Текст книги "Логика и методология науки. Современное гуманитарное познание и его перспективы. Учебное пособие"

Эпоха и современность являются двумя противоположными и взаимосвязанными способами теоретического описания общественной жизни людей. Каждый из них по-своему правомерен, однако взятый абстрактно от другого и без учета его требований, каждый становится односторонним. Их корректное соотнесение позволяет применять их в качестве ограничений друг для друга. Только совместно они дают возможность с необходимой для практики точностью характеризовать общественную жизнь как непрерывно изменяющуюся целостность, состоящую из множества быстротекучих и взаимосвязанных явлений и процессов, но при этом обладающую относительно устойчивыми признаками.

Унаследованная современной Россией советская культурологическая мысль традиционно рассматривала общественную жизнь как проявление объективной материи и в конечном счете абсолютизировала законы природы. Мало от нее отличалась и западная мысль XIX века, склонная объяснять и конструировать социальные процессы на основе господствовавших в эпоху Просвещения идей той же материальной природы либо на основе идеи Абсолютного Разума, столь же абстрактной и суперреальной, как и материя.

С конца XIX века в науку возвращается понимание природы не только как суперреальной громады мироздания, но и как целостной, конкретной вещи, как единичного процесса, входящего в состав мира. Тогда появилась возможность трактовать природу как то, что прирождено вещам и процессам, т. е. а) как внешнюю природу – необходимую совокупность факторов, обусловливающих появление и существование отдельной вещи (процесса) в ее конкретности, и б) как внутреннюю природу – собственное качество вещи, обеспечивающее ее данность и самобытность. В первом случае в науке выходит на передний план идея традиции, во втором случае – самобытности.

Сегодняшнее понимание природы позволяет рассматривать общественную жизнь в виде целостности (общество как самодостаточная система) и в виде многообразия (индивиды, составляющие общество). Как следствие изменения представлений о природе в социальных и гуманитарных взглядах начинает преобладать плюрализм и мультикультурализм, мультипарадигмальный и диалогический подходы, оппонирующие традиционным монизму и монологизму.

Заметим, что изменение представлений о природе не перечеркивает ее традиционного понимания как единого мироздания, но усиливает значение и роль отдельных и конкретных явлений. Это же, в свою очередь, позволяет рассматривать законы природы не как одинаковые правила, которым всё по Вселенной соответствует, а как продукт комплементарности, взаимодополнимости внутренне различных вещей. Целостность мира при этом понимается не как единство и взаимосвязь на базе повсеместной одинаковости, но скорее в смысле соборности многообразия.

Представление об эпохе как супериндивидном целом позволяет использовать понятие законов природы в их социальной модификации, трактуя их как законы истории, обусловливающие общественную жизнь.

Представление о современности как непосредственно переживаемом предмете исследований вводит в научный оборот понятие законов свободы, которые рассматриваются двояко:

1) как законы истории, не обусловливающие общественную жизнь, но складывающиеся в ее процессе;

2) как система норм индивидуальной жизни, ограничивающая произвол индивидов, но предоставляющая для него строго очерченное пространство.

В отличие от законов природы, предписывающих человеку типы поведения (биологические законы жизнедеятельности организма, физические законы тяготения и т. п.), законы свободы не обладают столь «диктаторским» характером, но указывают, что их нарушение влечет за собой негативные последствия, способные перевесить любой ожидаемый субъектом результат.

Эпоха в силу своего всеобъемлющего характера непосредственно воспринимается и осознается как цивилизация: институты, обряды, ритуалы, программы, ясно и отчетливо артикулированные и обращенные к человеку экспектации. В той мере, в какой она доступна исследованию, эпоха видится наукой как общепринятая рациональность.

Современность же не столько рациональна, сколько разумна частным и живым человеческим разумом. В отличие от рациональности разум опирается на интуицию и выступает формой проявления целостного внутреннего мира вовне, способом мышления, преодолевающим многообразие конкретных жизненных ситуаций и решающим экзистенциальную проблематику.

Идея интуиции как необходимой для познания стороны мысли появляется еще в Средние века в борьбе номинализма с реализмом. Уже в ту пору было ясно, что рациональная теория не может средствами логики определить главного – свой собственный предмет в его реальном бытии, а не в понятийном выражении. Реальное бытие предмета констатируется и постигается интуитивно, в том числе и через органы чувств. И лишь потом, после констатации факта предметности, появляется понятие и начинаются интеллект и логика. Интуиция понадобилась, чтобы понятия ума имели смысл и не были пустыми, она ставит вопрос о том, что на самом деле обозначают слова.

После того как в Просвещении утвердилось понимание предмета естественных наук, обязательно воспринимаемого через органы чувств, и позднее, когда гуманитарное познание рационализировало интуицию с помощью понятия рефлексии, она по сей день остается в философии и гуманитаристике. И по-прежнему интуиция выполняет задачу осмысления рациональных теорий. Но в отличие от естествознания, исследующего всеобщую природу, и от социальных наук, изучающих всеобщий социум, гуманитарная наука исследует человека, а люди разные, различны и ситуации, в которые они попадают. Отсюда и различие между их индивидуальными разумами.

Живой человеческий разум лишь отчасти рационален, большей же частью он внерационален, т. е. интуитивен в том смысле, что обрабатывает уникальный личностный опыт и выступает моментом осознанности в реакции целостного и многогранного человека на ситуацию. Поэтому экзистенциальный диалог в действительности обозначает разумный, но принципиально не рационализируемый до конца полилог множества индивидов.

Благодаря существенной внерациональности диалога, формирующего общественную жизнь, в ней также образуется огромная внерациональная сфера, которая воспринимается как любым отдельным человеческим разумом, так и общепринятой рациональностью в виде неизбывного хаоса. Общественная жизнь оказывается всегда хаотичной и ставит перед людьми вечную проблему ее рационального упорядочивания.

Условно будем считать, что своеобразие европейских культур проявилось в полной мере в период от начала новой эры до наших дней. То, что происходило в Древней Греции и в Римской империи, служит неким «предъевропьем», когда закладывались предпосылки, породившие в дальнейшем специфику европейской культуры. Основанием для такой точки зрения является то обстоятельство, что от распада Римской империи и по меньшей мере до XX века конфигуратором европейской культуры выступал христианский логоцентризм и европейская история, европейская культура развивалась в прямой корреляции с эволюцией и кризисами христианской церкви.

Вспомним, что в конечном счете действительным субъектом культуры является человек, понимаемый как индивид. Однако, когда говорится о человеке, тем более о его индивидуальности, следует разобраться, о чем, точнее о ком идет речь.

Если понимать человека как предмет исследования, на него распространяется принцип неисчерпаемости предмета для рационального познания и действия. Данный принцип обусловлен внутренней бесконечностью объективного бытия, он означает, что любой предмет всегда практически используется «целиком», при остром дефиците знаний о нем.

Следовательно, ни одна проблема не может быть полностью решена отдельным человеком или отдельным сообществом за конкретный временной период, пусть даже за миллион лет. Ни один предмет не может быть исчерпывающим образом исследован за ограниченное время. Более того, за пределами знаний остается огромная и вполне неопределенная область «непознанного». Но практически эксплуатировать реальный предмет и человеку, и обществу приходится целиком, включая и то, чего они не знают о нем, включая и непознанное в его неисчерпаемом бытии, не дожидаясь, пока наука через сто или тысячу лет откроет причины, ограничивающие его эксплуатацию.

Принцип неисчерпаемости работает не только в рациональном познании человеком внешней предметности, но и в рациональном самопознании. Следовательно, человек не отдает себе полного отчета в том, кто он таков во всех возможных ситуациях своей жизни, его самосознание имеет границы, обусловленные принятым типом рациональности. Он осознает только ту сторону своего существования, какая характеризует его локальную социокультурную определенность, непосредственно переживаемую ситуацию, да отчасти его личный экзистенциальный опыт. Но человек и сам живет и пользуется предметами, мало что зная о них и о себе самом. Это обстоятельство объясняет, почему именно в европейской мысли то и дело на передний план выходит идея объективного, бессознательного и иррационального (А. Шопенгауэр, Г. Гегель, К. Маркс, Ф. Ницше, З. Фрейд, М. Фуко, Ж. Делез и др.).

Уточню: бессознательное, будь оно личностное, культурное или историческое, не фатально. Оно не представляет собой области, абсолютно никогда недоступной для познания или практики, но при этом предопределяющей поступок. Бессознательное даже не обязательно характеризует сущность человека, это всего лишь неосознанное в данный момент, поскольку современность ограничена достигнутым уровнем развития разума и типом рациональности. Исторически бессознательное меняется, и, вероятно, оно различается у разных людей. Однако в момент поступка оно существует и привносит в его ход и результаты свою неопределенность. Потому его приходится учитывать, оговаривая в исследовании аспект не вечного, не только исторического, но и современного, индивидуального и мгновенного.

Принцип неисчерпаемости позволяет по-особому взглянуть на вопрос о происхождении человека: такой вопрос теряет смысл. Проще говоря, конкретным людям безразличны метафизические причины их появления на свет. Они произошли от родителей, а что касается метафизики, то виной ли тут эволюция материи, панспермия, Высшее творчество или иные обстоятельства, не имеет иного значения, кроме как для удовлетворения самолюбия. Не столь важно, откуда появился человек, сколь важно, что он уже есть, он таков, каков есть, и с этим надо что-то делать и приходится как-то жить (Ж. – П. Сартр). Наша человеческая индивидуальность и сущностное невежество, обусловленное неисчерпаемостью предмета, выступают первичной предпосылкой индивидуальной жизни во всех ее проявлениях: и в практических, и в познавательных, и в оценочных, и т. п. Отсюда любое знание или оценка всегда имеют ограниченный характер.

Человек для него самого есть ego, всякий раз локализованное «здесь и теперь», но не «там и тогда». «Там и тогда» имеют экзистенциальное значение лишь как определяемые «здесь и теперь» цели, мечты, надежды, опасения и т. д. Однако ego – это не чистая до прозрачности абстракция, а самоидентификация целостного человека, не способного полностью рефлектировать или иным способом рационально отдать себе отчет в том, кто он таков как целое, до пределов его глубины. Ego – рационально-внерациональное существо, в качестве такового «я живу». Это делает ego ситуационным, т. е. таким человеком, которому с очевидностью дана необычайность собственной жизни и жизненного мира. Собственно говоря, ситуация индивидуальной жизни как очевидная необычайность – тайна рождения, тайна смерти, тайна ego, нераскрытость сущности и границ бытия любой вещи – и есть та точка, через которую культура превращается и воплощается во всякой отдельной душе.

Памятуя о пограничных ситуациях К. Ясперса и о его трактовке неразумия как высшей мудрости, буду называть данное рационально-внерациональное качество человека его ойкуменальностью. Однако в отличие от Ясперса, для которого пограничная ситуация является случайным открытием и шоком (напр., смерть), ойкуменальность – не случай, а данность и сущность.

Локальная определенность ego обусловливает и неизбежность рациональной рефлексии границ существования и их локализации в облике каналов коммуникации, чья формальная и рациональная сторона в условиях цивилизации нередко принимает вид юридических законов. Если у К. Ясперса человек творит свою экзистенцию вне предметного мира, ойкуменальность вовлекает предметный мир в экзистенцию как в многоканальную коммуникацию в качестве ее внерациональной основы. Человек как ego сам является для себя пограничной ситуацией и придает такое же качество всей своей жизни. Ойкуменальность – не чистая пограничность, не границы, а пространство как целое, рассмотренное через призму его субъективно полагаемых границ. Как таковое она оказывается онтологией представлений о гносеологической неисчерпаемости предметов.

В таком случае ойкуменальность становится «специфически человеческим в человеке», а культура оказывается лишь одной из граней индивидуального человеческого существа. Переживание своей пограничности, ее рациональное восприятие превращает человека в ego удивленное, любопытствующее, воображающее, т. е. в разумное. Культура при этом становится отношением между рациональной и внерациональной сторонами своей сущности.

Как существо рациональное человек понимает себя в своей отделенности и противопоставленности внешнему миру. Осознание пограничности требует рефлексии границы, того, что ego воспринимает как «горизонт» своей экзистенции. Устанавливая между собой и миром границу, ego тем самым занимает определенное место и создает собственное «тело», отличая последнее от биологической «плоти». Как внерациональное существо ego открыто внешней реальности и воспринимает открытость, как «духовность»: иррациональность, спонтанность, экстатичность, выдвигая на передний план бессознательное, подсознание и т. д. Таким образом, живой разум оказывается не чистой рациональностью, а единством рациональных и внерациональных сторон внутренней жизни, он тоже ойкуменален, ситуационен, а потому по-кантовски синтетичен.

Представляется, что рефлексия границы и есть творчество культуры, культура же становится рациональным проведением границы между ego и внешним миром и разумным преодолением проведенной границы. Такое ее понимание придает культуре три свойства.

Во-первых, культура есть культурное тело, пространство, занимаемое культурным организмом, и процесс создания такого тела и пространства.

Во-вторых, если разум ойкуменален, то он духовно-телесен. Полагая границу, он и культуре придает ойкуменальный, духовно-телесный характер. Видимо, только в этом плане имеет смысл называть культуру «духовностью», не забывая, конечно, о ее вещной и символической телесности.

В-третьих, внутренняя противоречивость разума и культуре придает противоречивость. Ее динамизм обусловлен взаимодействием духовности и телесности. Динамизм разума и связанный с ним динамизм культуры придает культуре временную характеристику, историчность: в ней появляется «тогда», выражающее открытость ego не только вовне, но и в грядущее, воспринимаемое как «мечта». Следовательно, духовность, в том числе и культурная духовность, является и открытостью в мир, и открытостью ego для грядущего, будь то творчество грядущего или его явленность в мгновение «сейчас».

Любой культуре свойственны эти качества, но в разных пропорциях. Долговременность культуры обусловлена ее способностью устанавливать и поддерживать пропорцию, не позволяющую угаснуть ни одному качеству, не заглушая их культуротворческий потенциал.

Человек как разумное существо творит культуру и воспитывается ею, приобретая свое культурное тело: национальную, гражданскую, профессиональную и т. п. определенность. Культура же становится пространством, в котором через посредство человека вступают друг с другом в диалог телесность, внекультурная духовность и духовность грядущего.

Следовательно, культура, которая считается с человеческим ego, должна быть трансцендентной. Трансцендентность культуры означает, что за любым ее проявлением предполагается внекультурная сторона. Культура неотрывна от внекультурья. Внекультурье воплощается в культуре и закрепляется в ней, создавая свои культурные формы, воспринимаемые как символы. За каждым культурным знаком обнаруживается духовная глубина, интерпретирующая знаки._

Выводы

1. Фундаментальной методологией современных социальных и гуманитарных наук выступают философские идеи.

2. Объектом социальных и гуманитарных наук является общественная жизнь человека.

3. Одной из основных проблем современных социальных и гуманитарных наук является поиск оптимального соотношения хаоса и порядка в общественной жизни.

4. Порядок является одной из форм проявления рациональности.

5. Содержание общественной жизни и представление о порядке меняются в зависимости от эпохи и цивилизации.

6. Современность представляет собой непрерывное изменение типов рациональности и порядка.

7. Одной из перспектив изменения типа рациональности выступает его гуманизация и высвобождение внутреннего потенциала личности.

8. Субъектом современности выступает человек как ойкуменальное существо.

Основные понятия

• Порядок.

• Хаос.

• Экзистенциальный диалог.

• Общественная жизнь человека.

• Эпоха.

• Современность.

• Цивилизация.

• Культура.

• Разум.

• Рациональность.

Вопросы для самопроверки

1. Креативная роль социальных и гуманитарных наук.

2. Представление об общественной жизни. Экзистенциальный диалог как способ бытия общественной жизни.

3. Порядок и хаос как тенденции общественной жизни.

4. Понятие и соотношение эпохи и современности.

5. Цивилизация как система опытных признаков эпохи.

6. Соотношение разума и рациональности.

Литература

Павлов А.В., Еманов А.Г., Богомяков В.Г., Чистякова М.Г. Культурология. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2004.

Павлов А.В., Пономаренко Е.В. Современные проблемы науки. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2007.

Койре А. Очерки истории философской мысли. О влиянии философских концепций на развитие научных теорий. М.: Прогресс, 1985.

ЛиотарЖ. – Ф. Состояние постмодерна. М.: Алетейа, 1998.

Современный философский словарь. М.: Академический проект, 2004.

Новая философская энциклопедия. М.: Мысль, 2000. Всемирная энциклопедия: Философия. XX век. М.: АСТ; Минск: Харвест, Современный литератор, 2002.

Глава 2.
Онтология современного гуманитарного познания

Понятие социокультурной парадигмы. Современное понимание общественной жизни. Субъект-объектная парадигма. Субъект. Виды новоевропейского субъекта. Признаки субъекта. Разум и рациональность. Объект. Виды объекта. Признаки объекта. Иррациональность. Детерминизм. Современное состояние социокультурной парадигмы.

В современных гуманитарных науках источником научных проблем являются состояние общественной жизни человека, обусловленный ею тип рациональности и методы познания. Общественная жизнь человека воспринимается им самим

• как культура его общественного существования;

• как непосредственно воспринимаемые обстоятельства и ситуации его жизни.

Культура представляет собой место человека в общественной жизни, его роль и связанные с ними нормы и ценности, а также способы отношения к ним. Непосредственно воспринимаемые обстоятельства являются по преимуществу событиями, а также оценками, смыслами и значениями, которыми человек наделяет внешний по отношению к нему социальный и природный мир, осознанный как многообразие отдельных предметов, фактов и событий, взаимосвязь между которыми никогда не бывает окончательно и полностью проясненной. Внешний мир осознается как нечто «другое», а скрытые стороны этого «другого» в момент проявления и осознания превращают «другое» в ситуацию.

Состояние и динамичность общественной жизни выражаются в многообразии уникальных ситуаций, в которые непрерывно попадает человек. Накапливаясь и интегрируясь, ситуации вступают в противоречие со сложившейся рациональностью и с методологией. В конце концов эти последние перестают справляться со своей ролью и становятся проблематичными.

Таким образом, можно выделить две группы проблем. Первая группа представляет собой противоречия самой общественной жизни и новые в ней ситуации. Вторая группа является противоречием между традиционными методами, формами и идеями, с одной стороны, и принципиально новыми предметами и условиями – с другой. Первая группа составляет проблемные ситуации, а вторая – проблемы.

Противоречия и ситуации общественной жизни напрямую, непосредственно наукой не отображаются. Чтобы познавать, наука должна преобразовать и обобщить их многообразие, оформив его как свою проблематику и рациональную предметность. Научное познание нуждается в предварительном построении предметной области и в рациональной постановке проблематики.

Уже в этом заключается особая проблема: рациональность отдаляет познание от реальности. Первая проблема любой науки в том, чтобы доказать сам факт существования своего предмета. Естествознание для этой цели использует эксперимент, гуманитарная наука прибегает к рефлексии. Эксперимент позволяет констатировать предмет как чувственный опыт и после накопления необходимого числа опытов обобщать и строить теории. Рефлексия позволяет констатировать его как внутренний опыт ученого, имеющий общее значение, и строить теории в диалоге с другими специалистами.

Задача этой главы в том, чтобы смоделировать социокультурную парадигму как общую форму гуманитарной предметности, проблематики и методологии, присутствующую в реальной культуре общественной жизни, охарактеризовать ее современное состояние и наметить обусловленные ею проблемы социального и гуманитарного познания. И проблемы, и предметы, и методы регулируются парадигмой и заданным ею типом рациональности как своим основным законом