Текст книги "Сотри все метки"

Глава 8

– Вставай! – разбудил его дребезжащий голос.

Бастиан открыл глаза и уставился в потолок. Перед ним, кажется, всего лишь секунду назад была темнота. Теперь все стало серым. Он не вставал, надеясь, что голос робота ему приснился.

– Эй, я кому говорю, вставай! – повторил приказ робот.

По камере растекался ароматный запах. У Бастиана свело судорогой желудок. Он завертел головой, поспешил вскочить с койки и едва не угодил ногой в поставленную на пол пластиковую миску с варевом, похожим на кашу. Оно было серым и клейким на вид, как будто с серых стен соскребли немного штукатурки и залили кипятком.

– Ешьте быстрее, – сказал робот.

– Почему?

– Вам надо идти.

– Опять на допрос? – застонал Бастиан.

– Нет. За вас внесли залог.

– За меня? – удивился Бастиан, потому что на этой планете у него не было никаких знакомых.

– За всех вас.

– За нас всех? Кто?

Он стал привыкать к невзгодам. Неизвестно, когда удастся вновь набить желудок. Непонятно, кто внес за них залог. Возможно, даже скорее всего, этот неизвестный пока благодетель за свою услугу чего-то потребует. Интересно – что это будет? Но, в любом случае, отказываться от дармовой еды не стоило, даже если бы вовсе не хотелось есть, а ведь у него кишки скрутило от голода.

– Не имею информации.

– Значит, нас выпустят?

Бастиан последние слова робота дослушивал, уже сидя на койке в обнимку с плошкой, а сам говорил с набитым ртом. Лучше бы вовсе не говорил, тогда робот молча наблюдал бы за тем, как он расправляется с кашей, и ни о чем больше не спрашивал.

– Что, простите?

Бастиан махнул на робота рукой, чтобы не отвлекал. Клейкое варево и так уже почти остыло, но и в горячем виде оно не показалось бы вкусным даже тому, кто совсем непривередлив в пище. Бастиан как раз относился к той категории гурманов, которые могут питаться любой гадостью. Пусть это и не приносит удовольствия. Его так и подмывало спросить – кто здесь готовит? Так готовить могла только совсем вышедшая из строя автоматика. Складывалось впечатление, что сломали ее нарочно, чтобы заключенным было совсем худо. Безвкусное варево Бастиан быстро проглотил, благо жевать тут нечего. Тяжелый комок осел на дне желудка камнем, но ощущение сытости было приятным.

Десятью минутами позже двери тюрьмы за Бастианом закрылись. Он оказался на улице под струйками противного мелкого дождика, быстро прогнавшего из его тела все тепло. Дождь намочил волосы так, что они прилипли к макушке, а бесформенные пряди сползали со лба и лезли на глаза.

– Более мерзкую погоду трудно представить, – прокомментировала ситуацию Суок.

– Они специально ее испортили, – сказал Вацлав.

– Ну как ночь в тюрьме? – спросил Александр у Бастиана.

– Терпимо, – ответил Бастиан.

Торговцы стояли кучкой, невольно жались друг к другу, чтобы спастись от дождя. Они все вымокли, будто только что искупались прямо в одежде, и находились здесь под дождем примерно столько, сколько ушло у Бастиана на еду. Он чувствовал себя неловко, но причин своей задержки не объяснил, а то на смех поднимут или обидятся.

– Со счастливым вызволением, – ехидно поприветствовала его Суок.

– И. вас с тем же, – ответил Бастиан, обращаясь ко всем сразу. – И куда мы теперь? – поинтересовался он.

– Куда-куда? На Кудыкину гору, – проинформировала его Суок.

Но Бастиан этого места не знал и недоуменно на нее уставился, ожидая разъяснений. Суок сделала вид, что не понимает его, и ничего не стала пояснять.

– Забавно, если бы тебе башку отстрелили, пришлось бы тогда с ней повсюду таскаться, вытаскивать из сумки и предъявлять при оплате счетов, – продолжала Суок.

Бастиан опять ее не понял, и взгляд его стал еще более удивленным.

– Это она о том, что все наши деньги на твоем счете, – пояснил Капитан, – Суок, избавь нас от своего черного юмора.

– Ну, правда, что ты на парня набросилась? – сказал Александр.

– А что, жизнь светла и прекрасна? – не унималась Суок. Видимо, на допросе она получила массу положительных эмоций и все никак не могла растратить накопившуюся энергию.

– Вполне. Оглянись вокруг, и ты это почувствуешь.

– Хорошо, – согласилась Суок.

Она завертела головой, а пока она это делала, Капитан сообщил Бастиану:

– Мы возвращаемся туда же, откуда нас забрали в это уютное заведение.

– В гостиницу?

– В гостиницу.

Бастиан огорчился, подумав, что ждали его лишь по одной причине – никто не смог оплатить флаер, пришлось бы тащиться пешком, а это займет не один час. Те же деньги, что у них должны были остаться, имели хождение только в китайском квартале. Он не знал, что и этих денег у торговцев не осталось. Именно из-за этого и злилась Суок. Ее передергивало, когда она вспоминала разговор с охранником – высоким крепким андроидом без крупицы мозгов в голове.

– Вот возьмите ваши вещи, изъятые при аресте, – правоохранитель указал на несколько полиэтиленовых пакетиков, – посмотрите, все ли на месте, потом приложите палец к сканеру.

– Деньги вы, похоже, нам возвращать не собираетесь? – спросила Суок, покопавшись в своем пакетике.

– Обычное дело. Думаю, что их нет в описи, – сказал Капитан. – Ого! – он нашел купюру номиналом в один юань. – Надо же, я ошибся, они не забрали все подчистую, – и он продемонстрировал банкноту, – чуток оставили.

– Этого хватит, чтобы протянуть день-другой, – сказал Вацлав, – без излишеств, конечно. – И он посмотрел на Суок.

– Что ты на меня смотришь? – рассердилась Суок. – Это я, что ли, больше всех денег трачу?

– Нет, что ты, – вмешался Капитан, – он этого не говорил.

– Может, скандал закатить? А? Ну, что у нас деньги забрали? – не унималась Суок. Она была на взводе, будто

приняла транквилизатор. Глаза у нее горели, излучая раздражение.

– Нет. Не стоит, – стал успокаивать ее Капитан. – Могу сразу сказать, чем все закончится. Нам либо предложат еще посидеть по камерам, либо убираться подобру-поздорову. Замечу, что и в том, и в другом случаях деньги нам не вернут. Что ты выбираешь?

Суок наморщила носик, показывая этим свое недовольство, но промолчала.

– Итак, все на месте? – спросил правоохранитель, который, казалось, не слышал разговора торговцев или делал вид, что его аудиосенсоры отключены.

– Да, все на месте, – откликнулись все почти хором.

– Оставьте тогда отпечатки пальцев и проваливайте, – сказал андроид.

– А тебе, а тебе… – но Суок не озвучила, свою присказку о свалке, отвернулась с нескрываемой ненавистью и стала распихивать вещи по карманам.

Бастиан встряхнулся, но влага от волос не отставала, и они по-прежнему склеившейся неприятной массой лезли на лоб. У него тоже стал вид только что искупавшегося в одежде человека. Торговцы теперь выглядели чуть получше. Костюмы у них были с водоотталкивающим покрытием – промокли только волосы, а вода, наверное, уже просочилась сквозь череп и стала разъедать мозги. Вот отчего все стали такими раздражительными. Суок, видимо, отпустили первой. Они будут стоять здесь, пока дождь не размягчит их тела, и они не стекут грязными потоками с чудовищной концентрацией органики в канализационный люк.

Административные здания, относящиеся к тюрьме, обступали их со всех сторон – оставался лишь узкий проход, куда втиснется флаер средних размеров, но с таким же успехом он мог бы спуститься сюда с небес. Они будто оказались в колодце. Впору стучаться в двери тюрьмы и просить пристанища, пока не утихнет дождь.

Здесь было мало света, и вдруг его стало еще меньше, будто произошло затмение, но на небесах и затмевать-то было нечего, потому что все давно уже съели серые однообразные тучи.

Бастиан приподнял голову. Чуть раньше то же самое проделали все остальные. Через горлышко колодца осторожно спускался флаер, отключив почти все двигатели, за исключением маневровых, да и то работавших не на полную тягу. Их хватало только на то, чтобы флаер не падал камнем. Но все равно создавалось ощущение, что он сейчас грохнется прямо на головы людей.

Бастиан завороженно смотрел на днище флаера. Из этого состояния его вывел голос Суок. Но вода затекла и в его уши, поэтому прежде, чем он ее услышал, Суок произнесла фразу несколько раз:

– Эй, ты что, хочешь, чтобы тебя раздавили?

Ответ был очевиден. Бастиан молча отошел чуть в сторону, но и флаер немного отклонился, и останься Бастиан на прежнем месте, машина его не задела бы.

Флаер выпустил посадочные ноги. Судя по тому, как сильно они прогнулись, он весил гораздо больше, нежели должен весить флаер подобной конструкции, а это означало, что если его до крыши не загрузили булыжниками или еще каким-нибудь балластом, то корпус машины бронирован. Торговцы молча смотрели на флаер. У них и мысли не было, что это прилетели за ними.

Дверь флаера поднялась. Из него выбрался человек, бросился к торговцам, и только когда он подбежал совсем близко, Бастиан догадался, кто это.

«А он-то что здесь делает? – подумал Бастиан. – Хотя, хотя. Почему бы и нет?»

– Извините, господа, что заставил вас ждать, но, как всегда бывает, когда спешишь, мешают непредвиденные обстоятельства. Мой флаер забарахлил на полдороге. Пришлось вызывать другой. Надеюсь, что путешествие на нем вас не утомит.

– Лю Чен! – в один голос воскликнули торговцы.

– Что вы здесь делаете? – Капитан задал правильный вопрос.

– Как что? – удивился Лю Чен. – За вами прилетел. Садитесь побыстрее. Мне не нравится это место.

– Мне, признаться, тоже, – проронил Капитан. – Мы, кстати, к вам собирались. Вещи наши там остались, да и, наверное, поживем еще немного, если вы не против.

– Что вы? Почту за честь. Вещи ваши в целости и сохранности.

– Отлично, – сказал Капитан. – Ну, что вы стоите? – спросил он у своих спутников. – Садитесь.

Пропиленовая обшивка кресла, на котором сидел Бастиан, впитывала влагу из промокшей одежды. Вскоре во флаере стало тепло и немного душно от испарений. Бастиан разомлел. Ему никуда не хотелось выходить из машины – особенно на улицу, где продолжал идти дождь. Очертания домов под ними были немного размытыми, скучными и серыми, поэтому и смотреть на них не хотелось. Он задремал и не заметил, как флаер опустился возле гостиницы, хотя, когда выдвигались посадочные лапы, корпус машины ощутимо тряхнуло. Но Бастиан проснулся только оттого, что кто-то стал трясти его за плечо.

– Не хочу, – сказал он, еще не проснувшись, – отстань.

– Нахал. Приехали уже, – донеслось до него откуда-то издалека. Голос он не узнал.

«Куда приехали?» – мелькнуло в голове, но, открывая глаза, произнес он совсем другое:

– А?

Сон быстро улетучивался из глаз. Бастиан почувствовал кисло-сладкий запах жареного мяса. Дождь пошел на убыль, стал еще более мелким, почти незаметным. Но на улице было прохладно, и, выходя из флаера, Бастиан зябко поежился.

Детишки продолжали свои игры. Дождь им был не помеха. Они ему даже радовались и с веселыми криками бегали по лужам, размахивая игрушечными световыми мечами. К флаеру они подходить не стали, только покосились на него, ни на секунду не прерывая своих развлечений.

Бастиан, перепрыгивая через лужи, побежал в гостиницу.

Номер прибрали. Разбитую мебель, осколки стекла, остатки еды унесли, а разбросанную одежду сложили в шкаф. Заделали и прожженные лучеметом стены и даже борозды на подоконнике, процарапанные когтями Суок.

– Располагайтесь, – приветливо предложил Лю Чен, – кушайте, – он указал на плошку со свежими фруктами, которая стояла на небольшом столике в центре номера.

Бастиан, увидев ее, пожалел, что давился варевом в тюрьме.

– Я могу предоставить вам другой номер, если этот вам уже не нравится.

– Ничего. Этот сойдет, – сказал Капитан.

Лю Чен излучал любезность, глаза его светились радостью, но это тоже была маска, как и та, которой он когда-то заменил свое настоящее лицо. Он был не так прост, как могло показаться на первый взгляд. С двойным, а может, и тройным дном.

Никто пока не высказывал недовольства его присутствием, но Лю Чен не стал дожидаться, когда кому-нибудь придет в голову попросить его покинуть номер.

– Отдыхайте, – как обычно, он раскланялся.

Дверь за ним закрылась.

– Отлично, – сказала Суок.

Она подошла к столу, запустила руку в плошку, извлекла из нее зеленое яблоко и с хрустом впилась в него зубами. Брызнувший сок потек по подбородку. Бастиану показалось, что с такой же легкостью Суок может впиться в кусок свежего мяса или в сонную артерию. Хрустеть у нее на зубах тогда будут раздробленные кости, а по подбородку течь кровь.

– Не хотел бы я попасть к тебе в зубки, – словно уловив его мысли, сказал Александр.

– И не попадай, – откликнулась Суок. – Яблоко, кстати, натуральное, даже не геномодифицированное, давно я такое не ела, – она закатила глазки от удовольствия.

– Тебе надо сниматься в рекламных роликах, – предложил Александр. – Ты очень соблазнительно ешь.

– Эй, эй, соблюдайте очередь! – закричала Суок, когда к плошке потянулись еще три пары рук, и стала шлепать по ним, будто на них уселись кровососущие насекомые.

Соблазну не поддался только Капитан. Но ему-то один из фруктов достался быстрее, чем остальным. Суок, отбиваясь от настырных рук, вытащила из плошки грушу и с криком «Держи!» бросила ее Капитану. У него сработал условный рефлекс, и он схватил грушу, не задумываясь над тем, что же ему кинули.

– Отличная реакция, – прокомментировала Суок.

– Спасибо, – сказал Капитан. Правда, непонятно было, что он имеет в виду, то ли похвалу, то ли брошенное ему угощение.

– На здоровье.

Бастиан, размазывая по лицу и рукам липкий сок, ел какой-то бархатистый на ощупь сферический плод оранжевого цвета, название которого он не знал и прежде никогда не пробовал, но надеялся, что не отравится. Он отхватывал огромные куски и проглатывал, почти не прожевывая, потому что они таяли во рту сами. Он остановился только, когда зубы наткнулись на что-то твердое, словно камень. Не зная, что внутри плода может оказаться что-то подобное, он так сильно стиснул зубы, что едва не сломал их.

– Лю Чен зачем-то нас задабривает. Не верю я в его благотворительность. Бесплатный сыр, сами знаете, где бывает. Вскоре он предъявит нам счет. Но каков бы он ни был – это лучше, чем сидеть в тюрьме до второго пришествия, ожидая приговор, – заговорила Суок.

– Хочу отметить, что, согласно некоторым верованиям, второе пришествие давно уже произошло, – сказал Вацлав.

– Какой ты нудный, – скривилась Суок, – отстань со своими теософскими спорами.

– Какими, какими? – переспросил Вацлав, улыбаясь.

– Какая разница. Отстань.

Неожиданно Бастиан догадался, кто внес за них залог. Наверное, Лю Чен рассказал об этом во флаере, когда сам он спал. Пока мысль эта не ушла, он решил проверить правильность своей догадки.

– Так это Лю Чен за нас заплатил?

– Да, – ответил Капитан.

– С какой стати?

– Он сказал, что виноват перед нами, поскольку проживание в его гостинице доставило нам так много неприятностей, и если бы мы поселились в другой гостинице, то в тюрьму бы не попали. Он дорожит своим именем и репутацией, поэтому и внес залог. Вот короткий пересказ той цветастой чуши, которую он так любит нести. Он, кстати, владелец этой гостиницы. И думаю, что не только этой.

– Представляете, нас встречал и поселял не простой портье, а владелец гостиницы. Он ведь тогда и представить не мог, что произойдет потом, – заметила Суок.

– Ну почему не мог? – сказал Вацлав.

– Откуда? Он что, может заглядывать в будущее? И потом этот залог. Это же уйма денег. Зачем? – все спрашивала Суок.

– Я чувствую, что мы нужны ему для чего-то, – сказал Капитан. – Он даже намекал мне на это. Но пока форсировать события не стоит. Думаю, что он скоро все расскажет. Возможно, даже этим вечером. Нас загнали в угол. Придется согласиться на любое его предложение, каким

бы противозаконным оно ни было.

– Будь что будет. Нас всегда выносило из передряг, – поддержал его Александр.

В воздухе висел легкий привкус гари. Кондиционеры работали на протяжении последних суток не переставая, но все равно не смогли прогнать этот запах, быстро въевшийся в стены.

У всех на душе было тяжело. Что бы они ни предпринимали, с каждым разом только падали все глубже и глубже. Лучше уж вообще ничего не делать, улечься на кровать и ждать, что там дальше случится. Похоже, они пешки, шахматные фигуры, которыми играет кто-то там наверху, а сами они и шагу ступить не могут.

Ждали Лю Чена. Нельзя сказать, что его общество им нравилось, пока он не раскрыл свои планы, но предстоящее объяснение с ним могло принести надежду и вывести из ступора, в который незадачливые торговцы начали впадать.

Суок не знала, уйти ли ей в виртуальный мир, чтобы убить время на одном из бесчисленных каналов, прилепив к вискам ретрансляционные липучки, либо вместе с другими просматривать галлограммовидение. Ее пристрастия отличались от интересов всех остальных. Но ей в эти минуты все-таки больше хотелось оставаться в кругу реальных, а не виртуальных друзей. Это и повлияло на ее решение, а не интерес к той жвачке для мозгов, которую они стали смотреть, правда, сперва она предложила показ мод.

– Ну скажи, зачем ты будешь смотреть показ мод? – удивился Александр. – Ты все равно почти ничего не покупаешь в модных магазинах.

– Что же я, по-твоему, обноски одни ношу? – Суок с ненавистью взглянула на обидчика, желая ему тут же провалиться сквозь землю. – Вспомни-ка, что ты загнал старьевщикам из моего гардероба!

– Конечно, конечно, отличное было платье, – пошел на попятную Александр. Он всегда проигрывал Суок, – но, может, лучше посмотрим гонки флаеров? Сейчас чемпионат транслируют. Финальную часть. А?

– Как дети малые, – сказал Вацлав, – я вот хочу алгол. И ничего – молчу.

– Ты как раз и не молчишь, – возразил Капитан.

Капитан и Бастиан в споре не участвовали. Вопрос «Что смотреть?» на голосование так и не поставили. Как-то само собой пришли к соглашению – понаблюдать за перипетиями одной из космических опер, снятой лет пятнадцать назад с Мрадой Варкеши и Плато Платовым в главных ролях.

– Вот ведь как делали раньше! – восторгался постановкой Вацлав. – Не то что сейчас. Сейчас одна халтура.

Содержание оперы, за исключением Бастиана, все знали чуть ли не наизусть, но все равно получали удовольствие от просмотра. Эта опера была сродни настольной книге.

Бастиан ничего в ней не находил и не понимал, чем она так может нравиться его спутникам. Он следил не за постановкой, а за тем, как изменяются лица торговцев, когда они ее смотрят. Это было для него гораздо интереснее. Он тоже увлекся.

Стук в дверь, которым Лю Чен предварил свой приход, никто не услышал. Ему пришлось самому открывать дверь. Он тихо вошел в комнату, все еще никем не замеченный, постоял несколько секунд, раздумывая, что же ему предпринять, чтобы на него наконец-то посмотрели, – закашлять или сказать что-нибудь. Вопрос – что сказать? Он уже сегодня здоровался с торговцами. Но тут его увидел Капитан и сразу разрешил все сомнения Лю Чена.

– Вы, как призрак, проходите сквозь стены.

– Это не так сложно, – улыбнулся Лю Чен, – поработай вы с мое в этой гостинице, тоже научитесь такому трюку, и не только ему.

– Надеюсь, что нам не придется так долго здесь задерживаться, – это уже было предложение переходить к деловому разговору.

– Я не помешал вам?

– Нет. Нисколько.

– Позвольте пригласить вас в комнату для приемов. Там нам будет уютнее, а я угощу вас превосходным чаем. Уверен, что вы никогда в жизни не пробовали ничего подобного.

Фарфоровые чашки были такими тонкими, что сквозь них просвечивал чай – бледно-зеленая жидкость. Над каждой поднималось легкое облачко ароматного пара. Лю Чен уверял, что чашкам этим не менее тысячи лет и сделаны они еще на Земле в династию Мао Цзэдуна в Поднебесной империи, а поскольку они были хрупкими, как скорлупа, их давным-давно покрыли слоем тончайшего пластика, неощутимого на губах и поэтому не влиявшего на вкус напитка.

Бастиан боялся, что, если он возьмет чашку, на его пальцах выступят волдыри от ожогов. Он собирался с силами, сдувая ароматный парок. Все уже пили чай. Когда он обхватил чашку, оказалось, что стенки ее едва нагрелись, ощущалось приятное, чуть покалывающее тепло, как при локальном сеансе мануальной терапии. Тепло это стало разливаться внутри него, когда Бастиан немного отпил из чашки, подержал напиток во рту, запоминая его вкус, а потом проглотил.

– Напиток приготавливается по очень старому рецепту, – пояснял Лю Чен.

Он сидел на корточках за низким столиком, уставленным разнообразной фарфоровой посудой – антикварной и дорогой. Коллекционер отдал бы полжизни за то, чтобы заполучить в свое распоряжение подобное сокровище, и никогда не стал бы пить из нее чай, а спрятал бы в сейф или в бронированную витрину.

– Воспроизвести его полностью сейчас невозможно, потому что первоначально он разрабатывался для приготовления в условиях другой планеты, а, к примеру, малейшее изменение состава воды, воздуха или давления сильно влияет на напиток, но нам удалось адаптировать его к местным условиям, – продолжал Лю Чен, – что уж говорить о том, что и чай выращивался на Земле. Он и сейчас там произрастает, но совсем выродился. Хуже этого стал. И ничего уже не поделаешь. Атмосфера загрязнена, почва – тоже.

Бастиан отчего-то подумал, что в чай ему непременно подсыплют какую-нибудь психотропную гадость. Он превратится в зомби, готового выполнить любой приказ своего хозяина, но почему другие совсем не беспокоятся об этом и преспокойно смакуют напиток? Они не боятся Лю Чена? Сами ведь говорили, что он что-то скрывает.

– Все компоненты натуральные, химические добавки отсутствуют, даже на стадии удобрения почвы. Нам удалось и здесь обойтись только тем, что дарует людям природа, но результаты – поразительны. Действие этого чая превосходит многие стимуляторы. И в отличие от них он не имеет побочных эффектов.

– Великолепная штука, – сказала Суок, – такое чувство, будто напилась энергией. Я чувствую себя заряженным аккумулятором. Удивительно.

В комнате было много резной мебели, сделанной из ценного дерева. Чтобы создать такие узоры даже лазерным резаком – понадобилось бы немало времени, а ведь все здесь сделано вручную. На картинах, развешанных на стенах, изображались домики с закругленными на концах крышами, возле парадных входов в прудах плескались огромные карпы. С потолка свисали два красных бумажных шара, внутри которых горело по одной тусклой, словно закоптившейся, лампочке. От этого они становились похожи на два плода со светящимися косточками.

Бастиан следил за разговором, но все время терял его нить. Капитан говорил с Лю Ченом о криогенных камерах.

«Какие криогенные камеры?» – подумал он, потом поднес к губам чашечку, пригубил ее, и следующие несколько секунд все мысли его были заняты вкусовыми ощущениями от напитка. Когда воздействие чая начинало ослабевать, и Бастиан опять готов был воспринимать реальность, он делал следующий глоток, и все повторялось. Вероятно, в его чай все-таки что-то подсыпали. Он действовал на него как слабый наркотик, вызывая легкие галлюцинации, поэтому неясно, услышал ли Бастиан словосочетание «криогенные камеры» в реальности, или оно было плодом его воображения.