Текст книги "Психбольница"

– Хотелось бы верить.

Мама захлопнула за собой дверь и растворилась в зимней темноте. Выпала же на ее долю обязанность растить такого непутевого сына. Хотя, если подумать, то Саша доставляет не так уж и много хлопот. Просто, как говорит бабушка: «финтит дорогуша».

Мама искренне верила, что впереди ждет только счастье. Оставленный университет не самый страшный приговор, а вот разбитое сердце собрать по крупицам куда сложнее. Спасибо маме за терпение. Когда-нибудь Саша отблагодарит ее за всю заботу. Она была сильной женщиной, но даже у таких ноги подкашиваются, стоит подумать о заболевшем сыне. Юноша лечился далеко не от простуды, справиться с которой можно принимая препараты, свободно отпускаемые из аптек. Саше был нужен не только врач, но и хороший психолог. Такие специалисты на дорогах не валяются, но, к счастью, работают в психбольницах. Но об этом чуть позже.

Вновь прибывшим пациентам ставят на ночь уколы для спокойного сна. Колют феназепам. Саша получил свою дозу препарата и пошел пить с Яриком чай. Недовольная санитарка не одобряла вечерние посиделки, стремясь как можно быстрее закрыть чайную комнату.

В чайной можно было раздобыть кипяток или подогреть при помощи микроволновки холодную еду. Здесь же находилась небольшая библиотека. В основном, пациенты читали либо бульварные романы, написанные одинокими женщинами, либо произведения советских времен. По крайне мере, так можно было судить по наполнению библиотеки. На стенах висели листки бумаги с раскрашенными картинками. Такие раскраски рекомендуют для успокоения нервов и подготовки мозга к продуктивной работе. Картинки были блеклыми, скорее всего из-за низкого качества цветных карандашей. Но, как говорится, на безрыбье и рак рыба.

Ярик с аппетитным чавканьем уплетал вафли со сливочной начинкой, а Саша дожевывал булку с клубничным джемом.

– Хорошие укольчики, – сказал Ярик. – Будем всю ночь отрываться.

Александр кивнул в знак согласия, но при этом тяжелая голова едва не оторвалась от шеи. Еще бы пару секунд, и можно было бы гонять в футбол бедной головой.

– Как ты? – спросил Ярик, попивая чай.

– Улетаю, – выдавил из себя Саша.

Юноша качнул головой из стороны в сторону и отметил некоторую заторможенность. Сознание будто бы не поспевало за мозгом, который рьяно умолял притормозить. Александр понял, что скоро свалиться без чувств прямо на скользкий пол чайной комнаты. Ярик посмеивался над своим новым товарищем. У мужчины, похоже, все было в порядке.

– Пошли спать. Завтра рано вставать.

– А черт! Еще анализы, – ударил себя в лоб Саша.

– Налей в банку яблочного сока.

– Не хочется, чтобы после анализов появилось заключение, мол, я сын яблони.

– Забей.

Александр мягко положил голову на подушку и уставился в потолок. Ярик снял штаны и погасил свет. Лампы сразу же стихли и перестали излучать яркие лучи.

Саша осознал, что стены двигаются. Он несколько раз моргнул, но ничего не изменилось.

– Кажется, я словил приход, – заключил юноша. – Стены поплыли.

– Ты что ли накурился? – с тревогой спросил Ярик.

– Видишь этот мерцающий свет? За окном проезжают машины?

– Какие машины? Ничего такого на улице нет.

Александр испугался ни на шутку. Он смотрел то на темное окно, то на закрытую дверь. Все плыло перед глазами, как в самом кошмарном сне.

– Не шали тут без меня, – шуточно попросил Ярик. – Если утром узнаю, что ты сбежал, то обижусь и больше не буду угощать вафлями.

– Я в норме, – пытался соврать Саша.

Все было далеко не нормально. Лишь закрыв глаза, юноша почувствовал облегчение. Стоит разомкнуть веки, как желтые стены начинали давить, норовя убить несчастного пациента.

– Этот феназепам сильная штука, – изрек умную мысль Александр. – Ты хорошо переносишь его?

Ярик уже спал.

Вот и подошел к концу первый день. О был длинным, но не полноценным. Так, например, Саша не позавтракал и пропустил массу дневных мероприятий. Знакомство с бытом больницы еще ожидало новичка. Что будет впереди? Сможет ли юноша отыскать себя в миниатюрном замке из стекла и бетона? Вопросов в голове ворочалось целая куча. Справиться с ними было не простой задачей. Лишь приложив достаточно усилий, можно отогнать от себя тревогу и полностью сконцентрироваться на лечении. В конце концов, Саша поступил сюда с серьезными жалобами на психическое состояние. Полностью истощенный, юноша обнаружил себя пациентом психбольницы. Хоть плачь, хоть смейся. Сердце билось… в истерике.

Впереди ждет целая жизнь, с которой можно знакомиться только под таблетками. Столько разных медсестер и санитарок работали в отделении. Познакомиться с каждой было интересно, но и волнительно. Каждый пациент со своими тараканами в голове улегся спать. До утра его ничто не разбудит, хоть стучи в бочки. Разбудит новый день и привнесет в больничный быт много нового.

А на этом глава заканчивается.

7

– Просыпайся, парниша, – тормошила санитарка спящего Александра.

Юноша приоткрыл глаза и увидел нависшую женщину в ярком халате.

– Пора кровь сдавать.

Саша после сна никак не мог понять, куда он должен сдавать кровь и откуда ее вообще брать. В голове не было ни единой мысли, способствующей выстраиванию логически верных предложений. Пациент откинул одеяло и высунул тощие ноги. В палате было тепло, но по коже все равно побежали мурашки. Ярик преспокойно спал на своей койке, пряча голову от проникающего света.

– Куда идти? – спросил Александр, завязывая на ходу спортивные штаны.

– В процедурный кабинет, к Наталье Камильевне.

Процедурный кабинет находилась как раз напротив поста медсестры. На двери висело расписание работы бактерицидной лампы. Дверь была чуть приоткрыта.

– Александр? – подняла голову Наталья Камильевна. – Проходи.

Юноша не рассчитал силы и захлопнул за собой дверь.

Около кушетки стоял лес капельниц, уже готовых к работе и молчаливо ожидающих своих пациентов. Рядом находилась специальная стойка на железной ножке. Саша положил руку на стойку и отвернулся. Процедурная медсестра готовила шприц и проспиртованную ватку. Александр мужественно следил за тем, как стерильная игла впивалась в вену.

– Оп-па, – выдохнула Камильевна, медленно вытягивая темную кровь.

Было не так уж и больно. Ощущения казались даже несколько приятными, но не подумайте, что наш герой отпетый мазохист. Просто боль давала понять, что миновала первая ночь, и с наступлением утра, жизнь вернулась в хилое тело парня.

Шприц был наполнен на несколько делений. Этого было достаточно, и никто не собирался выкачивать литры крови, осушая конечности. Рука немного подрагивала, то ли от волнения, то ли просто от предвкушения близившихся перемен. Медсестра зажала кусочек ваты на красной ране и залепила сверху пластырем.

– Молодец! – похвалила Наталья Камильевна. – Можешь идти в палату.

Саша согнул в локте руку и доковылял до своей койки. Ярик мирно посапывал, бормоча что-то во сне. Счастливый человек! Что ему известно о душевных муках, лишающих самой способности отдыхать по ночам? Спит себе спокойно и видит яркие сны. Александр хотел того же.

Сомкнуть веки больше не получалось. Они словно офисные жалюзи задрались и теперь отказывались обнимать глаза. Саша проверил не бежит ли из проделанной дырки кровь и пошел в комнату отдыха. Висевшие здесь часы показывали всего семь утра. Еще спать да спать!

Все палаты были закрыты. Видать нашелся всего один сумасшедший, решивший пораньше начать свой больничный день. Таких индивидов надо держать отдельно от отдыхающих граждан, а то и вовсе привязывать к койке. Не было причин оставаться на ногах. Саша присел на диван и стал теребить шнурки на штанах. За окном стояла непроглядная темень. Лишь белый снег выделялся на общем фоне, напоминая, что вообще-то в палитре матушки-природы есть не только смолянисто-черный цвет.

Санитарка бесшумно подкралась и облокотилась о спинку дивана.

– Чего не отдыхаешь? – звонко спросила она.

Юноша вздрогнул и чуть не свалился на пол от внезапного вопроса.

– Что-то не спится.

– Можешь полы помыть, если не хочешь возвращаться под одеяло, как все нормальные люди.

Санитарка засмеялась от своей же шутки. На ней был надет яркий халат в цветочек. Это интересное замечание.

– Как вас зовут? – поднял глаза Александр.

– Марина Сергеевна, а что?

«Теперь я буду называть ее просто Цветочной, в честь такого примечательного халата».

– Просто знакомлюсь с окружением, – ответил юноша. – Только не подумайте обо мне плохо.

– Включи хоть телевизор, если не желаешь помочь даме вымыть пол.

– Я бы с радостью взялся за швабру, но рука немного болит после забора крови.

– Ой, да все мы знаем эти отговорки. Отдыхай, парень.

И Цветочная пошла прочь.

Кое-как юноша дотянул до восьми часов, когда начинают будить на завтрак.

– Просыпаемся, девочки! – кричала санитарка, заглядываю в темную палату. – Просыпаемся, мальчики! Ярик, черт тебя побери. Вставай!

В ответ мужчина что-то пробурчал и закрылся одеялом с головой. Саше не терпелось вкусно позавтракать, что было естественным желанием, таким же, как, например, желание носить чистую одежду. Юноша сидел на койке и смотрел на заросшее щетиной лицо соседа по палате. Казалось, сейчас Ярика не разбудить даже выстрелом из крупнокалиберной пушки. Да и после взрыва ядерной бомбы, он навряд ли откроет глаза, просто отмахнувшись от надоедливого источника звука.

Будили в больнице примерно за сорок минут до завтрака. Считалось, что пациентам необходимо умыться и привести себя в порядок. Чтобы не бежать сломя голову, у тебя есть целых сорок минут на пробуждение и утренний туалет.

Саша достал из рюкзака мыльно-рыльные принадлежности и пошел чистить зубы. В санитарной комнате находилось три старых керамических раковины и единственное крошечное зеркало. Смотреться в него мог максимум один человек, и то не шибко крупный лицом. Люди только стаскивали свои кости с коек, поэтому раковины были свободны. Юноша пристроился к левой раковине и стал счищать с зубов желтоватый налет. Процесс этот был скучный и лишенный всякой фантазии. Человек за всю жизнь столько раз чистит зубы, что становиться тошно от одного мятного вкуса во рту. Выход есть – покупать разную зубную пасту и не иметь любимых производителей. Конечно, это чисто мнение Александра.

В коридоре начали шоркать ноги. Пациенты лениво выглядывали из палат, будто птенцы, недавно вылупившиеся из яиц. Среди них были и старики, и представители молодежи. Саша являлся самым молодым обитателем седьмого отделения, что делало его слегка особенным. Хвастаться этим было глупо, поэтому лучше не упоминать о своем возрасте, прячась за маской безразличия. Люди попадали сюда с разными диагнозами. Некоторые лечили депрессию, некоторые просто восстанавливались после нервного срыва, кто-то исправлял нарушения сна, а кто-то и вовсе видел галлюцинации. Каждый пациент был как огромная книга, которую врачам предстояло прочитать. Стоит читать медленно и вдумчиво, дабы ничего не упустить из внимания. Времени в больнице хоть отбавляй, а значит нет причин волноваться по этому поводу. Лежи себе и возвращайся в мир живых.

В столовой горел свет. Буфетчица разложила тарелки на столах и свалила в центр каждого из них по пять ложек.

– Садитеся! – сказала Цветочная. – Целое отделение, а пришло три с половиной человека.

– Все сытые, – отозвался Ярик, вяло ковыряя кашу.

Каша, кстати, была манной. Хуже манной каши на воде может быть только суп из крапивы. Саша пересилил себя и съел всю порцию. Благо чай был самым обычным, но от этого не менее вкусным. Никто опять не поблагодарил буфетчицу, понуро удаляясь из столовой. Пациенты из наркологического отделения хвастались синяками от капельниц. Александру все казалось новым и интересным. Депрессия не мучила так сильно, как дома. Правильно говорят – и стены лечат.

На сегодня был запланирован целый список мероприятий. Для начала, надо было сходить с санитаркой до диспансерного отделения и сделать кардиограмму для вновь поступивших. Примерно через час Цветочная пошла по палатам собирать группу новичков. Саша был в их числе.

– Не курим перед кардиограммой! – восклицала Цветочная своим прелестным голосом. – Покажет, что сердце выкурил.

Ярик не замешкался с ответом по этому поводу:

– Да у меня сердце золотое, – потом он немного помолчал и добавил – железное.

Очереди, вопреки всем ожиданиям, не было совсем. Если для того, чтобы попасть к окулисту, надо переждать целую толпу буйных пациентов, то сейчас минутный земной рай сделался в коридоре диспансера. Старый линолеум помнил тысячи и тысячи грязных ботинок, на стене висели плакаты «это наши дети, и мы не должны их терять!», на потолке уже погасли лампы. Солнце украдкой заглядывало в окна, обещая сегодня прекрасную погоду. Сейчас бы вырваться на просторы дикой природы и бродить там до позднего вечера, пока не закончатся силы ну или пока темнота не закрасит все зримое пространство. Но нет. Прошел период пьянящей свободы. Извини, но остались только боль в пустой груди и желтый цвет больничных стен. И живи теперь, не как хочешь, а как можешь. Надейся, что врачи найдут волшебную пилюлю, и рана зарубцуется. Надейся на лучшее, когда вокруг рушиться целый мир, построенный из игральных карт. Это очень сложно и по сути, почти невозможно. Терпи через силу, даже когда от отчаяния слезятся глаза. Не смей рыдать, подавая голодным волкам повод насытиться тобой. Будь сильнее всего этого ужаса, царящего вокруг. Жизнь еще перемениться в лучшую сторону. Оставалось лишь дождаться этого.

Стирая салфеткой гель, Александр думал о том, как сладостно сейчас было бы укутаться в одеяло и проспать несколько часов, не борясь со скукой и страхами. Юноше все казалось новым и интересным, но какой-то внутренний страж не впускал в мозг радостные мысли.

По возвращению в отделение, Саша получил приглашение посетить чайную. Что-то там происходило, и это что-то собрало едва ли не всех пациентов. Как оказалось, сегодня справлял свой день рождения один из больных. Звали его Максим и ему было около тридцати лет. На столе лежали огромные полуторакилограммовые коробки с печеньем, а рядом кто-то оставил пачку чая. Мама именинника хлопотала вокруг приглашенных гостей, подливая каждому кипяток и угощая свежим печеньем. Скоро появился сам виновник торжества. Черная борода скрывала его лицо, но даже она не могла спрятать вселенскую усталость и печаль.

– Спасибо, что пришли, – вялым голосом сказал Максим. – Я правда очень рад. Пейте чай, а я пойду в палату. Извините.

Александр впервые в жизни видел этого человека, но он все равно проникся к нему чувством глубокого сожаления. Очень жаль, что болезнь не щадит никого. Ни один из нас не обладает иммунитетом от психических расстройств. Любой может слечь в больницу и пролежать там неопределенно долго. Просто кто-то предпочитает не замечать нависшие проблемы, глотая алкоголь или принимая наркотики. Кто-то просто боится признаться, что он болен. Потребность в психиатрических клиниках будет существовать всегда. Сколько людей, столько и болезней. Каждый болеет по-своему, находя в своем диагнозе что-то уникальное. Поэтому люди снова и снова срываются, ибо как бы усердно не работали ученые, психика не излечивается полностью. Медикаментозная терапия нужна на протяжении всей жизни, если не хочешь страдать еще сильнее, чем раньше.

Говорят, что в современном мире не рождаются здоровые дети. В каждом заложена какая-то болезнь в той или иной форме, и целью всей последующей жизни является попытка сдержать себя, не отдаваясь недугу полностью. Если однажды и изобретут прививку от всех болезней, то это будет величайшим открытием. Детям сразу после рождения начнут вкалывать этот волшебный препарат и дарить свободу крепкого здоровья. Но навряд ли это случиться в ближайшем будущем. По крайне мере, нынешнее поколение не увидит этот препарат, оставаясь еще на полсотни лет просто больным.

Все эти размышления были навеяны несчастным пациентом с лицом темнее дождевой тучи в середине лета. В таком состоянии даже праздник рождения не кажется радужным. А что может быть важнее этого события?

Заехала новая пациентка. Ее возраст и состояние души можно было описать одним словом – закат. На голове у нее находилась копна седых волос, похожих на настоящую гору, неаккуратно пристроившуюся на черепе. Пациентка бродила по коридору, причитая:

– Господи, как здесь молодежь со скуки не умирает? Я уже не могу.

А ведь это был всего лишь первый день. Она и не подозревала, что ждет впереди.

Саша услышал, лежа на койке, размеренное цоканье каблуков. Шаги приближались, то и дело смолкая. Вдруг цоканье раздалось прямо за дверью. Не успел юноша подумать об этом, как в палату заглянула женщина. Это была психолог.

– Пойдемте на группу общения, – сказала она и вопросительно посмотрела на Александра.

Ярик вскочил первый.

– Пойдем, Санек, развеем тупую скуку, – бросил он, просовывая ноги в тапки.

– А почему бы и нет! – вскочил юноша.

В кабинете психолога было просторно и прохладно. Фрамуга впускала в помещение свежий воздух, так необходимый пациентам. Ярик принялся ставить стулья в круг. Стулья были самыми простыми – черного цвета и с железными ножками. Такие можно часто встретить в банке или, например, в офисе маленькой компании.

Очень важно, чтобы люди сидели именно в кругу. Это помогает каждому члену группы чувствовать себя наравне с остальными. Саша болтался по комнате, пока психолог продолжала обходить палаты и собирать компанию на ближайший час. По стенам висели фотографии природы, напечатанные на особой глянцевой бумаге. На другой стене висело зеркало. Здесь стоял стол с компьютером, резиновый мяч и небольшой диван. Но все участники группы должны были непременно сидеть на стульях.

Собралось не так уж и много народу. Если не считать организатора сего мероприятия, то можно сказать о пяти пациентах. Одна пациентка пожилого возраста носила очки с коричневыми стеклами. Волосы на ее голове давно стали жидковатыми, а само лицо испещряли глубокие морщины. Вторая пациентка была лет сорока. Ее отличительная черта заключалась в жутком кровоподтеке под глазом. Вид у нее был крайне измученный. Третий участник круга был Ярик. Внешне он был задорным, словно мужчина только что посетил цирковое представление и съел две порции сладкой ваты, одна из которых была маминой. Ярик плюхнулся на стул и стал болтать своими ногами. Последний участник (если не брать в расчет Сашу), был молодым парнем в футболке и шортах. Носков он не носил, предпочитая топтать пол голыми ногами в тапочках.

Вот психолог вернулась и захлопнула за собой дверь. Снаружи висела табличка «не беспокоит», внутри началось живое общение.

– Всем еще раз здравствуйте, – сказала женщина, поправляя штанину. – У нас новый участник. Давайте знакомиться.

Голос у психолога был приятный. Он располагал к себе и награждал уверенностью. Женщина взяла со стола желтый колючий мячик. Этот мячик передавался по кругу. По правилам, только тот, у кого в руках желтый «ежик», мог говорить. Это отлично дисциплинировало и выметало какой-то хаос из разрозненных голосов пациентов. Сейчас мячик был у психолога, а значит, она и будет первой держать слово.

– Меня зовут Ольга Вадимовна и я медицинский психолог. В будние дни я провожу гимнастику, а также группу общения. Сегодня новички ходили на кардиограмму, поэтому на гимнастику пошло всего несколько человек. Но ничего! Главное, настраивать себя на продуктивную работу и приятную беседу. Гимнастика начинается в десять утра, как раз после процедур и приема лекарств. Буду рада видеть новые лица.

То, с каким воодушевлением говорила Ольга Вадимовна просто поражало. Сразу понятно, что она полностью увлечена своим делом и готова открыть душу для вновь прибывших в больницу. Такие люди встречаются очень редко. Считается, что если ты пропускаешь через себя чужие горе и переживания, то в конце концов сойдешь с ума. Но Ольга Вадимовна выглядела вполне здоровой и веселой.

Мячик перешел в руки Ярика.

– Всем привет, меня зовут Ярослав, и я псих! Шучу, конечно. Если серьезно, то я приехал сюда отдохнуть от дома и будничных забот. Больше говорить нечего.

– Хорошо, передавай мячик, – сказала психолог.

Проходя по часовой стрелке, мячик попал к Александру (он сидел по левую руку от Ярика). Неожиданно сделалось волнительно.

– Меня зовут Саша. В больнице я второй день. Лечусь от депрессии. Занимаюсь литературой и уже издал первую книгу. Бросил университет из-за болезни. Теперь не знаю, как буду жить. Страшно, когда от отчаяния и бессилия дрожат руки. Сразу начинаешь накручивать себя и вгонять в ловушку.

– Чего ждешь от группы? – спросила Ольга Вадимовна.

– Надеюсь, что смогу развеяться и отогнать злые мысли.

– Да, мы тебе в этом поможем.

Следующие была старушка в темных очках.

– Любовь Ивановна. Сейчас на пенсии. Работала картографом всю свою жизнь. Карты составляла и все такое прочее.

– Интересная работа, – отозвалась психолог. – Что-нибудь еще скажите, Любовь Ивановна?

– Нет. Пусть молодежь говорит, а я просто послушаю.

– Меня зовут Ваня. В этой больнице я в первый раз. Тоже нигде не учусь, хоть и втайне мечтаю поступить. Настроен на хорошую беседу.

Слово взяла вторая дама в круге:

– Меня зовут Юлия. Работаю директором в продуктовом магазине. Один из покупателей сотворил со мной это, – она показала на кровоподтек. – Теперь не уверена, что вернусь на в то место, но пока ничего наверняка сказать не могу.

– Всем спасибо, – поблагодарила Ольга Вадимовна. – Теперь поделитесь, с каким настроением пришли? Как самочувствие?

Мячик пошел по кругу второй раз. Все, как один отвечали «настроение стабильное, самочувствие хорошее». Психолога удовлетворили и такие короткие фразы.

– Давайте решим, о чем будем сегодня говорить, – сказала Ольга Вадимовна. – У кого-нибудь есть идеи?

Ваня взял инициативу в свои руки.

– Да! – воскликнул он. – Хотелось бы обсудить тему семьи и предков. Мне есть, что рассказать по этому поводу.

– Группа поддержит эту тему? – посмотрела на каждого из присутствующих психолог.

– Почему бы и нет, – ответил Саша и поерзал на стуле.

– Давайте, – согласилась Юлия.

Мячик попал к Ярику.

– Не знаю, что надо говорить, – пробормотал он. – Живу в самой обычной семье с обычными родителями. Они занимаются бизнесом, а я хочу им в этом помогать. Пока что не особо получается.

Ярик поспешил передать мячик следующему, не желая изливаться в душевных монологах. Разговаривать, честно говоря, было не главным его талантом. Выстраивая несложные предложения, Ярик говорил по существу и без эмоций. Что поделаешь, есть в мире и такие люди.

Саша собирал мысли в голове.

– У меня очень много родственников. Моя бабушка – выходец из маленькой деревушки. Она буквально сбежала из того малоприятного места, где круглосуточно только пьют и веселятся. Вся семья была против того, чтобы кормилица (моя бабушка) уезжала. Поселившись в города, бабушка поступила на маляра-штукатура, исходя из такого принципа, что в учебном заведении были свободные места на эту специальность. Бабушка мечтала стать фельдшером, но судьба повела ее по другой дорожке. В итоге, добившись высоких результатов, бабушка поднялась по карьерной лестнице и стала самым востребованным специалистом в строительной компании. Ее со скрипящем сердцем провожали на пенсию, надеясь, что бабушка еще вернется на работу. Но не тут-то было. Бабушка активно занялась садоводством, все лето и осень проводя на даче. Иногда она ездит в родную деревню, дабы повидаться с родственниками. Никаких болезненных воспоминаний у нее не осталось. Так вот. Моя мама родилась уже в городе. Она полностью городской человек, не желающий видеть какую-то деревенскую родню. Она даже не знает имен своих сестер, о чем, в общем-то, не сильно сожалеет. Бабушкина семья разъехалась по всей стране. Кто-то живет в Соль-Илецке, дядя Вова, мамин кузен, поселился в Калининграде и стал военным. Я не чувствую никаких деревенских корней, что даже хорошо. Мне проще осознавать, что город вырастил меня, но этот город не простой. По материнской линии все понятно. Моя вторая бабушка живет на Дальнем востоке, на крошечном островке, который носит название Парамушир. Мой отец долгое время прожил на этом острове, воспитав меня в самых строгих жизненных условиях. Бывало сидели неделями без света, и спасаясь только газовой плитой, вкупе с самой примитивной едой. Мама моего отца стала важным звеном в формировании моей личности. Бабушка заядлый рыболов и грибник, отец – охотник. Приятно осознавать, что судьба закинула меня в городок с населением в две тысячи человек. Кому-то это покажется дикостью, но только не для меня. Я научился ловить рыбу и правильно собирать грибы да ягоды. Научился разделять с близкими все тяготы жизни в изоляции. Вот такая у меня разношерстная семья. Я очень горжусь своим происхождением и ни за что не променял бы его на блеклую и туманную жизнь, проведенную в очередном дурацком миллионнике. Семья, пожалуй, одно из тех понятий, которыми я дорожу. Где-то живут десятки моих братьев и сестер, но они мне не нужны. Были бы здоровы бабушки, а остальное сформируется само собой.

– Да, интересная история, – улыбнулась Ольга Вадимовна. – Послушаем остальных.

«Ежик» перешел к следующему.

– Моя семья всю жизнь прожила в военном городке в близи от аэропорта. Помню истории из детства, когда играли на стройке и прятались от сторожей. Замуж я вышла поздно, но совершенно не волнуюсь из-за этого. Семья – это фундамент, на котором держатся наши жизни. Общество заинтересованно в том, чтобы создавались крепкие семьи и рождались дети. Очень сочувствую тем, кто не вкусил, по тем или иным причинам, сладость от мирного общения в кругу близких. У вас, мальчики, все еще впереди. Просто ищите для себя не просто любовницу, а настоящего друга. Когда любовь пройдет, надо чтобы осталось нечто связующее между вашими с женой судьбами.

– Спасибо за такой позитивный посыл, – поблагодарила психолог.

Слово взял Ваня:

– Интересно слушать истории других людей. У меня предки были аристократами. Бабушка настаивала на том, чтобы я учился играть на фортепиано, считая это необходимым в интеллектуальном обществе. Стремление бабушки я уважал и действительно занялся музыкой. Пока не достиг больших успехов, ввиду того, что сломал синтезатор. Настраиваюсь на лучшее и лелею мечту жить в спокойствии. Родители не особо разделяют мое желание поступить в театральное, предпочитая, чтобы я сидел дома под постоянной опекой. Все, мысль закончилась, – грустно заявил юноша.

Вскоре группа общения подошла к концу. Время пролетело незаметно, но это было едва ли не самым интересным часом, проведенным Александром за последние несколько месяцев. Ольга Вадимовна спросила у каждого о настроении и самочувствии, и каждый ответил, что стало заметно лучше.

– Всем спасибо за участие, – подводила итоги психолог. – Завтра всех жду на гимнастику.

Пациенты вернулись в отделение и разбредись по палатам ждать обеда. Ярик бухнулся на койку и закрыл лицо руками. Было видно, что он заскучал на группе, отмахиваясь дежурными фразами, на подобии «все хорошо» или «все нормально».

– Пошли что ли чай попьем, – предложил Ярик, глядя сквозь пальцы.

– Но ведь скоро обед, – задумался Саша.

– Одно другому не мешает.

– Ладно, пошли.

Цветочная привела все отделение в столовую.

– Кто захочет добавки, – говорила она. – Тот пусть подходит к Наталье Николаевне, нашей буфетчице. Она вас поварешкой треснет.

– Одной поварешкой сыт не будешь, – бросил вслед Ярик.

– А двумя? – усмехнулся Александр.

– Не болтаем с набитыми ртами, – сердито бросила буфетчица, стоя руки в боки.

Приняв послеобеденные таблетки, Саша улегся поудобнее и весь сон час читал роман «Моби Дик». Ярик так утомился на группе общения, что отрубился, как только голова коснулась подушки.

Саша сделал для себя первое больничное открытие! Оказывается, складки на больших пальцах рук разные. Эта мысль просто взорвала мозг. Юноша переваривал полученную информацию, подозревая, что это только начало целого цикла открытий, сделанных в желтых стенах лечебницы.

После ужина захотелось немного вздремнуть. Давали кисель нежного розового цвета. Саша выпил все до дна и удовлетворенный поставил стакан на столик с грязной посудой.

Цветочная опять попрекала Ярика, моя пол в комнате отдыха:

– Заходя после своего курения, не топчи! Щас как дам по голой попе! – санитарка замахнулась шваброй и расхохоталась от такого искрометного высказывания.

Восьмидесятилетний дедушка в серой толстовке «Пума» и ярких синих штанах шоркал ногами по свежевымытому полу. Двигался он плавно, что обусловлено столь почтенным возрастом.

– Курить собрались, Анатолий Федорович? – уже спокойным голосом спросила Цветочная.

– А? – не расслышал дед.

– Говорю, курить пошел?

– Да, надо подымить маленько.

– Застегаемся, – изрекла санитарка очередную великую фразу. – Шапку надеваем, заботясь о своем здоровье. На улице холодно.

Этот самый дедушка носил с собой в столовую бутыль льняного масла. Он сдабривал им абсолютно все, начиная от утренней каши и заканчивая супом. Ел Анатолий Федорович медленно, тщательно пережевывая каждый кусок. У отдельных пациентов были свои странности. Кто-то не мог пить из казенных стаканов, предпочитая им домашние кружки, кто-то, как дедушка, любил носить с собой всякие приправы к пище. Но льняное масло запомнилось больше всего.

Саша сидел на стуле в комнате отдыха и посматривал телевизор. На диванчике вальяжно устроились пациенты, молча наблюдая за картинками в электронном ящике. Был среди них один индивид, сразу не понравившийся Александру. Звали его Виталий Юрьевич. Он бросал беглые взгляды по сторонам, словно опасаясь кого-то. Он не интересовался происходящим в телевизоре, надоедая Юлии своими рассказами.

– Мне пятьдесят шесть лет. Сюда я попал после инсульта. Как же так получилось, что я угробил свое здоровье? Первый приступ случился со мной на работе, в двадцать девять лет. Когда понимаешь, что жизнь висит на волоске, начинаешь стократно любить ее. Не знаю, сколько мне осталось, но хочется, как можно дольше топтать землю, а не лежать под ней.

Все эти излияния пациента навевали грустные воспоминания. Чего попусту грустить? Начался новый этап в жизни, и нет причин лить слезы. Саша пообещал оставить за стенами больницы все невзгоды. Здесь он в безопасности. Здесь его временный приют.

С улицы тянуло табачным дымом. Цветочная возмутилась не на шутку и потребовала, чтобы курильщики отходили подальше от крыльца. Дедушка в синих штанах стянул с себя серую куртку и сунул в рукав шапку.

– Хорошо покурил, – медленно проговаривал он.