Текст книги "Законы Батера Брэда"

Грустное

Смена времен года в авиации есть не что иное, как смена проблем. Низкие температуры и ливневой снег сменяется скользкой полосой и боковыми ветрами. Затем высокие температуры и узкие лазейки между грозами сменяются туманами и обледенением самолета и полосы. И только за облаками всегда ясно.

Опыт всегда горек на вкус.

С определенного возраста день рождения вызывает те же эмоции, что и изменение циферки в окошечке таксометра, когда точно не знаешь, сколько денег у тебя в наличии.

Старше нас делают годы, мудрее – смерть близких.

Несчастны оба: и тот, у кого никогда желания не выполняются, и тот, чьи желания выполняются всегда и сразу. Но у первого еще есть шанс.

Не гневи Бога, даже, если ты в Него не веришь.

Сначала мы торопим время: скорее бы семь часов и мама заберет из детского сада; скорее бы сентябрь и пойти в школу; скорее бы июль и забыть этот институт; скорее бы декабрь и отпуск; скорее бы закончился год и на пенсию. А потом удивляемся: как быстро летит время!

«Уступите дорогу молодым!» Начинаешь ты эту фразу, когда тебе мешают спины ветеранов, а заканчиваешь, когда позади себя слышишь: «Уступи дорогу молодым», адресованное тебе.

Именно, когда больше всего умеешь в профессии, нужно уходить.

Почему добрыми бывают только старые времена? Потому что прошлое как сложная задача, решить которую ты хоть и не смог в свое время, но теперь и правильное решение и ответ тебе известны.

Время еле тянется, в то время как жизнь летит стремглав.

Нет ничего проще, чем быть самим собой. Нет ничего сложнее, чем самим собой оставаться.

Счастье – это миг между предвкушением и воспоминанием.

«Есть» – всегда хуже чем «было». «Есть» даже проигрывает «будет». Но без «есть» не было бы «было» и не будет «будет».

Не пытайся остановить прекрасное мгновение, лучше просто проживи его.

Именно цифры вызывают у нас самые бурные эмоции. Иначе чем объяснить, что смена одной цифры, обозначающей всего лишь номер текущего тогда – наш самый радостный праздник. А возраст женщины, стоимость бриллианта, размер чужого гонорара, параметры ненужных объектов, год основания, количество ножевых ранений и число пострадавших – более всего интересующие нас детали.

За прогнозом или предсказанием конца света чаще всего следует сумма, необходимая для предотвращения или спасения.

Тебе не нравится, что мир несовершенен? А ты задумывался над тем, каково тебе будет в совершенном мире?

Душам, умерших в небе, короче дорога.

Мудрость – это способность осознавать, что такое хорошо, до того, как станет плохо.

Только в старости, когда прощается чудаковатость, можно быть самим собой.

Одинок не тот, кто один, одинок тот, кто никому не нужен.

Умная мысль как женщина: она или приходит – звал не звал, или не приходит – зови не зови.

Странные все-таки эти люди. С одинаковой одержимостью они ищут жизнь на других планетах и уничтожают на собственной

Теория относительной вероятности

Теория относительной вероятности – это теория о том, что вероятна любая относительность и относительна любая вероятность.

Аксиома теории относительной вероятности

Вероятность может быть сколь угодно малой, но никогда не может равняться нулю.

Первый вывод из аксиомы теории относительной вероятности

Возможно всё.

Второй вывод из аксиомы теории относительной вероятности

Малая вероятность всегда компенсируется достаточной степени настойчивостью.

Третий вывод из аксиомы теории относительной вероятности

Вероятность зависит от нас.

Оптимизм

При любом сценарии оптимист в выигрыше. При оптимистичном сценарии он прав, при пессимистичном у него, по крайней мере какое-то время, будет хорошее настроение.

Ситуация

Если вокруг все наоборот, подумай, может, это не мир несовершенен, а ты стоишь на голове.

Тенденция

Если очень плохо и становится немного лучше – это хорошо. Если очень-очень хорошо и становится чуть-чуть хуже – это очень-очень плохо. Тенденция называется.

Причина

Любая большая неприятность имеет много маленьких причин.

Повод

Не настроение меняется в зависимости от повода, а повод дается под те эмоции, на которые ты способен.

Состояние

Все не так плохо, пока может быть хуже.

Стабильность

Когда хуже некуда – это, по крайней мере, стабильность.

Расточительство

Верх расточительства мыть в ноябре машину, доподлинно зная, что в апреле пойдет дождь.

Дорога

Любая полоса движения для кого-то является встречной.

Небо

В небе есть очень большое преимущество – оно не заканчивается. Даже на земле.

Размер

Размер важнее содержания. Если не подходит размер, то содержание уже ни к чему.

Неприятности

Чем дальше уходишь от одной неприятности, тем больше шансов, что приближаешься к другой.

Настроение

Мы живем не в том мире, что нас окружает, а в собственном отношении к этому миру.

Солнце

Звезды – это водяные мельницы в реке времени.

Скорость

Раньше к цели придет не тот, кто движется быстрее, а тот, кто правильно выбрал дорогу.

Прямая

Прямая линия – это кривая, которая искривлена так же, как пространство.

Документы

Сколько бы ты не водил автомобиль без документов, ни один инспектор не попросит их предъявить, пока ты сам не вспомнишь, что оставил их дома.

Удача

Не суетись – у удачи будет меньше шансов с тобой разминуться.

Первый шаг

Первый шаг самый важный, так как он определяет направление.

Последний шаг

Самый трудный последний шаг, поскольку ему предшествовал весь путь.

Расстояние

Всегда есть путь короче прямого, но этот путь в другом измерении.

Вероятность

Заблуждение считать, что не случится что-либо потому, что такого никогда не было. Было время, когда не было ничего. Все когда-то происходило впервые. Но не все произошло, что может или должно произойти.

Везение

Везение есть поощрение за то, что ты сам все не испортил.

Удача

Удача – это везение проверенное временем.

Умные мысли

Умные мысли, как женщины. Они приходят, руководствуясь только им понятной логикой. И никогда не приходят снова, если им не уделили достаточно внимания.

Открытая дверь

Невозможно взломать открытую дверь.

Мгновение

Мгновение короче самой маленькой меры времени. Однако именно мгновение является тем, что мы называем настоящим.

Цена

Имеет цену только то, что оплачено временем.

Талант

Талант – это когда можешь дать другим больше, чем имеешь сам.

Талант – это огонь, который либо согревает окружающих, либо сжигает его обладателя.

Связи

Жизнь есть игра в пинг-понг с вечностью.

Счастье

Для счастья необходимы и достаточны две составляющие: во-первых, быть счастливым, во-вторых, осознавать это.

Несчастье

Несчастен не тот, кто счастлив не был, несчастен тот, кто счастлив был.

Время

Было время, когда не было ничего, кроме времени. И не было времени, когда не было времени.

Жизнь

Жизнь – это очень тяжелая работа, с которой обычно не торопятся уходить на пенсию.

Воспоминания

Любое событие выглядит лучше, если его обработать временем.

Мудрость

Мудрость – это умение прощать окружающим свои недостатки.

Несправедливость

Несправедливость бывает трех видов.

Ужасная несправедливость – если в результате несправедливых обстоятельств пострадали ваши интересы.

Обыкновенная несправедливость – когда в результате несправедливых обстоятельств не пострадали ваши интересы.

Ну, какая же это несправедливость? Если в результате несправедливых обстоятельств ваши интересы не только не пострадали, но вы еще оказались в выигрыше.

Вдохновение

Вдохновение, как женщина, а женщина приходит к нам не тогда, когда мы ее ждем, а тогда, когда мы ее достойны.

Опыт

Опыт очень полезная вещь. Второй раз, например, жить было бы куда проще.

Кризис

Кризис – праздник пессимистов. Однако только оптимисты выходят из кризиса с меньшими потерями, поскольку они уверенны, что кризис все равно кончится, и, следовательно, готовы к этому.

Совершенство

Совершенство – конечная станция. Дальше движение только в обратном направлении.

Прогресс

Только в результате прогресса стало возможным лечить заболевания, которые являются следствием этого самого прогресса.

Беспорядок

Беспорядок – это порядок, который нам не нравится.

Ускорение

Девять из десяти попыток ускорить процесс приводит к многократному увеличению используемых ресурсов и замедлению самого процесса.

Плата

Истинную ценность оплатить можно только временем. Деньги, как правило, только попытка откупиться.

Информация

Избыток информации скрывает истину надежнее, чем полное ее отсутствие.

Карьера

Карьера, что движение по городу на автомобиле. Мощный мотор, конечно, дает преимущество, но первым приезжает тот, кто правильно выберет дорогу.

Комфорт

В своем развитии любая сфера деятельности перестает быть уделом избранных, после того как произносится слово комфорт.

Мера

Мера должна быть во всем. Даже в чувстве меры должна быть мера.

Ценовой парадокс

Дороги новинки и раритеты, когда надежно только то, что проверено временем, но не изношено.

План действий

В каждой ситуации есть как минимум два взаимоисключающих и противоположенных плана действий с одинаковой по убедительности аргументацией.

Самосовершенствование

Ищи в себе достоинства и развивай их. Твои недостатки найдут и разовьют другие люди.

Выборы

В политике, как и в жизни, побеждает не тот, кто более достоин, а тот, кто обещал жениться.

Отцы и дети

Ничто так не унижает великих профессионалов, как то, что следующее поколение в профессии хуже их.

Мудрость

Мудрость – не растраченный попусту опыт.

Работа

Чем больше работы, тем легче себя убедить, что ее можно не делать.

Парадокс Брэда

Если человеку предстоит сделать выбор между двух зол, результатом выбора будет зло большее.

Доказательства парадокса Брэда

Из двух зол человек всегда выбирает то зло, которое ему кажется меньшим. Меньшим всегда видится менее вероятное. Менее вероятным всегда является зло большее.

Дополнение к парадоксу Брэда

Создатель сделал человека свободным, для того чтобы тот имел возможность самостоятельно ухудшать свою судьбу.

Не авиационные законы

Финансы

Финансовый аналитик может задним числом объяснить причины изменений стоимости акций, биржевых котировок и курсов валют. Человек, который умеет предсказывать эти изменения, называется не финансовым аналитиком, а финансовым воротилой.

Прежде чем жаловаться на отсутствие денег, подумайте: если вы не любите деньги, то зачем им любить вас? А если вы любите деньги, то за что им вас любить?

Закон о сдаче экзаменов

Подготовку к экзамену начинай только после того, как вытянул экзаменационный билет. Иначе можно выучить много лишнего.

Закон о победителе (закон о выборах)

Побеждает не тот, кто лучше играет, и даже не тот, кто подводит итоги, а тот, кто устанавливает правила игры после подведения итогов.

Законы об отмазках

Первый закон об отмазках

Ложь не должна быть всегда убедительной, но неопровержимой обязательно.

Второй закон об отмазках

Никакой конкретики.

Третий закон об отмазках

Капризами памяти можно объяснить все на свете.

Правила критики

Первое правило критики

Ругать легче, чем хвалить. Ругань может быть неаргументированной, а похвала нет.

Второе правило критики

Никогда не сознавайся, что тебе нравится. Это может говорить о твоем плохом вкусе.

Ругай все подряд. Это говорит о твоем утонченном вкусе.

Третье правило критики

Не аргументируй свою критику. Иначе может завязаться дискуссия. Отсутствие аргументов – это отсутствие оппонентов.

Первое правило аргументации

Универсальный аргумент при отсутствии других доводов: «А ты, вообще, кто такой?»

Второе правило аргументации

В любой момент дискуссии безотносительно темы спросить: «Ну, а дважды два – четыре? Вот, а что же ты тогда споришь?»

Третье правило аргументации

Любой довод звучит убедительнее, если его предварить словами: «Еще древние говорили…».

Четвертое правило аргументации

Самые серьезные доводы против чего-либо приводит обычно тот, кто это что-либо никогда не пробовал.

Правило определения правды

Ложь чаще всего эмоциональна. Воздействуя на эмоции, она усыпляет разум. Эмоции искажают даже правду. Эмоциональная правда – это не ложь, но и не совсем правда.

Странный пассажир

Часть первая, почти авиационная

«Взлетный курс 180, выход правым, на Приморское».

«А можно левым?»

«Тогда взлетный 179, выход левым».

Это я немного поторговался с диспетчером. Очень уж не хотелось тратить лишние три-четыре минуты. Да и не лишние они вовсе, если учесть, что сегодня еще три раза нужно будет смотаться сюда из Одессы. Взлетный режим, и после короткого разбега отрываемся от травы аэродрома МВЛ Киллия. МВЛ означает местные – не путать с международными – воздушные линии. Сейчас левым доворотом – и вдоль Дуная в сторону моря. Конечно, левым разворотом здесь тесновато будет. Дунай, а вместе с ним и государственная граница СССР подходят почти вплотную к аэродрому. Поэтому режим двигателя максимальный. Даже на слух ощущается, как мотору тяжело. А когда мотор на самолете всего один, то и кожей ощущаешь все его проблемы. И нет лучшей мелодии, чем этот 110-децибельный привычный рев мотора. И нет лучшей опоры, чем этот звук, который скорее не слышишь, а чувствуешь. Пятьдесят метров – убираю закрылки в три приема. «Сейчас тебе станет полегче», – это я мотору. Рука ложится на сектор газа, и смотрю на бортовые часы. Еще есть время. Секундная стрелка только касается отметки 12, заканчивая свой третий круг и третью минуту нашего полета… И в это момент звук мотора проваливается.

Исчезает.

Оглушает тишина.

Обостренно понимаешь, что небо не есть нормальная среда обитания даже для нас, «человеков летающих». Остановившийся двигатель останавливает время. В такой оглушительной и вязкой тишине невыносимо дышать.

«Господи! Что же делать?» – с тяжелым выдохом вырывается из груди.

«Ну и что? И надо было тебе выторговывать у диспетчера выход левым после взлета. Взлетел бы, как положено. Выход правым. Дольше на три минуты, но справа вон поля дороги, выбирай не хочу, где пристроиться без двигателя. А теперь что делать будешь?»

Спокойный голос возвращает хоть и в неприятную, но реальность: мы в пятидесяти метрах от земли, тишина, левый крен, впереди Дунай, но до него не дотянуть. Прямо – пограничные столбы и рисовые чеки. Тоже не лучшее место для приземления. На аэродром, вопреки всем обещаниям руководства по летной эксплуатации самолета Ан-2, не вернуться. Что-что, а это я точно знаю. Не раз проверялось на тренировках. Голос исходит от «странного» пассажира. Странным я про себя назвал его еще при посадке пассажиров в самолет. Странность его заключалась в том, что голос, как у диктора телевидения, никак не вязался с внешностью болгарского крестьянина, коих очень много в этих краях. Его комментарии моего, мягко говоря, не совсем правильного решения говорили, что он очень хорошо осведомлен о неприятной ситуации, в которой мы оказались. Оказались из-за моей ошибки. Причем ошибся я один, а в неприятной ситуации оказались мы все. Все: это экипаж, я и мой второй пилот Валера Лапин, а также двенадцать (полная загрузка!) пассажиров нашего воздушного лайнера Ан-2, еще именуемого в народе «кукурузником». Спокойствие пассажира успокоило и меня. Я уже четко знал, что надо делать в следующее мгновение, но оно, это следующее мгновение, все не наступало. Когда долго летаешь на самолете с одним мотором, то очень хорошо его, этот мотор, чувствуешь. Понимаешь, что это единственная точка опоры в среде необитания, что зовется небо. И поэтому точно знаешь, что в следующее мгновение, после того как этой точки опоры не станет, ты начнешь стремительно терять высоту, и только быстрая отдача штурвала от себя позволит превратить неминуемое падение в полет. Пусть это будет очень похоже на падение, но это все-таки будет полет, со всеми присущими полету законами и шансами. И если я не ощутил потерю опоры, это означает, что следующее мгновение еще не наступило. Таковы законы полета. А пока не наступило следующее мгновение, будем жить в этом.

«Я же говорил, что в пилотской кабине находиться нельзя», – попытался я строго сказать странному пассажиру.

«А тебе говорили, что при взлете с аэродрома местных воздушных линий Киллия с южным курсом нужно выход выполнять правым разворотом. И что?»

Тут он попал с самую точку. Конечно, формально, согласно инструкции по производству полетов на этом аэродроме, после взлета с курсом менее 180 (а 179 хоть и всего на один градус, но меньше 180 градусов) я мог выполнить левый разворот. Но сам я, увидев это у другого пилота, назвал бы это мальчишеством. И на тебе, на те же грабли! Для меня, опытнейшего командира с налетом более пяти тысяч часов, тридцати двух лет отроду, это непростительно. Я это понимал и даже поморщился, настолько явно представил последствия, если реально наступить на грабли. Здесь же все может быть куда более неприятным. Оправдываться было бесполезно. Если я не мог оправдаться перед собой, то все другие оправдания уже лишние.

И все же интересный собеседник, однако.

«А вы кто будете?»

«Тебе важнее знать не кто я, а зачем я здесь».

Молчу.

«У тебя есть вопросы. Я могу ответить на любой твой вопрос»

«Сколько мне летать на Ан-2? Разве для этого я оканчивал летное училище? Неужели я не способен на большее?» – спросил я, как будто все время готовился к этой встрече с единственной целью узнать, сколько еще мне бороздить нижнее воздушное пространство на самом большом в мире биплане с одним мотором.

«О, Создатель! Разве для этого мне стоило веками совершенствоваться, постигать основы мироздания? Я не могу не только осуждать, но даже подвергать сомнению Твои деяния. Но не ошибся ли Ты, посылая меня сюда только для того, чтобы ответить на вопросы о летной карьере сего человека. Правильно ли я Тебя понял? Неужели на сей планете не осталось того, кто хочет познать Истину? Люди отрекаются от мирских благ в поисках Знаний, морят себя голодом, изнуряют учебой, чтобы познать мир, а я должен этому разгильдяю от авиации рассказывать о его карьерном росте. Да был бы он еще такого роста достоин. Ответь мне, Господи!» – на многих языках и наречиях с применением допустимых и не очень оборотов и сравнений запричитал мой странный пассажир. На то он и был странным, что я его понял. Понял и возмутился:

«Конечно, предсказать конец света через 652 года или нашествие саранчи на Северный полюс в 22 веке – это просто! Это мы мигом! Кто ж проверит? А вот ответить на конкретный вопрос обычно ниже нашего достоинства. Мы выше этого. И потом, это же проверить можно! Вот тут мы пас!»

Мой не менее эмоциональный монолог зацепил моего визави и вверг в уныние, как любого мастера ввергает в уныние работа подмастерья.

«Пятнадцать лет».

«Еще пятнадцать лет?! Да столько не живут!»

«Пятнадцать лет всего. Нормальный срок. Тем более ты еще этот аппарат не освоил в совершенстве. В противном случае не вытворял бы такие вещи, как сейчас».

Опять он прав. Значит до назначенного срока еще два года. Конечно, это целая вечность, когда ты еще молод, но уже налетался «до велосипеда», то есть разницы между ездой на велосипеде и полетом на самолете не ощущаешь. «Садиться будем левым колесом с полметра левее вон той вот лужи». Это очень хорошо, если с этим уровнем соседствует строгая самодисциплина.

«Если ты почувствовал, что освоил данный летательный аппарат в совершенстве, ты обязан прекратить летать на нем в качестве пилота, иначе сам убьешься и людей угробишь. Самолет позволяет обращение только на вы», – это мне говорил отец, когда я только начал осваивать азы профессии. Сейчас осознание того, что отец прав, было последней преградой от того стиля полетов, который заканчивается печально. Всегда.

Но, с другой стороны, замолчавший двигатель и дальнейшая задача только не потерять скорость с неясными перспективами приземления вне аэродрома говорили, что предсказание полетать еще два года вообще, пусть даже на этом самолете в частности, не такой уж и плохой вариант. В такой ситуации впору гадать не про то, сколько летать, а сколько жить осталось.

Странный пассажир сидел между мной и вторым пилотом, но я четко видел спокойное лицо второго пилота.

«Еще бояться не научился», – подумал я о нем.

«Еще не успел испугаться, – ответил на мои мысли мой странный собеседник. – Времени всего ничего прошло. В одном цилиндре из девяти один раз обе свечи не сработали! Да это в тридцать раз меньше секунды. А истерика! Боже мой, что делать?! Лети давай! Люди в Одессу опаздывают. Нужно еще по магазинам пробежаться и вечером домой, в Киллию. Ты и повезешь последним рейсом. Ну хорошо, пусть будет крайним».

Странный пассажир поднялся, убрал струбцину, на которой мостился, как заправский штурман Ан-2, между пилотских кресел, и пошел в салон.

Я посмотрел на часы. Три минуты полета. Секундная стрелка отпрыгнула с 12, обозначив наступление следующего мгновения привычной реальности. Вместе с реальностью в кабину ворвалась 110-децибельная тишина ревущего мотора.

«Сейчас тебе станет полегче», – еще раз подумал я и поставил рычаг газа на номинал.

«Нужно будет сказать техникам, что мотор потряхивает», – это я уже второму пилоту.

«Да вроде нормально», – пожав плечами, ответит тот.

Действительно, что тут страшного? Один цилиндр один раз в одном из 2100 оборотов в минуту не сработал. Теперь-то вон как сладко поет. И нет лучшего звука и надежней опоры, чем эта мелодия, на которую писали слова и Экзюпери, и Бах. Ричард, конечно. Это мелодия работающего двигателя одномоторного самолета. Вон уже впереди соленое, еще соленое, озеро Сасык, и море уже угадывается. Теперь бережком до самой Одессы.

«Что же я не спросил этого странного товарища?..»

Я оглянулся в салон и посмотрел на странного пассажира. Увидев мой взгляд, он отвернулся к иллюминатору, даже не изображая, что ему интересно, что же там за иллюминатором.

«Хорошо, тогда что же нужно для того, чтобы летать безопасно?» – я мысленно сформулировал свой вопрос, ни на секунду не сомневаясь, что вопрос дойдет до моего недавнего визави.

Он не удостоил меня не только взглядом, но даже не повернул голову в мою сторону.

«Для того чтобы летать безопасно, нужно всего-навсего желать этого. Нужно хотеть летать безопасно!»

«И все?! Это все, что ты можешь сказать?! Кто же не хочет летать безопасно? Если бы то, что ты говоришь, было бы правдой, то уже лет восемьдесят не было бы ни одного происшествия в полете, за исключением войн и испытаний!»

«Ну войну понятно, почему вспомнил. А почему при испытаниях неприятности в воздухе возможны?»

«Так там же другие задачи. Испытатели не безопасность конкретного полета обеспечивают. Они надежность самолета проверяют»

«Вот ты ответил на свой вопрос. Неприятности в полете обеспечены тогда, когда ставятся другие задачи. В войну уничтожить противника, на испытаниях проверить надежность техники. А вы, гражданские пилоты, всегда ставите перед собой задачу обеспечить безопасный исход полета?»

«Конечно! Это же само собой разумеется!»

«Вот когда ты думаешь, ответы у тебя более вразумительные, чем когда „само собой“ разумеется. Ничего никогда для человека само собой не разумеется, если дело касается неба. Это для птиц там, в небе, все „само собой“, потому как они, птицы, созданы летать. А вы, люди, даже те, кого можно назвать „человеки летающие“, летать не созданы. Лишь некоторым из вас это позволено. И как только вы забываете, что нужно быть благодарным за то, что вы удостоились чести называть небо своим местом работы, у вас появляются проблемы».

«По-твоему, кто-то поднимается в воздух без желания благополучно завершить свой полет? Но это же абсурд!»

«Абсурд – это когда сначала говорят, а потом думают. Что ты имеешь в виду, когда говоришь о желании лететь благополучно? Вспомни, когда ты сегодня высказал свое желание выполнить хоть один полет безопасно? Хотя бы мысленно? Который это полет сегодня? Четвертый? И сколько раз ты пожелал безопасного исхода полета?»

«Что же получается, пожелай я безопасного исхода полета перед взлетом в Киллии, так у меня бы и двигатель без перебоев работал? Какое отношение мои желания имеют к работе матчасти?»

«Ну, если бы ты про безопасный исход полета подумал, то гляди и не стал бы моститься левым разворотом после взлета. И нужды бы не было насиловать двигатель на взлетном режиме. Хватило бы и номинала. Но по большому счету дело не только, вернее не столько, в режиме работы двигателя…