Текст книги "Миф о женщине"

Вечер

 
Всё было просто, мило до очарованья,
От бренной жизни тёплый вечер отрешён.
Всё было складно, растворялись очертанья,
Когда я к ней с гитарою пришёл.
 
 
Всё было так закономерно-молчаливо,
Я знал – сама мой номер нет, не наберёт,
И я рискнул. Созвездье – не иначе – Лира
Мне предсказало этот вечер наперёд.
 
 
Глаза уткнулись на пороге утомлённо,
И та весна в сердцах тревожных ожила,
Весна, в которой мы любили упоённо…
Всё возвратила фразой «Я тебя ждала».
 
 
Теперь уже бежать от наших судеб поздно.
Куда? К Кому? И есть ли в том резон?
Когда она всё также грациозна
Молчит у окон в тусклом вечере резном.
 
 
Ничто назад не тянет, в замкнутые стены,
С ней можно засидеться допоздна,
Мы с одного двора, мы вместе с перемены
Сбегали в май, что видно опознал,
 
 
Узнал через десяток лет, увидел,
Что вот ещё одни пересеклись,
Пересеклись опять, шли по тропе, увитой
Немой разлукой, хоть давно в любви клялись.
 
 
Она всё также в простоте великолепна,
Всё та же чёлка, тот же взгляд и та же стать.
И даже складка платья также на колено
Пролилась шёлком, чтобы дни перелистать.
 
 
А я играю ей про то, что будет с нами,
Хотя не знаю сам, конечно, наперёд.
И безвозвратно время старыми часами
Неторопливо, тихо в прошлое бредёт.
 

Дождь волос

 
Двор аккуратный,
Звёздные пятна
На небе, как ягода.
Сотни каратов
В небе распяты,
Но кто из нас прогадал?
 
 
Где изогнуты
Ветры-зануды,
С тобой расставались мы.
Им те минуты
Ставишь в вину ты,
Забудь их и пролистни!
 
 
Дождь волос,
Мелодия каблуков
В ночной тишине,
В свету городских огней.
Капли слёз,
И вроде бы как богов
Любовь, а над ней
Разлука – их страшный гнев.
 
 
Пальцы скользили,
Словно по лире,
По струнам твоих волос.
В дали, в близи ли,
Земли парили
Алмазами свежих рос.
 
 
Губ твоих пламя,
И зеркалами
Под светом луны глаза.
Крепкая память
Всё между нами,
Всё помнит, вернёт назад.
 
 
Словно туманность
Кружит зима нас
По воспоминаниям.
«Может останусь?», —
Шепчешь ты странно
Мне вечером раненым.
 
 
Мы ведь… а впрочем,
Прошлое – прочерк,
Я ведь тебя искал.
Новые ночи,
И одиночеств
Был наших разбит бокал.
 

Письмо в неизвестность

 
Смирился с ночью – в ней мне не уснуть.
Луна плескала облака отвесно.
Рискну теперь вам пару строк черкнуть.
Пишу в любовь… нет! Что там! В неизвестность!
 
 
Кто вы теперь? В каких сейчас объятьях
Ваш стан? И если б только он – судьба!
А, впрочем, должен ли об этом знать я,
Кому вы дарите так мной любимую себя?
 
 
Признаться, мне давно ничуть не больно,
Когда я вспоминаю влагу губ,
Шлейф от волос, глаза и… но довольно!
Не то – ещё немного, и солгу.
 
 
Солгу себе, и вам, и даже Богу,
Что чёлку помню, как коснулась косо лба,
И локон, на плечо упавший строго…
Оказывается, так легко солгать!
 
 
Но вот рассвет – конец воспоминаниям,
Я к ним другой бессонной ночью возвращусь.
Теперь – расставить знаки препинания,
До новых полнолуний вниз спущусь.
 
 
К чему? Зачем? Мы так давно знакомы.
Чтоб многоточием абзацы отрезать?
Я допишу, нарушив все законы,
Мне ныне неизвестный адресат.
 
 
Когда луна, уже другая, перья
Высоких облаков в себя воткнёт,
О вас, моя любимая потеря,
Забуду навсегда я, исписав блокнот.
 

Письмо из верности

 
Письмо ушло, казалось, в неизвестность,
Остановить его, увы, не смог.
Но вот, спустя лишь месяц душно-тесный,
Пришло из неизвестности письмо.
 
 
И я узнал её изящный почерк
И лёгкое касание руки,
Которая с моей сомкнуться хочет,
С другим смыкаясь, чувствам вопреки.
 
 
В строке неподражаемо-дрожащей
Волнения тревожные рывки.
Она, конечно, также хороша, чей
Профиль, чьи черты мне так близки.
 
 
Те губы, что я целовал во мраке…
Она всё помнит – это видно по словам.
И строчки плавно плавали в бумаге,
Любовь тонула, но не гасла там.
 
 
А строчки стройные ныряли без стесненья
В простое прошлое, в наш светлый, грешный рай,
Теснились спешным на листе тисненьем,
И даже в крик – «Скорее!», «Режь!», «Ныряй!»,
 
 
«Порви!», «Сожги!», «Оставь – ведь всё же память!», —
Наперебой словами сыпали листки,
Да вот душа лишь одного желает —
Взглянуть в глаза ей, полные тоски,
 
 
В которых полночь проблеснёт блесною,
А может быть, не полночь? Просто страсть?
Рождённая той самою тоскою,
Что эти строчки вылила, быстра?
 
 
Уже неважно – волосы льняные
И губы – чуть заметные штрихи…
Небесные мотивы иль иные
Её создали в буйстве всех стихий?
 
 
Она – венец творения, наверно,
В ней всё обычно, просто, лишь иной
Квадрат незапечатанный конверта
Плескает чувства чашей-тишиной…
 
 
Застыв в оцепенелом оцепленьи,
Покрыв бумагу частою тесьмой,
Текла строка. И сделалось теплей мне,
Держа в руках из Верности письмо…
 

Перекрёсток

 
Октябрь – безлюдный перекрёсток
Зимы и осени цветной,
Той, что так незаметно, просто
Рябиновое пьёт вино.
 
 
Уже та ночь дождём стучала,
Взгляд в пустоту был устремлён.
И двое встретились случайно
На перекрёстке двух времён.
 
 
Мы были близкими по крови,
На первом тающем снегу
Мне ничего не надо, кроме
Глубоких глаз, волос и губ.
 
 
И грелись от холодной дрожи,
Мы двое, в страсть святую мчась.
А может, не случайно всё же
Те двое встретились сейчас?
 
 
Деревья в молнии прогнулись
От снега или от ветров,
И оторвался в ночь в пургу лист
Искрой последней от костров.
 
 
Зима. Уже другое утро.
Всё за окном – не как вчера.
За четверть уходящих суток
Уже ни следа от костра.
 
 
Вино всё выпито похоже,
На ягоды снега легли…
И было утро, свет в прихожей —
Очаг в тумане зимней мглы.
 
 
Такой сюжет, увы, извечен.
Но для двоих тех не затих
Октябрь, дождь, вино и вечер,
И перекрёсток взглядов их.
 

Я увидел её…

 
Я увидел её в этот странный и тёплый октябрь
В окруженьи подруг и, наверно, каких-то забот.
Что мешало тогда мне сказать ей два слова хотя бы,
Подойти, все дела и проблемы отправив за борт?
 
 
Может, глупо приняв это всё просто за увлеченье,
Я ошибку свою осознал слишком поздно теперь?
Не придавши тогда этой встрече большого значенья,
Предпочёл, всё, что было тогда, просто перетерпеть.
 
 
Я влюбился в неё как-то странно, легко и бездумно,
Во вселенную глаз и в волос переливчатых смоль,
В эти крылья бровей, поднимавшихся к чёлке бесшумно,
В светлый пояс, стянувший её стан прямой.
 
 
Может быть, не хватило мне слов, чтобы сделать своею
Эту хрупкую розу с глазами ночной глубины?
Или просто любовь подвергая привычно сомненью,
Не заметил, что были мы с нею всерьёз влюблены?
 
 
Я подался за ней, ощущая мотивы дыханья,
И уже подбирал к её песне стихи и слова.
Впрочем, стоит ли после всего мне искать оправданья?
Ведь любая причина сейчас неуместно слаба.
 
 
И, скользнув своим взглядом красивым ко мне мимолётно,
Все надежды, попытки и чувства нещадно круша,
Облачилась в октябрь, вдруг ставший внезапно холодным,
Повернулась, слегка улыбнувшись, и молча ушла.
 

Случайная

 
Всё могло по-другому сложиться тогда,
Но разлился закатный коралл.
Всё могло быть иначе, как – не угадать,
Но повис в небе лунный корабль.
 
 
Отчеканивал вечер пустой сзади шаг
Под созвездием лживых Весов.
И как в русской рулетке с щелчком Зодиак
Пулю судеб отправил в висок.
 
 
И выросла дождей стена
И цвета нищета.
Она была божественна,
Всем звёздам не чета.
И вторила звучанию,
Возвысив нищету.
Она была случайною,
У ночи на счету.
 
 
Всё должно быть иначе, чего не узнать,
Может, что-то и не удалось.
Но нашёл в этот вечер гармонию знак,
И со мной эти реки волос.
 
 
А ещё губ чуть влажных закатный коралл
Тех, что были, как сон горячи.
Я из чьей-то судьбы её ночью украл,
И об этом жалеть нет причин.
 
 
Отчеканивал вечер пустой сзади шаг,
Ночь нагнал и нажал на курок.
И от бега за мной тяжело задышал
Гулким ветром по сотням дворов.
 
 
Всё должно было быть так, но вместо Весов
Может, должен был быть Козерог.
Мог не выстрелить ночью случайно «Вессон»,
На рулетке не выпасть зеро.
 
 
Всё могло по-другому сложиться тогда…
 

Я угадал число…

 
Я угадал число и место нашей встречи,
Наверное устал, устал от пустоты,
И чувства обострив, и сделав память крепче,
Узор на окнах тем числом застыл.
 
 
От недостатка слов взлетало наважденье
В безветренную ночь крылами ворона,
И я ушёл в её безумное круженье,
Ушёл искать любовь, и понял – вот она…
 
 
…Уже который сон пестрит однообразьем.
А может, это жизнь, бесцветна, словно лёд?
И холодна, как то стекло с вечерней вязью.
Ты вышла в эту ночь – пусть он теня найдёт.
 
 
А темнота в душе звала и обжигала,
Укутал в плащ ночей пустеющий бульвар.
Ну что же – ты сама той встречи пожелала,
Сама пошла ва-банк, и он теня украл…
 
 
…Нас ночь несла туда, где две дороги судеб
Столкнутся навсегда, не в силах разойтись.
Туда, где никогда, никто нас не осудит,
Где горечь позади, где позади вся жизнь.
 
 
Там нет корыстной лжи – покой и вдохновенье,
Там дышится легко, там нет богаче слов,
Чем песен о любви, которой дуновенье
Ты угадала ночь, я угадал число…
 

Под осенним дождём

 
Был летний, но пасмурно-сумрачный день,
Свободный от дел, но при этом
Весь город вокруг суетился, гудел,
А я брёл с ненужным букетом.
 
 
Но я не один был там вне суеты…
Мы встретились на тротуаре.
Я ей протянул молча розы – цветы
В немой белоснежной вуали.
 
 
Мы долго молчали, и дождь моросил.
Вопрос прозвучал, как спасенье.
«Вы любите дождь?» – я тихо спросил.
«Да, летний. Но этот – осенний».
 
 
Я полный ответ в светлом взгляде прочёл —
Какое же совпаденье!
Какая-то мысль, неизвестно о чём,
Мелькнула в лице слабой тенью…
 
 
Всё лето осенние били дожди,
Мы ждали осеннего лета,
Мы прошлого оба обрывки сожгли,
Мы начали жизнь там, с букета.
 
 
И вот, как-то утром нам с ней не спалось:
Мы ждали… рассвета? Навряд ли!
А как рассвело, стало ясно – сбылось!
Как этот сентябрь догадлив!
 
 
Случилось! И надо-то лишь подождать!
Бездейственно и терпеливо.
За счастьем своим никуда не бежать,
Казалось тогда нам счастливым.
 
 
Но в этом пьянящем любовном бреду
Забыли, что осень лукавит,
Что скоро дожди вслед за летом уйдут,
Что осень лишь морось оставит.
 
 
Да, всё возвратилось на круги своя.
Был пасмурный день. Осень. Сумрак.
На улицах гул суетливый стоял.
Я жил в том же времени суток…
 

Письмо Маргариты

 
Прости и как можно скорее забудь —
Я тебя покидаю навеки.
Туда душу прежние чувства зовут,
Где туманы упали на реки,
 
 
Где ночей изощрённее щит
Укрывает природу нагую.
Что ж, прощай, а ещё не ищи —
Я ва-банк этой ночью рискую.
 
 
Не ищи в сердце прошлого след —
Неизменчивость может быть вредной.
Я от горя, печали и бед
Навсегда в эту ночь стала ведьмой.
 
 
Я не в силах уже превозмочь
Этих страшных, мучительных бедствий.
Мне глаза дорогие сквозь ночь
Помогали во мраке согреться.
 
 
Я тонула в безумном скольженьи
Рук и губ так влюблено. А ты…
Впрочем, поздно назад. Неужели
Ты беспечность поймёшь наготы?
 
 
Да, я – ведьма, мой бывший, я – ведьма!
Я в последний раз крикну: «Прости!».
Там, где зарева сок льётся медно,
Вознесут лунный шар ввысь костры,
 
 
Что совсем небанально сегодня
Дыма шёлк в бесконечность завьют.
Я невидима и свободна!
И меня вдаль запреты зовут.
 
 
Но теперь я любому запрету
Неподвластна – так было лишь тут.
Что ж, теперь без сомненья – за реку!
Там меня этой полночью ждут!
 
 
Только что мне с тобою лукавить?!
Просто, мельком с тобою простясь,
Улетаю. А манит туда ведь
Лишь награда по имени Страсть.
 
 
И пусть даже ценой за награду
Будет яд из бокала с вином!
Да, я верю, я знаю – так надо!
Лучше так, чем в дому ледяном!
 
 
Да, безумная полночь права – нам
Возвратит нить утерянных дней,
Оживёт уцелевшим романом,
И любовь запылает сильней.
 
 
Мы за всадником в ночь поспешим…
Лунный призрачный мрамор горит там,
Там покой среди горных вершин…
Что ж, прощай.
Мне пора.
Маргарита.
 

Продолжение жизни

 
Жизнь земная, увы, обрывается.
Кто там встретит нас? Бог? Сатана?
Может, Вечности путь открывается?
Для него-то любовь нам дана.
 
 
Для двоих, если души их страсти рвут,
Если шепчут друг другу слова,
Как Марго упоённому мастеру,
В губы жарко так поцеловав.
 
 
Ты однажды с мимозами жёлтыми
На бульвар выйдешь нежно-грустна
И пойдёшь под стенами истёртыми
Для того, чтоб тебя я узнал.
 
 
Пусть всё есть у тебя, и твой полон дом —
Нет любви, значит тленна душа.
Но ты счастлива встретиться с Воландом —
Сколько можно тоску заглушать!
 
 
Звуки вальсов внезапно прорежут слух,
Сотни свеч вдруг теплом обольют.
И поток из покорных и верных слуг
У лихой сатаны на балу.
 
 
Поклоняться никто на балу не ей
Не посмеет; зал в вальсе дрожит…
Сильный Воланд, продли полнолуние,
Эту полночь ещё задержи!
 
 
Я ещё полюбуюсь на этот взгляд,
Так пронзивший мне душу огнём.
Только искры его страсти не спалят,
Как же долго мечтал я о нём!
 
 
Я тебя искупаю в фонтанах вин,
Восхищаться тобой не устав,
Чтоб твой образ меня снова вдохновил,
Чтоб душа не осталась пуста.
 
 
А потом, оседлавши вдвоём коней,
Полетим прочь от ночи верхом
Над прожитою жизнью, конечно к ней,
К нашей Вечности тихой уйдём.
 
 
Ведь так хочется часто прожечь иной
День у дьявола, и без долгов
В путь однажды с единственной женщиной
В продолжение жизни – в Любовь…
 

Моя Марго

Марго Леоновой

 
Было так безлюдно кругом,
Точно вымерло всё в природе.
Ты ведь помнишь, моя Марго,
Нашу встречу на повороте?
 
 
Камень страсти уже в праще
Был коварной судьбой заряжен.
Ты стояла в простом плаще,
Одинокая, как и я же.
 
 
А потом, обронив цветы,
Поцелуя оставишь слепок…
В море локонов завитых
Я бросался легко и слепо.
 
 
Как Ясон на своём «Арго»,
Уходил я в любви пучину…
Помнишь лето, моя Марго,
В тесной комнатке у камина?
 
 
Но зачем я пошёл на риск?
Ах, когда бы не эти главы,
Что сгорели в фокстроте искр!
Ах, когда б не сентябрь ржавый!
 
 
Но листки замело пургой,
И других согреют фокстроты…
Ну зачем я, моя Марго,
Близко к сердцу принял остроты?
 
 
Только, ведь и ты, онемев,
На вершине дьявольских лестниц
В проклятом венце королев
Выслушала ворохи лести.
 
 
Вряд ли быть иначе могло —
Спасший рукопись из пепла, щедр…
Что же, здравствуй, моя Марго!
Помнишь, вышла одна в плаще ты?
 

Молчанье кулис

 
Безумный город внезапно замолк,
И в ожидании притихла толпа.
Раздался осени третий звонок,
Поднялся занавесом снегопад.
 
 
Мы где-то между с ней пересеклись,
Но отчего так бывает порой —
Она уходит в затишье кулис,
А я – на сцену, играть свою роль.
 
 
Усмешка в зале лиц почти невидных,
За ней – аплодисментов нервный залп.
И тут же алых занавесов винных
Струятся ткани, вторя вновь слезам.
 
 
Пройдёт антракт, и судеб половины
Привычно разойдутся, бросив в зал
Эмоции тех слов, почти невинных,
Которые ей в спешке не сказал…
 
 
Для нас сюжеты давно не новы,
Луна прожектором в небе плыла.
Гулять бы вместе под ней, но, увы,
Достались разные нам амплуа.
 
 
Меня слепил бьющий в сердце софит,
Она глядела в зеркальную тьму —
В ней одиночества почерк завит,
Но я в ладони его не возьму.
 
 
Мы бились грудью, но разных сторон,
Мы постоянно с ней в разных мирах,
Мы были грудой осколков времён,
Один мир лживый, в другом – боль и страх.
 
 
Мне режиссёр-жизнь так много актрис
Давала в пары, но снова во тьму
Одна уходит в молчанье кулис,
Не долететь моему к ней письму.
 

Вся жизнь – театр

 
Прибой бесшумный к валунов щекам
Плескал и полдень задевал.
Тот день бездарным постановщиком
На вечер драму затевал.
 
 
Уверенный в успехе полностью,
Без перерыва на антракт,
Ту сцену с ядовитой колкостью
Оставив на последний акт.
 
 
А сам по судьбам всё шерстил,
Актёров к пьесе подбирал.
Вся жизнь – театр – прав Шекспир!
А я ей сдуру подыграл.
 
 
Был вечер безразлично-каменным,
Как звёзд алмазная пыльца.
В сюжете театрально-камерном
Фонарь и тополь у крыльца,
 
 
Где мы молчим вдвоём, растеряны,
Не выучив своих ролей,
Где звёзды все к утру расстреляны
Рассветом в тени тополей.
 
 
И, от фиаско чуть хмельной,
Шёл от неё в последний раз.
Мне за спиной её окно
Тускнело парой нежных глаз.
 
 
Когда её черты растаяли,
Когда фонарь светить не стал,
Я понял – судьбы мы расставили
Согласно пьесе по местам.
 
 
Вся жизнь с глубинами и мелями
Ещё шумит у валунов.
А мы – играли, как умели мы
Спектакль, составленный из снов.
 
 
Так, доиграв последний акт,
Ушёл в молчание кулис.
Вся жизнь – театр – это факт,
И я не прочь сыграть на бис.
 

Переломлена свеча

 
Рассветный вечер погасил луну,
Огонь её свечи, как лепесток
У раннего утра дрожал в плену,
Но вырваться, увы, не смог.
 
 
И на столе моём молчит свеча,
Заря над ней мерцает ранняя,
Где на столе ещё чуть тёплый чай
От твоего дыхания.
 
 
Но переломлена любви свеча,
Что согревала нас в ночи пустой,
Где взгляд на взгляд влюблённый отвечал,
И на цветке свечи жил лепесток.
 
 
Метался тенью по ночной стене,
Волнуясь в нежности свидания,
Не сомневаясь в верной истине,
Когда заря ночь ранила.
 
 
Шанс сохранить всё так один ещё —
Успеть легко расстаться досветла,
И если нежность гибнет и не в счёт,
Хотя бы страсть не подвела.
 
 
Какой неживописный натюрморт:
Огнём сереет утро за окном.
Печаль – не страсть, и утро не уймёт
Её ни сразу, ни потом.
 
 
Любовь с разлукой горькой венчаны,
Но что-то изменить нам часто лень,
И оставляем гаснуть свечи мы,
Да чай остывший на столе.
 

Не попрощались

 
В полночном городе бесшумно, как в пустыне,
Где в запоздавший быстро сев автобус, ты мне,
Не оставляя нежных слов и поцелуя,
Умчалась, будто бы с насмешкой, в ночь сырую.
 
 
И осень та, что на душе, теперь и в парке
Шумит с дождём неугомонным в перепалке.
Коснулся вдруг ладонью мокрого плаща лист…
Не попрощались мы с тобой, не попрощались…
 
 
Нам из-за туч уже не различить созвездий,
В ночном полёте не кружиться больше вместе.
Два силуэта на бульвар не лягут тенью,
Ослабнет двух галактик сила тяготенья.
 
 
А может важное мы что-то позабыли?
И затерялись наши чувства в звёздной пыли.
Жестокий космос расставаньем нам заплатит
За мимолётное сближенье двух галактик…
 
 
В полночном городе бесшумно, как в пустыне.
Душа, как чай забытый на столе остынет,
А ночь движением одним неосторожным
Её смахнёт и за мгновенье уничтожит.
 
 
Но в этот миг, разбивший душу на осколки,
В последний раз я вспомню, как все звуки смолкли,
Как за тобой они в сырую ночь промчались…
Не попрощались мы с тобой, не попрощались…
 
 
В полночном городе бесшумно, как в пустыне.
А звёзды, что светили нам, горят поныне,
Но только свод небесный стал каким-то шатким
И разметал созвездья в полном беспорядке.
 
 
Им не вернуться, к сожалению, обратно,
Уже не склеить наших судеб циферблата,
Мне не укрыть уже тебя от ветра в шали…
Не попрощались мы с тобой, не попрощались…
 

Поздно

 
Запоздалый полночный автобус
Под дождём по шоссе на плаву…
Опустили ладони мы, чтобы
Пролистать расставанья главу.
 
 
Но, увы, не раскрыть нам интриги.
Так смирись, позабудь и спрячь том.
Мы вдвоём. Нам уже не до книги.
Мы по взглядам друг друга прочтём.
 
 
В жизни каждому образ свой роздан —
Отыграть весь сценарий изволь!
Нам с тобой выбирать уже поздно,
И не вжиться нам в новую роль.
 
 
Полночь – глупый, нелепый возница
С неба мокрые звёзды собьёт,
Тонкий месяц в сентябрь вонзится,
Разорвав тишины переплёт.
 
 
Взор Стрельца безупречно заточен,
Зодиак неподвижно висит,
И проявится вдруг многоточьем
Орионовый пояс в выси…
 
 
…Жаль, но вырвана страсти страница,
И роман наш давно запрещён.
Нам, наверно, не стоит стремиться
Притяженье таить за плащом.
 
 
На душе боли нет и в помине —
Только грусти с любовью дуэт,
Когда жёстких дождей алюминий
Заштрихует вновь твой силуэт…
 

И будет утро…

 
Когда рассвета пули блюдца
Уставших звёзд собьют, она
Себе позволит улыбнуться,
Букет заметив из окна.
 
 
И, на пороге увернувшись
От мужа, точно от забот,
Полоски чуть заметной туши
В изгиб кокетливый завьёт.
 
 
Соврав, что будет преступленьем
На службу – после девяти,
Стечёт, как кошка по ступеням,
Пропав из дома без вести.
 
 
Возьмёт цветы – мелькнёт во взоре
Смущенье тайны молодой,
Но удержать себе позволит
В чужой руке свою ладонь.
 
 
Безумство тайных встреч, как пытка
В плену всевидящих зеркал.
Ах, как волнующе, как пылко
Сегодня в них июль сверкал!
 
 
В её глазах печаль застыла —
Не вырвать чувства из тенёт!
Лишь хрупкой бабочкой в затылок
Вновь поцелуй его порхнёт…
 
 
…Но вдруг звонок раздастся резок,
Смахнёт мечты, её смутив,
А в очертанья занавесок
Ворвётся тихих слёз мотив.
 
 
И будет сон в стихах воспетым,
Да летней ночи декаданс,
И будет утро, но с поэтом
Она не будет никогда…
 

Немного жаль…

 
А в ваших очертаниях
Есть что-то от небес —
Загадка ночи тайная
Или созвездий блеск.
 
 
Глядели так тоскливо вы.
Возник, как нить тесьмы
Под аркой веток ивовых
Ваш силуэт из тьмы.
 
 
Немного жаль нам убывающей луны
И бледных звёзд, горящих в утреннем костре.
Любви не будет, а вот звёзды так умны —
Ещё вернут луны блестящий ярко срез.
 
 
В движении причудливом
Крик облачных фигур
Затмить созвездья судеб нам
Пытался на бегу.
 
 
Так ночь цветная молвила,
Дождями обласкав,
Но из созвездий молния
Пронзила облака.
 
 
И вот за мглой светлеющей
Цвет утра угадать
По папиросе тлеющей
Рассвета нет труда.
 
 
Под аркой веток ивовых
Окончим повесть мы.
Ну что ж, всего счастливого!
Пора из снов, из тьмы…
 

Последняя четверть Луны

 
Ранняя осень в окно моё настежь
Закатом ворвалась и бьёт по стеклу им.
Это молчание ты не украсишь,
Разве во сне призрачным поцелуем…
 
 
Вдали горизонт обнажён,
Молчанье сейчас нелогично,
И лунный аккорд до-мажор
Качнёт тишину мелодично.
 
 
В нём нот вольные скакуны,
Да только начавшись, затих вдруг…
Последняя четверть луны,
Неделя ещё без твоих рук.
 
 
А месяц меня не щадит – убывает,
Неделя – и цикл в небытие.
Я знаю, как в ночь синева обвивает,
Как сны уходят небыстрые.
 
 
Я мог сотню раз согрешить,
Что ж, Боги, меня извините,
Но как без неё пережить
Безлунье в душе и в зените,
 
 
Где сумрак беспечно уныл
Глядит с высоты отрешённо…
Последняя четверть луны,
Что скоро взойдёт воскрешенной.
 
 
Ранняя осень ещё не желтеет,
Не пошевелится и не качнётся,
О прежней луне ни на миг не жалеет,
Зная, что месяцем новым очнётся.
 
 
Взойди в мою полночь, родись
В цикл бесконечный, бессонный.
Пусть выгорит там в утро диск,
Ты – солнце мне в дождь монотонный.
 
 
Он будет опять в стёкла ныть,
А мы в полночь свечи задуем,
Последняя четверть луны
Скользнёт по губам поцелуем…