Текст книги "Тайна жизни и смерти. Лекции, проповеди, беседы"

А потом наступает третья жизнь. В ней нет сна, это вечное бодрствование. И она распахнута для бесчисленного количества духовных существ. Не только пророки, ясновидцы и мистики, но и каждый человек в особые моменты своей жизни может на секунду пережить такие мгновения, когда

 
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье[5]5
  А. С. Пушкин. «Пророк».


[Закрыть]
 

В такое мгновение кажется, что вся вселенная вмещается в тебя. Соприкосновение этому опыту будущего, космического сознания – это то, что ожидает человека. Но ожидает его не даром, а как результат его упорного труда.

Математически доказать бессмертие души нельзя, как нельзя и опровергнуть. Почему это так? Когда знаменитый русский химик Бутлеров пытался с помощью материалов по медиумизму доказать бессмертие души, комиссия, возглавляемая его коллегой Менделеевым, признала эти факты недостаточно убедительными. Но в отчете Менделеев писал, что хотя доказательств нет, он как человек, выросший в христианской традиции, предпочитает сохранять веру в бессмертие.

Почему нет этих доказательств? Потому что, если бы они были ясными и неопровержимыми, то призыв к творчеству, добру и совершенствованию звучал бы как приказ, как навязанная, жестокая мысль. Человек был бы приперт к стенке и не имел бы свободы выбора, и тогда личность была бы унижена. Перед лицом Творца человек только тогда является Его образом, когда он свободно и добровольно идет навстречу Ему, когда, совершая прыжок через пропасть, он осуществляет, как говорил Блез Паскаль, риск.

И поэтому, каковы бы ни были научные данные, которые будут подкреплять наше представление о бессмертии, в основе всего должно быть направление нашей воли, которая направлена в вечность, к добру, которая идет навстречу призыву Творца, звучащему в Евангелии: «Будьте совершенны». Человек, будь бесконечно совершенен, как совершенен Отец твой небесный.

И тогда мы познаем на практике, познаем в глубине нашего духа, что есть бесконечная Божественная любовь, которая обнимает человека и мироздание, навстречу которой выходит человек, если он действительно хочет пойти по пути совершенствования. Не своими силами, но даром, полученным свыше. И тогда мы поймем, что имел в виду наш великий поэт и философ Владимир Соловьев, когда писал:

 
Смерть и время царят на земле.
Ты владыками их не зови.
Все, кружась, исчезает во мгле,
Неподвижно лишь солнце любви[6]6
  Вл. Соловьев. «…Милый друг, истомил тебя путь».


[Закрыть]
 

Дом культуры им. Серафимовича,

8 декабря 1989 года

Перевоплощение и оккультизм
(2-я лекция из цикла «Жизнь после жизни)

С большим смущением я подхожу к этой теме, во-первых, потому что сегодня она волнует и занимает очень многих, но, боюсь, занимает не так, как хотелось бы. Во-вторых, эта тема необъятная, и поэтому будут затронуты лишь некоторые аспекты этой серьезной проблемы. В-третьих, я боюсь разочаровать тех, кто в порыве этакого правоверного энтузиазма захочет услышать от меня анафемы или призывы, столь любезные сердцу охотника на ведьм.

Я принципиальный защитник терпимости, веротерпимости. И ко всем взглядам стараюсь относиться достаточно объективно. Поэтому я буду вам рассказывать о воззрениях, которые не разделяю, отнюдь не клеймя их и не унижая.

Точно так же я, вероятно, разочарую тех, кто думает услышать от меня, что христианство готово на какой-то синкретизм, компромисс, синтез с рядом восточных идей, которые несовместимы с ним. Одним словом, я бы хотел коснуться вопросов, которые сейчас стали острыми, которые волнуют людей и повсюду обсуждаются. Сначала в контексте основной нашей темы – бессмертия души.

Как мы уже говорили, учение о бессмертии является характерной особенностью всех религиозных воззрений, значительной части философских систем, и это учение опирается на серьезные выводы науки, на выводы психологии, философии. Это не просто легковерное отношение к действительности и не отвлеченная идея, а идея, прошедшая через человеческий опыт и разум. Она настолько глубоко вошла в человеческое сознание, что даже человек, который умом отрицает бессмертие, на самом деле в него верит, ибо не может вообразить себе небытия, полного уничтожения своей личности.

Среди различных концепций и различных точек зрения на форму бессмертия мы встречаем одну теорию, получившую распространение в конце прошлого века и сейчас у нас, в широких кругах нашей страны, да и в Соединенных Штатах. Эта теория, которая у греков называлась «метемпсихоз», в Индии – «сансара», обычно называется «переселение душ», или реинкарнация, или перевоплощение.

Когда говорят о перевоплощении, надо помнить, что этот взгляд очень редко встречается в истории духа, это своего рода исключение, потому что девяносто процентов мировых религий и философий стоит вне этой доктрины. Мировая религия ислам не знает учения о перевоплощении; религии древнего Востока – Ассирии, Вавилона, Персии, Финикии – не знают этого воззрения; Заратустрийской религии также чуждо это учение; по существу, кроме индийской религии и некоторых отдельных, частных всплесков в Греции – этого мировое религиозное сознание не имеет. И даже если мы встанем на теософскую точку зрения, утверждающую, что во всех религиях одна истина, будет очевидно, что здесь оно является исключением.

Учение о перевоплощении возникло в ограниченном регионе, среди определенного этнического окружения, в районе между Индийским субконтинентом и Австралией. Впоследствии, когда племена ариев пришли в Индию, около 2000 года до нашей эры, они постепенно заимствовали концепцию переселения душ, но сами предки ариев этой доктрины не знали. Древнейший памятник религии тех времен – «Ригведа» – еще не знает теории переселения душ. И только потом, в начале I тысячелетия до н. э. в Упанишадах, в частности, в Брихадараньяки-Упанишаде, впервые упоминается эта концепция.

Что же такое переселение душ? Это учение имеет три формы. Первая форма – та, которая имеется в древнейших текстах Упанишад. Почему там возникло это представление? Потому что, согласно учению древних индийцев, в мире действует только Бог – и человека нет, и нет никого, кроме Него. Только Бог рождает из Себя мироздание и снова в Себя втягивает. Подобно тому, как солнце выбрасывает из себя протуберанцы, подобно тому, как из океана рождаются волны, разбиваются о скалы и снова уходят в море, так все явления мира возникают, рождаются из недр Божественного и погружаются обратно в Него.

О перевоплощении каких-то душ говорится довольно условно, потому что, в конечном счете, перевоплощается не человек, а Брахман, Единое Божественное. Он входит в этот мир, и каждый из нас, согласно этой концепции, есть лишь всплеск этого Брахмана, каждый из нас единосущен Божеству, и только надо опознать в себе эту тайну и помнить, что рано или поздно ты вернешься в это состояние. Тогда будет ясно, что перевоплощение души в других людях, в животных – это все временные этапы, это часть грандиозных игр мирового океана, грандиозных моментов воплощения Абсолюта. В этой картине есть свое величие.

Но христианство иначе смотрит на вещи. Есть ли здесь что-нибудь общее с церковной точкой зрения? Да, несомненно, есть. Прежде всего, глубинная традиционная христианская точка зрения полностью согласна с учением Упанишад и других философов о том, что Божественная тайна невыразима, невместима в наши понятия, что Божественное – это то, что находится по другую сторону частных конкретных человеческих мыслей, слов и определений. И если в Упанишадах мы находим мысль, что высшая Божественная Личность – Атман – может определяться только отрицательно, что Он есть «не то, не то и не то», то же самое говорят и христианские богословы: Бог не может быть целиком и адекватно втиснут в прокрустово ложе наших земных человеческих представлений.

Далее, христианство полностью разделяет взгляд, который проповедует Восток, о том, что духовное, безусловно, важнее материального, что духовное – это некая высшая ступень развития бытия, и что дух должен господствовать над телом, ибо «не единым хлебом жив человек». Здесь общность налицо.

Корме того, в Упанишадах есть понятие «мокша» – спасение. И это разделяет христианство. Человечество, мир находятся в страдающем, болезненном состоянии; он нуждается в избавлении, спасении, а тот, кто не отдает себе отчет в этом, тот и будет прозябать во мраке. «Мокша» в Упанишадах – это великая жажда спасения. И я думаю, вы знаете, что христианство, которое ставит в центр своей проповеди учение о Спасителе и о спасении, конечно, является религией спасения.

Но здесь есть и различие: для Востока спасение заключено прежде всего в осознании единства человека и Божества, полной тождественности. И для этого возникли определенные методы и упражнения – так родилась и техника йоги – для того, чтобы это осознание в себе вызвать и реализовать. Собственно, главная беда человека, согласно Упанишадам, в «авидьи», то есть в неведении: человек не знает, что он часть Божества, частица.

Для христианства человек не частица, а творение. Он не был и стал. Между бездной абсолютного и нами – относительными – нет перехода, нет того излияния силы, которая бы превратилась в человека и мироздание. «В начале сотворил Бог небо и землю». «Небо и земля» – символ, образ Вселенной. Не излил из Себя, не исторг из Своих недр, а сотворил. «Да будет свет», «Да произведет вода душу живую», то есть Абсолютное не рождает, а творит – вот здесь важнейшее, принципиальное, качественное отличие. Мы не единосущны Богу, мы – творение.

 
Твое созданье я, Создатель,
Твоей Премудрости я тварь,
Источник благ Податель,
Душа души моей и Царь!
 

Так говорит пророк.

Мы не имеем бытия. Когда древний боговидец Моисей спросил у Бога: «Кто Ты есть? Как имя Твое?» Он ответил: «Я Сущий, Я Тот, Кто есть». Бог дает понять, что его как бы нет, его бытие рождено потому, что Он дал ему бытие.

В конце концов, согласно Упанишадам, единственным субъектом мира является только Бог. Согласно христианскому воззрению – Творец и второй, «малый Бог» – созданный им человек. Не частица, не излияние, а новая воля, противостоящая Ему, причем свободная, способная восстать против своего Создателя, противиться Ему, и если желает прийти к Нему, то свободно. Спасение без свободы осуществляться не может.

У атеистов в 20-е годы сложился такой софизм для незадачливых людей: «Может ли Бог создать такой камень, который Сам не сможет сдвинуть?»

Если Он не может, значит, Он не всемогущ, а если может, то опять не всемогущ, потому что Он не может его сдвинуть. Бердяев ответил: «Может, и этот камень есть человек». Человек… потому что он образ и подобие Божие, не частица Бога, не излияние Бога, a «alter ego», Его второе «я», созданное Им, а не рожденное.

Так вот, если учение о спасении как таковое нас роднит, то понимание спасения у нас совершенно разное. Для христианства спасение есть приобщение к Божественной жизни, но не растворение в ней. Для авторов Упанишад, для великих мудрецов Индии и тех, кто следовал за ними, высший этап спасения – полное исчезновение личности, ибо личность есть временный всплеск на поверхности бытия, а на самом деле есть только одна Личность, к Которой надо вернуться, – это сверхличность Бога.

В Евангелии мы находим совершенно противоположную точку зрения: Господь говорит о том, что ангел каждой души предстоит на небесах перед Богом[7]7
  Ср. Быт 1:2.


[Закрыть], то есть Ему дорог каждый. Созданная личность абсолютно драгоценна для Творца, она не является только частью чего-то. Какое огромное различие!

В брахманизме, в Упанишадах, перевоплощение возможно потому, что Абсолют как бы входит в этот мир и играет в нем, играет, превращаясь в людей, зверей, в растения и так далее. Но потом он должен вернуть все обратно.

Есть в Индии другой вид учения о перевоплощении, буддийский, созданный в рамках великой религиозно-философской системы, основанной Гаутамой Буддой. Это пессимистическое воззрение.

Согласно учению Будды, личности не существует. Личность – это «скандха», сумма некоторых элементов, которые потом продолжают существовать, но как таковая личность исчезает. Перевоплощение в буддизме, строго говоря, является лишь данью традиционным индийским взглядам, а в действительности, как подчеркивает один из крупнейших наших буддологов Отто Розенберг, перевоплощаются лишь те элементы, «дхармы», которые когда-то были выведены из состояния покоя, и вот они входят в мир, создают людей, души. Потом это распадается, но зло, сотворенное людьми, переходит в следующее воплощение. Того человека уже нет, но его зло, его болезнь идут из поколения в поколение. И самое великое счастье – прекратить этот поток бесконечных возвращений.

Спасение для буддизма – в том, чтобы пресечь жажду жизни, «тришну», в том, чтобы выйти за пределы этого тяжкого бытия. Поэтому, в конечном счете, буддизм является учением о развоплощении.

Христианство есть учение о воплощении, о том, что Бог приходит в этот мир, и Он освящает небо, и землю, и звезды, и плоть человека. Воплотившийся становится одним из нас, плоть и кровь человеческая струится в жилах Богочеловека. И личность не разрушается, а разрушается в ней только зло. Но если разрушается зло – это становится колоссальной опасностью для личности, ибо, выражаясь образно, чем больше зла в личности, тем меньше от нее останется. Потому что все должно пройти через огонь. Естественно, речь не идет об огне физическом. Входя в атмосферу земли, метеорит накаляется и сгорает. Входя в атмосферу иных миров, в душе сгорает все злое, все темное, все черное, и полнота бытия человека в посмертии в значительной степени зависит от того, сколько, выражаясь опять-таки метафорически, останется после этого сожжения.

И наконец, мы имеем третью модель учения о перевоплощении, эволюционистскую, которая развилась с конца XIX века. Это модель теософская. Она игнорирует буддийский пессимизм, она построена на научном оптимизме и идее прогрессизма XIX века. Возникла эта модель в теософском движении и в его ответвлениях, которые в высшей степени были связаны с интересом людей, направленным на все таинственное.

Вы все знаете, как увлекают нас темы пришельцев, снежного человека, загадки древних цивилизаций или лохнесское чудовище. В чем дело? Почему это так волнует людей? Сколько об этом писалось!

Я вполне допускаю, что отдельные особи вымерших динозавров могут сохраниться на отдельных участках земли, и, конечно, как любитель животных, я бы много дал, чтобы увидеть хоть одного такого динозавра. Но ведь не все люди – любители животных, и не всех так волнует участь давно вымерших пресмыкающихся (даже если они сейчас существуют). Тем не менее вокруг лохнесского и ему подобных феноменов, создается масса легенд.

Но я хорошо понимаю и одобряю этот интерес людей к таинственному. Что это такое? Это упрощенная форма нашего подсознательного и верного ощущения, что мир, жизнь, бытие построены на тайне. Когда тайна исчезает, мир и жизнь становятся пошлыми, плоскими и лживыми. Я думаю, что в лохнесском ящере тайны нет, вокруг него – аура тайны, а он есть загадка. Поясню различие между тайной и загадкой.

Загадка – вещь принципиально разрешимая. Если лохнесского ящера поймают или по-настоящему сфотографируют – конец загадке, она будет разгадана: вот плезиозавр, который умудрился дожить до наших дней. Это, кстати сказать, нормальное явление: в море, где условия не очень сильно менялись за миллионы лет, до сих пор сохранились древнейшие животные, которые жили задолго, за десятки, сотни миллионов лет до ящеров. Так вот, это – загадка. И, вероятно, снежный человек тоже – загадка.

Но есть вещи, которые являются тайной. Это о них говорил Гете, что одним рассудком постичь эту вещь до конца нельзя, к этому требуются еще вживание, чувства, интуиция, озарение. Творчество поэта – это тайна! Творчество художника, музыканта – тоже тайна! Любовь – тайна! Красота – тайна! Сколько бы мы ни раскладывали на составные элементы – а мы можем это сделать – то впечатление, которое мы получаем от картины или симфонии, от нас всегда ускользнет что-то главное. Так вот, тайна – это то, что никогда не может быть полностью исчерпано только рассудочным, аналитическим путем познания. А загадка – это то, что еще не раскрыто, еще не познано.

Так вот, мы все сознательно (как религиозные люди) или бессознательно (как люди вне религии) убеждены, что мир построен на тайне. Вот почему люди используют любой повод, чтобы прикоснуться к этой тайне. Вот почему дети любят все таинственное, вот почему так удивительно притягательны, удивительно волнующи непонятные явления.

Но есть еще одна тайна, о которой человек всегда знал, а иногда постигал на опыте, что, кроме осязаемого мира, есть мир невидимый. Само мышление, переживание в глубине души являются тайной. И, наконец, есть особые формы сознания, то, что называется на казенном ученом языке мистической интраверсией, вхождением внутрь. Целые поколения мистиков открывали колоссальные миры с помощью концентрации сознания, сосредоточенности. Так вот, опыт поколений показал человеку, что мы окружены не только воздухом, электромагнитными волнами, космическими лучами и так далее, но что мы погружены в среду, еще не ведомую науке, в среду нефизическую, трансфизическую, запредельную. Она пронизывает все, и мироздание имеет множество таинственных планов бытия.

Мы говорили о жизни после жизни и о книге Моуди. Люди, пережившие клиническую смерть, увидели ближайший план бытия, и поэтому он показался им всем сходным планом. Но это только первый этаж. На условном языке оккультисты его называют «астральным планом», в который может выходить человек, когда находится в состоянии экстаза или в сновидении. Человек может выйти в астральный план спонтанно, случайно. Я знал нескольких людей, среди них одного ученого, который пунктуально, добросовестно записал свой непроизвольный выход в астральный план, – он увидел свое тело со стороны. Это было очень неприятное ощущение. Некоторые люди, усваивая практику восточных мудрецов, могут достигать произвольного выхода в астрал. Это опасное упражнение. Многовековый опыт показывает, что этот соседний с нами мир не только таинственен, но и опасен, обманчив, труден для человека и что недаром Творец от нас его закрыл.

Он открывается человеку в состоянии или очень большой святости, или в состоянии безумия, когда эта «стенка» ломается и вдруг через щель что-то прорывается. Человек должен был быть от этого огражден. Как мы ограждены от черной бездны космоса голубым куполом небесной тверди, так мы ограждены от таинственного, опасного для нас и в чем-то страшного и туманного мира – мира астрального. Контакт с этим измерением рождает всевозможные феномены, которые поражают воображение человека. И здесь наше любопытство, порой добросовестная любознательность, бегут впереди наших достижений.

Человек стремится исследовать эти области, но встает вопрос: а готов ли он? Человек оказался не готовым исследовать даже структуру атома, потому что обратил ее против себе подобных. Не опасно ли ему вторгнуться в такую сферу, чтобы выпустить неких демонов? Есть экология природы, но есть и экология духа. Почему Церковь возбраняет человеку заниматься спиритизмом и всевозможными оккультными вещами?

Только чтобы подавить его любознательность? Нисколько. Наоборот, любознательность поощряется. Наука для Церкви есть познание Божиих тайн, но мы не способны без тяжких последствий для себя и для общества проникать в эти сферы. Это не табу, это не слепой запрет, а это предостережение христианства; мир не готов к этим вещам.

Об этом я должен был сказать, прежде чем перейти к истории теософского толкования перевоплощения.

В конце прошлого века распространение вульгарного материализма в Европе привело к реакции – заинтересованности многих слоев общества в таинственных феноменах, в спиритизме, оккультизме, суевериях. И вот в 70-х годах прошлого века возникло теософическое движение (от слова «теософия» – Божественная мудрость).

Основали ее русская путешественница и писательница Елена Петровна Блаватская и группа ее приверженцев, в частности, так называемый полковник Олькотт.

Жизнь Елены Петровны – это приключенческий роман. В ней много белых пятен, много неясностей. Это была, безусловно, выдающаяся, одаренная женщина – оккультно одаренная: у нее были элементы ясновидения, она активно занималась спиритизмом. Ее очень рано выдали замуж за генерала Блаватского, от которого она быстро сбежала, много странствовала и в конце концов основала в Америке теософское общество. Потом вместе с Олькоттом они перебрались в Индию, в Атьяр, в предместье Мадраса, и там основали Всемирное общество. Девизом общества было: «Нет религии выше истины». В задачи общества входило исследование восточных и мировых религий, борьба за братство всех религий; в конечном счете, его целью было соединение всех религий в одно и, в частности, изучение различных оккультных феноменов, развитие в людях йогических способностей и так далее.

Надо сказать, что успех у Елены Петровны был недолгим, и в конце концов она, уже в пожилом возрасте, чувствовала одиночество и неудачу. Об этом очень ярко пишет один из ее бывших сподвижников, писатель Всеволод Сергеевич Соловьев. Они познакомились в Париже и много лет встречались, переписывались. Когда Блаватская умерла, он написал о ней довольно подробные документированные воспоминания, которые называются «Современная жрица Изиды». Надо сказать, что проявляя к ней симпатию, он в то же время обвиняет ее во всевозможных мошенничествах и попытках создать феномены там, где их нет. Даже если незначительный процент того, что он пишет, правда, – это, конечно, горько сознавать.

Я читал ее произведения. Они написаны очень интересно, но, к сожалению, в них много спорного. В частности, ее увлекательная книга «Из пещер и дебрей Индостана», с точки зрения современного индолога, показывает ее глубокое невежество, потому что, например, описывая древние храмы, она говорит, что они были созданы чуть ли не до потопа. На самом деле речь идет о зданиях, созданных в XVII, и даже в XVIII веке. Многое Елена Петровна идеализировала, много было в ее рассказах фантазии. В общем, надо к ним подходить очень осторожно.

Другая ее книга, «Тайная доктрина», была опубликована на русском лишь частично. Это невероятная мешанина из надерганных без всякой системы отовсюду сведений, половина их уже сегодня устарела. Часть книги была напечатана в журнале «Наука и религия» в 1988 году. Основная идея книги в том, что всегда была одна религия, она тайно передавалась какими-то адептами, а все, что мы имеем многообразного, это уже выдумки жрецов, которые морочили людям головы.

Теософия на этом и стояла. Один из последователей Блаватской, французский писатель Эдуард Шюре, умерший в 20-е годы, писал в своей книге «Великие посвященные», что и Моисей, и Кришна, и Христос, и Будда, и Заратустра – все они перевоплощения одного и того же Великого Учителя. Только позвольте спросить, почему каждый раз, перевоплощаясь, он говорил совершенно противоположные вещи? Когда он перевоплотился в Будду, он отрицал ценность жизни и считал, что главный враг человека – это жажда жизни, а когда он перевоплотился в Христа, он говорил о ценности всего творения. Здесь есть противоположные подходы к действительности, к человеку, к личности и к многим другим вещам. Разумеется, во всех великих религиозных постижениях есть, как я уже отмечал, много общего. Но тем не менее существование в них огромных различий отрицать невозможно.

Главное, что сохранила Блаватская от Индии, – это учение о перевоплощении. Как она его излагала? Как форму самоспасения мира, как развитие каждого из нас через различные тела. Человек по закону возмездия, закону кармы, в следующем своем воплощении получает возмездие за то, что он совершил в предыдущей жизни. И дальше, и дальше, и дальше за ним идут его дела, добрые и злые. Тем самым, переходя из тела в тело, как из квартиры в квартиру, человек очищается, во всяком случае, может очиститься, и может достичь некой высоты.

Скажем без всякой утайки: христианство не может принять этой теории самоспасения. Во-первых, потому, что для него личность – это нечто цельное. Не может быть личности, которая потом живет в другом месте, в другом теле. Тело – не гостиница, это нечто, таинственно связанное с нами навсегда. У человека, как учит Церковь, есть духовное тело, невидимое тело, которое с ним связано полностью; как бы ядро и зерно всего нашего существования – душа и тело вместе.

Интересно, что некоторые люди, которые переживали посмертный опыт, видели какое-то подобие тела, полупрозрачного, как стекло. А святитель Игнатий Брянчанинов специально собирал свидетельства отцов Церкви о существовании этого «сома пневматикон», тела духовного у человека. Это духовное тело впоследствии может получить совершенно иную жизнь.

Кроме того, в учении Блаватской фактически отрицалось уникальное значение Иисуса Христа для нашего спасения. Она писала одному человеку, что верит в Христа, но только не в исторического, не в Иисуса Назарянина, который жил в Палестине, а в космического, который есть один и тот же: Кришна, и Будда, и другие великие учители. Движение Блаватской, вероятно бы, заглохло, если бы в конце ее жизни к ней не присоединилась другая замечательная личность, на сей раз англичанка, Анни Безант. Она была женой англиканского пастора, потом разошлась с ним. Умерла Безант в 1933 году.

Она несла в себе глубокий протест против сухости и фарисейства англиканского благочестия; бросилась в объятия социалистов. Это была энергичная женщина, очень талантливая, она чувствовала, что задыхается в этой политической кухне. И она искала выход. Судьба свела ее с Блаватской. Анни Безант пишет в автобиографии, что когда она вошла к Елене Петровне, то сразу почувствовала, что выход найден. Елена Петровна после краткой беседы спросила: «Не хотите ли присоединиться к нам?» – «И мне, – пишет Анни Безант, – захотелось поцеловать край ее одежды». Так изболелась душа по чему-то духовному. И она сразу бросилась в объятия теософии, «Божественной мудрости».

Теософское движение пришло в Россию в начале XX столетия. Первое теософское общество было у нас открыто в Калуге, и местный священник отслужил молебен на его торжественном открытии. В Калуге жил Циолковский, который это все воспринял – недаром у него были такие книги, как «Нирвана» и прочие. Главные теософские работы в России печатались в Калуге. Было издано очень много как произведений Елены Петровны Блаватской, так и других женщин, которые были инициаторами движения.

Надо сказать, что в теософии господствовали женщины: Каменская, Писарева и другие. И вот этим прекрасным женщинам хотелось, чтобы наконец совершилось еще одно воплощение Христа. Поскольку они были уже убеждены, что Он неоднократно воплощался, то почему Ему не воплотиться теперь, в XX веке? И как бы проявив некоторое нетерпение, они захотели приблизить это великое событие. Они уверили себя и потом других, что Божественный Учитель с большой буквы воплотился в индийском мальчике, принявшем имя Альцеон (индийское имя его было Джидду Кришнамурти).

В 12-м году, когда в Индии, Англии, Америке проводились собрания теософского общества, которое провозглашало, что через Кришнамурти говорит сам Небесный Учитель, самому Кришнамурти было около двадцати лет. Я помню его фотографию (он умер совсем недавно, лет восемь назад, в Америке). Это был прекрасный индийский юноша, в белой тоге, с длинными волосами, и когда он выходил, были цветы, музыка, и Учитель Небесный говорил через него.

На самом деле, как отмечает Всеволод Соловьев, теософское движение превратилось в пропаганду модернизированного вида буддизма, очень далекого от настоящего буддизма, с явным антихристианским уклоном. Правда, Анни Безант старалась этот антихристианский уклон как-то сгладить.

И в 1912 году была произведена первая попытка изменить курс теософии. Немецкий специалист по Гете, филолог, философ Рудольф Штайнер вышел из теософского общества в знак протеста против Кришнамурти и создал другое общество – антропософское. Антропософская доктрина была попыткой христианизировать теософию: опираться не на индийский опыт, а на христианский. И многое в этом отношении было Штайнером сделано, многое достигнуто. Его горячим приверженцем был русский поэт Андрей Белый, очень высоко его ставил Максимилиан Волошин, его жена Маргарита Васильевна Сабашникова потом стала горячей штайнерианкой и, покинув мужа, уехала туда, где жили Штайнер и его группа.

Но сейчас мы не будем удаляться в эту сторону. Я только для того отметил все это, чтобы сказать, что Штайнер сохранил перевоплощение как принцип эволюции. Более того, оно стало для него как навязчивая идея: перевоплощаются люди, животные, Земля, Луна, Юпитер, все планеты, Солнце… Штайнер был замечательный человек – великий организатор, художник, музыкант, оратор, писал много. О нем есть великолепные воспоминания Андрея Белого, недавно изданные на Западе.

У Штайнера был опыт этих «соседних миров», обманчивых, туманных, темных, и, воспринимая их, он записывал, фиксировал, и благодаря своему творческому воображению создавал грандиозные, фантастические картины мировой истории. Когда читаешь его описания того, что происходило на Земле, просто диву даешься – ни один фантастический роман такого не придумает. Между тем доктор Штайнер был человеком одновременно и здравомыслящим. Свой первичный опыт он принял за окончательный, глубинный, духовный. Он недаром назвал свою доктрину «Антропософией». Он говорил, что в этом опыте мы познаем не Божество, а тайну человека, человеческую мудрость. Но как метко выразился Бердяев, лично знавший Штайнера, что как трудно в теософии – богомудрости – найти Бога, так и в антропософии Рудольфа Штайнера трудно найти человека.

Человек превращается в какое-то существо, разъятое на множество элементов, планов. Все книги Штайнера наполнены иерархиями, космическими измерениями – личности там уже нет места. И нет места живому личностному Богу, хотя лично Штайнер, вероятно, в своем опыте какое-то общение с Ним имел.

Биография этого человека достаточно интересна и показательна. Он пытался создать научную школу изучения таинственных миров. Но из этого ничего не вышло, потому что нельзя эти миры изучать чисто научным путем.

Рудольф Штайнер писал, что познавая сверхчувственные миры, мы можем получить такие же объективные сведения, как если бы мы были в путешествии в Гренландии или где-то еще. Сравнение неудачное, потому что в Гренландию можно попасть, сфотографировать, измерить, и с вами ничего не произойдет, разве только замерзнете немножко. Между тем, соприкосновение с духовными мирами для человека не может пройти безнаказанно, без последствий.