенности перед хозяином. И решил Колб, на свою беду, перейти на прямые атаки. Враг, завидев, что пёс перестал бегать вокруг и теперь пытается поймать свой момент, применил хитрость. Специально выставил, сволочь, ногу. Колб допустил фатальную ошибку. Не удержался перед искушением. Совсем чуть-чуть зубы до вражьей ноги не достали. Клацнули вхолостую. Смертельный промах.

Вражеский меч рубанул по собачьей спине. Удар был такой силы, что стройность позвонков нарушилась. Колб взвизгнул, задние лапы просели, обмякли и больше не двигались, и отскочить назад не было никакой возможности. Бросил непонимающий взгляд в сторону хозяина. А меч летел уже на второй удар, теперь в колющей манере. По всей поляне раскатился дикий вопль Сермяга. Меч вошёл в собачью грудь сверху в левый бок, достал до сердца, проткнул его и сразу вышел. Колб ещё раз взвизгнул, обрывисто и окончательно.

(Один-один, счёт по загубленным душам.)

«Эх, Колб! Надо было просто продолжать донимать его на расстоянии», – в доли мгновения, с горечью пронеслось в голове Шрамгана, когда он поднимал с земли трофейный щит, наступив ногой на отрубленную кисть.

Сермяг хоть человеческих жизней ещё и не губил, но сейчас готов был убийцу Колба изрубить в фарш. Когда на твоих глазах убивают того, кто любил тебя больше собственной жизни… да ещё этот последний взгляд, где непонимание случившегося и безмерная жалость расставания. Что тут говорить, силушки Сермяговы утроились. Атака была очень психической. Может быть, даже чересчур психической. Сермяг просто обезумел. Шрамган первый раз его таким увидел.

Ещё более поразился неадекватной реакции на смерть пса сам убийца Колба. Но думать ему следовало бы сейчас о другом. Напарник-то упал замертво, а пика в руках у ополоумевшего, теперь уже нетрудно догадаться, хозяина собаки, настолько длинна, что мечом махать бесполезно. Бежать ещё бесполезней. Оставалось одно – метнуть в психанутого пикинёра меч и достать из-за пояса второй. Так и сделал.

Сермяг от летящего меча смог бы и увернуться, но не понадобилось, сумел пикой кардинально изменить траекторию полёта меча, подбив его вверх. Меч перелетел через Сермяга и воткнулся в землю за его спиной.

Второй меч убийца Колба достать-то достал, но даже на замах не оставалось уже мгновений. Попробовал увернуться и отвести щитом от себя пику, но разгневанный хозяин убитого им пса слишком твёрдо держал её в руках.

Оружие возмездия воткнулось в место, где грудь переходит в живот, прямо по центру. Будучи уже проткнутым, попытался метнуть и второй меч, но получилось так, что и на два шага меч не улетел.

Сермяг, как насадил врага на пику, так и погнал его почти наперевес. Казалось, что насаженный вражина едва касается земли ногами. Недолго Сермяг возил его туда-сюда. Разогнавшись, и с диким криком, пригвоздил убийцу верного друга к тому толстому дереву, что стояло посреди поляны.

(Два-один, наши вышли вперёд.)

Тут следует сделать короткий отступ во времени, возвращаясь к происходящему на берегу.

После того как вторая выпущенная лучником стрела пролетела за спиной Фрагуста, стрелявший, по-видимому, осознал малую перспективность третьей попытки. Только удача могла поспособствовать точному попаданию, а она сегодня, надо полагать, к лучнику стояла задом. Вот что третья попытка убила бы точно, так это премного драгоценные (особенно при покушении на царей) мгновения времени. Предполагаемая жертва, скорее всего, успеет добежать до конца мостков и, можно не сомневаться, прыгнет в воду. А человек в воде – это более медлительная мишень и шансы подстрелить-таки, по идее, ещё должны будут появиться. Лучник решил бежать вдогонку. Логика тут была, но только для лучника. В действительности же и здесь его поджидало невезение.

В какой-то момент все трое – Фрагуст, напарник лучника и сам лучник – оказались бегущими примерно на одинаковых расстояниях друг от друга. И примерно с этого момента Шрамган на бегу стал видеть происходящее на реке, и в один миг оценил ситуацию. Сейчас он, будучи удостоверившимся в благополучном исходе сверхэмоциональной схватки Сермяга, стремился как можно скорее примкнуть к действу на мостках и взять там на себя главную роль. Царский меч остался сзади воткнутым в землю, теперь в левой руке у Шрамгана был трофейный щит.

Фрагуст, возглавлявший забег по мосткам, уже увеличивал длину шага перед прыжком, успевая мысленно похвалить за качественную работу встретившихся утром по дороге мужиков.

Бежавший вторым – тот, в чьи обязанности входило окончательное добивание царя Даксарии – находился примерно посередине длины мостков. И он, предвидя, что подопечный сейчас прыгнет в воду… а самому ему со щитом и двумя мечами в холодной воде совершенно нечего делать… решил, на манер убийцы Колба, метнуть меч. Хотя происходящего на поляне он видеть, конечно же, не мог. Вероятно, их всех учили в определённых ситуациях метать свои мечи.

Лучник, только вбежавший на мостки, держал третью стрелу наготове. Взгляд был устремлён на напарника, который с разбега, на широком выпаде запустил меч Фрагусту в спину.

Толчковая нога Фрагуста оторвалась от края мостков. Задача была улететь как можно дальше. Сразу после отталкивания, на взлёте, когда он ещё не успел вытянуться в струнку, в толстую царскую шею прилетел вражеский меч… Но не остриём, а навершием рукояти. Оно имело вид круглого набалдашника.

Похоже, удача сегодня повернулась задом не к одному только лучнику, а ко всем четверым злодеям.

Фрагусту прилетевший меч, может быть, даже ещё и добавил малую толику ускорения. Пролетев над водой где-то с два своих роста, даксарский царь ушёл в тёмную воду.

Лучник прокричал напарнику:

– Дорогу!

Добежав до конца мостков, первым делом лучник пустил стрелу чуть дальше того места, где нырнувший царь взбудоражил воду. Никто не всплыл. Лучника явно бесило подобное положение дел – стрелы напрочь отказываются попадать в цель. Сразу достал из-за спины следующую, заправил, натянул лук и стал нервно водить глазами по воде, пытаясь угадать, где же может вынырнуть эта, сопротивляющаяся смерти, жертва. Но как раз тут и поджидало лучника то, ещё одно невезение, которое разбивало в пух и прах его логику насчёт стрельбы по плывущей мишени. Даксарский царь не только хорошо нырял, но и прекрасно плавал… что по воде, что под водой. С раннего детства Фрагуст с Сермягом любили ходить летом на реку купаться и оба они по сей день чувствуют себя в воде как рыба. Но справедливости ради, заметим: пловцу в данный момент сильно мешали одежда и тот факт, что вода ледяная.

– Под мостками смотри! – крикнул лучник напарнику, не отводя глаз от воды.

Но напарнику уже было не до продолжения попыток кого-то найти и убить, по причине быстро приближающегося Шрамгана. Естественно, он тоже знал кто именно сейчас к нему подбегает. Решил не сопротивляться. Демонстративно стал нагибаться и приседать, показывая, что кладёт оружие.

Шрамган, завидев сдающегося противника, на бегу коротко велел ему:

– Меч в воду и повернись.

Тот исполнил. Шрамган, подбежав, передал ему сзади трофейный щит. Тем самым сделав из него новую разновидность пешего воина – с двумя щитами в руках и без поражающего оружия.

– На, защищайся от стрел, – сказал Шрамган в ухо новоиспечённому щитоносцу. Затем, крепко схватив его за шиворот, добавил: – Побежали!

Вдвоём – один толкая, а второй поневоле – ринулись на лучника.

Лучнику следовало бы раньше отвлечься от воды. А сейчас стрелу он, конечно, выпустил, в бегущих на него, прокричав при этом какую-то злобную мерзость, но два щита практически полностью закрывали теперь уже бывшего напарника, а за ним и Шрамгана. Стрела попала в левый край того щита, что был выше. Больше стрелять лучнику не пришлось. Следующая стрела упорно не хотела по-быстрому заправляться в тетиву. Руки начали трястись уже не только от ярости, тут и страх собственного конца стал добавляться.

Бывший напарник, с не своего разбега, мощно обрушился на лучника и они оба полетели в реку. Падая, лучник смог краем глаза заметить, как появилась из воды – причём, на удивление, далеко от мостков – голова предполагавшейся жертвы.

Опять слегка прокрутим назад время.

Ледяная вода обжигала Фрагуста. Надо бы плыть с полной отдачей, да не совсем это возможно. Но на сколько мог загребал руками, отталкивался ногами. В такой воде и судорога запросто может схватить. И в противовес ко всему, надо учитывать, что чем энергичнее твои движения, тем на меньшее время хватит запаса воздуха в груди.

В студёной воде Фрагуст бывал в жизни один раз, давно, ненамеренно провалившись на тонком льду. Правда, глубина там была лишь до живота. А плавать под водой в таком холоде, да ещё и на как можно дальнее расстояние, вот это впервые.

Но здесь другой случай, ведь на кону жизнь. Экстремальность ситуации всегда добавляет сил. Темнота кромешная и с закрытыми глазами плыть даже лучше. Интуитивная координация. Течение реки – дополнительный помощник. Беспокоило то, что там, наверху, наверняка стрела наизготове. Стоит всплыть, так сразу и прилетит в шею. Надо плыть ещё и ещё, через не могу, пока грудь совсем не сожмёт. А там будет что будет. Уповал, конечно, больше на Шрамгана, ну и немногим на ещё один промах лучника.

Вынырнул, когда совсем уже грудь спёрло. Когда стало казаться, что тут быстрее утонешь, чем от стрелы погибнешь. Всплывал с разворотом, чтобы сразу увидеть обстановку. Но первым делом вобрать воздуха. И вобрал его в себя Фрагуст много и очень громко.

Сквозь туман в глазах разглядел две фигуры, падающие в воду, и одну знакомую фигуру, оставшуюся стоять на мостках.

– Давай, плыви к берегу! Они более не опасны! – прокричал Шрамган царю, после чего посмотрел на реку, туда, где кто-то пятый, сидя в лодке, следил издали за происходящим.

Со стороны избушки разрозненной толпой бежала подмога с угора. Первым бежал Эф, за ним Парька Горбатый, потом ещё один сотник и шестеро новобранцев.

Шрамган махнул рукой, мол, давайте сюда.

Сойдя с мостков, когда малочисленное воинское подразделение подбежало, проинформировал их:

– Покушение на Фрагуста. Нападавших четверо. Там двое жмуриков, – воевода взглядом показал на поляну, – и двое в воде, – кивнул головой в обратную сторону. – Ещё в лодке какой-то пятый, ублюдок, за всем наблюдает.

Все посмотрели на середину реки.

В это время лучник поставил себе совсем уж невыполнимую задачу – доплыть до лодки с наблюдателем. То, что он сможет это сделать в ледяной воде, всем показалось крайне сомнительной затеей. Да и тот в лодке совсем даже не собирался приближаться в эту сторону. Наоборот, завидев намерения лучника, он развернулся вниз по течению, насел на вёсла и сразу набрал весьма быстрый ход, убираясь восвояси.

– На этих нам его не догнать, – сказал Паря Горбатый, указывая на привязанные лодки.

– Я его сам попытаюсь поймать. Вы этим двоим утонуть не дайте, – Шрамган указал Клыком Дракона на торчащую из воды голову лучника, который никуда уже не плыл и вообще не знал, что ему теперь делать, и на второго плавающего вражину, что пытался сейчас выкарабкаться на мостки, но у него это не получалось.

Бойцы разбежались выполнять данное воеводой поручение.

Паря Горбатый, зайдя на мостки, крикнул-таки бесперспективное приглашение в сторону уплывавшего некто-ублюдка:

– Эй, там в лодке! Плыви сюда, разговор есть!

Ответа ожидаемо не последовало.

Фрагуст вышел из воды совершенно невредимым. Тяжело дышал, всего колотило от холода и почему-то в руке он держал стрелу. Вода стекала с него, как с намоченной губки.

– Ты как? – спросил Шрамган.

– Злой очень, – ответил тот, не оборачиваясь.

– Порадовал ты меня… неуязвимостью, – на лице Шрамгана скривилась, надо полагать, улыбка. – Стрелу-то где взял?

– Что?!

– У тебя в правой руке.

Замёрзший, скукожившийся царь уставился на трясущуюся руку с зажатой в кулаке стрелой.

Трясся Фрагуст с головы до ног, такой крупной тряской. Зуб на зуб не попадал.

Кулак напрочь отказывался разжиматься.

У каждого человека в жизни бывают такие дни, когда даже из дома лучше не выходить. Этакий день сплошного невезения. Как выйдешь из дома, так и начнут происходить вокруг тебя злосчастные несуразицы. Можешь прямо тут, на крыльце, сразу и поскользнуться. И упадёшь-то обязательно неудачно, или ногу подвернёшь, или локтем ударишься, и нога распухнет, и плечо будет долго болеть. А не поскользнёшься, пойдёшь дальше, так всё, мимо чего будешь проходить, постарается упасть на тебя. Да народ почему-то поголовно будет переть именно туда, куда нужно тебе. Даже добравшись, куда шёл, там вдруг выяснится, что лучше бы ты сюда не приходил. Лучше бы ногу подвернул и имел бы уважительную причину не ходить. Весь день примерно в таком духе будет проходить. Дома сидеть, никуда не выходя, – тоже не застрахован. Руками нужно будет постараться поменьше что-либо трогать и вообще сильно ими не размахивать. Давненько дома ничего не разбивалось и не ломалось? Значит, разобьётся и сломается сегодня. В такой день жди подвоха в любой момент и из-за каждого угла. Всё против тебя, будто специально. И зла твоего не будет хватать. Да что говорить, в такой день и убиться запросто. Если рядом с опасностью окажешься, то она, без сомнений, тебя заденет.

И если бы такой день был сегодня у Фрагуста! Его, по всей вероятности, сейчас тащило бы течением по дну реки, с двумя стрелами в боку, с кровоточащей дырой от меча в груди, перерезанным горлом и дыхалками полными воды.

Но день у Фрагуста сегодня выдался прямо противоположный.

Знаете ли, бывают тоже у каждого человека в жизни такие дни, когда делай что хочешь и всё у тебя будет получаться. Когда всё вокруг как-то счастливо для тебя совпадает. День сплошного везения. И люди вокруг тебя почему-то будут делать что-то (или решать какие-нибудь вопросы) именно так, как это выгодно тебе. Угождать будто специально. Даже если кто-нибудь попытается сделать тебе некую пакость, у него из рук всё будет валиться и в итоге ничего не получится. Например, хорошо натренированный лучник выпустит в тебя пару стрел… и в любой другой день он, скорее всего, попал бы… а сегодня, будто сила какая неведомая эти стрелы, против всех законов движения, в сторону отведёт. Чудесный ореол неуязвимости на весь день и ничего скверного никоим образом с тобой сегодня произойти просто не может. В такие дни даже у самоубийц ничего не получается.

…Царь, не ответив воеводе, пошёл до костровища.

Шрамган понимал откуда стрела и ему оставалось только удивляться. Глядя в спину уходящему Фрагусту, тихо произнёс:

– Бывает же такое.

Стрела эта от третьего выстрела, что лучник произвёл в воду, вслед за нырнувшим Фрагустом. Войдя в более плотную среду, она потеряла убойную силу и подвернулась как раз под открытую ладонь плывущего, когда он загребал руками под водой. Рука схватила стрелу машинально.

Проходя мимо Сермяга, сидевшего прямо на земле рядом с мёртвым Колбом, Фрагуст остановился. Наклонившись, левой рукой погладил собачью голову. Потом выпрямился и положил руку на плечо Сермяга. Тот не шевельнулся, хотя плечом он сразу почувствовал холод, дрожь и стекающую воду.

Царь посмотрел на пригвождённого к дереву, который как раз в этот момент испустил в небеса последние остатки своего духа. Верхней половиной тела он окончательно обмяк, а нижней будто сам стоял на ногах.

Затем Фрагуст перевёл взгляд на другого врага, что неподвижно и бездыханно лежал недалеко, уткнувшись лицом в землю. Заметил и валявшуюся рядом отрубленную кисть руки. Исходя из увиденного, и добавляя сюда доносившиеся с берега разговоры, воссоздал себе примерную картину происходившего на поляне.

Перед тем как пойти дальше, хотел было по-дружески пожать рукой Сермягово плечо и тем самым что-то поддерживающее выразить ему без слов, но в отличие от правой руки, что не хотела разжиматься, левая, наоборот, отказывалась сжиматься.

Дошёл до костровища.

Туда же по заданию Шрамгана подбежал Эф и покидал на ещё горящие головёшки все дрова, что лежали рядом. После чего Эф сразу кинулся к столу, там налил из кувшина полную чарку и подошёл к царю. В царёвых глазах он увидел полное одобрение своих действий.

– Поднеси к устам, – прохрипел Фрагуст, слегка запрокинув голову.

Теплота оживляюще пролилась по внутренностям.

Немного постояв у костровища с вытянутыми перед собой руками (правая по-прежнему со стрелой в кулаке) и посмотрев на то, как огонь начинает обхватывать новые поленья, Фрагуст всё-таки решил сейчас же вернуться обратно на берег.

Широкой, тяжёлой поступью он прошагал снова мимо Сермяга и ещё оттуда увидел, как вытаскивают на берег из воды окоченевшего лучника. Второй, оставшийся в живых соучастник нападения, уже стоял на берегу, тоже мокрый, тоже дрожал от холода, ноги были стянуты ремнём. Двое новобранцев держали его слева и справа, заломив руки за спину.

Фрагуст подошёл первым делом к лучнику, которого как выволокли, так сразу поставили на колени. Левой рукой царь задрал покусителю голову, пристально посмотрел ему в глаза… и тут, не сказав ни слова, с короткого замаха, снизу, вонзил ту самую стрелу лучнику под подбородок. До упора, с такой силой, что наконечник стрелы упёрся во внутреннюю стенку макушки черепа.

Подождал, пока глаза того, кто несколько раз сегодня пытался его убить, затухнут совсем.

Тут, кстати, и правый кулак разжался, и левая ладонь разработалась.

А ещё, что немаловажно, значительно поубавился гнев.

Лучник, уже мёртвым, повалился на песок.

(Три-один, капитан реализовал пенальти.)

– Я у него кое-что не успел спросить, – подосадовал Шрамган.

– Он в меня стрелял! На моей земле! Сколько стрел он выпустил?! – громогласил царь.

– Не знаю. Три-четыре, – воевода и в самом деле точно не знал.

– Ну вот, одна вернулась туда, где он думал, что в меня можно стрелять! – царь, пока ещё не совсем потерявший злобный вид, подошёл ко второму пленнику и тот не на шутку струхнул.

– Послушай, ну хоть этого оставь, – стал заступаться Шрамган. – Нам надо много чего прояснить. Тем более он вовремя сдался. Да ещё помог немного с лучником.

– Он на меня, безоружного! – царь тряс кулачищем. – Бежал с мечом! Это ненормально, если он будет топтать одну со мной землю! И что там за лодка на реке была?!

– Я думаю, он сейчас изменит свою жизнь, – и воевода обратился к пленнику. – Правда? Ты ведь сейчас изменишь свою жизнь? А то её и не будет ничуть. Кто там в лодке?

– Дарцахар, – стараясь, чтобы дрожь зубов не влияла на произношение, еле выговорил пленник.

– Это тот, что у наместника в Усть-Портуме правой рукой? Шеф охраны и тайной службы? – уточнил Фрагуст.

Ответчик кивнул головой.

– Шрам, но не ударить-то я его всё равно не могу, – царь посмотрел на воеводу.

В ответ тот только выдохнул с выражением элемента неизбежности.

Фрагуст отвёл правую руку назад, сжал кулак и со всего маха вдарил пленнику по физиономии. И это тому ещё повезло: сила даксарского царя была неполной. Вот если бы царь сейчас не был замёрзшим и мокрым, пришлось бы гораздо хуже. Бедолага отлетел так, что его голова снова оказалась в воде. Что даже ему и на пользу. Холодная терапия лица и полоскание рта от крови будут как раз кстати. Подбежавшие новобранцы быстро его приподняли, чтоб не захлебнулся. Вместе с кровью у пленника изо рта выполоскались и два передних верхних зуба.

(И это был последний удар в перекладину. Схватка завершена, противник побеждён, счёт остался прежним.)

– Сходили на рыбалку, бес их побери. Пошёл я греться. Надо ещё выпить, – сказал Фрагуст и поискал глазами Эфа. – Где этот молодой? Как его величать?

– Настоящее имя лучше у него не спрашивай. Зови сразу Эф, – порекомендовал воевода.

Эф тут же, будто из-под земли вырос перед Фрагустом и они пошли вместе.

– Про адъютанта моего, Вилинта, слышал? – спросил царь бойца.

– Нет.

– Я ему выходные дал на время рыбалки. Побудь за него.

– Слушаюсь!

– Сначала меч мой забери. Вон он, в землю воткнут. Подожди… – царь еле успел схватить сзади за пояс уже сиганувшего временного заместителя адъютанта. – Вот ты скорый-то какой! Меч висел у стола, на жерди, повесь обратно. И сразу по-быстрому в избу, там на нарах старый армяк лежит, возьми его и к костру. Вот теперь беги.

Фрагуст отпустил пояс Эфа, сам начал на ходу снимать с себя мокрые одежды. Проходя мимо ловушек, подобрал с земли потухшую трубку.

Шрамган подозвал к себе обоих сотников.

– Отряд из лагеря вызвали?

– Да. Должны уже появиться, – ответил Паря Горбатый.

– Как прибудут, прочешите берег вниз по реке. Вряд ли там кого-то найдёте, но для уверенности надо пройтись. Возможно, там где-нибудь лодка привязана к берегу или спрятана. Может, место, где они отсиделись найдёте. Трупаки тоже в ту сторону отнесите. Закапывать их в нашу землю – царь будет против. Вот что! Нужно плот связать небольшой, но основательный, двухслойный. На нём три столба поставьте на откосинах и этих гадов к ним привяжите. Пусть плывут до самого Усть-Портума. Плот сделайте круглым, будет меньше о берег застревать. Пленного с собой уведите. Если его не согреть, он ночью сдохнет. Как выберете место, где плот делать, разведите огонь. И вообще, устройте там стоянку. Сегодня всё равно с плотом не успеть. Тогда и ночевать будете здесь в низине, по соседству. Шалаши установите. Что поесть, тоже сообразите. В реке рыбы полно. Но в лагерь в любом случае кого-то послать придётся, изложить там расклад дел. Необязательно быстроногого, как этот Эфнгр… там его… сын. Как вы его кличете?

– Да пока никак. В основном «эй, боец». Всех не упомнишь, – ответил Паря.

– Значит он для всех теперь просто Эф. И, похоже, при царе останется. Здесь на поляне всё оружие собрать. С собой заберёте. Кстати, запомните, что под мостками, в воде, два меча. Мало ли забуду. Летом достанем. Караулы выставить – напоминать не стоит? Сюда на ночь пятерых отправьте. Огонь в костровище до утра должен гореть. Всё, давайте за работу.

Раздав указания, Шрамган пошёл к Сермягу.

Подойдя, как и Фрагуст, сначала нагнулся, чтобы погладить собачью голову, а потом положил руку на Сермягово плечо, но тут с пожиманием не было трудностей.

– Сермяг, хватит. Мы все опечалены гибелью Колба. Вставай. Давай отнесём его туда, где лучше будет похоронить и пойдём разбавим горечь.

Сермяг встал с Колбом на руках.

– Это твой первый? – Шрамган показал на стоящее у дерева мёртвое тело.

– Ага, – коротко ответил Сермяг.

– И это тоже надо разбавить, – заключил Шрамган.

Дошли до угла поляны, почти до того места, откуда и выбегали нападавшие.

– Здесь у самых деревьев… думаю, будет хорошо, – произнёс Сермяг и положил бездыханное тело Колба на землю.

С дальнего конца поляны послышался шум, основой которого было бряцание доспехов. Шрамган обернулся и стал показывать руками, чтобы прибывший из лагеря отряд шёл прямиком к Парьке Горбатому. А тому в следующую очередь показал, мол, одного человека сюда выдели – могилу для пса выкопать.

Новобранцы, проходя мимо костровища, все до одного с округлёнными глазами смотрели на царя. Фрагуст стоял возле разгоревшегося костра, окутанный старым армяком и босой, не прямо на земле, а под ноги были брошены два полена и ему приходилось иногда делать характерные движения телом для координации равновесия. Рядом стоял Эф с кувшином в руке. Вокруг, где только можно, висели царёвы одежды.

– Давайте, давайте, проходим! Рты не разеваем! – скомандовал Фрагуст.

Светило коснулось кромки гор и скоро тень накроет низину. Искры от костра кружили вверх. Эф натаскал ещё дров и аккуратно сложил их в сторонке. Молодые воины прибрали поляну от разбросанного оружия, вражеских трупов и одной отрубленной конечности. Пику, теперь ставшую легендарной, приставили обратно к навесу. Помогли товарищу быстро докопать яму для Колба и всем составом, забрав пленного, удалились в лес.

Сермяг и Шрамган подошли к костру. Фрагуст продолжал стоять у огня с армяком на плечах. Эфу было дано указание доесть первую рыбину, что он с удовольствием сейчас и исполнял. Второе глиняное «полено» лежало на краю стола нетронутым.

– Эф, разлей нам так, чтоб чарки не дополна, но и не меньше половины, – обратился Шрамган к начинающему помощнику высокого ранга.

Содержимого кувшина, по предложенной методе, у Эфа хватило лишь на две чарки.

Шрамган посмотрел на Фрагуста.

– Внутри вроде согрелся, а снаружи не могу, – в словах царя будто нотка оправданий проскользнула.

– Эф сходи, там в повозке, в заднем углу на самом дне, – в задумчивости, глядя на огонь, произнёс Сермяг.

– Дружище, и опять-то ты поступил правильно. В смысле, когда на рыбалку собирался, – сказал Шрамган и они с Сермягом по-дружески стукнулись кулаками.

– А я догадывался, что есть у него заначка, – у царя в данный момент явно произошёл значительный скачок в процессе приведения себя в норму.

– Ты разотрись армяком-то до красна, – посоветовал ему воевода.

Фрагуст последовал совету, только ему пришлось при этом пребывать в совершенно голом виде. Растирание помогло. Поразительное дело, стал даже прекрасно себя ощущать наружно. Растёр всё, кроме спины. Тем временем Эф вернулся с кувшином. Завидев голого царя, Эф немало смутился, резко отвернул взгляд и доразлил горлодёрку в третью чарку.

– Эф, давай, на-ка держи, спину мне разотри, – царь подозвал к себе молодого помощника, сунул ему в руки армяк, а сам выгнул спину.

Эф осторожно стал водить грубой шерстью по царской спине.

– Что ты гладишь, будто я девка и у меня там титьки! Сильнее три, в обе руки! – громко, но не строго попенял Фрагуст бойца.

– Эф, это не тот случай, когда царя надо бояться. Тут можно даже чуточку… с остервенением что ли, – подзадорил Шрамган.

И Эф молодцом, послал к чертям пока ещё имевшуюся перед царём робость. Представил, что перед ним спина одного из своих родственников – деда, например. А следующей мыслью ему уже подумалось, что царь он ведь всему народу родственник.

– Вот, совсем другое дело! – так же громко похвалил Фрагуст. – Пойдёшь к Вилинту в подчинение на постоянной основе. А то у него работы всё больше и больше. Уже перестаёт успевать. Он тебе обрадуется. Ты, кстати, грамотный? Читать, писать, считать умеешь?

– Да. Отец научил.

– Ну и прекрасно.

По окончании процедуры Шрамган взял Эфа за руку:

– Никогда никому не говори, что видел царя голым. Тем паче, при этом, спину ему тёр.

– И это не шутки, – подхватил Фрагуст, снова накидывая на себя армяк. – Вернёмся в Ярдогор, там во дворце в первый же день клятву мне дашь. Ничто, о чём по службе уши твои услышат и глаза твои увидят, не подлежит разглашению. Даже всякие мелочи. Друзья, родственники будут интересоваться: как там, да что, рядом с царём-то. А ты как камень должен быть. Вилинт более подробно объяснит. Учти, при нарушении клятвы голова с плеч. Так что, пока у тебя ещё есть некоторое время передумать.