Текст книги "Сокровища дьявола"

Зэки слышали хлопки выстрелов и с нетерпением ожидали в догадках, а как Матвей появился и обрадовал, так пришли в восторг:

– Вот что значит таёжник! Слышали, пару раз стрельнул, выходит, пятак семечек осталось.

– Два раз пришлось, пять и осталось.

Прихватив с собой один фонарь, топор и перочинный нож, состоявший из двух лезвий, одно большое, второе – меньше, пошли освежевать оленя и перенести всё мясо к избушке.

Пока шли и освежевали зверя при свете фонаря, Матвей любопытствовал, а зэки отвечали:

– Откуда наган и нож?

– Так надзиратель подарил, – ухмыльнулся Жиган.

Филин описал в подробностях:

– Ты как ноги начал делать, так мы узрели дубака, шёл он по норе, из выработки, значит, к штреку, и за тобой свернул.

– Какой такой дубак?

– Ну, конвоир, надзиратель, чо непонятки.

– Ясней выражайся.

– Так вота, а мы уж рядом с ним оказались, так по его голове и проложили золотишко, он и завалился отдохнуть, наган и фонарь забрали, карманы обшмонали, а тут и ножичек как по заказу – и за тобой.

– Надзирателя убили, что ж вы за люди?! – вскипел Матвей.

– Не гони кипяток, может, и очухается вертухай, – вставил Жиган.

– А золото откуда?

– В нише случайно обнаружили. Ковырнули лопатой выше перекладины у крепёжной стойки, а тут раз – и кулёк вывалился. Дале как в кине: клад в руках, ты в бега кинулся, и соглядатай вслед было бросился. Кто в такое поверит, ан фарт прям как в очко попал.

– Кем-то припрятано, наслышан, как ваш брат золотишко в выработках умыкает, потом на волю умудряются вынести, да и среди наших приисковых бывают людишки гнилые – умыкают металл. Кто попадается, так тем я не завидую. Но и есть, кто всё ж с хитростью улизнёт с металлом. Кулёк-то, смотрю, увесистый, килограмма на три тянет, кто-то сообща самородочки складывал.

– Быть нос к носу с сокровищами и не сдёрнуть – это что свинье залезть в лужу и не обмараться.

– Тебе, Матвей, да и нам неизвестно сколь в отработанных забоях крыс забутовано – каменьями и пустой породой заложено, и всё из-за сокровищ золотых, – продолжал Филин.

– Слышал про такое, не верил. Но как так можно, люди же! А тут из жадности готовы закопать один другого, словно с дьяволом в сговоре.

– Сокровища дьявола, так и слам с ним водим. Он, окаянный, верховодит, он бесит всех.

– Не бесил бы, если по совести жить. В колонии всего несколько дней побывал, а уж заметил сколь преступников разных мастей, и каждый корчит из себя гоголя.

– Так как теперь, с нами? Золотишка прилично, на троих хватит, – предложил Жиган.

– Нет, я же сказал, дела у меня в посёлке, разобраться надо.

– С чем или с кем?

– Осудили меня зазря, не убивал я никого, подставили.

– Хм, – хмыкнул Жиган, – выходит, дельфин?

– Почему дельфин? – удивился Матвей.

– Иначе – незаконно пострадавший. Давай мы тебе кликуху и дадим – Дельфин, – оживился Филин.

– Видал! – Матвей поднял сжатый кулак. – Приложу – и свою кличку забудешь.

– Понял, как не понять… – без обиды ответил Филин и глянул на своего напарника, тот развёл руками, мол, хозяин барин.

– Не могу я с вами бежать, дела и семья у меня на Артёме.

– Смотри, засветишься, так себе шило добавишь, по новой со своей правдой загремишь на зону, – предостерёг Жиган.

– Не каркай, – отозвался Матвей.

– Я-то хавальник прикрою, а ты если хай подашь в ментуру, так и загребут на зону.

– Посмотрим, но в колонию мне возврата нету, как угодно рыть буду, но убийцу достану, есть кое-какие соображения.

Мясо оленя разделали на большие куски. Повезло, в зимовье был целый кулёк соли. Так во всех лесных избушках – охотники оставляли соль, спички и свечи, сухари, в иных избушках и крупу. Последнее подвешивали в мешочках, от мышей подальше. Всего понемногу, на случай, кто забредёт голодный или укрыться от непогоды, обсушиться, согреться. Благородное неписаное правило охотников.

Небольшая железная печка взялась жаром, в котелке, что нашли в зимовье, варилась шурпа, а на изрядно обгоревшей сковороде на подкожном жиру убитого животного жарилась печень. Запах раздражал, и ещё более голод давал о себе знать.

– Сейчас балясины нажрёмся! – с нетерпением ожидали Жиган и Филин, глядя на печку.

Хотелось от усталости завалиться на нары и спать, сказывался не только длинный переход и голод, но и куски оленины следовало подсолить и прокоптить над огнём до корочки, чтобы длительно можно было хранить, не взялось душком.

Глава 10

В посёлке Артёмовском, как осудили Спиридонова и препроводили его в колонию на Смольный, волнения среди жителей возросли, и особенно среди шахтёров.

Шахтёры первыми поднялись за Спиридонова. Их поддерживали большинство жителей посёлка. Но и находились сомневающиеся в его невиновности, а единицы даже утверждали, мол, так и есть – он убил Буряка.

Не нравилось Хапугину, и ненавидел тех, кто упорно не верил в преступление бывшего бригадира. А когда нашлись инициаторы обратиться в городскую милицию и прокурору с коллективным письмом о новом расследовании и пересмотре дела в суде, так и вовсе стал зол и встревожен.

И первые ходоки, прежде чем ехать в город, вначале пошли в поселковую милицию, прознав о возвращении Заморского с милицейских сборов.

Капитан Заморский слыл меж поселковых жителей человеком правильным, всегда выслушает, вникнет в суть проблемы, всё разложит по полочкам, рассудит, поможет. Он иногда говорил: «Вы что думаете, милиция только наказывать признана? Нет, товарищи, ошибаетесь. Милиция – это прежде всего на место ставит тех, кто законы нарушает, общественный порядок не блюдёт, предупреждает правонарушения, людям помогает. Милиция – это оберегающий щит для честных людей и карающий меч для преступников. Вот так-то!»

Трое шахтёров: Никита Прудников, Потап Вершинин и Харитон Воротников зашли в кабинет начальника милиции. Заморский, будучи осведомлённым о ходоках, был готов к разговору и пригласил вошедших присесть на стулья и произнёс:

– С чем пожаловали, по какому поводу?

– Давай, Харитон, говори, – тронул Прудников за плечо Воротникова, и тот стал пояснять причину визита. Дал исчерпывающую характеристику Спиридонову, изложил общее настроение коллектива, высказал несогласие по разбирательству с убийством. Говорил горячо и уверенно, Вершинин и Пудников единодушно кивали, иногда вставляли своё слово.

Заморский слушал и удивлялся, с каким сопереживанием рабочие выступают в защиту Спиридонова, с каким рвением хотят добиться правды. Но всё доказано, почему они вынашивают возражения? Они рассуждают со своей колокольни – не виноват бригадир и всё. Но ведь Камаев изложил мне ситуацию, показал дело, всё разложено по порядку: мотивы, факты, вещественные доказательства, обстоятельства и свидетельские показания – всё в одну струю. Хотя у самого возникли сомнения, всё ли так гладко, как изложено в деле? Внутренне все подсказывало: что-то есть недосказанное, нераскрытое. Но что? Надо бы самому ещё раз посмотреть дело, поразмыслить. Знает почти всех людей в подконтрольных посёлках, Матвей Спиридонов не исключение. Работящий мужик, что на производстве, что по домашнему хозяйству, семью в пример ставь, не ошибёшься, с людьми ладил, а вот за Буряка пострадал, да пострадал крепко. Умом человек не тронулся, так и Буряка не мог он убить, не мог. Но кто тогда, если в урочище только были двое – он и Буряк, которого так возненавидел Спиридонов. Ненавидеть и кулаки приложить к насильнику – это одно, от злости, за обиду, нанесённую сироте, но убить – это не в характере осужденного… Что-то здесь не так…

Горняки высказались и смотрели в глаза Заморскому, а он произнёс:

– Что вы от меня хотите?

– Так, Степан Степанович, помочь Спиридонову выбраться из колонии. Ну, негоже так. Прилепил Камаев статью ему, а суд печать поставил.

– Смотрел я материалы дела, вроде как обоснованно всё разложено.

– Вот именно вроде, товарищ капитан, вы уж гляньте сами поглубже, послушайте людей, вникните в душу каждому, – мягко возразил Вершинин.

– Особливо надо бы со Спиридоновым поговорить, он может намётку какую выложит, дум-то у него сейчас знаете сколь передумано. Уж вам-то хорошо известно, любая маленькая зацепочка, а может так ухватить, что и покусать сможет, – продолжал говорить Воротников.

– Ладно, давайте поступим так. Есть один вариант – нанять адвоката, опытного адвоката, возможно, что и выгорит, не исключаю следственной ошибки. Сам вникну в дело, ещё раз внимательно изучу.

– Спасибо на этом, – подал голос Вершинин. – Но где ж взять адвоката, да ещё опытного, а тут только таковой и нужен. Таковые лишь в области, где ж нам до них добраться?

– Зачем с Иркутска, и в Бодайбо знаю одного, – капитан взял карандаш и на маленьком бумажном листочке что-то написал и передал горнякам. – Здесь фамилия, имя и отчество адвоката, бывший следователь по особо важным делам. Сами или гонца какого пошлите в город, его без проблем найдёте. Я же со своей стороны до него дозвонюсь и попрошу не отказать вам. Но имейте в виду, даром он заниматься не будет, платить за работу придётся по таксе. А коль возьмётся, так лучше б было ему угол уютный найти, чтоб не ездить туда-сюда, из города в Артём и обратно, а на месте и разворошить легче, не теряя времени.

– Вот за это ещё раз спасибо. А с оплатой задержки не станет, сами на шахте деньги соберём, поселковые помогут.

Филимонов Николай Захарович, после посещения его делегатов с прииска Артёмовского с ходатайством оказать содействие в разбирательстве случая со Спиридоновым, обговорил с ними условия и, как они покинули его кабинет, не откладывая побывал в суде и поднял дело осужденного. Внимательно изучал, выписывал выдержки из объяснительных, описания приложенных фактов и вещественных доказательств. Сразу насторожила быстротечность следствия и суда. Поле для размышлений дало и неполноту изучения обстоятельств убийства, которые вытекали из документов, нет прямого факта, кто его совершил, создавалось впечатление, что следствию всё заранее было известно. Редчайший случай, чтобы убийца явился в милицию и сообщил о содеянном. При этом в его показаниях вроде как что-то упущено. А вдруг он на самом деле не имеет к этому никакого отношения. Такого не бывает, любое разбирательство требует времени и привлечения большего числа лиц, которые могли бы быть косвенными или прямыми свидетелями, попытки сделать более глубокий анализ произошедшего не просматриваются. Хотя дело по форме и в целом составлено умело и вроде обоснованно. «Нужно самому опросить всех людей по новой… Начать с этого», – с такими размышлениями Филимонов и выехал в Артёмовский.

По прибытии в посёлок стразу встретился в Заморским. Адвокат поделился своими соображениями, начальник милиции своими. Заморский вызвал Камаева, познакомил его с гостем и попросил содействовать в работе адвоката. Следователь появление Филимонова внешне воспринял спокойно, но в душе взволновался и высказал:

– Убийство было расследовано должным образом, каких-либо затруднений с разбирательством не было, дело оформлено как полагается, передано в суд, суд принял, у прокурора замечания отсутствовали, преступник получил заслуженный приговор.

– Лейтенант, не моя прихоть, по ходатайству горняков приехал. Как говорят: кто часто проверяет, ничего не теряет, поживём, увидим. Ты сделал свою работу, я над своей кроплю. Никто же тебе в укор не ставит, а люди обратились.

– Николай Захарович, мне-то позволите бывать при опросе свидетелей?

– А почему нет, пожалуйста, если в том необходимость возникнет. По мере изучения обстоятельств, что-то и совместно, возможно, обсудим, зафиксируем.

Слова «если необходимость возникнет» и «возможно» Камаеву не понравились.

Филимонов, не откладывая до следующего дня, приступил к работе. Камаева он пока не тревожил, ни к чему, поскольку опросит людей с глазу на глаз, а уж потом при надобности пригласит лейтенанта. Контакты будет поддерживать только с Заморским, они друг другу доверяют.

Первый его посетитель стал Парамонов. Он сначала заворчал:

– Я ж всё следователю изложил, ён писал.

– И всё же, Пётр Кузьмич, давайте сызнова и по порядку и со всеми подробностями.

Парамонов, увидев на столе адвоката раскрытую пачку папирос, попросил закурить, а как задымил, так и рассказывать начал, кого встречал в тот день.

– Вот значится, дали Буряк и Хапугин прикурить поджигалкой своей и подались оне вверх по Аканаку. Обратно вместе не ишли, не видал, а тут вечером-то и узнал про беду.

– Вы сказали поджигалкой. От зажигалки что ли?

– Так оно так, блескучая такая диковинная штуковина. Хапугин чирк – и огоньку подал. Не видал такую ни у кого в посёлке, да и сколь живу, не видал.

– А кто-либо ещё был на водокачке в этот день? Может, проходили мимо, Хапугина и Буряка могли видеть, Спиридонова.

– Как же, были, да несколько. Взять тех же баб, что с речки воду таскали. Чии дома рядом с берегом, так тем водовоз не возит, вёдра в руки, под коромысла и таскают, чего не носить, коль рядом.

– И сколько их, запомнили?

– А то, кто ж забудет, кажный раз как дежурю, так мелькают. Глафира Суркова, Дарья Котова и Марья Сироткина. Оне раз за разом в тот день-то и ходили до речки, ровно муравьи друг за дружкой, видать, стирку затеяли. В соседях оне все трое.

– Значит, как возвращался из тайги Хапугин, вы не видели, а только Спиридонова.

– Но Матвей ужо позднее возратился, после полудня, не шагом ишёл, а скоренько ишёл.

– А вот в ваших показаниях вы не упомянули о женщинах. Что так?

– Мил-человек, меня кто спрашивал?

Закончив с Парамоновым, Филимонов решил опросить названных женщин и пешком направился через посёлок к водокачке. Фамилии известны, дома вблизи водокачки. И посетил их не напрасно.

Суркова с Котовой подтвердили, что видели Хапугина и Буряка. Они первыми проследовали вверх по Аканаку, но прежде, поравнявшись с Парамоновым, задержались для разговора с ним на две-три минуты, а через некоторое время мимо водокачки прошагал Спиридонов и тоже обмолвился с Парамоновым. Все трое были с ружьями. С Аканака во второй половине дня вернулся только Матвей и на водокачке не задерживался.

Пояснения же Сироткиной Филимонова и удивили и насторожили.

– Скажу больше, милок, мой Иван обоих видел, как шли они от устья Гатчинского вверх по этой речке.

– Кого обоих?

– Буряка с Хапугиным, конечно, они ж на пару с ружьями шли.

– А они видели вашего мужа, чем он занимался в это время?

– Ходил спозаранку заготовлять прутья для мётел и голиков, пока почки на деревьях не распухли, две вязанки скрутил, на продажу делает. Там же в июне веники заготовляет берёзовые, березняк плотный, кто б его проредил. А как притомился, присел отдохнуть. Присел Иван на вязанку в чащобе и курил, тут эти и прошли поодаль мимо него, вот и не заметили, а он не давал им знать о себе, чего кричать, идут да идут. А обоих узнал, а кликать не стал. Да чего я вам объясняю, сейчас Ивана позову, он в катухе занимается, сам в подробностях и перескажет.

Муж подтвердил слова Марии и добавил:

– Вверх по Гатчинской речушке вместе так и пошли, ничего не путаю. А вот потом и узнали, Буряк убитым у зимовья оказался. Хапугина не видал после этого, да ушёл я из лесу уже с вязанками, может, и прошёл когда. Вот вы расспрашиваете, а если б Камаев спросил, так и ему бы рассказал. Ан нет, видать, всё ему ясно и без этого. Спиридонова заподозрили, надавили, потому и посадили. Следствие ж было, оно и вывело. Не думал на Матвея, не думал.

Глава 11

Филимонов на следующий день опрашивал горняков, особое внимание уделил Воротникову. Как-никак он работал в бригаде Спиридонова, стал свидетелем угроз и драки, хорошо знал бригадира, были товарищами, может, в чём и прольёт свет, добавит детали к показаниям.

Воротников для начала поздоровался и сердечно попросил приложить все усилия в поисках настоящего убийцы, ведь страдает Матвей и вся его семья, сопереживают и в коллективе.

В это время в кабинет вошёл Камаев.

– Можно поприсутствовать, Николай Захарович?

– Вообще-то я со свидетелем беседую, ну да ладно, проходи, присаживайся, минут через пятнадцать его отпущу.

Камаев присел на стул, достал из кармана папиросы, вынул зажигалку и с бахвальством прикурил.

Воротников обратил внимание на зажигалку. Она точь-в-точь как у Хапугина. «Откуда она у него? Неужели ему подарил? Напутать никак невозможно, это та самая зажигалка, которой кичился Хапугин. Да точно она! Значит, подарил. А в бригаде заверял, что ни за что и никому не передарит».

– Так вы, Харитон Егорович, утверждаете, не мог в силу своего характера Спиридонов совершить убийство?

– Не тот он человек. Я это говорил следователю, – горняк мотнул головой в сторону Камаева и снова бросил взгляд на зажигалку, которую тот крутил меж пальцев. – Разгневался и кулаком припечатал Буряку, так за сироту встал. А убить – нет, нет, что вы.

Тут в дверь постучали, заглянул сержант Ивашкин и обратился к Камаеву:

– Извините, что прерываю, Рашид Закирович, тебя срочно Заморский просит зайти.

Лейтенант нехотя вышел.

– Николай Захарович, не знаю, как и думать и надо ли говорить, но у Камаева зажигалка Хапугина. Он прикуривал и вертел в руках, так приметил, точно Хапугина.

– Мало ли, купил где аналогичную или подарил ему тот же Хапугин.

– Вряд ли, Хапугин божился в бригаде никогда и никому её в руки не даст – подарок ему дорог, вот и трясся над ней. Она приметная, с одной стороны затейливый рисуночек, с другой – гравировка: «Василию от Петра», это его сосед.

– Странно… – произнёс вслух Филимонов и задумался: «Эта зажигалка уже не раз всплывает. Надо бы узнать у лейтенанта, а может, у самого Хапугина, а лучше, чтобы на неё посмотрел Парамонов, этой ли зажигалкой давал ему прикуривать Хапугин, не путает ли Воротников с Буряком?.. Хотя при чём здесь Буряк, в описи изъятого имущества она не значится».

– Да-да, ошибиться не мог, точно Хапугина.

– Вы, Харитон Егорович, то, что подметили, так никому ни слова, ни полслова об этом. Никому!

Воротников вопросительно взглянул на адвоката.

– В интересах разбирательства. Никому! Даже своим домашним.

Расстались, пожав друг другу руки.

Теперь картина выглядела иначе, чем представленная в деле. Появилось и много вопросов, на которые предстояло найти ответы. Филимонов сделал в своём блокноте несколько пометок, поднялся из-за стола и направился к Заморскому поделиться с ним один на один, что удалось «нарыть».

Филимонов рассуждал: «Буряк с Хапугиным ушли по Гатчинскому распадку вдвоём и не разделились у устья ключа, проследовали далее вместе. Хапугина не видели, как он возвращался, Спиридонов позднее обнаружил убитого Буряка. Каким образом попала зажигалка Хапугина к Камаеву? Неужели всё же подарил? Но Воротников стоит на своём – эта зажигалка точно Хапугина и он ей дорожит, это ж подарок соседа. Надо сделать так, чтобы зажигалку Камаев засветил, и спросить. Или, например, её узнает Парамонов, и точно ли зажигалку достал из своего кармана Хапугин. Допускаю, мог и передарить, а вот убийство Буряка по неизвестной причине накладывается на Хапугина, который скрылся, а на звук выстрелов подошёл Спиридонов, он и сообщил в милицию об убийстве. Сама по себе напрашивается версия… А вот с Хапугиным тут нужно осторожно, чтоб не спугнуть, а лучше закрыть в капэзэ до выяснения. Выяснить, на месте ли у него зажигалка, а то строю так, а оно не так, и что он скажет, почему соврал, заверив Камаева, что ушёл один по Верхнему Аканаку, а на самом деле он с Буряком не расставался. Значит, моя версия верна, самая веская, раз он умышленно утаил это. На месте преступления оставлены две стреляные гильзы, и если это дело рук Хапугина, он заметил приближавшегося Спиридонова и в спешке забыл их поднять. Из материалов дела стволы ружья Спиридонова были чистыми, стало быть, он им не пользовался, а в акте осмотра помечено: почистил, прежде чем явиться в милицию с сообщением. А так ли это? Из того же акта осмотра Буряка ружьё тоже без запахов жжёного пороха, тот вообще не стрелял».

Филимонов раскрыл пред Заморским вновь открывшиеся факты, чему тот весьма удивился и предложил:

– А чего тянуть, сейчас вызову Камаева, и сразу прольём свет, его зажигалка или нет, а уж если его, так вопрос отпал, тогда Хапугина выдернем. Нам в любом случае есть основания его брать. Мне не нравится, что от свидетеля в деле мой сотрудник получает от него подарок, если это так, конечно.

Вошёл Камаев. Капитан рукой подал знак присесть к столу.

– Закуривай, Рашид Закирович, – Заморский протянул папиросу лейтенанту.

Камаев поблагодарил, мельком глянул на Филимонова, тот докуривал сигарету через мундштук, и достал из кармана кителя зажигалку, прикурил.

– Занятная зажигалка, раньше у тебя не видел, купил или подарили? – спросил Заморский.

– С рук купил, приглянулась, – чуть смутившись от такого вопроса, ответил Камаев, что не осталось незамеченным от адвоката и начальника отделения милиции.

– А кто продал, не Хапугин ли?

– Чего так сразу Хапугин?

– Так на ней, обратил внимание, гравировка: «Василию от Петра».

– И что? Василиев и Петров в посёлке пруд пруди.

Филимонов разъяснил:

– Эту зажигалку опознал Воротников, когда я беседовал с ним в кабинете, а ты вошёл и закурил. Утверждает, зажигалка принадлежит Хапугину и никому иному. Как она попала к тебе, если он тебе её не продавал? Скажи как есть, пока не провели дознания с Хапугиным, Воротниковым и Парамоновым. Сам понимаешь, если подтвердится, что зажигалка Ханугина, а ты вёл следствие, то попахивает покровительством. Хапугин был замечен с Буряком, а в деле о нём показания вскользь, и уточним, кто из них конкретно дал прикурить. Думаю, Парамонов вспомнит, неприятностью может обернуться.

Камаев покраснел лицом и взмолился:

– Товарищ капитан, Степан Степанович, не покупал я эту зажигалку, бес попутал…

– Ну, ну, продолжай, говори, что там?

– Пред описью имущества я её обнаружил в рюкзаке убитого Буряка и оставил себе, прикинул, всё равно его нет в живых, чего такой штуковине пропадать, потом попадёт в другие руки, так лучше пусть у меня останется…

– Вот это обороты!.. – возмутился Заморский. – Ты следователь или хапужник?! Да знаешь ли ты, что тем самым своё следствие в другую сторону завернул!

– Что вы такое говорите, Степан Степанович?..

– А то и говорю, что спешкой своей, не разобравшись, Спиридонова за решётку упрятал! А ведь я тебя предупреждал, не торопись, прежде чем дело в суд передавать! А теперь что?!

– Как не разобравшись?

– Николай Захарович, поясни этому твердолобу! – Заморский ударил кулаком по столу, а Камаев вздрогнул.

– Открылись новые обстоятельства: под подозрением Хапугин, он тебе лапшу на уши навешал, а ты и не соизволил проверить. Другой расклад с Буряком и Хапугиным вылез, свидетели имеются. Если бы пошире людей опросил, так и… Теперь что говорить. Хапугина, вот кого надо было прощупывать, а ты нарисовал себе одну версию, мотив подставил и вперёд, – кратко ввёл в курс дела Филимонов.

– Ох, и лишишься ты звёздочки, Камаев, это в лучшем случае, а может, начальство и вовсе из органов турнёт! – снова вскипел Заморский. – В общем, так, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами сегодня же оформить задержание Хапугина и закрыть в камере до выяснения всех обстоятельств. Немедля! И не забудь изъять у него в доме оружие, какое имеется, и боеприпасы. Ничего ему не объяснять, пусть посидит, мозги напряжёт, почему арестовали, неизвестность-то душу встряхнёт ему, а тут и займёшься вместе с Николаем Захаровичем по-новому кучу разгребать. Улик хоть отбавляй. Твою ж медь, это ж надо!.. Зажигалку в сейф и оформи актом, как случайно упущенную при описании вещей убитого, а там посмотрим.

В дверь кабинета постучал и заглянул старшина.

– Товарищ капитан, разрешите?

– Если что срочное, то давай, – Заморский взглянул на вошедшего Зубова.

– Срочно, – старшина перевёл дух и на одном выдохе выпалил: – Из колонии сообщили, Спиридонов сбежал, и указание телефонограммой из Бодайбо поступило нашему отделению оказать содействие в поимке заключённых.

– Сбежал?.. – в один голос удивились Заморский, Филимонов и Камаев. – А почему в множительном числе, не один сбежал?

– С ним ещё двое рецидивистов, с оружием.

– Ого, что это со Спиридоновым, почему именно с матёрыми преступниками в сговоре?.. Не верится… – изрёк Заморский.

– Вот видите… – вставил Камаев.

– Да погоди ты! Чего видите? Вникни, войди в суть, а уж потом выводы строй. Опять со своими поспешками, урок-то извлеки!

Сообщение о побеге Спиридонова шокировало всех.

– Давай сюда Крайкова и вместе с ним ко мне, – обратился Заморский к Камаеву и поднял трубку зазвонившего телефона.

– Слушаю. А добрый день, Кузьма Ильич, хотя день не очень сегодня добрый. Слушаю вас, – капитан отставил от уха трубку, прикрыл ладонью микрофон и шепнул Филимонову: – Начальник колонии Шумилов, – и снова трубку приложил к уху.

По телефону Шумилов подтвердил случившееся происшествие, добавил:

– В шахте оглоушен надзиратель, сейчас находится в больнице. Преступники завладели его оружием и скрылись через вентиляционный ствол. Пытались убежать тут же за ними ещё двое, но вовремя упредили. Собак пускать на поиск не было смысла, пока их спустишь в шахту след взять, пока обратно, так время сколь пройдёт, и к тому же рабочие на поверхности территории шахты ногами всё перетоптали, кинулись беглецов-то к концу смены. Двое особо опасные мерзавцы, по двадцать пять лет отсидки получили – и есть за что, таких бы пожизненно на зону отправить. Обратились за помощью к серговским и со Смольного охотникам, так как сговорились – Спиридонова ловить не будут, а отморозков сами, мол, ловите, раз они с оружием, им пальнуть по человеку, что муху прихлопнуть. Оно и верно, понять их можно, так что помогай, Степан Степанович.

– Поступило нам такое указание. Сейчас обсужу со своими сотрудниками, прикинем наши возможности и позвоню. До связи, – Заморский положил трубку на аппарат. – Чем дальше в лес, тем больше дров. Охранника по башке, забрали наган и сиганули через шахтный ствол.

Вошли Крайков и Камаев.

– Только что разговаривал с начальником лагеря Шумиловым, подтвердил, сбежали трое, ударили по голове надзирателя и забрали оружие, среди них Спиридонов.

Филимонов прикурил сигарету и высказался:

– Конечно, вы милиция, вам решать и прикидывать, но позволь высказать, Семён Семёнович, своё мнение, – капитан кивнул головой, мол, говори. – Вряд ли Спиридонов лишил чувств надзирателя, убеждён – это напарники по побегу. И сбежал Спиридонов, думаю, из-за несправедливого приговора, станьте на его место. Был у меня в практике один печальный эпизод. Заключённый сбежал с зоны и убил следователя, который вёл его дело, впоследствии оно рассыпалось, но за убийство сотрудника милиции этого человека приговорили к вышке, – Камаев побледнел, и это заметил Филимонов. – Не переживай, лейтенант, уверен на девяносто девять процентов – не по твою душу сбежал, а найти истинного убийцу, вместо которого оказался за колючей проволокой. Спиридонов кого-то подозревает и сам решил разобраться. Только не могу понять, как он это собирается осуществить, если в бегах? Мы-то теперь знаем, на кого тень легла, а он как бы чего не напутал.

– Так, Крайков, мчись на Серго, там проживает мать Спиридонова, поговори с ней, убеди, что если появился сын, так тихонько бы сообщила, иначе, предупреди, срок добавят и отправят на Соловки. А ты, – Заморский обратился к Камаеву, – организуй наблюдение за домом Спиридоновых, где и с кем его жена будет встречаться, может, ветерок и донесёт чего. И давайте оба подключите двоих-троих осведомителей, глаза и уши. Не думаю, что побежит он через тайгу из района, здесь семья. А вот его напарники, так получается, те да, скорее кинутся на Большую землю. Всё, свободны, день впереди, действуйте! Но первое – взять Хапугина!

Когда Заморский и Филимонов остались одни, последний, продолжая дымить сигаретой, высказал мысли вслух:

– Пока своим ты, Семён Семёнович, задачу ставил, я тут немного поразмышлял. Изучив данные по Спиридонову, коего интересы прибыл представлять, сопоставив всплывшие факторы, с твёрдостью уверяю: Спиридонов не в одной связке с беглыми преступниками, нет. Скорее эти двое рецидивистов наметили побег, и об этом как-то узнал мой подзащитный, тут и воспользовался случаем. И надзиратель оглоушен либо умышленно, либо случайно – на тот момент оказался рядом, дабы он являлся помехой побегу, и это дело рук закоренелых преступников, уже не раз обмаравших руки в крови. Вот уж не думал, что окажусь вместе с вами в такой круговерти.

– Ты уж, Николай Захарович, давай разгребём шараду до конца, ситуация-то круто изменилась.

– Меня самого закусило, теперь не отступлю. Только бы глупостей Спиридонов на воле не натворил. Взять бы его, до того как лагерные ищейки схватят.