Текст книги "Таинственный Китеж-Град"

Комарович предположил, что современное название Кедекша происходит от древней формы Кидеш или Кидиш, упоминание которой нашел в одной из летописей.

Далее историк предположил свою трактовку истории Кидекши как древнего города, предшественника Суздаля, города языческого, разоренного в ходе подавления восстания волхвов 1024 года Ярославом Мудрым, и возникло понимание его названия как «покинутого места», отсюда и былинное Покидош.

Пригородом («городцом») этого древнего города был Городец на Волге, который в те времена именовался Малый Кидеш. После батыева разорения, когда Кидекша перестала быть городом, а Городец вошел в сферу влияния быстро выросшего Нижнего Новгорода, связь между Городцом и Кидекшей оказалась утраченной и сохранилась только в предании.

Монография Василия Леонидовича Комаровича[6]6
  В 30-е годы В. Л. Комарович был репрессирован, но сумел выжить и вернуться к научной работе. Перед самым началом Великой Отечественной войны он работал над историей другого памятника древнерусской литературы, связанного с Батыевым нашествием на Русь, – «Повестью о Николе Зарайском». Первый раздел новой книги был закончен в октябре 1941 года, второй был только начат. 17 февраля 1942 года ученый умер в блокадном Ленинграде за рабочим столом. Первые главы нового исследования были опубликованы в 1947 году.


[Закрыть] и сейчас считается наиболее полным научным исследованием китежской легенды. Ее основные тезисы выдержали проверку временем и научной критикой. Не подтвердилось лишь мнение историка о древнем происхождении Кидекши как города и позднем появлении Суздаля.

Хотя «Китежская легенда» вышла из печати в 1936 году, ее следует считать последним словом еще дореволюционной русской исторической науки. Увы, в наши дни книга остается почти недоступной широкому кругу читателей – первый тираж давно стал букинистической редкостью, а переиздание, осуществленное в 2013 году, имеет тираж всего в 500 экземпляров.

Изучение легенды в советское время началось с экспедиции, которая работала в окрестностях Светлояра в 1930–1931 годах. Ее организаторами выступили Государственная академия искусствоведения, Институт по изучению национальностей СССР и Центральный антирелигиозный музей. В ее работе приняли участие также специалисты Нижегородского краевого музея. Как это часто бывало в первые десятилетия советской власти, экспедиция ставила перед собой не только научные, но и политические задачи. Ее участники не только записывали устные версии легенды, фиксировали обычаи и традиции, но и «вели разъяснительную работу с населением». Эта задача считалась важной, так как, несмотря на все усилия советской пропаганды, ежегодное паломничество к Светлояру не прекращалось, что, в свою очередь, вызывало озабоченность партийных властей.

«Разъяснительная работа», которую проводили, по-видимому, сотрудники антирелигиозного музея и активисты, оказала заметное влияние на качество собранного фольклористами материала – в рассказах жителей появились такие термины, как «церковники», «церковная пропаганда», «поповские сказки», и т. д. Наиболее ценным наследием этой экспедиции стали фото– и киноматериалы, хранящиеся в настоящее время в разных местах и практически недоступные для исследователей.

Следующая экспедиция отправилась в Заволжье в 1959 году. Ее организатором выступил Горьковский историко-архитектурный музей-заповедник. Группе археологов во главе с Игорем Александровичем Кирьяновым удалось в ходе археологической разведки обнаружить всего в 70 километрах от Светлояра древнерусское городище XIII–XIV вв., расположенное в селе Городищи Борского района Горьковской области. Находка подтвердила предположения В. Л. Комаровича о возможности нахождения в этих местах небольших городков. Материалы экспедиции были опубликованы в монографии И. А. Кирьянова «Старинные креспости Нижегородского Поволжья». (Подробнее об этом смотри в главе «На берегах Ватомы».)

Почти одновременно в районе Светлояра начала работу экспедиция, организованная издательством «Большая советская энциклопедия». Это была первая экспедиция, организованная не научным институтом, а общественной организацией при поддержке СМИ. Появление подобных экспедиций было проявлением характерного отношения советского общества к истории.

Погром исторической науки в 20-е – 30-е годы не прошел бесследно. Уровень профессиональной подготовки советских историков значительно снизился по сравнению с их дореволюционными коллегами. Усугубляла ситуацию и тотальная идеологизация сферы исторического знания. Конечно, настоящие ученые-историки в стране оставались, но их было мало, и типичным представителем исторического сообщества был идейно подкованный, но малоквалифицированный выпускник провинциального вуза, который не имел знаний и не стремился их получить. Важным следствием этого процесса стала деградация исторических знаний в массовом сознании, особенно применительно к дореволюционной истории России. Общее падение культуры гуманитарного знания в образованном слое советского общества привело к тому, что работы профессиональных историков стали сложны для понимания читателей. С другой стороны, снисходительное отношение к истории как науке и к историкам как ученым способствовало тому, что об исторических проблемах стали писать представители совсем других отраслей знаний – инженеры и ученые-естественники. Им казалось, что новые методы быстроразвивающихся естественных наук могут найти простые ответы на сложные вопросы древней истории. Такие энтузиасты охотно брались за разрешение «загадок и тайн прошлого», порой не удосужившись узнать, а что же по этому вопросу известно историкам. Типичным примером такого поиска тайн стало изучение китежской легенды.

Для советских энтузиастов от истории было свойственно понимание китежской легенды как рассказа о реальных событиях 1237–1238 гг. Почти никто не обращал внимания на позднее происхождение письменного источника легенды, на отсутствие не связанного устной традицией предания о Китеже, на сложный характер самого памятника. Все выглядело проще: народная память сохранила предание, связанное с уникальным событием – погружением на дно озера Светлояр древнерусского города. Причем событие это произошло во время Батыева нашествия. Потом это предание «поставили на службу» раскольники и прочие «церковники», но современные методы науки позволят разгадать тайну Китежа.

Поэтому в состав экспедиции издательства помимо ученых и фольклористов вошли ныряльщики Центрального морского клуба ДОСААФ СССР, имевшие при себе оборудование для водолазных работ. Их целью было выяснить наличие возможности для проведения подводных работ в озере Светлояр. Спортсмены-подводники совершили несколько погружений в озеро и пришли к выводу, что вести подводные работы в нем можно. А сопровождавшие экспедицию идеологические работники с неудовольствием констатировали: «Озеро продолжает быть предметом поклонения».

Работы продолжились на следующий год. Ныряльщики провели обследование дна озера, составили его примерную карту и сделали предположение о постепенном образовании водоема. «Светлояр и примыкающие к нему холмы первоначально были созданы движением ледника. Но затем, с размытием подпочвенных известковых пород, произошел вторичный провал, о чем говорят большая глубина озера, воронкообразный рельеф дна, деревья на дне. Работниками экспедиции установлено, что на дне озера никакого города-провалища нет».

Однако результаты экспедиции издательства «Большая советская энциклопедия» не убедили энтузиастов. Участников экспедиции критиковали и за слабую разработку научных и методологических вопросов, и за дилетантизм в исследованиях, и даже за то, что спортсмены-подводники не погружались глубже пяти метров.

В 1968 году комплексную экспедицию на озеро Светлояр организовала «Литературная газета», ее инициатором выступил Марк Михайлович Баринов, человек весьма необычной судьбы.

Он родился в 1925 году в Баку в семье русского инженера-нефтяника Михаила Васильевича Баринова и оперной певицы Зинаиды Феофановны Бариновой (урожденной Лехницкой). Интересно, что при рождении родители назвали сына Евгений, но это имя не понравилось молодому человеку, и перед поступлением в школу он его сменил. Глава семьи был одним из руководителей азербайджанской нефтяной промышленности и немало сделал для ее развития, что было особенно важно во время начинающейся индустриализации. Но при всей своей огромной занятости Михаил Васильевич находил время и для воспитания сына. Он часто брал его с собой на разведку нефтепромыслов, в увлекательные путешествия по прикаспийским степям и в зарубежные командировки.

В 1933 году Михаил Баринов становится начальником Главного управления нефтяной промышленности (Главнефти), и семья переезжает в Москву. Марк Михайлович идет в школу, начинает заниматься в театральной студии Валерии Нольде, работой которой руководил известный пушкинист Викентий Вересаев.

В 1937 году родители Марка Михайловича были арестованы НКВД, отец расстрелян, мать осуждена на длительный срок в лагерях. Двенадцатилетний ребенок остался один. Родные матери укрыли его в подмосковном поселке Голицыно.

В 1941 году он добровольцем уходит на фронт, тяжело контужен в боях под Москвой, оканчивает военно-морское училище и становится морским офицером. Увольняется в запас в конце 1950-х годов в звании капитана третьего ранга и становится журналистом и писателем.

Одно из первых произведений – приключенческая повесть «Вилла “Эдит”» – приобретает большую популярность, а в Калининграде (в котором происходит ее действие) становится своего рода культовой книгой. Статьи и очерки Марка Баринова появляются во многих газетах и журналах.

История Китежа привлекает его своей загадочностью, связью с русской историей и культурой. В это время в советском правящем слое формируется так называемая «Русская партия» – негласное движение, выступающее за синтез коммунистических идей и русского национального наследия. Участники этого течения проявляли интерес к русской истории, выделяли средства на реставрацию памятников истории и архитектуры и т. д. «Литературная газета» была одним из рупоров этого направления, а потому заинтересовалась китежской проблемой. Легенда о граде Китеже была объявлена не менее значимым вопросом русской истории, как происхождение и судьба «Слова о полку Игореве», поиск библиотеки Ивана Грозного и т. д.

Организаторы хорошо понимали необходимость привлечения для участия в экспедиции профессиональных ученых-историков, но здесь возникало некоторое затруднение. Ученые, в сферу научных интересов которых входила китежская легенда (главным образом фольклористы и историки русской литературы), в основном придерживались позиций В. Л. Комаровича и не видели возможностей для открытий, радикально меняющих наши представления о прошлом.

В результате научным руководителем экспедиции стал Анатолий Михайлович Сахаров, преподаватель исторического факультета МГУ им М. В. Ломоносова. Сфера его научных интересов находилась в стороне и от археологии, и от изучения памятников древнерусской литературы. Он специализировался на проблемах историографии, истории Московского университета и т. д.

Статья А. М. Сахарова «Загадка невидимого града» была опубликована в «Литературной газете» накануне первого сезона работы экспедиции и, с одной стороны, описывала исходные представления организаторов мероприятия о китежской проблеме, а с другой – ставила цели и задачи на начальный этап работ.

Знакомство с текстом статьи приводит в некоторое недоумение. Во-первых, автор сравнивает исчезнувший Китеж с легендой об Атлантиде, но указание точного места гибели города дает возможность проверить легенду, для знакомства с которой автор рекомендует читателям обратиться не к первоисточнику («Китежскому летописцу»), а к рассказу писателя Короленко.

Далее следует странное утверждение: «На Светлояре не проводилось никаких научных исследований», таким образом, автор статьи отбрасывал и работы дореволюционных историков, и монографию Комаровича, и результаты экспедиции 30-х годов, и незадолго до того вышедшую из печати монографию И. А. Кирьянова! Не знал о их существовании или предпочел умолчать?

Задача новой экспедиции ставилась простая и в то же время амбициозная – найти град Китеж или убедиться в том, что его никогда не существовало. «Если бы нам посчастливилось найти Китеж на дне озера, город, законсервированный самой природой на 700 лет, сохранивший все черты и детали той эпохи, трудно даже представить себе, какое значение это имело бы для науки». Здесь уже возникает ассоциация не с Атлантидой, а с Помпеями. Но профессиональный историк, знакомый с археологией древнерусского периода, не мог не знать условий сохранности деревянных построек в воде и всерьез допускать сохранение «законсервированного самой природой» города. Более того, сложно объяснить, как специалист по истории русских средневековых городов (опубликовавший в 1959 году монографию «Феодальные города Северо-Восточной Руси в XIV–XV вв.») вообще мог допустить существование не маленькой крепостцы, а целого большого города в лесном Заволжье, совершенно неизвестного современникам.

Впрочем, рискнем выдвинуть еще одно предположение: возможно, участие А. М. Сахарова в этом проекте было не добровольным, а вынужденным. Возможно, ему сделали предложение, от которого нельзя отказаться, например, по общественной или даже партийной линии. Но ученый нашел выход из положения. В статье есть одна на первый взгляд безобидная, но весьма значимая фраза: «А ведь “проблема Китежа” стоит в одном ряду с такими историческими тайнами, как библиотека русских царей, феномен “Слова о полку Игореве” и другими столь же значительными проблемами исторической науки». Для журналистов звучало убедительно, для ученых-историков – однозначный маркер: Китеж такой же «фейк», как поиски «библиотеки Ивана Грозного».

И еще одно обстоятельство – ни одной научной статьи по материалам экспедиции, куратором которой он был, А. М. Сахаров не написал. В биографических статьях, посвященных памяти ученого, нет ни единого упоминания об его участии в китежской экспедиции. И это не случайно.

Экспедиция «Литературной газеты» работала в окрестностях Светлояра три сезона. По итогам первого, 1968 года был составлен отчет, опубликованный в газете.

В этом отчете весьма мало места уделено описанию собственно работ и достигнутым результатам, но довольно много исторических рассуждений. Так, авторы отчета выдвигают новую гипотезу возникновения китежской легенды:

«В XIII веке, в первый период татарского нашествия на русские земли, спасаясь от иноземного ига, люди бежали в заволжские леса. Здесь они скрывались от баскаков-переписчиков, облагавших данью русских людей. Эти древние участники русского “сопротивления” агрессору не только занимались тут добыванием средств к жизни, но и думали, мечтали, надеялись на лучшее будущее.

Светлояр, расположенный в центре этих тайных поселений, окутанный ореолом фантастических представлений, постепенно становился центром идеологии сопротивления, и именно району Светлояра приписывается существование Китежа – города, не сдавшегося, не покорившегося врагу, скрытого, “сокровенного града”. Представляется очевидным, что историческими корнями легенды были устные предания, содержащие высокопатриотический сюжет о непокорившемся городе, народе».

Красивая конструкция! Но противоречит фактам. Во-первых, зачем русским людям, спасавшимся от захватчиков, бежать в приволжские леса в окрестностях Нижнего Новгорода, на самый ордынский рубеж? Во-вторых, каким образом озеро Светлояр может стать «центром идеологии сопротивления»? И, в-третьих, никаких фактов, подтверждающих столь раннюю колонизацию русскими левобережья Волги в этих местах, не существует.

Участвовавшая в экспедиции археолог Т. Макарова планировала организовать археологическую разведку вдоль рек Керженец и Ветлуга с целью обнаружить там следы славянских поселений XII–XIV веков. И высказала предположение, что «в центре этих поселений на берегу Светлояра могло быть древнее славянское святилище»[7]7
  Скорее всего, в экспедиции принимала участие д.и.н. Татьяна Ивановна Макарова, известный советский археолог, работавший в Институте археологии Академии наук. Однако область специализации ученого находилась несколько в стороне от Древней Руси. Татьяна Ивановна много лет работала в Таманской экспедиции, занималась раскопками в Керчи и в Москве, изучала древнерусское прикладное искусство. (Тема ее докторской диссертации – «Эмалевое и черневое дело Древней Руси».) В списке научных работ Т. И. Макаровой каких-либо упоминаний о работе в окрестностях Светлояра нет. Можно предположить, что ее участие в проекте было таким же, как и у А. М. Сахарова.


[Закрыть].

Отзыв об отчете оставил директор Института археологии АН СССР академик Б. А. Рыбаков. Он ограничился общими словами о важности изучения истории родной страны, о том, что в древних легендах может содержаться историческая информация, которой нельзя пренебрегать, одобрил продолжение работ и призвал заинтересованные научно-исследовательские учреждения помочь экспедиции.

Во время сезона 1979 года в экспедиции появилось новое оборудование. Всесоюзный научно-исследовательский институт методики и развития техники разведки (ВИТР) Министерства геологии СССР предоставил в распоряжение исследователей звуковой геолокатор ЗГЛ-1 – прибор, предназначенный для глубинного исследования пород земной коры, применявшийся при поисках полезных ископаемых. Этот прибор был впервые задействован при подводных археологических работах на месте затопленного водами Черного моря древнегреческого города Ольвии в 1964 году. Теперь его решили применить в водах озера Светлояр.

Работы вела группа геологов во главе с одним из создателей ЗГЛ-1 В. А. Абульяном. В течение десяти дней они совершили 62 прохода на лодке вдоль и поперек озера, что позволило составить подробную карту его дна. В южной части озеро оказалось самым обыкновенным, но в северо-западной части озера была обнаружена некая аномалия – правильный многоугольник размером 75 на 75 метров с длинным хвостовым отростком[8]8
  Что интересно – участники работ с геолокатором также не оставили каких-либо упоминаний о работе на озере Светлояр. Даже в подробном материале А. Окорокова «История подводной археологии в СССР» работы на озере Светлояр не упомянуты, хотя подробно описаны все случаи применения ЗГЛ-1 во время археологических работ в морях и внутренних водоемах СССР. В том числе и во время следующей экспедиции «Литературной газеты» во главе с тем же М. М. Бариновым по водным путям Новгородской земли.
  Не сохранились также отчеты аквалангистов, входивших в состав группы, – в начале XXI века их пытались разыскать сотрудники Русского географического общества, готовившие большой материал об озере Светлояр. И не нашли ничего.


[Закрыть]. Интересно, что аномалию нашли у северного берега озера, в то время как, согласно легенде, город располагался на южном берегу, где и сейчас находятся знаменитые три горы.

Опубликованный тогда же отчет группы этнографов во главе с Н. Савушкиной должен был скорее разочаровать сторонников древнего происхождения легенды. В очередной раз выслушав рассказы местных жителей, фольклористы пришли к уже устоявшемуся в науке мнению: легенда возникла на рубеже XVII–XVIII веков в среде старообрядцев. А предположения о том, что при создании легенды использовались местные предания о временах вражеских нашествий, ученые сочли спорными. Кстати, Н. Савушкина была единственной из участников экспедиции, кто в своей статье сослался на монографию В. Л. Комаровича.

Группа археологов во главе с Т. И. Макаровой завершили свое участие в проекте. Их вердикт был категоричен: «В результате разведки было установлено, что Китеж никогда не стоял на берегу Светлояра».

Работа экспедиции продолжилась в 1970 году, и основные усилия были сосредоточены на исследовании обнаруженной с помощью геолокатора аномалии на дне Светлояра. Если в отчетах прошлого года писали о «аномальном многоугольнике», то в 1970 году аномалия уверенно приобрела «контуры древнего поселения». На озере были построены передвижные буровые установки, с помощью которых были взяты пробы грунта из аномалии и ее окрестностей. Выяснилось, что аномалия состоит из «полуметрового слоя полужидкой породы, в котором во множестве имеются обломки дерева».

Извлеченные кусочки дерева были предложены для анализа археологам, и здесь организаторов экспедиции ждало разочарование: под разными предлогами и археологи, и геологи уклонились от ответа на поставленные вопросы. «Что же касается кусочков дерева, то все специалисты наотрез отказались давать какие-либо заключения», – с разочарованием констатировал М. Баринов.

От полного краха экспедицию спасла… советская милиция. Научно-технический отдел УВД исполкома Мосгорсовета провел экспертизу «поступивших из редакции “Литературной газеты” кусочков древесины». Вывод экспертов звучал на первый взгляд оптимистично: «На отдельных кусочках древесины из пакетов № 1 и 2 имеются следы режущих орудий». Однако эксперты ни разу не упомянули в своем заключении о пребывании предоставленного для исследования материала под водой. И изучаемые кусочки древесины поступили не из озера Светлояр, а из редакции «Литературной газеты».

В общем, сенсации не получилось, и даже организатор всего мероприятия М. М. Баринов был вынужден констатировать: «Что это значит? Китеж? Нет, это еще один шаг по дороге, ведущей к разгадке тайны».

История с экспедицией «Литературной газеты» оставляет противоречивое впечатление. С одной стороны, это было наиболее длительное и подробное исследование окрестностей Светлояра с привлечением специалистов самых разных специальностей – историков, этнографов, биологов, геологов и аквалангистов. С другой стороны, собственно, научные результаты оказались весьма невелики. Было подробно описано само озеро, проведен очередной сбор устных преданий о Китеже, бытующих в окрестностях Светлояра (ничего нового фольклористы не узнали, но получили очередной срез материала для анализа эволюции устной традиции китежской легенды), и, по сути, все.

Историки и археологи каких-то заметных успехов не добились, да и не могли добиться, так как организаторы экспедиции руководствовались собственными представлениями, а не результатами научных исследований. Очень хотелось найти град Китеж, и именно в озере Светлояр. Возможно, поэтому ни историки, ни археологи не подготовили по результатам экспедиции научных материалов, а потом вовсе предпочли забыть о своем в ней участии.

Неудача экспедиции «Литературной газеты» надолго отбила охоту у исследователей интересоваться китежской проблемой. В Заволжье продолжали работу фольклористы Горьковского (с 1991 года – Нижегородского) университета.

Работают здесь и университетские археологи, в рамках Ветлужской археологической экспедиции которой удалось в 2012 году найти неподалеку от озера остатки средневекового селища, предварительно датируемого концом XIV – началом XV века. Работы по изучению памятника продолжаются вплоть до настоящего времени, однако никакого отношения к легендарному городу он не имеет.

* * *

Итак, мы проследили изучение китежской легенды с момента первой ее публикации в 1843 году до настоящего времени. Выяснили, что возникла легенда на рубеже XVII–XVIII веков как литературное произведение, в основе которого лежали некоторые отголоски реальных исторических событий, произошедших в XIV–XV веках и связанных с борьбой московского и нижегородского княжеских домов.

И по сей день монография В. Л. Комаровича «Китежская легенда» остается наиболее авторитетным научным трудом, основные тезисы которого разделяют большинство современных ученых.

Но, как мы увидели, существует и другая позиция, пользующаяся популярностью среди дилетантов, энтузиастов и любителей истории, которые упорно пытаются привязать китежскую легенду к событиям XIII века. Что, кроме очевидного очарования легенды, подпитывает эту позицию? Обстоятельство, на которое В. Л. Комарович не обратил большого внимания, – рассказ легенды в части, относящейся к Батыеву нашествию, во многом совпадает с реальными событиями роковой зимы 1237–1238 годов.

Легенда рассказывает о приходе Батыя и сопротивлении, которое оказывал ему князь Георгий Всеволодович:

«Благовѣрный же князь Георгий Всеволодовичь помолився ко Господу и пресвятѣй Божией Матери, собра вои своя, поиде противу нечестиваго царя Батыя с вои своими. И егда сразишася вои обои вкупе, бысть сѣча велия и кровопролитие.

Тогда у благовѣрнаго князя Георгия и бысть мало вой, побѣже благовѣрный князь Георгий от нечестиваго царя Батыя вниз по Волге в Малый Китеж».

В реальности стольным городом Георгия Всеволодовича был Владимир на Клязьме. Действительно, узнав о разгроме монголами Рязанского княжества, он «послал сына своего Всеволода со всеми своими людьми». В самом начале января 1238 года это войско, соединившись с остатками рязанских дружин, дало сражение армии Батыя под стенами Коломны. Подробного описания сражений в русских источниках не сохранилось. Они сообщают, что битва была ожесточенной, что на поле боя пали геройской смертью рязанский князь Роман Ингваревич и владимирский воевода Еремей Глебович. Князь же Всеволод Юрьевич сумел вырваться из схватки и в «малой дружине» отступил к Владимиру.

Далее легенда говорит об осаде и взятии столицы Георгия Всеволодовича, при этом князь покидает свой город:

«Егда же бысть нощь, тогда благовѣрный князь Георгий изыде тайно из града того въ Больший град Китеж. На утрие же воста той нечестивый царь на град той с вои своими, приступом приступи и взя его. И всѣх поби и прируби людей во градѣ том».

В реальности обороной Владимира руководил как раз тот самый князь Всеволод Юрьевич, что чудом спасся из-под Коломны, а сам Георгий Всеволодович покинул свой город, отправившись собирать войска за Волгу.

Следующее сообщение легенды: «Не обрѣте благовѣрнаго князя во градѣ том, нача мучити человека, и немогий мук терпѣти повѣда ему путь». Выглядит нелогичным с точки зрения сюжета – расположение такого крупного города, как Большой Китеж, должно было быть известно монголам (как и любого другого города в русской земле – разведка у завоевателей работала отменно). Но в свете событий реальной истории обретает смысл – князь отправился не в конкретный город, а куда-то «за Волгу, на реку Сить», его путь был неизвестен монголам, их попытки выяснить у пленных о движении князя почти наверняка имели место быть.

Дальше легенда рассказывает о падении Большого Китежа: «И егда прииде ко граду тому, нападе на град той со множеством своих, и взя той град Больший Китеж, что на брегу езера Свѣтлояра, и уби благовѣрнаго князя Герогия месяца февраля в 4 день».

При этом некоторые варианты разделяют битву, которая проходит на реке Керженце, и взятие города. Князь в этой версии погибает в битве на реке.

В реальности 4 марта 1238 года монгольские войска под командованием темника Бурундая, обманув русское сторожевое охранение, обрушились на стан князя Георгия Всеволодовича на реке Сить. В битве погиб и сам князь, и его войско.

Очевидно, что автор «Летописца об убиении» – наиболее старой редакции легенды – использовал в качестве источника не только местные предания о событиях XV века и выявленную В. Л. Комаровичем летописную статью о событиях 1164 года, но и летописное описание событий 1238 года. Без сомнения, привязка места действия кульминации легенды к окрестностям Городца и озеру Светлояр – следствие городецкого происхождения памятника, но вот откуда взялось упоминание города Китежа? Из местного предания, из летописного источника или из фантазии автора? В местной топонимике, равно как и в русской в целом, название Китеж не встречается. Попытка Комаровича притянуть его к Кидекше и былинному Покидошу большинством современных исследователей не поддерживается.

Результаты многочисленных экспедиций, устроенных энтузиастами в 50-е – 70-е годы ХХ века, говорят об одном: града Китежа в районе Светлояра нет.

Где же он был? И был ли он когда-нибудь? Попробуем, вооружившись полученными из книг знаниями, совершить путешествие по местам, где протекало или могло протекать действие легенды. Может быть, именно в пути или на месте нам откроется что-то важное. И снова повторю: в дорогу!

Дорожные заметки

Путешествия по историческим местам родной страны – один из важнейших путей к постижению истории. Одно дело – читать в учебнике про широкое Бородинское поле, а совсем другое – пройтись по его проселочным дорогам, подняться к основанию главного монумента на Курганной высоте, увидеть простор и силу… Одно дело – читать про штурм злыми ворогами крепких стен стольного града Владимира, а другое дело – самому взобраться на осевший от времени, но все равно крутой да высокий Козлов вал, что рядом с Золотыми воротами. Да на сами ворота подняться по узкой, сделанной еще в XII веке белокаменной лестнице.

Первый вопрос, который всегда встает перед путешественником, – это вопрос о способе перемещения, или, говоря по-русски, как добраться? Во времена древние, хотя и не столь еще далекие, наш предок, русский крестьянин, пускался в путь либо пешком на своих на двоих, либо запрягши невысокую, да выносливую лошаденку в простую телегу. Пешком далеко не ходили – в волость, в уезд, самое большее – в губернский город. Свои ноги не казенные, их и поберечь надо для дела. В дальний путь пешком отправлялись только на богомолье, по святым местам. И не только крестьянин, и служилый человек по отечеству, и боярин, да и сам царь отправлялся пешком из Москвы, хоть в тот же Троице-Сергиев монастырь. Впереди – стрельцов отряд, за государем – свита немалая, но идет он, повелитель всея Руси, пешком, как простой богомолец. Переходов далеких не делал – богомолье спешки не любит. Первая остановка, первый путевой дворец в селе Алексеевском – всего-то в восьми верстах от Кремля.

В иной же дальний путь отправлялись на лошадиной тяге. Порой собирались артелью и брали одну лошадь с телегой на всех. В дороге шли пешком, на телегу сваливали вещи, съестные припасы, могли и ослабевшего товарища положить. Зимой на сани и вовсе садились все вместе, и только снежная пыль взвивалась позади…

Так было долго, пока по воле государя императора Николая I Павловича не огласил русские долины паровозный гудок и застучали колеса, по чугунной мчась дороге. Первая – из Петербурга в Москву, потом вторая пошла, третья, четвертая… и полвека не прошло, как вся Россия оказалась покрыта стальной сетью. В самом конце XIX века дошла дорога до самого края – Тихого океана. Всюду раздавались гудки паровозов, в три цвета, соответственно классу окрашенные, летели вагоны. И лошадкам вышел отдых, никто больше в дальнюю дорогу их не гонял, чугункой и быстрее, и дешевле.

После революции и лошадки мало у кого остались, но железные дороги выдержали. Паровую тягу сменила электрическая или дизельная, вагоны поменялись до неузнаваемости, где-то рельсы исчезли, где-то появились новые, но по-прежнему стучат колеса и качаются вагоны.

В шестидесятые годы появились в России асфальтовые шоссе. Нет, отдельные дороги и раньше были, но именно в это время началось строительство системы автомобильных дорог. Строили ее долго, временами забрасывали совсем, временами строя побольше. В начале XXI века построили трассу Чита – Хабаровск и тем довели сеть асфальтовую до самого края, до города Владивостока. И хоть дороги наши не столь хороши, как в Европе или в Америке, или на острове Японском, хоть и ругаем мы их, а все же прав был поэт, что для детей писал:

 
Открылись нам все дали
На север, запад, юг, восток.
Ты сам себя доставишь в срок,
Садись и жми педали.
 

Тогда же пересекли страну и иные трассы, глазу простому невидимые – воздушные. Пассажирские лайнеры взмыли в небеса, и путь, который когда-то занимал пару месяцев, теперь можно преодолеть за несколько часов.

Так на чем же ехать? Самолет нам для путешествий по Центральной России не понадобится. Рейсов на короткие расстояния мало, а выигрыш во времени от быстроты полета съедается почти подчистую сложными процедурами регистрации, досмотра, сдачи и получения багажа, да и до аэропорта добираться не близко. А уж цена на авиабилеты… Нет, самолет нам сейчас не подойдет.

Поезд – другое дело, ехать на нем удобно. Он едет, а у путешественника время свободное: хочешь – книжку читай, хочешь – на планшете или на компьютере пиши, хочешь – закуси, а потом и поспать можно. В вагонах нынче чисто, тепло и уютно. Цены на билеты хоть и кусаются, но покамест вполне доступны.