Текст книги "Братство. Крест и клинок"

– Вот теперь – точно все… – Игорь произнес это враз севшим голосом, вгоняя в ножны оба клинка, после чего медленно опустился на землю. Алексей вдруг почувствовал, что у него элементарно дрожат ноги, словно он только что пробежал кросс километров так на семь, да еще и под нехилой выкладкой. Сесть плавно, как старший товарищ, он не сумел – хлопнулся наземь мешком. Олег, единственный оставшийся на ногах, с третьей попытки отстегнул с пояса флягу, свинтил пробку и, резко выдохнув, собрался отхлебнуть.

– А ну стоять! Во фляге что?! – Игорь прожег взглядом исподлобья замершего по команде товарища. Видать, бывали прецеденты…

– Бл-и-ин, Игорь! Вода! Чистейшая вода – в колодце около церкви лично набирал! – Олег, страдальчески скривившись, протянул старшому флягу. – На, проверяй!

– Ну, вода – тогда ладно… Вода – это правильно, – попустившийся Игорь сменил гнев на милость и от предложенной личной проверки отказался.

– А вот и нет! – Все братья, как по команде развернулись к отцу Ионе, снова вернувшемуся в образ скромного сельского батюшки и стоявшего перед ними с крепко прижатым к груди молитвенником.

– А вот и нет! – отец Иона, которого, похоже, слегка пошатывало, поднял руку и воздел перст в наставительном жесте. – Как раз именно сейчас вода во фляге – это совершенно неправильно!

Эхо от дружного хохота металось по окрестному лесу еще долго…

Колодезной водой, естественно, в эту сумасшедшую ночку не обошлись. И поскольку в село добрались уже практически под утро, то трапеза, за которую уселись после похода в очень кстати имевшуюся у отца Ионы баньку, была уж точно не ужином – скорее завтраком. Поднятые после положенной молитвы за столом первые стопки пились с самым лучшим на свете тостом: «За победу!» Ехидный Олег, явно будучи большим знатоком и ревнителем питейных традиций, не удержался от шпильки, что вообще-то «проставиться» бы положено «молодому», получившему боевое крещение. Но поскольку идея поиска ранним утром лавки с соответствующим товаром в окрестной глуши была, мягко говоря, неосуществимой, то покусились на запасы отца Ионы. Да, собственно, он и сам настаивал на угощении – на правах хозяина и в порыве самой что ни на есть искренней благодарности к братьям. Оно и понятно – вздумай священник проявить совершенно неуместные в подобных случаях инициативу и «отвагу», попробуй самостоятельно, без «силовой поддержки» разобраться с плохим местом, быть бы беде неминуемо. А так – все живы, да и с победой.

Когда труды и страхи минувшей ночи были должным образом запиты-заедены, пояса, как говорится, распущены и за столом, вместо работы мощных челюстей здоровых мужиков, воцарилась неспешная беседа, пришел черед «подведения итогов».

– Так что ж это получается, – надкусив моченое яблочко, которым так хорошо закусывать водочку, Игорь скривился то ли от кислинки, то ли от посетившей мысли, – плохое место годами-веками вызревало, как нарыв, а те, кто на нем поколдовал, вроде как на курок нажали?

– Ну, по тому и выходит! – отец Иона, заметно преобразившийся за прошедшую ночь, вещал с куда большей уверенностью в своих словах, чем еще буквально день назад, – И, думаю я так, что неспроста сюда те, кто колдовал, заявились… Ну, это уже ваши старшие разбираться будут, – батюшка кивнул в сторону лежащего в стороне надежно упакованного и опечатанного пакета, в котором находились все до единого «вещественные доказательства» творившегося на холме колдовства.

– Но, думаю, криво-косо у них все пошло, оттого сами сбежали, а нам оставили… скажем так, последствия. Ну, уж теперь понятно, что дальше делать. Приедут священники из Братства, обряд проведем по всем правилам, часовенку поставим на том месте, землю освятим – никакая нечисть больше не сунется!

– Так что, нам сюда скоро возвращаться? – услышав воинственные заявления отца Ионы, Алексей, чьи веки от съеденного-выпитого (и от проведенных на ногах совсем не в праздном веселье последних суток) налились тяжеленным свинцом и держались на одной силе воли, оживился. – Ну, обряды проводить, всякое такое… Опять приедем, да?

– Да нет, Леша… Тут уж без нас обойдутся, – расправившийся с яблочком Игорь смотрел на Алексея с улыбкой. – Да я б и сам сюда ездил да ездил… Только у нас – другая дорога. А ты в деле – молодец. Короче – годишься! Брат…

– Неслабую задачку вы мне подкинули, чего уж там, – меряющий шагами комнату отец Михаил остановился и неосознанным жестом взъерошил собственную пышную бороду – наверное, так думалось легче. – По месту отработали отлично, молодцы! А вот над той пакостью, что оттуда привезли, я голову до сих пор ломаю.

Гнусные колдовские атрибуты давно уже постигла вполне предсказуемая участь. После пристального и вдумчивого их изучения «комиссией» в составе все того же отца Михаила и еще двух священников, все они, до последней ниточки и косточки, были сожжены в специально предназначенном для этого месте. Было, как оказалось, в монастыре и такое. Спалили – да не забыли… Вон, батюшка все никак успокоиться не может.

– Так, а что в них такого необычного, в этих штуках, которые мы там откопали? – недоумение Алексея, который и был слушателем монолога главы Братства, было вполне искренним. Ну, ладно, его отец Михаил опрашивал уже битых часа два – но это дело привычное. «Разбор полетов» после каждой серьезной операции – как провальной, так и успешной, практика нормальная и распространенная в той же милиции. Вот и пересказывал Леша все события то так, то эдак – с какого бы боку батюшка не заходил с вопросами. И кто где стоял, и кто что сказал, и что за чем случилось. Но все-таки что ж его так беспокоит?!

– Да не в «штуках», как ты их называешь, дело, – священник подошел к столу и взял тетрадку, в которой, похоже, делал какие-то важные записи в ходе «исследований». – Нестыковка получается в сочетании, так сказать, заложенной основы и полученного результата. Вот в чем загвоздка. Ведь колдовство дело тонкое, можно сказать – точная наука. Тьфу ты, будь оно трижды неладно, – отец Михаил сплюнул и аж скривился.

– Зиждется все это бесовское действо на заклинаниях, заговорах, или как некоторые особо «продвинутые» друзья нечисти говорят, гримуарах. Все это – фактически формулы, требующие совершенно определенных действий, слов и ингредиентов. И чем колдовство сложнее, тем более опасно от этих формул отойти. В лучшем для колдуна случае не получится ничего, а в худшем – «прилетит» по нему же так, что мало не покажется. Ну, окружающим чаще всего тоже – как в вашей, кстати, ситуации. Если сказано в колдовской книге, что для обряда нужны кости летучей мыши, то уж точно амбарная или полевая не сгодится. Прописано шесть свечей зажечь – значит, не четыре и не семь… А со словами и вовсе сложно – важно не только, что именно говорить, но и как, где при этом находиться, и так далее. Не так сделал – поплатишься!

И ведь отчего так? Оттого, что отец всего колдовства, дьявол, в первую очередь – отец лжи и обмана. И с теми, кто его соблазну поддался, он честной игры не ведет. Так и норовит подловить – на каждой мелочи, на каждой ошибке. Да и сожрать сразу, с потрохами… Вот и получает дурень, решивший с темными силами побаловать, вместо духа нечистого себе в услужение, как мечталось ему, умом убогому, демона, который или башку ему напрочь оторвет, или с ума сведет.

– Это, батюшка, понятно, а вот к нашим делам оно каким боком? – Алексей, которому все сказанное было безумно интересно, не мог взять в толк, к чему же ведет отец Михаил.

– А самым, представь себе, непосредственным! Не складывается, хоть ты плачь. И в том все дело, что если приготовления для обряда, я уверен, делал тот, кто мерзостью этой уже давно занимается и черные знания превзошел на высоком уровне, то сам обряд, похоже, проводить взялся какой-то колдун-недоучка – иначе и не скажешь.

– Это почему же вы так решили?!

– Да потому! Касательно уровня подготовки, ты уж мне, надеюсь, на слово поверишь – я все-таки не в первый раз с подобным дело имею, и не сто первый даже. А что до результата… Обряд-то на призыв демона готовился. И если бы все пошло так, как того призывавший хотел, то вылезла бы прямо на холме, в точности где колдовство творилось тварь, куда, поверь, серьезнее тех, с которыми вы дело имели. И вот тогда уж не знаю – говорили ли бы мы с тобой сейчас… А на деле нечисть из чащи поперла – потому что как раз лесную погань, это место облюбовавшую, колдовство и разбудило, дало силу овеществиться. То есть призвать призвали – на ваши и тех несчастных, что там раньше сгинули, головы, да не того и не так. Вот в чем нестыковка-то! Хотя… есть у меня догадка одна – ты же мне, кстати, ее и подкинул.

– Я?! – Алексей вскинулся – от такого заявления впору и загордиться было.

– Ты, ты, – очень уж красочно слова отца Ионы про историю с девицами, которых местная бабуля хотела от дурного места отвадить, пересказал. И вот думается мне, что эти самые девицы и есть беды виновницы. Сам посуди – о них, когда пропавших разыскивали, речи не шло. То есть – с ними, скорее всего, ничего и не случилось, не тянут они в нашей истории на жертв. А вот на опытную, матерую ведьму, которая сопливую дурочку в эти дела втягивает, учит да наставляет, очень даже похоже. Особенно если учесть бабушкины впечатления от встречи. И вот тогда все как раз складывается. Приехали – «наставница» все, что надо, подготовила, а «ученица» запорола. Они, понятное дело, сбежали, напакостив, а нам расхлебывать досталось.

– И что теперь?

– Что теперь? – отец Михаил застыл в раздумье, словно взвешивая решение. – Да по уму, искать бы их надо. Там, куда вы ездили, мы порядок навели, а дальше отец Иона и сам справится. Но вот где в следующий раз беды ждать? Такой же, или похлеще еще. Ведь такая парочка – они… они как…

– Обезьяны с гранатой?

– Вот-вот, это ты правильно сказал. Только тут, знаешь ли, Алеша, неизвестно – граната у них в лапах или кое-что помощнее. Это, скорее уж, мина замедленного действия – неизвестно когда и как рванет. А главное – насколько сильно. Н-да…

– И как искать будем? – попав, можно сказать, в родную стихию, Леша оживился. – Старушку опросим, приметы установим, фоторобот составим?

– Много мы так наищем, – перечисление испытанных милицейских методов никакого энтузиазма в отце Михаиле не вызвало. – Но должен тебе сказать, есть у меня на сей случай одна зацепка. Могу и ошибаться, конечно, но, бог даст, не ошибаюсь.

В Чернигов выехали с утра пораньше. Так уж сложилось, что в эту поездку отец Михаил взял с собой именно Алексея – как тому хотелось бы верить, не только в качестве водителя. Пока серая лента дороги стелилась под колеса, он внимательно слушал спутника. Благо неспешное движение по четырехрядному шоссе это позволяло.

– Оно как получилось… Позвонил мне близкий товарищ, сослуживец, с той еще, афганской войны. Помощи попросил, как сам сказал, «по моему профилю». Пусть и не за себя лично просил, но между нашими в таких случаях отказывать не принято. Да и вообще – на то ты и священник, чтобы людям помогать. Как уж получается…

Историю товарищ рассказал для наших дней, увы, типичную – у сотрудницы его дочка крепко с пути сбилась. Началось все, как сейчас бывает, с общения в Сети – переписки, форумы, сайты какие-то там специфические. Мать сперва и значения-то особо не придала – ну, сидит ребенок за компьютером часами, так ведь не пьет же, не колется, не курит даже. Надо было, конечно, уже тогда хотя бы поинтересоваться – с кем и о чем дочь часами разговоры ведет, чем интересуется. Да что там – все задним умом крепки… Вот и мамаша тревогу забила, когда дочка мало того, что изменилась до неузнаваемости, так еще и из дому частенько пропадать начала. Решилась, наконец, когда дочери дома в очередной раз не было, зайти к той в комнату и посмотреть – что за книги на столе, что за рисунки на стенах. К тому же дочка еще и дневник собственный на видном месте оставила, не думала, что мать и туда заглянет. А она заглянула – да ахнула!

Ну, хватило ума понять, что тут не игры сетевые про эльфов с гномами, мечи и магию. Попыталась с дочерью по душам поговорить – да куда там! Та чуть квартиру не разнесла, на мать с кулаками кидалась и пригрозила – еще хоть слово скажешь, хоть раз в комнату нос сунешь, уйду из дому, да так, что в жизни не найдешь! На беду, мужчины в семье не было – без отца мать дите растила. Потому за поддержкой и побежала к товарищу моему, которого в коллективе все уважают, как человека по жизни правильного, хоть и жесткого. А он уже, в свою очередь, мне позвонил: «Так, мол, и так, у девчонки крыша поехала, то ли в сатанизм ударилась, то ли во что-то подобное. Помощь нужна бы!» Я, конечно, помочь согласился, да сразу приехать не получилось – такие проблемы навалились, что чуть ли не всем Братством пришлось решать. А когда вырвался, приехал – уже поздно было. Дочка непутевая, как и грозила, исчезла в неизвестном, как говорится, направлении. Я мать как мог утешил, ну и порасспросил, естественно, подробнее. Со слов ее вывод сделал, что влипла девочка скорее не в секту, а как раз в среду тех, кто колдовством занимается. Я женщину, которой и так несладко пришлось, пугать, конечно, не стал, но уже тогда по некоторым оговоркам и признакам показалось мне, что все это куда серьезнее, чем просто дурные игры подростков. Боюсь, что не ошибся я тогда.

– То есть вы думаете, что эта пропажа – одна из тех, кого на берегу видели?

– Очень даже может быть. Оно, смотри – и по времени примерно сходится, да и места примерно те же самые. Близко, во всяком случае. Но даже если не она – хочу еще раз с матерью ее поговорить. Кстати, и ты мне в этом деле поможешь, ты ж у нас сыщик все-таки. При удаче пусть не ее саму найдем, но следы потянутся туда, куда нам надо. А дальше – как Бог даст… Я телефон Веры – так мать зовут, еще тогда взял, надеялся, что дочь вернется-таки. Вчера звонил, она встретиться согласилась. Ждет нас.

Найти нужный адрес оказалось делом несложным. Поднявшись на третий этаж панельного дома, Алексей с отцом Михаилом оказались в маленькой «двушке». Жили тут явно небогато, но везде в квартире царили порядок и чистота. Что сразу бросалось в глаза – так это иконы, висевшие не только в комнате хозяйки, но и в коридоре и кухне. Отец Михаил обратив на них внимание, кивнул одобрительно:

– Квартиру освятили, как я советовал?

– Конечно, батюшка! – женщина сокрушенно всплеснула руками. – Я ведь, дура такая, не сразу вас послушалась! То есть, что освятить надо, решила сразу, но знаете, как оно бывает – то сама не своя была, когда Маша пропала, потом все руки не доходили, замоталась совсем. Только после пожалела крепко об этом…

– Что так?

– Да такого страху натерпелась, что и сейчас вспоминать жутко и рассказывать не хочется. Но вам нужно рассказать, наверное… Короче, я ведь, как дочь из дому ушла, ночами очень плохо спала – и нервы на взводе, и все, знаете, прислушивалась: вдруг дверь откроется, она войдет. «Прости, – скажет, – мама, я вернулась».

Вера прервалась, чтобы утереть хлынувшие внезапно слезы и успокоиться, а потом, взяв себя в руки, продолжила:

– И вот лежу я как-то, сплю – не сплю, а так – дремлю вполглаза. Умом-то понимаю, конечно, что вряд ли вернется она, но все-таки… И точно – слышу шаги по дому! Дверь хлопнула, да сильно так! Но только почему-то не входная дверь, а в Машину комнатку. А шаги, по коридору – к моей комнате, все ближе и ближе. Но и шаги вроде как не дочкины, а такие, знаете, тяжелые… Мне бы вскочить, в коридор выглянуть, а я прямо застыла вся! И если сперва мысль была, что это она вернулась, радость, то потом вдруг такой страх охватил – не то что с кровати встать, пальцем пошевелить не могу. И зажмурилась – крепко-крепко. Верите, никогда в жизни так не боялась!

– И дальше что было?

– А дальше меня что-то словно изнутри толкнуло – молись, глупая! Я и давай молиться – как вы меня еще тогда, при первой встрече научили. И, знаете, вроде бы на память ничего и не заучивала, а так славно все получалось, словно помогал мне кто-то, словно подсказывал!

– Ангел-хранитель вас, Вера не оставляет, – отец Михаил усмехнулся одобрительно, – молитва-то помогла, как я понимаю? Пропали «гости»?

– Помогло, да не сразу… В комнату ко мне никто не вошел, но вот что по всему дому творилось – как вспомню, так волосы дыбом! Грохот, стук, двери хлопают, мебель скрипит. Потом слышу – упало что-то, разбилось… Как будто бесился там кто-то…

– Именно что бесился, это вы верно угадали. Бесы, они, знаете, на то и бесы…

– Ой, батюшка, – глаза у хозяйки стали круглыми, – так это ко мне, значит, черти, что ли, являлись?!

– Да уж точно не дух святой!

– Господи, помилуй, – бедная женщина спешно перекрестилась и продолжила рассказ: – Ну, вот, значит, пока в доме хлопало да топало, я в кровати лежала, как мышка, двинуться боялась. Потом, как все стихло, встала, лампадку перед иконой зажгла и дальше молилась – до утра уже, из комнаты выходить боялась. А утром вышла – смотрю, мебель вся передвинута, одежду с вешалок словно посрывал кто-то, посуда побитая в кухне на полу. А в коридоре фотография висела, я любила ее очень – там мы с Машей вдвоем. Так и ее словно бы кто-то со стены сорвал и об пол со всей силы ударил. Все стекло в рамочке разлетелось… Ну, я в доме прибралась кое-как, на работу позвонила, отпросилась – и бегом в ближайшую церковь, к батюшке, чтоб квартиру освятил. Я ему сразу, конечно, всего не рассказывала, но он, видно, сам почувствовал – собрался быстро, пришел, все сделал, как надо. Я теперь к нему все время хожу – и на службы, и на причастие.

– Это правильно, Вера. Это очень хорошо. А дочери комнату тоже освятили?

– Конечно! Ее – первую! Рисунки и плакаты все эти гадкие я там со стен еще раньше содрала …

– А, скажите, записей каких-нибудь, тетрадок или чего-то такого – не осталось?

– Оставались… Но только я их, отец Михаил, сразу же после той ночи все из дому вынесла и на стройке, чтоб никто не видел, сожгла!

– Это жаль… – священник не мог скрыть разочарования, – то есть, то что сожгли, это как раз правильно, но лучше бы они к нам в руки попали. Мало ли – может, что-то бы нашли там… Я в первый раз, как приезжал, не додумался спросить, а теперь что уж…

– Так я же не знала!

– Да ладно, никто и не винит вас. А что в доме это не оставили – так оно точно к лучшему.

– А компьютер ваша дочь оставила? – Алексей решил, что пришло его время присоединиться к разговору

– Да как вам сказать… У нее в последнее время новый появился, маленький такой, ноутбук. Дорогой, наверное! И откуда деньги взяла?! Вот его она с собой забрала, это точно. А старенький, которые мы давно еще покупали, в кредит, тот дома стоит, никуда не делся.

– Взглянуть можно?

– Ой, да пожалуйста!

Запустив без труда простенький домашний комп, Алексей очень быстро пожалел, что все-таки не принадлежит к нынешнему поколению молодых да ранних компьютерных гениев. На уровне пользователя он, конечно, был достаточно продвинутым – но не более того. А вот тот, кто поработал над «чисткой» машины, за монитором которой он сейчас сидел, похоже, владел предметом куда лучше. Девственная чистота! Ни почты, как принятой, так и отправленной, ни истории «хождения» по Сети, ни каких-либо интересных текстовых файлов. Соединение с Интернетом тоже, кстати, отсутствовало – наверняка по причине давно просроченной оплаты услуг оператора.

Ладно, попробуем мыслить логически. Самое свежее – и в плане контактов и в плане информации все равно должно быть на «ноуте», который пребывает вне пределов досягаемости вместе с хозяйкой. Но ведь первые-то шаги по кривой дорожке девчонка явно делала, сидя за вот этим, старым компом! Что ж делать? Сыщицкий опыт, которого Леше было не занимать, однозначно гласил: ничего бесследно не исчезает! И тут его осенило… Ну, не то чтоб явилось какое-то совсем уж гениальное откровение, а просто всплыл в памяти один кадр из бывших коллег, с которым несколько раз пересекались на почве «раскрутки» особо заковыристых дел. Вот тот точно был асом компьютерного дела, хоть и практически чистым самоучкой. Помнится, как-то за рюмкой (чая, естественно!) хвалился этот чудак, что может восстановить на компьютере чуть ли не любую информацию – лишь бы только комп не горел, не тонул и жесткий диск в нем не форматировали. Ну, следов внешних повреждений, возгорания и утопления точно нет, бог даст и с остальным повезет. Алексей полез в карман за складным швейцарским ножиком и высунулся в коридор:

– Хозяюшка! А можно я компьютер для хорошего дела раскурочу немножечко?

– Для хорошего – делайте, что нужно. Мне-то он вообще без надобности…

«Добычей» от поездки стал жесткий диск Маши-ного компьютера, аккуратно свинченный и упакованный Алексеем в предоставленную для этого коробку, определенный набор мелких, но полезных сведений, вроде паспортных данных, последнего известного мобильного номера беглянки и нескольких ее фотографий. Таковых, кстати в доме практически и не осталось, Вера едва ли не последние отдала. Такое впечатление, что девушка с определенного момента, кстати, отказывавшаяся фотографироваться наотрез, перед исчезновением провела натуральную «охоту» на собственные снимки с последующим их уничтожением. Что, по Лешиному мнению, было достаточно странным – обычно в объектив неудержимо лезут все особы женского пола, вплоть до тех, которым фотографироваться лучше бы исключительно в парандже. А здесь – молоденькая девушка, с внешними данными куда повыше средних (на вкус Алексея, по крайней мере), и такая нелюбовь к собственным изображениям! Поскольку мысль эту он высказал вслух, то половину обратной дороги отцу Михаилу пришлось проводить разъяснительную работу и читать подробную лекцию о том, что именно могут сотворить те, на кого они сейчас охотятся, используя как раз фотоснимок. От полученной информации Леша, как говорят подростки, «тихо прозревал»…

Сидя за столом в собственной квартире, Алексей задумчиво вертел в руках мобильный. Поездка в Чернигов вызвала настоятельную необходимость «пересечься» с бывшими коллегами. Встречаться не то чтоб не хотелось – просто перспектива эта не вызывала восторга. Как-то уж так сложилось, что очень близкими друзьями в милиции за все время службы он так и не обзавелся. С одной стороны, сыщицкое сообщество и так было своеобразным братством, где каждый мог рассчитывать на каждого практически в любой, даже самой сложной ситуации. С другой – очень уж быстро даже в своей среде Леша стал эдаким «одиноким волком», приятельских и товарищеских отношений не чурающимся, но в душу к себе никого не допускающим. Может, поэтому после увольнения его особо и не «доставали» звонками. Ну, интересовались, так, время от времени: «Ты как, старик? Держишься? Да подожди, может еще попустятся…» и так далее. При этом, понятное дело, в «попустятся» никто не верил, да и искреннего интереса к судьбе «старика» девять из десяти звонивших не испытывали. Что поделаешь – такие времена, такие люди. Вот разве что Женька – один из сослуживцев, с которым Леша в последние годы сдружился достаточно крепко. По правде говоря – в первую очередь, на почве совместного раздолбайства. Ну, вы понимаете… Хотя, безусловно, в промежутках между кобелиными рейдами и истреблением спиртных напитков, с Женей еще и было о чем поговорить. Парень был изрядным циником, но отнюдь не дураком. Да и в отличие от иных прочих, не ограничился «дежурными» звонками с выражением сочувствия, а регулярно наведывался в Лешину берлогу, не стесняясь при этом в глаза говорить, что она все больше становится похожа на алкашеский притон. И если первых пару раз, разделив выпивку с хозяином, добросовестно упивался в хлам, то в последний приезд пить наотрез отказался и даже орал по этому поводу на Леху матерно. На этой почве и поругались. Правда, потом выходил на связь еще пару раз, интересовался душевно: «Ты не сдох там от водки еще?» Ну, значит, решено – ему и буду звонить…

– Оп-па, менты! – раздавшийся из-за спины голос, которым было выкрикнуто принятое у них с давних времен шутливое приветствие, никому кроме Женьки принадлежать не мог. Алексей неторопливо обернулся к нарисовавшемуся у столика летнего кафе, где была «забита стрелка», сослуживцу:

– Бывшие менты, Жека, бывшие! Садиться не предлагаю, но присаживайся.

– Разрешите исполнять? – прячущий за обычным дурачеством радость встречи Женя плюхнулся на стул и тут же протянул, изображая на роже крайнюю степень удивления и тыкая пальцем в дымящуюся перед Алексеем чашку чая: – У-у-у, а че это мы такое пьем? Не, дядя, ну так уже резко соскакивать нельзя! Я, вообще, думал, мы с тобой граммов по стописят за встречу дернем. Или пивком сначала разомнемся?

– Пивком? – Леша изобразил глубокое раздумье. – Не-а, с пивком не получится – за рулем я. А насчет чего покрепче в жару да посреди дня – вообще облом.

– Та-а-ак… – Женька, похоже, уже не дурачился, а заволновался всерьез. – Так это что, правда, что про тебя трепали – в монастырь, мол, подался?!

– Да нет, Жень, никуда я не «подался», и монахом не стал, – Алексей улыбнулся, понимая, что для знавшего его в оперовские годы человека контраст и вправду слишком резок. – И выпить вполне могу, особенно с другом, но только не сейчас и не здесь. Говорю ж – руль мешает, да и охоты нет, по правде говоря.

– Ну, нет – так нет… Хотя раньше всегда была, – Женька поуспокоился и тут же перешел к вопросу, неминуемому из уст любого нормального мужика: – Машина-то своя?

– Да как сказать. Вроде как служебная, но в личном пользовании, – предупреждая следующий вопрос Алексей тут же уточнил: – «Крузак» восьмидесятый. Старенькая, но ходит ого-го!

– Не, ну старенькая – зато джип настоящий, без понтов! Круто, старик! Значит, устроился все-таки нормально?

– Не жалуюсь. Можно сказать, частная охранно-детективная деятельность. И… да, к церкви отношение имеет. Зарплата не роскошная, но на жизнь хватает. Чего еще рассказать?

– Пон-я-я-атно… – Женька, стервец, откинувшись на спинку стула, смачно закурил, пустив струю дыма вверх и явно наблюдая за реакцией Леши на это. Впрочем, тут же представился случай получше – заметив нового посетителя, около столика возникла фигуристая официантка, и Женины глаза немедленно прилипли к более чем смелому вырезу ее блузки.

– Вот это… глаза! А, Леха? Как тебе? – Жека, устраивая уже явную провокацию, уставился на собеседника.

– Ничего девочка, симпатичная. А мне – никак… – откровенные щенячьи потуги приятеля немало забавляли Алексея. Зная Женькин характер, он просто ждал, когда тот выдохнется.

– Слушай, а тебе чего, запрещают – ну, там, курить, бухать… и такое всякое? – наклонившийся вперед Женька был весь внимание и участие к суровой доле товарища.

– Да нет, Жень, не запрещает никто. Просто… Не надо оно мне. Как оказалось – реально не надо. Курить я действительно бросил с концами, а по поводу выпить или общения с девчонками – да без проблем. Просто по-другому…

– То есть как это – по-другому!?

– Да относиться я сам стал по-другому к этому. И еще ко многим вещам в жизни… Ладно – чего все про меня? Рассказывай – как там, в милиции вообще и в родном коллективе в частности?

– А как всегда – круглое носим, квадратное перекатываем. Народ дичает, маразм крепчает. Начальство нас за раскрываемость дрючит, а само за нее звезды получает. Все грозятся нас реформировать окончательно – до последнего мента, наверное. Все реформируют, деформируют – когда ж работать дадут?! Министр в очередной раз поменялся – и все те же разговоры: усилим, улучшим, сделаем, как в Европе, ла-ла-ла да бла-бла-бла. Лучше б зарплаты нормально повысили да идиотских законов принимали поменьше – а то скоро жулика только с его личного письменного согласия «закрыть» можно будет. А иначе – ни-ни, а то правозащитники заклюют и прочая прогрессивная общественность.

– Короче, все как всегда и ничего не меняется

– А с чего ему меняться? Да и, знаешь, много ты в нашей конторе перемен к лучшему видал?

– И то верно… А я ведь, Жека, к тебе как раз по работе, можно сказать, просьбу имею. У нас там этот… как его, вылетело… ну, рыжий такой, гений компьютерный, работает у техников еще?

– Работает, как ни странно, не делся никуда. У парня вроде с мозгами все в порядке, с теми чудесами, что он с нашим полумертвым «железом» творит, давно бы уже на «гражданке» мог бы куда покруче устроиться, так нет же – в ментовке торчит. А чего тебе надо от него?

– И от него надо, и от тебя. Вот, смотри – фотка и данные. «Пробить» бы…

– У-у-у… Красивая! – Женька не был бы собой, если б этот комментарий не прозвучал первым. – А чего «пробивать»-то? Натворила что?

– Да нет, не натворила. Просто из дому ушла, а мать с ума сходит. Узнать надо – может, где «засветилась», Да хотя бы просто местонахождения выяснить попытаться.

– Тяжело будет – без официальных бумаг. Ну, заявы там, то да се… Мать в розыск подавала?

– Да не подавала вроде, как и оснований нет. Девочка совершеннолетняя. Уехала – и уехала. Но есть основания думать, что с плохими она людьми связалась.

– Даже так? Что – панель-бордель?

– Нет, Жека, тут другое. Это, скорее, ко всяким сектам ближе. Ну, типа как «Белое братство». Слыхал про такое?

– Слыхал, как же, «деды» такого рассказывали – аж жуть берет. Прямо зомби каких-то из людей делали!

– Ну и тут что-то в таком же духе может быть, вот мать и волнуется.

– Ладно, попробуем на личных контактах – по старой дружбе. Особо, конечно, ничего обещать не буду, но, как говорится, все, что могу лично… А от Рыжего тебе чего надо?

– А вот тут у меня жесткий диск с компа этой красавицы, так надо на нем, по возможности, информацию восстановить. Прежде всего – что касается лазания по Интернету, форумов там всяких, общалок и прочего. Почту опять же. Да и текстовые файлы все, какие получится. Тут все подчищено, но, как я помню, он что-то такое может, сам говорил.

– Ну, если кто и может, то, наверное, он. Только это быстро точно не будет. Да и на пиво ты попадешь конкретно. Аппетиты его помнишь?

– Да помню, конечно. И куда столько влазит в такого худого да шклявого?!

– Загадка века, Леха, загадка века…

Дальнейший разговор плавно перетек в обсуждение общих знакомых – коллег по службе и вечное, как мир, «а помнишь?!». «Деловая часть» беседы была успешно завершена, и двое мужчин, прихлебывая, один давно остывший чай, другой – быстро ставшее теплым пиво, могли, перебивая один другого, вспоминать. Благо было что – от совместных загулов до тех лихих дел, в которых опять-таки вместе приходилось подставлять головы под пули и прочие неприятности. Из благодушного и чуть ли не сентиментального настроения Алексея вырвали раздавшиеся неподалеку неприлично громкие и крайне неприятные по тембру звуки.