Текст книги "Уроки атеизма"

Урок 15. Как строить и восстанавливать так называемые храмы?

А теперь поговорим о строительстве и восстановлении так называемых храмов.

Это очень интересная тема – особенно интересная сегодня, после всей истории с песнями и танцами каких-то девушек в каком-то очередном молитвенном собрании христиан. И в связи с тем, наконец, что мы вновь – даже те, кто этого не хотел, – увидели знакомый звериный оскал, увидели дикую злобу, увидели агрессию, увидели, что, по сути дела, религия в ее доминирующем состоянии совершенно несовместима ни с цивилизацией, ни с демократией. Что она является существенным препятствием для строительства и организации любого гражданского общества.

Именно в связи с этим стало понятно, что дни ее, пожалуй, сочтены.

Мы знаем, что, в частности, православие, если лишить его административного ресурса и возможности паразитировать, то есть заставить платить налоги и соучаствовать в финансовой жизни страны, мгновенно аннулируется, рассыпется и превратится в еще одну из множества маленьких сект. Понятно, что оно может держаться только на штыках, только на силе, только на административном принуждении, что никакого собственного стержня, никакой соблазнительной для публики сердцевины оно не имеет и может только тупо насаждаться в качестве некой идеологии. Но, как показывает опыт существования мира за последние века, подобное не продолжается долго. Более того, подобное заканчивается достаточно быстро.

Я уже говорил здесь о том, что Российской империи потребовалось, если не ошибаюсь, четырнадцать различных статей и уложений Уголовного кодекса, грозящих реальными наказаниями, для того чтобы удержать в православии народные массы. Понятно, что сейчас, в эпоху больших соблазнов, таких статей и уложений потребовалось бы гораздо больше, но об этом незачем говорить, потому что подобная тактика неэффективна. И понятно, что в любом случае церковь обречена на забвение и вымирание, так как государственная дотация и государственный административный ресурс – дело не вечное, а организация, которая сделала ставку только на это, разумеется, еще менее вечна.

Я не забыл про строительство храмов. Это важная и интересная тема.

Меня часто упрекают в том, что в «Уроках атеизма» атеизма как такового нет. Что я не веду разговоров о боге и богах, о лепости или нелепости тех или иных культов. Но, видите ли, всерьез обсуждать особенности христианского вероучения, вопросы грехопадения, грехоподнимания, введения или выведения представляется мне делом столь же абсурдным, как и обсуждать обмен веществ у Буратино. Поэтому обсуждать здесь нечего. Мы говорим о социальной роли церкви и о том, какое будущее ее ждет.

Если бы я был такой один, проблемы бы не было. Достаточно было бы просто выбрать мне оптимальную модель клетки и повсюду меня в этой клетке возить и показывать. Но двадцать пять миллионов атеистов в России не засунешь в клетки, и они тоже потребуют уважения своих прав. Потому что разговор об оскорблении чувств верующих не может вестись в светской стране – нужно говорить об оскорблении чувств вообще. Но, скажем, меня как атеиста оскорбляет религиозная пропаганда, а какого-нибудь поклонника культа летающего макаронного монстра оскорбляет неупотребление дуршлага или неких иных кухонных аксессуаров. Кстати, упомянутое пастафарианство – тоже зарегистрированная религия, ничем, пожалуй, не хуже православия, культа вуду и всего остального.

Так вот, в связи с тем, что судьба православия, в общем, понятна, мы переходим к важной и интересной теме строительства и восстановления храмов.

Довольно часто мне задают умный, но достаточно провокационный вопрос о том, как следует относиться к восстановлению тех культовых сооружений, которые во множестве стоят в руинах по всей территории России. Следует ли их вообще восстанавливать, следует ли тратить на это наши с вами деньги? Особенно если учесть, что из этих зданий Православная церковь сделает свои торговые точки, где будет продавать магические услуги желающим.

Могу сказать, что храмы, конечно, восстанавливать стоит – потому что плохо, когда стоят руинированные здания. Да и строительство новых сейчас вряд ли возможно остановить. Но строить и восстанавливать их надо с умом – так чтобы в какой-то момент эти здания можно было легко и без проблем перепрофилировать. Чтобы в них спокойно могли бы разместиться катки, спортивные залы, книжные супермаркеты, овощные рынки, в конце концов.

И я ничуть не преувеличиваю. Мы видим пример Европы, в частности Швеции, где около 74 % культовых сооружений уже опустели и превратились в книжные супермаркеты или какие-то другие досуговые места.

Вероятно, то, что происходит сейчас по всей Европе, будет происходить и в России. Думать, что этот процесс каким-то образом обойдет нас стороной, по меньшей мере наивно и глупо. Не стоит уподобляться товарищу Суслову, который кричал: «Никогда советский человек даже под угрозой расстрела не наденет джинсов». Надел.

Примерно такая же история будет происходить и со всеми этими культовыми сооружениями. Поэтому уже сейчас в проектах реконструкции, конечно, нужно предусматривать возможность ввинчивания в нужных местах каких-нибудь анкеров, монтирования конструкций, которые выдержат батутные сетки, баскетбольные вышки или магазинные полки, нужно заранее укреплять фундаменты так, чтобы в здании мог безопасно расположиться бассейн, и т. д.

То есть уже сейчас есть смысл задумываться о том, какой будет вероятная судьба этих построек в ближайшие пятнадцать-двадцать лет.

Урок 16. О кощунстве

Давайте поговорим о кощунстве. О том, что это такое и чем это опасно для церкви.

История с девчонками, которые в ХХС исполнили какую-то молитву и какой-то танец, прояснила удивительные вещи. Я уже говорил о том, что мы оказались свидетелями совершенно невероятного припадка злобы христиан и обнаружили, что за пятьсот, шестьсот, тысячу лет они не изменились. Что это, по сути дела, такая же экстремистская, человеконенавистническая и свирепая секта, какой она была во времена инквизиции или в период истребления русских старообрядцев. Ничего не изменилось. Но дело не в этом. Эти люди имеют право на свои, скажем так, предпочтения и на ту манеру поведения, которая для них является наиболее комфортной. Однако всегда интересно, что называется, покопаться и разобраться в том, что послужило причиной.

Причина, как мне кажется, достаточно ясна.

Вы можете себе представить ситуацию, при которой эта непохвальная выходка девушек в ХХС доставила бы верующим если не удовольствие, то по крайней мере удовлетворение?

Представить ее несложно. Все то же самое: тот же танец, те же поворачивания к алтарю попами, те же задирания ног и непонятные тексты, – но в финале всей процедуры, соответственно, гром небесный, молнии и испепеление кощунниц до состояния либо пригоршни праха, либо просто кровавых кусков мяса вперемежку с обрывками вязаных шапочек. Но этого не произошло. В очередной раз ничего не произошло.

И, судя по реакции самих верующих, они понимают, что ничего подобного никогда не произойдет. При этом они в очередной раз оказались в дурацком положении, так как своего бога они позиционируют как крайне свирепое существо, молниеносно реагирующее на гораздо меньшие по своему трагизму и последствиям фокусы, нежели тот, что имел место в ХХС.

Простой пример. Как мы знаем, особенно бестрепетно их бог, что называется, работает с молодежью. Четвертая Книга Царств не без удовольствия повествует о том, что достаточно было группке деревенских мальчишек просто подшутить над кем-то из святых этого бога, как немедленно из леса вышли две медведицы и сорок два ребенка были разорваны в клочья.

Мы помним, что для того, чтобы, скажем так, заявить о себе и прекратить тоже своего рода кощунство египтян в отношении избранного богом израильского народа, были убиты все первенцы в Израиле: «Ибо не было дома, где не было бы мертвеца».

Мы помним, с каким азартом и увлеченностью этот бог сам, лично, кидался с небес камнями, поражая врагов израильского народа, поднявших руку на Израиль и его святыни, то есть тоже кощунствующих. Это, если я не ошибаюсь, Книга Иисуса Навина, глава десятая. То есть мы видим, что в своих книгах христиане декларируют немедленную реакцию бога.

Здесь же не было реакции никакой, ни медленной, ни немедленной. И понятно, что уже и не будет. И та ярость, то остервенение, то людоедство и кровожадность, которые продемонстрировали в истории с певичками христиане, – на самом деле трагедия. Потому что они прекрасно понимают, что в очередной раз получено доказательство несуществования бога. В очередной раз мы видим, что все эти угрозы, все эти проклятия, вся эта свирепость являются, в общем, литературным вымыслом, и более ничем. Конечно, это не может не разъярить. И тут уже христиане сами берут на себя, что называется, работу бога и желают покарать кощунниц лично – кроваво, кошмарно, но лично, полностью отдавая себе отчет в том, что никто за них этого не сделает. Что не будет не то что молний, но даже короткого замыкания.

В этом смысле то, что называют кощунством христиане, приносит им очень существенный вред.

Я предлагаю вам подумать над тем, что такое вообще кощунство. По своей природе это такая богословская вещь, теологическая.

Вспомним, как низвергались русские боги в годовщину крещения Руси. Разве их изваяния тихонько, укромно, тайно, под покровом ночи закопали, выволокли за околицу или сожгли? Нет. Это делалось прилюдно – «идолов» сообща заваливали, их секли ремнями, волокли через весь город, их палили, на них гадили, их сбрасывали в реку. Для чего это делалось? Тоже очень легко понять. Доказывалась слабость этих богов, их неспособность постоять за себя и ответить опять-таки молниями, громами, землетрясениями, эпидемиями или чем-нибудь в таком духе.

То есть кощунство всегда приводит к тому, что определенные группы верующих начинают как-то сложно осматриваться по сторонам, понимая, что получено, к сожалению, еще одно доказательство небытия так называемого вероятного бога. Переносить это очень тяжело, и рождается уже увиденная нами яростная агрессия.

Возникает закономерный вопрос: как бы отнеслись к этим же самым девочкам в каком-нибудь другом храме какой-нибудь другой конфессии? Наверное, столь же плохо, потому что последствия были бы примерно такими же. Я имею в виду смысловые последствия их действий и отсутствие ответа от сверхъестественных сил.

Впрочем, есть святыни, которые не боятся кощунства. В моей системе координат тоже есть достаточно симпатичные и много значащие для меня символы и изображения. При этом можно взять дорогой для меня портрет Хаксли, или Дарвина, или Павлова и нарисовать на нем хоть пятьдесят рожек, фингал, усики – у меня не возникнет желания никого топить, жечь или наказывать. Я прекрасно знаю, что от того, кто изображен на этом портрете, ничего не убудет, что его вклад в человечество работает и никуда не денется, что этот великий вклад не может быть минимизирован ни рожками, ни фингалом, ни матерным словом, написанным на лбу, – ничем. И точно так же это, вероятно, не взволнует и даже не удивит ни одного атеиста.

Возвращаясь к истории с кощунством, мы должны честно сказать себе, что все время наблюдаем подмену понятий. В чем она заключается? В том, что человек, который заявляет, что верит в бога, на самом деле говорит абсолютную ахинею. Почему? Видите ли, я понимаю, если бы в какой-то момент, в определенный день, в определенный час, в определенном месте материализовывались бы некие сверхъестественные существа, которые охотно рассказывали бы всем желающим о боге, о своей роли в возникновении вселенной, о том, как они провоцировали Большой взрыв, как влияли на ход эволюции, как одевали первых трилобитов панцирем, а вокруг стояли бы люди и внимали… Вот тогда можно было бы говорить о том, верим мы в этого бога или не верим.

Но мы имеем дело не с этим. Мы, говоря о вере в бога, вынуждены говорить о доверии Гундяеву, Чаплину или их предшественникам. А судя по поведению, которое демонстрируют христиане сегодня, их предшественники не сильно от них отличались. У меня нет оснований предполагать, что какой-нибудь Чаплин хуже, чем тот же самый Чаплин, только живший в V или в XV веке нашей эры.

И мы видим, что основная причина всех этих телодвижений – материальное благополучие, дачи в Геленджике, часики с бриллиантами, толстые попы на «Мерседесах». И, в общем, никаких других причин для существования у этой организации нет.

Урок 17. Миф о гонениях на церковь

Сейчас в России, ввиду откровенной и очевидной дискриминации людей, свободно и критически мыслящих, атеистически мыслящих, агностиков или чистых атеистов, практически невозможно развенчать те мифы о несчастной судьбе служителей культа в начале XX века, которые усиленно создают церковники. Отдельно подчеркну, что тема эта болезненная, скользкая и не все надо воспринимать абсолютно буквально. Хотя есть прекрасная книга Андрея Георгиевича Купцова – кстати, верующего, – «Миф о гонениях на церковь», которая бесконечно ценна тем, что в ней собрана огромная масса документов, касающихся той кровавой, страшной и беспокойной поры 1920-х – 1930-х годов.

Начнем с вопроса о том, действительно ли большевики закрывали, громили и рушили церкви.

Конечно, не исключено, что в частных, отдельных случаях, в удаленных губерниях мы в то время могли иметь дело и с маньяками, и с шизофрениками, и с террористами, которые пользовались своей властью и совершали какие-то чудовищные, абсолютно противоправные действия. Но в целом – как принцип, как система – массового разгрома церквей, безусловно, не было и быть не могло.

Что вообще тогда произошло? Произошла Октябрьская революция, которой предшествовало еще много всяких революционных событий, произошли разные послереволюционные события, и церковь была отделена от государства.

Что это означало? Это означало, что с данного момента организации как таковой не существует. Не существует этого государственного департамента, на который в одном лишь 1911 году Россия потратила 37 535 478 золотых рублей, причем 14 220 192 рубля из этой суммы ушло на зарплату духовенству. Я подчеркну – церковь была абсолютно государственной структурой, и в «Своде уставов государственного благоустройства», в разделе «О производстве церковных построений», в статье 196 мы читаем: «Церкви сооружаются и содержатся за счет казны», – и рядом в скобочках: «за счет прихожан». И приводится примерная процентовка, из которой мы видим, что расходы частных лиц здесь составляют совершенный мизер, и то имеется в виду не содержание, а постройка церквей, когда какой-нибудь воодушевившийся купец действительно решался на воздвижение небольшой церквушки. Это ничтожный процент.

Итак, повторю: вся эта церковная инфраструктура была государственной и содержалась на государственные деньги. Как вы уже поняли по приведенным суммам, содержание такого количества церквей обходилось весьма недешево. Но и содержание одной церкви – тоже очень затратное дело. Церковь, как любое здание, постоянно нуждается в ремонтах, в реставрациях, в уборке, в очистке; чтобы отапливать такое большое помещение, требуются значительные суммы на уголь или дрова, а не топить нельзя, иначе все начинает сыреть, осыпаться, плесневеть. Я уже не говорю про зарплату причту – а это же не только поп, это, как правило, еще как минимум дьякон, параекклисиарх, хор, всяческие алтарницы и т. д.

И вот в какой-то момент церкви было сказано: ребята, хотите – верьте, хотите – не верьте, но вот вам абсолютная свобода. И согласно инструкции Народного комиссариата юстиции от 24 августа 1918 года храмы были переданы верующим – государство отреклось от необходимости их содержать. Больше ни единой копейки на храмы, на попов, на верующих государство не давало.

А затем произошло то, что должно было произойти. Я не знаю, что там у них было с мучениками и прочими страдальцами за веру, но примерно 96 % всего личного состава духовенства кинулось искать себе другую работу: счетоводами, бухгалтерами, литераторами, завхозами, кем угодно. Просто им надо было кормить семьи, а никто больше их труд не оплачивал, за исключением разве что тех немногочисленных прихожан, которые остались при них.

Мы знаем, что как только было аннулировано действие всей огромной массы уголовных статей и уложений, предусматривающих наказание за отступление от веры, примерно 80 % жителей России прекратили вообще всякие отношения с церковью – включая, естественно, и финансовые. А маленькие приходики, состоящие в основном из старушек, которые остались при церквях, разумеется, были не в силах содержать попов и прочий причт и не в силах оплатить даже сотой части того, что требовали эти огромные и сложные архитектурные сооружения. Потому что как только церковное имущество передали в пользование верующим, той же инструкцией Наркомюста им было вменено в обязанность «хранить и беречь его как доверенное им народное достояние; производить ремонт означенного имущества и расходы, связанные с обладанием имуществом, как то: по отоплению, страхованию, охранению, оплате долгов, местных сборов и проч.».

И церкви, разумеется, начали пустеть. Поэтому и появились по всей России сперва десятки, потом сотни, а потом и тысячи бесхозных храмов, которые со временем, естественно, как все бесхозное, стали разоряться, громиться, населяться беспризорниками, жители окрестных деревень стали выкорчевывать из них двери, оконные рамы, все деревянное, все относительно полезное в быту. Но сознательного, являющегося элементом государственной политики разгрома или закрытия церквей никто никогда не производил.

Читайте замечательную книгу Андрея Купцова «Миф о гонениях на церковь». Она написана не очень академическим языком, и автор минутами не скрывает эмоций, однако работает он с хорошими документами. Автор – вполне почтенный человек, кстати, как я уже сказал, верующий, причем такой воцерковленный, бородатый. Книга не входит в список экстремистских материалов, поэтому, полагаю, раздобыть ее несложно.

Урок 18. Об оскорблении чувств верующих

Есть еще такая замечательная, деликатная тема, как оскорбление чувств верующих.

Конечно, чувства верующих должны быть оберегаемы от всяких оскорблений, и нам следует очень тщательно за этим следить. Важно понимать, что верующие – это особые люди, они суют свой нос повсюду и всюду высматривают возможность оскорбиться. Они шныряют по послесловиям и предисловиям книг, по сайтам, по журналам, по выставкам и везде жадно ищут повод устроить очередную истерику. Впрочем, они имеют право на эти истерики, и мы, конечно, должны эти чувства беречь.

Однако такое трепетное отношение к чувствам верующих абсолютно не мешает нам поковыряться в мировой истории на предмет того, что же на протяжении веков оскорбляло христиан. Какие факторы были для них самыми раздражающими и что вызывало у них наиболее массовые, продолжительные и шумные истерики?

Посмотрим сразу же на первые столетия новой эры. Христиане пока еще чувствовали себя не очень привольно, но уже довольно быстро начали оскорбляться. В первую очередь их оскорбляли, конечно, Гомер, Софокл, Еврипид, Эсхил и другие классики античной литературы. Почему? Потому что в их произведениях упоминались другие боги. Соответственно, преподавание Гомера было запрещено в школах того времени, книги по возможности изымались или как-то портились.

Затем верующие начали входить во вкус и поняли, что на самом деле оскорбляться можно по любому поводу. Их, конечно, тут же стали оскорблять античные статуи и античные храмы, храмовая культура, храмовое искусство, фрески, росписи, мозаики, различная мелкая пластика. И тут оскорбленные христиане, воспользовавшись тем, что они приобрели вес в обществе и возможность свободно действовать, начали зачищать все под корень.

Античные статуи уничтожались тысячами, античные храмы сносились и разбивались в мелкий щебень, как это, например, произошло с храмом Сераписа. Оскорбляло все. Сбивались мозаики, смывались фрески, любые мелкие проявления так называемого языческого культа вроде пустяковых веночков или лампадочек домашним богам служили поводом для страшно оскорбленной реакции, сопровождаемой написанием доносов, приходом солдат и репрессиями в отношении тех, кто позволил себе эти вещи.

Уничтожив практически всю материальную базу античной культуры (как вы понимаете, то, что хранится сейчас в наших музеях, – это жалкие, ничтожные крохи того огромного наследия, которое могло бы остаться на самом деле), верующие стали искать, чему бы еще пооскорбляться. Что же еще могло затронуть их религиозные чувства, да так сильно, чтобы у них появилась возможность очень пылко и истерично, по своему обыкновению, ответить на оскорбление?

Ответ очень прост: конечно же, книги. До этого уже были разгромлены философские школы, существование которых тоже оскорбляло верующих, потому что не все там были их сторонниками. Но вот наконец руки у них дошли до книг. Практически все античные библиотеки, содержащие книги, в которых упоминались имена Зевса, Осириса, Изиды, Геры, Деметры, то есть богов, конкурирующих с богом христиан, были уничтожены. Как вы помните, еще в 391 году епископ Феофил дожег наконец Александрийскую библиотеку – там оставалось порядка четырнадцати тысяч различных драгоценных томов; а благочестивейший император Валент призвал собрать по всей Антиохии книги дохристианского периода и сжечь, а ежели сжечь их будет невозможно, то закопать в землю. Все это лишний раз свидетельствует о том, как легко и бурно оскорблялись христиане.

Замечательный греческий грамматик Афиней Навкратийский около 228 года нашей эры пишет книгу «Пир мудрецов», где упоминает почти восемьсот имен авторов и полторы тысячи названий литературных произведений, которые до нас вообще не дошли. Это были как раз плоды оскорбленности христиан. Точку в этом вопросе поставил папа Григорий, занявший римский престол в 590 году, – он приказал уничтожить все книги дохристианского периода.

Надо сказать, никогда не возможно предугадать, что на самом деле может оскорбить чувства верующих и до какой степени это оскорбление будет сильным и неожиданным. К примеру, на протяжении почти ста лет их оскорбляла иконопись. Они жгли иконы, закапывали их в землю, сбрасывали в пропасть, дырявили, выкалывали изображенным там фигурам глаза, разбивали иконы о головы иконописцев, жгли руки иконописцев каленым железом. Все это происходило в Византии, и делали это благочестивые христиане, православные, которых оскорблял факт иконописи. Потом, правда, ситуация поменялась и христиан стали оскорблять уже те, кого оскорблял факт иконописи, но это вопрос совершенно другой.

Точно так же и в Новейшее время верующие легко нашли массу поводов пооскорбляться. В частности, как вы помните, их страшно оскорбило книгопечатание. Первопечатник Иван Федоров подвергся в Москве диким репрессиям со стороны православной христианской толпы, которую оскорблял факт печатания (а не переписывания от руки) так называемых священных книг. Типография была разгромлена, ее работники избиты, а самому Ивану Федорову удалось бежать.

Был еще такой замечательный, очень благодушный, очень верящий в просвещение человек по имени Квилен фон Бромберг, который решил открыть в Москве аптеку и познакомить русских с тем, что такое фармакология. Сам факт наличия аптеки, некоего подобия скелета в ее витрине и каких-то зелий в продаже, оскорбил, по утверждению верующих, православную толпу настолько, что аптека, естественно, была тут же закрыта, фактически снесена, несмотря на то что у Бромберга были все необходимые официальные разрешения.

Постепенно верующих в России и Европе стало оскорблять буквально все. Их оскорбляли астрономические открытия, оскорбляли Джордано Бруно и Галилео Галилей. Их оскорбляла анатомия и сам факт занятия ею – так, лаборатория Андреаса Везалия, жившего в XVI веке, была разгромлена, а самому ему пришлось уехать в некое «паломничество», чтобы избежать смерти. Их до такой степени оскорбило открытие малого круга кровообращения у человека, сделанное Мигелем Серветом, что они сожгли Мигеля Сервета.

Дальше все, естественно, шло по нарастающей. Их оскорбляло изобретение электричества и электрические лампочки – стоит почитать истерики попов, что наших, что западных, по этому поводу. Их оскорбляло изобретение автомобиля и железной дороги. Чрезвычайно оскорбило их изобретение рентгена – все дело в том, что первые же полноростовые рентгеновские снимки не показали место базирования души в человеке. Их оскорбил Иван Михайлович Сеченов фактом выхода его книги «Рефлексы головного мозга». И даже в XIX веке, в 1824 году, оскорбленные казанские семинаристы громили анатомические коллекции Казанского университета.

То есть их оскорбляет все. Об этом всегда надо помнить. Естественно, следует щадить чувства других людей, но не забывайте: если бы все то, что оскорбляет верующих, не получило в конечном итоге права на существование, вероятно, человеческая цивилизация просто прекратилась бы.

В качестве постскриптума хочу добавить несколько слов к предыдущему уроку «Миф о гонениях на – церковь».

Я внимательно просмотрел множество материалов, касающихся так называемого преследования верующих. И, знаете, – ни одного дела, которое было бы полностью чистым от политики, от участия в какой-то контрреволюционной, подрывной деятельности или от дележа «хлебных» приходов. Потому что попы весьма активно писали друг на друга доносы, обвиняя друг друга то в недообновленчестве, то в обновленчестве, то в хищении церковных ценностей, то еще в чем-то. Очень трудно найти хоть одно дело, где человек был бы осужден реально за веру.

А вот что показывает нам история действительно верующего человека. В 1923 году состоялся арест Алексея Алексеевича Ухтомского, блистательного русского физиолога, который был не просто верующим человеком, но и тайным монахом. Другое дело, что Ухтомский был не совсем православный – он был старообрядец, причем из таких крутых старообрядцев, которые ничего не забыли и ничего не простили патриархии. Тем не менее, будучи профессором физиологии, Алексей Алексеевич никогда не стеснялся демонстрировать свои религиозные взгляды и даже служил в Единоверческой церкви.

Так вот, когда Ухтомского арестовали, все дело закончилось очень занятным постановлением ОГПУ: ему предписывалось держать свои религиозные воззрения при себе, а второй важный пункт постановления обязывал профессора привести занимаемую им квартиру в соответствие с санитарными правилами содержания помещения. Дело в том, что Алексей Алексеевич, как многие талантливые люди, был не слишком аккуратен. Получая от большевиков профессорский паек, включавший и скоропортящиеся продукты, он складывал все на полочку у себя в квартире. Пришли вечно голодные ученики, съели – тогда все в порядке; не пришли – профессорский набор оставался пахнуть.

Как бы то ни было, на этом простом примере очень яркого и откровенно верующего человека мы видим, что для него все репрессии закончились, по-моему, четырьмя или пятью днями разбирательства в ОГПУ, и с тех пор никто и никогда его за веру не преследовал.