Текст книги "Психбольница"

Засыпая, Саша думал о будущем. Сейчас он пишет новую страницу своей жизни. В ней нет пылкой любви, что была раньше, но зато в ней просто обязано быть нечто новое. Больница еще не приговор. Она лишь перевалочный пункт между разными состояниями души. Это такое межсезонье, когда люди переодеваются и начинают грезить о прекрасном лете. Александру пока рано рисовать в голове весенние пейзажи, но их так хотелось почувствовать уже сейчас.

Только Бог знает, что ждет завтра. Но он ведь не злодей. Он позаботиться, чтобы все было хорошо. Саша верил в это.

13

– Как спится в стране дураков? – с самого утра начал ворчать новый пациент. – Чего на зарядку не зовут? Или сначала надо пожрать, что б не упасть в голодный обморок?

Александр всеми силами успокаивал себя. Он пытался не обращать внимания на этого мерзкого мужчину. И суждено же ему было угодить именно в это палату под номером пять. Будто других мест не было.

Юноша вышел в коридор, дабы не слышать Вячеслава. В комнате отдыха уже собрались мужички.

– Лучшее молоко алапаевское. Экологически чистое молоко должно идти по акцизам. Оно должно быть окупаемо, а всякое говно с пальмовым маслом пусть покупают недалекие люди. Одни раздолбаи в нынешнем сельхозе. Цены задрали, молоко порошковое. В общем, всякая фигня. Эх, брат, все не так, все не так…

Пациент увидел скучающего Александра.

– Эй, парень! Знаешь, что такое студенческое масло?

Саша замялся.

– Студенческое масло? – глупо переспросил он.

– Горчица – студенческое масло! Хе-хе.

– А вот при Никите Хрущеве было время, – мечтательно протянул другой пациент.

– Кукуруза с хлебом была. Везде она. А этот твой Хрущев сравнил климатические условия Америки с нашими. Дуболом он просто.

– Я в первый раз кукурузу попробовал в семь лет.

– Посолили ее и вперед. Кукуруза же полезная. Наесться можно одним початком. А вот дыня…

– Дыню надо есть натощак. Я вообще ее на дух не переносил.

– Значит, не та дыня была.

– Лучше кукурузы с солью все равно ничего нет. Даже дыня рядом не стоит.

– Что это мы о еде заговорили? Есть захотели?

– Да нет. Все началось с молока.

Саша ушел из комнаты отдыха и стал прогуливаться медленным шагом по коридору. У первой палаты он услышал знакомые голоса.

– У меня дома две собаки живут. Лучше бы их не было. Они умрут, и тогда я буду грустить. А зачем мне грустить лишний раз?

– А у меня одна собака, – отвечал любитель «донского табака». – Котопес зовут. Не ест, зараза, собачью еду, хоть тресни.

– Как это связано с тем, что я сказал? Как это связано со смертью?

– Смерть – это глубокий сон без сновидений.

Александр покачнулся и пошел прочь от таких депрессивных разговоров.

Все шло своим чередом. В больнице действует определенный режим, который строго поддерживается волей медперсонала. Лишь мысли никто не облагал налогами, оттого пациенты и пропадали в длинных диалогах и скучных монологах. Можно просто встать посреди отделения и слушать, о чем разговаривают пациенты. И уж точно не услышишь двух одинаковых разговоров. Всегда в словах больных кроется крупица истины, сверкающая подобно бриллианту на пальце счастливой невесты. Все беседы были уникальны, оттого и хочется написать о них.

От утренней каши уже начинало подташнивать. От манки крутило живот и бурлило в кишках. Когда этот кошмар закончится? Где любимая домашняя еда? Как где? Дома, конечно же!

– А у тебя еще и укол внутривенно, – сказала медсестра, протягивая пластиковый стаканчик с таблетками. – Подходи сейчас к процедурному кабинету. Я закончу с выдачей препаратов и воткну в тебя иглу.

Звучало это несколько зловеще.

– Тоже на укольчики? – спросила ветхая пациентка, завидев стоящего Александра.

– Заходите! – крикнула медсестра из процедурного кабинета.

– Дамы вперед, – галантно пропустил старушку юноша.

– Какой милый мальчик, – оскалила зубы пациентка и захлопнула за собой дверь.

Медсестра готовила ядреную смесь из лекарств и втягивала ее огромным шприцом. Как в той советской комедии, шприц поражал своими размерами. А тут еще и игла соответствовала габаритам. Дабы не видеть жуткое зрелище, как игла впивается в вену, Саша отвел взгляд и стал рассматривать лес из капельниц. На каждой упаковке физраствора была написана фамилия. Юноша заприметил свой пакет с ядовито-желтым хлорпротиксеном и зажмурился. Игла как раз проникла под кожу. Медсестра распустила жгут и стала впрыскивать белесый раствор из гигантского шприца. Вене стало холодно.

– Ну, вот и все, – довольно выпалила Наталья Камильевна, вытащив кровопийцу-иглу. – Зажимай ватку и иди готовиться к капельнице.

– Кайфуешь? – смеялся Ярик над Сашей, из руки которого тянулась трубочка с желтой жидкостью.

«Моча опять будет яркой, словно я выпускаю из себя хорошую акриловую краску».

– Чай пойдем пить? – спросил Ярик, уже приготовив свою кружку розового цвета.

– Извини, но меня что-то мутит, – признался Саша. – Тем более, сейчас будет гимнастика.

– Ладно, пойду один попью. А ты лежи и не думай сбегать. Все равно поймают.

Только Ярик вышел из палаты, как в дверном проеме показалась Ольга Вадимовна.

– Саш, привет!

– Здравствуйте.

– Есть предложение сегодня вместо гимнастики прогуляться. Как ты на это смотришь?

– Если выпустят, то я только за.

– Со мной просто обязаны выпустить. Тогда пойду собирать ребят.

Александр приободрился и соскочил с кровати. Зарядка – это, конечно, хорошо, но славная прогулка всяко лучше. Гардероб открыли и разрешили пациентам не закрывать его. Хоть один денек без Майкла Джексона и этого навязчивого «диско, диско, партизаниш».

А на улице была настоящая зимняя сказка. За ночь выпало несколько сантиметров снега, и дорожку опять замело. Работа для снегочиста Сашеньки ждет! Пациентки кутались в свои короткие пальто, напрочь позабыв о перчатках. Александр сунул руки в карманы пуховика и медленно брел за психологом. Снег под ногами хрустел, как сухая бумага. Было не так холодно, как вчера, но в воздухе все равно летали кристаллики льда. Из-за снеговых туч показалось солнце и всем сразу стало лучше. Хоть Саша и любил дождь, но сегодня солнце было воспринято им как великая награда за все дни, проведенные в стенах больницы.

– Ну, что, дойдем до «Паровоза»? – спросила Ольга Вадимовна, растянув лицо в своей любимой улыбке. Все поддержали. – Смотрите вокруг, вдруг заприметите что-нибудь интересное. Я, например, когда шла утром, увидела белочку. Ее спина была серой, прямо как свежий пепел, а лапки остались рыжими. Она что-то грызла, сидя на высоком сугробе. Как ваше настроение?

– Хорошее, – ответила пациентка, поправив шапку. – Самое лучшее за последнее время.

– Мы так зависим от погоды. Если небо заволокли свинцовые тучи, то сразу становится тоскливо, а когда показывается златобокое солнышко, то возвращается желание жить.

– Просто вслушайтесь в эти песни птиц, – сказал Саша и остановился.

В высоких кронах действительно щебетали маленькие птички. Вот же странные существа! Когда их собратья улетают на юг, эти остаются в неприветливом холодном климате, словно им все равно где жить и добывать себе пищу. Воистину замечательные звуки издавали эти крохотули. Даже не хотелось перебивать их трели хрустом свежего снега. Лучше постоять немного на месте и вдоволь насладиться пением. Ольга Вадимовна сфотографировала птичек и дала посмотреть снимки ребятам. Все восхищались и широко улыбались.

Вот оно умиротворение. Оно в окружении, что простирается от горизонта до горизонта. Оно в ветвях белотелых берез, в сугробах мягкого снега, в солнечных бликах. Дышать этими моментами хотелось бесконечно. И как только Саша хотел все это потерять? Разве можно после всего совершенного назвать его благодарным? Родители подарили крошечному созданию жизнь, впустили его в свои судьбы. Малышу открылся целый мир с миллиардами интересных мелочей. А он вырос выбрал петлю. Дурак…

– В нашей больнице работает изостудия, – сказала Ольга Вадимовна на обратном пути.

Действительно, в коридоре седьмого отделения висела бумажка с расписанием работы арт терапевта.

– Мы могли бы заглянуть к Татьяне Леонидовне и узнать о ее планах, – предложила психолог.

– Давайте, – поддержала пациентка.

Изостудия находилась в старом корпусе больницы. Это была самая красивая постройка, какую только видел Саша за свою жизнь. Белые стены образовывали своеобразный цилиндр и уходили дальше по периметру. Колонны подпирали туловище этого левиафана, напоминая об изящном стиле советских архитекторов. Огромные стекла, словно глаза смотрели на заснеженную аллею, и в них отражались деревья, что росли через дорогу. Штукатурка в некоторых мечтах облупилась, обнажив серую сущность здания. Жаль, что никто не поддерживал фасад в надлежащем виде, позволяя времени уродовать белую кожу больницы.

Винтовая лестница вела наверх. Идти приходилось друг за другом, ибо лестницу завалило снегом. Цепочка небольших следов отчетливо проступала на свежем насте, позволяя арт терапевту обнаружить себя. Дверь была разукрашена в яркие цвета, напоминающие взрыв синих, оранжевых и желтых красок. Сразу видно, что творческий человек занялся обустройством своего места пребывания. Другой бы просто поленился доставать растворитель и банки с эмалью, посчитав серый цвет цветом спокойствия.

Ольга Вадимовна постучала два раза и стала ждать. Потом постучал еще два раза, но более настойчиво.

– Иду, иду, – раздалось с той стороны.

Раздался лязг металла и стук молотка. Дверь со скрипом открылась, и перед любопытными взглядами появилась женщина. На ней была толстая кофта, а также длинная юбка необычного фасона. Лицо женщины хоть и напоминали о многих прожитых летах, но все равно было светлым и свежим.

– Мои дорогие! – всплеснула руками арт терапевт. – Ольга Вадимовна, что за сюрприз?

В руках женщина держала молоток, которым до этого открывала дверь.

– Все замерзло и засов застыл на месте, – поспешила она развеять настырные вопросы. – Заходите скорее!

Вслед за пациентками Саша попал в огромное помещение. Это была та самая комната, (хоть комнатой ее назвать сложно, скорее целый пещерный грот) окна которой выходили на центральную аллею больничного комплекса. Глаза разбегались от обилия всевозможных предметов.

– Снимайте куртки, – сказала арт терапевт, указав на крючки вешалки. – Я поставлю чайник. Зовут меня Татьяна Леонидовна.

Александр повесил свой пуховик и потер замерзшие ладони друг о друга. В центре помещения было свободное пространство, а вот по углам все было заставлено. И чем заставлено! Ширмы делили изостудию на сегменты. На ширмах висели рисунки самых разных стилей и авторов. По правую сторону находились эти гигантские окна, а по левую – заборы из ширм. Играла музыка, пахло благовониями.

Это было воистину удивительное место. Здесь прямо в воздухе витал дух искусства и творческой самодеятельности. Саша никак не мог насытиться чудесным воздухом, хватая его ртом, словно выброшенная на берег рыба. Высокие потолки поражали количеством круглых ламп. В некоторых местах потолочные плиты сгнили и отвалились, обнажив черные прорехи. Появилась Татьяна Леонидовна с полным чайником в руках.

– Я только сегодня вышла на работу и пришла в ужас от количества намечаемых работ, – торопливо говорила она. – Вы и сами видите в каком плачевном состоянии находится моя любимая изостудия. Снег на крыше превратился в воду и просочился во внутрь. Все размякло и начало медленно гнить. Дабы хоть как-то срыть эти язвы на стенах, я заставила их ширмами. Но это нисколько не освобождает от ответственности, а совсем наоборот. Даже не представляю, что мне делать.

– Мы пришли помочь, – одухотворенно сказала Ольга Вадимовна.

– Да вы мои хорошие, – прижала арт терапевт руки к груди. – Просто какие-то волшебные эльфы, не иначе. К сожалению, здесь не справишься за пару часов. Здесь нужна целая бригада рабочих и очень много стройматериалов. Да, капитальный ремонт не помешал бы изостудии. Боль переполняет меня, стоит взглянуть на эту упадническую обстановку. Прошли лучшие годы изостудии. Сейчас она стремительно стареет, как и все, что продержится в нашем мире несколько десятилетий.

– Мы будем очень стараться, – говорила Ольга Вадимовна.

– Но для начала прошу всех выпить чаю. Чайник уже вскипел.

Все гости расселись за небольшим столом и принялись отпивать из фарфоровых кружек горячий напиток. Татьяна Леонидовна достала банку апельсинового джема и поставила ее рядом с печеньем. Тут и конфеты нашлись и даже немного мармелада.

– Скажите, вы правда хотите помочь? – спросила арт терапевт, осушив свою чашку.

– Конечно! – ответила за всех Ольга Вадимовна.

– Сама я не справлюсь. Мне нужна поддержка в лице таких хороших ребят, как вы. Для начала надо почистить лестницу от снега. Ее совсем замело. Утром пришлось пробираться по сугробам, что очень трудно.

– Без проблем, – отозвалась пациентка. – Мы вдвоем справимся минут за пятнадцать или двадцать.

Ее поддержала молодой мужчина, который был любителем «донского табака». Добровольцам были выданы лопаты и подробные наставления. Работа началась, как только они скрылись за железной дверью. Дабы выпустить снегочистов, пришлось опять прибегнуть к помощи молотка.

– Чем заняться мне? – спросил Александр.

– Было бы неплохо помочь мне пересадить цветы.

– Просто скажите, что нужно делать, и я все выполню. Вот увидите, я способный ученик.

Татьяна Леонидовна выдворила в центр изостудии огромные цветочные горшки, в которых медленно увядали растения.

– Бедняжкам тесно, – с горечью сказала арт терапевт, словно речь шла о ее собственных детях.

Саше был выдан немало повидавший халат, запачканный краской и пара камуфляжных резиновых перчаток.

– Это халат художника. С ним любая творческая работа спориться.

Юноша закатал рукава и выпустил капюшон своей серой толстовки.

– Я буду копаться с землей, а ты сходи на первый этаж и в туалете промой керамзит. Пересадим цветочки в новые просторные домики.

Александр взял ведро с выкопанным керамзитом и пошел искать туалет. На первый этаж вела потрепанная временем лестница. На стенах висели рисунки, которые можно было рассматривать спускаясь вниз. Удивительно, сколько эмоций было выплеснуто в этом месте. Сотни больных оставили свои следы в изостудии. Они выписались из больницы и ушли, а их рисунки продолжают радовать глаз вновь поступившим.

За железной решеткой находилось темное помещение, в котором стоял стол для пинг-понга. Стоит только свернуть налево и открыть блеклую дверь, как сразу попадаешь в первую комнату туалета. Здесь стояло несколько раковин, но в рабочем состоянии была только одна из них. В соседнем помещении примостились старые унитазы. Саша включил воду и высыпал в раковину керамзит. Промывая их холодной водой, юноша смывал приставшие комья сухой земли. Это было несложным заданием, требующим минимальных усилий. Совсем другое дело чистить лестницу от снега. Вот где нужна высокая выносливость и старание.

Вместе с керамзитом Татьяна Леонидовна положила в ведро крупные камни, служившие украшением цветочных горшков. С них грязь смывалась с трудом. Казалось, само их предназначение заключалось в том, чтобы лепить к себе черную землю, и больше ничего.

Собрав в ведро пригоршни чистого керамзита и камни, Александр воспользовался туалетом и поднялся обратно на второй этаж, прикрыв за собой решетку. Здесь во всю велась работа. Молодая пациентка мыла пол, пока Татьяна Леонидовна пересаживала цветы.

– Большое спасибо! – обрадовалась арт терапевт, завидев желанное ведро с чистым материалом. – Теперь мы справимся в два счета. Можешь пока отдохнуть.

Было неловко сидеть и бездельничать, пока девушка старательно намывала деревянный пол, состоящий из прямоугольных половиц.

– Можно мне заняться чем-нибудь еще? – попросил Саша, просидев около двух минут без дела.

Арт терапевт задумалась.

– Есть одно задание, но вы навряд ли справитесь с ним за полчаса.

– В чем суть?

– Видите ли, сюда приходят тяжелобольные люди. Им неприятно созерцать упадок в моей изостудии. Поглядите в каком состоянии находится пол.

Александр опустил глаза и увидел душераздирающую картину. Прямо в центре огромного помещения не хватало половиц. Вместо них наружу торчала желто-коричневая бумага и ржавые гвозди.

– Не хотите попробовать себя в роли скульптора и вернуть половицы на их законное место?

Глаза юноши загорелись.

– Вижу вам понравилась эта идея. Сейчас я принесу половицы. Они бережно хранимы мною уже давно.

В красивом пакете ждали своего звездного часа старые деревянные элементы. Они были на разных стадиях гниения, но их объединяло одно – несоответствие своему предназначению. Негоже, чтобы половицы находились где-то еще кроме пола. Это уже попахивает неуважением к природе, породившей все деревья в мире. Потом Татьяна Леонидовна принесла ящик с инструментами и коробку новеньких блестящих гвоздей. Теперь у юноши было все, что нужно для реализации своих творческих задатков. Ни разу Александр не чинил пол, но это было лишь поводом попробовать сделать это сейчас. В конце концов, Сашина бабушка – профессиональный строитель, а мама работает бухгалтером в строительной компании. Это еще говоря, что дедушка юноши является мастером на все руки, и ему ничего не стоит построить фазенду или, например, сварить из подручных материалов самокат. В такой семье грех не уметь укладывать половицы.

На первый взгляд все просто. Достаточно было лишь совместить стыки на деревянных полосках и таким способом заделать все прорехи. Но все было куда сложнее на практике. Половицы были разбухшими от влаги и изрядно подточенными червями. Некоторые стыки вообще заросли плесенью, и вставить их на место представлялось невозможным. Провозившись минут пятнадцать, Саша разозлился. Мало того, что стыки не хотели вставать на места, так еще и цвет разных половиц должен был сочетаться с соседними элементами этого плотницкого паззла. Все попытки аккуратно вернуть деревяшки на место не окончились успехом. Но Александр не стал унывать. Он решил прибегнуть к более радикальным мерам. Вооружившись стамеской и молотком, юноша стал срезать полосы стыков, оставляя после себя лишь гладкую поверхность. К черту стыки! Половицы должны закрыть желтую бумагу, и неважно, каким способом получиться добиться этого.

Не жалея сил, Саша строгал деревяшки с необычайной увлеченностью. Вокруг только и летела бурая стружка, размеры которой варьировались от ноготка мизинца да крупных кусков в палец толщиной. Такое времяпровождение нравилось новоявленному плотнику больше. Вот где проявлялись творческие наклонности – в резьбе.

И что вы думаете? Первые две половицы закрыли собой грязную пустоту. Саша вымел шваброй все опилки и комья пыли, забившие дырки в полу и так мешающие процессу. Стуча киянкой с неистовой силой, юноша буквально вколачивал в пол деревянные элементы этой затейливой головоломки. Грубая сила сработала лучше, чем аккуратная возня со стыками. Важен результат, и он был. Те половицы, которые время не пощадило больше других и которые стали волнообразными, Александр прихватывал гвоздями. При давней укладке половиц, строители вбивали гвозди в края стыков под острым углом, но Саша наплевал на все правила эстетического ремонта и забивал железные иглы со шляпками прямо перпендикулярно полу. Этот метод реально работал! Арт терапевт стояла рядом и восхищенно следила за работой.

– Вы такой молодец, – хвалила она своего персонального плотника. – У меня не хватает нервов и сил, дабы починить пол, а вы справляетесь с невероятной скоростью. Я так рада, что высшие силы послали мне вас, ребята.

Пациентка закончила мыть пол и слила черную воду в унитаз на первом этаже. Вернулись снегочисты с красными носами и румяными щеками. Вид у них был крайне потешный.

– Вам пора возвращаться в отделение, – сказала Татьяна Леонидовна. – Я провожу вас и открою двери.

Как и у всего медперсонала больницы, арт терапевт имела свою собственную отмычку-квадрат, ручка которой была обмотана веревкой. Творческого человека сразу видно. Ничто не может скрыть таланта преображать окружающий мир. Надень хоть десяток самых строгих одежек, но в лице все равно останется сияние глаз.

– Большое вам всем спасибо! – поблагодарила арт терапевт пациентов и пациенток. – Когда я увидела, что случилось с моей дорогой изостудией, руки опустились сами собой. На меня напала такая жуткая апатия, что хотелось бежать из этого места без оглядки. Вы мои добрые эльфы! Без вас я бы провозилась до позднего вечера и только тогда появилась бы надежда обуздать все объемы работ. Теперь изостудия снова начинает функционировать, хоть дел еще немало. По четвергам я приглашаю вас на арт терапию. Мы с Ольгой Вадимовной чередуем свои мероприятия, поэтому вы ничего не пропустите. Хорошего вам дня. И еще раз спасибо!

Татьяна Леонидовна ушла обратно в свою башенку, к которой вела винтовая лестница. Воистину средневековый замок искусства. Вот же строили люди! И никаких гротескных небоскребов из стали и бетона не надо. Здорово, что хоть некоторые места сохранили дух высоких мыслей, которые поощрялись.

Работники-добровольцы сильно задержались. Обед уже начался, а пациенты только и успели раздеться и вернуть одежду в гардероб. Санитарка подгоняла нерасторопных больных, разгоряченных неожиданной трудотерапией. Главное, что хоть на самую малость, но помощь оказалось полезной. Может быть, теперь выздоровление пойдет быстрее. Даже больнице нужна помощь. Вот и получается, что место лечит человека и человек лечит место. Татьяна Леонидовна получила так необходимую ей поддержку, и это очень хорошо. Саша с нетерпением ждал четверга, дабы попасть в первый раз на арт терапию. Одна только атмосфера того места чего стоила.

Обед был вкусным, но все равно нашлись противники больничного режима. Новый пациент из Сашиной палаты раздражал все сильнее. Сегодня он нахамил буфетчице, словно она была в чем-то виновата.

– Даже спасибо сказать язык не поворачивается, – изливал потоки желчи этот негодяй. – Напомните поварам, что они готовят не для свиней.

Так и хотелось встать и набить морду хаму. Почему все остальные пациенты должны слушать этого урода? Почему все смиренно едят, и только один паршивец решил сломать режим? Александр сдерживал себя, потому что по природе не был агрессором. Он просто тяжело вздохнул и продолжил с аппетитом уплетать суп.

«И нет ничего плохого в наших обедах. Знал бы этот новенький, как живут люди на острове в Тихом океане. Вот где начинаешь ценить любую еду, которая только попадает на теплоходах в город. Человек, переживший это уже не станет воротить нос от неплохого больничного супа».

Под вечер пациенты стали выползать из своих палат и стекаться в комнату отдыха. Ярик, как всегда, заварил себе быстрорастворимой лапши и налил цикория. Сегодня для него был особенный день, ибо приехала девушка. В возрасте Ярика говорить «у меня есть девушка» уже не так почетно. Люди семьями обзаводятся к тридцати, а Ярик все искал развлечений от этой женщины (никак не девушки), у которой, ко всему прочему, был сын. Дабы не мешать своим навязчивым присутствием, Саша пошел прочь от чайной. Юлия сидела на диване и вязала. Жуткий кровоподтек никак не рассасывался.

– Если бы я выиграла миллиард, – говорила она, – то купила бы дом. А тебя пригласила его декорировать.

Это льстило Александру.

В первой палате опять скучали.

– Устроим бой на подушках? – предложил ради шутки любитель «донского табака». Только чур я не буду собирать перья.

– Я так устал от этой больницы, – закрыл Ваня лицо руками.

Осознав, что веселья не будет, «донской табак» пошел курить. Он аккуратно сложил ряд сигарет в нагрудный карман и вышел из палаты, едва не столкнувшись с Сашей. Вернулся мужчина с недовольным, но шаловливым лицом. Ваню отпустило.

– Привет, человек-позитив, – встал с кровати Ваня и стал ходить по палате.

– Я обиженный, – накуксился курильщик.

– Ах!

– Меня воду заставили носить.

– Как все буквально получилось. Правильно говорят: на обиженных воду возят.

Если хоть чем-то заниматься, то время в больнице летит незаметно. Страдая бездельем, ты просто разлагаешься в своей палате, где находишься по двадцать часов в сутки. Саша решил заняться рисованием. Он позвонил маме и попросил привезти ему акварельные краски, коробку с кистями, палитру и соответствующую бумагу; словом, все что нужно для акварельной живописи. Мама пообещала приехать завтра и все привезти. Вот и смысл в жизни появился – ждать мамин приезд. Александр взбодрился и пошел читать книжку.

– Подходим на таблеточки! – крикнула медсестра.

Пациенты ровной колонной выстроились в очередь. Некоторые уже наливали себе воду в стаканчики, которые потом утопят в красном ведре.

– Интересно, а сколько стоит отдельная палата? – спросил один пациент у второго, когда тот стоял рядом с процедурным кабинетом.

– Хочешь переехать от меня?

– Но ведь там есть розетка…

– Променял меня на розетку! А еще другом называешься. Все равно ничего, кроме пальцев ты туда не засунешь.

– А все равно интересно.

Сон быстро взял верх над Александром. Веки после таблеток стали неимоверно тяжелыми, и невозможно было держать из открытыми. Вот и подошел к концу еще один день. Саша стал на шаг ближе к выписке, что не могло не радовать.