Текст книги "Логика и методология науки. Современное гуманитарное познание и его перспективы. Учебное пособие"

Глава 1.
Современность как открытая проблема

Новая рациональность. Философия как методология социальных и гуманитарных наук. Порядок и хаос. Общественная жизнь человека как воспроизводство хаоса и порядка. Новая рациональность как проблема современности. Эпоха и современность. Понятие культурно-исторической эпохи и современности. Эпоха как завершенная и закрытая система. Соотношение эпохи и цивилизации. Современность как незавершенный и открытый процесс творчества будущего. Законы природы и законы свободы. Ойкуменальность и современность. Хаотичность внерационального. Ойкуменальность как принцип существования в современности.

В настоящем учебном пособии основной акцент сделан на проблемном характере социальных и гуманитарных наук. Наука в целом представляет собой одну большую, развернутую и непрерывно воспроизводящую себя проблему; любая проблематика в науке обусловлена ее собственным проблемным характером.

Не углубляясь в философский вопрос, что представляет собой наука как проблема, заметим тем не менее, что обращения к философии нам не избежать. Ни один субъект не может адекватно оценить самого себя, лучше всего он виден со стороны. Если вопрос сформулирован как «Логика и методология науки», или «Современные проблемы науки», ответ на него следует искать в том интеллектуальном подходе к реальности, какой органично связан с наукой, но в сложившемся за последние три столетия смысле слова «наука» сам по себе ею не является. Это философия, выступающая особой сферой познания и имеющая методологическое для науки значение.

Философия особенно актуальна как методология наук о духе (Г. Зиммель) или о культуре (Г. Риккерт), т. е. социальных и гуманитарных наук. Методологическое значение философии заключается в том, что она выражает родовую природу самого человеческого разума, а ее внутренняя структура соответствует структуре познания и определяет тот ракурс, в котором ученый воспринимает и познает свою предметную область. Здесь, конечно, имеется в виду не заказ на проведение исследовательских работ. Философия выражает такое направление познания, в каком человек вообще способен познавать, и этим очерчивает границы научной работы. Она как бы определяет пространство, где научное исследование перспективно и возможно, а наука заполняет это пространство конкретными знаниями. Это очень широкое пространство, и оно непрерывно расширяется, но в каждый отдельный момент, не является бесконечным. Определяя это пространство, философия создает контекст, необходимый для понимания и осмысления научных знаний.

Обращение к философии в рамках нашего пособия диктуется еще и тем обстоятельством, что, сознавая ее необходимость, сегодняшнее гуманитарное образование в России тем не менее по-прежнему исходит не из современного состояния философии, а из советского диалектического материализма, приспособленного служить методологией главным образом позитивного познания. Традиционный диалектический материализм даже в естествознании пригоден сегодня не во всех его областях. И тем более в социальных и гуманитарных науках. В нем попросту нет необходимого инструментария, например, понятий «разум», «рациональность», «воля», «свобода». Точнее, они рассматриваются по преимуществу в контексте так называемой зарубежной философии, и то главным образом XIX века. Материалистической же позицией, классовым подходом, теорией формации и законом единства и борьбы противоположностей, основополагающими для советского диалектического материализма, многого объяснить невозможно.

Поэтому учебное пособие предваряется кратким пояснением того, что представляет собой философия и зачем она нужна. Этим я надеюсь обратить внимание студентов на курсы лекций по философии, культурологии и методологии научного познания.

Философия является органичной для человеческого разума. Проще говоря, когда человек разумно мыслит, он непременно философствует. Происходит это потому, что человек – существо, занятое каким-нибудь делом. Для того чтобы действовать, необходимо знать: что, как, зачем делать. Философия представляет собой сферу разума, которая выдвигает конструктивные для деятельности человека идеи.

В обыденных делах профессиональная философия не нужна, там достаточно обычного житейского философствования. Но есть проблемы, с которыми человечество сталкивается впервые, и ни у кого нет опыта и знаний, необходимых для их решения. Таковы, например, проблемы глобализации, международного терроризма, изменения климата, искусственного интеллекта, виртуальной реальности, смены пола, пересадки органов, клонирования, эвтаназии и т. п. Идеи и ориентиры, необходимые при решении проблем, принципиально новых для самой природы человека, выдвигает философия.

В творчестве новых идей, опирающихся лишь на природу человеческого разума, всегда чрезвычайно высока вероятность ошибки. Чтобы уменьшить ее, за тысячелетия разработана система правил профессионального философствования. Эту систему тоже называют философией, ее изучает история философии, и она является важнейшим элементом философской культуры. Выдвигая идеи, философия решает несколько задач, необходимых для функционирования науки.

Во-первых, ее идея представляет собой основной стратегический ориентир научного познания и практики. Это не столько точная и однозначная цель, подобная мишени для стрелка, сколько направление, горизонт перспективного познания. В рамках очерченного горизонта наука сама определяет конкретные предметы, задачи, получает знания и предлагает собственные программы практической деятельности. Границы же горизонта познания определяются философской идеей. Такое соотношение философии с наукой помогает науке осознавать проблемный характер своего познания.

Во-вторых, ее идея очерчивает горизонт понимания, т. е. пространство, в рамках которого существуют взаимосвязанные друг с другом научные знания. Детальная структура такого горизонта тоже разрабатывается отдельными науками. Это пространство необходимо для того, чтобы полученные знания можно было понять, т. е. наполнить их ценностным содержанием, смыслом и значением. Понять – значит, творчески получить новое знание и поместить его в контекст культурно-исторической эпохи, в рамки сложившегося типа субъективности и рациональности или иного, необходимого для понимания пространства, чьи границы определяются философской идеей.

Факт в гуманитарных науках может быть интерпретирован множеством разных способов, в том числе и с точностью до наоборот: например, является ли Александр Невский спасителем или предателем земли русской, был ли Наполеон I диктатором, создавшим одну из ранних систем фашистского типа, или он выполнял миссию разрушения самодержавия и распространения по Европе буржуазно-демократического строя? Выступает ли в психологии бессознательное неспособностью сознания говорить о самом себе или это особая структура психики, находящаяся за пределами сознания и наполняющая его независимым от него содержанием? Ответы на такие вопросы носят оценочный характер и зависят от философии, выражающей определенную субъективность, или точку зрения. Поэтому историческая наука нуждается в философии истории и ее разных концепциях с разными субъективными позициями, психологическая наука требует философской психологии, филологическая наука органично связана с философией языка, философией литературы и т. д., а юридическая наука – с философией права.

В-третьих, сама идея представляет собой парадигму или некоторый образец, ориентируясь на который наука получает ясный ответ на вопрос, что значит для нее познавать.

Например, для того чтобы научное мышление научилось различать знание и понимание, необходимо было, чтобы философия первой поставила перед собой такую задачу. Чтобы наука научилась строго формулировать свои законы, потребовалась философская теория пространства и времени. Чтобы появилась цивилистика, нужна была философская идея цивилизации, а чтобы родилась психология, необходимы многовековые философские исследования души, сознания, разума и т. п. Вплоть до того времени, пока наука строго и однозначно не определила своего места, задач и границ, и там, где она до сих пор их не определила и не установила различия между собой и философией, каждый крупный ученый – создатель новой теории или нового подхода – осознавал себя одновременно и философом: например, в математике – А. Пуанкаре, в физике – А. Эйнштейн, В. Гейзенберг, Э. Шредингер, И. Пригожин, в литературоведении – М.М. Бахтин, в истории – Л. Февр, М. Блок, А.Я. Гуревич, в психологии – К. – Г. Юнг, З. Фрейд, Э. Фромм, К. Ясперс, С. Жижек, в этнологии – К. Леви-Стросс, в социологии – К. Маркс, П. Сорокин, М. Вебер и т. д.

В нашем учебном пособии будут представлены некоторые современные философские идеи, характеризующие стратегии и горизонты социальных и гуманитарных наук в условиях принципиально новых для человечества обстоятельств, а также идеи, характеризующие само строение и функционирование таких наук в современности, играющие для науки роль методологических принципов и позиций.

Философия разрабатывает стратегические для научного познания идеи, именно этим она и выполняет задачу методологического обоснования науки.

Психика не является чем-то изолированным от мира, она связана с человеческой физиологией, с особенностями природной среды и с интеллектуальным, культурным, политическим, экономическим, правовым содержанием общественной жизни людей. Изменения в этих структурах сопровождаются изменениями в содержании психики, а она, в свою очередь, вызывает перемены общественной жизни, влияет на физиологию, а через практику – и на экологию. Психика, таким образом, рассматривается как продукт многофакторного внешнего воздействия, способный оказывать влияние на формирующую ее реальность, а порой и создавать те или иные формы реальности.

По историческим причинам – из-за философских теорий Древней Греции (особенно у Аристотеля), в силу полуторатысячелетнего господства в европейской культуре христианского монотеизма, из-за большого влияния на гуманитарную науку политических идей и программ – традиционный и по сей день преобладающий взгляд на эволюцию связан с представлением о развитии как о движении от одного упорядоченного состояния к другому. Так, появились представления о совершенствовании человеческой души в ходе истории.

Тем не менее философия 2-й половины XX века показала, что эволюция является не столько поэтапным формированием, сколько трансформацией, движением от порядка к хаосу, от хаоса к порядку и изменением типа порядка: его формы, структуры и т. п. Оба эти состояния – хаос и порядок – пронизывают и человеческую, и общественную жизнь, являясь двумя противоположными характеристиками, описывающими их реальную динамичность. В современных философских науках исследования такого рода начинал проводить Ф. Ницше, по большей мере они связаны с именами Ж. Делеза, Ф. Гваттари и др.

Основу постоянной проблематичности самого человеческого рода наряду с другими причинами составляет непрерывный поиск баланса или допустимых пропорций между хаосом и порядком в современности. Эти пропорции различны в разные культурно-исторические эпохи, но и хаос, и порядок всегда присутствуют в общественной жизни людей.

Первые рациональные представления о них складываются еще в Античности, а в условиях Средневековья, Возрождения и Просвещения они получают своеобразные интерпретации. В XIX веке в творчестве К. Маркса им подводится промежуточный итог, а в творчестве Ф. Ницше, в его идее противопоставления Аполлонического и Дионисийского начал[6]6
  Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки // Ф. Ницше. Соч.: В 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1990.


[Закрыть] в связи с наступающим закатом Просвещения и его переходом к модернизму проблема соотношения хаоса и порядка снова выходит на передний план. В дальнейшем она рассматривается в классическом и неклассическом психоанализе, в экзистенциализме, структурализме, постструктурализме и становится предельно острой в постмодернистских концепциях конца XX и начала XXI века.

Хаос может быть понят по-разному. Древнегреческое значение этого слова означает зияние, бесформенность или отсутствие формы. Сегодня доминирует представление о хаосе как о беспорядке. На самом деле наблюдение беспорядка не обязательно означает его отсутствие, чаще беспорядок – это нарушение порядка, вызванного, например, его изменением в соответствии с неизученными законами, нераспознанность порядка, а иногда и его непривычность. Нераспознанность порядка обусловливает принципиальную проблему: есть ли все-таки в сущности мира скрытый, но еще не известный нам порядок или его нет вообще? То или иное решение этой проблемы скорее является мировоззренческим выбором и предпосылает диаметрально противоположные методологические позиции гуманитарных наук. Например, при наблюдении из западноевропейских культур общественной жизни в арабском мире или в Центральной Африке возникает вопрос: есть ли там своя цивилизация, законы которой нам пока попросту неизвестны и непривычны, или там нет никакой цивилизации? Подчинено ли мышление человека, страдающего психическими заболеваниями, какой-нибудь собственной и непонятной нам логике или в нем нет никакой логики?

Непосредственно вопросы хаоса и порядка изучает синергетика[7]7
  Синергетика – философская концепция, выступающая основой формирующейся сегодня новой научной картины мира. Предмет синергетики – поведение динамических систем; основная идея синергетики – самопроизвольное становление и воспроизводство порядка в хаосе через флуктуации. Синергетика предполагает, что хаос, понимаемый как «нерегулярное движение, описываемое детерминистскими уравнениями» (Хакен), как полная неопределенность поведения системы, является основным и вечным состоянием бытия. Но в хаосе иногда возникают островки порядка. В этом смысле тот облик мира, какой мы знаем, случаен, мир мог бы стать и другим. Причина возникновения порядка – локальные взаимодействия между отдельными элементами. Наиболее активно синергетика формируется с 70-х годов XX века (Хакен, Пригожин, Курдюмов, Моисеев и др.) и сразу превращается в методологию самых разнообразных наук. Так, для социальных и гуманитарных наук ее предметное поле – поведение индивидов и групп в обществе, формирующих социальный порядок.
  Основные понятия синергетики: 1. Самоорганизация. 2. Случайные взаимодействия – множество случайных взаимодействий образует совокупность локальных траекторий поведения, которые складываются в единую траекторию движения системы в целом. Это множество формирует то, что называют динамическими системами, и синергетика применяется именно к анализу динамических систем. 3. Фазовый портрет системы – совокупность случайных, нелинейных взаимодействий, формирующих самобытность и уникальность динамических систем. Фазовое пространство – пространство таких взаимодействий. 4. Точка бифуркации – неустойчивое и неопределенное состояние динамической системы, способной в силу случайных причин выбрать любое и абсолютное непредсказуемое направление движения (поставить карандаш на острие и предсказать, куда он упадет). 5. Флуктуация – выбор системой дальнейшего поведения из точки бифуркации, отклонение системы от среднестатистической траектории. 6. Катастрофическое множество (теория Тома) – динамическая система, рассмотренная как множество точек бифуркации. 7. Аттрактор – «островок порядка», фазовое пространство, к которому со временем начинает склоняться поведение динамической системы. В нем достаточно долго преобладают случайные блуждания элементов, пока они преобладают, он называется странным аттрактором. Большинство аттракторов так навсегда и остаются странными.


[Закрыть]. Хаос трактуется ею как массив случайных флуктуаций поведения спонтанно движущихся частиц, в котором могут возникать упорядоченные системы. То есть хаос – это процесс случайного взаимодействия множества различных элементов, в ходе которого формируется порядок. В социальных науках это означает формирование единого общества из многообразия индивидуально различных человеческих личностей, а в гуманитарных науках – проблему возникновения общезначимого смысла при взаимодействии индивидуальных значений, проблему свободы и творчества. Хаос в социальном и гуманитарном познании трактуется как пространство свободной активности индивидов и творческая среда. При этом по-новому воспроизводится проблема творчества, поставленная еще в Средние века как проблема creatio и generatio: является ли оно чистым случаем творчества формы буквально из абсолютного «ничего» или же это процесс изменения уже существующей формы и синтез разных форм.

Порядок же понимается как детерминация спонтанно движущихся частиц со стороны их организации. Применительно к социальным и гуманитарным наукам это конкретно-историческая социокультурная детерминация человеческого индивида, в том числе его внутреннего мира.

Проблема соотношения хаоса и порядка заключается в следующем: что такое хаос и порядок в отдельно взятом конкретно-историческом социокультурном пространстве, каким образом в хаосе рождается порядок, как порядок определяет границы хаоса, какова пропорция их соотношения, оптимальная для самосохранения, для дальнейшего развития человечества и для решения вновь появляющихся перед ним проблем.

В отечественной литературе давно сложилось представление о том, что общество и общественная жизнь – некое самодостаточное целое, проявлением которого выступают человеческие индивиды. К сожалению, именно такое одностороннее представление является наиболее распространенным, зачастую оно и определяет гуманитарное познание.

Вопреки таким взглядам современная философия по большей части, трактует общественную жизнь как совместное существование множества человеческих индивидов, понимаемых в аспекте не только их сходства друг с другом, но и взаимного отличия как индивидуальностей. Люди представляются существами, обладающими самобытными внутренними мирами: каждый по-своему одухотворен, имеет собственное сознание и способен к разумному мышлению тогда, когда они попадают в личные, жизненно значимые для них ситуации.

Такой подход имеет давнюю традицию, начиная с представлений о человеке в раннем христианстве. Он развивается в концепциях Р. Декарта, Г. Лейбница, И. Фихте, И. Канта и др., утверждается в ранних сочинениях К. Маркса и Ф. Энгельса[8]8
  Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Соч., 2-е изд. Т. 3. М.: Гослитиздат, 1955. С. 18–19.


[Закрыть]. Позднее он преломился во взглядах С. Кьеркегора и в первую очередь Ф. Ницше, выступивших не просто с индивидуалистических позиций, но поставивших во главу угла крайний субъективизм. Их творчество обусловило идею «жизненного мира» Э. Гуссерля, герменевтическую философию Х. – Г. Гадамера, своеобразную феноменологию М. Хайдеггера с отчетливым противопоставлением Dasein и das Man, и экзистенциализм Ж. – П. Сартра с его идеей интерсубъективности. Предельной формой эволюции этих взглядов становится творчество Ж. Делеза, выдвинувшего философское понимание сингулярности – идею роевых и агрегированных сообществ и совместно с Ф. Гваттари философему ризомы, а также труды Ж. Бодрияра.

Сегодня общественная жизнь людей представляется результатом экзистенциального диалога качественно различных и одушевленных человеческих индивидов независимо от своих предпочтений, по факту рождения вынужденных вступать в коммуникации и непосредственно общаться с другими, внутренне отличными от них индивидами.

Духовное различие индивидов в условиях неизбежности их коммуникаций обусловливает проблему закрытости внутреннего мира Другого от каждого человеческого Я. Никогда наверняка невозможно знать, чего другие хотят, что они думают о нас и какие планы строят. Проблема межличностной коммуникации имеет оборотной стороной проблему межличностного понимания, без решения которой в психологической науке адекватные знания становятся попросту невозможными.

В условиях закрытости и непонятности Другого взаимоотношения индивидов придают всей общественной жизни характер хаоса. А хаотичность общественной жизни оборачивается сумятицей в человеческих душах. Каким же образом рождается порядок?

Этот вопрос напрямую относится к основоположениям философии, которые в одной из широко распространенных философских традиций принято называть предпосылками, первоначалами, и которые, по сути, представляют собой предмет ее разработок. В рационально сконструированных философских концепциях предмет не может быть поименован однозначным и строго определенным понятием. Так же обстоит дело и в науке: сам предмет как реальность не столько называется, сколько указывается. Но если в науке предмет в достаточной мере очевиден, то в философии он абстрактен и его необходимо вычленить из реальности. Для этой цели философия использует не столько свой категориальный аппарат, сколько метафоры. Возможность применения метафоры в науке и философии на сегодня достаточно хорошо разработана[9]9
  См. напр. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М.: Едиториал УРСС, 2004; Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990.


[Закрыть].

Нетрудно провести параллель между общественной жизнью людей и пассажирами в переполненном автобусе, где тоже есть и «общество», и навязанные коммуникации.

Когда новый пассажир протискивается в переполненный автобус, он преследует свою цель: ему надо занять в автобусе более или менее удобное место, чтобы доехать до своей остановки. При этом его появление в автобусе несколько изменяет пространственную конфигурацию остальных пассажиров: кто-то подвинется, кто-то другой повернется, пропуская новичка, кто-нибудь, напротив, оттолкнет его или прижмет к креслу.

Вместе с этим меняется не только телесная конфигурация пространства, но и его «ментальное» содержание. Кто-нибудь обрадуется, увидев старого приятеля или симпатичную женщину. А кто-то другой рассердится от того, что ему заехали локтем в бок, причем сделал это не новичок, а другой пассажир, который неловко повернулся из-за того, что ему на ногу наступили. И опять на ногу наступил не новичок, а третий пассажир, которого стукнули портфелем. И снова это сделал не новичок, а четвертый пассажир, которого толкнули. А толкнул его уже новичок, протискиваясь в переполненный автобус.

Складывается очень любопытная цепочка контактов, сопровождаемых мыслями, чувствами, переживаниями, а то и словами: первый, рассердившийся пассажир нашего новичка не видит, не знает и знать не желает, но первопричиной его эмоции оказывается все-таки новичок.

В этой мешанине переживаний, обусловленной непрерывными взаимными провокациями, возникают два взаимосвязанных и устойчивых духовных образования, бессознательно предчувствуемых каждым.

Во-первых, каждый знает, каким должен быть пассажир, и каждый понимает, что если хочешь доехать до своей остановки, то не вертись, не толкайся, не ругайся, будь скромен и стой смирно, иначе тебя из автобуса выкинут.

Во-вторых, каждый понимает, что такое автобус данного конкретного маршрута. И если водитель, будучи свободным человеком, вместо того чтобы ехать строго по маршруту, свернет к себе на дачу, пассажиры ему сразу объяснят, что такое автобус, куда он должен ехать и куда конкретно водитель должен направляться.

В общественной жизни таким же образом в непрерывных контактах и взаимных провокациях индивидов складывается аналогичное представление о том, что такое «человек в этом именно обществе» и что такое «мир, в котором человек живет». Оба эти представления в ментальности существуют в целом на бессознательном уровне и выполняют функцию неких предчувствуемых норм, которые надо соблюдать, чтобы быть принятым как «свой». Они к каждому адресуют экспектации – своеобразные ожидания-требования соответствовать этим нормам, и они же провоцируют применение общественных санкций к отступникам. Эти представления о человеке и мире являются социокультурной парадигмой и выступают «фокусами», к которым стягивается в конечном счете вся общественная жизнь, принимая упорядоченный характер.

Они обозначаются плохо определяемыми понятиями традиций, обычаев, кристаллизуются в «нравственности» и в «праве». Право в этой метафоре выполняет роль рациональной формы коммуникаций, такой формы, в какой экспектации превращаются в очевидные и публичные требования, благодаря чему коммуникации становятся осознанно регулируемыми. Нравственность при этом выглядит не осознанно и целенаправленно регулируемой, а спонтанно складывающейся и саморегулирующейся формой коммуникаций.

Представления о человеке и мире в каждую культурно-историческую эпоху, в каждой цивилизации заметно различаются, вместе с ними различаются и нормы общественной жизни. Именно по этой причине в глазах любой цивилизации другие культуры выглядят порой, почти варварством, хотя они не менее цивилизованны, но только на свой манер.

Таким образом, хаос и порядок оказываются двумя взаимно обратными сторонами общественной жизни людей, непрерывно сопутствуют друг другу и предобусловливают постоянно воспроизводящуюся альтернативу общественного развития. Но при этом полная и окончательная победа любой из этих альтернатив уничтожает общественную жизнь либо в абсолютной анархии, либо в абсолютной диктатуре и тоталитаризме. Поэтому проблема их соотношения – это проблема пропорции хаоса и порядка, где наряду с социальной целостностью сохраняется и творческий потенциал индивидов, придающих обществу динамизм и обусловливающих его развитие.