Текст книги "История упадка. Почему у Прибалтики не получилось"

5. Звезда в шоке: нет советской символике и «советским» сосискам!

Логика приравнивания коммунизма к нацизму и превращение антисоветизма в новую официальную идеологию приводит страны Восточной Европы к необходимости запрета коммунистической символики и уравнивания её с нацистской. На данный момент шесть восточно-европейских стран запрещают серп, молот и пятиконечную звезду (в Венгрии и Молдавии запрет был снят после постановления Венецианской комиссии Совета Европы, признавшей запрет коммунистических символов противоречащим Европейской конвенции о правах человека). Среди этих стран – Литва, Латвия и Эстония.

Та же симптоматичная деталь, что и с уголовным преследованием за «отрицание оккупации»: запрет советской символики повсеместно был произведен не сразу после «бархатных революций», распада социалистического лагеря, а за ним и СССР, а спустя полтора-два десятилетия после формирования новых, посткоммунистических государств. Даже в Латвии, где советскую символику запретили сразу же, в 1991 году, в 2013 году дополнительно приняли ещё один закон, распространяющий этот запрет на развлекательные, праздничные, памятные и спортивные мероприятия. В Эстонии запрет на использование в публичных мероприятиях серпа, молота, свастики, красной звезды, государственных гимнов и портретов лидеров СССР и Третьего рейха был введен в 2007 году, в Литве – в 2008-м.

Понятно, что во всех этих случаях используется эффект перекрестной ассоциации: как свастика вызывает мгновенную ассоциацию с преступной нацистской идеологией, с концлагерями, сожженными деревнями и теорией расовой неполноценности с геноцидом евреев и цыган, так и серп с молотом призваны, по замыслу архитекторов постсоветских режимов, вызывать мгновенную ассоциацию с ГУЛАГом, «черными воронками» и теорией классовой борьбы с истреблением целых социальных групп. В сознании всё это приравнивается к образам, вызываемым свастикой.

Однако на практике выдержать знак равенства между свастикой и советским флагом странам Балтии не удается: нацистская и советская символика вроде бы, по их замыслу, равно преступны, но советская всё же преступнее.

Иначе как объяснить, что в Литве после двух лет действия запрещающего закона использование свастики было разрешено, потому что это «древнелитовский народный символ»? О том, что пятиконечная звезда является одним из древнейших символов в истории человечества, литовские власти почему-то до сих пор не вспомнили. В Латвии стилизованная под латышский народный узор свастика находится на эмблеме ультраправого Национального объединения ВЛ/ОС-ДННЛ, много лет входящего в правящую коалицию Сейма и правительства. Деревянные «исконно латышские» свастики, в той или иной степени похожие по форме на ту, что была выбрана Гитлером на герб Третьего Рейха, в сувенирных лавках у Домского собора пользуются огромной популярностью у туристов – в Европе такого не купишь! И это не говоря уже о шествиях ветеранов Латышского легиона СС 16 марта в Риге и сборах ветеранов Эстонского легиона СС на Синимяэ. Поэтому в реальности дело идет к приравниванию советской символики к нацистской для внешнего мира и поддержке «из-под полы» символики нацистской для подтверждения кредита доверия от радикально-националистического электората, голоса которого в условиях экономических проблем и эмиграции экономически активного населения становятся всё более важны.

При этом на практике применение законов о запрете символики оборачивается абсолютным абсурдом, поэтому применяются они в странах Балтии выборочно, на основании ситуативного произвола властей.

Потому что если запрещать пятиконечную звезду, серп и молот в строгом соответствии с буквой закона, то в Литве, Латвии и Эстонии придется запретить следующее (список неполный и может продолжаться до бесконечности):

• Герб Австрии (которая вообще очень подозрительная страна: когда прибалтийские народы «угнетала» Российская империя, гербом Австро-Венгрии тоже был двуглавый орел. Когда его стал «угнетать» Советский Союз, на гербе Австрии появился серп и молот! Издевается эта Австрия над странами Балтии, что ли?).

• Пиво «Хайнекен», логотипом которого является пятиконечная красная звезда. А если люди будут гулять на «публичных мероприятиях» с бутылками «Хайнекена» в руках?

• Вифлеемская звезда. Красная. Пятиконечная. Как утверждали ещё итальянские марксисты, Иисус Христос был первым коммунистом…

• Кинокомпания «Paramount». На её логотипе заснеженная гора окружена кольцом из пятиконечных звезд, а просмотр фильмов кинокомпании «Paramount» в кинотеатрах – вполне себе «публичное, развлекательное, массовое мероприятие».

• Певица Верка Сердючка. На гастролях возглавляет «публичные развлекательные мероприятия» с блестящей пятиконечной звездой на голове.

• Флаг штата «Калифорния». На нем сбоку звезда (красная!), а по центру идет свирепый бурый медведь – намек яснее ясного!

• Звезды на флагах США и Евросоюза. Без комментариев.

• Морская звезда. Красная, пятиконечная, живет при коммунизме (ведь денег и рыночных отношений на дне морском нет). Что ещё надо?

• Логотип Лиги чемпионов. Представляет собой футбольный мяч, образованный из пятиконечных звезд. Матчи Лиги – вполне себе публичные мероприятия. Впрочем, в этой ситуации для стран Балтии можно предложить творческое решение: пусть литовские консерваторы, латышские и эстонские националисты образуют единую балтийскую сборную по футболу: эти парни с таким остервенением будут гоняться за украшенным пятиконечными звездами мячом, чтобы пнуть от его от души, что станут чемпионами мира!

Таких творческих решений при желании можно найти ещё много. Вот в «четвертой стране Балтии» – украинской Галичине – выход своим антисоветизму и русофобии нашли куда как более остроумный, чем в Прибалтике. Зайдя во Львове в выдержанный в духе бандеровского схрона ресторан «Крыивка», можно заказать себе к пиву не какую-то там вульгарную воблу, а «москаликов пьяных, карасевидных».

Прибалтике до подобного креатива ещё далеко. Вместо этого в Литве, например, местные консерваторы вот уже который год с тяжким звероподобным рвением ведут неравный бой с «советскими» сосисками. Сколько существует торговая марка «Советская», столько компания Samsonas борется за её сохранение с литовскими политиками, доходя даже до судебных разбирательств.

Последний скандал разгорелся, когда литовская торговая сеть устроила продолжительную акцию – скидку в 50 процентов на сосиски, колбасы и другие копчености марки «Советская» в очередную годовщину штурма Вильнюсской телебашни 13 января. Терпеть распродажу антинародной колбасы оказалось выше душевных сил литовских консерваторов, и они потребовали это «безобразие» прекратить.

Вместо того, чтобы мыслить позитивно и вбросить на рынки собственные сосиски «Антисоветские», депутаты Сейма от СО-ХДЛ потребовали запретить подрывающую устои колбасную продукцию. «Недруги Литвы ищут всевозможные пути, чтобы фальсифицировать историю и утверждать, что оккупации Литвы не было, а в советское время наша страна процветала, а преступления против человечности – это всего лишь выдумка. „Советские“ продукты могут стать инструментом, который показывает, что литовское общество с удовольствием и радостью вспоминает советское прошлое и сожалеет из-за независимости», – заявил депутат Сейма Кястутис Масюлис в обращении к литовским предпринимателям с просьбой отказаться от слова «советская» в названиях торговых марок. До того литовское государство уже изымало из магазинов водку «Советская», а из детских магазинов – игрушечных солдатиков Красной армии. При нынешней деградации политического дискурса Литовской республики остается только гадать, когда литовские правые дойдут до идеи принять соответствующие поправки к закону о запрете советской символики, чтобы этот закон запрещал не только символику, но и само слово «советская».

Пока же борьба с «символами оккупации» осуществляется методом произвола. Шла как-то депутат Раса Юкнявичене (экс-министр обороны) по проспекту Гедиминаса на заседание Сейма, прошла мимо газетного киоска… и глазам своим не поверила. Прямо на нее, члена фракции «Союз Отечества – христианские демократы Литвы» смотрели советские ордена. Г-жа Юкнявичене (внезапно!) увидела их на газете «Комсомольская правда», обнаружив, таким образом, в 2013 году дар видеть то, чего не видят другие: «Комсомолка» издавалась в Литве все годы действия закона о запрете советской символики, и никто (даже из литовских консерваторов) на советские ордена на них просто не обращал внимания. Суд заставил газету ордена снять.

Кампания по лишению «орденов» «Комсомолки» вкупе со снятием идеологически непригодных канализационных люков и запретом на въезд в Литву белорусского автомобиля с советским флагом на капоте (ну и, разумеется, «советские» сосиски, водка и солдатики) пока остаются самыми яркими эпизодами Великой Борьбы стран Балтии за приравнивание коммунизма к нацизму. Смешно? Извините, но иначе никак: какие политики – такие и решения…

6. Война с памятниками: страны Балтии против Освободителей Риги, Бронзового солдата и скульптур на Зеленом мосту

Антисоветизм как официальная идеология предполагает борьбу и с памятниками советской эпохи, превратившимися в священные символы «оккупантов и их потомков», которых после превращения в лузеров-нацменов никогда не помешает дополнительно унизить.

Прогремевшим на весь мир эпизодом «крестового похода» «Свободной Балтии» против советских памятников стал снос «Бронзового солдата» в 2007 году. Памятник Воину-освободителю Таллина от немецко-фашистских захватчиков (после событий 2007 года вошедший в историю как «Бронзовый солдат») был открыт в 1947 году в центре Таллина на холме Тынисмяги рядом с братской могилой, в которой были захоронены 13 советских военнослужащих, погибших в ходе Таллинской операции 1944 года во время Великой Отечественной войны.

С самого провозглашения Эстонией независимости мемориал павшим воинам находился под угрозой: в начале 90-х годов на Тынисмяги был потушен Вечный огонь, затем убрана чаша для Вечного огня, затем таблички с именами погибших были заменены табличками с надписью «Павшим во Второй мировой войне» на русском и эстонском языках. Возле монумента проводили свои митинги эстонские националисты, требовавшие его сноса, их лидеры публично обещали взорвать монумент, а эстонские школьницы, в далеком 1944 году заложившие на месте будущего памятника взрывное устройство, спустя ровно 50 лет были награждены президентом Леннартом Мери орденом Орлиного креста – одной из высших наград Эстонской республики.

«Бронзового солдата» неоднократно оскверняли: вандалы измазывали его краской, накидывали на шею памятника веревку, символизирующую виселицу. Националисты в таллинском самоуправлении доказывали, что не может в центре города оставаться массовое захоронение (что довольно странно: церковь Каарли, напротив которой находился мемориал, ранее окружало кладбище).

Наконец, и премьер-министр Андрус Ансип провозгласил «Бронзового солдата» символом оккупации, который давно пора снести (происходило всё это, что характерно, накануне очередных парламентских выборов). В начале 2007 года Рийгикогу принял, а президент Тоомас Хендрик Ильвес подписал «Закон о защите воинских захоронений», который дал основания для перезахоронения останков военнослужащих, которые покоятся в не соответствующих этому назначению местах – в парке, в зеленой зоне, в зданиях вне кладбищ, а также в местах, где воинские захоронения невозможно обеспечить надлежащим уходом. Статья 10 Закона предусматривала перенос находящихся на месте захоронения могильных памятников, плит и крестов на место перезахоронения. В ночь с 26 на 27 апреля «Монумент павшим во Второй мировой войне» был демонтирован, 28 апреля захоронения советских военнослужащих были вскрыты, остатки тел вынуты и перевезены вслед за памятником на военное кладбище.

Грядущее осквернение могил воинов, погибших в войне с нацизмом, со сладострастным предвкушением муссировалось эстонскими ультраправыми полтора десятилетия независимости, и когда это осквернение стало реальностью, последовал всплеск ярости русского населения Эстонии.

В день переноса памятника на Тынисмяги собралось около 2 тысяч человек. После наступления темноты полиция вытеснила демонстрантов с площади с применением газа, резиновых пуль и светошумовых гранат. В ответ защитники «Бронзового солдата» забрасывали полицию камнями, затем начали крушить остановки, бить витрины магазинов и переворачивать автомобили. Один из протестующих, 20-летний Дмитрий Ганин, скончался от многочисленных ножевых ранений. На следующий день погромы в Таллине повторились, «русский бунт» перекинулся на заселенный преимущественно русскоязычными северо-восток Эстонии: стихийные митинги с последующими столкновениями с полицией прошли в Нарве, Силламяэ, Йыхви. Власти арестовали лидеров движения «Ночной дозор», организовавших охрану памятника, а с ними ещё больше 1200 человек. Позже Комитет ООН против пыток и Европейский суд по правам человека установят нарушение Эстонией статьи № 3 Европейской конвенции по правам человека (запрет пыток, бесчеловечного и унизительного обращения).

Около трети задержанных эстонской полицией в те ночи были эстонцами. Были свидетельства, что на Тынисмяги захоронены останки эстонских солдат, в составе Красной армии освобождавший Таллин от гитлеровцев, и «Бронзовый солдат» – это эстонец. «Мнение, что это захоронение – памятник освободителям, сформировалось у людей лишь за последние 20 лет. Бронзовый солдат – это представитель эстонского народа, который склоняет голову перед теми, кто погиб за его Родину. Он – эстонец и к русскому Алеше никакого отношения не имеет», – утверждал Герой Советского Союза Арнольд Мери, воевавший в составе 249-й Эстонской дивизии и 8-го Эстонского стрелкового корпуса Красной армии[44]44
  Сапожникова Г. Последний герой // Некороткая память. Об Эстонии, которую мы так любили, и которую нас хотят заставить забыть. – Таллин: SKP MEDIA, 2009.


[Закрыть].

Однако для официальной пропаганды всё это не имело никакого значения. «Тогда, в 1941 году, „победители“, чьи потомки буянили давеча на улицах города, безжалостно покинули Таллин, отдав его немцам, оставив совершенно разграбленный и горящий город. Через четыре года они вернулись, предали земле чертову дюжину гробов в центре города и воздвигли монумент какому-то неизвестному солдату. Они даже не знают, а всего лишь предполагают, кого же они там похоронили… Пятнадцать лет в Эстонии говорили об интеграции как о некоем чуде. Чиновники и политики проповедовали, какими лояльными являются все эти товарищи, доставшиеся в наследство от Советской родины. А их отпрыски – так вообще как собственные дети, проходят языковое погружение и прочее. Но стоило лишь эстонскому государству проявить немного решительности, слегка подзадеть российских офицеров в отставке – и неизвестный показал на Тынисмяги свою истинную личину. Из-за бронзовой маски смотрело совершенно новое лицо, а вернее говоря, уже забытое старое. И это был не солдат и не другой цивилизованный человек, – это был самый настоящий русский выродок», – говорилось в крупнейшей газете Эстонии «Postimees» в статье от 28 апреля 2007 года, которая так и называлась «Неизвестный русский выродок»[45]45
  Nädala nägu: Tundmatu vene pätt // http://arvamus.postimees.ee/1655163/nadala-nagu-tundmatu-vene-patt


[Закрыть].

Итог истории с «Бронзовым солдатом»: радикальный национализм окончательно стал господствующей идеологией Эстонии; политики, выступавшие за примирение эстонского и русского населения и развитие отношений с Россией (Тийт Вяхи, Эдгар Сависаар) задвинуты на второй план; националистическое правительство Андруса Ансипа на основе коалиции Партии реформ и ультраправого IRL закрепилось у власти намертво (9 лет во главе Кабмина – Ансип побил все рекорды пребывания на премьерском посту).

Санкции со стороны России и испорченная репутация Эстонии во всём мире оказались малой платой за гарантированное сохранение у власти на неограниченно долгий срок таким элементарным и легким способом. Неудивительно, что опыт эстонских коллег был взят на вооружение в Латвии и Литве, где периодически (особенно перед выборами) вбрасывают в народ идею повторить таллинский опыт на местных советских памятниках.

В Литве нездоровый интерес консерваторов вот уже третье десятилетие подряд вызывают скульптуры на Зеленом мосту в Вильнюсе. Бывший мост имени генерала Черняховского украшен скульптурными группами в стиле соцреализма: «Учащаяся молодежь», «На страже мира», «Сельское хозяйство», «Строительство и промышленность». Скульптуры стоят на мосту с 1952 года и, по мнению антисоветски настроенных критиков, являются частью советской пропаганды и оскорбляют людей, которые боролись за освобождение Литвы от «советской оккупации». Литовские власти до сих пор не снесли их, потому что скульптуры вместе с мостом составляют единую архитектурную композицию, и в этом качестве они – охраняемый объект. Однако и денег на реставрацию фигур рабочих и колхозниц литовское государство и мэрия Вильнюса тоже не выделили – вроде как не нашли. В итоге в ноябре 2014 года подрядчикам было разрешено демонтировать скульптуры на время ремонта моста. Вроде как временно, но, учитывая идеологическую подоплеку вопроса, вернут ли или нет «Сельское хозяйство» с «Учащейся молодежью» и прочими на место – бог весть.

В Латвии куда более ожесточенные споры между латышской и русской частью общества, приближающиеся по накалу к страстям вокруг «Бронзового солдата», долгие годы ведутся вокруг памятника Освободителям Риги. Мемориальный комплекс «Памятник воинам Советской Армии – освободителям Советской Латвии и Риги от немецко-фашистских захватчиков» был установлен на территории парка Победы Пардаугаве (Задвинье) в 1985 году. В комплекс входят 79-метровая колонна, увенчанная пятиконечными звездами, и скульптурные композиции «Воинов-освободителей» и «Родины – матери».

За годы независимости мемориал в Пардаугаве из просто места для празднования Дня Победы превратился в ключевую точку самоорганизации и самоидентификации русского населения Латвии.

Празднование 9 мая в Риге – это явление, не имеющее аналогов на постсоветском пространстве: в рабочий день, без государственного участия и при явном неодобрении властей возложить цветы к памятнику Освободителям приходят, по разным оценкам, от 100 до 300 тысяч человек – практически каждый второй русский в Латвии.

Поэтому идея снести памятник на левом берегу Даугавы муссируется правящими националистами все годы существования постсоветской Латвии. Временами эта тема поднимается по два раза в год: в периоды обострений – весной и осенью. Ну и перед выборами, конечно. В условиях застойной латвийской жизни споры вокруг мемориального комплекса – вечнозеленая тема. Стоит вбросить её в публичное пространство, латышская и русская части латвийского общества радостно забывают обо всех остальных проблемах и начинают обзывать друг друга: первые – оккупантами, а вторые – фашистами.

Несколько раз памятник Освободителям пытались взорвать – в 1997 году в Пардаугаве сработало взрывное устройство, установленное нацистской организацией «Перконкруст» («Громовой крест»). Редкий латышский деятель правого толка не отмечался поддержкой идеи демонтировать памятник, творчески мыслящие националисты предлагали открыть на его месте или рядом с ним филиал Музея оккупации, а бывший министр обороны, а ныне депутат Европарламента Артис Пабрикс изрек в своё время, что раз к этому месту на каждое 9 мая со всей Латвии стекаются «совки», то нужно переименовать его в «совковятник».

При этом, по опросам, за сохранение мемориала в Парке Победы выступают 80% жителей Риги. Власти используют тему памятника для формирования выгодной им повестки дня (чтобы электорату было о чем разговаривать, но только чтобы это не были реальные проблемы), однако решительных телодвижений в направлении его сноса никогда не предпринимали. Учитывая количество людей, приходящих почтить память советских воинов каждое 9 мая, «таллинский сценарий» в Риге страшно даже представить.

Но потрепать нервы особо чувствительным представителям нацменьшинств и поощрительно подмигнуть собственному национально озабоченному избирателю – это всегда пожалуйста.

Так что с политической точки зрения действия прибалтийских властей по провоцированию бесконечных идеологических и межэтнических дрязг путем «войны с памятниками» понятны и оправданны. Возникает, конечно, вопрос и о моральной стороне дела. В социальной антропологии, культурологии, философии создание памятников – объектов поклонения, хранящих в себе память человека или социальной группы об эмоционально важных для него вещах, имеющих нематериальную ценность, – свойственно только человеческому роду. Хотя в последнее время эта информация неоднократно опровергалась. Например, в Италии, в городе Монтаньяна, кот Тольдо каждый день в течение четырех лет приходит на могилу умершего хозяина: кладет на могилу веточки акации, листья, бумажные салфетки, садится напротив надгробия, смотрит какое-то время, разворачивается и уходит до следующего дня. Политикам стран Балтии до этого кота ещё расти и расти.