Текст книги "Пётр второй"

Тот с благодарностью взглянул на подчинённого и продолжил свою мысль:

– «Я, господа, имел ввиду, что здесь всё как-то странно! Как будто жители не эвакуировались, а отошли по надобности?! Что-то здесь не так!».

Тут-то собравшиеся офицеры и поняли проявившийся нюанс.

А первым откликнулся всегда хорошо ориентировавшийся в подобных щекотливых ситуациях, уже чуть захмелевший, но всегда державший нос по ветру, случайно зашедший на огонёк их полковой адъютант, штабс-капитан Борис Зиновьевич Цихоцкий.

– «Да, господа! Ведь среди возвращённых жителей Пруссии нашлись шпионы и диверсанты! И нам пришлось некоторые семьи уже по-настоящему выгонять из их домов! – вдруг вспомнил он – Да, и я, господа, прекрасно это помню! – продолжил осведомлённый адъютант – Да что там? Вот этот приказ как раз у меня здесь, в кармане – полез он в нагрудный карман, доставая изрядно измятый листок, и громко зачитывая:

– «Ввиду явно враждебного к нам отношения немецкого и еврейского населения, удалять всех жителей мужского пола рабочего возраста вслед за отступающим неприятелем, тщательно осматривая госпитали, больницы, поручая это дело офицерам, объявлять военнопленными всех находящихся там здоровых и отправлять их немедленно в тыл. Излишек собранных или обнаруженных в складах запасов выводить в Россию, имущество частных лиц, проявивших враждебные действия против нас уничтожать немедленно».

– «Так что, штабс-капитан, и вам, видимо, пришлось изрядно потрудиться!?» – со скрытой иронией обратился к штабс-капитану Цихоцкому капитан Успенский.

Но тот промолчал, недобро сверкнув своими серыми очами. Некоторые офицеры что-то тихо пробубнили, другие же молча и понимающе переглянулись.

– «Ну, всё, господа офицеры, пора и честь знать! Расходимся по вверенным нам подразделениям!» – закончил стихийный пикник старший по званию – командир их 4-го батальона подполковник П.И. Красиков, и офицеры разошлись спать, ведь завтра их ждали новые испытания.

Теперь основные силы 1-ой армии Ренненкампфа были направлены не навстречу 2-ой армии Самсонова, а на отсечение Кенигсберга, где по предположению командующего фронтом укрылась часть 8-ой армии, и на преследование «отступавших к Висле» немцев.

В то же время и командующий 2-ой армией А.В. Самсонов, в свою очередь, решил перехватить «отступавших к Висле» немцев.

Он настоял перед командованием фронта на перенесении главного удара своей армии с северного направления на северо-западное, что привело к тому, что русские армии стали наступать по расходящимся направлениям и между ними образовалась огромная брешь в 125 километров.

Получилось так, что в этот период и Ставка Верховного Главнокомандования и командующие фронтом и армиями принимали решения, не основанные на реальной ситуации, что позволило противнику беспрепятственно перебросить большинство своих войск против 2-й армии, оставив против 1-й армии лишь незначительные заслоны.

Теперь немцы смогли полностью сосредоточиться на действиях против 2-ой русской армии, и в период 13–17 августа нанесли ей поражение в сражении при Танненберге.

Трагичной оказалась и судьба её командующего – пятидесятичетырёхлетнего генерала от кавалерии Александра Васильевича Самсонова.

Ещё будучи руководителем военного училища, он запомнился юнкерам образованным военным, образцовым командиром и справедливым администратором, непримиримо относящимся к неуставным взаимоотношениям и другим нарушениям воинской дисциплины и христианской этики.

В войне с Японией командир Уссурийской конной бригады генерал-майор А.В. Самсонов приобрёл репутацию идеального кавалерийского командира. Проявив себя во многих победных боях, он вскоре возглавил Сибирскую казачью дивизию, с которой также одержал множество побед, получив чин генерал-лейтенанта.

После войны с Японией Александр Васильевич был начальником штаба Варшавского военного округа, наказным атаманом Войска Донского, Туркестанским генерал-губернатором и командующим войсками Туркестанского военного округа, войсковым наказным атаманом Семиреченского казачьего войска.

Будучи генерал-губернатором Туркестана, Самсонов, как талантливый администратор, наладил мирные отношения между русскими и местным населением, активизировал просветительскую деятельность, содействовал развитию хлопководства, водоснабжения и орошения земель края.

В 1910 году ему было присвоено звание генерала от кавалерии. Летом 1914 года Александра Васильевича вызвали в Варшаву из отпуска, который он проводил с семьёй на Кавказе, и назначили командующим 2-ой армией.

Ещё 19 июля в Варшаве А.В. Самсонов встретился с командующим Северо-Западным фронтом генералом от кавалерии Яковом Григорьевичем Жилинским, который посвятил его в план предстоящих действий 1-ой и 2-ой армий при осуществлении наступательной Восточно-Прусской операции русской армии.

Понимая всю сложность, пока неподготовленность и опасность задуманной операции в Восточной Пруссии генерал от кавалерии А.В. Самсонов всё же счёл своим долгом её осуществить.

Получив директиву о скоропалительном наступлении его армии, он вышел от Главнокомандующего фронтом в весьма подавленном и даже в упадническом настроении.

23 июля прибыв в свой штаб в Остроленке, вступивший в должность командующего 2-ой (Наревской) русской армией, Александр Васильевич Самсонов медленно опустился на стул и, молча посидев минуту, закрыв лицо руками, удручённо произнёс начальнику штаба:

– «Мы с нашей армией предназначены на роль жертвы. Это моя Голгофа».

Ведь этот мужественный человек уже ясно осознавал сложившуюся вокруг его армии ситуацию.

Но, преодолев мрачные предчувствия и тяжкое осознание возможной предстоящей гибели, опытный командир нашёл в себе силы, поднялся, перекрестился и отдал необходимые распоряжения о роковом для своей армии наступлении, в провале которого он был заранее уверен.

И он сам, и его ближайшие подчинённые, начиная с начальника штаба армии, начальники оперативного, разведывательного и отделения связи служили перед войной в разных местах, и не имели той спайки командиров, которая необходима на войне, особенно в первых боевых столкновениях.

Начальник штаба армии генерал-майор Пётр Иванович Постовский был назначен на свой пост лишь 6 августа с должности начальника 1-ой Кавказской стрелковой бригады, которой командовал чуть больше года. До этого он занимал должность генерал-квартирмейстера (начальника снабжения) Варшавского военного округа. Так что хотя бы с театром предстоящих военных действий был знаком.

Состав высших чинов армейского управления 2-ой армии был подобран крайне неудачно. Не только у начальника штаба армии, но и у четырёх из пяти начальников штабов корпусов не было боевого опыта. К началу операции они не участвовали ни в одном сражении.

Это должно было сказаться самым отрицательным образом на управлении вверенными им частями, с которыми они даже не были достаточно знакомы. Серьёзный боевой опыт отсутствовал и у большинства других военачальников рангом ниже.

Сборный состав штаба армии, недостаточное знакомство с подчинёнными частями значительной части генералитета, отсутствие должного командного стажа у некоторых военачальников, и многие другие факторы, конечно, повлияли на результат действий 2-ой армии.

А пока, раньше вступившая в соприкосновение с противником, 1-ая армия Ренненкампфа 4 августа наносила поражение передовому немецкому корпусу у Сталупенена, а 7 августа во встречном сражении заставляла отступить основные силы 8-ой немецкой армии в Гумбинен-Гольдапском сражении, 2-ая армия Самсонова, ускоренным маршем преодолев за три дня более восьмидесяти километров пути по песчаным дорогам, также перешла границу Восточной Пруссии, но лишь 8 августа.

Наступала она в направлении Ортельбург – Вилленбург, 9 августа заняв эти города. Также армия Самсонова заняла города Нейдельбург и Сольдау, опасно растянувшись по всему фронту своего наступления.

Своими опасениями о дальнейшем ходе операции Александр Васильевич делился в своём сообщении командующему фронтом генералу Я.Г. Жилинскому:

– «Необходимо организовать тыл, который до настоящего времени организации не получил. Наша территория опустошена. Лошади давно без овса. Хлеба нет. Подвоз из Остроленки невозможен».

Но командующий фронтом, невзирая на отставшие тылы и скудные сведения о намерениях противника, каждый день требовал от А.В. Самсонова лишь ускорить движение его армии.

Поначалу, не встречая серьёзного сопротивления противника, 2-ая армия занимала промежуточные населённые пункты.

Но Александр Васильевич, предчувствуя ловушку, постоянно просил у Жилинского разрешения развернуть 2-ую армию уступом с северо-запада на север, чтобы наступать по сходящимся направлениям с армией Ренненкампфа.

И лишь после трёхдневных переговоров со штабом фронта такое разрешение было получено.

Но время было упущено, да и разрешение было дано с оговорками – от его армии направить на север лишь один правофланговый 6-ой корпус под командованием Александра Александровича Благовещенского.

Это привело к отрыву корпуса в составе двух пехотных дивизий (4-ой Н.Н. Комарова и 16-ой Г.К. Рихтера) и 22-го Донского казачьего полка от главных сил армии.

Кроме того, по приказу Верховного главнокомандующего, дабы избежать окружения с юга, левофланговый 1-ый корпус генерала от инфантерии Артамонова был оставлен почти в тылу 2-ой армии в Сольдау.

Командование Северо-Западным фронтом не довело до командующего 2-ой армией, что этот корпус теперь находится в его распоряжении, к тому же без приказа командующего фронтом его передислокация запрещалась.

И вообще, с составом армии Самсонова происходила постоянная чехарда. Её корпуса то входили в состав 2-ой армии, то изымались из её состава в 1-ую армию или переводились в резерв. Поэтому корпусной состав армии Самсонова всё время менялся, но в основном в сторону уменьшения.

Генералу А.В.Самсонову сначала подчинили Гвардейский корпус, но через три дня Я.Г. Жилинский его почему-то отобрал, не предупредив об этом командующего армией. Из-за этого Александр Василевич лишние сутки считал, что этот корпус по его приказу всё ещё наступает, пока командир корпуса сам не доложил о приказе Жилинского.

То же происходило и с другими корпусами. Генералу Самсонову подчинили 23-ий корпус, но из его состава вывели в резерв фронта пехотную дивизию Л.О. Сирелиуса.

На некоторое время у А.В. Самсонова забирали и дивизию Мингина, дислоцировав её в Новогеоргиевске. Но потом, спохватившись, возвратили её, и той пришлось форсированным маршем догонять свой корпус.

Также по приказу Жилинского артиллерию 23-го корпуса оставили в Гродно, а корпусную конницу, уже по приказу Ставки, отправили на Юго-Западный фронт.

И ещё до передачи Ренненкампфу 2-го корпуса, неподвижно находившегося у Мазурских озёр, тот формально подчинялся Самсонову, но связь с ним осуществлялась только через штаб фронта. В иные моменты под командованием Самсонова оказывалась всего лишь половина его армии.

К тому же положение армии Самсонова усугубилось не только слабой разведкой сил противника, но и нарушением связи. Так как, отходя, немцы вывели из строя телефонную и телеграфную связь. Передача же радиосообщений постоянно прослушивалась противником, знавшим теперь о намерениях и планах действий русской 2-ой армии.

Поначалу наступление по инерции развивалось успешно.

Ещё 11 августа 15-ый корпус атаковал немцев, заставив их отступить.

Однако после тяжёлой атаки войска устали.

Снабжение корпуса отставало, а у командования не было разведывательной информации о противнике.

Генерал А.В. Самсонов опять запросил у штаба фронта разрешение на приостановку наступления и обеспечение своего правого фланга всем необходимым.

Но генерал Я.Г. Жилинский обвинил генерала А.В. Самсонова в трусости и потребовал продолжения наступления.

А на просьбу командиров 15-го и 13-го корпусов Мартоса и Клюева дать их войскам отдых, чтобы подтянуть тылы и наладить снабжение, теперь уже оскорблённый Александр Васильевич ответил отказом.

Вместо наступления на север для соединения с 1-ой армией Ренненкампфа Самсонов вынужденно перенёс направление наступления на запад, к Остероде.

Поэтому 15-ый корпус начал движение, имея на своём левом фланге прикрывавший его 1-ый корпус Артамонова, а 6-ой корпус Благовещенского находился уже в пятидесяти километрах северо-восточнее остальной армии.

И части 2-ой армии ещё сильнее растянулись по фронту.

Наступавшая в самом центре фронта 2-ой армии 6-ая пехотная дивизия генерала Торклуса из 15-го корпуса, в составе 21-го Муромского пехотного полка, принимавшего участие ещё в 1831 году в усмирении польского мятежа, ведя борьбу с повстанцами в Беловежской пуще, а также 22-го Нижегородского, 23-го Низовского и 24-го Симбирского пехотных полков, не имея резервов, не смогла развить свой успех и остановилась около города Мюлен. И всё наступление по центру фронта 13-го, 15-го и 23-го корпусов генералов Клюева, Мартоса и Кондратовича было остановлено перегруппировавшейся 8-ой немецкой армией и резервами, к тому времени быстро переброшенными по железным дорогам из Франции.

А 12 августа генерал А.В. Самсонов, наконец, получил сведения о концентрации немецких войск в районе своего правого фланга.

Но предложение Александра Васильевича развернуться против них командующий фронтом Жилинский отверг, приказав продолжить наступление.

Утром 13 августа Самсонов отдал соответствующие приказы своим центральным корпусам. И в тот же день армия Самсонова натолкнулась на неожиданно сильное сопротивление немцев.

Две русские армии теперь опять двигались не по сходящимся, а по расходящимся направлениям. Более того, 2-ая армия двигалась в западню, устроенную для неё немцами.

Генерал Пауль фон Гинденбург, вместо Максимилиана фон Притвица возглавивший теперь 8-ую немецкую армию, утвердил план операции по разгрому 2-ой русской армии генерала А.В. Самсонова.

Этот план был представлен ему начальником штаба генералом Эрихом Людендорфом. А разработан план был начальником оперативного управления его штаба, большим специалистом по России, бывшим ранее военным атташе в Санкт-Петербурге, подполковником Максом Хоффманом. До этого он служил под руководством генерала фон Шлиффена в русском отделе Германского генерального штаба.

Немцам теперь были известны все планы русского командования. Это и перехваченные незашифрованные радиосообщения, и из документов, попавших к немцам после аварийной посадки на их позиции самолёта с русским лётчиком-курьером.

Оставив перед 1-ой армией Ренненкампфа лишь отряды прикрытия, Гинденбург перебросил все свои войска для окружения 2-ой армии Самсонова. И началось так называемое сражение при Танненберге.

А 13 августа 1-ый немецкий корпус генерала Германа фон Франсуа атаковал 23-ий русский корпус генерала Киприана Антоновича Кондратовича, заставив его отступать к городу Нейденбург.

Поэтому между 1-ым и 15-ым корпусами 2-ой русской армии образовался опасный разрыв.

В этот же день немецкие войска под командованием генерала Августа фон Макензена атаковали изолированный от основных сил армии 6-ой корпус генерала от инфантерии А.А. Благовещенского, выбив его части из Бишофсбурга.

Две дивизии корпуса потеряли 7.500 человек и отступили в полном беспорядке, при этом командир корпуса бросил войска и бежал в тыл.

Заставив отступить 6-ой корпус 2-ой русской армии, немцы полностью оголили её правый фланг.

Но войска центральных корпусов продолжали идти вперёд, всё больше увязая в боях со свежими силами противника.

И 14 августа фланговые 1-ый и 6-ой корпуса 2-ой русской армии были полностью отрезаны от центральных 13-го и 15-го корпусов.

А ночью, взяв Нейденбург, немцы отрезали пути отступления и всей армии генерала А.В. Самсонова, ещё не знавшего об этом.

Лишь утром следующего дня командующий узнал о разгроме своего правофлангового 6-го корпуса.

Попытка 13-го корпуса оказать помощь 15-му корпусу также не увенчалась успехом. Тогда командующий 13-ым корпусом генерал Николай Алексеевич Клюев приказал своим частям отступать.

В середине дня Александр Васильевич Самсонов принял такое же решение, но было уже поздно. А на следующий день уже и левофланговый его армии 1-ый корпус практически без боя отступил к югу от Сольдау.

Узнав об этом, Самсонов был вне себя от возмущения и отстранил командира корпуса генерала от инфантерии Леонида Константиновича Артамонова от должности, заменив его генерал-лейтенантом Александром Александровичем Душкевичем, бывшим до этого командиром 22-ой пехотной дивизии этого же корпуса.

С разгромом и отступлением флангов положение трёх корпусов, сражавшихся с немцами в центре и испытывавшим на себе сильнейшее их давление, теперь становилось угрожающим.

Более того, немцы перерезали трём русским корпусам путь назад, теперь грозя полным их окружением.

В 7 часов 15 минут 15 августа Александр Васильевич послал Главнокомандующему фронтом Я.Г. Жилинскому свою последнюю телеграмму:

– «1-ый корпус, сильно расстроенный, вчера вечером, по приказанию генерала Артамонова, отступил к Иллову, оставив арьергард впереди Сольдау. Сейчас переезжаю в штаб 15-го корпуса в Надрау для руководства наступающими корпусами. Аппарат Юза снимаю. Временно буду без связи с Вами».

Это решение Александра Васильевича Самсонова оказалось роковым, так как привело к полной дезорганизации управления частями его 2-ой армии. Ибо, по правилам, а в штабе армии, на котором лежала функция обеспечения связью со всеми своими подчинёнными частями, это должны были знать, работающая станция связи прекращает свою работу лишь после начала работы новой станции, более отвечающей новому месту пребывания командующего армией.

Это невежество в штабе армии вело к усугублению последствий решения генерала Самсонова выехать в расположение 15-го корпуса.

С его отъездом в Надрау закончилось управление армией.

И с этого момента катастрофа 2-ой армии стала неминуемой.

Британский офицер связи Нокс, прикомандированный к штабу 2-ой русской армии, присоединился было к генералу Самсонову, близ дороги в кругу офицеров изучавшему карту местности. Его удивило, что даже в штабе армии сейчас была всего лишь одна карта и один компас.

Тут главнокомандующий внезапно вскочил на коня, и с несколькими офицерами штаба и с казацким прикрытием помчался по дороге, на ходу бросив Ноксу:

– «Оставайтесь здесь, Нокс. Я к Мартосу».

Удивлённый союзник повернулся к офицерам:

– «Что это, господа?».

– «Не волнуйтесь, Нокс. Сегодня удача на стороне противника, завтра она будет нашей!» – ответил один из штабных офицеров, по-видимому, выражая общее настроение.

– «Господа, но ведь происходит страшное и непоправимое!» – не унимался союзник.

– «Нокс, если даже сейчас и случится худшее, это всё равно не повлияет на конечный исход войны» – похлопал его по плечу другой.

И этот фатализм русских поразил Нокса не менее всего прочего. Ведь худшее уже наступало.

А тем временем, переживая за судьбу своей армии, Александр Васильевич в то же утро прибыл на передовую линию в штаб 15-го корпуса генерала от инфантерии Николая Николаевича Мартоса.

Прибыв в расположение корпуса, Александр Васильевич, понял, что немцев теперь не остановить.

Он ещё имел возможность возвратиться назад.

Но, повинуясь воинскому долгу и старым традициям русского воинства, он не смог бросить своих сражавшихся подчинённых на произвол судьбы.

У Самсонова ещё была надежда на удачный прорыв его корпусов к северу для соединения с армией Ренненкампфа, и на то, что 1-ая армия уже начала активные действия в тылу немцев, наседавших на его 2-ую армию.

Но его надеждам не было суждено сбыться.

16 августа 15-ый корпус не смог пробиться к Нейденбургу.

Хотя к тому времени на флангах 2-ой армии атаки немцев были отбиты 1-ым и 23-им корпусами, но в центре отступление русской армии приняло беспорядочный характер.

Пять дивизий 13-го и 15-го корпусов, а это около тридцати тысяч человек при двухстах орудиях, были окружены в районе Комусинского леса и пленены вместе с генералом Мартосом.

Немцы брали в плен изможденных и осоловевших от непонимания происходящего русских рядовых и офицеров.

Однако, даже оказавшись в мешке, сто тысяч человек могли ещё сжаться для мощного удара. Но этого не произошло.

Части не чувствовали локоть друг друга, пружина единого фронта лопнула, и громадная сила оказалась разделенной на отдельные фрагменты.

Некоторые части армии были деморализованы общей неразберихой ещё до непосредственного соприкосновения с противником.

Они устали от изнурительных переходов по пересечённой местности, давно не получали питания, и их выводил из себя пока отступающий, но невидимый и явно владеющий инициативой противник.

И 2-ая русская армия оказалась по сути разгромленной.

К вечеру того же дня был окружён и 13-ый корпус генерала Клюева, который ещё пытался вывести свои войска из окружения, отступая тремя колоннами.

Пробираясь в полной темноте, без дорог, лишь по лесным просекам и тропам, пользуясь лишь компасом, так как карт этой местности не было, в течение двух суток без горячей пищи колоны продолжали свой трудный путь на восток. Но две из них были разбиты, и генерал вынужден был отдать приказ о сдаче в плен. Однако небольшая часть корпуса всё же вырвалась из окружения и ушла за польскую границу.

Части 2-ой армии в составе 1-го, 6-го и 23-го корпусов, а также остатки попавших в окружение 13-го и 15-го корпусов теперь отступали за реку Нарев.

А судьба оставшихся офицеров штаба генерала Самсонова, укрывшихся в лесу, оказалась трагической. После отдачи приказ об отходе центральных корпусов своей армии командующий с группой офицеров штаба направился через Мушакен на Янов.

Александр Васильевич находился в тяжелейшем моральном стоянии.

– «Пётр Иванович, моя жизнь, как военного деятеля, кончена. В моих руках ведь было почти четверть миллиона элитных войск России! Император верил мне. Как же я смогу посмотреть ему в лицо после такого несчастья?» – по дороге горестно жаловался он своему начальнику штаба генерал-майору П.И. Постовскому.

– «Александр Васильевич, возможно ещё не всё потеряно?! Да поможет нам господь Бог!».

– «Только на господа и осталось нам уповать!».

Тут же начальник штаба подскакал к полковнику М.Н. Грязнову, дав необходимые распоряжения по дальнейшему следованию.

А тот не преминул поделиться с П.И. Постовским:

– «Я ещё недавно видел Александра Васильевича бравым генералом, чёртом сидящем на боевом коне! А сейчас это… извините, человеческая развалина».

Вскоре штабная кавалькада прибыла в расположение 2-ой пехотной дивизии генерала И.Ф. Мингина из 23-го корпуса генерала К.А. Кондратовича, и Александр Васильевич кратко переговорил с Иосифом Феликсовичем.

Но около двенадцати часов того же 16 августа кортеж командующего оставил 2-ую пехотную дивизию и двинулся к городу Виленберг, рассчитывая там ещё застать части 6-го корпуса. Но по дороге на всех переправах болотистых речек им встречались немецкие воинские части.

В одном из таких болотистых дефиле, при выходе из деревни Саддек, где сочувствовавшие польские крестьяне радушно встретили русских воинов, ехавших впереди казаков из караула командующего, состоявший из донских казаков второй и третьей очереди призыва, обстреляли пулемёты противника.

Тогда командующий приказал своему казачьему охранению атаковать пулемётчиков противника. Полковник Вялов из штаба его армии храбро повёл казаков в атаку, но та не удалась. Однако большая часть кавалькады командующего прорвалась дальше.

Подъехав к Виленбергу, они обнаружили, что город занят неприятелем.

Александр Васильевич, поначалу возглавивший отряд своих отступающих войск, теперь понял, что управление ими уже невозможно, и впал в прострацию.

– «Пётр Иванович, – обратился Александр Васильевич к своему начальнику штаба Постовскому – это всё! Ради Бога, не мешайте мне застрелиться. Принимайте командование!».

Но разговор услышали и другие сопровождавшие офицеры, тут же окружив командующего и высказав горячий протест против его замысла.

Тогда А.В. Самсонов отказался от своего намерения, но, как оказалось, временно.

Теперь командующий 2-ой русской армией со своим штабом был полностью отрезан от своих войск. Все возможные и реальные направления отхода в свой тыл оказались перекрыты немцами. И к этому времени казаки охраны понемногу оставляли командующего армией со штабной свитой.

Им ничего не оставалось, как или пробиваться силой, или пробираться через лес скрытно.

От первого решения Самсонов отказался, так как, не имея под рукой никаких войск, кроме остатков наполовину разбежавшейся казачьей сотни, рассчитывать на успех открытого прорыва было бы трудно.

– «С такой ордой мы не пройдём!» – в сердцах бросил он начальнику штаба П.И. Постовскому.

Но, с другой стороны, теперь представлялось сравнительно нетрудным, пользуясь темнотой, лесистой местностью и расположением местных жителей-поляков, спешившись, пробраться сквозь неприятельские отряды, расположенные на путях отхода армии.

И Александр Васильевич остановился на этом решении, приказав оставшимся казакам пробираться к своим отдельно от его штаба.

Командующий 2-ой русской армией, генерал от кавалерии А.В. Самсонов остался лишь с семью офицерами своего штаба: начальником штаба армии генерал-лейтенантом Петром Ивановичем Постовским, генерал-майором-квартирмейстером Николаем Григорьевичем Филимоновым, полковниками Вяловым и Лебедевым, подполковником Андогским, штабс-капитаном Дюсиметьером, поручиком Кавершенским, а также есаулом Донского казачьего войска, канониром 11-ой конной батареи Купчиком и одним ординарцем, состоявшим при командующем вестовым.

На исходе восьмого часа вечера командующий армией вместе со своим штабом, отделившись от казаков, перешёл пешком в лесок к югу от шоссе Виленберг – Канвизен, где было решено дождаться полного наступления темноты.

Они решили ночью на 17 августа выбраться из зоны расположения противника.

И с наступлением полной темноты генерал Самсонов с остатками своего штаба пешком двинулись по лесистой и болотистой местности, часто встречая на своём пути конные разъезды противника и его пешие заслоны.

Двигались они по лесу гуськом, в затылок, держа по компасу направление на Хоржеле.

Причём генерал А.В. Самсонов шёл посредине.

Во втором часу ночи дошли до леса около молочной фермы Каролиненгоф в окрестностях города Виленберга, где решили сделать короткий привал и отдохнуть.

После получасового отдыха в лесу, все встали и двинулись в путь.

Августовская ночь была темна. Из-за туч на небе не было видно ни Луны, ни звёзд.

Поэтому из-за темноты приходилось часто останавливаться и проверять по светящемуся компасу правильность направления движения.

При этом все скапливались около офицера, идущего в голове колонны, совещаясь о дальнейшем маршруте и делая перекличку.

После короткого отдыха в лесу, около двух часов ночи, группа снова двинулась дальше в путь, но генерала Самсонова в ней не оказалось.

Вскоре в лесу прозвучал выстрел, и все поняли, что их благородного командующего, не пережившего разгрома их армии, больше нет.

Жестоко страдая от астмы, посерев от несчастья, полностью отчаявшись, генерал Александр Васильевич Самсонов покончил с собой.

Немедленно все пошли обратно к месту привала. По пути негромко звали командующего, подавая свистки.

Но дойдя до места, генерала Самсонова не нашли.

Тогда повернули обратно, а затем вторично прошли весь путь до места привала. Но все поиски опять оказались безрезультатными.

Снова решили остановиться у валежника около места прежнего привала и оттуда продолжили искать мелкими группами уже в разных направлениях.

Но так как при этом чуть не потерялись, то решили поиски тела командующего отложить до рассвета, чтобы, наконец, найти его и вынести из расположения вражеских войск.

Рано утром, после двухчасового поиска, группа подверглась обстрелу противником сразу с двух сторон опушки леса.

Поэтому им, сначала пришлось укрыться в лесу, а затем и отойти по указанию местных жителей-поляков в том направлении, которое сейчас оказывалось единственно свободным от немецких патрулей.

Потому поиски тела генерала Александра Васильевича Самсонова пришлось прекратить.

Но все офицеры, выходившие из окружения вместе с генералом А.В. Самсоновым, вскоре вышли к своим.

Поначалу, преследуемые огнём то с одной, о с другой стороны и обстреливаемые пулемётом с автомобиля, крейсировавшего по шоссе, офицеры штаба подошли к деревне Монтвиц, где встретили два эскадрона 6-го Глуховского драгунского полка и две сотни 6-го казацкого полка, прорвавшихся со штандартами обоих полков к деревне Зарембы.

Присоединившись к ним, офицеры и генералы штаба продолжили дальнейшее совместное движение, и все вместе они вышли в расположение своих войск. Если бы Александр Васильевич Самсонов не застрелился, то тоже бы вышел к своим.

Сражение под Танненбергом, как и судьба всей Восточно-Прусской операции, стало первым крупным сражением, проигранным русскими войсками в этой войне.

И главная причина этого была не в отсутствии боевого духа русского солдата, а в неспособности русского командования вести войну с серьёзным, думающим противником, в частности в ошибочных решениях главнокомандующего Северо-Западным фронтом генерала Я.Г. Жилинского и собственных просчётов генерала А.В. Самсонова.

Угроза окружения и разгрома 8-ой немецкой армии была устранена, а русская 2-ая армия потерпела тяжёлое поражение.

И 18 августа генерал Я.Г. Жилинский приказал остаткам войск 2-ой армии отойти за реку Нарев, в практически исходное перед наступлением положение.

И остатки русских 15-го и 13-го корпусов и 2-ой пехотной дивизии генерал-лейтенанта Иосифа Феликсовича Мингина из 23-го корпуса генерала от инфантерии Киприана Антоновича Кондратовича, вырвавшиеся из окружения и отошедшие к реке Нарев в район Остроленки, уже там приводили себя в порядок.

Находящийся в спокойном тылу Северо-Западного фронта, его главнокомандующий Я.Г. Жилинский вплоть до 2 сентября так и не понял всей глубины происшедшего.

А действительно талантливые военачальники Павел Карлович Ренненкампф и Александр Васильевич Самсонов, оказавшись во главе армий, были не на своём месте.

Командуя корпусом или дивизией, они были бы военными гениями и о них говорили бы только положительное.

А после битвы при Танненберге и 1-ая русская армия, находясь под угрозой окружения превосходящими по численности германскими войсками, была вынуждена к 3 сентября с боями отходить на исходную позицию.

Но этому предшествовали весьма кровопролитные события ещё 26 августа у города Алленбург, около которого находился один из мостов через реку Алле. Для его охраны под командованием капитана А.А. Успенского его 16-ая рота была усилена командой сапёров из их же 106-го Уфимского пехотного полка, командой разведчиков 107-го Троицкого пехотного полка и шестью орудиями из 27-ой артиллерийской бригады.