Текст книги "Военное дело древних персов"

О тактике боя мы можем судить лишь по некоторым пассажам «Сказания». В тексте, как и в эпосе вообще, действие ведут герои, которые сражаются между собой (§ 73–105). Фирдоуси (IV, 2731, 2777–2782, 2850–2854) также акцентирует свое внимание на конных поединках героев. Они сначала сражаются стрелами, а затем оружием ближнего боя (Фирдоуси, IV, 3204). Бой в основном шел метательный: стреляли из лука, ибо когда был убит Зарер, умолкли крики и хлопки луков (§§ 75–76; ср.: Фирдоуси, IV, 2732–2739). Следовательно, можно полагать, что противники, находясь на значительном расстоянии друг от друга, перестреливались, тогда как некоторые лихие всадники или конные отряды в это же время атаковали врага и завязывали стычки. Возможно, когда кончались стрелы, завязывалась рукопашная (ср.: Hdt., I, 214). Однако до этого, судя по всему, дело не дошло. Спандьяд, оставив часть войск Баствару, атаковал холм, где находился царь хйонов Арджасп, сбивает последнего с холма и гонит по равнине на отряд Грамиг-карта, который, в свою очередь, бьет их и гонит на силы Баствара. В результате этого вражеское войско побито, а неприятельский царь взят в плен (§§ 111–112). Данный маневр напоминает действие на охоте, когда люди гонят зверя в сторону охотников. Возможно, действительно эранцы, как и другие народы с традиционной культурой, использовали свои охотничьи навыки в военном деле. Вместе с тем данная тактика требует координации действий отрядов, о чем командиры Виштаспа могли договориться заранее. Главный удар наносился на царский отряд противника. Цель удара ясна – лишить вражеское войско главы, чтобы оно потеряло управление, а воины, пав духом, бежали, как обычно и случалось с азиатскими войсками после смерти предводителя.

«Сказание о Зарере», как эпический памятник, концентрирует свое внимание на подвигах и поединках героя, тогда как остальные войска составляют лишь фон, на котором действуют витязи, возможно, поэтому в бою не упоминаются рода войск, о которых говорится на марше. В бою действуют конница и, скорее всего, пехота. Уровень военной организации эранцев, представленной в тексте, высок: царская власть выступает организующей и направляющей силой, набирающей ополченцев и расставляющей командиров. В целом все это характерно для государственного образования. Впрочем, возможно, что некоторые детали эпоса являются сасанидскими интерпретациями и переложениями древних преданий. В первую очередь это касается слонов, некоторых предметов вооружения, которые прежде всего должны быть понятны пишущему и читающему текст. Однако значительный, а скорее всего, основной блок информации представляет нам военное дело ираноариев, живших в первой трети I тыс. до н. э. в области, весьма отдаленной от центров мировой цивилизации. Об этом же свидетельствуют упоминания железа как металла, с которым сравниваются копыта коней (§ 48), и стали для выделки клинкового оружия.

II. Древнеперсидская женщина на войне[23]23
  Опубликовано в: Stratum plus. Кишинев, 2010. № 3. С. 131–139. В текст внесены некоторые дополнения.


[Закрыть]

Гендерные проблемы в последнее время приобрели особую актуальность. Женщины соперничают с мужчинами практически во всех сферах жизнедеятельности общества, но не в действующей армии, где, как и сотни лет назад, господство мужчины абсолютно. Подобное положение было и в древнем Иране – этому малоизученному сюжету и посвящена данная работа.

Древнеиранский мир отчетливо делился на две части, на кочевые и оседлые этносы. У номадов высокое положение женщины держалось на той важной роли, которую она занимала в хозяйстве. В древневосточных деспотиях женщина занимала не столь значимое положение в обществе, рассматриваясь главным образом в знатных семьях как приложение к мужчине. Однако даже при таком социальном статусе она могла оказывать огромное влияние на мужчин, будучи любимой женой, матерью или сестрой. Естественно, это не исключало попадания в дисфавор. Женщина могла влиять на ход военных событий, не только нашептывая мужчине советы, но и реальными героическими деяниями, однократными или перманентными, и даже службой в армии. Настоящая статья как раз и посвящена выявлению в источниках немногочисленных случаев участия женщин в кампаниях и рассмотрению различных форм этого участия у древних персов.

У ираноязычных кочевников середины I тыс. до н. э. представительницы слабого пола иногда стояли во главе своих народов как в мирное, так и в военное время. Достаточно вспомнить сакскую правительницу Зарину, царицу массагетов Томирис и сарматов – Амагу. У савроматов в военных действиях принимали участие девушки, по-видимому, проходя обряд инициации (Nic. Damas. Paradox. ethn., 21). Персидские же девушки непосредственного участия в боевых действиях не принимали. Уже в иранском эпосе участие девушек в бою рассматривалось как ненормальное явление[24]24
  Фирдоуси. Т. II, c. 26, стрк. 618–640; Т. IV, с. 447, стрк. 20229–20231. Использовалось издание: Фирдоуси. Шахнаме / пер. Ц. Б. Бану-Лахути, В. Г. Берзнева (только Т. IV). Т. II, IV. М., 1989, 1994.


[Закрыть]. Впрочем, в эпосе девушка, облачась в доспехи воина и спрятав косу под шлем, могла вступать в поединок с богатырем, как это сделала Гордаферид, дочь князя Белой Крепости в Иране. Она, вскочив на коня, вступила в копейный поединок с богатырем Сохрабом, сыном Рустама. Вероятно, сцены из подобных эпических сказаний изображены и на фресках Пенджикента первой четверти VIII в., где показаны поединки женщины с мужчиной[25]25
  Фирдоуси. Т. II, c. 23, стрк. 543–590; Беленицкий А. М. Монументальное искусство Пенджикента: живопись, скульптура. М., 1973. С. 47–48.


[Закрыть].

Царица во главе восточной деспотии – это скорее исключение, чем правило, относящееся у древних персов к легендарным временам. Воинственные правительницы известны нам по античным источникам, это – легендарные Атосса и Родогуна. О первой анонимное сочинение «Находчивые и мужественные в военных делах женщины» рассказывает (Anon. De mul. virt., 7)[26]26
  Подробнее об этом сочинении см.: Нефёдкин А. К. Анонимное сочинение «Находчивые и мужественные в военных делах женщины» // Полиэн. Стратегемы / под общ. ред. А. К. Нефёдкина. СПб., 2002. С. 569–572.


[Закрыть]: «Она, воспитанная своим отцом Ариаспом как мужчина, – говорит Гелланик, – наследовала царскую власть. Скрывая женские мысли, она первой придумала носить тиару, первой же – и штаны, и услуги евнухов, и посредством книг давать ответы. Подчинив же многие народы, она стала во всех делах самой воинственной и мужественной». Как видим, сказание об Атоссе было весьма древним, ведь о нем рассказывал еще логограф Гелланик Мителенский, живший в V в. до н. э. и написавший многочисленные мифологические и этнографические сочинения. Климент Александрийский прямо указывал на Атоссу как на царицу персов (FGrH. Tl. I. № 4. F. 17b. S. 149). Сопоставить эту правительницу с другими историческими или даже псевдоисторическими персонажами, известными нам, представляет значительные трудности. Так звали покровительницу Зороастра, жену и сестру Виштаспы, отцом которой был Аурватаспа, однако она в иранской традиции не наделена никакими воинственными чертами, хотя при этом является персонажем, наиболее близким к античной традиции. Данным же именем звалась дочь Кира II, супруга Дария I и мать Ксеркса, которая обладала большим влиянием при дворе (Hdt., VII, 3). Впрочем иногда древние сопоставляли персидскую Атоссу не с персидской, а с наиболее знаменитой ассирийской царицей, воинственной Семирамидой, как это делал автор рубежа эр Конон (FGrH. Tl. I. № 26. F. 1. IX. S. 193)[27]27
  Gauer F. Atossa 4 // RE. Bd. II. Hbbd. 4. 1896. Sp. 2134; Дандамаева М. М. Легенда о трех ассирийских владыках (Ранняя греческая традиция о Нине, Семирамиде и Сарданапале) // ВДИ. 1995. № 4. С. 20–22.


[Закрыть].

Статуя Родогуны из парфянской Старой Нисы. Ашхабадский исторический музей. Воспроизведено по: URL: http://www.rgo-sib.ru/reportage/773/nisa6.jpg (дата доступа: 20.02.2019).

Другой героиней античных легенд была Родогуна, о которой сохранилось большее количество упоминаний в греческих источниках. Тот же аноним (De mul. virt. 8) пишет: «Родогина (sic!), царица персов, – как говорит Эсхин-философ, – величайшим сделала царство персов. Ведь она, – говорит, – сделалась мужественной и устрашающей в делах настолько, что, когда она ухаживала за волосами, услышав, что восстали некоторые из подчиненных ей народов, бросила полуоконченным заплетение волос и не прежде заплела их, чем заставила подчиниться вышеназванные народы. Поэтому и сопоставлено с ней золотое изображение, имеющее половину волос на голове заплетенными, а половину – распущенными». Данное свидетельство также достаточно древнее, ведь об этом писал уже философ Эсхин (первая половина IV в. до н. э.), ученик Сократа. Вероятно, данное античное предание должно было объяснить изображение на персидской царской печати (Polyaen., VIII, 27). Именно этот легендарный персонаж с персидским именем в греческом искусстве обычно и изображали с наполовину причесанной головой. Так, Филострат (Imag. II.5) описывает картину, где представлена Родогуна, царица персов, рядом со своей вороной нисейской лошадью после победы над восставшими армянами. Родогуну опять сложно сопоставить с другими известными нам историческими персонажами с этим именем. Можно, в частности, вспомнить, что мать Дария I носила это имя (Suid., Harpocr. s. v. ʽΡοδογούνη)[28]28
  Plaumann. ʽΡοδογούνη // RE. 2. R. Hbbd. 1. 1914. Sp. 956–957.


[Закрыть].

Кроме легендарных персонажей, имеется целый блок сведений об исторических правительницах в Ахеменидской империи, где, впрочем, были лишь неперсидские женщины-правительницы в Малой Азии, в которой существовала традиция сильной женской власти. Женщины, находясь у руля управления, должны были исполнять все функции монарха, составной частью которых были военные обязанности, в частности предводительство войсками. Артемисия, дочь и наследница тирана Галикарнасса Лигдамида, привела в армию Ксеркса пять кораблей из своего города (Hdt., VII, 99; VIII, 88). Кроме того, она командовала кораблями с подвластных ей соседних островов Коса, Нисироса и Калидны. По более древней традиции, передаваемой Геродотом, Артемисия проявила доблесть в Саламинском сражении (Hdt., VII, 99; Plut. Them., 14, 4; Paus., III, 11, 3; Tzetz. Chiliad., XII, 955–964). Согласно Геродоту, Ксеркс, увидев с возвышения, как сражается Артемисия, воскликнул: «Мужчины стали у меня женщинами, а женщины – мужчинами» (Hdt., VIII, 88; ср.: Polyaen., VIII, 53, 5). Греки даже назначили за ее поимку награду (Hdt., VIII, 93; Polyaen., VIII, 53, 2). Сама Артемисия вела двойную игру, стараясь соблюсти свои интересы и в случае победы персов, и при выигрыше греков. Поэтому по более поздней традиции, Артемисия уже сражалась при Саламине то за греков, то за персов, меняя при этом значки на корабле (Polyaen., VIII, 53, 1; 3; ср.: Anon. De mul. virt., 13)[29]29
  Stengel. Artemisia 2 // RE. Bd. II. Hbbd. 4. 1896. Sp. 1441; Gera D. Warrior Women: The Anonymous Tractatus de Mulieribus. Leiden, 1997. P. 205–218; Chuchet V. S. The Warrior Queens of Caria (Fifth to Fourth Centuries BCE): Archaeology, History, and Historiography // Women and War in Antiquity. Baltimore, 2015. P. 240–243.


[Закрыть]. Следовательно, тут перед нами в традиции появляется женщина-флотоводец – уникальный случай в древнеиранской военной истории. Впрочем, такое восприятие Артемисии возникает лишь из-за акцента источников на данном событии из жизни царицы.

Другой Артемисии, вдове правителя Карии Мавсола, взявшей власть после смерти мужа в середине IV в. до н. э., также приходилось руководить боевыми действиями. Так, она хитростью с помощью засады захватила Латм, город недалеко от Милета (Polyaen., VIII, 53, 4; ср.: VII, 23, 2). Позднее, осенью 334 г. до н. э., Александр Македонский назначил руководить осадой акрополя города Алинды карийскую царицу Аду (Strab., XIV, 2, 17)[30]30
  Chuchet V. S. The Warrior Queens… P. 237–240.


[Закрыть].

Надгробный рельеф из Даскелиона Ахеменидской эпохи. Воспроизведено по: Borchhardt J. Die Bauskulptur des Heroons von Limyrna: Das Grabmal des lykischen Königs Perikles. Berlin, 1976. Taf. 30, 4.

В конце V в. до н. э. в Троаде, входящей в сатрапию Геллеспонтийская Фригия, также власть взяла женщина. Вот что пишет Полиэн (VIII, 54): «Мания, жена Зенида, правителя городов около Дардана, когда ее муж скончался от болезни, сама держала власть, пользуясь союзом с Фарнабазом. Она и в битвы на крытой повозке ездила, и приказы отдавала сражающимся, и строила отряды, и награды за победу по заслугам раздавала воинам. Ни один враг не победил ее…» Таким образом, Мания выступает здесь наследницей своего мужа и правит городами Троады с согласия и под протекторатом персидского сатрапа Фарнабаза. Во главе греческих наемников она захватила окрестные греческие города, пользуясь ослаблением здесь афинского влияния после Пелопоннесской войны (Xen. Hell., III, 1, 10–13)[31]31
  Берве Г. Тираны Греции / пер. с нем. О. Е. Рывкиной. Ростов-на-Дону, 1997. C. 384.


[Закрыть]. Отметим интересную подробность: Мания по восточному обычаю ездила на битвы в повозке, откуда наблюдала за происходящим и отдавала приказы, а не скакала, например, верхом как дева-воительница (Xen. Hell., III, 1, 13; ср.: Xen. Cyr., IV, 2, 2; 3, 1; VI, 3, 30–33; Curt., III, 3, 23; Plut. Artax., 27, 2). Зная об этих женщинах-правительницах, персы еще в конце Ахеменидской эпохи считали, что когда-то Азией управляли представительницы слабого пола, начиная с Семирамиды, расценивая это, впрочем, как ненормальную ситуацию (Curt., X, 1, 37; Arr. Anab., I, 23, 7).

Женская повозка в сопровождении служанок и эскорта. Реконструкция росписи восточной стены деревянной гробницы у Татарлы (Фригия, ок. 470 г. до н. э.). Воспроизведено по изданию: Summerer L. Die persische Armee in Kelainai // Kelenai-Apameia Kibotos. Bordeaux, 2011. Abb. 4.

Возможно, в Ахеменидскую эпоху знатные персидские девушки получали воспитание, включающее в себя не только женские навыки. У сатрапа Теритухма, зятя Артаксеркса II (404–359 гг. до н. э.), «была сестра от одного отца, Роксана, красивая внешностью и очень опытная в стрельбе из лука и метании дротиков» (Ctes. frg. 15, 55 (FGrH) = Phot. Bibl., 72a, 43a). Согласно предположению П. Бриана, такие юные аристократки были подготовлены не только к жизни в гареме, но и обучались боевым искусствам[32]32
  Briant P. Histoire de l’empire perse de Cyrus à Alexandre. Vol. I. Leiden, 1996. P. 297. К. Фаррох со ссылкой на какие-то «персидские предания» рассказывает, что в битве у Персидских ворот в 330 г. до н. э. рядом с сатрапом Персиды Ариобарзаном сражалась его сестра Ютаб (Фаррох К. Персы: Армия великих царей / пер. Л. Синицыной. М., 2009. С. 115–116). Между прочим: в своей монографии об ахеменидских женщинах М. Бросиус военный аспект не рассматривает вообще (Brosius M. Royal and Non Royal Women in Achaemenid Persia. Oxford, 1991).


[Закрыть]. Во всяком случае знатные персиянки путешествовали не только в повозках – они ездили и верхом (Curt., III, 3, 22). Вспомним: наложницы царя сопровождали его на охоте (Athen., XII, 514c), что напоминает нам обязанности гвардии индийских амазонок эпохи Чандрагупты (Strab., XV, 1, 55). Женщины в своем длинном одеянии ездили верхом, сидя «амазонкой», свесив ноги на одну сторону[33]33
  Никулина Н. М. Искусство Ионии и Ахеменидского Ирана. М., 1994. Рис. 223.


[Закрыть]. Конечно, наложницы могли и не принимать непосредственного участия в травле, находясь в охотничьем лагере и служа тут утехам царя. Возможно, действительно некие пережитки опасной кочевой жизни сохранялись у персов в виде существования неких элементов военной подготовки у знатных девушек[34]34
  Для сравнения отметим, что в Правобережном Хорезме еще в середине XIX в. специальная женщина-воспитатель обучала девушек еще и владению оружием, что связывается именно с традициями неспокойного кочевого быта населения, этногонез которого восходит к сако-массагетскому миру (Снесарев Г. П. Под небом Хорезма. М., 1973. C. 150).


[Закрыть].

Рельеф из Даскелиона высотой 68 см с изображением женщин, едущих на мулах (рубеж V–V вв. до н. э.). Воспроизведено по: Osten H. H., von der. Die Welt der Perser. Zürich, 1956. S. 278. Taf. 63.

Согласно рассказу историка Гераклида Кимского (середина IV в. до н. э.), 300 женщин «охраняли» персидского царя по ночам, распевая и играя на струнных инструментах (Athen., XII, 514b). Вероятно, действие происходит во дворце, чтобы создать эффект присутствия и тем самым предотвратить покушение на монарха.

Интересный эпизод из жизни Александра Македонского, который, видимо, указывает на военные навыки иранских женщин, описывает Арриан (Anab., VII, 13, 2–6). В 324 г. до н. э. Александр прибыл в Мидию и проезжал Нисейскую равнину. «Рассказывают, что там сатрап Мидии Атропат подарил ему сто женщин, говоря, что они – из амазонок. Они носили снаряжение мужчин-всадников, исключая того, что они носили секиры вместо копий, а вместо щитов – пельты. Говорят, что они имели правую грудь меньше, как раз которая и была снаружи в битвах». Поскольку наиболее компетентные историки похода Александра, участники завоеваний царя Птолемей и Аристобул, не упоминают данный эпизод, то сам Арриан сомневается в правдивости данных сведений (ср.: Strab., XI, 5, 1–4; Plut. Alex., 46). Он полагает, что «если Атропат подарил Александру каких-то конных женщин, то думаю, что он подарил каких-то других варварских женщин, обученных верховой езде, носивших, как считалось, убор амазонок». Таким образом, Арриан, как представляется, дал весьма правдоподобное объяснение появлению этих амазонок – сатрап, знавший легенду о женщинах-воительницах, привел к царю в качестве подарка неких иранских женщин, которых он мог найти в своей сатрапии и которые, по древней традиции, неплохо ездили верхом и умели владеть оружием[35]35
  Дройзен И. Г. История эллинизма / Пер. с фр. Т. I. СПб., 1997. С. 400, прим. 5; Lane Fox R. Alexander the Great. London., 1973. P. 432; ср.: Dumas M. Alexandre et la reine des Amazones // REA. T. 94. 1992. № 3–4. P. 347–352 (тема связи амазонок с Александром – это моралистическая легенда); Loman P. No Woman no War: Women’s Participation in Ancient Greek Warfare // GR. Vol. 51. 2004. № 1. P. 37. По предположению австралийской исследовательницы Э. Бейнхем, сатрап, уже, вероятно, зная легенду об Александре и царице амазонок, послал царю в дар неких «жриц любви» с тем, чтобы вызвать благоволение монарха к себе (Baynham E. Alexander and the Amazons // CQ. N. S. Vol. 51. 2001. № 1. P. 120–121).


[Закрыть].

Женщина, играющая на лире. Скарабеоид из голубого халцедона (конец V в. до н. э.). Государственные музеи, Берлин. Воспроизведено по: Никулина Н. М. Искусство Ионии и Ахеменидского Ирана. М., 1994. Рис. 126.

Персиянка, играющая на струнном инструменте. Малоазиатский халцедоновый скарабеоид (IV в. до н. э.). Музей изящных искусств, Бостон, 03.2013. Воспроизведено по: Никулина Н. М. Искусство Ионии и Ахеменидского Ирана. М., 1994. Рис. 533.

В греческих источниках, – как отметила иранист Х. Сачиси-Веерденбунг, – нет упоминаний о военной службе женщин в Ахеменидскую эпоху[36]36
  Sancisi-Weerdenburg H. ΠΕΡΣΙΚΟΝ ∆Ε ΚΑΡΤΑ Ο ΣΤΡΑΤΟΣ ∆ΩΡΟΝ: A Typically Persian Gift (Hdt. IX 109) // Historia. Bd. 37. 1988. Hf. 3. P. 372.


[Закрыть]. Впрочем голландская исследовательница высказала предположение, что в одной табличке из персепольской сокровищницы упоминается «эскадрон амазонок»[37]37
  Ibidem.


[Закрыть]. Действительно, в табличке времени правления Дария I говорится о том, что 165 карша серебра управляющий выдал «женщинам лошадей женщины Аббакиш»[38]38
  Cameron G. G. Persepolis Treasury Tablets. (Oriental Institute Publications. Vol. 65). Chicago, 1948. P. 93, № 6. Хочу поблагодарить д. и.н. М. А. Дандамаева за помощь в работе над табличкой.


[Закрыть]. Название должности женщин соотносится с похожим обозначением мужчин: «сыновья людей лошади», которое, по-видимому, обозначало всадников[39]39
  Подробнее об этих персонажах и ссылки см.: Нефёдкин А. К. Боевые колесницы и колесничие древних греков (XVI–I вв. до н. э.). СПб., 2001. C. 431.


[Закрыть]. Издатель табличек Дж. Камерон, считая Аббакиш именем некой персоны, отметил, что она же находилась при дворе и получала огромные суммы (в нашем случае – 138,6 кг) для содержания некого коллектива женщин; она же фигурирует в других документах при приеме родов и в некоторых других функциях[40]40
  Cameron G. G. Persepolis Treasury Tablets. P. 93. Как показал Р. Т. Холлок, Abbakië в данной табличке не является именем, а наименованием группы, поскольку дважды в табличках это слово употреблено во множественном числе, а один раз с мужским детерминативом (Hallock R. T. A New Look at the Persepolis Treasury Tablets // Journal of Near Eastern Studies. Vol. 19. 1960. № 2. P. 97).


[Закрыть]. Поскольку проверить значение данного термина по другим документам нельзя, то он остается для нас неясным, хотя на военные обязанности тут нет и намека.

Аттическая ойнохоя с изображением амазонки, сражающейся с грифом (начало IV в. до н. э.). Национальный археологический музей Ятто (Museo Nazionale Jatto) (Руво-ди-Пулья), № 1358. Фото автора в музее в октябре 2008 г.

Пассаж о связи женщин с военным делом мы неожиданно находим у Геродота в рассказе, какие дары обещал подарить царь Ксеркс своей любовнице (Hdt., IX, 109): «и города стал он предлагать подарить, и много золота, и войско, которым никто, кроме нее, не будет руководить (войско же – прекрасный персидский дар)». Обычно считается, что речь идет о гвардии фаворитки[41]41
  Meyer E. Geschichte des Alterthums. Bd. III. Stuttgart, 1901. S. 36–37; How W. W., Wells J. A Commentary on Herodotus with an Introduction and Appendixes. Vol. II. Oxford, 1928. P. 334, ad Hdt. IX.109.


[Закрыть], но предлагается и другое, на мой взгляд, разумное объяснение: обещание подарить земельный надел с сидящими на нем военными поселенцами – обычный вид земельного пожалования в Персидской империи[42]42
  Sancisi-Weerdenburg H. ΠΕΡΣΙΚΟΝ ∆Ε ΚΑΡΤΑ Ο ΣΤΡΑΤΟΣ ∆ΩΡΟΝ… P. 372–374.


[Закрыть]. Действительно, в Ахеменидскую эпоху женщины могли владеть «наделами лука», с которых первоначально выставлялся лучник, а затем просто уплачивался налог серебром вместо поставки воина. Так, нам известно, что в поместье, принадлежавшем царице, имелось по крайней мере пять «наделов лука»[43]43
  Stolper M. W. Entrepreneurs and Empire: The Murašû Archive, Murašû Firm, and Persian Rule in Babylonia. Leiden, 1985. P. 62.


[Закрыть].

Лишь в экстремальных ситуациях женщины в Ахеменидскую эпоху могли принимать непосредственное участие в боевых действиях. В античных источниках сохранилась информация о последней битве персов и мидян при Пасаргадах (550 г. до н. э.). В трехлетней борьбе персы потерпели поражение и, укрыв своих женщин и детей на горе Пасаргады, оборонялись против превосходящих сил мидийского царя Астиага и его союзников. Вот что пишет об этих событиях Полиэн (VII, 45, 2), источником которого считается история Ктесия Книдского: «Персы сражались с мидянами. Персами командовал Кир. Сатрап Кира Ойбар начал бегство и все персы, которыми он командовал, все побежали вместе с сатрапом. Именно тогда персиянки, выходя навстречу бегущим, сказали, задрав короткие хитоны: «Куда бежите? Или вы опять стремитесь погрузиться туда, откуда выскользнули?» Речь женщин устыдила персов и они, вернувшись к битве, обратили мидян в бегство»[44]44
  Ср.: Strab., XV, 3, 8; Nic. Damas. frg. 66 (FHG. T. III. P. 405–406; FGrH, 90, frg. 66, 43–44); Just., I, 6, 12; Plut. De mul. virt., 5 = Moral., 246a; Polyaen., VII, 6, 1; Steph. Byz. s. v. Πασαργάδαι.


[Закрыть]. Хотя данное событие и считается навеянным фольклорными мотивами (Xen. Cyr., I, 2, 1)[45]45
  Пьянков И. В. Борьба Кира II с Астиагом по данным античных авторов // ВДИ. №  3. 1971. С. 22.


[Закрыть], но суть его видна довольно ясно: в экстремальной ситуации женщины, выбежав навстречу бегущим воинам, остановили их, пристыдив[46]46
  Пьянков И. В. Борьба Кира II… C. 16–37; Он же. Образование державы Ахеменидов по данным античных источников // История Иранского государства и культуры (к 2500-летию Иранского государства). М., 1971. C. 83–93; Дандамаев М. А. Политическая история Ахеменидской державы. М., 1985. С. 16–17.


[Закрыть]. Позднее персидские цари, приезжая в Пасаргады, в память об этом подвиге должны были выдавать каждой женщине по золотой монете (Plut. Alex., 69, 1; Plut. De mul. virt., 5 = Moral., 246b).

Персиянка с сосудом и пиалой. Малоазиатский халцедоновый скарабеоид. Государственные музеи Берлина, F.G. 181 (первая половина IV в. до н. э.). Воспроизведено по: Никулина Н. М. Искусство Ионии и Ахеменидского Ирана. М., 1994. Рис. 531.

Вероятно, более древние обычаи персов сохранились у мардов – одного из двенадцати персидских племен, по словам Курция (V, 6, 17), «племени воинственного и очень не похожего образом жизни на остальных персов». Действительно, марды жили в горах Персиды и занимались разведением скота, в первую очередь коз (Nic. Damas. Frg., 66 (FHG. T. III. P. 404; FGrH, 90, frg. 66, 33)). Как и другие горцы Загроса, марды промышляли разбоем (Hdt., I, 125; Strab., XI, 13, 3; 6; XV, 3, 4; Arr. Ind., 40, 6; 8; Suid. s. v. Μάρδοι). Как заметил Диодор (XIX, 21, 4), к западу от Персеполя «живут самые воинственные из персов, являвшиеся лучниками и пращниками». Очевидно, главным оружием самих мардов был характерный для горцев лук – именно стрелки упоминаются в армии Дария III при Гавгамелах (Arr. Anab., III, 11, 5), тогда как праща была скорее дополнительным оружием у бедных персов (Diod., XVII, 110, 2; XIX, 14, 5; 17, 4; 69, 1; 82, 3; Arr. Anab., VII, 23, 3–4). Описывая обычаи мардов, Курций (V, 6, 18) замечает: «По крайней мере из-за природы у женщин нравы не были мягче: волосы торчат лохматые, одежда – выше колен, лоб обвязывают пращой (funda) – это и украшение головы, и оружие». Ношение пращи в виде головной повязки не было каким-то специфическим обычаем – так же носили это оружие и балеарцы (Strab., III, 5, 1). Укороченное, не характерное для женщин платье позволяло мардийкам быстрее передвигаться; пращу же женщины вполне могли использовать в случае опасности со стороны зверей или людей во время своей нелегкой жизни в горах.

Сидящий знатный перс и персиянка, подносящая ему еду и питье. Малоазиатский халцедоновый скарабеоид (первая половина IV в. до н. э.). Музей Эшмола, Оксфорд, 1921.2. Воспроизведено по: Никулина Н. М. Искусство Ионии и Ахеменидского Ирана. М., 1994. Рис. 528.

В целом в Ахеменидскую эпоху участие женщин в кампании ограничивалось нахождением в обозе, где они были поварихами или служили утехам мужчин[47]47
  Hdt., VII, 83; 187; IX, 76; 81; Xen. Cyr., IV, 2, 2; VI, 3, 30; Diod., XVII, 35, 3–7; Curt., III, 3, 22–25; 9, 6; 11, 21–25; Just., XI, 9, 12; Plut. Alex., 21, 1; Arr. Anab., II, 11, 9.


[Закрыть]. Ксенофонт (Cyr., IV, 3, 2), знавший Персию, так сказать, «изнутри», пишет об этой древней традиции азиатов: «Ведь еще и теперь все идущие в поход в Азии, идут походом, имея с собой наиболее ценное, говоря, что лучше сражаются, если очень любимые вещи находятся вблизи, ведь им, – они говорят, – необходимо смело защищать их. Возможно это так и есть, но возможно, они делают это, угождая своей страсти». Таким образом, по объяснениям самих подданных царя царей, они возили с собой свои семьи с целью вдохнуть в себя мужество в бою. Поскольку воин сражается доблестнее, зная, что за ним находится его семья и в случае поражения она окажется в плену. Действительно, нельзя исключить происхождение данного обычая от типично кочевой практики произведения набега вместе с семьей, однако во время Ксенофонта (рубеж V–IV вв. до н. э.) военная практика, очевидно, далеко отошла от происхождения данной традиции. Сами персы, вероятно, действительно полагали, что нахождение их семей в обозе придает им мужество во время битвы, но, естественно, прав и греческий историк, усматривая причину присутствия женщин в обозе в стремлении мужчин удовлетворить свою страсть, поскольку сам историк видел, зачем нужны женщины при персидском войске. Естественно, возить с собой семьи могла в основном знать (Diod., XVII, 35, 3–4), а не бедняки, семьи которых занимались в отсутствие кормильца хозяйством.

В Парфянскую эпоху женщины не были воинственными и их участие в боевых действиях также ограничивалось нахождением в армейском обозе. Парфянская знать продолжала возить с собой свои гаремы (Plut. Crass., 21, 7)[48]48
  Rawlinson G. The Sixth Great Oriental Monarchy. London, 1873. P. 409.


[Закрыть]. Неким исключением из правила являлсь жена понтийского царя Митридата VI Евпатора (120–63 гг. до н. э.) Гипсикратия. Она в мужской персидской одежде, вооруженная, сопровождала мужа верхом, за что царь прозвал ее Гипсикратом (Valer. Max., IV, 6, ext. 2; Plut. Pomp., 32, 8). Хотя царица носила чисто греческое имя, но, учитывая сильную иранизацию Понта, поведение женщины могло иметь и персидские корни, не случайно же она надевала персидскую одежду.

Ситуация изменилась с приходом к власти в Иране персидской династии Сасанидов (227 г.). Историк Геродиан, рассказывая о персидском походе Александра Севера (232–233 гг.), описывает особенности сбора войск Сасанидами, замечая, что «…собирается вся масса мужчин, иногда и женщин, когда прикажет царь» (Hdn., VI, 5, 3). Геродиан считается авторитетным историком, описывающим свою хорошо известную ему эпоху, и подозревать его в некомпетентности не стоит[49]49
  Соболевский С. И. Геродиан // История греческой литературы. Т. III. М., 1960. C. 201–202.


[Закрыть]. Таким образом, автор информирует нас, что у персов уже в начале Сасанидской эпохи существовала всеобщая воинская повинность как мужчин, так и женщин, но для мобилизации последних нужен был какой-то специальный указ царя. Однако ни в каком роде войск служили женщины, ни в каком случае их призывали в армию, историк нам не сообщает.

Ответы на эти вопросы мы можем найти у ритора IV в. Либания. Он описывает приготовления Сасанидов для отражения вторжения римской армии Константина I в Персию (337 г.). Персы «набирают поголовно мужчин, постановив ответственность за уклонение даже для совсем юных, собирают женщин быть обозными в войске» (Liban. Orat., LIX, 100). Таким образом, еще через сто лет после событий, описываемых Геродианом, женщины еще набирались в армию. Это происходило в случае крайней необходимости, когда максимальное количество мужчин нужно было высвободить для службы в действующей армии. Представители сильного пола подменяли мужчин, служа в обозе, поскольку простые крестьянки, – а о них, очевидно, идет речь – имели навык обращения с домашними животными, с которыми они общались ежедневно, сами же мужчины-обозные, очевидно, шли в армию. Естественно, если враги врывались в лагерь, то женщины-обозные могли противостоять им (Liban. Orat., LIX, 114). Женщинам было предписано пользоваться определенным оружием, поскольку в сасанидской традиции существовал запрет на оружие, которым не должны пользоваться женщины и дети (Денкарт, VIII, Двасруд-наск, 2).

Серебряное позолоченное блюдо с изображением охоты шахиншаха Бахрама V Гура (420–38 гг.); Азада, сидящая позади, подает царю стрелу. Вероятно, из Северного Ирана (V–I вв.). Метрополитен-музей, The Guennol Collection (Нью-Йорк). Воспроизведено по: Harper P. O. The Royal Hunter: Art of the Sasanian Empire. New York, 1978. P. 48, fi g. 12.

В случае необходимости и в эпоху правления потомков Ардашира знатные женщины могли участвовать в бою, но это было, естественно, исключение из правил. Так, Гордие, жена и сестра полководца и на короткое время шаха Ирана Бахрама Чубина (590–591 гг.), бесстрашно вступает в поединок на копьях с преследовавшим ее предводителем тюрок, а позже демонстрирует шахиншаху свои военные навыки[50]50
  Фирдоуси. Т. IV, c. 448, стрк. 20270–20278; с. 455–456, стрк. 20609–20642.


[Закрыть]. Речь в данном случае идет о неординарной ситуации бегства, когда Гордие призвала командира тюрок на переговоры, а затем – к поединку. При этом она, одев воинское снаряжение мужчины, скорее всего, нарушила зороастрийские нормы о женском оружии.

Передняя Азия в первой половине VI в. до н. э. Воспроизведено по: История Древнего мира / отв. ред. И. С. Свенцицкая. Т. II. М., 1989. С. 562.

Итак, мы видим, что война у древних иранцев – это все же не женское занятие, а участие слабого пола в кампании ограничивалось нахождением в обозе в основном в качестве спутниц мужчин, а иногда, в Сасанидскую эпоху, и в качестве обозной прислуги. В античных сказаниях на иранские сюжеты женщина выступала как руководитель государства, одной из функций которой было предводительство войсками. Такое положение можно объяснить в целом более почетным положением женщин у номадов (каковыми и были древнейшие иранцы), чем у оседлых жителей, что, впрочем, сохранилось у горцев-мардов. Упоминание об отдельных женщинах-воинах, сохранившееся в иранском эпосе, показывает нам не правило, а исключения, которые, впрочем, были нередки в первобытную эпоху, когда девушки тренировались вместе с парнями и умели сражаться иногда не хуже последних. В период правления Ахеменидов женщины-правительницы существовали в Анатолии, где еще с хеттских времен их положение было высоким. В Ахеменидскую и последующую, Аршакидскую эпоху женщина не была воинственной, она не была ни полководцем, ни бойцом, но сопровождала своего мужчину во время похода в обозе, который в случае поражения захватывался неприятелем. Лишь в экстренных ситуациях случалось и групповое участие женщин в бою, как это мы видим на примере битвы при Пасаргадах. В начальный период правления Сасанидов при особой напряженности борьбы за Иран с Аршакидами сложилась ситуация, когда нужно было призывать в армию как можно больше мужчин, заменить их службу в обозе женщинами. Похожая ситуация с людскими ресурсами сложилась в Иране в 1980-е гг. во время войны с Ираком, когда женщин снова активно привлекали в армию.

Ахеменидская держава в начале V в. до н. э. Воспроизведено по: Нефёдкин А. К. Боевые колесницы и колесничие древних греков (XVI–I вв. до н. э.). СПб., 2001. С. 282–283.

Рис. 13. Греко-персидские войны (500–478 гг. до н. э.). Восроизведено по: Словарь античности. М., 1989. С. 157.

Поход Александра Македонского (336–323 гг. до н. э.). Воспроизведено по: Гафуров Б. Г., Цибукидис Д. И. Александр Македонский и Восток. М., 1980. Форзац.

Поход Александра Македонского (336–23 гг. до н. э.). Воспроизведено по: Гафуров Б. Г., Цибукидис Д. И. Александр Македонский и Восток. М., 1980. Форзац.