Текст книги "Психбольница"

Продолжая эту мысль, стоит сказать, что некоторые любят всячески изгаляться и добавлять в «куксу» майонез или сосиски. Саша был ярым противником этой методы разнообразить свое питание. «Кукса» по своей сути была идеальной. Не зря же производитель кладет в коробки специи, соевое мясо, а то и чего более интересное, как, например, кукурузу. Зачем портить это какими-то сторонними продуктами, которые можно съесть отдельно? Заварил пачку лапши и с удовольствием съел ее, высыпав всю приправу. Что еще надо для краткосрочного счастья? Только больше «куксы».

– Сигареты кончаются, – пожаловался Ярик. – К тебе же мама должна была приехать. Не могла бы она захватить мне пару пачек курева? Деньги я отдам.

Бедного Ярика родители не навещали. Вообще складывалось впечатление, что его отправили в психбольницу только ради того, чтобы он находился под постоянным присмотром медперсонала. Каких-либо ярко выраженных заболевание на его лице не читалось. Поведение, в целом, соответствовало общепринятым нормам. Максимум в чем можно было обвинить Ярика, так это в детской чудаковатости и свободомыслии. На каноничного пациента психбольницы он не походил.

– Позвонить что ли девушке… – говорил Ярик своему соседу по палате. – Она много работает и содержит сына. Я ее сыну на Новый год подарок куплю. Все же надо налаживать контакт, вот и буду стараться выглядеть заботливым парнишкой, которому не наплевать на ребенка.

Подобные переживания вызывали похвалу. Девушка, в одиночку воспитывающая сына – это просто герой в оболочке обыденной персоны.

– Хорошо если бы она приехала ко мне, – мечтал Ярик. – Эта проклятая работа меня бесит! Она трудится в поте лица и почти не отдыхает.

«Полная противоположность тебе», – думал Александр.

– Может, она переедет ко мне жить. Не знаю. Пока рано об этом говорить, но порисовать веселые картинки же можно.

– Конечно.

– Скорее всего, родители будут против. Не знаю…

Ярик попытался набрать мамин номер, но никто ему не ответил. Видать, женщина была занята.

– Пора чаю попить.

– Пошли, – вскочил Саша с помятой койки.

– Дамы и господа, прошу на таблеточки! – раздался звонкий голос медсестры.

Пациенты высыпали из палат и оторвались от телевизора, где крутили «интересное» ток-шоу. Как говорили пациенты: «пора кушать конфетки». Саша получил свой винегрет из таблеток, ссыпал их в рот и запил половиной стаканчика воды. Потом он первым встал в очередь за ночным укольчиком, убрав руки за спину. Занимай очередь, не занимай, а бабулек все равно надо было пропустить вперед, исходя из элементарных понятий о вежливости. Но ничего! За все это когда-нибудь обязательно воздастся.

Засыпая, юноша опять подумал об Ане. Так хотелось позвонить ей и поговорить как раньше, будто бы ничего и не произошло. Это просто нереальные мечты. Химеры. Сил дотянуться до телефона уже не было. Феназепам начал действовать.

И явился ему благодатный сон.

10

В палате:

– Ну вот и день начался.

– Что день грядущий нам готовит?

В коридоре послышались голоса:

– Телевизор перестал работать! Наверное, потому что всех переженили.

– Скоро выпишут.

– А что дома? – спросила пациентка.

– Опять кастрюля и сырая картошка.

– Во! Заработал телевизор. Надо на боковую кнопку нажимать.

Ярик влетел в столовую первым. Он кисло глянул на тарелку манной каши и фыркнул. Мужчина взял стакан с чаем и осушил его одним залпом. Потом взял весь хлеб с железного блюдца и, покачиваясь, пошел обратно в отделение.

Пациенты из наркологического отделения тоже не были рады манному вареву.

– Какая-то неэтическая каша, так еще и на воде, – громко сказал веселый наркоман.

Буфетчица скривилась, легонько стукнув санитарку в бок.

– Ишь какой! Каша ему неэтическая, видите ли.

– И не говори. Совсем расслабились.

– Здравствуйте, Елена Сергеевна! – выпрямился Александр, едва завидев своего врача.

– Здравствуйте, здравствуйте. Как дела?

– Даже и не знаю, что сказать… грустно на душе. Опять вспоминал свою ушедшую любовь.

– Тебе категорически нельзя волноваться, Саш. Настраивайся на позитивную ноту.

– Мы уже учились у Ольги Вадимовны работать с негативными мыслями. У меня пока не получается.

– Это пройдет. Препараты тебе назначены хорошие. Поправишься, солнце.

Елена Сергеевна расстегнулась и зашла в свой кабинет.

Приходил какой-то странной наружности мужчина. Он судорожно бегал глазами по лицам медперсонала, держа в дрожащих руках пакеты.

– Подарки на Новый год не нужны? – с фальшивой улыбкой спрашивал он. – Детям или школьникам. Очень дешево.

Санитарка поспешила выпроводить странного посетителя, отговаривая его впредь искать в психбольнице потенциальных клиентов. Не понятно, на что он вообще рассчитывал? Думал сбагрить свой товар сразу всему отделению, включая пациентов? Очень неразумное желание.

Александру померили давление. Аппарат показал сто двадцать на семьдесят.

На гимнастике сегодня сделали акцент на шее, отчего Ваня был просто счастлив. Саша немного ленился после таблеточного сна. Все же феназепам не уходил бесследно, оставляя после себя мучительный след в виде постоянной сонливости. Ольга Вадимовна с полной самоотдачей демонстрировала упражнения под музыку Майкла Джексона. Впервые появилось чувство уже виденных событий, какого-то болезненного дежавю. Саша старался повторять за психологом самую малость, не в силах заниматься в полную силу, но даже такой мизерный результат сколько-то вдохновлял на дальнейшие действия.

Впереди был еще один день, так похожий на предыдущий. Если вдуматься, то почти ничего не менялось, не считая еды в столовой, темы на группе общения и разговоров с врачами. Дни-близнецы настали в жизни Саши. Но если это было бы правдой, то не было бы смысла продолжать повествование, оборвав его на полуслове. Каждый день пусть и был похож на предыдущий, но все же он нес в себе некоторые перемены в состоянии души. Юноша собрал мысли воедино и попытался сконцентрироваться на гимнастике. А эта история тем временем катилась дальше.

Как было заведено, в двенадцать часов Ольга Вадимовна открывала дверь в отделение отмычкой-квадратом и застучала каблуками по плитке.

– Собирайся народ, кто на группу идет, – бурчал Александр, ловя на себе возмущенные взгляды пациентов и пациенток.

В больнице можно было не скрывать свою сущность. Если Саша любил дома говорить сам с собой, бродя из комнаты в комнату, то почему сейчас он не мог заниматься этим же? Здесь каждый на своей волне. Каждый живет в своем мирке, который умещался в компактной черепной коробке. Хочешь быть уникальным, так будь им. Создай себе идеал поведения и следуй ему, как чистой заповеди или прописной истине. Не держи своих демонов на привязи. Научись выпускать их на волю.

– У кого-нибудь есть идеи насчет сегодняшней темы? – поставила прямой вопрос Ольга Вадимовна, как только каждый из присутствующих рассказал о своем настроении.

– Если исходить из того, что я могу поведать группе, то моя тема будет звучать просто. Детство.

Пациенты зашумели, обмозговывая выпущенную Сашей на волю мысль.

– Давайте поговорим об этом, – попросил Ваня.

Психолог получила из рук теплый желтый мячик и пустила его на второй круг.

– У меня было замечательное детство… – начал свой рассказ Александр.

В течение следующих пятнадцати минут юноша вел связное повествование о жизни на Дальнем востоке, насыщая его яркими метафорами и замысловатыми эпитетами. Он не упустил из внимания ничего, рассказав обо всех тяготах своего светлого детства.

– В целом, я очень рад, что в свое время попал на остров, – продолжал Саша. – Пусть я и прожил в изоляции, но зато не испортил свой мозг всякой модной ерундой, типа дурацких сериалов и бесконечно сменяющихся тенденций. Да, было нелегко, но я нашел в себе силы бороться с невзгодами. Мне было бы намного хуже, если бы я воспитывался в каком-нибудь мегаполисе и не знал, что такое качка на теплоходе и как вскрывать консервную банку кухонным ножом. Опыт, полученный в детстве, можно считать бесценным. Я бесконечно благодарен судьбе за то, что она забросила меня на самый край нашей необъятной страны. Я подружился с замечательными людьми, с которыми до сих пор поддерживаю контакт. Я научился довольствоваться малым и не прыгать выше головы, идя на поводу своих больных фантазий. Телефон у меня был самый простой. Нынешней молодежи мало самых навороченных смартфонов, а ведь они даже не подозревают, что можно жить без интернета и социальных сетей. У меня было все для того, чтобы самому ваять свою судьбу: пара рук, зоркие глаза, голова на плечах и совковая лопата. В следующий раз, когда захотите пожаловаться на несправедливость в мире, вспомните, что я жил в спартанских условиях и умудрялся быть счастливым.

– Неужели все это правда? – усомнился пациент. – Я просто не могу понять, действительно ли все было так плохо?

– Я вырос на быстрорастворимой лапше и замороженных американских сосисках.

– Поэтому ты так любишь лапшу? Сочувствую.

– Человек такая скотина, которая может выжить при любых чрезвычайных происшествиях. Бывало, сидели неделями без света. Бывало, что снегом заметало первые этажи домов. Я обо всем этом уже рассказывал, поэтому не хочу повторяться.

– Как-как называется тот остров?

– Парамушир, – по слогам проговорил Александр.

– Это близко к Камчатке?

– Это самый северный остров Курильской гряды. Да, он ближе всех к Камчатке.

Мячик перешел следующему.

– После такого красочного рассказа Саши мне и сказать-то нечего.

– А вы все равно попробуйте, – настаивала Ольга Вадимовна.

– Родилась я в военном городке около аэропорта. Детство… оно было простым. Помню, мы с друзьями играли на стройке. Это было самым запоминающимся событием. Жили мы не бедно, но и не богато. В доме всегда была еда, а у меня – чистая одежда. Мечтать о большем не приходилось, ибо то было послевоенным временем. Дети были предоставлены сами себе. Родители с утра до вечера вкалывали на работе и чисто физически не могли заниматься нашим воспитанием. Тогда я была жутко этим недовольна, а сейчас как-то смирилась. Я смогла понять родителей, только когда сама стала матерью. Так хочется, чтобы мои внуки не знали, что такое голод и холод. Пусть у них будет все, о чем они только пожелают. Я буду по возможности помогать, пока позволяет здоровье. Но мне осталось не так уж и много. Когда думаешь об этом, то понимаешь, что детство было так далеко. До него уже нельзя дотянуться рукой, как раньше. Детство неизбежно уходит и наступает пора так необходимого взросления. Ребята, не спишите становиться взрослыми. Живите настоящим и не пытайтесь заглянуть в будущее, ибо оно туманно. Когда вспоминаю свои детские игры, то невольно улыбаюсь. Если настигают плохие мысли, то я замещаю их воспоминаниями из детства, и все проходит, как по мановению волшебной палочки. У меня все.

Колючий мячик совершил еще один полный круг и вернулся к Ольге Вадимовне. Группа общения закончилась, и по традиции каждый поделился своими впечатлениями. Все решили, что отлично поговорили на такую светлую тему, как детство. Хотелось еще больше говорить и удивлять историями из Дальневосточной жизни, но время неизменно поджимало. Все рано или поздно кончается. Разница лишь в том, детство это или просто сеанс групповой психотерапии.

До обеда оставалось минут тридцать или сорок. Сегодня завтрак подали позже обычного, из чего сделали вывод – обед тоже будет задержан. Как сказала медсестра: «сегодня работает такая бригада, из-за которой все приемы пищи несколько смещаются. Тут ничего не поделаешь».

Наконец в двери зашуршала отмычка, и по отделению пролетело приглашение на обед.

– Девочки, кушать! – кричала буфетчица.

Будто бы мальчиков она не хотела пускать. Вот и мучайся сомнениями, хоть и такими бредовыми: идти на обед или остаться в палате. Все обошлось. И мальчики и девочки расселись по своим местам и принялись за суп. Новый пациент потерялся между столами. Добрая буфетчица усадила его замедленную препаратами тушу на свободное место и придвинула к нему стакан компота.

Саша ел быстро, отправляя в рот одну ложку за другой. И правильно. Нечего рассиживать, когда уже надо идти за таблетками.

Сегодня дежурил медбрат. Звали его Алексей. Он был молод, но этот факт почти никак не сказывался на работе. Конечно, медбрат ставил капельницы с замиранием сердца, чего уж говорить о внутривенных уколах. Но опыт можно и нужно приобретать на работе, тем более, что она такая ответственная. Быть первоклассным медбратом не так уж и легко. Здесь все косвенно зависит от приобретенных в больнице навыков. Можно перечитать хоть все известные книги по психиатрии, но так и не научившись ставить капельницы. И какой тогда прок?

Александр получил свою порцию послеобеденных «конфеток» и отправился в палату. Здесь уже ждал Ярик.

– Опять спать? – уныло спросил он товарища.

– Лично я за сегодняшний день устал. Хочется хоть немного отдохнуть.

Саша завалился на койку и закрыл глаза. Ярик включил радио и стал его слушать, немного сбавив громкость. Александру было наплевать. Он действительно хотел уснуть, и ничто ему бы не помешало. Даже работающее радио.

Саша проснулся от какого-то грохота за окном. Он приподнял голову и увидел в окне трактор, который чистил снег. Лица водителя не было видно, но оно определенно было уставшим на вид. Ярика в палате не было.

Александр пошел в чайную, рассчитывая, что ее уже открыли. Все так и оказалось. Санитарка мыла пол в прохладной комнате, что-то бормоча себе под нос.

– Кто это оставил? – недовольно спросила санитарка, указав на грязную пластиковую тарелку.

– Кажется, это любитель «донского табака».

– Поставлю барахло на его тумбочку. Пусть знает, как бросать немытую посуду. А вот вилочку я забираю. Отдам только при выписке.

Александр сделал новое открытие: вилки запрещены. Действительно, вилка в руках психически нездорового человека становилась грозным оружием. Кто знает, для каких темных целей хранился этот кусок алюминия. Вилкой можно и глаз выколоть и нанести телу серьезные повреждения. Как говорилось в той шутке… бойся не ножа, бойся вилки. Один удар – четыре дырки. Во всяком случае, «донскому табаку» придется искать другой прибор, способный помочь в поглощении быстрорастворимой лапши. Своей вилки он уже лишился.

Ярик зашел в комнату отдыха после своего курения. От него за несколько метров воняло сигаретным дымом и вечерним морозом. И чего только не сделаешь, идя на поводу своих вредных привычек. Вот Саша не курил и поэтому не мучился постоянной тягой покоптить воздух. Ярик плюхнулся на диван и стал безынтересно смотреть телевизор. К нему присоединилось несколько женщин пожилого возраста.

Александр бродил по коридору, намереваясь подыскать себе интересное занятие. Он как раз проходил мимо седьмой палаты, когда услышал жутковатый монолог. Для начала стоит рассказать про две одиночные палаты. Палаты под номером семь и восемь рассчитаны на особых пациентов, чьи родственники были готовы выложить крупную сумму. В этих палатах был отдельный санузел и даже розетки. Сейчас в восьмой палате содержался ветхий дедушка Анатолий Федорович, а в седьмой – Любовь Ивановна, та самая старушка в коричневых очках. Саша услышал, как старушка умирающим голосом обращалась к своей взрослой дочери, а та ей отвечала.

– Всего этого нет, мама! – почти кричала женщина. – Все нормально будет с твоим садом и с твоим домом. Поэтому ты и здесь. Все, замолчала! Я не могу слышать, как моя мама сходит с ума. Это называется тихий бред. Эта тема закрыта. Пока ты так говоришь, ты будешь лежать в этой больнице. Ни одной нормальной идеи ты не придумала, как заболела. Ты ничего не делаешь. Найди себе занятие по душе. Ты хуже пятилетнего ребенка. Вышивай крестиком, сажай цветы, читай газеты, отгадывай кроссворды, собирай паззл. Займись уже чем-нибудь!

Старушка что-то говорила, но Александр не мог разобрать ни слова.

– У тебя депрессивное состояние, – с нажимом прошипела дочь пожилой пациентки. – Хватит говорить о смерти. Мама, не спорь в этой жизни с мной. Сколько можно? Я приехала, и ты должна радоваться. Давай жить нормально. Я здоровый человек, но скоро сойду с ума. Это невыносимо.

После последней фразы, женщина затихла, словно подозревая, что за ней подслушивают чужие уши. Саша поспешил вернуться в палату и не нарываться на лишние проблемы.

Вот так и ткется из нитей повествования полотно больничной жизни. Каждый день что-то да происходит, какой-нибудь диалог возьмет, да и западет в душу. Это может показаться смертельной скукой, но иного способа рассказать историю просто не существует. Быт собирается по крупицам обычных каждодневных забот, переживаемых пациентами. Александр стал чувствовать себя полноценным обитателем психбольницы. Он провел свои первые пять дней госпитализации и за это время понял, что стал медленно, но неотвратимо меняться. Дежурства каждой медсестры несло в себе частицу характеров. Главными героями, несомненно, были пациенты, но не стоит забывать санитарок, буфетчиц, врачей и медсестер. Все они имеют право находиться в психиатрическом отделении, ибо служат на благо здоровья.

Саша просто случайная фигура на дороге жизни. Он пролежит некоторое время, но рано или поздно все равно выпишется и поедет домой. Не стоит думать, что на этом закончится. Вовсе нет! Прибудут новые пациенты, и дни продолжат сменять друг друга в бесконечной череде. В больнице никогда не заканчиваются лекарства, а значит, все это до поры, до времени не прервется. Жизнь продолжается, как и продолжается повествование. Да не осудит читатель за скрупулезное составление этого дневника. Впереди ждет новый день и новые рассказы.

11

Бабулька в красном нервно ковыряла кашу.

– Как в военное голодное время живем. Хоть бы сахарку в кашу добавили, – причитала она.

Юлия рассказывала своим соседям по столу увлекательную историю о хлебе:

– Я работала заведующей производством. Знали бы вы какую гадость добавляют в хлеб. Дома я всегда сама его пеку.

– Что ли в наш больничный хлеб добавляют? – спросила заинтересовавшаяся буфетчица.

– Вообще в весь! Я вот дрожжи в такой маленькой упаковке использую. Они самые лучшие.

Буфетчица ответила:

– Это самый яд. Талицкие дрожжи единственные хорошие. Я по телевизору о них смотрела.

Появилась вторая кухарка.

– А что с пельменями? – ввязалась она в жаркий разговор. – Травят народ этой гадостью. Я каждую неделю свои пельмени леплю. А эти покупные… Ладно молодежь их ест, но всякие пенсионерки! Делать этим бабкам нечего, а все равно не лепят, а покупают.

Все согласились с ней.

Пациенты меняли постельное белье. Так заведено, что после двух недель пребывания всем меняют простыни, пододеяльники и наволочки. Сестра-хозяйка с самого утра ходила по палатам и раздавала белоснежное белье, от которого еще пахло чистящим средством, то бишь, порошком.

– Свежесть белья заслуга моя! – воскликнул Ваня.

– Так вот, кто озвучивал ту рекламу, – подметил любитель «донского табака».

– Тогда я должен был бы говорить писклявым голосом.

– Такое чувство, будто я шкуру с осьминога снимаю.

Ярик побрызгал в нос свои капли и начал ни то зевать, ни то похрюкивать. При этом он всячески ворочался в кровати, в которую вернулся сразу после утреннего приема таблеток. Саша ему завидовал, хоть и завидовать было нечему.

Пролежав еще минут двадцать, Ярик лениво стащил свое тело с койки и отправился курить. По дороге он натягивал кофту и шапку. На улице стоял знатный морозец. Термометр дополз до отметки в минус 38 градусов. Ярик не спешил покидать теплое помещение.

– Не поминайте лихом, – махал он рукой пациенткам, собравшимся у телевизора. – Разотрете медицинским спиртом, когда вернусь.

Пациентка подняла глаза и взглянула на закутанного в общую куртку мужчину.

– Знаешь, чем заменяют спирт? Мочой.

– Мочой тебя разотрем. Чего спирт тратить, – поддержала Юлия.

Ярик поник.

– Эх вы…

В комнате отдыха зашаркали тапочки дедушки из восьмой палаты. Его руки украшали старые и давно потерявшие форму татуировки. Как узнал Саша, раньше Анатолий Федорович был военным. Он побывал в нескольких горячих точках и за это время обзавелся не только наколками, но и шрамами. Так, например, его пальцы на правой руке были искривлены под немыслимыми углами.

Дедушка в своей серой толстовке «Пума» неспеша добрел до вешалки и стал натягивать пальто. Несколько курток принадлежали больнице. Их мог надевать любой желающий, дабы не дергать постоянно санитарку с просьбами открыть гардероб. Вот только никто кроме курильщиков не питал к этим одежкам интерес.

Анатолий Федорович всунул в зубы сигарету и обратился к сидящим пациенткам:

– Эх вы, женщины! Вот не курите, а так бы вышли свежим воздухом подышать.

– Нам и тут вашего «свежего» воздуха хватает, – ответила Юлия, имея ввиду табачный дым, постоянно залетающий с крыльца.

По традиции, после гимнастики проводилась группа общения. Ярик на нее не попал, ибо с самого утра ждал приезда родителей. Он заметно нервничал и выкурил аж три сигареты подряд. Какой расточительный паренек. Осознавая, что сигарет ему с натяжкой хватит на пару дней, он все равно не экономил.

Группа началась. Поиск темы для беседы, привел к проблеме одного пациента. Он сомневался стоит ли идти на встречу с приятелем, и хотел получить совет.

– Предлагаю провести анализ. Организовать эксперимент. Если появляется одна негативная мысль, – говорила Ольга Вадимовна. – То надо понимать, что все не может быть однозначно так плохо. Это не вся правда. Мы должны думать сложнее. Мы должны попробовать, посмотреть, как будет. Что-то свое вложить в эти отношения, чтобы эта встреча была интересной.

– Просто в настоящий момент у него такой суровый вид, – делилась своим мнением пациентка, – что даже если он был бы очень-очень рад вдохновению, то своим видом ты его пугаешь.

– Что ты об этом думаешь? – спросила пациента Ольга Вадимовна.

– Что думаю? Можно просто пойти даже с негативным сценарием на встречу, но по пути или на самой встрече настроиться на другой лад.

– То есть без сценария ты пойти не можешь?

– Как бы ты плохо не думал, надо пойти через силу и посмотреть, что получится. Может эта встреча отвлечет от депрессии, самобичевания.

– Подкинуть тебе какую-нибудь идею времяпровождения?

– Поэтому, лучше уж такой приятель, чем вообще никакой, – сбивался с мысли пациент.

– Кроме того, раз он тебя пригласил, то у него есть какие-то позитивные намерения, – говорила психолог.

– Не факт, – поднял палец другой пациент.

– Почему не факт?

– Он мог пригласить на встречу с целью поглумиться, и сценарием, который никто не знает.

– У вас было такое, чтобы вы приглашали кого-то поглумиться?

– Сейчас наговорите и он еще больше напугается.

– До абсурда у нас все разворачивается.

– Этот приятель приглашает на какое-то мероприятие? Он просто хочет пойти туда парой.

– Да, кого-нибудь пригласить.

– А что за мероприятие?

– Какой-то хоспис прибирать. Он мне позвонил и предложил.

– Само мероприятие меня настораживает, если честно. Ты когда-нибудь делал что-то подобное?

– Ну, наверное. Там надо делать что-то бытовое, – сомневался в своих словах пациент.

– Само мероприятие не должно тебя манить вообще. Если бы он приглашал на позитивную встречу… не знаю, на прогулку или на колесо обозрения. Я ни в коем случае не сравниваю вас с детьми, но тем не менее, можно просто пойти в город и посмотреть, как он изменился. А ты этот момент пропустил. И пойти сейчас в хоспис, где все пропитано негативной энергией, где люди все боятся. Я думаю, ты не получишь удовольствия.

– Или наоборот. Посмотреть и убедиться, что у тебя все хорошо по сравнению с ними, – сказал пациент в пижаме.

– Энергия горя никому еще не помогла.

– В общем, надо по ситуации смотреть.

– Скажи, что ты передумал.

– Это хорошее дело, но на его надо идти с хорошим настроением. Иначе сам себя угнетать будешь.

– Могут быть разные варианты. Сама по себе ситуация тяжелая. Куда бы вы предложили пойти? – спросила Ольга Вадимовна. – Так все оживились: «нет, не ходи». А куда ему податься?

– Да просто выберите хорошее кино, посмотрите его и обсудите. Перекусите в каком-нибудь месте. Надо чтобы у вас был какой-то совместный багаж позитивных эмоций. Надо выходить довольными друг другом. Он, как сторонний человек, откроет какое-то особое видение у тебя. Никто не знает, что творится у него в голове. А вдруг он вообще очень рад тебя видеть, но комплексует по каким-то причинам и говорит тебе совсем не то, что хотел бы сказать. Ты, между прочим, тоже можешь вести себя как еж. Вот только не всякий человек будет терпеть и гладить этого ежика, пока он не спрячет иголки.

– А вы куда бы пошли? – обратилась Ольга Вадимовна к пациентке.

– Я бы сходила в парк погулять, – мечтала та. – В парке очень красиво.

– Можно просто пройтись и посмотреть на счастливых людей. Походите и посмотрите на прекрасное. А потом, если у этого друга есть какая-то жажда к волонтерству, то помните, что вы не на мажоре сейчас. Не с этого надо начинать. Ты вообще, наверное, на него обиделся.

– Да нет, не обиделся. Мы встречались как-то случайно на улице. Так нейтрально поздоровалась и разошлись.

– А вдруг у него в голове пирамида! Приведи одного друга, потом второго. Знаю, это не лучшее место для шуток, но может быть, он просто набирает количество людей и оттого подумал о тебе. Ты рослый, сильный. Грех такого не завлечь. Если он готов обсудить другой сценарий событий, пусть даже через день, то надо соглашаться. Ты должен придумать позитив.

– Я должна следить за тем, чтобы в группе высказывались все участники, – напомнила Ольга Вадимовна. – Саша чего-то молчит.

– Ходите к воде, – сказал пациент сиплым голосом. – Вода очень расслабляет. Выезжайте на природу с шашлыками.

– Я бы на плотинку сходил, – отозвался Саша. – Я люблю пешие прогулки. По одному берегу пройтись, по другому. Какой-нибудь десятикилометровый променаж. Пройтись по городу, сделать крюк и вернуться домой под вечер. Сразу настроение поднимается. Это меня вдохновляет. Можно посмотреть на людей, и она на меня смотрят. И опять все сначала…

– А мэр все еще бегает по плотинке?

– Вроде бы да. По субботам.

– Ищет электорат?

Все рассмеялись.

– Кого он может завлечь? Мне кажется, только приезжих. Я три года в городе не жила, и с головой все было хорошо. А как только вернулась, все началось.

– Своим примеров вдохновляет. Правильно, что он спортом занимается.

– Все хорошо, исключая это мерзкое афиширование. Я бы вот не хотела бегать по плотинке. Его посыл понятен.

– Хотите, чтобы он во дворе дома бегал?

– Мне кажется это забавным. Жаль, что я одна такая.

– У нас еще есть время. Давайте тогда будем подводить итоги. С каким вы настроением? Какие мысли родились? Было ли полезно?

– Есть еще одна тема, – сказал пациент. – Как вернуть деньги у знакомой, которые она заняла.

Все опять захохотали.

– Не все сразу, – остудила пыл женщина.

– Простить и понять, – предложил пациент.

– А у тебя хоть расписка на руках есть?

– Нет. Я из добрых побуждений давал в долг. А она меня теперь игнорирует. Даже на сообщения не отвечает.

– Тогда никак не вернешь.

– Просто больше никому не давать денег. Никому.

– Либо с распиской.

– Мы не можем сейчас все это быстро развернуть, – с сожалением ответила Ольга Вадимовна. – Хорошо, если бы вы самостоятельном обсудили позже эту тему после группы… Как вам группа?

– Хорошая группа, омолодившаяся. Из всех жизнь бьет ключом. Не знаю, откуда пришло столько заморочек. Каждому свое. Мой посыл: мы не знаем плохо это или хорошо. Жизненные ситуации остается принимать, как факт. А оценку этому факту можно сделать только спустя некоторое время. Но, как правило, мы устроены подобно устрицам, отчего остро реагируем на все то, что нам не нравится. Сразу же появляются мысли «это плохо», «это некомфортно». И жизнь за этим негативом мы не замечаем. Даже если вы просто отпустите ситуацию и не станете ее сразу исполнять, то много хорошего может произойти за этот период.

– А как вы думаете? – обратилась психолог к сиплому пациенту.

– Думаю, что состоялась хорошая беседа. Надо стараться как можно чаще собираться. На самом деле существует так много тем для разговоров. И самое главное: всегда надо мыслить позитивно, потому что мысль – это самое сильное, что есть в человеке. Если будешь стараться думать только позитивно, то и будешь излучать свет.

– Пожалуй, мне стало немного лучше, по сравнению с тем, как было изначально. Может быть, мы затянули с этой темой. Можно было бы рассмотреть чужую проблему.

– Так сложились обстоятельства, и твоя проблема была самая насущная. Тем более, ты планируешь вылазку в свет. Тебе нужно понять, с каким настроением ты будешь это делать. Жить с таким настроением, как сейчас – не вариант.

– Саша, как ты?

– Я в порядке. Взгрустнулось чуть-чуть. Вспомнил прогулки по набережной с подругой. А в целом, состоялась хорошая беседа. Здорово, когда звучит много мнений. Диалог получается конструктивным. Очень хорошо, что мы ходим сюда.

– Беседа мне понравилась, – заключала пациентка. – Нужно настраивать себя на позитив и отгонять плохие мысли.

– Ладно, спасибо, – поблагодарила Ольга Вадимовна и отпустила пациентов в отделение.

В столовой во время обеда звучало радио. Из динамика лилась музыка: «такие девушки, как звезды». Саша долго ковырялся в еде и, в итоге, ушел последним. Санитарка окинула взором пустое помещение и пошла следом за юношей в отделение.

Ярик скучал в палате.

– Ну что, родители приезжали? – спросил Александр скорее из вежливости, нежели из любопытства.

– Да. Ну а че! Я здоров. Во вторник выписываюсь.

Сашу ошарашило это заявление. Ему казалось, что веселая перепалка между Яриком и Цветочной будет длиться вечно.

– От скуки сюда отправляют, – продолжал мужчина. – Летом было прикольно. Вот и подумал, что сейчас будет так же.

Появился новый повод для грусти.

Ваня мечтательно уставился в потолок.

– Когда лежал в детско-подростковом отделении, всех мучил насморк. Тупые санитары не понимали, что это побочка и давали нам капли. Я смотрю на бутылочку, а капли-то для ушей.

– Ха-ха, – скучающе протянул любитель «донского табака».

– Чем отличается кроссворд от сканворда? – спросил Ваня, взяв в руки журнал.

– Черт его знает. Как по мне, так все одинаково.

– Чтобы окончательно не деградировать, буду отгадывать сканворды. Хоть какая-то работа для мозга. Читать не могу, писать тоже. Вот и остается тешить себя этой ерундой, названной сканвордом.

Саша пошел набирать воду в бутыли, ибо захотелось попить чаю. Санитарка мыла пол. Вот и новое открытие дня – после помывки пола пахнет хлоркой.

– Есть у меня тайная мечта: стеклянные бутылки с кефиром в авоськах таскать. Тайно лелею мечту свалить в Москву и поступить в театральное. Очень жаль, что современный театр находится в упадке. Мучаюсь сомнениями по поводу того, что не смогу реализовать себя. Зачем пытаться прыгнуть выше головы, если это все равно никто не оценит? Вот в Советском союзе был шикарный театр, не то, что сейчас – жалкая пародия бездарей.