Текст книги "Неуловимые"

Глава шестая

1

В те минуты, когда Керимов в сопровождении портье входил в свой номер, мимо гостиницы, едва не задев приткнувшийся у тротуара белый автомобиль, пронёсся новенький «мерседес». За рулём сидел военный со знаками гауптштурмфюрера. Это был хорошо сложенный человек лет тридцати или немного моложе, со спокойными светлосерыми глазами на широком круглом лице. Сильные руки в перчатках уверенно лежали на руле – офицер отлично вёл машину.

Но он не был ни немцем, ни тем более эсэсовцем. И звали его не Гуго фон Герхард, как он значился по документам.

Это был чех, чешский патриот, разведчик.

История того, как он проник в гитлеровскую контрразведку, началась полгода тому назад в Праге, столице протектората Богемия и Моравия, как переименовали Чехословакию оккупировавшие страну фашисты, в одной из подпольных боевых групп, которые были созданы компартией Чехословакии и действовали по всей стране.

Группа, о которой идёт речь, была на особом положении. Ни антифашистской пропагандой, ни диверсиями или какими-либо другими обычными делами местных партизан она не занималась. Задача её состояла в том, чтобы вести глубокую и тщательную разведку в самых труднодоступных организациях гитлеровской Германии.

Члены группы «обслуживали» отели и места увеселений офицеров вермахта, держали под наблюдением транспорт, военную промышленность. Особое внимание было уделено решению задачи – ввести своих людей в штабы и в первую очередь – в органы гестапо и абверштелле. Пока это удавалось плохо: оккупантами был введён жёсткий режим контроля. Почти все попытки партизан проникнуть в систему германской тайной полиции и контрразведки кончались неудачей.

Правда, в этих организациях действовало несколько разведчиков, но они находились на грани провала и должны были уходить.

Таково было положение дел, когда однажды утром к начальнику группы позвонил его помощник – врач военного госпиталя. Им надо было встретиться.

Свидание произошло вечером, на конспиративной квартире. Помощник вошёл, поздоровался и положил на стол фотографию. На снимке был один из членов группы в мундире и головном уборе гитлеровского офицера.

– Что за маскарад, – недовольно сказал начальник. – Зачем это ему понадобилось? Он же знает, что без разрешения…

– Это не маскарад, начальник. И Громек здесь ни при чем. – Помощник подвинулся ближе. – Это чужое фото!..

Начальник вновь осмотрел фотографию, удивлённо сложил губы трубочкой, присвистнул: с карточки на него глядел двойник Иржи Громека.

– И вы хотите?.. – медленно протянул он.

– А почему бы и нет? – Помощник заговорил взволнованно, торопливо. – Почему не попытаться, начальник? Громек – подходит. Да, да – именно он! Решителен, смел, знает немцев не хуже, чем мы с вами.

– А кто этот? – Начальник кивнул на фото.

– В том-то и дело, что не простой армейский чин!.. Это гауптштурмфюрер СС. Его, как я узнал, где-то здорово тряхнуло взрывной волной. Он получил месяц на лечение, лежит у меня. А потом должен ехать к месту новой работы, как я понял, в какое-то управление контрразведки.

Начальник группы был опытен, нетороплив. Помощник ушёл, так и не узнав, какое решение принято.

Несколько дней начальник обдумывал предложение своего помощника. Нашёл повод дважды повидаться с Громеком, чтобы теперь уже по-новому приглядеться к нему. Побывал под каким-то благовидным предлогом в палате госпиталя, где лежал контуженный взрывом гауптштурмфюрер. Только после этого он счёл возможным доложить обо всем руководителю пражского подполья, которому был непосредственно подчинён.

Решение подменить гауптштурмфюрера фон Герхарда Иржи Громеком было принято.

С этого дня Громек больше нигде не появлялся. Надёжно скрытый от посторонних глаз, он проходил специальную подготовку, подробно изучал данные, которыми располагала группа в отношении структуры и работы абверштелле и гестапо, осваивал радиоаппаратуру, заучивал коды, тренировался в кодировании и расшифровке сообщений. В прошлом Громок был письмоводителем и туристском отёле, хорошо знал немецкий язык, как, впрочем, многие чехи я словаки. Теперь для ещё большего совершенствования в языке он разговаривал только по-немецки. Работу в отёле Громек сочетал со спортом – он был гонщиком-автомобилистом. Сейчас Громек вновь тренировался – это могло пригодиться. Конечно, он ежедневно на несколько часов облачался в мундир гауптштурмфюрера, чтобы привыкнуть к новой одежде.

В это же время помощник начальника группы вёл тщательное наблюдение за тем, кого Громек должен был заменить в фашистской контрразведке. Он все больше узнавал о жизни, прошлом, привычках, связях гауптштурмфюрера фон Герхарда. Разумеется, эти данные поступали в группу и оттуда – Громеку.

Через месяц с небольшим офицер был здоров. Однако выписка его была умышленно затянута – так распорядился начальник группы, чтобы дать возможность своему разведчику лучше подготовиться.

Наконец, гауптштурмфюрер фон Герхард покинул госпиталь. Его ждали, перехватили и изолировали.

…Машина миновала центр и выехала на окраину городка. Здесь в два ряда тянулись небольшие особняки. У одного из таких домов Громек притормозил и коротко просигналил. Почти тотчас же отворилось одно из окон второго этажа, из него выглянула девушка. Громек улыбнулся и помахал рукой. Ему ответили таким же жестом. Окно затворилось, и вскоре из дома вышла девушка – тоненькая, светловолосая, миловидная. В руках её была большая красная сумка.

Девушка уселась рядом с Громеком. Тот обнял её, что-то прошептал, отчего она засмеялась и шутливо ему погрозила. Машина тронулась.

Соседи знали хорошенькую Хильду Бауэр – модистку одного из лучших ателье города. Фрейлен Бауэр снимала угол у старой Гертруды Бурц, платила аккуратно, не совала нос в чужие дела. А то, что Бауер частенько где-то пропадает по ночам, возвращается в сопровождении офицеров и, невидимому, навеселе, – это никого не касалось. На то она и модистка – девицы этой категории известны!.. К тому же сейчас, в войну, на подобные вещи смотрели сквозь пальцы. Тем более, что модисткам, не имеющим ни мужей, ни капиталов, тоже надо было как-нибудь жить!

Так рассуждали соседи. Но один из жильцов думал иначе. Он внимательно наблюдал за сценой встречи офицера с девушкой, затем снял трубку телефона и набрал номер.

– Объекты уехали, – сказал он в телефон. – Машина двинулась вдоль Фридрихаллее, на запад.

Через несколько минут отворились ворота небольшого особняка на другом конце городка, и на улицу выкатил длинномордый спортивный «хорх» с белым капотом и чёрными крыльями. В нем сидели четверо в штатском. Выплюнув клуб дыма, автомобиль резко набрал скорость.

2

Иржи Громек вывел машину за город. Его «мерседес» мчался по широкому бетонированному шоссе, которое вело к подножью заросшего лесом холма. Вскоре машина свернула на просёлок и направилась к вершине холма. Громек сосредоточенно правил. Девушка (под именем Хильды Бауэр действовала чешская патриотка Марта Славичка) деловито раскрыла красную сумку, в которой находился портативный передатчик, взяла у спутника длинный лист с колонками цифр и стала торопливо выстукивать ключом.

Дорога петлями взбиралась на холм. Поднявшись на его вершину, автомобиль сделал поворот. Тут Иржи заметил черно-белый «хорх». Шоссе было магистральным, по нему шли и другие автомобили, но «хорх» сразу же приковал к себе внимание Громека: где-то уже видел он эту машину!

Между тем, черно-белый автомобиль достиг места, где начиналось ответвление дороги на холм, притормозил – нос его на мгновенье прижался к земле, будто «хорх» принюхивался к следу, – и решительно свернул на просёлок.

Иржи Громек вспомнил: неделю назад, когда эсэсовцы громили коммунистическую организацию, раскрытую в одном из лагерей военнопленных, на таком «хорхе» в лагерь приехали чины абвера.

Громеку стало не по себе. Минуту он размышлял. Конечно, можно сделать попытку скрыться – здесь столько закоулков, что это не представит особого труда. Но следует ли так поступать? Он подумал и решил: нет, не следует. Если их подозревают, бегство только укрепит подозрения. Если же «хорх» свернул сюда случайно – а это не исключено, – то что ж, никто ведь не может запретить немецкому офицеру проводить свои свободные после дежурства часы так, как ему заблагорассудится.

Громек сделал спутнице знак кончать работу. Марта Славичка кивнула, торопливо отстучала последнюю группу цифр и свернула передатчик.

– Что случилось? – спросила она.

– Кажется, нас преследуют.

Марта круто обернулась и увидела быстро двигающийся за ними автомобиль.

– Этот?

– Да. Машина абвера.

– То есть, ваша?..

– Другая служба. Я ещё не уверен, что она идёт за нами, но очень похоже на то…

– Так я выскочу и спрячу рацию!

– Нельзя.

– Почему?

– Раз видим их мы, значит, и они видят нас. Найдут передатчик, тогда нам конец.

– Что же делать?

– Сейчас левый поворот. Я прижму машину правым бортом к кювету, чтобы им виден был только наш левый борт. Вы приоткроете дверку и, не вылезая, спустите рацию в кювет. Понятно?

– Да.

– И запомните хорошенько место.

– Да.

– Так приготовьтесь!

Иржи мастерски подвёл машину к кювету, густо заросшему травой. Девушка ловко вытолкнула передатчик и тот мягко шлёпнулся на дно канавы.

Оба облегчённо вздохнули.

– Шифровка! – вдруг испуганно вскрикнула Марта.

Громек схватил бумагу с колонками цифр, разорвал надвое и одну из частей взял в рот. Другую часть листа стала торопливо жевать Марта.

Вскоре бумага была проглочена.

– Фляжку! – Громек кивнул на портфель в правом борту машины.

Девушка вытащила оттуда флягу. Отвинтив пробку, она поморщилась.

– Коньяк!..

– Вот и хорошо. Пейте. Надо, чтобы от вас пахло…

Марта храбро сделала большой глоток, с трудом удержалась, чтобы не закашляться, и передала флягу Громеку. Тот тоже отпил, затем пролил немного коньяку на сиденье, на пол автомобиля и небрежно бросил флягу на диван машины.

Дорога начала спускаться вниз. Постепенно «мерседес» сбавлял ход. Убавил газ и преследовавший его автомобиль. Передняя машина стала. Остановился и черно-белый автомобиль. Пассажиры его несколько минут сидели в кабине, выжидая. Однако из «мерседеса» никто не выходил. Тогда сотрудники абвера приготовили пистолеты и начали осторожно к нему подбираться. Подойдя, они заглянули в кабину. Сидевший за рулём гауптштурмфюрер обнимал молоденькую девушку. Та почти лежала на коленях офицера, запрокинув голову и закрыв глаза. Губы мужчины и женщины были соединены в поцелуе. Из окна с опущенным стеклом бил сильный коньячный дух.

Преследователи опустили оружие. Один из них, высокий, худой человек в чёрном костюме и чёрном берете, переглянулся со спутниками и положил руку на плечо Иржи Громека. Мгновенье – и дверка «мерседеса» отворилась. Человек в берете получил сильный удар в лицо и растянулся на дороге. Перед его остолбеневшими от удивления товарищами возник выскочивший из машины офицер с парабеллумом в руках.

– Не двигаться! – скомандовал он. – Руки!

Пассажиры «хорха» подняли руки. Тот, что лежал на земле, зашевелился, поднялся. После этого гауптштурмфюрер, на лице которого было написано негодование, ярость, учинил людям с «хорха» подробный допрос. И тут можно было увидеть, как меняется выражение лица гауптштурмфюрера. На нем явственно проступило вначале удивление, потом смущение и даже растерянность.

– Так вы не бандиты? – воскликнул он. – Ну и ну! Клянусь, я думал, что мы жертва нападения и нас грабят!

Он спрятал пистолет, подошёл к агенту в берете, протянул руку.

– Простите меня, приятель… Простите, но виноваты – вы. Когда мужчине мешают в подобных делах он м-м… может убить!

Довольный своей шуткой, гауптштурмфюрер рассмеялся. Затем, став равнодушным к людям с «хорха», он повернулся к ним спиной и склонился над лежавшей в автомобиле девушкой – она, по-видимому, была без сознания.

– Вставайте, фрейлен Хильда, – проговорил Громек, – вставайте, все хорошо!

При этом он поднёс к её губам фляжку и подмигнул агентам, приглашая убедиться, как быстро подействует на девушку спиртное.

Почувствовав на губах коньяк, Марта вздрогнула и открыла глаза. Она растерянно посмотрела на посторонних мужчин и тотчас же занялась тем, чем на её месте занялась бы любая другая девушка, – достала помаду и пудру и стала приводить в порядок лицо и губы. Иржи оставил её, подошёл к пассажирам «хорха».

– Вы следили за мной, не так ли? – спросил он человека в берете.

Тот молчал.

– Зачем? Кого вы ищете?

– Кто-то работает на нелегальном передатчике, – ответил, наконец, тот.

– А!.. – Громек нахмурился, подумал, потом знаком попросил спутницу выйти из автомобиля. – Обыщите машину!

– Но…

– Никаких «но». Обыскивайте!

Сотрудники абвера не смогли бы объяснить, как случилось, что человек, которого они преследовали, вдруг взял над ними верх, навязал свою волю. Контрразведчики окружили «мерседес» и тщательно его осмотрели. Вылезли они смущённые.

– Ну? – спросил Громек.

Контрразведчики молчали.

Громек посмотрел на них с презрением, прошёл к машине. Там уже сидела Марта.

…Километров через десять, убедившись, что за ними не следят, Громек остановил автомобиль. Он был бледен; вытащив платок, тщательно вытер мокрый лоб.

– Вам плохо? – спросила Марта.

Иржи криво усмехнулся.

– Перетрусил…

Машина вновь тронулась. Марта сказала:

– Я хочу вас попросить об одной вещи… На Бисмаркплаце есть хороший отель…

– «Европа»?

– Да. Вы должны перебраться туда!

– Зачем это?

– Вчера я получила предложение владелицы лучшего в городе ателье перейти к ней на работу.

– Не понимаю, какая здесь связь.

– А такая, что ателье находится как раз напротив «Европы». И если бы вам удалось снять номер с окнами на улицу, то я могла бы наблюдать за тем, что делается вокруг. Мы были бы ближе друг к другу…

– Что ж, это полезно, – задумчиво сказал Громек.

3

Ночью Громек не мог заснуть. Одолевали тревожные думы. Так ли благополучно все кончилось, как кажется? Быть может, агенты абвера все ещё подозревают его и Марту, расставляют новые сети?..

Немало времени прошло с тех пор, как он находится здесь, в немецком тылу. Он уже четырежды передавал по радио важные сведения. В двух случаях это были данные, касающиеся работы абвера, которые представляли огромную ценность. Затем удалось разузнать, что немцы начали на востоке строительство стартовых площадок для летающих торпед ФАУ, чтобы обстреливать советские города. Громек сообщил также данные о местонахождении нескольких важных промышленных объектов, тщательно замаскированных. Четвёртое, сегодняшнее сообщение было сводкой о работе советских бомбардировщиков. Они вывели из строя несколько цехов одного из крупных заводов. Но самый серьёзный объект района не тронут. Это военный завод, запрятанный в толще скалистой горы. Немцы устроили цехи в естественных пещерах, расширив их. Предприятие только недавно начало работать, и Громек пока не выяснил, что оно выпускает. Но было несомненно, что продукция завода весьма важна. Об этом свидетельствовала строгая секретность, окружавшая все, что имело отношение к заводу. Разведчик советовал сбросить на объект бомбы самых больших калибров – только они могли дать эффект.

Итак, донесение было послано. Теперь предстояло ждать результатов.

4

Утром Марта пришла на работу. Не переодеваясь в специальный халатик, в котором она шила, девушка постучалась в дверь комнаты владелицы ателье.

– Здравствуйте, фрау Шварцкопф! – Марта поклонилась и присела. – Я хочу предупредить, что оставляю работу.

– Как угодно, – хозяйка, полная маленькая женщина в больших очках, недовольно поджала губы. – Как угодно, Бауэр, только доделайте платье, которое вы начали вчера. Нельзя же оставлять дело, не кончив!

– Да, фрау Шварцкопф.

– И потом… разве вам мало платят? – Владелице ателье не хотелось отпускать опытную мастерицу. – Если вопрос в деньгах, то мы могли бы договориться. Вам прибавят…

– Нет, спасибо. Быть может, я и вовсе не стану работать. Видите ли, я собираюсь замуж…

– Ну, как знаете!

На этом разговор был закончен. Марта сдала к вечеру платье, а утром следующего дня отправилась на Бисмаркплац.

Ателье занимало весь первый этаж большого дома и было хорошо оборудовано. Хозяйка заведения Магда Цукерман тотчас же приняла новую работницу.

– Вы не пожалеете, – сказала она, – я буду поручать вам самые интересные заказы… Кстати, через час должна прийти одна клиентка. Это очень капризная дама, ей надо сделать платье для приёмов. Посмотрите журналы, модели, словом – приготовьтесь.

– Хорошо, фрау Цукерман. Только я хочу сразу же договориться… Понимаете, я немного слаба здоровьем. Иногда требуются прогулки на воздухе, на час или на два…

– О, это всегда можно устроить.

– И ещё: усадите меня поближе к свету, к окну.

– Хорошо, там как раз есть свободное местечко.

Так же быстро договорились и о жалованье. И Марта приступила к работе.

Вечером обо всем этом узнал Иржи Громек. Он жил в офицерском отёле, куда был направлен и Аскер Керимов. После того как Марта переменила место работы, Громек съездил в отель «Европа» и записался там в очередь на номер. Дней через пять комната с окнами на улицу, как это просил офицер, ему была предоставлена. Разумеется, дело не обошлось без взятки.

Глава седьмая

1

Портье внёс чемодан в номер и удалился. Аскер вошёл в комнату, оглядел человека, с которым отныне ему предстояло жить. Это был коренастый крепыш лет сорока с. белыми волосами и розовой кожей.

Аскер представился. Белобрысый назвал себя: обер-лейтенант Орентлицер.

Советский разведчик сказал:

– Я должен извиниться, ибо понимаю, что это такое – жить одному и вдруг получить соседа! Англичане говорят: чем выше забор, тем лучше сосед. А мы должны жить, разделённые только слоем воздуха в полметра. Для вас это должно быть дьявольски неудобно!

Обер-лейтенант наклонил голову и указал Аскеру на кресло.

– Распакуйте чемодан и разденьтесь, – холодно сказал он. – Я покажу, где умывальник. Там можно и побриться.

Разведчик поблагодарил и принялся за дело. Вскоре чемодан был раскрыт, китель снят и аккуратно повешен на спинку стула. Аскер отправился к умывальнику.

Проводив его, Орентлицер выглянул за дверь, убедился, что коридор пуст, и молниеносно обшарил карманы кителя своего нового соседа. Прочитав удостоверение Краузе, обер-лейтенант наморщил лоб: он уже слышал это имя! Офицер напряг память и вспомнил: это было на одной из специальных легаций, которые читались для таких, как он, строевых командиров, только недавно переведённых в контрразведку. И лектор в качестве одного из примеров привёл случай из практики оберштурмфюрера Курта Краузе, которого охарактеризовал как большого мастера контрразведки…

Немец положил удостоверение на место. Вскоре Аскер вошёл в комнату, раскрасневшийся от холодной воды.

– Отлично, – проговорил он, растирая шею мохнатым полотенцем. – Прекрасно освежился.

– Конечно, – ответил Орентлицер, глядя на собеседника теперь уже с уважением. – Я тоже всегда первым делом… Пожалуйста, полотенце можно повесить здесь… Вы, я вижу, только что прибыли в этот город?

– Да, я с востока, с фронта. – Керимов поморщился. – Второй год, вернее – почти два года без отдыха. И это, если говорить по чести, было отчаянно трудно. Русские оказались сверх всякого ожидания крепким орешком.

– И даже очень крепким. – Орентлицер вздохнул, видимо, вспомнив о неприятных для него вещах. – Я тоже с фронта, и здесь недавно.

– О, всегда рад встретить настоящего солдата! – Керимов протянул офицеру руку. – Кто-кто, а уж мы заслужили этот маленький отдых.

– Не думайте, что здесь курорт, – усмехнулся Орентлицер. – Работа адская.

– Значит, и вы?..

– Да, я тоже из аппарата абвера. Но вы, наверное, старый работник, а я – новичок: командовал ротой, переведён в абверштелле за особые заслуги. – Орентлицер выпрямился и значительно кашлянул.

– И давно здесь находитесь?

– Около месяца.

Керимов вытащил сигареты, затем достал из чемодана оплетённую бутылку с ликёром. Офицеры выпили по рюмочке, закурили.

– Я много слышал хорошего о шефе местного управления группенфюрере Вейсе. И, признаться, рад…

– Напрасно радуетесь, – прервал его Орентлицер. – Иоганн Вейс – железный человек, сам работает за четверых и из нас вытягивает все жилы! Резок и суров до жестокости. – Орентлицер запнулся, почувствовав, что говорит лишнее, поспешно добавил: – Впрочем, именно таким и должен быть человек, занимающий его положение!

– Разумеется, – задумчиво сказал Керимов.

Помолчали. Каждый был погружён в свои мысли.

– Ну, давайте укладываться, – сказал минут через десять Орентлицер, вставая и потягиваясь. – За последние дни мне порядком досталось: неделю охотился за одним типом, вчера взял. Оказался агентом, очень тонкой штучкой. Вчера и сегодня мы обливались потом, выколачивая из него показания.

– И как, удачно?

– Черта с два! – Орентлицер отшвырнул носком сапога валявшуюся на полу пробку от шампанского, потянулся к сигаретам. – Молчит…

– Да-а, – протянул Керимов, – и даже не установили, на кого работал?

Орентлицер качнул головой, подошёл к дивану, уселся, закинув ногу на ногу.

– Все это непостижимо, – проговорил он задумчиво, и в голосе его Аскер уловил растерянность. – Чудак, он мог спасти шкуру. Мы предлагали ему перевербовку, с тем чтобы он работал на нас у себя в стране!.. Не подействовало даже это.

Вновь наступило молчание. Керимов размышлял над тем, что ему довелось сейчас услышать. Да, вот так и погибнет этот неизвестный герой, и никто никогда не узнает о совершённом им подвиге…

– Завтра я попробую вот что, – сказал Орентлицер. – Я попытаюсь…

Однако договорить ему не удалось. Надсадно завыли сирены. Почти тотчас же резко захлопали зенитные автоматы, застучали пулемёты. Орентлицер погасил свет, прошёл к окну и отодвинул портьеру.

Уже стемнело. Но вот вспыхнуло несколько прожекторов, их лучи заметались по небу, отыскивая самолёты. Те уже навесили светящиеся авиабомбы на парашютах. Послышался нарастающий рёв моторов – самолёты начали пикировать на цель. Вскоре донеслись взрывы.

– Бомбят заводы, – мрачно пояснил Орентлицер.

Вдруг за окном страшно ахнуло. Казалось, зашатались стены гостиницы.

– Что это? – спросил Аскер.

– Видимо, склад авиабомб, за городом. Черт, какое точное попадание!

– Американцы?

– Нет. Тех перехватывают уже где-то в районе Берлина. А сюда летают русские. Кто мог подумать, что они создадут такую авиацию!

Взрывы раздавались все ближе.

– Надо уйти в бомбоубежище. – Орентлицер не договорил, заметив, что по улице движется большой автомобиль. – Смотрите, машина начальника абвера! Куда это она в такую пору?.. Право, можно подумать, что генералу надоела жизнь!

Автомобиль пересекал площадь, когда фугаска угодила в расположенное неподалёку здание. Стена дома качнулась и поползла вниз. Обломки обрушились на машину. Она завиляла, наехала на кучу щебня, завалилась на левый бок и запылала.

Несколько секунд Аскер стоял, вцепившись пальцами в подоконник и напряжённо раздумывая, затем схватил китель и метнулся из комнаты. Он промчался по коридору, сбежал по лестнице, выскочил на улицу, кинулся к горящему автомобилю. Первый, кого он увидел, подбежав, был шофёр с разбитой головой. Сзади, придавленные кузовам, лежали двое. Один, в генеральском мундире, корчился и стонал.

Разведчик подпёр плечом кузов машины, напрягся и выволок эсэсовского генерала. Затем, подняв Вейса на руки, он торопливо зашагал, стремясь скорее отойти от горящего автомобиля.

Навстречу уже бежали какие-то офицеры, солдаты. Сюда же мчался санитарный автомобиль. Генерала заботливо уложили в карету и увезли.

2

Из окна гостиницы обер-лейтенант Орентлицер видел, как его сосед огромными скачками мчался по площади, рискуя ежесекундно получить порцию осколков, как вытащил кого-то из-под машины. Смелость есть смелость, и обер-лейтенант был покорён геройским поступком своего соседа. Но вот Краузе вступил в полосу света. На плече человека, которого он нёс, сверкнул генеральский погон. Орентлицер нахмурился и злобно выругался. Его снова подвела медлительность и нерешительность! Конечно же, спасти генерала должен был он, Хорст Орентлицер. Но теперь это совершил другой, и отличный шанс выдвинуться, сделать карьеру был безнадёжно утрачен!

Обер-лейтенант отошёл от окна, присел к столу и предался невесёлым размышлениям. Сколько раз его обходила судьба! Он был туп и не сразу раскусил, что в Германии возьмёт верх Гитлер. В результате, когда Орентлицер решился и стал национал-социалистом, все тёпленькие места уже были поделены.

Началась война, и он надел мундир офицера. Но попал он не на запад, как многие другие счастливчики, оказался не в Париже или, скажем, в Брюсселе, а на Восточном фронте, замерзал в снегах русской зимы, дважды только чудом избежал гибели, побывав в окружении русских танков…

Только в последнее время повезло немного. Дивизионный абверофицер завербовал его осведомителем. Орентлицер почувствовал, что судьба даёт ему шанс. Он донёс на двух своих товарищей по землянке, которые не очень почтительно отзывались об особе фюрера. Офицеров взяли. Орентлицера похвалили, а когда он вновь отличился в подобном же деле, – перевели в штат абвера. Вскоре, неожиданно для себя, он был послан сюда. Словом, счастье стало ему улыбаться. И если бы сегодня он, а не этот Краузе вытащил из-под горевшего автомобиля шефа абвера Вейса, карьера Хорста Орентлицера была бы обеспечена.

Обер-лейтенант вздохнул и в ярости выругался. Какой он упустил случай!

Отворилась дверь. В комнату вошёл Аскер. Китель его был в крови и пятнах сажи, рука обожжена, на ней вспухли волдыри. Однако офицер, морщась от боли, выглядел, тем не менее, довольным. Это окончательно взбесило немца. И он с этой минуты возненавидел своего нового соседа-счастливчика и баловня судьбы! Но Хорст Орентлицер был достаточно умен, чтобы не выказывать своих чувств. Напротив, он помог соседу снять китель, а затем позвонил горничной, потребовал бинты и лично перевязал оберштурмфюреру руку. Он понимал, что такой человек может оказаться полезным и с ним не следует портить отношений.

Они поговорили немного, легли. Орентлицер быстро заснул. Что касается Керимова, то он долго не мог сомкнуть глаз. Сильно болела рука. Кроме того, тревожили думы о Морице Келлере. Ведь сколько бывает случайностей! Могли же по каким-либо причинам отменить или задержать его командировку. И тогда он, быть может, уже наводит оправки, не прибыл ли Курт Краузе…

Аскер потянулся за сигаретами, закурил. Заснул он только на рассвете.

3

На следующий день разведчик отправился по известному ему адресу. Нужная улица была быстро найдена. Но она оказалась закрытой для движения. Полиция, оцепившая улицу, никого не пропускала.

У Керимова тревожно заныло сердце.

– Что случилось? – спросил он ефрейтора из оцепления.

– Бомбы, – ответил тот. – Неподалёку завод. Бомбили его, но досталось и соседним домам. Квартал совершенно разбит. Сейчас идут спасательные работы.

– А какие дома?.. Номера известны?

Ефрейтор заглянул в бумажку.

– Сорок два, сорок четыре и все остальные до пятьдесят второго.

Аскер задержал дыхание: в доме номер сорок четыре жила фрейлен Амелия.

Полицейский продолжал что-то говорить, но Керимов уже не слышал.

Осторожно пятясь, белый автомобиль свернул за угол и двинулся обратно.

Разведчик механически вёл машину, плохо различал, что делается вокруг. У него вдруг разболелась голова, в ушах шумело. Он как-то вдруг ослаб. А сейчас ему предстояло совершить весьма рискованный шаг.

Керимов подъехал к будке уличного телефона, вылез из машины и опустил в прорезь автомата монету. Спросив в справочном, как позвонить в комендатуру абвера, он набрал номер.

Через несколько секунд глуховатый голос сказал:

– Дежурный слушает.

– Пожалуйста, номер телефона штурмфюрера Морица Келлера, – попросил Аскер, старательно сделав несколько ошибок в произношении.

– Кого? – переспросила трубка.

– Штурмфюрера Келлера.

Вот сейчас последует ответ: штурмфюрер Келлер в командировке и вернётся не скоро. Аскер так ждал этих слов!.. Но вместо них дежурный сказал совсем другое:

– Номера телефонов наших работников мы не даём.

– Как же быть?.. Я прибыл с поручением его родных, привёз посылку, письма…

– Звоните на коммутатор управления.

– Но я не зря приехал? Он здесь, в городе?

– Да.

Трубка щёлкнула, смолкла. Керимов подержал её около уха и осторожно повесил.

Случилось самое худшее. Надо было немедленно действовать. И Керимов с огромной благодарностью и теплотой вспомнил подполковника, работу, которую тот провёл с нам в партизанском лагере. Закончив допрос пленного, подполковник и Аскер вторую половину дня и почти всю ночь сидели в землянке, тщательно перебирая все детали предстоящей операции. Подробно, до мелочей, были разработаны и определены план засылки советского разведчика во вражескую контрразведку, поведение Керимова в дороге и на месте, его действия и реакция при самых различных обстоятельствах и неожиданностях. Подполковник был опытен и не раз работал в обстановке, сходной с той, в которой теперь должен был находиться Аскер. После того как покончили с основными вопросами и уточнили систему связи, которой будет пользоваться Керимов, подполковник настоял на том, чтобы теперь же было разработано несколько вариантов действий Аскера на тот случай, если бы Мориц Келлер вдруг оказался в городе, а не в командировке.

…В первую очередь надо было раздобыть штатскую одежду. В гостинице, в чемодане Краузе хранился один такой костюм, но ехать туда Аскер пока не мог.

«Штеер» заколесил по улицам. В одном магазине разведчику удалось достать мягкую шляпу. Затем, проехав несколько кварталов. Аскер купил сорочку. В третьем магазине он спросил ботинки. Продавец мог предложить только грубые туфли на резине.

– Война, – сказал он, вздыхая, – изящной обуви не бывает месяцами. Разве только привезут трофеи. Но и тех что-то давно не видно…

Церемониться не приходилось, и туфли были куплены.

Сложнее было с костюмом. Аскер объездил с десяток магазинов, но везде получал ответ: костюмов нет и не ожидается. Наконец, на западной окраине города ему улыбнулась удача. Он вошёл в небольшой магазин готового платья. За прилавком стоял хозяин заведения – невысокий толстый человек с заплывшими жиром глазами и проволочными усами. В петлице пиджака поблёскивал значок члена фашистской партии.

Костюм? Торговец помедлил минуту, оценивая покупателя, потом улыбнулся и заявил, что откажет любому, но не господину оберштурмфюреру. Сам он тоже национал-социалист и бывший военный: служба безопасности. Только недавно уволен из-за ранения.

Торговец нырнул под прилавок и вытащил серый пиджак и брюки.