Текст книги "Древняя Индия"

Буян Химаваты

Когда на исходе Критаюги словно бы от подземного толчка заколебалась добродетель, Брихаспати[44]44
  Брихаспати («Господин молитвы») – бог-покровитель жертвоприношений и молитв. Он мыслился семиустым и стокрылым, обладателем ясного голоса, владыкой дубины грома, отпрыском двух миров, неба и земли.


[Закрыть] решил во искупление грехов провести первое жертвоприношение по известным ему уставам. На Химават[45]45
  Химават («снежный») – персонификация Гималаев, обители ракшасов. Он считался супругом апсары Менаки.


[Закрыть] были приглашены все пьющие сому и питающиеся дымом жертвенных костров во главе с Индрой, божественные риши и предки вместе с Брахмой. И прибыли они в назначенное время. К их прибытию Дакша[46]46
  Дакша (досл. «ловкий») – в ведийской и индуистской мифологии божество класса адитьев. «Ловкость» выразилась в том, что он был рожден от адити и он же ее родил. Отцом его считался Праджапати (Брахма), но родился он от большого пальца его правой ноги. От его дочерей родились даитьи, данавы.


[Закрыть] уже собрал сучья для костра и привел назначенную для заклания антилопу. Не было лишь Рудры, ибо Дакша не считал его богом, да и жил он где-то на севере, куда никто не знал пути. Узнав об этом, его супруга, добродетельная Сати[47]47
  Сати (досл. «сущая») – дочь Рудры и жена Шивы, не приглашенного на выбор мужей (сваямвару), как не был приглашен ее отец на жертвоприношение. Оскорбленная, она бросилась в священный огонь. Термин «сати» применялся к вдовам, сжигающим себя на погребальном костре супруга.


[Закрыть], бросилась в костер и себя сожгла.

Пылая гневом, как небесный вепрь, Рудра поспешил к месту сборища богов. Он был молод, силен, быстр, неуязвим. Спутанные волосы падали на его раскрасневшееся лицо. Синяя шея вызывала ужас. Под могучей стопой быка мира, великого асуры небес, колебалась земля, дрожали горы, в низины с грохотом сыпались скалы и огромные камни, уничтожая все на своем пути, неслись снежные лавины. Изменилось течение рек.

Еще издали Рудра пустил в антилопу стрелу. Она поднялась на небо и стала созвездием с этим именем. Если присмотреться, и теперь можно увидеть в ночном небе голову антилопы с запрокинутыми рогами и преследующего ее охотника[48]48
  В поздних вариантах мифа, где Рудра заменен Шивой, антилопа выступает его противницей, посланной против него враждебными ему аскетами, и он навечно зажимает антилопу в своей руке, и она становится таким же его символом, как молния, лук и стрелы. Возможно, антилопа отражает первоначальный аспект Рудры-Шивы как божества гор, покровителя животных.


[Закрыть].

Затем он стал затаптывать огонь и наносить увечья богам. Устрашенные буйством, в поту, боги пустились наутек, подгоняемые угрозами Рудры. Только Пушан как ни в чем не бывало уплетал жертвенное приношение. Рудра вышиб у обжоры челюсть, а у Савитара вырвал и разбросал руки.

Пришлось вмешаться Брахме. Он распорядился о выделении Рудре большей части жертвенных даров. Гнев буяна испарился столь же быстро, сколь возник. Боги стали возвращаться на Химават. У Дакши не оказалось головы. Как ни искали, найти ее не удалось, и пришлось ему дать голову горного козла. Рудра вставил взамен выбитых зубов золотые, и он стал улыбаться во весь рот. Савитару отыскали золотые руки. Они пришлись ему впору.

Обретя привычный облик и успокоившись, Рудра вступил в брак с Землей, одевшейся в шкуру пятнистой коровы[49]49
  Женой Рудры, так же как подругой марутов, была Родаси. С нею связывают и его имя. По другой версии, они происходят от рудреветь.


[Закрыть]. От этого союза произошли тридцать семь воинов-богатырей Марутов (или Рудриев)[50]50
  Отождествление марутов и рудриев вызывает сомнение. Первоначально рудриев было восемь, затем одиннадцать и тридцать три.


[Закрыть], принятых на службу Индрой. К Рудре-«мужеубийце» обращались с молитвой – не убивать ни большого, ни малого, ни отца, ни матери, не наносить вреда телу, семени, коровам и лошадям. Но как супруг Земли, посылающий оплодотворяющий дождь, он мог мыслиться исцелителем, и его молили о даровании плодородия, о лекарствах, дарующих долгую жизнь. Таким образом, в Рудре сочетались, казалось бы, совершенно несоединимые черты. Возможно, это объяснялось тем, что он был божеством «лунарного цикла», связанным с культом плодородия и в то же время олицетворяющим идею смерти.

Будучи одним из богов вед, Рудра впоследствии сливается со сходным ему по функциям Шивой, и это в нем усиливает космические черты. В нем видят космического правителя, повелителя и творца богов, великого мудреца, создающего «золотой зародыш».

Наказание Дьяуса[51]51
  Дьяус – индоевропейское божество неба. Ср. лит. Диевс, греч. Дий-Зевс, лат. Deus, персонификация сияющего неба.


[Закрыть]

Так наряду с 11 рудрами, 12 адитьями, Дьяусом и Притхиви появились восемь Васу – дружных, близких Земле братьев-богов. Как-то они вместе с женами бродили по лесу, богатому сладкими кореньями, плодами и водой, услаждаясь на восхитительных холмах и в рощах. И там супруга Дьяуса увидела прекраснейшую корову с полным выменем, с пушистым хвостом и красивой мордой и показала ее своему супругу.

– Я давно наблюдаю за этим превосходнейшим из животных, – сказал Дьяус. – Это дочь Дакши, а пасет ее отшельник Васиштха[52]52
  Васиштха – один из семи божественных мудрецов, рожден из семени богов Митры и Варуны.


[Закрыть]. Видишь, он сидит на опушке и насыщается. Эту еду ему дает корова, выполняющая любое желание. Тот из смертных, кто вкусит ее молока, будет жить десять тысяч лет, сохраняя юность.

– О мой супруг! – воскликнула Притхиви. – У меня есть в земном мире подруга Джанавати, совершенная по красоте. Ради нее приведи мне эту корову, ибо я хочу, чтобы Джанавати радовала мой взор десять тысяч лет.

Услышав это, Дьяус, желая сделать супруге приятное, похитил волшебную корову с помощью своих братьев. Васиштха же, завершив трапезу, отправился к корове, но не нашел ее. Обладая всеведением, он понял, что животное похитили Васу по наущению Дьяуса. И он проклял их. Семь Васу как пособники были обречены жить среди людей год, Дьяус же обречен жить в земном мире многие столетия.

Восемь Васу

Не выветрилось из памяти певцов гимнов имя Пратипа, наделенное величайшим блеском. Носил его благочестивый царь, отказавшийся от власти ради размышлений и молитв на берегу Ганги. И сама река, им восхищенная, приняла соблазнительный женский облик богини красоты. Погруженный в размышления, Пратипа поначалу не заметил женщину, но, почувствовав жаркое прикосновение к своему правому бедру, обратил к ней лицо.

– Что я могу для тебя сделать, красавица? – спросил он ее.

– Обладай мною, о царь, – ответила Ганга, не терпящая возражений. – Я тебя полюбила, а отказ женщинам, которые полюбили, великий грех.

– Ко мне это не относится, – отозвался Пратипа. – Я дал обет не вступать в связь с женою другого или с женщиной другой варны.

– Но ведь я красива, – возразила Ганга, – и высокого происхождения. Обладай же мною, девственницей, полюбившей тебя.

– Я не нарушу обета, – сказал царь и, осененный свыше, добавил: – К тому же ты прислонилась к моему правому бедру, предназначенному для дочерей и невесток. Для возлюбленных, да будет тебе известно, оставлено левое бедро. Будь же моей невесткой, прекрасная. Я избираю для тебя моего сына Шантану. И отправляюсь в столицу, чтобы известить его о своем решении.

Возвратившись в свое царство, Пратипа вызвал Шантану, пришедшего в возраст, и сказал ему:

– Когда я молился богам у Ганги, меня посетила женщина, чрезвычайно красивая, достойная тебя. Постарайся охотиться на берегу, и если к тебе сама подойдет женщина, не спрашивай ни о чем. Обладай ею, отдающей себя достойному.

Подчиняясь воле отца, взял Шантану лук со стрелами и направился к Ганге. Убивая антилоп и буйволов, он достиг заводи и увидел женщину, сиявшую красотой, как богиня, восседающая на лотосе. Шантану был поражен, и волоски на его теле поднялись от восторга. Женщина подошла к потерявшему дар речи Шантану и сказала ему:

– Я буду твоей послушной супругой, о хранитель Земли. Но, что бы я ни делала, доброе или недоброе, – ты не должен удерживать или осуждать меня, иначе я тебя покину.

– Хорошо! – сказал Шантану. – Мой отец уже предупредил меня, чтобы я тебя ни о чем не спрашивал. Я подчиняюсь его и твоей воле.

Так прелестная Ганга, одаренная дивной красотой, река-богиня, текущая тремя путями, сделалась женой Шантану, льва среди царей. Она услаждала его страстью, утонченными ласками, проворством и плясками. Увлеченный этим, Шантану не замечал времени и произвел семь сыновей, подобных бессмертным, но не насладился радостью отцовства, ибо каждого из родившихся бросала возлюбленная Шантану в воду.

Когда же родился восьмой сын, названный Бхишмой, царь, мучимый скорбью, жаждущий иметь сына, обратился к роженице:

– Кто ты и чья, сыноубийца? Остановись, презренная!

– Я оставлю тебе этого сына, – ответила женщина. – Но, как условлено, я от тебя уйду. Зовут меня Ганга. Воды, куда я бросала новорожденных, – мое тело, дающее бессмертие. Я приняла человеческий облик, чтобы произвести на свет сыновей-богов от смертного. Ты же воспитай моего сына в благочестии, и пусть он носит еще и имя Гангадатты[53]53
  Этот сын, «дарованный Гангой», известен в эпосе под именем Бишмы.


[Закрыть]. Ведь он тоже бог, один из Васу.

Деяния Индры

Могуч разумом и силен прекраснорукий Тваштар! Не раз и не два прибегали к его благосклонности боги, будучи уверены, что какой бы ни была просьба, отказа не будет. Ведь вылепил господин всех форм для Индры, одного из сыновей Адити, золотую колесницу, запряг в нее светозарных коней, вручил ему громовую стрелу Ваджру, которой тот без промаха разил и испепелял недругов. И создал же он для него лунообразную чашу для сомы, напитка богов, заменившего Индре молоко, ибо мать не пожелала ни производить Индру на свет, ни вскармливать его божественной грудью.

Мачехой Индры стала демоница из рода асуров, злобная и завистливая, как вся ее порода. Презрев благодеяния своего супруга Тваштара, она породила сына – трехголовое чудовище Вишварупу[54]54
  Виварупа, как божество еще не разделенного мира, принадлежит к асурам, являясь одновременно пурохитой (домашним жрецом) богов. В «Брихаддевати» он подвижник, встающий на сторону асуров. Индра пытается его соблазнить красотою апсар и, ничего не добившись, отрубает все три его головы. Образ Вишварупы близок к трехглавому Гериону греческой мифологии, побежденному Гераклом.


[Закрыть], необыкновенной силы и ловкости. Одними устами он декламировал веды, другими тянул вино, через третьи набивал пищей необъятное брюхо.

Вишварупа сочувствовал матери, замышляя черную измену богам, однако готовясь перейти на их сторону в благоприятный для этого момент. Всевидящий Индра, проведав о коварных замыслах изменника, убил его, но Тваштар, не поверив, что рожденный им сын – враг богов, пришел в ярость и принес клятву обрушить на богов месть. И создал он из сомы и пламени мстителя, первого из демонов, не-человека и не-бога, некое змееобразное существо Вритру, без рук, без ног, без плеч, с пастью, изрыгающей огонь. Заполз Вритра на гору и стал расти, разворачиваясь в девяносто колец, преграждая путь всем ручьям, рекам и потокам, стекавшимся в моря, подобно мычащим коровам, бегущим к своим телятам. И все воды потекли в пасть дикого и хитрого зверя, так что он стал еще больше пухнуть и раздуваться, грозя поглотить мир и всех, кто его населяет. Земля же, лишенная влаги, стала сохнуть и трескаться. И более не поднимался к небу ее жертвенный дым, угодный богам.

Узрев это, взошел Индра на колесницу с ваджрой в правой руке и приблизился к гороподобному Вритре. На пятьсот йоджан уходил он вверх и свыше трехсот йоджан был в обхвате. Такого могучего живого холма не было еще в трех мирах. И затряслись у Индры поджилки, и дал он знак колесничему отступать. Но со всех сторон устремились к Индре боги и, представ перед ним, произнесли хором:

– О Могучий! Великий! Грозный! Нестареющий! Веди нас на Вритру! Ведь ты рожден и вскормлен, чтобы побеждать. Испепели ракшаса страшной стрелой молнии.

И тогда раздался рев раковин и грохот барабанов. И разразилась битва.

Могуч был Индра. Но могуч был и Вритра. Приоткрыл он свою чудовищную пасть, напрягся и выпустил из себя огненный смерч. Богов смело, как кучу опавших листьев, и разнесло по ветру. Один лишь Индра удержался на ногах. Увидев это, Вритра втянул в себя воздух огромной грудью, и понесло Индру, как перышко, в чрево чудовища. Напряжение Вритры было столь велико, что, обессилев, он тотчас погрузился в сон.

Воспользовался этим Шива и наслал на Вритру через ноздри неудержимую зевоту, и Индру со страшной силой вышвырнуло наружу. Не теряя ни мгновения, Индра нанес дракону удар по затылку. Издав громкий рев, Вритра опрокинулся. Но из его тела выскочила черно-желтая устрашающая Брахмавадхья[55]55
  Брахмавадхья – смерть брахманам.


[Закрыть] и стала преследовать Индру.

Как испуганный орел, улетел Индра на край земли и, уменьшившись в размерах, укрылся в почке лотоса. Прошло немало времени, пока Брахма отогнал смерть и извлек из почки перепуганного Индру. Укрепившись духом, Индра отправил своих слуг на разведку. Увидев издалека, что дракон недвижим, посланцы Индры пустились в пляс. Но подойти к Вритре близко они не смогли, ибо воды, плененные в чреве чудовища, по повелению Брахмы вырвались наружу и, сметая все на своем пути, потекли к своему средоточию – Океану.

С этого времени Индра, прозванный Вритроубийцей, стал править миром, подобно царю. Он охватил вселенную, как обод колеса, и ее обустроил. Он рассек пополам труп Вритры. Оставшиеся в его чреве воды образовали семь рек, и понеслись они, гремя камнями, как колесница, мыча, подобно коровам, дающим людям молоко.

* * *

Далеко-далеко на Западе, перед тем как окунуться в Океан, Солнце прощалось с Землей. Тогда его лучи превращались в коров, спускавшихся на луг у крайней из рек по имени Раса. Здесь обитали необычайно хитрые и столь же свирепые существа – пании. Как-то раз они похитили коров и препроводили их в пещеру, закрыв из нее выход скалой. Когда Солнце вновь поднялось из мглы, оно не отыскало своих лучей, и мир погрузился в кромешный мрак.

Индра, поняв, что это проделки пании, послал на Запад божественную собаку Сараму. И помчалась она вприпрыжку, легко находя дорогу, добежала до реки Раса, одним махом через нее перепрыгнула и уткнулась влажным черным носом в скалу, из-за которой едва доносилось жалобное мычание.

Тем временем пании вышли из своих укрытий и, сделав вид, что удивлены появлением собаки, спросили ее:

– Почему ты здесь, Сарама? Что заставило тебя проделать столь далекий и опасный путь?

– Я ищу похищенных коров, – ответило бесхитростное животное. – Меня отправил сам Индра.

– Индра? – повторили пании, переглядываясь и пожимая плечами. – Кто бы это мог быть? Как он выглядит? Почему бы ему не явиться самому? У нас как раз не хватает пастухов, и ему бы нашлась работа.

– Когда явится Индра, не быть вам живыми! – рявкнула Сарама. – Отдайте коров добром. Все равно они вам не достанутся.

– Не предрекай, не зная! – проговорили пании поучающе. – Коровы надежно спрятаны; тому же, кто вздумает их отнять, полезно знать о том, что руки наши сильны. Тебе, Сарама, незачем торопиться, лучше останься с нами. Будешь нашей сестрой. Мы поручим тебе коров, и ты отведешь их на водопой.

При слове «водопой» у Сарамы язык высунулся из пасти. Торопясь выполнить поручение Индры, она не успела напиться.

– Не надо мне коров, – прорычала собака, – но я бы отведала их молока.

При этих словах глаза паниев зажглись радостным блеском. Они понимали, что слуга, согласившийся принять от врагов господина что-либо в дар, не будет ему верен. Так и случилось. Как только Сарама вылакала поставленную перед нею чашу с молоком, она и думать забыла о коровах. Мрак же, в который погрузилась земля, ее не волновал. Она перепрыгнула Расу и по своему же следу добралась до Индры.

Увидев ласково вилявшую хвостом Сараму, Индра строго взглянул на нее:

– Ты одна? А где же коровы?

– Я их не нашла, – бесстыдно пролаяла Сарама.

Догадавшись по выражению глаз, что животное лжет, Индра ударил ее ногой, и она изрыгнула молоко.

И пришлось Сараме уже знакомой дорогой вновь мчаться на Запад. Индра же следовал за нею на колеснице, сам погоняя коней, в сопровождении могучих волшебников[56]56
  Ангирасы, полубоги, происходящие от Ангираса, одного из семи легендарных создателей гимнов, или от Праджапати, жрецы богов. В римской мифологии ангирасы соответствовали богине календарного цикла Ангеропе, связываемой с богами подземного мира.


[Закрыть]. За рекою Расой волшебники направились к скале, близ которой их ожидала Сарама. Они прошептали несколько слов, и отлетел огромный камень, закрывавший вход в пещеру. На пороге ее стоял тюремщик коров Вала[57]57
  Вала («охватывающий», «скрытый») – такой же космический противник Индры, как Вритра, однако его облик и функции не столь ясны. Он не только тюремщик холма, скрывшего коров, но и сам холм. В одном из гимнов он – огороженное место, полное вод. В этом смысле победитель Индра освободил не только коров, но и изначальные воды где-то в стране заката. Семантически Вала связан с италийским речным божеством Волтурном – то царем Вей, то царем Альбы, утонувшим в реке, которая получила его имя и этрусской Волтумной (богом или богиней). В славянской мифологии его параллель – «скотий бог» и покровитель домашних животных Велес, в балтийской мифологии – бог скота и подземного мира Велс.


[Закрыть]. Грозным воем он попытался напугать пришельцев. Но Индра сразил его не дающей промаха громовой стрелой, и тогда коровы, с радостным мычанием покинув место своего заточения, тотчас же взмыли в небо. Стало понемногу светать. На восточной стороне неба показалась розовая колесница с восседавшей на ней богиней Зари, а вслед за нею и солнечная колесница.

И возликовал мир, прославляя победителя Индру, приходящего на зов, повелителя благ, громовержца, самодержца неба и земли, несущего гибель врагам. Пании же, как и предрекала Сарама, были истреблены, а их сокровища достались волшебникам.

Обитель бессмертных

Уже добыта из вод океана амрита и асуры изгнаны в царство Ямы, в подземный мир. Боги могли торжествовать. У них не было больше противников. По установленным ими законам правили цари. Брахманы совершали предписанные ими обряды. В посвященных им лесах отшельники совершали благочестивые обеты. Видя все это, Индра избрал местом своего пребывания и царствования небесный город Амаравати («Обитель бессмертных»).

Был он чем-то похож на земные города, но в его стене было не десять, не сто, а тысяча ворот. Улицы были замощены не камнем, а золотом. Стены ста дворцов были из драгоценных камней. В воздух поднимались струи фонтанов, создавая прохладу. За стенами на берегу реки зеленела дивная роща Нандана с лотосовыми прудами. Здесь паслась божественная корова Сурабхи. В тени деревьев, исполняющих любые желания, звучала музыка. Тут же росло дерево с золотою корою, добытое при пахтанье океана, – его благоухание наполняло весь мир. У входа в город стоял на страже слон Айравата, огромный и белый, как облако. И кто бы, видя его, посмел вступить в Амаравати без соизволения Индры?

Бог Индра – повелитель небесного царства

Сам он избрал дворец Пушкамарамалини, где восседал на троне под белым опахалом со своей супругой Шачи в окружении божеств бури и грома марутов, риши и сонма богов. Его слух услаждали песнями и танцами апсары.

В этом городе, невидимом для грешников, не знают ни старости, ни болезней, ни страха. Сюда после смерти попадают благочестивые и добрые люди, а также отважные воины, не дрогнувшие на поле боя. Случалось здесь побывать и живым, если они дороги Индре.

Напиток богов

Поначалу боги ничего не знали о Соме, не вкушали его, и жизнь их была лишена ликования. Сома же, пребывая во чреве матери своей Синдху, небесной реки, крошечным стебельком, знал обо всех сменяющих друг друга поколениях богов, еще не ставших бессмертными.

Едва выйдя на свет, Сома был похищен демонами и спрятан на вершине высокой горы за ста железными воротами, закрытыми на сто замков. Охранять его поставили стрелка Кришану, беспокойного мыслью, не ведающего сна[58]58
  Помещение Сомы на недоступную для смертных высоту, скорее всего, связано не с тем, что растение, из которого изготовлялся возбуждающий напиток, росло в горах, а с недостаточно ясной ассоциацией напитка с небесным телом – Луной уже в ведийскую эпоху. Возможно, в основе ассоциации было сопоставление изменения в состоянии Луны с самочувствием человека, выпившего сому, и во влиянии Луны на все живое, то, что уже в ведах называлось майей.


[Закрыть].

И задумал Индра освободить Сому, который и сам жаждал превратиться в сок, коснуться божественных губ, пронизать все тело пьющих и стать соучастником их великих деяний; но всего этого он был лишен, пока не вызвал Индра могучего Орла, сказав:

– Лети и вызволи Сому!

И взлетел Орел к горе – темнице Сомы, пробил одним махом сто ворот, схватил клювом потянувшийся к нему стебель и двинулся к Индре и другим богам. Кришану успел пустить вдогонку Орлу всего лишь одну, но не дающую промаха стрелу. Пробила она одно из маховых перьев и вырвала его (иногда его и поныне можно увидеть в утреннем небе). Орел же устремился дальше.

И принял Индра Сому из клюва орла. Один из отростков он воткнул в землю, чтобы Сома рос всегда, а остальную часть стебля выжал, очистил, выпил и дал выпить богам. И стал Сома другом и союзником Индры. Ни одного подвига он не совершал без Сомы. Он помог ему найти коров, спрятанных паниями, а также сокровища этого народа и даже участвовал в уничтожении Вритры. Оттого-то, прославляя Индру, мы прославляем и Сому.

По широте своего сердца Индра поделился Сомой со всеми, и с тех пор к Индре стремятся обитатели всех трех миров – далекие, средние и близкие, пользующиеся миром и воюющие, бескорыстные и стремящиеся к добыче. Тот же, кто пренебрегает всевозбуждающей сомой, кто бессмысленно копит в доме своем богатства и прячет их от других, не дождется от Индры добра: могущественнейший бог обрушит на него гром и молнию, развеет все им нажитое по ветру.

Противостояние

С моделью двуединого мира древнейшего памятника индийской и индоевропейской мифологии вед связано представление о двух группах могущественных сверхъестественных существ – асурах и богах. В религии древних иранцев термин «асура» входит в имя верховного бога Ахурамазда, боги же («девах») это класс враждебных Ахурамазде не-богов, демонов. В ведийской мифологии, напротив, девы – это боги, а асуры – их противники, владеющие демоническими чертами, однако не являющиеся порождением зла. Это могущественные соперники богов в еще не оформившемся космосе, а порой и их временные союзники, как, например, в мифе об обретении бессмертия, которое похищается богами, тогда как из числа асуров бессмертия добивается лишь один Раху, которому удается глотнуть амриты.

И более того, асуры – старшие братья богов, рожденные Праджапати (или Брахмой), обладающие мудростью, мощью и колдовской силой (майей). У них три города, железный, серебряный и золотой, обладающие совершенной организацией, однако не избежавшие порчи и поэтому обреченные на гибель.

Асуры мыслятся древней почвой, на которой выросли боги. В одном из гимнов «Ригведы» Агни и Сома – сыновья перворожденного демона Вритры, отождествляемого с асуром. Они настолько тесно связаны с ним, что знают о его коварных намерениях и в состоянии предупредить о них Индру и этим обеспечить его победу. С другой стороны, у Индры возникает трудность, как уничтожить Вритру, не причинив вреда Агни и Соме.

Другое величайшее божество ведийского пантеона, Варуна, колеблется в выборе статуса. Одной ногой этот «вседержитель» находится в мире асуров, другой – в мире богов. Когда его помыслы обращаются к богам, Индра предлагает ему власть над вселенной. И эта двойственность выходит за рамки вед. В «Махабхарате», где мир уже мыслится поделенным между богами и Варуна оттесняется в нижний, подземный мир, во дворце ему прислуживают асуры.

В эпоху брахман асуры, связанные с ночью и тьмой, окончательно мыслятся противниками богов, и асуры появляются почти всегда лишь в сюжетах, связанных с войнами между ними и богами. При этом они трактуются как непримиримые противники богов, вынесенные за пределы принадлежащего богам мира. Они – духи изгнания, обладающие собственными твердынями, словно бы оставленными для того, чтобы победителям было на ком демонстрировать свое превосходство.