Текст книги "Пётр второй"

Далее, как человек сведущий, он рассказал, что до 1 июня этого года в этот комитет поступило уже 679 ходатайств от выходцев из Гродненской губернии, в том числе оказавшихся не только в Калужской губернии, но и в соседних губерниях.

Но других ходатайств от жителей сельской местности из самой Гродненской губернии, кроме ходатайства, переданного с Парфением его братом Петром Кочетом, пока не было.

– «Меня даже начальство пожурило, что я занимаюсь кумовством и местничеством» – чуть обиженно, то ли на это начальство, то ли на просителя-брата, то ли на себя самого, то ли на обстоятельства пожаловался Парфений – мне даже сказали: Побойся бога, Парфений Васильевич!».

И он посетовал брату, что поэтому ему и не дали награду за активное и плодотворное участие в приведении в порядок делопроизводства при эвакуации учреждений Гродненской губернии в Калугу.

– «А вот мой коллега – чиновник гродненской землеустроительной комиссии Ерогин – был награжден даже орденом Святого Станислава 3-ей степени!» – чуть завистливо и с обидой доложил Парфений.

– «А за что ж ему дали-то?» – первой не удержалась Гликерия.

– «Да ещё такую высокую награду?» – добавил перца Борис.

– «А он осуществлял контроль за делами по выдаче вознаграждений за уничтоженные при отходе армии посевы и урожай, за реквизированный скот и повозки» – сглотнув слюну, чуть взволнованно пояснил Парфений.

– «А ты што ж?» – на этот раз почти чисто по-русски спросил Пётр Васильевич.

Парфений удивлённо взглянул на брата и, не смотря на скрытый упрёк, чуть улыбнулся, и невольно успокоившись, вызвал ответное удивление:

– «Так я и говорю, что награда меня обошла! Ведь такой же наградой наградили ещё троих моих коллег!?» – Видя вопросительные выражения лиц родственников, Парфений Васильевич продолжил.

– «Такой же наградой наградили и секретаря акцизного управления Хрущёва и ещё двоих помощников их надзирателя» – добавил уже почти упавшим голосом совсем было поникший Парфений Васильевич, который вдруг именно сейчас отчётливо почувствовал свою ущемлённость.

– «Дядь Парфений, а как там наш Шебеко поживает?» – неожиданно пришёл ему на помощь племянник Пётр.

– «Так он же с февраля уже губернатор Москвы! Сейчас у нас Гродненским губернатором в изгнании какой-то Крейтон, Да и то, говорят, он почти всё время в Петрограде ошивается. У нас, в Калуге, он только в апреле и побывал-то».

– «А чего это он там всё время делает?» – опять поинтересовался самый младший и самый любознательный.

– «Так, говорят, занимается вопросами предстоящего возвращения на родину!» – чуть ли не заговорческим шёпотом сообщил дядька Парфений.

– «Ну, а Калужским-то кто?» – ревниво влез с вопросом Борис.

– «А Калужским? Так Ченыкаев Николай Сергеевич и остался же!?» – чуть удивлённо ответил дядя племяннику.

За ужином Парфений Васильевич заметил Петру Васильевичу:

– «Брат, по всему выходит, что пора вам всей семьёй в город перебираться! Земли у вас всё равно нет и здесь никогда не будет! Когда будет компенсация, и будет ли – неизвестно. Да и размер её может слишком малым оказаться – новую не купишь. А сынкам твоим учиться надо. И ты со своим столярным ремеслом нигде не пропадёшь, сможешь там устроиться, столяром работать! А потом, глядишь, и на нашу родину все вместе вернёмся!».

– «Так, брат, ты збянтэжыв (озадачил) мяне. Па усим (по всему) атрымливаецца (получается) – твая прауда! Трэба нешта прыдумаць».

– «Дядь, – попытался перехватить инициативу Петя – и я вспомнил! Ведь Шебеко ещё в пятнадцатом году за отличие в мобилизации был награждён орденом Святого Станислава, но первой степени!».

– «Да, да, помню!» – отмахнулся от него, как от назойливой мухи, отставной унтер-офицер, задумчиво взглянув на брата.

– «Кстати! Хорошо, что ты напомнил мне – с улыбкой повернулся он к младшему племяннику – Помните, я рассказывал вам о моём командире – капитане Александре Арефьевиче Успенском? Я ещё был воспитателем у его сыновей. Так вот, недавно узнал, что он за свои воинские подвиги представлен к ордену Святого Георгия 4-ой степени! Интересно, где он сейчас, и где его семья?! Надо будет разыскать!».

– «А нам трэба будзе за лета гэтае (этот) наш пытанне (вопрос) вырашыць (решить) – сынкам дзесьци (где-то) вучыцца трэба!» – подвёл общий итог Пётр Васильевич.

Пытались решить свой вопрос и войска Западного фронта.

На начало июня в его состав входили:

Базировавшаяся в районе Нарочи злосчастная 2-ая армия генерала от инфантерии В.В. Смирнова в составе шести армейских корпусов: 27-го (генерала от инфантерии Д.В. Баланина), 34-го (генерала от инфантерии В.П. Шатилова), 15-го (генерала от инфантерии Ф.И. фон Торклуса), 37-го (генерала от инфантерии Н.А. Третьякова), 1-го Сибирского (генерала от инфантерии М.М. Плешкова) и 5-го резервного (генерала от инфантерии П.С. Балуева);

Базировавшаяся под Сморгонью 4-ая армия генерала от инфантерии А.Ф. Рагозы в составе пяти армейских корпусов: 20-го (генерала от инфантерии А.И. Иевреинова), 24-го (генерала от инфантерии А.А. Цурикова), 35-го (генерал-лейтенанта П.А. Парчевского), 3-го Сибирского (генерал-лейтенанта В.О. Трофимова) и 2-го Кавказского (генерала от артиллерии С.Б. Мехмандарова);

Базировавшаяся в районе Крево 10-ая армия генерала от инфантерии Е.А. Радкевича в составе пяти армейских корпусов: 38-го (генерал-лейтенанта В.В. Артемьева), 44-го (генерал-лейтенанта Н.А. Бржозовского), 3-го Кавказского (Генерала от артиллерии В.И. Ирманова), 1-го Туркестанского (генерала от кавалерии С.М. Шейдемана) и 7-го кавалерийского (генерала от кавалерии князя Г.А. Туманова);

Базировавшаяся в районе Барановичи 3-я армия генерала от инфантерии Л.В. Леша в составе пяти армейских корпусов: 9-го (генерала от инфантерии А.М. Драгомирова), 25-го (генерала от инфантерии Ю.Н. Данилова), 31-го (генерала от артиллерии П.И. Мищенко), Гренадерского (генерал-лейтенанта Д.П. Парского) и 6-го кавалерийского (генерал-лейтенанта А.А. Павлова). Но уже 10 июня управление этой армией и 31-ый корпус были переданы в состав Юго-Западного фронта;

Кроме того, в резерве фронта находился 23-ий армейский корпус генерала от инфантерии А.В. Сычевского.

К тому же в Белоруссии размещались и резервы Ставки Верховного Главнокомандования – 1-ый и 2-ой Гвардейские, 4-ый Сибирский и 1-ый Гвардейский кавалерийский корпуса.

А.Е. Эверт считал, что наступление его фронта должно проходить южнее, но подчинился директиве Ставки и выделил для наступления по утверждённому плану лишь один Гренадерский корпус генерал-лейтенанта Д.П. Парского из 3-ей армии.

При этом ни сам командир этого корпуса, ни главком 3-ей армии Л.В. Леш, никак не возразили главнокомандующему Западным фронтом. И общее направление удара гренадеров Парского было выбрано на деревню Столовичи, расположенную в четырех километрах восточнее Барановичей.

В состав этого корпуса входили 1-ая и 2-ая гренадерские дивизии общей численностью двадцать шесть тысяч штыков при ста двадцати пяти орудиях.

На этом участке фронта русским войскам противостояли германские из 22-ой пехотной бригады 4-ой ландверной (территориальной обороны из резервистов) дивизии общей численностью девять тысяч штыков при шестидесяти орудиях.

Войска противостоящих сторон занимали укреплённые позиции по холмистым берегам реки Щары.

А передовые окопы немцев находились в двух километрах друг от друга.

Но окончательное решение отказаться от Виленского направления Командующий Западным фронтом Алексей Ермолаевич Эверт принял только 2 июня 1916 года. Он сообщил в Ставку, что из-за ухудшения погоды на фронте – дожди, туман – затруднена артподготовка и подвоз боеприпасов, а район Полесья стал практически непроходимым.

Поэтому он и отвергает идею удара на Пинск и Вильно и предлагает усилия его фронта сейчас сосредоточить в направлении на Барановичи, перебросив на помощь его фронту до трёх корпусов из-под Молодечно.

Начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал-адъютант Михаил Васильевич Алексеев ответил согласием на предложение командующего Западным фронтом генерал-адъютанта А.Е. Эверта, и 3 июня появилась директива Ставки:

– «Хотя войска Запфронта и готовы к удару, но ввиду крайне тяжёлой работы войск при чрезвычайно сильно укреплённом фронте неприятельских позиций и лобовых ударах, обещающих лишь медленное и с большим трудом развитие операции, – Запфронту атаковать не на Виленском, а на Барановичском направлении.

Атака откладывается на 18 дней с соблюдением полнейшей скрытности подготовки».

И уже в тот же день Алексей Ермолаевич издал свой приказ по Западному фронту:

– «Атаку 4-ой и 10-ой армий на Виленском направлении отменить.

Атаки Гренадерского корпуса под Барановичами и 31-го армейского корпуса под Пинском отложить до распоряжения.

Всем корпусам 4-ой армии, ныне занимающим фронт, перейти в состав 10-й армии. Управление 4-ой армии перебросить в Несвиж.

С 24.00. 21.6.1916 – образовать новую 4-ую армию в составе: 25-го армейского, Гренадерского, 35-го армейского, 9-го армейского корпусов, 11-ой Сибирской стрелковой дивизии, 2-ой Туркестанской казачьей дивизии и Уральской казачьей дивизии на фронте Делятичи – озеро Выгоновское.

Армии спешно готовить исходные плацдармы для атаки.

Расположенной правее её 10-ой армии в новом составе продолжать пристрелку батарей и работы для привлечения внимания противника.

Левее, 3-ей армии основательно подготовить к 19.6. удар под Пинском, дабы взять его, во что бы то ни стало, согласуя действия с Юго-Западным фронтом».

А для успокоения взволнованного Брусилова 5 июня Алексеев по телефону вновь сообщил ему, что по данным Эверта «против его ударного участка собраны громадные силы противника и многочисленная тяжёлая артиллерия» и атака на выбранном месте не может быть успешной.

Алексеев также сообщил, что Эверт получил разрешение от государя на перенос атаки к Барановичам.

На это Алексей Алексеевич сокрушённо заметил Михаилу Васильевичу:

– «Случилось то, чего я боялся, то есть, что я буду брошен без поддержки соседей и что, таким образом, мои успехи ограничатся лишь тактической победой и некоторым продвижением вперёд, что на судьбу войны никакого влияния иметь не будет.

Неминуемо противник со всех сторон будет снимать свои войска и бросать их против меня, и, очевидно, что, в конце концов, я буду принуждён остановиться.

Считаю, что так воевать нельзя и что даже если бы атаки Эверта и Куропаткина не увенчались успехом, то самый факт их наступления значительными силами на более или менее продолжительное время сковал войска противника против них и не допустил бы посылку резервов с их фронтов против моих войск».

А.А. Брусилов считал, что для создания новой ударной группы с целью успешной атаки укреплённой полосы противника потребуется не менее шести недель.

А за это время армии Юго-Западного фронта понесут значительные потери и могут быть разбиты.

Брусилов также просил Алексеева доложить государю о необходимости незамедлительно атаковать противника армиями Западного фронта.

На что Алексеев возразил:

– «Изменить решения государя императора уже нельзя. Эверту приказано атаковать противника у Барановичей не позже 20 июня. А вам я пришлю два корпуса на усиление».

– «Два корпуса не смогут заменить упущенных атак Эверта и Куропаткина! А их нескорое прибытие нарушит подвоз продовольствия и боеприпасов, и позволит противнику, используя развитую сеть железных дорог, подвезти против меня целых десять корпусов, а не два!» – возбуждённо в свою очередь возразил ему Брусилов.

Он искренне считал, что это была инициатив не царя, которого он считал младенцем в военном деле, а самого Алексеева, прикрывавшего преступное бездействие своих бывших командиров по русско-японской войне – Эверта и Куропаткина.

А Михаил Васильевич, понимая и свою вину, пытался было успокоить Алексея Алексеевича, но тот продолжил:

– «Запоздалая атака Эверта мне не поможет, а Западный фронт опять потерпит неудачу по недостатку времени для подготовки удара.

Если бы я вперёд знал, что это так и будет, то наотрез отказался бы от атаки в одиночку».

Однако успешное наступление армий Юго-Западного фронта в последующие дни и продолжающаяся пассивность двух других фронтов вынудили Ставку, с целью дальнейшего развития этого наступления, перебрасывать подкрепления Брусилову сначала с Северного, а затем и с Западного фронта. Но за это Ставка настоятельно требовала от Брусилова взять Ковель, к которому тот и так стремился сам. Этим Алексеев хотел подтолкнуть Эверта к началу решительных действий.

Алексей Алексеевич Брусилов считал, что в сражении за Ковель уничтожит значительную живую силу противника, после чего он получит некоторую свободу выбора и действий.

Но, по своему последующему личному признанию, он допустил ошибку в том, что согласился со Ставкой о назначении командующим 8-ой армией А.М. Каледина вместо начальника своего штаба – генерала от инфантерии В.Н. Клембовского, поначалу выбранного им самим.

За разработку планов майского наступления Юго-Западного фронта Брусилов считал Владислава Наполеоновича Клембовского дельным и умным генералом, вполне способным к самостоятельной деятельности на высокой командной должности.

А генерал-лейтенант от кавалерии Алексей Максимович Каледин, по мнению командующего фронтом, всегда стремился всё делать сам, совершенно не доверяя своим помощникам, из-за чего многое упускал, не успевая одновременно находиться в разных местах.

Однако на первом этапе наступления это не помешало его 8-ой армии наголову разбить 4-ую австрийскую армию и в течение девяти дней, продвинувшись вперёд на семьдесят вёрст, 7 июня захватить Луцк.

В связи с тем, что на первом этапе наступления 8-ая армия достигла наибольшего успеха, 9 июня М. В. Алексеев отдал директиву о дальнейшем наступлении 8-ой армии от Луцка в сторону реки Сан с целью отрезать австро-венгерские армии от германского Восточного фронта.

Однако 10 июня А.А. Брусилов заявил ему, что отказывается выполнять эту директиву, беспокоясь за свой растянутый правый фланг и опасаясь оторваться от армий Западного фронта. В конечном счёте, переговоры завершились согласием М.В. Алексеева на предварительное занятие 8-ой армией линии Ковель – Владимир-Волынский.

Так же А.А. Брусилов сожалел, что сразу не сменил генерал-лейтенанта Якова Фёдоровича Гилленшмидта на должности командира 4-го кавалерийского корпуса. Иначе Ковель был бы взят сразу в самом начале Ковельской операции.

Тем не менее, войсками Юго-Западного фронта к 10 июня было взято в плен уже 4.013 офицеров и около 200 тысяч рядовых и младших командиров противника.

Было захвачено 219 орудий, 644 пулемёта, 196 бомбомётов и миномётов, 46 зарядных ящиков, 38 прожекторов и около 150 тысяч винтовок.

А на следующий день в состав Юго-Западного фронта вошла 3-я армия генерала от инфантерии Леонида Вильгельмовича Леша, переданная Ставкой, как и обещал М.В. Алексеев, с Западного фронта.

И теперь А.А. Брусилов поставил задачу передней ней и 8-ой армией по овладению районом Городок – Маневичи.

А 7-ой и 9-ой армиям левого фланга – продолжать наступление на Галич и Станислав.

Центральной же 11-ой армии – по-прежнему удерживать занимаемое ею положение.

На левом фланге Юго-Западного фронта к 13 июня 9-ая армия под командованием легендарного генерала от инфантерии, уроженца Гродненской губернии, Платона Алексеевича Лечицкого прорвала фронт, занимаемый 7-ой австро-венгерской армией и, перемолов её во встречном сражении, продвинулась на 50 км, взяв почти 50 тысяч пленных.

В центре 11-ая и 7-ая армии тоже прорвали фронт, но контрударами противника их наступление было приостановлено.

А на правом фланге фронта 8-ая армия А.М. Каледина к 15 июня фронтом шириной в восемьдесят километров уже наголову разбила 4-ую австро-венгерскую армию эрцгерцога Иосифа Фердинанда, продвинувшись вглубь на шестьдесят пять километров, захватив при этом сорок пять тысяч пленных, 66 орудий, и другие трофеи.

Действующие южнее Луцка части её 32-го корпуса генерал-лейтенанта Ивана Ивановича Федотова захватили город Дубно.

Но в тот же день, 15 июня, А.А Брусилов приказал А.М. Каледину продолжать наступление только на Ковель, а на Владимир-Волынском и Сокальском направлениях его прекратить.

Угроза взятия 8-ой армией города Ковеля, являвшегося важным стратегическим транспортным узловым центром, заставила противника срочно перебросить на это направление две германские дивизии с Западноевропейского театра военных действий, две австрийские дивизии с Итальянского фронта и некоторое число частей с других участков Восточного фронта.

Но начатый 16 июня контрудар германских и австро-венгерских войск против 8-ой русской армии успеха не имел. Наоборот, войска противника сами были разбиты и отброшены за реку Стырь, где и закрепились, отбивая теперь атаки русских войск.

Спустя двое суток, 18 июня, нового успеха добилась 9-ая армия Лечицкого, штурмом взявшая хорошо укреплённый город Черновцы, за свою неприступность названый австрийцами «вторым Верденом». Таким образом, оказался взломанным весь южный фланг австрийского фронта.

Преследуя противника и громя его части, брошенные для организации новых рубежей обороны, 9-ая армия вышла на оперативный простор, занимая Буковину.

Её 12-ый корпус под командованием генерал-лейтенанта Николая Николаевича Казнакова, продвинувшись далеко на запад, взял город Куты.

А 3-ий кавалерийский корпус под командованием «Первой шашки России» генерала от кавалерии графа Фёдора Артуровича Келлера, проскочив ещё дальше, занял город Кымпулунг в Румынии.

В это же время А.Е. Эверт всё откладывал нанесение его Западным фронтом, предписанного ему Ставкой, главного удара.

С согласия начальника штаба Ставки М.В. Алексеева командующий фронтом А.Е. Эверт теперь отложил дату наступления своего Западного фронта до 17 июня.

Лишь 13 июня предпринятой атакой 1-го гренадерского корпуса под командованием генерал-лейтенанта Д.П. Парского из 3-ей армии Западный фронт активизировался. Но, несмотря на все усилия, атака на широком участке фронта под Столовичами оказалась неудачной.

К 15 июня бой закончился для нашей армии большими потерями среди гренадеров, не сумевших прорвать хорошо укреплённую полосу обороны противника.

После этого главком Западного фронта приступил к новой перегруппировке своих сил, из-за чего наступление его фронта было перенесено уже на начало июля.

Но, в то же время, Столовический бой напугал немцев, до конца мая ожидавших наступление Западного фронта русской армии на Ошмяны и Вильно, что подтверждалось и данными их разведки.

Однако одновременно этот бой раскрыл намерения Ставки русского Верховного главнокомандующего нанести главный удар на Барановичи.

А это для немцев было бы самым опасным, так как в случае успеха русской армии, ей открылась бы дорога на город Брест-Литовск, которому с юга уже угрожали войска А.А. Брусилова.

Однако, пользуясь относительной пассивностью армий Эверта и Куропаткина, немцы и австрийцы подтянули резервы и остановили наступление армий Юго-Западного фронта на ковельском и Владимиро-Волынском направлениях.

В районе Маневичи создалась угроза удара противником по правому флангу 8-ой армии.

Теперь необходимо было решительными действиями свести на нет усилия немцев на его Ковель-Мневичевской фланговой позиции.

Поэтому с этой целью 21 июня 3-я армия Л.В. Леша и 8-ая армия А.М. Каледина перешли в решительное наступление на Ковель, прорвав германский фронт и взяв Галузию, Маневичи и Городок, выйдя в нижнем течении на реку Стоход.

Во многих местах наши войска своими авангардами форсировали эту реку, захватили плацдармы и закрепились на её левом берегу. Из-за этого немцам пришлось отступать на север в Полесье.

Но сразу и полностью преодолеть реку на плечах врага нашим войскам так и не удалось. Значительную роль в срыве наступления правого фланга 8-ой армии на Ковель сыграло и наличие в зоне прорыва густых лесов и топких болот. А пригодные для прохода болотистые дефиле были сильно укреплены противником, успевшим подтянуть сюда свежие силы и создать необходимую оборону. Поэтому, чтобы подтянуть резервы к закрепившимся войскам и перегруппировать силы, к 1 июля А.А. Брусилов вынужден был остановить наступление на Ковель.

Но этой операцией войска Юго-Западного фронта упрочили свои позиции на Волыни и нейтрализовали новую возможную угрозу.

С радостью и воодушевлением встретили в России весть о том, что ещё с 24 июня началась артподготовка англо-французских войск на Сомме.

Она продолжилась семь дней и 1 июля союзники России перешли в наступление, которое потребовало от Германии перебросить войска на Запад и увеличить количество дивизий с восьми до тридцати.

А тем временем в центре и на правом фланге Юго-Западного фронта установилось относительное затишье, но на левом – 9-ая армия продолжила успешное наступление.

Наряду с тем, что к 1 июля 3-я армия и правый фланг 8-ой армии Юго-западного фронта уже укрепились на реке Стоход, 7-ая армия продвинулась к западу от линии Езержаны – Порхов, а 9-ая армия заняла район Делатыня.

И только 26 июня, по истечении пяти недель после начала Брусиловского наступления, Ставка Верховного главнокомандующего своей директивой поручила нанесение главного удара Юго-западному фронту.

Но теперь Юго-западный фронт ограничился лишь наступлением 9-ой армии силами 41-го корпуса под командованием генерал-лейтенанта Леонида Николаевича Бельковича. Его корпус 30 июня захватил Коломыю и вышел к Карпатам.

В это же время очень тяжело пришлось частям 11-ой армии генерала от кавалерии Владимира Викторовича Сахарова, занимавшей центральные позиции фронта, на которые было произведено несколько настойчивых атак немцев и австрийцев. Но 11-ая армия отбила все их и сохранила занимаемые ею позиции.

Командующий фронтом А.А. Брусилов высоко оценил успех 11-ой армии. Ведь все свои резервы он уже направил на другие, ударные участки фронта, и Сахарову при обороне приходилось обходиться относительно небольшим количеством своих войск.

Новой директивой Ставки Северному фронту также было предписано перейти в наступление. Но этот фронт под командованием генерал-адъютанта Алексея Николаевича Куропаткина вплоть до 9 июля наступательных действий не предпринимал. Поэтому германское командование начало переброску войск из районов севернее Полесья на юг, против Брусилова.

И лишь 9 июля Северный фронт ограничился попыткой наступления на Бауск силами 12-ой армии под командованием генерала Радко Дмитриевича Радко-Дмитриева. Но шестидневные бои результатов не дали, а потери корпуса составили около пятнадцати тысяч человек.

Западному же фронту директивой предписывалось пока лишь сдерживать противника.

Поэтому Западный фронт, согласно приказу его командующего А.Е. Эверта, изданному ещё 3 июня, в десятых числах начал формирование новой армии, 4-ой, задуманной как ударной наступательной армейской группой.

Эти события невольно невесело напомнили их участникам преобразование 2-ой армии в ударную группу накануне прошлой Нарочской операции.

Руководителем этой операции снова был назначен генерал от инфантерии Александр Францевич Рагоза, имя которого в войсках уже было прочно связано с Нарочской неудачей. Но ему ещё всецело доверял и которого, из-за успешных июньских боёв 1914 года под Таневом, всё ещё высоко ценил А.Е Эверт.

Однако и сам А.Ф.Рагоза не был согласен с командующим фронтом и мог бы ему возразить, но спорить не стал.

По его мнению, после трёхмесячной подготовки к наступлению на Ошмяны и Вильно резко менять планы и наступать на Барановичи не стоило. Единственным отличием для А.Ф. Рагозы было то, что в марте он возглавлял чужую армию, а теперь свою. Но теперь чужой для него стала поставленная перед ним задача, которую он, конечно, выполнит, но без энтузиазма.

Только за неделю непрерывных боёв в ходе Барановичской операции, с 20 по 27 июня 1916 года, наступающая русская армия потеряла более тридцати тысяч человек убитыми, около пятидесяти тысяч ранеными, и две тысячи пленными.

При этом обороняющиеся немцы потеряли восемь тысяч убитыми, тринадцать тысяч ранеными и четыре тысячи пленными.

Кроме того, на этом участке фронта восемь тысяч человек потеряла и Австро-Венгрия.

Немецкое верховное командование считало, что командующий их армейской группой «Войрш», в которую входил один германский и три австро-венгерских корпуса, генерал-полковник Мартин Вильгельм Ремус фон Войрш свои потери и затраты в этом для них блестящем оборонительном и принципиально важном сражении сделал минимальными.

А высшее военное руководство царской России, да и не только оно, поначалу посчитало не проигранную Барановическую операцию самым кровавым и бессмысленным летним вариантом мартовской неудачи под Нарочью, сражение под которой тоже не было проиграно русской армией.

Но больше всех итогами Барановичской операции был недоволен Алексей Алексеевич Брусилов:

– «Атака на Барановичи состоялась, но, как это нетрудно было предвидеть, войска понесли громадные потери при полной неудаче, и на этом закончилась боевая деятельность Западного фронта по содействию моему наступлению».

Однако Нарочская и Барановичская наступательные операции русской армии по прорыву сильно укреплённых оборонительных позиций немцев хоть и привели к большим потерям, но русская армия, имевшая ряд тактических успехов, не была разгромлена. Кроме того, была освобождена часть территории России: в результате сражения под Нарочью – Поставы, а в ходе Барановичской операции – Фердинандов Нос и Скробово.

Важным было и то, что когда с целью прорыва германского фронта в Белоруссии и продвижения на Брест-Литовск Западный фронт начал своё наступление, осуществляя Барановическую операцию, войска Юго-Западного фронта начали своё наступление в Галиции и Буковине, нанеся тяжёлое поражение германским и австро-венгерским войскам, потерявшим там более полутора миллионов человек.

В результате всех этих сражений, ставших примером мужества, храбрости, самоотверженности, призрения к смерти и несгибаемости духа русских солдат, было взято много пленных и значительные трофеи, а несколько воинских частей противника были полностью уничтожены.

Но, главное, эти операции спасли, оказавшихся в тяжёлом положении союзников России – Францию и Италию. А ведь в происходившем в это же время в Западной Европе сражении на реке Сомма британские и французские войска потеряли убитыми и ранеными почти восемьсот тысяч человек, продвинувшись лишь на тринадцать километров.

А тем временем на Юго-западном фронте в период с 1 по 15 июля началась перегруппировка частей 3-ей и 8-ой армий для дальнейшего наступления на Ковель и Владимир-Волынский.

Из вновь прибывших из стратегического резерва, по решению Ставки в качестве подкрепления, двух гвардейских корпусов и одного гвардейского кавалерийского забайкальского казачьего корпуса Брусилов сформировал армейскую группу под командованием генерала от кавалерии Владимира Михайловича Безобразова. Брусилов добавил в её состав и свои армейские корпуса – 1-ый и 30-ый, а также 5-ый кавалерийский корпус, выдвинув эту армейскую группу на стык между 3-ей и 8-ой армиями с задачей форсирования реки Стоход и наступления на Ковель с юга.

В это же время 11-ая армия Сахарова нанесла в трёх местах сильные, но короткие удары по противнику, продвинувшись дальше на запад своим правым флангом и центром, выйдя на линию Кошев – Звеняч – Мерва – Лишнюв.

В результате этих ударов частично разукомплектованной армии было пленено тридцать четыре тысячи солдат противника и взято в качестве трофеев 45 орудий и 71 пулемёт.

Поэтому противник не рискнул снимать войска, стоящие против этой армии, для переброски в качестве подкрепления на другие участки фронта.

За это же время части 7-ой и 9-ой армий Юго-западного фронта завершили перегруппировку для нанесения удара вдоль Днестра на Галич.

Они должны были начать это наступление 10 июля. Но из-за многодневных проливных дождей наступление этих армий было отложено на пять дней.

Эта невольная пауза привела к потере внезапности, и противник успел подвести свои резервы на угрожаемые направления.

Но всё равно главком фронта остался довольным слаженными действиями всех пяти командармов: Леша, Каледина, Сахарова, Щербачёва и Лечицкого.

Он опять отметил отличное применение артиллерии с переносом огня и его увязкой с действиями пехоты, а также устойчивую телефонную связь между этими подразделениями.

Но теперь похвалы А.А. Брусилова удостоились и тыловые службы фронта – санитарные поезда и передвижные бани, а также сапёрные части генерал-майора-инженера Константина Ивановича Величко, за короткий срок соорудившие множество необходимых для наступления переправ и специальных инженерных плацдармов, что оказалось совершенно новым в инженерном оборудовании позиций.

Но теперь в наступлении Юго-западного фронта возникли новые, на этот раз субъективные, трудности.

Алексей Алексеевич, отдавая Каледину разные наступательные приказы – то наступать на Ковель, а то на Львов, или вообще оборонительные, постепенно терял стратегическую инициативу на главном направлении фронта.

И только тогда Ставка, наконец, определилась с направлением главного удара Юго-западного фронта.

Было решено на Львов не наступать, а сосредоточиться на северо-западном направлении и наступать на Ковель навстречу с войсками Эверта, наступавшими на Барановичи и Брест.

Субъективные трудности коснулись и личных взаимоотношений между царскими генералами.

Алексей Алексеевич Брусилов считал предательской пассивность любимых военачальников Ставки – командующих Западным и Северным фронтами А.Е. Эверта и А.Н. Куропаткина:

– «Будь другой Верховный главнокомандующий – за подобную нерешительность Эверт был бы немедленно смещён и соответствующим образом заменён, Куропаткин же ни в каком случае в действующей армии никакой должности не получил бы. Но при существующем в стране режиме, безнаказанность полная, и оба всё ещё остаются на своих должностях!».

Недовольным действиями А.Е. Эверта оказался и его подчинённый – бывший командующий 4-ой армией генерал от инфантерии Александр Францевич Рагоза.

После приказа А.Е. Эверта об отмене для 4-ой и 10-ой армий атаки на Виленском направлении и переводе всех корпусов 4-ой армии в состав 10-ой А.Ф. Рагоза недоумевал. Ведь на его армию была возложена задача атаки укреплённых позиций противника под Молодечно с развитием дальнейшего наступления на Вильно. Подготовка к атаке была проведена основательно, и командующий армией был уверен в победе.

Поэтому отмена Эвертом долго готовившегося наступления удивила всех.