Текст книги "Логика и методология науки. Современное гуманитарное познание и его перспективы. Учебное пособие"

В сегодняшнем понимании объект – это то, что субъект различает, культурное представление о жизненном мире субъекта как о материале для производства ценностей в ходе познания, преобразующей деятельности и присвоения.

Однако обратим внимание, что уже в XIX веке объект дробится, он не представляется как нечто целое и доминирующее над субъектом. Субъект – рефлексия социального и индивидуального самобытия, а объект – множество вещей, взаимосвязанных и не очень, за которыми может скрываться объединяющее их начало, а может и не скрываться. Представление о Боге меняется в эту эпоху на представление о природе, о Вселенной, о материи, а они, в свою очередь, довольно быстро принимают облик гносеологических мифов. В конечном счете становится ясно, что за гранью познанного мира что-то есть, но что это такое, уже непонятно. Мифологическое происхождение идеи объективной реальности приводит к пониманию необходимости конструировать объект на основе фактов, и конструировать так, чтобы он эти факты объяснял.

В гуманитарных науках представление об объекте иное, чем в естествознании. Для наук о природе объектом является осознанная, познаваемая и преобразуемая часть объективной реальности. Социальные же и гуманитарные науки не отвергают объективной реальности, но либо абстрагируются от нее, либо включают ее проявления в свои теории в качестве материала для культурации. Для них понятие объекта имеет несколько значений:

1) продукт объективации;

2) совокупность условий и предпосылок, обеспечивающих существование и качество культуры и ее субъекта в данное время и данном месте;

3) внесубъектные культурные явления, рассмотренные в качестве целей деятельности субъекта.

Науки о природе представляют объект сам по себе, гуманитарные рассматривают его в отношении к субъекту.

Субъект может размышлять о материальных вещах, об идеях, теоретических конструкциях, о других людях, народах, о разуме – все это объекты чувственного познания и разумного мышления. В структуре объекта различаются предметы: эмпирически воспринимаемые или теоретически сформулированные объекты прямого познания и собственно объекты – теоретически сконструированные представления о действительном мире, в котором возможно существование предмета, компоненты картины мира.

Объект – идея, но она никогда не бывает произвольной, она представляет собой понятие о группе свойств, независящих от субъекта и внеположенных ему.

Объект противостоит субъекту. В зависимости от того, каков субъект, выделяются и разные виды объектов. Прежде всего это

1) природа индивида (например, дух) и ее отдельные компоненты;

2) другой – другой человек, народ, институт, культура в целом;

3) натура – предметы внекультурной реальности.

В европейских культурах жизненный мир обладает следующими признаками:

• пассивность, пластичность;

• иррациональность;

• «алиберализм», детерминизм, отсутствие свободы, зависимость от субъекта и от собственных объективных законов;

• рутинность, неспособность к творчеству;

• имморальность, бытие за пределами гражданских и нравственных позиций или попросту отсутствие их;

• аволюнтаризм, бытие вне воли, отсутствие ее.

Субъект противопоставляет себя объекту и не признает за ним своих качеств. Объект с субъективной точки зрения не только лишен их, но, более того, он находится за их пределами, и качества субъекта к объекту попросту не применимы. Его истоки вне европейского самосознания.

«Внеевропейскими» выглядят и объективная реальность, и миры других культур. Даже разум, превращенный в объект рационального познания, теряет свою жизненность и становится рассудком, набором приемов, методов и логических операций, пригодных для употребления искусственным интеллектом машины или для разработки на их основе так называемых психотехник, правил этикета, формальных юридических законов, социальных или политических технологий.

Мы обращаем преимущественное внимание на рациональную сторону европейской культуры, но это не означает, что следует пренебрегать внерациональной стороной. Надо заметить, что понятие иррационализма настолько неоднозначно, что итальянский социолог В. Парето предлагал для обозначения его онтологии использовать термин «внерациональное».

Иррационализм далеко не во всем совпадает с мистическим опытом. Мистически полученное откровение может быть выражено рационально, что легко подтвердить с помощью, например, теологических трактатов. Даже интуиция в современной гуманитарной науке представляется рациональной.

Разум как мышление удивленное, любопытствующее и воображающее, как мышление целостное и интенционально направленное, отлитое в форму рациональности и цивилизованности, может трактоваться как проявление духа, скрытого во внутренне неисчерпаемой душе человека. Его основание выходит за пределы наличного культурного опыта. Однако современный рационализм ставит мистику под запрет. И тогда европейский «рационализированный разум» начинает обнаруживать в индивидуальных и общественных ситуациях границу собственных познавательных возможностей. Эту границу и то, что за ней скрыто, он называет иррациональностью (неразумностью), а попытки размышлять на ее основе рождают мифы.

Порой иррациональное напрямую отождествляют с духовным, что не вполне правомерно. Духовно то, что создано духом. Но ни философия, ни тем более гуманитарная наука не являются религиями. Они исследуют только культуру и участвуют в ее создании. Единственное, что они могут сказать о духе, что он – некая внутренняя необходимость души, смутно улавливаемая в ее основании, что он – принципиальная открытость человеческой души вовне, проявляющаяся, например, в искренности и доверии.

Как необходимость, так и открытость делают человека доступным и для духа, и для материальных обстоятельств, а если пользоваться языком христианской религии, то философское понимание духовности есть открытость и для Божественного, и для дьявольского влияния. Любая наука о культуре имеет дело не с духовным в его существе, а с образами духовности: Божественного, дьявольского, иного, возникающими в сознании под явным влиянием культуры. Культура для науки – система, за которой духовное только угадывается, а источник ее остается скрытым.

Иррациональность – сложный опыт, включающий в себя и мистическое основание рационализма, и интуицию, и восприятие объективной реальности, и оценку другого типа разумного мышления (взаимооценка белого человека и индейца в США, русского и чукчи в России, Европы и Китая и т. д.).

Понятие иррациональности появляется в Средние века вследствие характерного для средневековой религиозной философии разделения мира на две взаимно противоположные реальности: потусторонний и посюсторонний мир. Граница между этими реальностями и позволяла сущностные признаки посюстороннего человеческого интеллекта считать рациональными, а угадываемые черты потустороннего Божественного разума обозначать как иррациональность. Преодоление же этой границы со стороны человека представлялось как трансценденция, а пересечение этой границы Божественной духовностью и ее воплощение в явления посюсторонней реальности описывалось как экзистенция.

Не вдаваясь в детали средневекового мировоззрения, укажем только на то обстоятельство, что эта граница и ее осознание появляются в ходе отделения человека от природы и становления рациональности и она имеет вполне научный смысл, активно используемый в современной гуманитарной методологии.

Основным субъектом общественной жизни является человек, понимаемый прежде всего как индивид, индивидуальность и носитель культуры. В качестве такового человек никогда не обладает всей полнотой научной информации о предметах, вовлеченных в его жизненный мир. Разум же для человеческого индивида, будучи его живым разумом, за исключением проведения целенаправленных научных исследований, является интуитивно обусловленным, культурно оформленным осознанием своей противопоставленности вещам его жизненной реальности. При этом сам человек начинает трактоваться как противоположность осознанию, т. е. как бессознательное. Проще говоря, люди поступают разумно и со стороны воспринимаются как разумные существа тогда, когда знают, что и зачем делают, когда действуют осознанно, целенаправленно и могут обосновать свои поступки.

Умение вставать на позиции индивида и познавать от его лица конкретные объекты реальности становится источником ее проблематизации для социальных и гуманитарных наук, мыслящих с позиций современности. На человека как на предмет исследований распространяется принцип неисчерпаемости предмета для рационального познания. Этот принцип означает, что любая вещь всегда практически используется «целиком», при остром дефиците знаний о ней. Причем использовать ее приходится сейчас, не дожидаясь, когда наука через годы откроет причины, запрещающие ее использовать. Следовательно, человек как предмет самопознания не отдает себе полного отчета в том, кто он таков. Но он и сам живет, и пользуется вещами, мало что зная о них и о себе самом. Отсюда современные попытки превратить бессознательное в постулат познания.

Таким образом, объективность для современной гуманитарной науки представляет собой не столько непосредственно воспринимаемую, сколько угадываемую за осознанием внерациональность и теоретически сконструированную картину мира.

Проще говоря, источником проблем классической науки является внерациональность, рассматриваемая с точки зрения абсолютного субъекта, например, всеобщего и единого разума, поиск и моделирование внерациональности как идеализированного объекта, подчиняющегося единым законам природы.

Источником проблем современной науки является та же внерациональность, рассматриваемая с позиции индивидуального человеческого субъекта, поиск и представление внерациональности как бессознательного, многообразно функционирующего в рамках законов свободы.

С точки зрения абсолютного субъекта объект подчинен не законам свободы, а объективным законам природы. Именно это позволяет субъекту присваивать объект и преобразовывать его в соответствии со своими взглядами, потребностями и идеалами, ставить его в зависимость от себя и нравственно оправдывать такую политику.

Подобное отношение к объективной реальности вполне конструктивно, если, конечно, объективная реальность вовсе лишена разума. Оно и по сей день служит основанием естественных и технических наук. Но таким же становится и отношение к носителям разума другого типа. Это легко проиллюстрировать, например, «психологией старшего брата» и «двойными стандартами» для себя и для чужих, якобы «менее развитых культур». Такое отношение проявляется в «педагогической практике» России, европейских и североамериканских стран: культурная помощь Азии, Африке, Латинской Америке, «наказание» Югославии, Ирака за отступление от стандартов Запада. Оно прослеживается и в колониальной политике XIX века.

Так, колониализм нельзя объяснять только поиском дешевой рабочей силы, рынков сбыта, источников сырья и подобными экономическими факторами. В его основе лежит великий моральный проект, который Р. Киплинг назвал «бременем белого человека». Нравственная суть проекта колонизации заключается в «помощи» неевропейским народам, в подъеме их до уровня метрополий, т. е. в их европеизации. Любопытно, что эта же моральная подоснова присутствовала в отношениях СССР и США в годы «холодной войны», обе страны сочувствовали друг другу, навязывая «несчастному врагу» свои ценности.

У разных народов есть различные представления о свободе, даже в самой Европе на разных этапах ее развития оно изменялось. Свобода может быть самообусловленностью, но может быть и свободой выбора между Божественным и дьявольским, как в Средние века, и освобождением от угнетающей необходимости во имя необходимости, более гуманной или просто не познанной необходимостью. Свобода может представляться и в виде творчества идеального, утопического социального строя, в виде социальной защиты, политической независимости, выбора поступка на основе субъективной воли и в рамках принятого законодательства, политического выбора и т. п.

Сегодня Европа в основном ассимилировала все эти разновидности свободы, подчинив их самообусловленности. Европа же классическая, еще в середине XX века их игнорировала, считая самообусловленность единственным видом свободы. В таком случае иные типы свободы, конечно, выглядели как зависимость, рабство, угнетение.

С точки зрения индивидуального субъекта внерациональный объект представляет собой полную неопределенность, ограниченную только субъективной волей к самообусловленности. Однако такое представление внерациональности не дает субъекту считать его основным ориентиром своей жизни. И Бог, и классическая материя в глазах исключительно индивидуального и самообусловленного субъекта теряют статус реальности.

Эта трагическая ситуация стала фактом общеевропейской культуры к середине XX века и сохраняется по сей день, хотя уже утратила эмоциональную остроту. Вот, например, как о ней писали в ту пору лучшие представители западной философии и литературы:

– Ты называешь свободой право на блуждание в пустоте? (А. де Сент-Эк-зюпери).

– Я молил, выпрашивал знамение, посылал к небесам призывы, но не получил ответа. Небо не знает ничего, не знает даже моего имени. Каждую минуту я задавал себе вопрос: что я такое в глазах Бога? Теперь я знаю ответ: ничто. Бог меня не видит, Бог меня не слышит, Бог меня не знает. Видишь ли эту пустоту над нашими головами? Видишь эту брешь в дверях? Это Бог. Видишь этот провал в земле? Это Бог. Это тоже Бог. Молчание – это Бог. Отсутствие – это Бог. Бог – это одиночество людей (Ж. – П. Сартр).

– Мое существование не имеет никакой цели и смысла, оно по своей сущности абсурдно и обречено на гибель. Что бы я ни сделал, я делаю хорошо, если действительно я сам это делаю (М. Хайдеггер).

– На какую бы плоскость мы ни встали, границы, которые находит свобода, находятся в самой свободе. Никогда мы не были так свободны, как в период оккупации (Ж. – П. Сартр).

– Человек есть прежде всего субъективно переживаемый проект, вместо того чтобы быть пеной, плесенью или цветной капустой. Душа – вакуум, человек – ничто, не оболочка образует сосуд, а его внутренняя пустота (Ж. – П. Сартр).

Свобода, превратившись в растерянность и дезориентацию человека в мире, начинает трактоваться как ответственность человека прежде всего перед собой, затем перед другими людьми и как современный гуманизм. Таким образом, самообусловленность перестает быть той романтической свободой, какая характеризовала европейские культуры в эпоху Просвещения и становится зависимостью от неопределенного бессознательного. Вместе с тем утрачивается противоположность между субъектом и объектом, рациональным и внерациональным и на передний план начинает выходить парадигма «Я – Другой», оттесняя противопоставленность субъекта и объекта.

Разум, противопоставляющий человека внешней реальности и позволяющий через познание устанавливать соотношение с ней, побуждает человека воспринимать любой предмет внешнего мира как явление, принципиально неисчерпаемое для познания. Следовательно, неисчерпаемость становится необходимым условием рационального познания и практики. Хотя вопрос о границах рационального познания был подробно разработан И. Кантом еще в конце XVIII века, вплоть до середины XX века в эпоху массового гносеологического и практического оптимизма эти границы зачастую игнорировались. По-новому проблема границ познания и практики была поставлена западной философией в 70-е годы XX века в связи с наступившим состоянием постмодерна и кризисом классического структурализма.

Этот вопрос вынуждает констатировать факт существования структур в составе культуры, позволяющих человеку жить в условиях принципиальной недопознанности (религия, мораль и т. п.). В действительной новоевропейской культуре субъектов и объектов много. У разных людей, классов, институтов, у народов – разные взгляды на жизнь и ее ценности. Плюрализм субъектов конструктивен, у ученых на самом деле высшей ценностью и субъектом должна быть Наука, без этого они не смогут эффективно познавать, у художников – Искусство, у чиновников – Государство, а у священников – Бог и т. д.

Однако наряду с диалогом людей происходит и диалог субъектов, люди спорят именно по поводу своих взглядов на жизнь. В диалоге субъектов, во взаимодействии мнений о высших ценностях складывается единое представление. Оно сложно устроено, комплементарно, в нем находят свое место все или по крайней мере большинство субъектов и ценностей. В нем достигается межсубъектное согласие, «договоренность», возникает интерсубъективность и комплементарность.

Этим представлением корректируются все взгляды и жизненные позиции. Подчиняясь ему, люди живут и в ходе своей жизни, порой неосознанно, создают культуру. В абстракции мы можем утверждать, что это представление и есть единый субъект всей культуры. В данном утверждении промежуточное звено – человек – пропущено, иначе невозможно выстроить теорию культуры, получить рациональное знание о ней «из нее самой», раскрывать законы собственно культуры как самостоятельного предмета исследований. Но не забудем, что человек как промежуточное звено и есть самое главное, оно вносит ограничения в любые теоретические рассуждения о культуре. Человек и его желание или нежелание жить так, как учит абстрактная теория, выступают главной имплицитной предпосылкой любых рассуждений.

Диалог субъектов протекает в таком культурном контексте, где принципиальная недопознанность внешней реальности становится неизбежным условием и представлена своими субъектами, например религиозными общинами.

Фундаментальной парадигмой европейской культуры и основанием классификации способов познания является представление об интегральном, всеобщем субъекте и объекте. Субъективность – это осознание человеком себя в качестве активно действующего, разумного, свободного и творческого существа, обладающего гражданской и нравственной позицией. Это воля к субъективности. Однако мир, в котором человек живет, состоит из огромного количества реальных и большей частью непознанных вещей, в нем есть, например, другие люди, не желающие быть объектами чужой деятельности и сопротивляющиеся их превращению в такие объекты. Поэтому со второй половины XX века субъект-объектная парадигма начинает принимать облик, схематически изображенный на рис. 3.

Рис. 3. Современное строение субъект-объектной парадигмы новоевропейской культуры

Следует сказать, что ограничение субъект-объектной парадигмы, отчетливо заметное сегодня, говорит о том, что новоевропейская эпоха, вероятно, завершается и переходит на следующий этап, где доминирующей парадигмой будет уже не «субъект – объект», а, скорее, «Я и Другой», где Другой будет наделяться качеством возможной субъективности.

Субъект-объектная парадигма обладает своими достоинствами, именно она обеспечила стремительный взлет науки и практики в XVIII и XX веках. Но у нее есть и недостатки: взгляд на другого человека, народ или мир только как на объективную реальность привел к экспансионизму и агрессивности европейских культур, к их стремлению всё и всех превратить в свое подобие.

Вероятно, парадигма «Я и Другой» сохранит достоинства субъекта и объекта, смягчив или устранив их недостатки. Возможно же, что именно она обусловливает культурную жизнь в межцивилизационные эпохи и является основой современного постмодерна и выражением завершения классической Европы, основой будущего «постевропейского» состояния человечества. Важно понимать, что, несмотря на неприятности, связанные с господством субъект-объектных отношений, эту парадигму нельзя произвольно перечеркивать. Она должна быть преодолена естественным путем, по ее собственным законам.

Субъект-объектная социокультурная парадигма в ее новом облике выступает основой той современной постмодернистской культуры, в контексте которой осуществляется сегодня любая деятельность, в том числе и познание, и творчество, и материальная либо духовная практика.

И современность как наличная данность эпохи, и сегодняшнее состояние субъект-объектной парадигмы в нынешних европейских культурах выводят на передний план свободную личность и с ее ответственностью. В отечественной литературе такую позицию принято называть «индивидуализмом», хотя даже у нас индивидуализм категорически отличается от эгоизма. Общество таких индивидов становится полифокальным множеством переплетающихся поступков, к нему уместно применить понятие кластера, хотя и с оговоркой. Кластер[24]24
  Кластер – совокупность однородных элементов, рассматриваемых как самостоятельная единица.


[Закрыть] – однородная группа, а общество – разнородная, где однородность является не устоявшейся навсегда данностью, а процессом становления и движения к общему, но каждым субъектом по-своему понимаемому идеалу.

Отсюда в современном социуме доминирует плюрализм в отличие от предыдущих эпох, когда плюрализм индивидов строго контролировался монизмом государства. Сегодня центр тяжести переносится с ответственности государства на ответственность индивидов и корпораций, а следовательно, возрастает роль независимой как от частных субъектов, так и от государства правовой системы. Плюрализм как духовный климат эпохи ныне становится моральной основой глобализации.

В социальных и гуманитарных науках плюрализм представлен полисубъектными, мультикультуральными, постструктуралистскими и диалогическими подходами, основанными на признании права как индивида, так и любой культуры или субкультуры на самобытность, при известном условии, что это право не нарушает прав других индивидов и не ущемляет самобытности других культур.

Нынешняя постмодернистская западноевропейская ментальность, в отличие, например, от монологически настроенной ментальности постсоветской России, по существу диалогична и стремится не только вобрать и ассимилировать другие культуры, но и сама измениться и приспособиться к ним. Вероятно, Западная Европа сегодня – тот наиболее оптимальный системообразующий центр, вокруг которого концентрируются мировые культуры и который конфигурирует цивилизационный тип глобализирующегося мира.

Выводы

1. Основанием общественной жизни и постановки проблем в социальных и гуманитарных науках является социокультурная парадигма.

2. Социокультурной парадигмой европейского самосознания эпохи Просвещения является соотношение субъекта и объекта.

3. Видами новоевропейского субъекта являются: индивид, социум, институт и Абсолют.

4. Основными признаками новоевропейского субъекта являются: активность, рациональность, либерализм, креационизм, морализм, волюнтаризм.

5. Современное состояние новоевропейской социокультурной парадигмы характеризуется плюрализацией субъектов и трансформацией субъекта и объекта в парадигму «Я – Другой».

Основные понятия

• Парадигма.

• Социокультурная парадигма.

• Субъект.

• Объект.

• Деятельность.

• Разум.

• Рациональность.

• Иррациональность.

• Либерализм.

• Мораль.

• Креативность.

• Волюнтаризм.

Вопросы для самопроверки

1. Понятие социокультурной парадигмы, ее роль в общественной жизни. Роль экзистенциального диалога в ее формировании.

2. Понятие субъекта и объекта, их соотношение в общественной жизни.

3. Соотношение разума и рациональности.

4. Основные виды субъекта и объекта общественной жизни.

5. Основные признаки субъекта и объекта общественной жизни: активность и пассивность, рациональность и иррациональность, либерализм и алиберальность, креационизм и рутинность, марализм и имморальность, волюнтаризм и аволюнтаризм.

6. Современное состояние социокультурной парадигмы.

Литература

Павлов А.В., Еманов А.Г., Богомяков В.Г., Чистякова М.Г. Культурология. Тюмень, 2004.

Павлов А.В., Пономаренко Е.В. Современные проблемы науки. Тюмень, 2007.

Кун Т. Структура научных революций. М.: АСТ, 2002. Современный философский словарь. М.: Академический проект, 2004.