Текст книги "Непридуманная история Второй мировой"

Глава 3
Ду нот би эфрейд ов дзы Рэд Арми мэн!

 
«Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла родина моя!»
 

Павел Коган, 1941

Перед тем, как ввести войска в Румынию, чтобы отобрать у нее кусок территории, нашим офицерам раздали русско-румынские разговорники.

Перед нападением на Финляндию нашим офицерам раздавали русско-финские разговорники.

Перед нападением Красной армии на Польшу нашим офицерам раздавали русско-польские разговорники.

Перед вероломным нападением СССР на Японию нашим командирам раздавали русско-японские разговорники.

Это естественно. Так всегда делается перед нападением. Перед нападением Германии на СССР службы обеспечения вермахта тоже раздали немецким офицерам немецко-русские разговорники.

А вот зачем сталинские службы в 1941 году подвезли к границе русско-немецкие разговорники, напечатанные годом ранее? Зачем были напечатаны русско-венгерские разговорники в 1940 году? Зачем в том же 1940 году – уже после Зимней войны с Финляндией – были напечатаны дополнительные тиражи русско-финских разговорников?

23 июня 1941 года зондерфюрер СС Готтхольд Роде из 3-й пехотной дивизии вермахта вошел в покинутое красными здание советского штаба в Гродно. Тогда не было ЖЖ, не было интернет-блогов, поэтому дневники люди вели по старинке – записывая свои впечатления и мысли карандашом на бумаге. В этот день карандашом на бумаге Готтхольд записал в своем дневнике, что нашел в советском штабе «кипу карт Восточной Пруссии, отлично напечатанных в масштабе 1:50 000… Вся Восточная Пруссия как на ладони. Зачем же Красной армии были нужны целые сотни карт?»

Про карты немецкой территории на русском языке и русско-немецкие разговорники уже написано столько, что я подробно на этом останавливаться не буду. Отвечу лишь коротко тем малокомпетентным гражданам, которые иногда возражают:

– Ну, как же! Ведь все знали, что Гитлер – агрессор проклятый, завоевавший половину Европы, непременно на нас нападет! Вот и подготовились хорошенечко. Вдруг немец в плен попадет. Как его допрашивать?

Ну, вообще-то, наступающая сторона в плен редко попадает. В плен чаще попадает сторона обороняющаяся. Вот у нас в июне-июле 1941 года в плен попало четыре миллиона человек. Вся армия почти. Тут-то немецким офицерам их разговорники и пригодились! А нам-то они зачем в такой ситуации?

Если мы готовились оборонять свою родину, а не нападать на чужую, то нам разговорники в таких количествах просто не нужны.

– Но ведь не стопроцентно исключена возможность попадания в плен нападающих! Может быть, Сталин был настолько предусмотрителен, что и на этот редкий случай запас огромные тиражи разговорников?

Отличное объяснение!

Товарищ Сталин оказался настолько НЕпредусмотрительным, что за несколько послевоенных лет не нашел пары часов для подготовки пристойной обороны, которая бы позволила избежать страшного разгрома. Но при этом товарищ Сталин оказался настолько предусмотрительным, что отпечатал тонны разговорников – на тот редкий случай, когда одиночный фашист вдруг прорвет нашу несуществующую оборону и в пылу атаки добежит прямо до наших несуществующих окопов. Где благополучно попадет в плен. Тут-то все наши офицеры разом как достанут из-за голенищ свои разговорники, как сбегутся к редкому гостю и давай его хором да наперебой по разговорникам допрашивать.

Недурственная подготовка к обороне! Тем более превосходная, что окопов товарищ Сталин так и не нарыл. Наверное, для того, чтобы облегчить фашистикам добегание до наших мирных позиций и массовую сдачу в плен.

Но самый прикол даже не в этом! А в вопросах, которые содержались в этих разговорниках. Ну, с вопросами к вражеским солдатам понятно. «Какая часть?» «Кто командир?» «Как тебя зовут?»

Но ведь там полно вопросов и к мирным жителям! «Есть ли солдаты в твоей деревне?» «Ты знаешь, где брод через реку?» «Нам нужна еда».

Вопросы, понятное дело, на немецком, но написаны русскими буквами, все как положено. Достал из сапога затертую книжонку: битте, фрау, русский освободитель желает секса и баню…

Если ты планируешь победным маршем пройти по территории противника, тебе такой разговорник нужен.

– А мы планировали! – скажут мне. – Мы хотели честно отразить первый удар железных немецких армад с помощью дуновения миллионов солдатских глоток. А потом уже перейти в решительное наступление до самого Берлина, а, может, и дальше. Да и, скорее всего, получилось бы дальше, поскольку при нашей-то быстроте и натиске союзники высадиться бы не успели.

Что ж. Я не историк, но вполне готов предположить, что история знает немало случаев, когда мощный ветер, выдуваемый из миллионов солдатских ртов, разворачивал вражеские танковые армады, и летели вражеские легкие и средние танки, как сухие осенние листья на ветру. Тут главное синхронно выдохнуть. По зеленому свистку.

Принимаю, господа, ваше допущение! Здесь мы с вами союзники: СССР действительно делал русско-немецкие разговорники с обращениями к мирным жителям Германии потому, что мы планировали пройтись с боями по Германии. И неважно даже, кто первый напал бы – Гитлер на нас или мы на Гитлера.

Это тот редкий случай, когда антирезунисты и суворовцы сходятся: русско-энский разговорник с обращениями к мирным энским жителям нужен только тогда, когда русская армия планирует посетить Энскую страну. Либо напав на нее, либо, дождавшись нападения, отразить его и войти в Энщину.

Я рад этому согласию. И теперь прошу антирезунистов ответить мне только на один вопрос: для чего в 1940 году Воениздатом были напечатаны русско-английские разговорники? (Подробное описание этой интересной книжицы с ксерокопиями страниц приводит львовский исследователь Кейстут За-корецкий.)

Составители русско-английского разговорника просвещают советских офицеров: «В английском языке имеется ряд звуков, не существующих в произношении русского языка. Для точного произношения этих звуков нет соответствующих букв или сочетаний букв в русском языке… Особенно трудным для произношения и вместе с тем наиболее часто встречающимся звуком в английском языке является сочетание th, которое передано нами в транскрипции как «дз».

Далее составители разговорника рекомендуют красным командирам при произношении этого трудного звука «зажимать кончик языка между передними зубами и как бы выталкивать звук «дз» изо рта вместе с дыханием».

Что же должен спрашивать у мирных английских крестьян красный командир, зажав кончик языка между зубами и старательно выдыхая?

О, вопросов и дельных предложений у красного командира – тьма!

«Сколько пушек в деревне? – How many guns are there in the village? – Хау мэни ганз ар дзэр ин дзы вилледж?»

(далее – только по-русски)

Покажите номер на пальцах.

Как называется это селение?

Отвечайте только «да» или «нет»!

Повторите!

Вы должны знать!

Освободите эти дома для войск!

Есть ли сено? (овес)?

Есть ли почтовые голуби?

У кого есть скот (хлеб, зерно, повозки)?

Собрать и доставить сюда коров (овец)!

Если спрячете, мы сами будем искать!

Слезай с коня!

Слезай с велосипеда!

Отравлен ли колодец?

Есть ли ведро?

Принесите!

Никто не должен выходить из селения!

Собрать жителей для исправления дороги!

Не бойтесь красноармейцев!

Анализ разговорника, сделанный его публикатором, показывает, что Красная армия, скорее всего, планировала войти на территорию Англии не как враг, а как большой красный друг – мягко и ненавязчиво. Легко и непринужденно. Под любрикантом освободительницы от фашизма.

Дело в том, что в июле 1940 года Гитлер со своими фашистскими друзьями на совещании в Бергхофе изучал перспективы высадки немецкого десанта в Англии. Приняли решение от высадки отказаться. Чем невероятно огорчили товарища Сталина. Потому что если бы Гитлер отвернулся на Запад, это был бы самый удобный момент вонзить ему нож в спину. И освободить всю Европу и Англию. Никто бы Сталину тогда слова худого не сказал! Под это дело и разговорничек.

Танцор Игорь Моисеев вспоминал: на одном из кремлевских приемов Сталин оказался между двумя Игорями – Моисеевым и Ильинским. Кто-то обратил внимание вождя на это обстоятельство и предложил загадать желание. Сталин загадал: «Хочу, чтобы Гитлер скорее напал на Англию!»

К этому нападению Сталин Гитлера всячески подталкивал. Гитлер нуждался в десантных кораблях для переброски войск в Англию. И Сталин после оккупации трех Прибалтийских стран передал Германии большое количество транспортных судов. На многих из них даже не успели затереть латинские буквы названий и написать русские. Только нападай, Гитлер! А уж за товарищем Сталиным освобождение Европы и Англии не заржавеет.

А если бы сапог товарища Сталина ступил в Западную Европу и Англию… Он бы оттуда уже не ушел никогда. Как не ушел он из Прибалтики. Как не ушел из Восточной Европы, которая – вот же какое чудесное совпадение! – аккурат к моменту ее освобождения от фашизма созрела для социалистических преобразований! Материально-техническая база так удачно сложилась. И в Румынии сложилась, и в Чехословакии, и в восточной части Германии. Марксизм – это вам не какой-нибудь волюнтаризм, товарищи, это настоящая наука! Это объективно!

Предводитель движения «Наши» господин Вася Якеменко очень сильно нервничал, когда эстонцы начали переносить бронзовый памятник советскому солдату на другое место. Где он не так эстонцам глаза мозолил. Вася кричал, что эстонцы – неблагодарные.

– Они забыли, – горячился Вася, – что мы их освободили!

Да, Вася, бывает. Вот и в Венгрии памятники нашим солдатам решили не то сносить, не то передвигать. И на Западной Украине. И в Польше. И в Чехии…

Действительно странно. Мы же их от чумы фашизма освободили! Чего ж они теперь от освободителей бегут, как от огня? Может, не так страшна чума была, как настырны лекари? Даже от одного вида памятников этим лекарям их теперь воротит.

А ведь мы так старались! Венгрию в 1945 году взяли и освободили. А потом еще раз освободили – в 1956 году. И тоже, между прочим, кровь проливали! Где же благодарность?

И Чехословакию дважды пришлось освобождать – в 1945 и 1968 годах. И опять без «спасиба».

А вот Англию не довелось. И потому не сносят там теперь памятники советским освободителям.

Сталин иногда лично правил стихи советских поэтов. А вот за стихами Павла Когана, вынесенными в эпиграф, он явно недоглядел. Потому что после слова «Англии» для ясности нужно было добавить «включительно».

Глава 4
А наши люди мужеством полны…

«Внезапность действует ошеломляюще».

Полевой устав РККА, 1936 г.

Сталин был необычным царем. Необычность его величества заключалась в двух вещах.

Первая из них состояла в том, что Сталин был царем с преступной психологией. Урка на троне. Государь с тюремноуголовными повадками. И это наложило отпечаток на все его царствование. Патологическая жестокость Петра I и в особенности Ивана Грозного объяснялись, возможно, психическими отклонениями, которыми оба страдали. Грозный являлся потомственным шизофреником, передавшим свои дурные гены своим детям. А царь Петр с маленькой головкой, которая явно мозгу жала, был неврастеником и страдал падучей.

А вот Сталин, хотя и болел кучей разных неприятных болезней, в психических отклонениях замечен не был. Только в психологических. Его деспотизм шел от происхождения и воспитания. Тот, кто читал «Очерки бурсы», меня поймет. Тот, кто имел дело с дикими кавказскими горцами, тоже поймет. У кого отец сапожник и пьяница, поймет. Тот, кто сидел или представляет себе тюремные нравы, поймет… Конечно, нравы политических заключенных сильно отличались от нравов уголовников. Но Сталин и был уголовником – начинал он свою «революционную» деятельность с банальных ограблений.

И развлечения у него оставались на всю жизнь соответствующими – нажраться на хазе с корешами, потаскать шестерку за бороду (для этих целей был предназначен товарищ Калинин), подложить другой шестерке (Ворошилову, например) незаметно помидор на стул. А одна из самых любимых песен товарища Сталина была «С одесского кичмана сбежали два уркана…»

Франклин Рузвельт, который впервые встретился со Сталиным, заметил, что ожидал увидеть в нем джентльмена, а увидел кавказского бандита. Что ж, плохое воспитание есть плохое воспитание. Ничем это не вытравишь. Не зря ведь существует такое выражение «человек из хорошей семьи». Это значит породистый человек. Воспитанный. Сформированный с детства. А Сталин был – чертополох. Его учила улица. И в улицу он потом превратил всю страну.

При всем при этом Сталин, разумеется, был высокоприма-тивным самцом и способной личностью (обезображенной, правда, различными психологическими уродствами и тюремными замашками).

Высокая примативность этого самца просто перла из него. Черчилль в своих воспоминаниях писал о Сталине: «Его влияние на людей было неотразимо. Когда он входил в зал на Ялтинской конференции, все мы, словно по команде, вставали и, странное дело, почему-то держали руки по швам». Говорят, даже парализованный Рузвельт при появлении Сталина делал непроизвольное движение вперед, словно собирался встать со своего инвалидного кресла. Ибо в дверь входил настоящий государь! Восточный деспот.

Пахан.

Блатные манеры кремлевского вождя отражались в его политике. Вспомним историю с разделом Польши. Два уголовника договорились одного пана порезать. Решили: вместе нападем и в два пера лоха распишем. Начало операции – 1 сентября 1939 года.

И вот в полном соответствии с договоренностями один урка (Гитлер) напал на жертву. Завязалась драка. А второй (Сталин) не напал. Сидит и, ножичком поигрывая, с любопытством смотрит, как «дружок» его с паном дерется, кровь льет.

– Ну, чего ж ты, сука! – кричит молодой хулиган Гитлер уркагану Сталину. – Помогай!

А Сталин молчит, смотрит исподлобья, как они ножами секутся. И вот когда Гитлер, уже наполучавший изрядно порезов, стал Польшу одолевать, тут Сталин сзади подошел да сзади Польше ножик аккуратно и воткнул. Прямо в печень. Помог напарнику, как обещал. Гитлер кругом в крови. А на Сталине – ни кровинки. Ну, разве что самая малость, пара капель польской крови на обшлаг попала.

А добро награбленное потом по справедливости поделили. Был же уговор!

Уркаганские замашки и общая невоспитанность советского государя отражались и на его внутренней политике. Сталинские газеты, сталинские прокуроры и делегаты сталинских съездов изъяснялись полууголовным лексиконом:

«…шут гороховый на посту премьера…» (о премьере соседнего нейтрального государства)

«взбесившиеся собаки будут уничтожены!»

И т. д.

Это нужно представить себе!.. Вот, скажем, проходит самое официальное, самое главное, самое пафосное действо – съезд партии. Например, XVIII съезд ВКП(б). Здесь люди с трибуны не импровизируют. Здесь все говорят по бумажке. То есть горячкой и запалом поток ругательств не объяснишь. Если кто-то что-то изрыгает с трибуны, значит, это было заранее, на холодную голову написано, кем нужно вычитано и утверждено к произнесению.

Сидит, значит, ночами офицер-делегат, лоб морщит, ругательства выдумывает. Чтоб позабористее, но при этом без хулиганства. А как тут грань уловишь? Это же искусство! Вот такое, например, слово можно употребить с трибуны или нет? Вопрос. А вот такое и эдакое уже не раз употребляли, стало быть, проверенные слова. Апробированные. Партийный лексикон. Это хорошо. Хорошо, да не совсем! Проверенные – значит заезженные. Нельзя ж ему, боевому офицеру повторять то, что другие уже тыщу раз сказали! Какой тогда смысл в его речи, если он мало того, что то же самое скажет, да еще и теми же словами!?… Значит, нужно еще каких-то ругательств добавить. Или мудреный оборот изобрести. Чтобы его речь чем-то от других отличалась. Сиди и думай! Карандаш грызи.

И вот выходит на трибуну Герой Советского Союза, советский офицер-пограничник и читает по бумажке:

– Пусть жалкие козявки ползают под ногами у советского слона… Пусть беснуются фашистские мракобесы. Для каждого сумасшедшего мракобеса мы найдем смирительную рубашку.

А коммунистические газеты в империи Сталина, не стесняясь, обзываются на политических оппонентов режима «скотами», «мразями», «харями» и пр. Ей-богу, было в этом что-то инфантильное. А во всем режиме – детско-жестокое. Режим был жесток, как зона, на которой сидят малолетки.

Душевно незрелое общество…

Проза Суворова – смесь сахара с перцем.

Гитлеризм-сталинизм – термоядерная смесь модерна с самой отсталой, самой дикой суеверной деревней…

А советское общество – это смесь чего с чем? А советское общество представляло собой невероятную смесь любви и страха, истерических надежд на светлое будущее и патологического недоверия к мрачному сегодняшнему дню.

Диктаторы чувствуют толпу. Поразительно меткие замечания о характере и повадках народа оставил когда-то Наполеон. Ему вторил великий знаток масс Гитлер. Не худшим дрессировщиков народных толп был и Сталин.

Сталин знал: народ – это цепной пес. Сталин знал: есть у его народа поговорка – «бьет, значит любит». И она справедлива.

Этологи говорят: щенки больше любят не тех хозяев, которые их только наказывают – таких они боятся и ненавидят. И не тех, кто только ласкает и сюсюкает – таких они презирают и не слушаются… Больше всего собака любит такого хозяина, который и бьет, и поощряет.

Если ты – добрый начальник – улыбнулся кому-то, твоя улыбка ничего не стоит. Она давно девальвирована. Но если кому-то улыбнулся или кинул орден кровавый диктатор. Осчастливленный человек прослезится, возлюбит и из кожи вылезет, чтобы угодить Хозяину.

Сталина обожали. Один мой знакомый рассказывал. Как-то отец взял его – тогда еще мальчишку – с собой на первомайскую демонстрацию. Толпа шла по Красной площади. На мавзолее стоял Отец народа. На Красную площадь заходили нормальные люди – со своими разговорами, проблемами. Но по мере приближения к мавзолею толпой начинала овладевать фанатическая истерия. Которая достигала максимального градуса непосредственно перед трибуной. Лица людей необратимо менялись, глупели, сияли бессмысленным счастьем, сознание зауживалось. Все головы смотрели только на трибуну, а рты сами собой кричали что-то невразумительно лозунговое, исполненное восторгов и любви.

Но по мере удаления толпы истерия спадала. И людям становилось стыдно и неудобно друг перед другом за эту непонятную вспышку. После выхода с Красной площади отец внимательно посмотрел на сына:

– Видел?

Тот молча кивнул.

– Пойдешь еще когда-нибудь на демонстрацию?

Сын отрицательно покачал головой.

Да, есть люди, на которых это не действует. Но большинство – животные. Которые в толпе любят Хозяина. А в одиночку Хозяину мрачно не доверяют, боятся его и втайне ненавидят, не признаваясь в этом самим себе. А что вы хотели? Психологический диполь. Если в одном месте убавится, в другом прибавится. И наоборот…

Пожалуй, ни в одной стране не было такого феномена, который случился в СССР после 22 июня 1941 года. Когда на мирно спящие города посыпались немецкие бомбы, рапорта сексотов НКВД отразили гуляющие в народе слухи о том, что это наши, советские самолеты бомбят советские города – для того, чтобы спровоцировать войну с Гитлером.

Советскому человеку это представить себе было легко. Если Сталин убивает и сажает собственных граждан миллионами, то какая ему разница, чем их убивать – пулями в подвалах или бомбами с неба.

Конечно, не все советские люди представляли себе тогда масштабы репрессий. Но ужас перед ними и понимание опасности сболтнуть лишнее было разлито в обществе и воплощалось во фразах типа «прикуси язык, а то сядешь» и сталинских плакатах «Не болтай!». В сталинской империи свободы слова не было. Это значит, что в сталинской империи сажали и казнили за слова. И просто так.

Однажды доблестные чекисты разоблачили в городе Иванове вредительскую группу (ст. 58–10, «антисоветская агитация») на ткацкой фабрике. Эти диверсанты выпускали ткань, в рисунке которой «с помощью лупы можно было рассмотреть фашистскую свастику и японскую каску».

Моя мама при Сталине была совсем молоденькой 16-летней девочкой, работала в Москве на военном предприятии. Ребенок, по сути. Детский труд при товарище Сталине был вообще в большом почете. Жила в бараке, жратвы путной не было, работали по 12 часов. И однажды она проспала. То ли будильник подвел, то ли организм уже ни на что не реагировал. В общем, не услышала. И потому проснулась за 20 минут до начала смены. Пулей вылетела из дому и туфли надевала уже в вагоне метро. А до вагона по эскалатору бежала босиком, зажав в руках обувь.

«Сажали за 30-минутное опоздание в станку, за сломанное по неопытности (или из-за нереальных норм выработки) сверло, за порванную на испытаниях гусеницу нового танка, за то, что родился в «освобожденной» Восточной Польше или Бессарабии, за то, что дальний зарубежный родственник прислал сдуру почтовую открытку, за невыполнение обязательного минимума трудодней», – констатирует Марк Солонин.

За предвоенную семилетку за решеткой побывало более 6 миллионов человек. Советский человек жил в постоянном ожидании тюрьмы. Советский человек жил памятью масштабных карательных операций двадцатых годов. В Советском Союзе люди от голода ели людей. При этом «в тот самый год, когда в Харькове пекли пирожки с человечиной, – пишет тот же автор, – из СССР на экспорт было отправлено 47 тысяч тонн мясомолочных продуктов, 54 тыс. тонн рыбы, страна людоедов экспортировала муку, сахар, колбасы, подсолнечник…»

Только в 1937-38 гг. органами НКВД было расстреляно около 700 тысяч человек и более ста тысяч умерло от пыток во время «следствия» и в лагерях. Но пик арестов пришелся на 1940 год, который стал рекордным по числу осужденных.

Весь этот кровавый абсурд не мог не отразиться на психике нации. Психологически советский человек-истерик был равно готов к совершенно противоположным вещам – и к великому героизму, и к великой подлости. А на макроуровне это воплощалось в том, что одна и та же армия – практически одни и те же люди! – сначала освобождала Венгрию от фашизма, а потом заливала ее кровью венгерского народа. Собранный в управляемую толпу homo sovetikus мог мужественно идти в штыковую. А оставленный без присмотра и чуткого руководства трусливо сдавался, опускал руки, проклиная своих командиров и любимую советскую власть. Без плетки система уже не работала. Орган, который отвечал за самостоятельное действие, был полностью атрофирован.

Многие думают, что 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная Война – ВОВ. Это не так. 22 июня начался ВОД – Великий Отечественный Драп. При крике «Немцы!» солдаты бросали винтовки, танки, минометы, обрезали постромки лошадей, влекущих пушки. И драпали, с ходу перепрыгивая двухметровые заборы.

То состояние подавленности, апатии и паники, охватившее homo sovetikusов, наряженных в солдатскую и офицерскую форму, которое приключилось с Красной армией в июне-июле 1941 года, описано во многих мемуарах. Но лучше всего это состояние передают цифры.

В 1941 году за время панического бегства (перемежаемого эпизодическим сопротивлением) Красная армия потеряла одних только генералов два взвода! Образовался такой дефицит командного состава, что даже Иосиф Грозный, который в начале войны по привычке начал высочайшим повелением казнить своих генералов направо и налево, потом все-таки спохватился и тех, кого уничтожить не успел, стал назначать командовать оставшимися соединениями.

За шесть месяцев 1941 года Красная армия потеряла 73 % танков, 61 % минометов, 70 % противотанковых пушек, 65 % ручных пулеметов, более 6 миллионов единиц стрелкового оружия – винтовок, пистолетов, револьверов, автоматов. Львиная доля всего вооружения не была уничтожена немецкой авиацией и артиллерией. Расчеты показывают, что немцы просто физически не могли повредить такое количество вооружения. Все эти танки, винтовки, пушки были просто-напросто брошены в панике улепетывающими от немцев солдатами и командирами.

А когда немец подошел к Москве, паника прокатилась и по столице. Началось массовое бегство, начались грабежи магазинов и складов…

Не бомбы и не танки, не снаряды и не мины были главным немецким оружием. Главным немецким оружием 1941 года был страх. Паникующие стада красноармейцев немцы брали в плен целыми отарами.

Когда наши окружили под Сталинградом армию Паулюса и в результате взяли в плен 90 тысяч немцев, это было преподнесено как грандиозная победа Красной армии.

Но что тогда сказать об окружении Красной армии под Мелитополем, где немцы взяли в плен 100 тысяч наших солдат? Что сказать об окружении под Уманью, где немцы взяли в плен тоже 100 тысяч наших? Что сказать об окружении под Харьковом, где немцы взяли в плен четверть миллиона наших солдат? Что сказать об окружении под Смоленском, где в немецкий плен угодило 300 тысяч? Что сказать об окружении под Белостоком и Минском, где в плен попали 330 тысяч советских военнослужащих? Что сказать об окружении под Вязьмой, где немцы захватили 600 тысяч красноармейцев? Что сказать об окружении под Киевом, где в немецкий плен попало 665 тысяч наших солдат? Паулюс отдыхает.

Знаете, что напоминает эта циклопическая катастрофа?

Преобразование толпы.

Людям, которые профессионально работают с большими массами народа, известно, что энергия толпы велика и необузданна.

Но легко трансформируема. Согласно законам сохранения, энергия не исчезает бесследно. Если по улице прет экстатичная взбешенная толпа, противиться этой стихии бессмысленно, гигантскую эмоциональную энергию просто так обнулить нельзя. Но зато можно обратить ее знак! Переполюсовать эмоцию толпы. Канализировать. Направить ее энергию в другое русло.

21 августа 1991 года возбужденная победой над ГКЧП толпа собралась штурмовать здание КГБ на Лубянке. Угроза штурма была вполне реальной. И тогда кому-то пришла в голову светлая мысль – поскольку остановить толпу нельзя, нужно перенаправить ее бешеную энергию. В толпу была вброшена идея свалить бронзового истукана – символ коммуно-чекистской власти. Тут же откуда-то появился кран. И толпа вместо того, чтобы громить ненавистное здание КГБ, ища личные дела сексотов, с упоением занялась сносом памятника Дзержинскому.

Агрессивную толпу так же легко превратить в толпу стяжательскую. Или паническую.

Вот только что наполненный яростью народ шел громить и свергать власть. Но несколько скоординированных правильных действий, слов и выкриков, совершенных людьми, специально внедренными в толпу, вдруг превращают ее в массу, упоенно грабящую ближайший дворец, магазин или склад. Или в паническое стадо. И вся огромная энергия, которая могла сокрушить очередную Бастилию, вдруг превращается в вой и безумный бег.

Почему, говоря о паникующей толпе, людей часто сравнивают с баранами? «Паника» – от слова «Пан». Пан – греческий пастушеский бог. Бог стад. Греки частенько наблюдали, что этот бог делает со стадами. Иногда, порой по какой-то незначительной причине, стадо вдруг впадает в панику и гибнет. Брэм так описывает это состояние: «…обезумевшее стадо разбегается по степи, овцы падают в воду, в огонь или же совершенно неподвижно застывают на одном месте. В это время их заносит снегом, заливает дождем, они замерзают, гибнут от голода, но не делают никаких попыток укрыться или найти пищу. Так бессмысленно погибают не одно и не два, а тысячи животных».

Один из способов преобразовать энергию воинственного энтузиазма толпы в энергию паники – внезапно напугать ее. Иногда для этого используют внедренных провокаторов, которые в критический момент начинают визжать и кричать. А иногда через специальные динамики навстречу толпе пускают звуки автоматных очередей и крики раненых. Тогда тем, кто сзади, кажется, что передних уже убивают. И толпа, давясь и калечась, начинает сминаться и разбегаться.

…Вот только что вся Красная армия – от последнего солдата до самого старшего офицера была охвачена таинственным энтузиазмом, переполнявшим все ее существо. Предвкушением чего-то прекрасного, что должно скоро случиться. Это невыразимое словами, многими совершенно неосознаваемое, невербализуемое ощущение грядущей весны человечества было разлито по всем головам (о методике разлива поговорим позже). Армия дрожала в предвкушении побед! Она, гордая своей необыкновенной мощью, была готова налететь на очередного врага и разорвать его. На его же собственной территории.

И вдруг вместо этого армейцы летят совершенно в другую сторону, сталкиваясь лбами, вопя от ужаса, поднимая руки вверх. Рассчитывали на одно, а получили другое.

Марк Солонин подробно, на протяжении десятков страниц анализирует эту эпоху Великого Отечественного Драпа:

«Типовая схема разгрома и исчезновения воинской части Красной армии. была следующей.

Пункт первый. Раздается истошный вопль: «Окружили!» Летом 1941 года это незатейливое слово творило чудеса. Писатель-фронтовик В. Астафьев вспоминает: «… одно единственно, редкое, почти не употребляемое в мирной жизни, роковое слово управляло несметными табунами людей, бегущих, бредущих, ползущих куда-то безо всяких приказов и правил…»

И т. д.

Тот же Солонин, рассматривая положение дел на Юго-Западном фронте, приводит следующую потрясающую цифру: «…порядка 140 тысяч человек (десять дивизий!) подались в бега и сдались в плен. только на одном фронте за первые две недели войны».

А если подняться выше и охватить взором пространство от Балтики до Черного моря, мы увидим, что только одних дезертиров, то есть тех, кто не попал в официальные сводки убитых, раненых, пленных, пропавших без вести, демобилизованных по ранению, расстрелянных и осужденных, в Красной армии оказалось более двух миллионов (!) человек.

И еще цитата того же автора: «Все познается в сравнении. То, что произошло летом и осенью с Красной армией, выходит за все рамки обычных представлений. История войн такого еще не знала».

А я добавлю. Паника – тротил, который разметает армии. Но тротил нужно взорвать. И детонатором для паники служит гремучая смесь неожиданности и опасности.

Если бы армия была готова к обороне, ничего подобного описанному выше не случилось бы. Мы готовились к обороне от напавшего немца? Мы спокойно делаем то, к чему готовились. Невозможно напугать тем, к чему ты готов. Мы пришли копать? Мы копаем… Мы отрабатываем учебную пожарную тревогу? Организованно встали и покинули здание. Не забыли журнал и газету про футбол.

А если люди пришли в театр повеселиться, получить удовольствие, нарядились в кофточки, запаслись конфетками, сели и расслабились. а тут вдруг раздается истошный вопль «Пожар!» Удивительно ли, что в панике двух детей насмерть задавили?