Текст книги "Психбольница"

Аня в сопровождении Саши еще несколько раз ходила к кабинету, где делали флюорографию, но успех пришел только с четвертой попытки. И то неплохо.

Девушка вышла с бумажками в руках. Пока Александр смотрел, как Аня укладывала их в сумочку, прошла еще одна минута. Это было ничтожно мало, учитывая сколько времени уже утекло с момента появления в здании.

– Больше сегодня я ничего не успею, – заявила Аня, медленно поднявшись на второй этаж.

– Не бойся. Придешь в другой день и обойдешь оставшихся специалистов.

– Придется отпрашиваться как минимум на еще один день. Староста будет недоволен.

Толпа студентов заметно поредела. Крики уменьшились и сменились усталыми диалогами на самые разные темы. Саша сидел и смотрел, как Аня завязывала шарф. Рядом с ней одевались ее подруги. Все бы хорошо, но юноша, словно преданный щенок, ждал, когда добрая хозяйка вспомнит про него. Аня и сама поняла, что не отделалась от обузы в лице Александра. С неуверенной улыбкой она подошла к скамейке.

– Мы с подругами хотим зайти поесть. Ты с нами?

– А как же! – обрадовался Саша и вскочил на ноги.

Девушки подошли к Александру, оценивая его пристальными взглядами.

– Познакомьтесь, это Саша, – представила Аня своего друга. – Он немного странненький.

Последняя фраза больно ударила по незащищенному сердцу.

Потом девушка назвала имена своих подруг, и юноше пришлось приложить достаточно усилий, чтобы их запомнить.

– Куда пойдем? – спросила одна из подруг.

– Мы же студенты. Поедим в столовой при общежитии, – ответила другая.

Александр спешно оделся и пошел следом за женской компанией. Он явно не вписывался в общую картину, словно белое пятно на черном полотне. Аня вела себя непринужденно, чувствуя привычную легкость. Конечно, она была среди подруг.

Саша взял себе порцию пюре и аж две котлеты. Решил, что, если уж гулять, так на полную катушку. Юноша еле уместился за столом, пристроившись на уголке. Стараясь быть спокойным и общительным, он много улыбался и смеялся над каждой шуткой.

– Саша филолог, – сообщила Аня. – Той ерундой, что мы страдаем на парах русского языка, он занимается профессионально.

– Да, – расправил плечи Александр. – Есть у нас такой предмет: современный русский язык. Там мы только и делаем, что транскрибируем.

Это слово вызвало у девочек скрытое изумление, словно они прикоснулись к чему-то потаенному.

– А ты знал, – начала одна из подруг Ани, – что ударение в слове «толика» падает на второй слог?

Саша произнес вслух эту нелепицу и возмутился.

– Всегда считал, что на первый, – пробурчал он.

– А вот и нет! На второй!

Поднялась волна смеха, и лишь Александр смущенно покраснел, резко замолчав. Что он здесь делает? Почему он сейчас не в университете?

– Он прогуливает, – ответила на эти вопросы Аня. – Такой Саша человек, любит прогуливать.

– Как вы познакомились? – спросила одна из девушек, попивая морс.

– Мы учились в одном классе, – ответили хором.

– И танцевали в паре на последнем звонке, – добавил Александр уже сольно.

– Наверное, было круто.

– Я танцевала вальс первый и последний раз в жизни, – подняла руку Аня. – Больше никто не заставит меня мучиться на репетициях. Спасибо, хватило.

Саша мечтательно посмотрел в окно и вдруг вспомнил тот день. Кажется, что прошло совсем немного времени, но календарь отсчитал пять месяцев. Ужас! Почти полгода! Юноша больше всего на свете мечтал пережить те моменты еще раз. Всего один раз. Неужели он так многого хотел?

Трапеза подошла к концу, и все стали уносить подносы с пустой посудой. Аня вытерла салфеткой рот и изящно накинула куртку. Александр подобно хвосту, уныло влаченному за собакой, шел за своей возлюбленной.

– Я тоже хотела поступать на филфак, – сказала одна из девушек. – Но в последний момент передумала.

– И правильно сделала, – сказал Саша. – Это сущий кошмар, а не факультет. Зачем учить чертовую латынь, если никто на ней не говорит? Нам упорно вдалбливают в головы, что без латыни мы не сможем понять структуры других языков. Бред какой-то. И кем может стать филолог? Учителем в школе?

– А кем можно стать после химфака? – задала встречный вопрос Аня. – Учителем в школе.

– Ну нет, – настаивал Саша. – Химия – это серьезная наука. Химики нужны везде.

Несколько девочек согласно закивали.

– Нам на трамвай, а вам куда? – серьезно встал вопрос.

– Саше со мной в одну сторону, – заявила Аня. – Мы живем в пяти минутах ходьбы друг от друга.

– Прикольно.

– Ага, – не отставал юноша, поправляя шапку.

Три Анины подруги уехали, оставив другую троицу стоять и смотреть вслед уходящему трамваю. Оставшуюся подругу, как ни странно, тоже звали Аней. Александр мог загадывать желания, стоя между ней и своей любимой.

– Последний вопрос, – улыбалась подруга. – Что такое фреон?

– Газ в холодильнике! – воскликнул юноша.

– Откуда ты это знаешь? Аня тебя натаскала?

– Ну, я не совсем тупой. В школе по химии у меня была неуверенная четверка, при том, что мои знания не дотягивали и до двойки. Просто надо было сидеть на первой парте с умным лицом и все записывать в тетрадь. К слову, в тетради у меня было около сотни страниц. Все, что накопилось за курс химии.

– Молодец, получишь пирожок, – рассмеялась Анина подруга. Рассмеялся и Саша.

На новеньком автобусе восемнадцатого номера, веселая компания доехала до нужной остановки. Зеленый автобус зарычал и помчался дальше развозить пассажиров. Студенты зашли в пекарню и купили по чаю каждому. Устроившись за одиноким столиком, они обсуждали прожитый день.

– Как тебе мои подруги? Я называю их «столовской бандой».

– Приятные девушки, – хлюпал чаем Саша. – Приятно было познакомиться.

Александр достал из рюкзака шоколадку и предложил ее всем. Каждый получил по кусочку, завернутому в фольгу. Как раз к чаю берег.

– Пропустил ты свой любимый фольклор, – сказала Аня. – Не удалось порисовать.

– Порисовать? – недоуменно спросила подруга.

Юноша раскрыл тетрадь на последней завершенной картине и положил ее на стол.

– Неплохо.

– Помнишь мы составляли словосочетания, и у меня получился «натренированный натрий»? – продолжала Аня. – Он и его нарисовал.

Чтобы не прослыть пустозвоном, Александр перевернул несколько страниц и показал изображение мускулистого тела с буквами «Na» вместо головы. Девушки оценивающе закивали.

– Я живу рядом с психбольницей, – сказала подруга, когда троица вышла на улицу.

– О, я знаю, где это, – обрадовался Саша. – Должно быть, ты выходишь на автобусной остановке «Психбольница», а я проезжаю до остановки «Тубдиспансер». Там находиться шестая психбольница, где я проходил обследование.

– Правда?

– Он псих, – отшучивалась Аня.

Саша в очередной раз почувствовал укол боли где-то рядом с сердцем. Горькая правда из уст своей избранницы серьезно ранила и приобретала совсем не шуточный оттенок.

– Ладно, мне пора, – прощалась Анина подруга, заметив на горизонте транспорт. – Надеюсь, еще увидимся.

Потом две Ани крепко обнялись и напоследок взаимно кинули по одному приколу.

– Если бы не варежка, ты бы увидела поднятый средний палец, – ехидничала возлюбленная Саши.

– Ой-ей-ей, не обольщайся, дорогуша, – отмахивалась ее ничуть не оскорбленная подруга.

– Пошли по домам, – устало сказала Аня и развернулась спиной к Сибирскому тракту. – Этот день надо хорошенько обмозговать.

– Ты же не обиделась на меня? – спросил Александр на ходу.

– А разве было за что?

И правда, все прошло относительно неплохо.

По какой-то неведомой причине, Саша не обнимал Аню. Может быть, для него это было чем-то запретным, а может быть, что-то еще. Аня так легко обнималась со своими подругами, что юноше стало неловко, ибо сам он никогда не проделывал ничего подобного. Они были достаточно близки, но незримый барьер все же чувствовался. У Саши прокралась злая мысль, что Аня его стеснялась. Он так нелепо появился в ее сегодняшней жизни, что на самом деле стало не по себе. Все эти обмены шуточками, суть которых была сокрыта от юноши. Все эти смешки и улыбки в его адрес. И тут Александр понял, что совсем не знал ту девочку, с которой некогда танцевал чувственный вальс. Осознать это было сложно. Принять волну боли было мучительно. Хотелось выйти за рамки обыденного и хоть теперь обнять Аню, но, замешкавшись, Саша упустил момент и лишь сдержанно помахал рукой. Душа начала болеть. Это было начало конца.

4

Да, Аня не любила Сашу. Их общение не выходило за пределы понятия «хорошая дружба». Как сказал мудрый человек, надо искать себе в спутники именно друга. Любовь непостоянна и очень уязвима к обстоятельствам. Но ведь юноша жизни не чувствовал без своей любимой. Потерять ее было равносильно смерти, уже маячащей на горизонте. В далекий весенний день Александр признался в своих чувствах, но встретил ледяную стену, которой отгородилась девушка. Парень не отчаивался и предпринимал множество попыток растопить сердце. Можно подумать, что любовь продается. Может быть, это и правда, но можно ли такую иллюзию назвать чистой эмоцией?

Саша никак не мог понять чувств Ани. То ли она игралась любовью юноши, то ли была еще не готова принять ее. Так бывает, когда перезрелое детство еще не закончилось. Оставалось только ждать, надеясь, что все вскоре перемениться. Но это ожидание было невыносимым.

Терзаясь сердечными муками, Александр лежал ничком в постели. Со стороны казалось, что на одеяле отдыхал труп не первой свежести.

«Что я делал не так? Где я совершил ошибку или вовсе обознался? Любовь такой тяжелый груз, который стоит нести с гордо поднятой головой, но почему у меня все иначе? Я заболел, но ни одно лекарство не сможет помочь».

Саша перевернулся на спину и теперь смотрел в потолок. Белые плиты с незамысловатым узором царапали глаза. Люстра с пыльными стеклянными сферами не горела, отчего в комнате было темно. Юноша потерял всякое чувство времени. Вроде бы был вечер, но почему-то казалось, что утро. Поздней осенью, как и зимой, темнеет рано, а светлеет поздно. Половина суток проходила во мраке.

«Если она меня не любит, то я не хочу жить. Зачем влачить унылые будни, если в конце недели не ждет долгожданная встреча? Выход был. Один. Самый очевидный. Смерть».

От этих мыслей все тело передернуло. В душе царил холод, температурой минус сто. От пустоты внутри становилось больно снаружи. Вполне осязаемое недомогание терзало каждый сантиметр сущности.

«Вспомни весну, когда ты танцевал с ней в актовом зале школы. Вспомни лето, когда ты гулял с ней по набережной и пил тархун. Так вот, больше такого не будет. Она ушла от тебя. Навсегда».

По щеке пробежала слеза и впиталась в подушку. Если бы слезы помогали, то их можно было бы излить целый океан. Правильно говорят, что слезами горю не поможешь. Бессильно плакать – удел самых немощных.

«Но разве мне недостаточно того, что я люблю ее? Пусть это односторонняя связь, но это все же лучше, чем ничего. Мы можем встречаться, как раньше и проводить время весело. Неужели это плохо?»

«Ты для нее никто. Так, писклявая шелупонь, над которой можно подшутить и унизить в компании подруг. Для нее ты просто бывший одноклассник, который зачем-то распинается в тупых стишках. Она сказала, что это мило, не решаясь высказать свое истинное чувство. Дальше ждут сплошные разочарования и поражения. Признайся хотя бы самому себе».

Саша лежал и с каждой секундой становился все мрачнее. Казалось, что потолок вот-вот обрушиться и раздавит несчастного поэта. Что ж, оно и к лучшему. Юноша включил мобильный телефон и написал другу короткое сообщение: «я убью себя». Ответа не последовало.

В долгих терзаниях, Александр все сильнее убеждался в необходимости радикальных мер. Нельзя было просто уснуть на десять часов и проснуться снова веселым и жизнерадостным. Этот метод мог сработать раньше, но только не теперь. Юноша взглянул на окно и решил жить до конца этой недели. Саша встал с кровати, протер уже сухие глаза и уселся за компьютер дописывать свою любовную повесть. Она посвящалась, конечно же, Ане – самой прекрасной девочке из скудного окружения. Александр называл ее нимфой самых чистых озер своей души. В ее глазах можно было тонуть, словно в высоченной траве, где-то среди сплошного зеленого поля. Времени оставалось ничтожно мало, и это осознание давило на мозг, заставляя работать усерднее. Наплевав на университет, юноша часами просиживал за столом, стуча пальцами по клавишам. Потом читал, стирал и писал заново.

Этот процесс занял не один день. Саша жил с тяжелой мыслью о скором конце. Ему было жалко себя, но при этом радостно, ибо вскоре сердце остановиться, и любовь испариться из него, подобно пару из чайника. Каждый вычеркнутый из календаря день был наполнен смыслом. Никогда прежде Александр не ощущал такого наслаждения от повседневных забот. Зная сколько осталось времени, юноша не тратил его на такую ерунду, как учеба. Он гулял, писал повесть, мало ел и много спал. Мама, даже не подозревая о беде, уехала в санаторий. Саша остался наедине со своими мыслями и незаконченными делами. Он ничего не писал Ане, считая это занятие бессмысленным. Хотелось напоследок пожить ярко.

Александр собирал прощальный подарок для Ани. В красивую новогоднюю коробку он уложил симпатичный свитер, сладости, мягкую игрушку и подарочный сертификат в парфюмерный магазин суммой в десять тысяч рублей. Снабдив все короткими записками, юноша оставил немного места для напечатанной повести и письма.

– Как у тебя дела? – спросила мама, позвонив сыну.

– Нормально.

– А я чуть со страху не умерла. Представляешь, шла по лесу и вдруг увидела умирающую собаку. Она лежала на боку и тяжело дышала. Это было ужасное зрелище. А вокруг только деревья и гробовая тишина…

– Мне правда очень интересно, – скучающе ответил Саша.

– Ты хорошо кушаешь?

– Нормально.

– Зря ты купил такой дорогой сертификат для Аньки. Хватило бы и одной тысячи.

– Это все не зря, поверь.

– Ладно, мне пора на ужин. Звони, как будет настроение.

– Пока, – попрощался юноша и убрал телефон от уха.

Тяжело было говорить с мамой. Ее голос казался таким радостным. Наверное, в санатории скучать не приходиться, но от этого ее потребность в общении не уходила.

«Сможешь ли ты простить меня? Переживешь ли эту утрату?»

– Саша, зайди в деканат, – торопливо говорила староста. – Надо поговорить насчет пропусков. Это очень важно.

Юноша закатил глаза и продолжил тыкать в телефон. Надо было как-то попрощаться с университетскими подругами. До роковой даты оставалось меньше суток, поэтому больше тянуть не было смысла.

– Как это отчислился? – удивилась девушка. – Пожалуйста, скажи, что это глупая шутка.

– Это правда.

Староста смотрела с любопытством, но ничего не говорила. Наверное, подумала, что разговор в деканате не задался, даже не предполагая, что Александр до него не дошел.

– И что будет дальше? – спросил парень в очках. – Куда пойдешь?

– Уеду на Дальний восток, где прожил половину жизни, и стану рыбообработчиком. Сюда я больше не вернусь.

– Я уже начинаю скучать. Ты будешь писать мне? – подняла заплаканные глаза однокурсница.

– Там, где я буду интернета нет.

– Ну, хотя бы почта есть? Я оставлю свой адрес.

– Это можно.

Все они даже не думали, как далеко собрался уезжать Саша. Дальний восток по сравнению с тем местом просто соседнее село. Вся сладость в неведении.

– Дай мне свои ключи, – попросила одна из девочек.

Александр повиновался и вынул из кармана связку на железном кольце. Девушка выхватила ключи и отбежала в сторону, прежде, чем юноша смог это осознать. Через секунду на его ладони лежали ключи, но теперь к кольцу был прикреплен металлический брелок, в виде дробовика.

– Это на память о тех днях, когда тебя расстреливали на латыни, – улыбнулась однокурсница.

Саша чуть не зарыдал от умиления и неуемной тоски. Расставание всегда болезненно, хоть с этими людьми юноша был знаком чуть меньше трех месяцев. Они провожали его и искренне желали счастья.

– Я тут подумала, – переминалась с ноги на ногу подруга в очках. – Пусть он будет с тобой.

Черноволосая девушка протянула маленький нарисованный портрет, так ею любимый. Александр принял подарок и спрятал его в тетрадь по фольклору.

– Вспоминай о нас почаще, – напутствовала девушка, обнимая Сашу. – И все-таки, какой ты худой…

На улице валил такой снег, словно природа хотела засыпать весь мир безупречной белизной. Юноша вышел из университета и тяжело вздохнул. Позади него осталось столько эмоций, столько забавных воспоминаний. Он определенно будет скучать по этому месту, но только недолго. Люди ценнее каменных стен, помнящих советские времена и слезы студентов. Вот уж кого не хотелось терять, так это своих подруг с курса. С ними можно было болтать на самые разные темы, начиная от творчества Кафки и заканчивая чаем из столовой. Они всегда выслушивали и давали дельные советы. За таких людей надо держаться, как за спасательный круг или последнюю ветку, когда тонешь в болоте. Жаль, что больше их не будет в жизни Саши.

Без мамы в квартире было пусто. Казалось, что сердце вынули и заменили ржавой железкой. Юноша бродил по комнатам, осматривая убранство и что-то вспоминая. Внутри он был спокоен, что в подобной ситуации означало полное безумство. Как можно не волноваться перед лицом смерти? Мама слала какие-то фотографии, но Александр просматривал их без всякого интереса. Повесть была закончена и напечатана на принтере. Саша сшил листы шелковой лентой и прикрепил к титульному листу фотографию моста на закате. Прощальный подарок был укомплектован.

Юноша зашел в интернет и увидел одно непрочитанное сообщение от Ани. От с трепетом открыл его и прочитал следующее:

«Ты думаешь, что сделаешь больно мне, но большую боль причинишь родителям. Я переживу, они – вряд ли».

Саша разволновался и поспешил ответить:

«Я никогда не хотел обижать тебя. Ты ни в чем не виновата».

Александр выключил телефон и отбросил его на подушку.

– Предатель, – шипел юноша. – Все рассказал Ане. И этого человека я называл своим другом. Подлый предатель. Никогда ему этого не прощу.

Этой ночью должно было не стать одной молодой жизни. Казалось, что времени было так много, но в действительности его едва хватило на то, чтобы завершить все дела. Повесть пришлось писать с бешеной скоростью, бередя светлые воспоминания. Конечно, что-то ускользнуло от внимания, что-то получилось не так, как было задумано. Но в целом, Саша был доволен проделанной работой. Осталась одна проблема, один вопрос. Как передать подарок Ане? Она точно не захочет видеть Сашу и навряд ли вообще ответит на телефонный звонок. Придется возложить это ответственное задание на убитую горем маму.

Оставались считанные часы.

За окном было темно и холодно. Белый кот с темными пятнами под глазом и около ушей, мирно спал, свернувшись калачиком. Александр так любил это пушистое создание. Кот – великое творение природы. Он был идеален. Все, начиная от подушечек на лапах и заканчивая шершавым языком было прелестным. Кот лежал и даже не водил ушами. Спал, малютка.

Особого смысла в приеме пищи не было, но почему-то Саша решил не отказываться от последней трапезы. Он поставил вариться макароны и ушел в комнату подумать. До сих пор не был избран метод умерщвления, и это волновало. Самым очевидным было перерезать вены. Это больно, но действенно. Можно повеситься, это легче.

Последние дни были наполненный смыслом и ощущением великой миссии. Саша в последний раз прошелся по набережной, вдыхая морозный воздух и в последний раз взглянул на старую мукомольню. Почему-то умирать теперь не хотелось, но выбор был сделан. Все решено, и отступать уже поздно. Если бы вся осознанная часть жизни проходила так же, как эта неделя, то можно было бы смело назвать себя счастливым человеком. Никто так не дорожит жизнью, как смертник. Что измениться в мире? От того, что кто-то умрет, Земля не станет вращаться вдвое медленнее. Люди каждый день умирают и рождаются. Каждый день кто-то рыдает по усопшему родственнику и радуется первому слову ребенка. Саша умрет, а ведь большинство людей даже не заметят этого. Так чего сожалеть? Зачем терпеть муки, когда можно сбросить со своих плеч весть груз и навсегда уснуть? Конечно, жаль, что юноша так мало проходил в новеньких кожаных кроссовках. В них ты словно шагаешь по воздуху.

Александр придумал одну вещь. Пусть судьба сама распорядиться жизнью несчастного юноши. Он решил выпить огромную дозу каких-нибудь таблеток и провести ночь в ожидании кончины. Если он умрет, значит так тому и быть. Если выживет, то больше никогда не подумает о том, чтобы умышленно навредить себе. Это такая игра, где на кон поставлено все. Ни шагу назад. Путь один – только вниз, в самый ад. В пекле самоубийцам доставалась не завидная участь, но только при условии, что это пекло существует. Вниз. Вниз.

«Анечка, улыбнись мне. Повернись и посмотри в мое изможденное лицо. О большем и мечтать не надо. Просто не отворачивайся от меня. Прощу, не уходи».

Что в этот момент делала девушка? Читала книгу? Смотрела сериал или играла в компьютер? Может быть, она думала о Саше, не решаясь написать ему. Таких предположений могло быть бесконечно много. Правда одна – Аня была далеко, хоть и жила в соседнем дворе. Их с Сашей разделяла бездонная пропасть, в которую юноша был готов ступить. Может быть, хоть таким способом он приблизиться к ней, пока будет падать.

Саша напрочь забыл о макаронах и вскочил с кровати, лишь почуяв запах гари. С ругательствами в свой адрес, юноша выключил газ и бросил кастрюлю в раковину. Делать нечего, придется есть подгорелые макароны с сосиской.

Последняя трапеза выдалась унылой и очень омерзительной. Макароны не хотели отлипать от тарелки, а сосиску разорвало в микроволновке на куски. Саша точно не так представлял себе прощальный ужин, но ничего уже не изменишь.

Александр залез в домашнюю аптечку, перебирая коробки с препаратами. Выбор пал на ацетил салициловую кислоту, ибо ее было больше всего. Взяв целую пластинку с десятью таблетками, юноша налил полную кружку чая и вернулся в комнату. Не мешкая и лишний раз не думая, он проглотил таблетку за таблеткой и запил все это чаем. В желудке сразу почувствовалась тяжесть. Улегшись под одеяло, Саша стал пересматривать старые фотографии в телефоне. Эх, сколько воспоминаний… Поездка в Оксфорд, операция на глазах, встреча с другом детства, прогулки с Аней… Аня…

«Я люблю тебя и теперь буду любить вечно. Пора уезжать из этого города, как можно дальше. Все в огонь и не надо сожалений».

Неожиданно позвонила мама.

– У тебя все хорошо? Я скоро возвращаюсь.

– Да, все нормально, – вяло ответил сын. – Больше не гуляла по лесу?

– Как-то отпало желание. Хожу на процедуры и ем, как бешеный кролик. Пропылесось и помой полы к моему приезду. А вообще круто, если бы ты приготовил что-нибудь поесть.

Саша вздохнул.

– Я уже сварил макароны, правда они сгорели.

– Что же ты так?

– Оставил на плите и ушел в комнату. Никогда со мной такого не случалось.

– Давай не раскисай. Скоро увидимся.

Александр попрощался и подумал про себя: «уже не увидимся».

Во входной двери скрипнул ключ. Кто-то пришел. Саша притаился под одеялом, с ужасом уставившись на стену. По ней бегали световые полосы.

Дверь с грохотом закрылась, и кто-то стал пыхтеть, снимая обувь. Это была бабушка.

– Ты чего это улегся так рано? – спросила она, заглянув в темную комнату.

– Очень устал на учебе.

– А отчего гарью пахнет?

– Макароны варил.

– Эх ты! Сейчас все исправим.

Бабушка пошла на кухню и стала чем-то шуршать. Саша закрыл глаза и отметил, что в животе сильно бурлит. По всему телу разливалось тепло, словно юноша сидел около открытого огня. В наушниках играла музыка, фотографии листались медленно.

«К полуночи в аккурат покину родной зиккурат, – звучала музыка. – Меня найдут утром рано под пеленой тумана».

Все в точности так.

Бабушка пожарила котлеты, от которых по всей квартире разлетались пленительные запахи. Саша уже наелся черных макарон и закусил десятью таблетками кислоты. Время тянулось медленно, словно улитка по травинке, ну или по склону Фудзи. Странно, но в такой момент совершенно некому написать или позвонить. Телефонная книжка пестрила именами, но все они были бесполезны. Все друзья перестали быть друзьями, а от родственников ничего толкового не добьешься. Саша был один в целом мире. От гнетущего одиночества наворачивались слезы. Хотелось уснуть и больше не просыпаться. Аня сидела в интернете и чего-то ждала. Наверное, просто листала новостную ленту или смеялась над приколами. Не знаю.

Бабушка закончила кашеварить и ушла. Квартира опять погрузилась в тишину. Лишь телефон светился в темноте. Его экран притягивал мрачных призраков. Живот начал болеть и не переставая бурлил. То и дело к горлу подступала горьковатая волна, которую Александр тушил остатками чая. Казалось, что скоро все закончиться.

Перевалило за полночь и настал новый день. Сегодня свой праздник рождения справлял старый друг (не тот, который подло предал), а надежный и верный. Саша набрал текст поздравления и отослал его. Телефон садился. Машинально юноша поставил его заряжаться, а сам откинулся головой на подушку. Волна тепла превратилась в настоящий жар. Живот сводило от боли.

«Спокойной ночи», – подумал Саша и закрыл глаза.

Бледный свет струился через закрытые шторы. Решетки на окнах давно облупились и теперь казались ребрами жуткой клетки, в которой содержался преступник. Самоубийство! Преступление против человечности! Как аморально!

Александр открыл глаза и сначала подумал, что умер, но через секунду понял, что обознался. Проклятая старуха-судьба решила сохранить жизнь. Осознать это было тяжело, так как весь настрой был испорчен. Саша вскочил с кровати и протер слипшиеся глаза. Какой-то зов звучал в голове. Юноша достал из ящика веревку и завязал петлю.

«Посмотрим, как эта судьба теперь посмеется!»

На люстре появился длинный отросток, словно обрубленная пуповина, висевшая в пространстве. Александр глотнул немного холодной воды и поставил на пол стопки университетских книг. Потом залез и сунул голову в петлю. Слезы бежали по щекам. Зов не прекращался, показываясь, словно солнце из-за горизонта. На шею давило со страшной силой.

Голубой свет из окна падал на приставленный к стене стол. Этот свет был таким красивым, хоть и холодным. Времени на размышления не оставалось. Саша скрестил запястья за спиной и прыгнул со стопки книг. Петля натянулась и сжала в своих объятиях тонкую шею. Прошла секунда, а потом юноша почувствовал пятками твердый пол. Петля не выдержала веса и развязалась. Судьба не хотела, чтобы этим прекрасным утром умирал молодой человек.

– Почему ты меня мучаешь, жизнь? Дай мне спокойно умереть! Я все равно не нужен Ане, а без нее нет смысла дальше влачить дурацкие дни.

Александр принялся заново завязывать веревку. Все же петли вязать – это великой искусство, доступное далеко не каждому. Юноша завязал двойную петлю и проверил ее на прочность, сильно дернув.

«Лишь бы люстра не отвалилась», – подумал он.

Шаткая стопка толстенных книг раскачивалась от малейшего движения, отчего приходилось быть осторожным. Саша сунул голову в петлю и затянул ее. Как и в первый раз, он скрестил руки, чтобы ни за что не цепляться ими.

Оставалось только спрыгнуть. Это так просто. Один шаг в пустоту и миллион шагов в бесконечность. Саша подался в перед и почти упал, но в последний момент сбалансировал на книгах и выпрямился. Он только что совершил действие, спасшее ему жизнь. Что-то несознательно призывало его бросить это дело и пойти завтракать. Юноша снял петлю и ступил на пол. Книги повалились и импровизированный помост перестал существовать, как цельная единица. Александр стал бродить по комнате, подобно тигру в клетке. Четыре стены сдерживали душу и не давали ей покинуть тело. Четыре стены были тем местом, из которого хотелось вырваться.

Саша включил телефон и позвонил Роме.

– Саня, как ты? – взволнованно раздалось на том конце.

– Живой. Таблетки не подействовали, видать доза была маленькой, а петля не выдержала. Даже умереть я не могу, ничтожество. Смотрюсь на себя в зеркало и вижу красный след от веревки. Какой-то миг я все-таки провисел в воздухе. Знаешь, я тут подумал и понял, что нет таких проблем, с которыми можно не справиться. Любовь. Привязанность. Все это такая ерунда, не стоящая и капли пролитой крови. Эту неделю я прожил, как полноценный человек, но ожидающий неминуемого конца. У меня был хороший друг, которому я доверял самые сокровенные мысли. Так вот, он подло предал меня. Он подвел меня к черте. Если бы Аня ничего не знала, то проблемы, как таковой не существовало бы. Все это можно было бы замять и дальше общаться с ней. О нет! Нашелся добродетель, испортивший мне жизнь. Теперь Аня ненавидит меня. Это ужасно!

– Он хотел поступить, как лучше. Думал, что Аня прибежит спасать тебя.

– Да ей наплевать! Знаешь, что она написала?

– Что же?

– Я переживу. Черт возьми, она переживет мою кончину! От того рядом я или нет ей холодней не станет.

– Не вини его.

– Да я никогда не смогу простить такое предательство. Столько лет активного общения пошли коту под хвост. Минус один друг, минус одна любовь.

– Что собираешься делать?

– Что угодно, но только не умирать. Пойду прогуляюсь, подышу воздухом. Буде жить всем бедам назло. Спасибо, что хоть ты остался со мной. Я это очень ценю.

– Я рад, что могу хоть как-то помочь.

– Благодаря этому нашему разговору, открываются мои глаза. Нет, правда. Только стоя на грани, понимаешь, как прекрасна жизнь. У тебя тоже не все гладко, но не совершай моих ошибок. Теперь я твердо уверен, что жить надо, как бы тяжело и больно не было. Лишь стоя в двойной петле, понимаешь это. Как хорошо, что можно вот так выговориться. Сердце колотиться с бешеной силой, лоб весь в поту. Надо выйти на воздух. Давай, удачи. Я всегда на связи.

– Бывай.

Люди шагали по своим делам, проходя мимо вновь родившегося человека. Переродившегося. Автомобили плевались газами в чистый утренний воздух, трамваи неслись по замерзшим рельсам, устремленные только вперед. Проплывали хмурые лица недовольных барышень и их уставших кавалеров. Дети, старики, инвалиды. В этом крошечном мирке места каким-то образом хватало всем.

Набережная встречала тихим завыванием ветра. Словно грустный волк, он пел о своих чувствах к девочке-природе. Никто не оценивал по достоинству эти серенады, лишь сильнее кутаясь в воротники. У каждого в голове вертелись заботы и мысли о надобности раздобыть что-нибудь на ужин. Люди не замечали прохожих, забывая их лица через две секунды. Уродства тела и души можно было замаскировать мнимой благополучностью. Никому нет дела до того, как ты одет или насколько дорогим одеколоном надушился. Главное не выдавай своих изъянов, иначе найдутся любители осуждать.