Текст книги "Теория и практика использования медицинских знаний в гражданском судопроизводстве России"

Глава 1. Медицинские знания в гражданском судопроизводстве России

1.1. История использования медицинских знаний в гражданском судопроизводстве

Для правильного понимания значения специальных знаний вообще и медицинских в частности, для целей правосудия в России и путей совершенствования механизма их использования важно знать прошлое: как этот институт возник, развивался, усовершенствовался. Речь идет о том, чтобы проследить путь развития использования медицинских знаний в судопроизводстве России, определить их назначение, приемлемость отдельных форм использования специальных знаний, их эволюцию, законодательные нормы об этом и их теоретическое обоснование. Такой экскурс позволит нам в дальнейшем ответить на ряд рассматриваемых и исследуемых вопросов.

Основы института доказательств и института сведущих лиц были заложены еще в Древнем Риме. Некоторые положения римского права перерабатывались и приспосабливались применительно к местным условиям, «хотя рецепции подвергалось не само римское право в чистом виде, а право, обработанное и исправленное позднейшими комментаторами»[13]13
  Косарев А. И. Римское право. – М., 1986. – С. 128.


[Закрыть].

В настоящее время существует три концепции, определяющие степень влияния римского права на развитие российского права: концепция самостоятельного развития российского права (С. М. Муромцев, Ф. Леонтович); концепция полного заимствования российским правом римского (К. Д. Карелин); концепция «частичного заимствования российским правом отдельных институтов и понятий»[14]14
  Салогубова Е. В. Римский гражданский процесс. – М., 1997. – С. 16.


[Закрыть] (Н. Рождественский, А. М. Гуляев, Н. А. Дювернуа).

Современная правовая наука придерживается третьей точки зрения, отмечая, что доминирующее влияние римское право оказало именно на гражданский и уголовный процесс. Наибольшему заимствованию подвергся институт доказывания.

Так, Устав 1864 г. воспринял римское деление письменных доказательств на публичные и частные. Получило в этот период законодательное закрепление существовавшее в Риме право рассматривать торговые книги в качестве письменных доказательств[15]15
  Малышев К. И. Курс гражданского судопроизводства. Т. 1. – СПб., 1876. – С. 301–306.


[Закрыть].

В дальнейшем, в условиях, созданных социалистической революцией, структура права претерпела принципиальные изменения: исчезло деление права на частное и публичное, изменилась немалая часть правовых конструкций и понятий. Так, В. П. Морозов писал: «Советское право как юридическое учреждение… в принципе не знает преемственности… О преемственности в советском праве можно говорить лишь в очень ограниченных рамках, причем в начальный период существования Советской власти»[16]16
  Морозов В. П. Правовые взгляды и учреждения при социализме. – М., 1967. – С. 3.


[Закрыть].

В настоящее время российская правовая наука использует целый ряд принципов, положений и понятий в новейших законодательных актах. Примером являются нормы нового Гражданского кодекса России, а также последующие изменения и дополнения, вводимые в процессуальное законодательство в 1997–2003 гг. (ГПК РФ, АПК РФ, УПК РФ).

По свидетельству Е. А. Суханова, «реформирование гражданского законодательства, вызванное переходом к рыночной экономике, вновь подтвердило как значение многих фундаментальных понятий и принципов правового регулирования, тщательно разработанных и опробованных еще в римском праве, так и необходимость их использования в законотворческой правоприменительной практике»[17]17
  Суханов Е. А. Введение // Новицкий И. Б. Римское право. – М., 1993. – С. 3.


[Закрыть].

Рассмотрим основные вехи развития института сведущих лиц или использования специальных знаний для целей правосудия.

Остановимся на рассмотрении института доказательств в римском праве. Так, упоминания о том, что ответчик должен доказать факты, на которых он основывает свои возражения, имеются у Марциана, Цельса, Ульпиана. Однако в литературе, посвященной римскому праву, нет единого мнения относительно средств доказывания в римском гражданском процессе. У большинства исследователей к средствам доказывания относятся: признание, свидетельские показания, присяга, письменные документы и заключения экспертов. Однако эксперты (сведущие люди) редко вызывались в суд для дачи заключений. Причиной этому было разделение судопроизводства на две стадии, что позволяло сторонам договориться между собой в выборе судьи, удовлетворяющего одновременно и качествам сведущего лица.

Медицинская наука в этот период бурно развивалась, что нашло отражение как в юридической науке, так и законодательстве того периода. Так, в римском праве встречаются указания на психические заболевания и душевную незрелость как факторы, освобождающие от наказания за уголовные преступления и влекущие признание сделок недействительными. Юстиниановское законодательство различало следующие виды душевного расстройства: безумие, помешательство с обманом чувств, слабоумие, «тронутые умом»[18]18
  Волков В. Н. Судебная психиатрия: Курс лекций. – М., 1998. – С. 11.


[Закрыть] и т. д. В кодексе Юстиниана также трактовались вопросы об отравлениях, определении возраста и беременности.

В дальнейшем, многие столетия отсутствуют сколько-нибудь значимые упоминания в специальной литературе об использовании специальных знаний для целей юрисдикционных органов.

Средние века в Западной Европе и России характеризовались забвением многих положений, приемов, навыков, использовавшихся ранее. Для этого периода характерны так называемые трансцендентные доказательства. Этот вид доказательств опирался на невидимые силы потустороннего мира. Широко использовались: божий суд, пророчество, присяга и другие способы установления истины.

Иногда имел место «эксперимент». Индивид подвергался «экспертом» (колдуном, священником, вождем) определенной процедуре, например, наложению раскаленного железа или принятию яда, а реакция подвергаемого испытанию была определяющим фактором в установлении виновности или невиновности[19]19
  Рулан Н. Юридическая антропология: Учебник для вузов / Пер. с франц.; отв. ред. B. C. Нерсесянц. – М., 2000. – С. 165.


[Закрыть].

В конце средних веков за борьбой с ересью скрывалась слабость власти. Политическое инакомыслие подавлялось именно под предлогом борьбы с черной магией. Зарождение и развитие новых общественных отношений стало входить в противоречие с повсеместно имевшей место «охотой на ведьм». Коммерсанты в этих условиях все настойчивее предъявляли свои претензии к власти. По их мнению, недопустима была более практика, при которой торговые соглашения могли быть разорваны при малейшем намеке на ересь одной из сторон. Претензии в основном удовлетворялись, так как помимо интересов коммерсантов существенно страдали интересы казны. Так, последняя казнь по обвинению в колдовстве состоялась: в Нидерландах – в 1610 г.; Англии – 1684 г.; Франции – 1745 г.; Германии – 1775 г.; в Польше – в 1793 г.[20]20
  Брайен Л. Пытки и наказания / Пер. с англ. А. Н. Фельдшерова. – Смоленск, 1997. – С. 30.


[Закрыть].

Судопроизводство периода Русской Правды (XI–XIII вв.) было в основном обвинительным. Доказательства имели характер подтверждений формальными средствами заявленных перед судом требований. Для этого использовались такие средства доказывания, как признание, испытания, судебный поединок, очистительная присяга, крестное целование и некоторые другие.

Признание было лучшим свидетельством совершения того или иного деяния, виновности лица. Для его получения в России широко применялись пытки, которые были формально запрещены в 1801 г., но на практике просуществовавшие до второй половины XIX в.[21]21
  Смирнов В. П. История состязательности в науке российского уголовно-процессуального права // История государства и права. – 2001. – № 4. – С. 31.


[Закрыть].

Правда, как исключение, могли приглашаться и сведущие люди для получения информации об обстоятельствах дела, дачи пояснений.

В России с XVI в. по царскому Указу стали проводиться освидетельствования лекарями. Их целью являлось определение пригодности к военной и иной государевой службе.

Немаловажную роль сыграл Аптекарский приказ, который был создан в 1584 г. с целью централизации управления здравоохранением. Врачебное освидетельствование (экспертиза больных и увечных), как одна из функций Аптекарского приказа, заключалась в проведении экспертного исследования по определению степени утраты здоровья[22]22
  Сальников В. П., Стеценко С. Г. Регламентация медицинской деятельности в России: историко-правовые вопросы // Журнал российского права. – 2001. – № 4. – С. 150.


[Закрыть]. В результате такого освидетельствования составлялись «дохтурские сказки», в которых указывалось, в частности, «какой болезнью кто скорбен», «можно ль ему государеву службу служить»[23]23
  Мирский М. Б. Медицина России XVI–XIX веков. – М., 1966. – С. 22.


[Закрыть].

Иными словами, речь шла, говоря современным языком, о зарождении несудебных медицинских экспертиз, в первую очередь, о военно-врачебной экспертизе. Врачи Аптекарского приказа осуществляли экспертизу случаев ненадлежащего оказания медицинской помощи и освидетельствовали пострадавших от такого лечения. Проверка историй болезни («дохтурских сказок») была одним из направлений работы Аптекарского приказа. Таким образом, осуществлялся контроль за врачебной деятельностью (прообраз современной ведомственной экспертизы).

Рассмотрим следующий пример.

В 1674 г. лекарь М. Грек за 60 рублей взялся вылечить С. Потемкина от «кильной болезни», возникшей от удара лошадиным копытом. Во время операции вместе с опухолью Грек удалил пострадавшему яичко. С. Потемкин, уплативший авансом 20 рублей, по выздоровлении отказался уплатить остальную сумму, мотивируя свой отказ тем, что лекарь не вылечил его, а изувечил.

В результате возникло два дела: Грек обвинил Потемкина в неуплате условленной суммы; Потемкин же обвинил Грека в нанесении увечья неправильным лечением.

Освидетельствование Потемкина состоялось в Аптекарском приказе, где было установлено, что Грек лечил его по всем правилам врачебной науки.

С Потемкина в пользу Грека были взысканы «недоплатные деньги»[24]24
  Новоселов В. П. Ответственность работников здравоохранения за профессиональные правонарушения. – Новосибирск, 1998. – С. 9–10.


[Закрыть].

С XVII в. стали активно проводиться освидетельствования и для других целей, в частности, для установления характера телесных повреждений[25]25
  Крылов И. Ф. Судебная экспертиза в уголовном процессе. – Л., 1965. – С. 4.


[Закрыть].

В артикулах Воинского устава Петра Великого говорилось: «Надлежит подлинно ведать, что смерть всеконечно ли от битья приключилась. А ежели сыщется, что убиенный был бит, а не от тех побоев, но от других случаев, которые ему присовокупились, умер, то надлежит убийцу не животом, но по рассмотрению судейскому наказать тюрьмою или денежным штрафом, шпицрутеном и прочая» (ст. 154).

В Морском уставе Петра I было сказано: «Кто кого убьет так, что не тот час, но по некотором времени умрет, то надлежит о том свидетельствовать накрепко, что от тех побоев умер, или иная какая болезнь приключилась, и для того тот час по смерти его докторам взрезать мертвое тело и осмотреть, от чего ему смерть случилась» (ст. 108).

Данные источники свидетельствуют об обязательности вскрытий и производства судебных экспертиз в определенных случаях. Отмечается и цель исследования – установление причинно-следственной связи между противоправным деянием и наступившими последствиями.

Во второй половине XVII в. зафиксированы первые случаи освидетельствования монахами психического состояния обвиняемых, получения справок и допросов докторов и лекарей о порядке употребления лекарств[26]26
  Новомбергский Н. Врачебное строение в допетровской Руси. – Томск, 1907. – С. 249; Загоскин Н. П. Врачи и врачебное дело в России. – Казань, 1891. – С. 66.


[Закрыть].

Иными словами, потребность в применении медицинских знаний в этот период в основном ощущалась в уголовном процессе.

Однако упоминаний об использовании специальных знаний, о сведущих лицах не было ни в Судебнике 1550 г., ни в Соборном Уложении 1649 г.[27]27
  См. Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 3. – М., 1985.


[Закрыть]

Соборное Уложение 1649 г. практически полностью дублировало западноевропейский розыскной процесс того периода. Еще активно использовались очные ставки и пытки.

В 1690 г. в Европе Иоганном Бонном было впервые опубликовано сочинение под названием «Судебная медицина», в которой были систематизированы медицинские знания того периода, использовавшиеся для целей органов следствия и суда, выделена судебная медицина в самостоятельный раздел медицинской науки. Данная работа послужила толчком к разработке врачебных приемов и методов, позволяющих решать «следственные и судебные» вопросы, как в Европе, так и в России.

Первый дошедший до нас отечественный законодательный акт, которым вводилась государственная регламентация судебной экспертизы, был царский Указ от 6 марта 1699 г. «О порядке исследования подписей на крепостных актах в случае возникшего о подлинности оных спора или сомнения, о писании крепостей в поместных и вотчинных делах в поместном приказе, а не на Ивановской площади, и о потребном числе свидетелей для крепостных актов»[28]28
  Крылов И. Ф. Судебная экспертиза в уголовном процессе. – Л., 1965. – С. 58.


[Закрыть]. Названный Указ явился первым на пути формирования института сведущих лиц и его основной составной части – судебной экспертизы. Согласно Указу, было признано обязательным исследовать подписи на крепостных актах. В качестве «экспертов» выступали дьяки и подьячии приказов.

В 1733 г. в таких крупных центрах, как С.-Петербург, Москва и Рига, были утверждены штадт-физики (лица, выполнявшие функции судебных медиков). В 1737 г. был утвержден институт городовых врачей для проведения судебно-медицинских обследований (освидетельствований). В 1797 г. во всех губернских городах были учреждены врачебные управы, на которые возлагалось производство судебно-медицинских исследований, в том числе и вскрытие трупов.

Во второй половине XVIII в. студентам-медикам стали читать курс лекций по судебной медицине в Московском университете и Петербургской Медико-хирургической академии.

В 1842 г. был издан Устав судебной медицины, урегулировавший деятельность судебных медиков. Появилась четкая структура соответствующей службы: первая инстанция – уездные и городовые врачи, вторая – врачебные отделения, третья – Медицинский Совет. Этот документ с небольшими изменениями и дополнениями просуществовал до 1917 г.

Медицинский Совет был высшей медицинской инстанцией. В его обязанности входило: инспектирование врачебных управ, рассмотрение дел о профессиональных правонарушениях врачей, освидетельствование живых лиц в случаях привлечения к ответственности врачей, рассмотрение фактов незаконного врачевания.

Следует отметить, что Медицинский Совет одновременно являлся и высшей судебно-медицинской инстанцией. В его функции входила проверка работы судебных врачей и наложение взысканий на них.

Рассмотрим следующий пример.

В 1843 г. врач Ростиславлев в заключении о смерти Калмыковой, отравившейся мышьяком, принятым ею по ошибке, написал, что смерть ее последовала от апоплексического удара, хотя при судебно-химическом исследовании ее внутренностей был обнаружен мышьяк.

Медицинский Совет постановил лишить врача права производить судебно-медицинские вскрытия и отдать под суд[29]29
  Новоселов В. П. Ответственность работников здравоохранения за профессиональные правонарушения. – Новосибирск, 1998. – С. 13.


[Закрыть].

Процессуальное законодательство XVIII в. характеризуется заимствованием сначала немецкого инквизиционного, а затем – следственного порядка, что свидетельствует о сильном германском влиянии на развитие уголовного и гражданского судопроизводства в России. Этот же период совпадает с появлением интереса и рецепцией теорией, а затем и законодательством России ряда положений классического римского права.

Значительное влияние на исследуемые процессы оказал Устав уголовного судопроизводства 1864 г. После принятия данного акта немецкий курс был временно забыт, и российский процесс «всецело отдался» французским симпатиям. В дальнейшем германские и французские элементы сочетались в различных пропорциях, оказывая влияние на все дальнейшее развитие как уголовного, так и гражданского судопроизводства России.

Устав 1864 г. отменил формальный подход к оценке доказательств, ввел суд присяжных, состязательные начала в судебный процесс. В нем были названы основные виды сведущих лиц: «врачи, фармацевты, профессора, учителя, техники, художники, ремесленники, казначеи и лица, продолжительными занятиями по какой-либо службе или части приобретшие особую опытность»[30]30
  Статья 326 УУС.


[Закрыть].

Несмотря на существенный прогресс в законодательной регламентации деятельности сведущих лиц, необходимо помнить, что дореформенный суд целиком зависел от администрации, которая, по признанию министра внутренних дел С. С. Ланского, «ездила на юстиции»[31]31
  Троицкий Н. А. Лекции по русской истории XIX века. – Саратов, 1994. – С. 156.


[Закрыть]. Тайна судебного производства, применение телесных наказаний, произвол, продажность, царившие в дореформенном суде, были «притчей во языцех», что существенным образом сдерживало применение специальных знаний для целей правосудия.

Несмотря на имевшуюся практику и практиков, которые, как известно, инертны, дело сдвинулось с мертвой точки. В немалой мере развитию института сведущих лиц способствовал появившийся институт адвокатов. Утверждались краеугольные принципы процессуального права: независимость суда, несменяемость судей, гласность и состязательность. Было сокращено количество судебных инстанций и четко разграничена их компетенция.

На практике, при возникновении потребности в разрешении какого-либо вопроса, требующего специальных знаний, наиболее часто назначалась экспертиза. При этом сведущие люди избирались в количестве от одного до трех человек по взаимному согласию сторон. Если же согласия не последовало, то эксперты назначались мировым судьей.

Хотя в Уставе не было терминов «эксперт», «экспертиза», в нем шла речь о деятельности, которая в дальнейшем стала именоваться судебной экспертизой.

Необходимо также отметить, что хотя Устав и не предусматривал участия сведущих лиц в иных процессуальных действиях, кроме как в форме экспертизы, на практике использовались и иные формы применения специальных знаний. Наиболее часто в осмотрах и освидетельствованиях участвовали врачи. По существу, речь шла о зарождении такой формы использования специальных знаний как участие специалиста. Так, в книге второй пятнадцатого тома Свода законов (ст. 943, 1083) была установлена возможность истребования от сведущих лиц показаний и мнений в тех случаях, когда для познания обстоятельств дела были необходимы особенные сведения или опытность в науке…»[32]32
  Рахунов Р. Д. Теория и практика экспертизы в советском уголовном процессе. – М., 1953. – С. 225.


[Закрыть].

Устав гражданского судопроизводства 1864 г. также содержал отдельные нормы, регламентирующие деятельность сведущих лиц. Так, на основании ст. 507, 515 суд был вправе по собственному усмотрению назначить осмотр на месте и истребовать заключение сведущих лиц.

Издание новых процессуальных кодексов и запросы практики потребовали от судебных медиков и психиатров разработки целого ряда экспертных вопросов. Не случайно, именно в этот период были заложены основы новых научных направлений и исследований. В это время было определено происхождение странгуляционной борозды (прижизненная или посмертная) по гистологической картине кожи (И. И. Нейдинг), разработан ряд вопросов акушерско-гинекологической экспертизы, экспертизы вещественных доказательств (Н. А. Оболонский, П. А. Минаков) и другие.

С 1865 г. начал издаваться первый русский журнал по судебной медицине «Архив судебной медицины и общественной гигиены».

В 1895 г. увидело свет первое руководство по судебной психиатрии «Судебная психопатология», подготовленное В. П. Сербским.

Отдельные научные положения, получившие в этот период развитие в прикладной медицинской науке применительно к задачам уголовного процесса России, были заимствованы и для гражданского судопроизводства.

Растущие потребности следственной и судебной практики (в первую очередь, по уголовным делам) в специальных знаниях, с одной стороны, и «неопределенность» правового статуса сведущих лиц и регламентации их деятельности, обусловили научную полемику по данной проблематике.

Так, Л. Е. Владимиров разделял экспертов на две группы: эксперты, основывающие свои заключения на какой-либо науке, научные судьи, цель которых – решение специального вопроса по делу; эксперты, основывающие свое заключение на опытности в каком-либо ремесле, дают справки; они не являются судьями[33]33
  Владимиров Л. Е. Ученье об уголовных доказательствах. Изд. 3. – СПб., 1910. – С. 281.


[Закрыть].

Причем к первой группе экспертов Л. Е. Владимиров относил врачей, ко второй – всех остальных сведущих лиц.

Данная позиция часто критикуется в специальной литературе за «необоснованное» признание за врачами права вынесения обязательных для суда решений по специальным вопросам (предустановленная сила доказательства). Здесь следует отметить следующее. Хотя заключение эксперта не является особым, обладающим большей доказательственной силой, однако по целому ряду дел невозможно с высокой степенью достоверности разрешить те или иные вопросы без соответствующего заключения (проблема достаточности и достоверности доказательств). В то же время недооценка иных исследований, кроме медицинских, по тем или иным вопросам могла затормозить развитие других классов и родов экспертных исследований.

В. Д. Спасович считал экспертизу особой разновидностью осмотра, при помощи специально подготовленных людей, а экспертов – помощниками судей, излагающими в суде научные истины. В то же время, по его мнению, сведущие люди часто не ограничиваются изложением известных им фактов, законов, а оказывают содействие в установлении необходимых обстоятельств, необходимых для решения суда[34]34
  Спасович В. Д. Сочинения. Т. 3. – СПб., 1890. – С. 195.


[Закрыть].

Я. И. Баршев относил сведущих лиц к категории ученых свидетелей, а их показания – особой разновидности свидетельских показаний. Однако, как известно, свидетель – лицо незаменимое в отличие от эксперта. Есть между ними и общие черты – их личная незаинтересованность в исходе дела, отсутствие самостоятельного процессуального интереса. Важно заметить, что корни данного подхода, используемого английским правом и доктриной, довольно сильны и дают о себе знать и в настоящее время. Эксперты отмечают, что их иногда судьи или следователи пытаются допросить в качестве свидетеля.

Несмотря на различные подходы к исследуемой проблеме, важно следующее. Существовала и существует потребность в использовании специальных знаний как для производства исследования, так и для оказания содействия в осмотрах, получении справочной информации, разъяснении специальных вопросов, не требующих исследования. Более того, такие две формы использования специальных знаний, как экспертиза и участие специалиста диалектически взаимосвязаны друг с другом, они, во-первых, дают возможность, полнее собирать необходимые материалы для экспертиз и четко определять предмет экспертизы; во-вторых, более полно, детально и объективно оценивать экспертные заключения в процессе доказывания и установления истины по конкретному делу.

Эволюция принципов состязательности и диспозитивности позволяет, на наш взгляд, привлекать к участию в процессе сведущих лиц от сторон (истец и ответчик) с противоположными интересами для оспаривания выводов эксперта. Причем данная возможность в свое время была предусмотрена Уставом уголовного судопроизводства[35]35
  Статья 578 УУС 1864 г.


[Закрыть].

В то же время, после того как демократический подъем схлынул, судебная реформа была завершена. В частности, в дальнейшем была нарушена бессословность суда (особые суды для крестьян, духовенства, военных). Довольно условной оказалась несменяемость судей и некоторые другие завоевания.

Тем не менее судебная реформа 1864 г. явилась самым крупным в истории дореволюционной России шагом в направлении построения прообраза правового государства. Многие принципы и демократические институты (суд присяжных, адвокатура, институт сведущих лиц и некоторые другие), заложенные в этот период, содействовали развитию законности и правосудия, оказали заметное влияние на дальнейшую законотворческую деятельность в Советском Союзе и пореформенной России.

Таким образом, еще в дореволюционной России были заложены основы для развития в процессуальном законодательстве института сведущих лиц. Причем «его характерными чертами стали узкое понимание экспертизы, заключения эксперта как доказательства, отграничение экспертизы от участия специалиста…»[36]36
  Махов В. Н. Использование знаний сведущих лиц при расследовании преступлений. – М., 2000. – С. 24.


[Закрыть].

В постреволюционный период судьи некоторое время руководствовались действующими до революции законами о судопроизводстве, если они не были отменены и не противоречили революционному правосознанию. Постепенно разрабатывалась и «собственная» нормативная база. Так, получили закрепление взгляды на врачей как на научных судей в Постановлении о правах и обязанностях государственных медицинских экспертов Наркомздрава РСФСР, утвержденном в 1918 г.[37]37
  СУ. 1919. № 53. – ст. 597.


[Закрыть], в Положении о психиатрической экспертизе, утвержденном Наркомздравом в 1919 г.[38]38
  Там же. № 85. – ст. 889.


[Закрыть], а также в Положении о судебно-медицинских экспертах, утвержденном в 1921 г.[39]39
  Там же. 1921. № 75. – ст. 616.


[Закрыть]

В последующем термин «экспертиза» получил законодательное закрепление в уголовно-процессуальном и гражданском процессуальном законодательстве нашей страны (УПК РСФСР, УПК РФ, ГПК РСФСР, ГПК РФ). Так, в УПК РСФСР 1922 г. указывалось, что экспертиза проводится в случаях, когда необходимы специальные познания в науке, искусстве или ремесле, а заключение эксперта является доказательством[40]40
  Статьи 58 и 63 УПК РСФСР (в редакции 1922 г.).


[Закрыть].

УПК РСФСР (в редакции от 1 февраля 1923 г.) воспроизводил положения УПК РСФСР 1922 г., но вместе с тем имел и существенные изменения, отвергающие взгляд на судебного эксперта как научного судью, выводы которого не подлежат оценке судом.

Этот же период характеризуется появлением узкоспециализированных медицинских экспертных учреждений в России. Так, для проведения экспертизы и разрешения возникающих при этом вопросов в 1918 г. в Петрограде создается Диагностический институт судебной неврологии и психиатрии, а в 1921 г. в Москве организован Институт судебно-психиатрической экспертизы.

В то же время, в Положении о производстве судебно-медицинской экспертизы, согласованном с Прокуратурой и утвержденном Народным комиссариатом здравоохранения РСФСР 16 февраля 1934 г., среди отдельных видов судебно-медицинских экспертиз указывалась также и судебно-психиатрическая. По смыслу этого документа считалось, что судебно-психиатрическая экспертиза по особенностям и организационной структуре входит как отдельный вид в судебно-медицинскую экспертизу и ближе к последней, чем собственно к психиатрии. Но дальнейшая практика показала, что судебно-психиатрическая экспертиза в большей степени использует данные клинической психиатрии и фактически является особым разделом психиатрической науки и практики.

Участие специалиста как процессуальной фигуры не было регламентировано процессуальным законодательством данного периода. Врачи-эксперты приглашались для участия в осмотрах и освидетельствованиях, проводимых следователем. О результатах осмотра или освидетельствования следователем составлялся протокол, т. е. речь шла о следственных действиях, проводимых с участием сведущих лиц.

И. Н. Якимов в 1929 г. предложил делить всех сведущих лиц на две категории. В первую категорию он относил научных экспертов, разрешающих вопросы на основании данных какой-либо науки, во вторую – справочных экспертов, дающих сведения, необходимые по делу[41]41
  Якимов И. М. Криминалистика. Уголовная тактика. – М., 1929. – С. 119.


[Закрыть]. Причем, по его мнению, научные эксперты дают заключение по поставленным вопросам на основании данных науки, а справочные эксперты – на основании занятия ими каким-либо ремеслом, искусством. Участие первых он считал обязательным, участие вторых – нет. И. М. Якимов по этому поводу пишет: «Роль первых – самостоятельна, роль вторых – подсобна, так как без них иногда можно обойтись, если производящий расследование обладает соответствующими сведениями или может получить их другим путем»[42]42
  Там же.


[Закрыть].

Вопрос о необходимости признания специалистов в качестве самостоятельной процессуальной категории субъектов подробно был исследован в работах советских криминалистов[43]43
  Винберг А. И. Основные принципы советской криминалистической экспертизы. – М., 1949. – С. 73; Дулов А. В. Вопросы теории судебной экспертизы. – Минск, 1969. – С. 116–120; Мельникова Э. Б. Участие специалистов в следственных действиях. – М., 1964. – С. 12; Махов В. Н. Участие специалистов в следственных действиях: Автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 1972. – С. 8.


[Закрыть], которые отстаивали точку зрения о том, что функции специалистов имеют существенные отличия от функций экспертов.

Данный недостаток в дальнейшем был устранен. Так, ст. 133 УПК РСФСР «Участие специалиста» регламентировала деятельность следователя по привлечению специалиста для участия в тех или иных следственных действиях. Причем участие специалиста в области судебной медицины является обязательным в наружном осмотре трупа, а также при извлечении трупа из места захоронения (эксгумация)[44]44
  Статья 180 УПК РСФСР (в редакции 1960 г.).


[Закрыть]. Деятельность специалиста и его процессуальное положение как субъекта уголовного процесса урегулирована также ст. 661, 67, 106 и некоторыми другими УПК РСФСР.

Дополнение уголовно-процессуального законодательства нормами, регламентирующими участие специалистов в уголовном процессе России, оказало положительное влияние на работу правоохранительных органов и деятельность суда. Как отметил Л. А. Сергеев, большое значение для процесса быстрого и полного раскрытия преступлений имело закрепление в уголовно-процессуальном законе положения об участии в следственных действиях специалистов[45]45
  Сергеев Л. А. Участие специалистов при производстве следственных действий: Руководство для следователей. – М., 1971. – С. 88.


[Закрыть].

Однако результаты обобщения практики привлечения специалистов свидетельствуют о наличии определенных трудностей, связанных с правильной реализацией специальных знаний. В первую очередь, это объясняется недостаточно полным урегулированием процессуальных аспектов использования специальных знаний в форме участия специалиста (права и обязанности, обязательное и факультативное участие, юридическая ответственность).

Недостаточно четкое решение данных вопросов привело, по мнению Ю. А. Калинкина, к тому, что на практике стали встречаться две крайности. Одна из них связана с тем, что специалисты не привлекаются в случаях, когда их помощь могла бы оказаться полезной, а вторая – с тем, что следователи не всегда верно представляют себе назначение и роль специалистов[46]46
  Калинкин Ю. А. Участие в уголовном судопроизводстве лиц, обладающих специальными познаниями: Дис… канд. юрид. наук. – М., 1981. – С. 87.


[Закрыть].

Данное положение следует учитывать законодателю при дальнейшем совершенствовании ГПК РФ и УПК РФ.

УПК РФ, принятый Государственной Думой 22 ноября 2001 г., более детально регламентирует деятельность сведущих лиц в уголовном процессе России. Например, существенно расширена сфера деятельности специалиста[47]47
  Статья 58 УПК РФ // Российская газета. – 22 декабря. – 2001.


[Закрыть]. Однако ряд вопросов, поставленных теоретиками, не нашел разрешения и в новом УПК РФ.

Гражданское процессуальное законодательство в части регламентации деятельности сведущих лиц до самого последнего времени «отставало» от уголовно-процессуального. Хотя фактически, исходя из смысла ряда норм ГПК РСФСР 1964 г., специалисты (например, врач-психиатр) участвовали в гражданском процессе, их правовой статус надлежащим образом не был урегулирован. В новейшем законодательстве данный пробел частично устранен[48]48
  Статья 188 ГПК РФ от 14 ноября 2002 г. № 138-Φ3 // Российская газета. – 20 ноября. – 2002.


[Закрыть]. В то же время отдельные предложения, касающиеся регламентации деятельности сведущих лиц в гражданском судопроизводстве, пока не нашли отклика у законодателя.

Следует отметить, что в 2001 г. принят и вступил в силу Федеральный закон «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». В данном нормативном акте впервые определена правовая основа судебно-экспертной деятельности, ее задачи, принципы. Системно урегулированы обязанности и права как руководителя судебно-экспертного учреждения, так и эксперта. Нормами главы 4 Закона определяются условия и место производства судебной экспертизы в отношении живых лиц; условия производства экспертизы в отношении отдельных категорий граждан; регламентирован порядок изъятия образцов у человека для последующего исследования; сроки производства экспертиз. Впервые на уровне специального закона вводятся отдельные гарантии прав и законных интересов лиц, в отношении которых проводится судебная экспертиза.

Таким образом, происходят взаимообусловленные процессы: становление правового государства, осуществление судебной реформы, модернизация и формирование новых институтов процессуального и материального права, что невозможно без использования достижений науки и правотворчества, регламентирующего порядок использования достижений науки и техники для целей правосудия.