Текст книги "Четыре с половиной киносценария из Петербурга (сборник)"

Александр Образцов
Четыре с половиной киносценария из Петербурга

Вид с реки
^{Киносценарий полнометражного художественного фильма}

1.

Пасмурно. Новиков Володя, одетый странно – в драповое пальто, яловые сапоги, кепку, идет по Дворцовой набережной Невы напротив Петропавловской крепости по направлению к Дворцовому мосту. Идет быстро, сосредоточенно. Мимо всех.

Володя (внутренний монолог): Что-то такое: омерзение от действительности… Нелюбовь к современной цивилизации… «Энергия для жизни» не у тех людей…

Отвращение и в том, что я паяю старые магнитофоны, и что ношу одежду прежнюю… А отец мой наоборот – новый человек, как рыба в воде…

Мне навстречу всякая мразь – полудохлые старики, наглые молодые компании с подозрительными доходами, пересчитывающие деньги люди средних лет – я иду как таран и как представитель другой цивилизации… Малое отвращение к современности, которое помогает выжить… потому что большое отвращение глобально и оно не имеет форточек, иллюзий. Но и будущего не имеет. Перескок в воду через парапет – единственный выход… Может быть, так же шел когда-то по набережной другой Володя, Ульянов… Или Маяковский… Чем они схожи? Агрессией, мечтой о мести… Этот буржуазный мир, мимо которого, через который мы мчимся, должен получить свое. Он его получит.

Мой круг очерчен, как туристический маршрут.

После Дворцового моста и Стрелки он идет по песку Петропавловки, выскакивает на Каменноостровский и далее, к метро «Горьковская».

Володя (внутренний монолог): Допустим, что это – определенный ритуал, закрепляющий в сознании круг тем и решений… Квадрат воды и красивейшего в мире рукотворного пейзажа – это круг владений прошлого, ограниченный со всех сторон пузырящейся пошлостью… Здесь они пока не воздвигли свои ларьки. Здесь нет даже привычных для них удобств… Здесь все по-старому… если старое рассматривать, как сумму усилий, а не как хлам, которого не жалко.

В вагоне метро. Пятеро студентов орут:

 
«Кто болеет за „Зенит“,
У того всегда стоит!»
 

Высокий, с тонким лицом, похожий на Аполлона, в гремящей полной тишине несущегося поезда продолжает:

 
А кто болеет за «Спартак»,
У того стоит и так!
 

Даже полупьяным студентам немного не по себе.

– А в промежутке? – спрашивает Володя.

– Чего-о? – говорит Аполлон.

– Или только когда болеешь?

– Чего-о? – свирепеет Аполлон. Его держат за руки.

Так получается, что на «Парке Победы» Володя идет следом за студентами. И следом за ними ступает на эскалатор.

Поздний вечер. Володя по мобильнику:

– Лена?.. Да, я… Да вот взял и позвонил… А просто так… Недалеко… Недалеко, говорю!.. На Московском… Да нет, на проспекте… Хожу… Гуляю, говорю!.. Я там уже не работаю… В порту… Матросом, кем!.. Да не шучу я, не шучу! Ты можешь выйти?.. Я жду.

Володя у парадной. Выходит Лена.

– Привет, – говорит Володя.

Они молча идут по тротуару.

– Куда мы идем? – не выдерживает Лена.

– Гуляем.

– Ты два месяца не звонил.

– А ты ждала?

– Ждала.

Он останавливается.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Он целует ее.

– Кто это тебя? – спрашивает Лена. – Глаз завтра будет черный.

– А что вечерами делала?

– А ты?

– Я все думаю…

Снова идут.

– О чем?

– Да как сказать… Куда-то… энергия уходит. У всех. Нет жизни, понимаешь? Куда-то жизнь пропала. К телевизору подключаются, как к аккумулятору… Футбол, песни, кино, а сами не живут. Не могут.

Идут молча.

– Володя, – говорит Лена.

– Что?

– Сделай мне предложение.

– Что?

– Ничего.

Идут молча.

– Отец вернулся?

– Нет еще.

– В Австралии?

– В Канаде.

– А что это тебе замуж захотелось? Ты же еще молодая.

Она останавливается.

– Ты знаешь, Володя, меня никогда так не оскорбляли! Никто!

– Я тебя оскорбил?

– Ты дурак!

Убегает. Он не спеша, задумчиво идет следом. И точно – она ждет его в своем парадном. Он смотрит через стекло – моросит.

– Ну, я пошла? – спрашивает она.

– Иди.

Снова молчат.

– Что с тобой?

Он молчит. Затем говорит:

– Поедем куда-нибудь…

– Куда?

– Страна большая.

– Вместе? – спрашивает она, помолчав.

– Нет, по отдельности.

Она не понимает, шутит он или нет. На всякий случай смеется.

– А институт?

– Возьми академку.

Она снова не понимает, шутит он или нет.

– А возвращаться-то хотя бы вместе?

– А как получится.

– Что это с тобой? – не выдерживает она. – Заболел?

Он молчит.

– Скучно мне, Лен. Как подумаю, что еще тридцать семь лет до пенсии… У тебя дома выпить нет?

– Не знаю, – говорит она. – Зайдем?

– Да нет, я так спросил…

– Давай я тебя провожу? – говорит она, помолчав.

– Отец у тебя дома?

– Плавает. Я же сказала.

– Где он сейчас?

– В Канаде.

– В Канаде… Это ж надо – в Канаде… А тут в Кавголово не выберешься… А что такое вода, Лен? Ты у него не спрашивала?

– Что?

– Почему вода так тянет человека? Он ведь не видит ни Канады, ни Австралии, одну воду. И плавает, плавает… Деньги любит?

– Ну, – она пожимает плечами, – откуда я знаю – почему?

– Наверное, вода отмывает человека, хочет он этого или нет… Так ты замуж не собираешься?

– А ты?

– Я пока не созрел.

– Ну и счастливо! – она бежит по лестнице, кричит сверху: – Ты себя на грядку посади, может быстрей созреешь!

Володя на Витебском вокзале. Сидит на скамье в зале ожидания. Рядом опускается пожилой мужчина, ставит рюкзак у ног. Мужчина солидный, в бейсболке, но предельно сельский.

Володя принюхивается, смотрит на рюззак соседа.

– Колбасы купил. По сто восемь рублей. Пять кило.

– Испортится.

– Утром дома буду.

– Овощи надо есть.

– А ты что, колбасу не ешь?

– Нет.

– А мясо?

– Мясо ем.

– Где живешь-то?

– Здесь.

– Весь мир кормили.

– Кормите дальше.

– И тебя.

– А вот на меня не хватает.

– Ничего, вам полезно. Крапивы не пробовали.

– А зачем – крапивы? Обязательно, что ли?

– Чтоб поняли.

– У тебя энергия есть, старик?

– Какая энергия?

– Энергия для того, чтобы жить.

– Ты что, студент?

– Матрос.

– Ты?

– Не похож, что ли?

– Покажи руки.

Володя показывает.

– Студент.

– Да нет. Матрос.

– Развинтился народ.

– А почему?

– Денег много стало. Умеют копить. А тратить не умеют.

– Энергии нет.

– Зажрались.

– Да?.. А мне спать негде. На вокзале ночую.

– Пить меньше надо.

– А я не пью. Пьют те, кто не понимает. А я понимаю.

– Что ты понимаешь?

– Зачем тебе столько колбасы, старик?

– Ты что, пьяный? Или с приветом? Питерская колбаса дешевше. И ароматней.

– Понимаешь… как тебя зовут?

– Меня?.. Ну, Василий.

– А меня Владимир. Понимаешь, Василий, я инженер. Мне сегодня одна девушка предложила выйти за нее замуж. Хорошая девушка, студентка. А я подумал – если у меня для своей жизни не хватает энергии, как я еще ее на шею посажу?

– Знаешь, Владимир, что я тебе скажу? Зажрался ты.

– Ну хорошо, Василий. Хорошо. Я зажрался. А вот представь – дети твои с квартирами, с машинами, Не пьют. Внуки хорошо учатся. У тебя все хорошо. И за дешевой колбасой не надо ездить. Представил?

– Ну?

– А дальше что? Никому ты не нужен, только себе самому. Дел у тебя никаких, сиди у телевизора. Что дальше?

– Дальше?

– Да, дальше?

– Мне сарай надо новый ставить.

– Зачем тебе сарай? У тебя ведь все хорошо.

Василий молча подносит к его глазам ладони, довольно мозолистые.

– Ты вот такое приобрети, а потом рассуждай. Любите вы порассуждать. Отец вам рассуждать-то не давал. И правильно делал.

– Это Сталин, что ли?

– А хоть и Сталин. Хоть черт с рогами. Рассуждения к добру не ведут. Особенно русского человека. Русский человек сам все знает. Он скорей в лаптях, чем в джипе вашем.

– Не понимаю.

– Вот. И не поймешь. Русский человек все запутает, бекает, мекает, а сам себя шибко уважает. Он природу слушает, а не ваши рассуждения.

– Какую природу? Бога?

– Что там ваш бог? Видел его кто? Русский человек слушает, как курочка квохчет, как кот мяукает. Как коровы мычат. И думает без остановки.

– О чем?

– О справедливости. На прошлой неделе в электричке двое подошли к старухе – дай двадцать рублей! И начали по сумке ее нищей шарить. А народ глаза отводит. Это что ж такое? Нас шестеро ехало, стариков. Мы вывели их в тамбур и об ручки спиной по три раза кинули, им хватит.

– По сколько им было? – помолчав, спрашивает Володя.

– Да лет по восемнадцати. Больше недели вряд ли протянут: всё там лопнет, об ручки-то. Печень, почки. А ты как думал? Зверя надо убить.

Володя молча встает и, не оглядываясь, идет к выходу.

4.

Буксирный катер «Ястреб» режет соленую воду, затем ныряет в тень Дворцового моста. В рубке – дублер капитана Паша Орлов и Володя. Он – моторист, матрос. Паша громко поет: «Во хмелю слегка, лесом правил я…», затем высовывается в дверь рубки и громко свистит. Люди на мосту смотрят вниз.

– Дорогу! – кричит Паша. – Не лезь под колеса!

– Вот такая работа, Вовка! – говорит Паша. – Научу тебя швартоваться, пару раз движок раскидаем вместях и хорош. Зимой курсы кончишь, а что? И будешь судоводитель. У тебя сколько классов?

– Я инженер.

Паша свистит.

– Ну ты, мужик, мне нравишься! Бери штурвал!

Володя становится к штурвалу.

– Видишь знак? На мосту?

– Вижу.

– Держи по осевой. Стэп знаешь?

– Что?

Паша начинает отбивать чечетку.

– Стэп, понял?.. Давай руль.

Становится к штурвалу.

– Ну ты мне, мужик, от души нравишься! Что вечером делаешь?

– А что?

– Поехали со мной. Поехали! Не пожалеешь!

– Поехали.

– Сейчас кран переставим и побежим меняться.

Снимает телефонную трубку, говорит по рации:

– Питер-три – «Ястребу»… Питер-три ответьте «Ястребу»… Подходим к Горному институту, прошу дать добро пройти канал… Вас понял…

Катер делает разворот, причаливает к плавкрану.

– Давай буксир с кормы.

Володя отдает швартовую, подает трос крановщику, тот набрасывает огон на кнехт. Катер медленно движется вдоль крана. Володя, отдавая трос, идет на корму, суетится, трос попадает между ногами. Паша кричит:

– Осторожно!

Подает катер назад. Володя перешагивает через трос, катер снова идет вперед, Володя идет в рубку.

– Ты, идиот! – встречает его Паша. – У тебя ноги лишние? У тебя голова лишняя! Ты куда лезешь?!

– Что ты орешь? – медленно говорит Володя.

– Я тебя спрашиваю – куда ты лезешь? Подумай, а потом лезь, понял? Не суетись! Это – вода, понял? Потом поздно будет думать! Инженер!

Володя, отвернувшись, смотрит в окно.

– Ты слушай, когда говорят! Лучше скажи – не могу, не знаю и никогда не лезь, если не знаешь! Понял?

Володя молчит.

– Понял, спрашиваю?

– Понял.

– Всё. Завяжи узелок.

Катер снова бежит по Неве, вверх по течению. Паша поет: «Во хмелю слегка, лесом правил я…»

– Слышь, Вовк, кто такая – Марина Влади?

– Актриса.

– Чего это Высоцкий, такой мужик, русскую бабу не нашел?.. Ты чего кислый?

– Ничего, – неохотно отвечает Володя.

– Ничего! Повеселеем!

На набережной, у памятника Крузенштерну.

– Ты обожди здесь. Я сейчас, – Паша бежит к автомату. Пока он говорит по телефону, Володя мрачно стоит у парапета, смотрит в воду.

– Всё! – подходит Паша. – Поехали!

– Куда? Я – домой.

– Что? Мы ж договорились! Ну ты, мужик, даешь!

– Слушай, Паша. Ты что на меня орал сегодня?

– Я?

– Ты.

– А! У крана, что ли? По делу орал. На флоте так положено. Если не заорешь, ты ничего не запомнишь.

– Так вот. Завтра будешь орать уже на кого-то другого. Сколько влезет.

Поворачивается, уходит.

– Вовка! – кричит Паша. – Да ты что, мужик?..

Володя дома.

– А, матрос, – говорит отец, входя к нему в комнату. – Ну, как вахта?

– Нормально.

Отец садится.

– Досталось?

– Что?

– Ничего.

– Что ты на меня смотришь?

– Не вижу восторгов.

– Это работа.

– А на фирме не работа?

– И на фирме работа.

– Так зачем менял шило на мыло?

– Это мое дело.

– Нет, не твое. Это наше дело. Это матери дело и мое дело.

– Это мое дело.

Отец встает, ходит по комнате. Раздражен.

– Твое! Хорошо. Пусть твое. Захотелось тебе плавать? Плавай! Ты инженер, механик – устройся на большой корабль и делай свое дело! Государство тебя для чего пять лет учило? По палубе бегать? Ты бы еще землю копать пошел!

– Землю? – Володя встает. – Пойду и землю копать! Чтобы от вас закопаться и не видеть никого!

Уходит.

Паша едет в троллейбусе на работу. Вечер. Паша в Петербурге недавно, третий год после армии, и хорошо одетые, очень умные, как ему кажется, девушки доводят его на улицах до исступления своей недоступностью.

В троллейбусе давка. Входит высокая девушка с сумочкой через плечо. Это Лена. Паша отодвигает спиной народ, дает ей место у поручня. Она благодарно кивает головой. Он ласково смотрит на нее. Она поднимает брови, усмехается, смотрит в сторону.

– А говорят, троллейбус – не резиновый, – говорит Паша.

Она молчит.

– Я работаю в порту, дублером капитана. У нас такой давки не бывает.

Она молчит.

Паша постепенно сатанеет.

– Регулярно смотрю зарубежные фильмы. Читаю «Аргументы и факты». От корки до корки.

Она молчит и начинает выдавливаться подальше от него.

– Я же вас не съем! Девушка! Хоть на один вопрос ответьте, ё-моё! Как вы знакомитесь, а? Что вы друг другу говорите?

Паша перехватывает усмешку, которой она обменивается с мужчиной, который пропустил ее.

– Что, смешно? – говорит ему Паша. – И в цирк не надо ходить! Бр-роневики!..

Паша подходит к катеру, который стоит у моста «Лейтенанта Шмидта». Здоровается с капитаном.

– Слышь, мой сегодня не придет.

– Почему?

– А-а… психанул вчера.

– Надо было диспетчера предупредить.

– А если придет?

– Так придет или нет?

– Пусть твой пока не уходит.

Подходят Володя с Леной.

– А ты говорил – не придет, – говорит капитан. – Бывай здоров.

Капитан с матросом уходят. Матрос – лет семнадцати, после школы.

– Это Лена, – говорит Володя. – А это Паша, дублер капитана.

Паша и Лена, не глядя, кивают друг другу.

– Ты не возражаешь, если она прокатится с нами?

– Пускай, что ж, – говорит Паша. – Места хватает. Не в троллейбусе.

Паша и Лена в рубке. Катер бежит по Неве.

– Интересно у вас, – говорит Лена и бегло, искоса смотрит на Пашу. Ей неловко.

Паша молчит.

– Кто же так знакомится? – говорит Лена.

– Я не понимаю, что вы за народ? Вовка вчера психанул чего-то. Ты чего-то меня за карманника приняла. Что вы за народ? Не понимаю.

Входит Володя.

– Интересно? – говорит он.

– Да, совсем низко у воды и город совсем другой. Все такое… монументальное.

– Да.

Паша начинает напевать: «Во хмелю слегка…»

– Я был неправ вчера, Паша.

– Да что ты, Вовк, в самом деле? – с облегчением говорит Паша. – Здесь ничего такого нет. Надо только не зевать. И всё… Хочешь за штурвал подержаться?

– Ага, – говорит Лена. Становится рядом с Пашей. – У меня папа плавает на кантейнеровозе.

– А-а, – говорит Паша. – Тебе легче.

В рубке Паша и Володя.

– Слышь, Вовк?

– Что?

– А вы что, давно знакомы?

– Да с полгода.

– И как?

– Что как?

– Как познакомились?

– Как? Как знакомятся – на тротуаре.

– Да? А что ты ей говорил?

– Когда?

– Ну, когда знакомился?

– Откуда я помню.

– Нет, Вовк, ты вспомни. Это для меня очень важно.

– Тебе-то зачем?

– Понимаешь, для обмена опытом. Может, я тоже хочу познакомиться с такой девушкой.

– Едем в автобусе. Посмотрели друг на друга. Потом вышли. Я ей что-то сказал. Она ответила.

– И все?

– А что еще?

– И она тебя не отшила, не посмотрела так – мол, куда лезешь?

– Да ты, Паша, закомплексованный.

– Чего?

– Ты очень мнительный.

– Да нет, – сказал Паша, помолчав. – Может, у меня на роже написано, что я дурак?

– Все женщины одинаковы, Паш.

– Нет. Они только со своими знакомятся.

– Ты что, жениться собрался?

– Я б женился, Вовк. Я люблю, когда в доме порядок. Но ты знаешь, Вовк, хоть бы одна в первый вечер по уху врезала, чтобы не лез. А то ведь… Вот как тут женишься?.. Одни сразу вглубь территории пускают, а у других и к границам не подойдешь…

Ночь. «Ястреб» стоит у лихтера на рейде Петропавловской крепости.

– Ты иди, покемарь, Вовк. До разводки. Я тебе свистну.

– Не хочется.

– Это ж представить, да? Болота, комарье, протоки. А пришел один человек, топнул ногой и говорит: «Здесь будет город заложён». И отгрохали. Как будто всегда стоял, а? Это ж надо, власть какая одного человека? А если он сумасшедший? Отгрохают город, а он в пучину опустится?

– Не опустился.

– Это я к примеру. А война? Посмотрит на север и скажет: «Что-то мне эти люди не нравятся. Бей их, ребята!» А ребятам только скажи…

– Все сложнее, Паша. Это как река. Для того, чтобы реку заставить течь по другому руслу, надо понимать как и куда она течет.

– А как ты думаешь, Вовк, если мне в институт поступить?

– Зачем?

– Как зачем? Очень много вопросов скопилось.

– Что ж, поступай. Только…

– Что?

– Зачем тебе институт? Ты что, начальником порта хочешь стать?

– Ну ты меня не понял, Вовк. Я же говорю – много вопросов. О жизни.

– Читай книги. Главное, Паша, чтобы энергия была. Тогда и вопросов не будет.

– Э-э! У меня этой энергии!.. У меня этой энергии навалом. Я б и институт закончил, и на пароход бы устроился. Знать бы только – зачем.

– Пойду я в каюту. Может, усну.

– Давай.

15.

Володя и Паша у двери володиной квартиры.

– Проходи, – говорит Володя.

– Здрасьте, – говорит Паша.

– Здравствуйте, – говорит мать Володи.

– Это Паша, – говорит Володя. – Мой капитан. Это Лидия Павловна, Вячеслав Иванович.

– Паша, – протягивает руку Паша. – Паша. Здрасьте.

За столом.

– Вы давно плаваете? – спрашивает Лидия Павловна.

– Третий год. После армии.

– Видимо, с детства хотели быть моряком?

– Да… Нет! По объявлению.

– А здесь… На лимите?

– Прописка? Да, прописка временная, в общаге.

– Почему вы не едите? Может быть, выпить хотите?

– Да… можно, вообще!

Вячеслав Иванович молча встает, достает бутылку коньяка, разливает в четыре рюмки.

– За тех, кто в море. Так, что ли? – говорит Вячеслав Иванович.

– Да… мы-то здесь… по акватории, – говорит Паша.

Выпивают.

– Не скучно? По акватории? – спрашивает Вячеслав Иванович.

– Да… привыкаешь.

– А родители где живут? – спрашивает Лидия Павловна.

– В Новгородской области, Боровичский район. Слыхали?

– Слышали.

– А у вас там не опасно, Паша? На катере? – спрашивает Лидия Павловна.

– У нас? Что вы! Как в троллейбусе. Приходите в гости. Прокатим. Да, Вовк?

Пауза.

– Все-таки вода, – вздыхает Лидия Павловна. – Как только он уходит, у меня сердце не на месте.

– Ладно, мама, – говорит Володя. – Ты же слышала? Как в троллейбусе.

– Да нет! Ну что вы! В смысле опасности у нас все нормально! – говорит Паша.

– А в смысле перспективы? – спрашивает Вячеслав Иванович.

– Не понял?

– Получите прописку, квартиру. А дальше что?

Дальше? В институт можно. В училище. Да вот Вовка не советует.

– Да? Ну если он не советует… Он опытный человек.

– А ты очень доволен своей жизнью? – медленно говорит Володя.

– Володя! – говорит Лидия Павловна.

– Я? – говорит Вячеслав Иванович, пытаясь скрыть раздражение. – Я вполне удовлетворен. Если ты недоволен моей жизнью, то что ж… Мне поздно начинать сначала.

– А мне не поздно.

– Бессмысленный разговор. Как-нибудь попозже продолжим.

16.

На улице. Володя с рюкзаком. Там – палатка. У Паши большая сумка.

– А что у тебя отец… – спрашивает Паша.

– Что?

– Он… кем работает?

– Доктор наук.

Паша в изумлении останавливается.

– Ну ты даешь, мужик! – говорит он. – Вот это ты мне рассказал историю! Что ж ему недовольным быть жизнью?

– Тебе, видимо, кажется, что я зажрался?

– Ты?.. Какой-то вы народ… чудной… Когда человек зажрется, он в матросы не идет, а?

– Ну, спасибо, Паша. приятно встретить человека, умеющего хотя бы рассуждать.

– А что?

– Да нет, что ты волнуешься. Побольше бы, говорю, людей с хорошим здравым смыслом.

17.

На Финляндском вокзале. Володя и Паша подходят к Лене и ее подруге.

– Привет, – говорит Володя. – Давно ждете?

– Только что приехали, – говорит Лена. – Это Паша. А это Рита.

– Капитан Орлов, – подает руку Паша.

– Рита, – улыбается Рита.

– Ну так куда? – спрашивает Володя. – На Вуоксу или в Солнечное?

– А давайте на ближайшую электричку?.. – говорит Лена.

18.

В Орехово. Идут к Баркову озеру.

– Да сейчас еще рано, – говорит Паша. – Лисички, черника… Вон там, посмотри.

Рита идет к кустам, возвращается с грибами.

– Ну, капитан! – говорит она. – Зоркий глаз!

Володя с Леной идут впереди.

– Лихая у тебя подруга, – говорит Володя.

– Не нравится?

– А что ты у меня спрашиваешь? У Паши спроси.

– Ты знаешь, когда я к тебе на катер ехала, он со мной пытался познакомиться в троллейбусе.

– А ты?

– Он как-то… слишком пытался.

– Да, вы, женщины – жестокий народ.

– А ты меня… не ревнуешь?

– Лена, – останавливается Володя. – Для того, чтобы ревновать, надо не понимать. А я понимаю, – идет дальше. – К тому же у меня… энергии нет для ревности.

– А я не понимаю, почему ты со мной встречаешься? Я же тебе даже… не нравлюсь.

– Нравишься. И больше, чем ты думаешь. Может, мы еще поженимся.

– Да почему я все время терплю от тебя такие… оскорбления?

– Оскорбление – это когда хотят оскорбить… Все, пришли. Разбиваем лагерь. Капитан!

– А?

– Пришли.