Текст книги "Психбольница"

2

Стоял унылый день. Небо было таким серым, что становилось грустно. Этот день можно было провести по-разному, но Александр избрал самый сумасшедший вариант.

Подошла очередь заходить в кабинет. Саша предварительно заполнил все документы и отдал их женщине в окно регистрации. Высидев чуть больше сорока минут, юноша наконец смог попасть на прием.

За столом сидели врач в простеньких очках и медсестра. На всех, как положено, были халаты. Просто из-под халата врача выглядывала цветастая рубашка.

– Заходите, заходите, – безынтересно сказал врач, даже не посмотрев в сторону вошедшего.

– Я из военкомата.

После услышанной фразы мужчина в халате преобразился и даже выпрямил спину.

– Что там у вас? – указал врач на бумажку в руках юноши.

Александр положил на стол справку от психиатра с назначением и сел на стул. Андрей Владимирович (а именно так звали врача) стал бегло читать кривые буквы, бубня себе под нос.

– Ну-с, рассказывайте, – протянул врач. – Что случилось? Почему направили на обследование?

– Честно говоря, не знаю. Это все доктор в военкомате.

– Ладно, разберемся.

Андрей Владимирович достал свежий бланк и стал заполнять его ровным почерком.

– В семье были люди с психическими заболеваниями?

– Нет, никого не было.

– Семья полная?

– Мама в разводе.

Мужчина нахмурился и перестал писать.

– Что произошло в семье?

– Не знаю, какая-то проблема в отношениях родителей. Восемь лет живут поразнь.

– Бывает, – вздохнул Андрей Владимирович. – Как дела с натроением?

– Местами бывает грустно.

– И долго это длиться?

– Бывает по несколько месяцев.

Врач опять перестал писать.

– Но просветы же случаются?

– А как же. Просто может ни с того, ни с сего напасть тоска. Это у меня после переезда.

– Поподробнее.

– Я долгое время прожил на острове в Тихом океана. На Курилах.

Андрей Владимирович недоверчиво покосился на юношу и взял чистый листок.

– Там есть город, – продолжал Саша. – Называется Северо-Курильск.

– Как, как?

– Северо-Курильск, – повторил Александр с расстановкой.

Врач записал название города на бумажке и сунул ее под бланк. Он как будто хотел проверить достоверность информации и был готов уличить во лжи.

– Продолжим, – поправил часы врач. – Значит, по несколько месяцев впадаете в депрессию? И как давно это происходит?

– С момента переезда. Восемь лет. Конечно, вначале грусть была едва заметная и не причиняла никакого дискомфорта, но позже все обострилось.

– Апатия? Суицидальные мысли?

– Что вы! Такого не было.

– Учишься?

– Да. Поступил в университет в этом году. На филфак.

– И как?

– Тяжело. Желания учиться все меньше и меньше.

– Бесплатный совет: не думай бросать это дело. Чем увлекаешься?

– Литературой.

– Книжки читаешь?

– И пишу.

– Вот оно как, – сконфузился Андрей Владимирович. – Успехи есть?

– Издал книгу.

– Похвально, ничего не скажешь. Боль в голове не беспокоит? Давление не скачет?

– Знаете, у меня с детства проблемы с давлением. Порой прыгает до невероятной отметки. Я сразу это замечаю, ибо вены на руках раздуваются.

– Помнишь, были травмы при родах?

Врач на секунду задумался и понял, что сморозил глупость.

– Хотя как ты можешь помнить…

– Да. Нога во время родов запуталась в пуповине и произошел вывих.

– Досадно. Но все ведь исправили?

– Конечно.

– Со сверстниками как общаешься?

– Умеренно.

– То есть?

– Есть несколько друзей с детских времен. С ними поддерживаю контакт, а с другими людьми как-то не ладиться. Почему-то только стоит мне с кем-то сблизиться, как он сразу исчезает из моей жизни, куда-то уезжая. Живу сам себе на уме.

– Покажи руки.

Александр натянул рукава кофты и обнажил костлявые запястья. Чистые. Без шрамов и синяков. Врач перевернул листок и продолжил заполнять пустые поля.

– Честно говоря, не понимаю, зачем вас направили сюда, – бормотал Андрей Владимирович. – Странный какой-то врач в военкомате. Ну ничего. Сдашь анализы, сделаешь энцефалограмму, поговоришь с психологом. Навряд ли там что-то найдут, но я обязан пройти полный круг,

(ада)

А там посмотрим.

Александр несколько огорчился после этих слов. Он никак не рассчитывал получить такую горькую правду. Уж если отправили в психбольницу, то хоть что-то, но должно обнаружиться. Пусть даже самая заурядная депрессия.

Врач назначил новую дату приема и отпустил своего измученного пациента. Саша вышел из кабинета и был готов провалиться под землю. Уверенный тон врача не давал утешительных прогнозов.

«Навряд ли там что-то найдут».

Пусть ищут усерднее!

Александр покинул здание диспансера, сжимая в руке направление на энцефалограмму. Голова была пустой, как и желудок.

– Как ты объяснишь ей свои прогулы? – спросила однокурсница Саши, попивая кофе.

– А чего врать? Скажу, что ездил в психушку.

– Реально?

– Даже справка есть.

– А какой диагноз?

– Эмоционально неустойчивое расстройство личности, пограничный тип.

– Ну ты даешь, – удивилась девушка. – И какого там в психушке?

– Если бы ты видела тамошних пациентов, то никогда не отличила бы их от нормальных людей. Они точно так же ездят на автобусах, покупают в киосках хлеб и выгуливают собак. Просто они регулярно принимают таблетки, которые и делают их нормальными. Никогда нельзя знать наверняка, куда едет твой сосед в трамвае. Вполне возможно, что на плановый осмотр к психиатру.

– Жесть! Я могу судить о сумасшедших только по книге «Пролетая над гнездом кукушки». Очень сочувствую тебе.

– Да ерунда. Завтра опять на прием. Еще кучу анализов надо сдать.

– Короче, беспокойная жизнь тебе обеспечена. А вот прогулы придется отрабатывать.

Александр хмыкнул и уставился в окно. Начинался дождь.

Сидя на скучной паре латинского языка, Саша набрал Ане сообщение, в котором описал свою проблему. Девушка никак не отреагировала на сообщение, просто ничего не отправляя в ответ.

Что было в ее голове? Сопереживала она или презирала? Знать наверняка нельзя.

Неожиданно юноша услышал свою фамилию. Преподаватель (настоящая мегера) назвала ее снова. Этот спокойный тихий голос продирал до костей. Было достаточно одного испепеляющего взгляда, чтобы остановить сердце бедного студента.

– Почему вы не отвечаете на вопрос? – словно лезвием резала препод. – Вы что, опять не подготовили домашнее задание, Александр?

– Скажу честно: нет.

– Очень жаль. С таким успехом вам никогда не сдать зачет. Почему вы не готовитесь к занятиям? Вы сделали словарь латинизмов?

– Нет.

– Все девочки уже сдали его, остались вы один. Поздравляю с новым долгом.

«Не дается мне ваша латынь! Все идет против того, чтобы я ее знал. У меня даже имя греческое. Как вообще можно знать наизусть всю ту ерунду, что вы вбиваете в головы кувалдой?»

– А я люблю латынь, – сказала однокурсница в очках после пары. – Она такая красивая и логичная.

– Ага, «идущие на латынь приветствуют тебя», – усмехнулся Саша. – Даже чертовый современный русский язык проще, а ведь он не зря называется СРЯ. Видела сколько домашки навалила эта тетя? Еще говорит «мало, ведь у вас впереди целых три дня». Как будто три дня это целая вечность!

– Не кипятись. Попробуй относиться к этому с оптимизмом.

– Не могу, я же псих.

– Ой, да ладно. Нормальный ты парень.

– Нормальные парни не поступают на филфак.

– Постарайся сделать домашку хоть один раз и поймешь, как круто все знать и отвечать на вопросы. Лично я тащусь от латыни и нашего препода.

– Похоже, не мне одному надо обследоваться.

Девушка легонько стукнула Сашу в плечо и возмутилась:

– Нашел над чем шутить.

В здании диспансера сидело человека три или четыре. Все они образовали очередь и заходили в кабинет не раньше положенного. Александр снял горнолыжную куртку и повесил ее на предплечье. Показался врач.

– Вы, – ткнул он пальцем в юношу. – Ждите. Ваше дело передали заведующему отделением.

Саша воспрял духом от услышанного. Не могут же каждого встречного призывника отправлять к заведующему. Они явно что-то нашли!

Грузный мужчина с щетиной на щеках и кроссовках прошагал по коридору.

– Александр? – спросил мужчина.

– Да, – вскочил юноша.

– Пойдемте в мой кабинет.

Оказывается, это и был заведующий диспансерным отделением. На вид около тридцати пяти лет, крепкого телосложения, стрижка короткая.

Дверь закрылась изнутри на ключ.

– Так нам никто не помешает, – сообщил заведующий.

Кабинет был маленький, плотно заставленный столом и диваном у правой стены. Ходить здесь можно было с трудом, но это и не важно. Юноша сел напротив стола и вопрошающе посмотрел на заведующего. Стул был неудобный, но другого в комнате все равно не находилось.

– Я просмотрел ваше личное дело, но для начала познакомимся. Меня зовут Дмитрий Всеволодович, и я заведующий диспансерным отделением. Значит, твое имя Александр…

– Все верно.

– Призывник.

– Да, – зачем-то встревал юноша.

– Расскажите о себе. Чем занимаетесь? Где учитесь? Все по порядку.

– Учусь на филолога, на первом курсе.

– Нравиться?

– Вообще-то не очень. Не могу справиться с нагрузками, ненавижу латынь. Но я сам выбрал факультет, так как посчитал, что в будущем мне это поможет. Сначала я думал, что буду усердно учиться и достигну небывалых успехов. Хотел идти на красный диплом и все такое. Но чуть позже навалилась такая жуткая апатия, что аж выть хочется. Настроения нет. С каждым днем приближаюсь к отчислению за неуспеваемость.

– Но ведь еще рак рано! Первый курс, жизнь только начинается. Всем учиться тяжело, иначе просто и быть не может, но надо брать себя в руки и заставлять двигаться вперед. Сидя на попе ровно ничего не достигнешь.

– Я понимаю, но ничего поделать не могу.

– Давай-ка не раскисать. Это только сейчас у тебя есть отсрочка, а если в армию заберут? Что тогда?

– Придется пойти служить.

Дмитрий Всеволодович вздохнул и стал быстро бегать пальцами по клавишам клавиатуры. Компьютер едва различимо жужжал.

– Когда начались перепады настроения?

Александру пришлось повторить все то, что он говорил первому врачу.

– Удивительно! – воскликнул Дмитрий Всеволодович и почесал щетинистую щеку. – Прямо на острове город?

– Да, совсем крошечный. Население всего две тысячи. Жить там тяжело. Все детство я провел в изоляции. Там и сотовая связь появилась не так давно, а о стабильном интернете можно только мечтать. Там у меня были друзья, детская беззаботность и огромный запас времени. Конечно, не обходилось без грусти, но она была скоротечной и несерьезной. Я очень долгое время тосковал по ушедшему, не желая жить настоящим. Наверное, именно после переезда случился раскол. Что-то во мне дало трещину. В этом новом для меня городе я пытался жить полноценно, но комплексы неполноценности преследовали по пятам. Нормальных друзей так и не удалось найти. Одиночество стало приговором.

Заведующий что-то старательно печатал на компьютере.

– Вернемся к увлечениям. Чем занимаешься в свободное время?

– Пишу.

Глаза врача оторвались от монитора и уставились на лицо юноши.

– Стихи? – спросил он.

– В том числе, но больше нравиться проза. Издал первую книгу.

– Интересно, интересно. И как, продается?

– Нет, я издал ее на свои средства и малым тиражом. Разослал родственникам и близким людям.

– А для меня экземплярчик не найдется? Хотелось бы почитать.

– Если хотите, то могу принести книгу. Просто скажите, в какой день и время.

– Как к тебе это пришло? Почему начал писать?

Александр заметил, что врач перешел на «ты».

– Еще в детстве я увлекался придумыванием всяких историй. Помню, первую «книгу», если можно ее так назвать, я написал в первом или втором классе. Она была очень короткой и глупой. В ней рассказывалось о какой-то войне, причем повествование разрывалось сразу на несколько локаций. Став чуть старше, я пробовал писать фантастические романы, но мне это быстро надоедало, и я бросал, не достигнув и половины. Потом мы с семьей переехали, оставив на прежнем месте отца, бабушку и дедушку. Я опять начинал писать роман, но опять же не преуспел в этом деле. И лишь через несколько лет я получил в посылке от бабушки одну из своих тетрадей, с недописанной историей о приключениях. И тогда я подумал: «черт возьми, неужели я не могу написать что-то хорошее и обрадовать бабушку. Если она так восхищалась этими моим писулькам, то настоящей книге обрадуется до невозможности». И я сел писать снова. Я понял, что роман мне не осилить, поэтому начал с рассказа. Сюжет появился в голове сам собой. Мне оставалось лишь извлечь его из мозга и набить текст на компьютере. Тогда я в первый раз почувствовал вкус успеха. Как-то вечером я прочитал это рассказ маме, и она очень удивилась проделанной мною работе. «Круто!» – восклицала она. Позже появилась идея написать еще несколько рассказов, а потом все это выросло в целый сборник, который вышел в свет благодаря замечательному издателю, с которым я познакомился.

– Впервые сталкиваюсь с писателем, – отозвался заведующий, внимательно выслушав рассказ.

– Сейчас работаю над новым проектом. Мечтаю, наконец, написать роман.

– О чем он будет?

– О падении дворянского рода.

Врач задумчиво качнул головой и в очередной раз почесал щеку.

– Получиться, как думаешь? – спросил он.

– Буду очень стараться.

– Просто я очень далек от литературы и не представляю, как человек может составлять свои мысли в цельные произведения.

– Это очень тяжелый труд. Простой обыватель может и не справиться. В моей голове постоянно копятся эпизоды из увиденного, услышанного или прочитанного. Жизнь вдохновляет меня творить. Собирая достаточно впечатлений можно садиться за писательство. У меня происходит именно так. Кто-то скажет, что писать надо только с дурманящим вдохновением, но это не правда. Если каждый раз ждать капризное вдохновение, то замызганную повесть в сто страниц можно закончить лет за десять. Я же ставлю перед собой задачу писать каждый день, и у меня получается. Аппетит приходит во время еды, как и вдохновение во время работы.

– Справедливо.

– Мы с литературой связаны общей цепью. Я не могу жить без нее. Она не может жить без меня. Литература – это симбионт, обитающий в моей голове. Как только я начал писать, в мозгу что-то щелкнуло. Мир стал видеться иначе.

– Это болезненное ощущение?

– Отнюдь.

– Ну, что ж, спасибо за беседу. Все, что мне нужно я зафиксировал. Говоришь ты связно и грамотно. Теперь сдавай все анализы, поговори с психологом и возвращайся. Там назначим дату комиссии.

Врач открыл дверь и выпустил Александра.

– С тебя книга, – поднял палец Дмитрий Всеволодович. – Приноси на следующей неделе в любое удобное время. Я буду в своем кабинете.

– Хорошо. До свидания.

Саша поднялся на второй этаж диспансера и попал в светлое помещение. У стены стоял стол, за которым сидела женщина в голубом халате. Играло радио.

– Мне анализы надо сдать, – сказала юноша.

Женщина молчаливо указала рукой на белую дверь.

– Ага, спасибо.

В кабинете у окна стояла сухонькая старушка в тапочках, держа руки в карманах.

– Здравствуйте, я кровь сдать пришел.

Старушка резко повернулась и вытащила руки из карманов.

– Мочу принес?

Александр поставил на стол баночку с желтой жидкостью.

– Кровь из вены? – спросил юноша.

– Конечно, дорогуша.

Хорошо, что в теле хватило крови на полный шприц. Старушка села за стол и стала заполнять бланк. Саша стоял и смотрел на это с интересом.

«История болезни № 279».

Потом юноша записался на встречу с психологом и с облегчением покинул двухэтажное здание диспансера. Теперь домой? Нет, опять в университет.

3

Александр сидел в кресле около нужного кабинета и ждал. Напротив находилась кладовая, в которой оживленно переговаривались медсестры.

– Скажи, что б все оставленные пациентами после выписки вещи сразу выкидывали, – говорил женский голос из кладовки. – На кой черт все это хранить?

Юноша нехотя подслушивал разговор. Все равно больше делать было нечего.

– Погляди, какой хороший тулуп.

– Его не выбрасывай. Заберу домой для племянницы. Может быть, поносит.

– Да сейчас такое стыдно надеть. Видала в чем молодежь ходит? Это для нашей молодости еще сгодилось бы, а в нынешнее десятилетие в таком только в огороде щеголять.

– В крайнем случае, сделаю подстилку для кота.

На свет вытащили огромную картонную коробку, из которой торчали ракетки для бадминтона. Дверь была открыта, поэтому Саша все отлично видел.

– Сплошной хлам. Зови Эдика, пусть утащит на помойку.

– А как тебе коллекция старых пленочных кассет с фильмами? Вдруг кого заинтересует.

– Не жалей! Все на помойку.

Пришел лысый мужчина в толстых очках и с оттопыренной нижней губой. Двигался он неуклюже, словно на деревянных ногах. Руки болтались по швам. Видать, бывший пациент.

– Мы тебе работенку нашли, – радостно говорила медсестра.

– Что надо? – просипел лысый мужчина.

– Возьми эти санки, – женщина показала на них. – И отвези коробки на помойку.

Санки нашлись в этой же кладовке. И кто, интересно, катался на них?

– Потом санки можешь оставить себе.

– Всегда мечтал о таких, – ответил мужчина.

В кладовой стоял огромный шкаф, заставленный какими-то старыми медицинскими картами, причем разложенными в алфавитной последовательности. Целый архив.

– Ты чего здесь сидишь? – вынырнула из-за угла женщина в халате. – К психологу?

– Да, – привстал Александр.

– А я уже пошла звонить и искать тебя.

– Мне сказали ждать около шестого кабинета.

Женщина всплеснула руками.

– Ну, я задам им трепку. Уже не в первый раз. Сколько можно им говорить, что я переехала в другой кабинет. Пошли скорее.

Саша схватил рюкзак и быстрым шагом пошел за психологом.

Юноша получил тест, который надо было пройти за рекордно короткое время. Вопросы стандартные. Толком не успевая подумать, Александр записывал ответы, стараясь не врать. Психолог сидела рядом и смотрела на часы, висевшие под потолком.

– Готово! – воскликнул юноша.

Женщина отложила тест в сторону и достала набор цветных карточек. Выглядели они, как если бы ребенок пережевал картон и смыл его в унитаз. Цвета едва различались.

– Посмотри на эти потрепанные жизнью карточки и выбери ту, которая нравится больше всего.

Саша напрягся. С детства он страдал дальтонизмом и не мог отличить зеленый цвет от коричневого. Половина карточек казалась однотонной.

– Эта, – Саша указал на желтую картонку.

Психолог вытащила ее и попросила еще раз выбрать наиболее привлекательный цвет.

– Черный.

Из всего набора только желтая карточка и черная были более-менее красивыми. Остальные настолько истерлись, что были едва ли пригодны для этого теста.

– Теперь распредели оставшиеся карточки, – попросила психолог.

Александр еле-еле справился с этим заданием и вытер пот со лба. А ведь все только начиналось.

Потом были тесты на нахождение лишнего предмета из группы, тесты на память и логику. Также надо было составить последовательную цепочку цифр, разбросанных на условном поле. Все эти задания потребовали чуть меньше часа на выполнение. Саша вышел из кабинета и облегченно выдохнул.

Психолог назначила дату комиссии, пообещав, что к тому времени она проанализирует результаты тестов. Теперь можно было спокойно жить и ждать. Возвращаться в университет не хотелось, поэтому Александр сел на автобус и поехал домой.

В нужную дату юноша сидел в кабинете. Помимо него, в помещении находились Дмитрий Всеволодович и какой-то незнакомый врач женского пола. Перед заведующим отделением лежала справка.

– Возвращаю ваши вещи, – Дмитрий Всеволодович положил перед Александром его книгу и детскую медицинскую карту. – Что я могу сказать… с вашими особенностями в армию, скорее всего, не возьмут. Комиссия признала вас годным к службе только в военное время. Как дела с учебой? Прибавилось рвения?

– Не очень-то.

– Очень жаль. Весной приходите в военкомат за военным билетом. Где можно работать после филфака?

– В школе или университете. Каких-то ограничений, по сути, нет. На этом факультете дают широкие знания.

– В общем, удачи вам и хорошего настроения.

Саша выпорхнул из здания диспансера и сразу позвонил маме сообщить новость. Необходимость идти в армию отпала. Наверное, стоит радоваться.

«И что это за особенности? Надо было спросить. Зря первый врач сомневался в моей непригодности. Хороший человек этот заведующий. Ему бы я доверил свое лечение».

Осенние дни тянулись унылой чередой. Каждое утро было чуточку холоднее предыдущего. Иногда шел снег, заметая серые улицы. Иногда из-за туч выглядывал солнечный диск. Будни сменялись выходными, а выходные буднями. Если бы кто-то попросил рассказать, что произошло за неделю, Александр предпочел бы промолчать. Просыпаться на учебу было тяжело. Стаскивая с помятой постели свои кости, юноша плелся на кухню и выпивал полкружки чая без сахара. Потом приходилось умываться и видеть в зеркале свою кислую физиономию, заросшую черной щетиной. Мама с детства твердила, что тетради и учебники надо собирать с вечера, но Саша всегда пренебрегал этим советом, оставляя все на последний момент. Проблемы из-за не сделанного домашнего задания совсем не волновали. Юноша и в последних классах школы забивал на домашку, а теперь это вообще вошло в привычку.

«Все как-нибудь само собой рассосется», – думал Александр, завязывая шнурки.

В рабочие дни мама не брызгалась духами, отчего ощущения праздника не создавалось. Ради чего вообще жить, если не ради ожидания чуда? А мамины духи были этим самым чудом, напоминающим о весне и любви.

«Аня сейчас тоже собирается на учебу. Напишу ей и приглашу в пятницу погулять. Вдруг согласиться».

Но она не согласилась.

Настроение было хуже некуда. Умирая на скучной паре по истории, Саша смотрел в окно, не боясь недовольного взгляда старой преподавательницы. Ее голос звучал, словно из-под толщи воды. Такой же искаженный и булькающий.

Время тянулось невыносимо медленно. Если сидеть в этом месте самое страшное наказание, то Саша боролся до последнего. Просто какая-то каторга, где вместо камней и бревен таскают знания. Лишь одна мысль придавала облегчения – Аня тоже терпела весь этот кошмар. Если Александр неделю не видел свою возлюбленную, то уныние одолевала все существо. Казалось, каждая пора скучала по серо-зеленым глазам и алым губам, растянутым в улыбке. Жуткая апатия убивала, подобно плевку пистолета.

Поскорее бы встретиться с Аней и поделиться с ней впечатлениями о студенческой жизни. Так хотелось посидеть в пиццерии, прямо как летом, и повспоминать смешные моменты. Прошедшее лето утопало в любви и тепле. Все, что произошло за эти месяцы, может уместиться в целую повесть, наполненную ностальгией. Трава от любви казалась зеленее, а небо светлее. Хотелось петь песни, как мартовский кот, сидящий под балконом. Тогда казалось, что это будет длиться вечно. Но злая осень пришла в город и сорвала с деревьев листву. Голые, они прикрывались кривыми ветвями, практически краснея от своего несчастного положения. Саша до боли в груди не хотел расставаться с августом, отдавая его в объятия сентября. Тогда еще верилось, что все будет хорошо. Как жаль, что это заведомо неосуществимые надежды.

Казалось, что осень не сможет охладить сердце и вырвать из него любовь. Саша стал реже видеть Аню, но оттого лишь больше дорожа теми часами, что проводились вместе. Живя, фактически, от свидания к свиданию, юноша держался на плаву и не давал меланхолии процветать. Совместные прогулки заряжали энергией еще на неделю, вселяя уверенность в светлое будущее. Никакие проблемы, даже злосчастная латынь, не воспринимались всерьез. Главное – увидеть любимую.

Ане было тяжело. Она поступила на факультет прикладной химии и наслаждалась учебой, как могла. Девушка приходила в восторг от практических занятий, где она познавала действия реактивов, создавая гремучие смеси. Саша восхищался Аниной увлеченностью химией, ставя в противовес свой нудный факультет. Если бы он тоже смог найти что-то интересное в тех науках, что преподносились шесть дней в неделю, то, возможно, дальнейших событий могло бы и не произойти.

Это был ничем не примечательный день. Светило солнце, от которого искрился снег. Белые облака, похожие на барашков, плыли по утренней синеве.

Саша шел на учебу, сунув голые руки в карманы горнолыжной куртки. Перчатки казались ему не привлекательным аксессуаром, поэтому они остались дома. Чтобы как-то скрасить очередное нелегкое утро, юноша то и дело доставал телефон, надеясь получить хоть от кого-нибудь сообщение.

Вдруг написала Аня.

Александр прекрасно знал, что сегодня его возлюбленная проходит медкомиссию для университета. Сам он уже прошел через этот ад и как мог успокаивал подругу.

«Как меня все бесит, – писала Аня. – Почти за час я прошла только стоматолога и невролога. Тупые люди стоят в тупых очередях ради тупой справки. Ненавижу».

«Я прошел всех врачей только за три дня, – слал ответ Александр. – И это благодаря тому, что однокурсники занимали очередь сразу для всего потока. Наберись терпения. За день нереально пройти по всем кабинетам».

«Меня просто все бесит. Бомбит от этой поликлиники».

Саша прочитал последнее сообщение и улыбнулся. До университета оставалось минут десять неспешной ходьбы. Впереди был перекресток и автобусная остановка. В голове что-то щелкнуло. Сработал микроскопический переключатель. Юноша запрыгнул в только что прибывший автобус и помчался на нем в противоположную от университета сторону.

– Держитесь за поручни, – громко напоминал кондуктор. – Уступайте места детям и пожилым людям.

Александр смотрел, как в окне растворяется город. Автобус несся, как одержимая демоном машина. Водитель не жалел крепких фраз для попутного транспорта куда меньших габаритов. Невообразимо сильно трясло. Дома сливались в общую кашу серо-бетонного цвета. Солнце играло бликами на лобовом стекле, словно забавляясь неуклюжими взглядами пассажиров. Туда-сюда раскачивалась прикрепленная к стеклу игрушка.

Выслушав оповещение, Александр вышел из автобуса на нужной остановке. Вокруг были однотипные здания, потушенные фонарные столбы, светофоры. Это был знакомый до тошноты мир. Здесь ничто никогда не менялось, только люди безвозвратно старели. Чтобы успеть за быстротечной жизнью, приходилось ускорять шаг и сбивать в кровь ноги. Если ты хочешь хоть чего-нибудь добиться, то надо непременно грызться с другими претендентами на звание счастливого человека. Этот мир жил по своим законам дикой стаи.

Здание университетской поликлиники стояло за железной решеткой. Пройдя через своеобразную калитку, Саша попал во двор, а потом зашел в саму постройку. После холодного осеннего воздуха находиться в тепле было очень приятно. Щеки румянились, а глаза блестели от слез, выбитых сильным ледяным ветром. В поликлинике стоял гомон. Десятки студентов праздно бродили по коридорам или сидели на стульях, прибавляя громкости своему окружению. Саша уже успел изучить здесь каждый закуток, поэтому легко ориентировался в пространстве. Юноше было плевать на орущих студентов и их заботы. Он искал лишь одно лицо. Одно, но такое дорогое.

«Ты сейчас к какому врачу пойдешь?» – написал Александр Ане, ожидая ответа.

«Не знаю. Очередь застопорилась».

Провал. Выяснить, где в целом здании искать возлюбленную не удалось. Придется обходить каждый кабинет и смотреть в оба. Юноша пробежался по первому этажу, но не нашел Ее. Поднялся по лестнице на второй этаж. Здесь людей было на порядок больше. Как только у них не болели головы от невыносимого шума? Неужели надо делать свое положение еще более удручающим? Разве недостаточно одного нахождения в этой чертовой поликлинике? Лучше бы молчали и наслаждались тишиной, глупые.

Саша бросил беглый взгляд в очередной коридор. Широкие спины ограничивали обозримую область, но даже ее было достаточно. Юноша не мог спутать этот затылок. Русые волосы каскадом спускались на плечи. Вон она. Аня.

Александр устремился вперед, освобождая себе проход руками. Куртку пришлось расстегнуть, а шапку с головы снять. Словно самый мощный локомотив, он прорывался сквозь толпу, наступая на ноги, расталкивая парней и девушек. Недовольные возгласы взметнулись под потолок. Как хищник, юноша крался все ближе. Аня не видела его, припав правым плечом к стене. На ее спине отчетливо выступали лопатки. Девушка вздохнула и оглянулась. В этот самый момент, Саша подобрался к ней вплотную и уже хотел дотронуться до шеи. Серо-зеленые глаза округлились, рот открылся и выдавил удивленный возглас.

– Что ты тут делаешь?

– Вот, пришел тебя поддержать.

Девушки, что стояли рядом (очевидно однокурсницы Ани) заулыбались и прикрыли лица ладонями.

– Ладно, я пойлу проверю очередь, – сказала одна из них и отошла в сторону.

– Думаешь, я позволю тебе бомбить, как таксист из-за какого-то паршивого медосмотра? – спросил Александр и снял одну лямку рюкзака. – Хочешь шоколадку?

– Нет, спасибо.

– Что-то шел на пару по фольклору и неожиданно решил приехать к тебе.

– Опять прогуливаешь?

– Все ради тебя. Много врачей прошла?

– Всего двоих, – протянула Аня и уставилась в пол. – Сущий кошмар.

– И не говори. Я-то пережил этот ад и вот вернулся в него снова. Я прошаренный тип.

– Мне еще надо сделать флюорографию и кардиограмму. Знаешь, в каком это кабинете?

– Конечно!

– Я пойду к девочкам, вдруг моя очередь подошла.

– Ага, давай.

Александр остался стоять у стены, пока Аня пошла к двери. Вокруг толпились студенты с химфака. Во всем этом собрании юноша чувствовал себя единственным гуманитарием, и это действительно было так. В куртке жарко, но снимать и держать ее в руках было лень. Нахлынуло какое-то вязкое, почти ощущаемое кожей одиночество. Вот вроде бы Аня была рядом, но при этом находилась так далеко. Как никогда захотелось взять ее за руку. Вернуть бы ту весну, когда Саша танцевал с Аней вальс. Они были такие красивые на празднике выпуска из школы. Полные головы надежд и мечтаний. Новая чистая страница в книге жизни.

– Ладно, – вернулась Аня с усталым лицом. – Веди на флюорографию.

Около кабинета стояло несколько человек. Дверь была закрыта.

– Бесит! – воскликнула девушка. Казалось, еще секунда и ее прекрасные волосы воспламеняться.

– Не нервничай. Пройдешь ты всех врачей, – утешал Александр. – Поверь, это не то, ради чего стоит расшибать лоб в лепешку.

– Просто мне так далеко сюда ехать, а пропускать пары не хочется. Я же не такая, как ты.

Саша улыбнулся.

– Вернемся в очередь? – спросил юноша.

– Пойдем.

Александр с легкостью бабочки шел за своей спутницей. Куртку он все же снял и повесил на предплечье. Аня пошла к своим подругам, а юноша сел на скамейку. Достал тетрадь по фольклору и открыл ее на какой-то странице. Стоит сказать, что записей в тетради было значительно меньше, чем рисунков. Примерно на одну страницу записей приходилось две страницы рисунков. Саша любил рисовать под ненавязчивые рассказы преподавателя – чудного мужчины пожилого возраста. Эту картину, занимающую целый разворот, юноша назвал «мир филологии». Александр не закончил ее, поэтому решил потратить свободное время с пользой и порисовать. Всяко лучше, чем тупо стоять у стены, в окружении сердитых химиков.