Текст книги "Дзержинский на фронтах Гражданской"

23 января 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б), заслушав вопрос «О Всероссийской чрезвычайной комиссии», поручило Д.И. Курскому и И.С. Уншлихту в недельный срок разработать проект положения от имени ВЦИК и внести его на утверждение Политбюро ЦК РКП(б). Директивы были следующими: при НКВД создается Государственное политическое управление, местные органы ГПУ в автономных республиках – при ЦИК, в губерниях – при губисполкомах, деятельность ГПУ сосредоточивается на сборе информации о контрреволюционных деяниях, сохраняется боевой «аппарат ВЧК с таким расчетом, чтобы при обострении Гражданской войны он мог бы быть быстро и решительно развернут»221.

26 января 1922 г. И.С. Уншлихт писал В.И. Ленину: «На что нельзя согласиться в проекте Каменева. Не при НКВД должно быть наше учреждение, а при Совнаркоме или ВЦИК. Иначе организационная путаница, невозможность создать централизованный аппарат и ту железную дисциплину, без которой дальнейшая наша работа невозможна… В проекте т. Каменева необходимо добавить, что нам поручается борьба с антисоветскими партиями и контрреволюционными заговорами, а на железных дорогах и с хищениями»222. «В.И. Ленин, – отмечал впоследствии И.С. Уншлихт, – не соглашается с моими доводами и посылает мне ответ, в котором говорил, что мои предложения можно и должно осуществить не моим путем, а через проект комиссии ЦК…» Он рекомендовал Уншлихту поговорить еще со Сталиным и при необходимости показать Сталину его письмо223.

Выполняя решение IХ Всероссийского съезда Советов, ВЦИК 6 февраля 1922 г. принял постановление «Об упразднении Всероссийской чрезвычайной комиссии и о правилах производства обысков, высылки и арестов». В нем говорилось, что для проведения в жизнь задач по обеспечению безопасности страны необходимо «образовать при НКВД РСФСР Госполитуправление под личным председательством наркома НКВД или назначенного СНК его заместителя, а на местах политотделы: в автономных республиках и областях при ЦИК и в губерниях при губисполкомах».

Декрет упразднил ВЧК и возложил на НКВД наряду с другими задачами следующие:

«а) подавление открытых контрреволюционных выступлений, в том числе бандитизма;

б) принятие мер охраны и борьбы со шпионажем;

в) охрана железнодорожных и водных путей сообщения;

г) политическая охрана границ РСФСР;

д) борьба с контрабандой и переходом границ республики без соответствующих разрешений;

е) выполнение специальных поручений Президиума Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета или Совета Народных Комиссаров по охране революционного порядка».

В составе НКВД создано Государственное политическое управление под председательством народного комиссара внутренних дел, а на местах – политические отделы при ЦИК в автономных республиках и областях и при губернских исполкомах – в губерниях. Для территориальных чекистских органов был сохранен принцип двойного подчинения, а особые и транспортные отделы, находясь в составе ГПУ, должны были вести борьбу с преступлениями в армии и на железных дорогах на основании особых положений, утвержденных Президиумом ВЦИК. Внесудебные репрессии отменялись.

ГПУ и его органам были даны права производства обысков, выемок и арестов224.

Следовательно, ГПУ были определены более узкие задачи, и оно вошло в состав НКВД, и обеспечение безопасности в стране стало его важнейшей задачей. Если раньше республиканские ЧК состояли при СНК республик на основании договоров и в оперативном отношении подчинялись ВЧК, то в результате реформы ГПУ они были включены в состав наркоматов внутренних дел, деятельность которых не подлежала координации в масштабе федерации, так как они относились к категории необъединенных наркоматов. Из прошлых задач органов безопасности сохранились: подавление контрреволюционных выступлений, в том числе и бандитизма, борьба со спекуляцией и шпионажем. Охрана границы была сужена до политической охраны, борьбы с контрабандой и переходом границы без соответствующего разрешения. Органы государственной безопасности были освобождены от борьбы со спекуляцией, саботажем и преступлениями по должности.

С образованием ГПУ было решено, что общеуголовные дела, в том числе дела по спекуляции, должностным и иным преступлениям подлежат рассмотрению исключительно в судебном порядке, как дела по преступлениям, направленным против советского строя, т.е. о контрреволюции, а также о нарушении законов. Поэтому становится ясным отказ высших органов власти от предложения руководства ГПУ о ликвидации двойного подчинения органов ГПУ, прежде всего местным органам власти. Они свои задачи должны были решать, безусловно, опираясь на структуры местных органов ГПУ. Местные советы руководили работой чекистов, хотя следует отметить, что это занимало все меньше места в их деятельности.

Вхождение ГПУ в состав НКВД (с 6 февраля 1922 г. по 2 ноября 1923 г.) дало некоторый опыт обеспечения безопасности государства и общества наркоматами внутренних дел союзных республик. Это было впервые в истории советской власти и привело в большей мере к негативным последствиям: ухудшению согласованности, большей затрате сил и средств, дублированию и параллелизму, созданию аналогичных звеньев в каждой республике и др.

При внимательном рассмотрении положения органов ВЧК – ОГПУ можно со всей определенностью сказать, что они в 1920-е годы имели в себе элементы общесоюзных, республиканских и объединенных наркоматов, хотя наркоматами не являлись.

Решение о создании ГПУ при НКВД РСФСР принято ВЦИК 6 февраля 1922 г., а положение о нем несколько позднее, потому что потребовалось время для согласования многих вопросов в советских и партийных органах. Одновременно с «Положением о ГПУ» председателем ВЦИК М.И. Калининым утверждено «Положение об Особых отделах Госполитуправления». Эти документы стали важнейшей правовой основой деятельности органов безопасности в военной сфере.

Принятые позже «Положение о губернских и областных отделах Госполитуправления», «Положение об уездных (кантонных, улуских) уполномоченных губернских и областях отделов Госполитуправления», «Положение об Особых отделах Госполитуправления», «Положение о Транспортных отделах Госполитуправления», подписанные председателем ВЦИК М.И. Калининым, о Восточном, других отделах и управлениях стали важнейшей правовой основой деятельности органов безопасности. Они определили права и обязанности каждой структуры ГПУ.

Постановлением СТО от 2 июня 1922 г. с войск ГПУ была снята охрана путей сообщения, сооружений НКПС, охрана и сопровождение грузов НКПС и НКВТ, охрана таможен и таможенных складов, учреждений НКПочтеля и Гохрана225.

6 февраля 1922 г. ВЦИК РСФСР принял постановление: «В целях согласования деятельности судебных учреждений Республики лиц прокурорского надзора и органов ГПУ при исполнении последними возложенных на них задач по охране революционного порядка постановляет: ограничить функции прокурорского надзора по наблюдению за следствием и дознанием по делам политическим и по обвинению в шпионаже исключительно наблюдением за точным соблюдением органами ГПУ правил…» С 16 октября 1922 г. общий контроль по наблюдению за органами ГПУ был возложен на губернских, военных и военно-транспортных прокуроров по принадлежности, а для непосредственного контроля назначался один из помощников прокурора со стажем работы не менее трех лет.

В «Инструкции губернским, военным и военно-транспортным прокурорам по наблюдению за органами ГПУ» от 1 ноября 1922 г., подписанной наркомом юстиции Курским и зампредом ГПУ Уншлихтом, подчеркивалось, что прокурорам предоставляется право «производства надзора по наблюдению за органами ГПУ вообще; наблюдение за производством следствия по делам политическим и о шпионаже, наблюдении за производством дознания и следствия о должностных преступлениях сотрудников ГПУ… и по всем остальным делам, проверка мест заключения».

С образованием прокуратуры в 1922 г. понадобилось значительное время для того, чтобы взаимоотношения органов госбезопасности с ней были всесторонне согласованы. Все 1920-е гг. шел процесс становления прокуратуры как таковой и устранить трения межу ней и другими государственными учреждениями, в том числе с ГПУ – ОГПУ, сразу не удалось226. Много внимания уделял Ф.Э. Дзержинский контролю над деятельностью сотрудников своего ведомства. Он проверял работу чекистов не только как руководитель, но и как член ВЦИК РСФСР, ЦИК СССР, ЦК РКП(б) – ВКП(б). В поле его зрения была работа сотрудников центрального и губернского аппаратов, нормативные акты, решения коллегий и др. К нему стекалась вся информация по линии государственного и партийного аппаратов о работе подразделений и служб органов госбезопасности. По этим материалам он принимал решения и давал различные поручения своим подчиненным.

При выработке правового положения ГПУ все проекты рассматривались многими ведомствами. Так, проект Положения об охране границы РСФСР и союзных республик обсуждался и согласовывался в 1923 г. с Центральным управлением лесами НКЗема (20 февраля), Морским штабом Республики (20 февраля), НКЗдравом (21 февраля), НКИД (21 февраля), РВСР (24 февраля), НКПочт и телеграфов (27 февраля) и другими227.

По поручению правительства представители органов безопасности участвовали в подготовке документов, определявших правовое положение других наркоматов и ведомств. Нередко документы СНК РСФСР, ВЦИК РСФСР, СНК СССР и ЦИК СССР направлялись на заключение ВЧК, ГПУ, ОГПУ. Это давало возможность чекистам быть в курсе предложений и мнений сотрудников других правительственных учреждений, способствовало более полному пониманию места и роли органов ВЧК – ОГПУ в советской политической системе.

Несмотря на ограничение компетенции ведомства безопасности, широкие права сохранялись у его руководителей. 22 июня 1922 г. Дзержинский подписал удостоверение начальнику Секретно-оперативного управления ГПУ В.Р. Менжинскому, которому были даны полномочия в пределах РСФСР:

«1. Задерживать всюду без предъявления особого ордера под личную ответственность для доставления в местные отделы ГПУ любого гражданина, уличенного или заподозренного в контрреволюционном или ином преступлении.

2. При задержании кого-либо требовать полного содействия от всех представителей, как военных, так и гражданских властей, а также от всякого гражданина.

3. Входить без всякого пропуска во все советские (правительственные) и общественные учреждения, во все помещения фабрично-заводских и торговых предприятий, учебных заведений и больниц, тюрем, лагерей, казарм и других мест общественного назначения.

4. Входить без особого разрешения во все помещения железнодорожных станций и вокзалов, а также пароходных пристаней.

5. Требовать во всех железнодорожных и пароходных билетных кассах у комендантов и начальников станций выдачи проездных билетов вне всякой очереди на все поезда, не исключая экстренных и военных.

6. Беспрепятственно передвигаться по всем городам РСФСР во всякое время дня и ночи»228.

Наряду с уточнением прав органов безопасности шел процесс повышения ответственности местных советских органов власти за борьбу с различными преступлениями, в том числе и в области обеспечения безопасности государства, о чем свидетельствует принятие специальных положений. Так, на председателей волисполкомов, как ведающих делами управления, возлагается «охрана революционного порядка в пределах волости, предупреждение и борьба с контрреволюционными выступлениями и уголовными преступниками» (подписано председателем ВЦИК М.И. Калининым 16 января 1922 г.). В Положении о советах губернских, уездных и заштатных городов и поселков, принятом 26 января 1922 г., отмечалось, что предметом ведения горсовета является «д) охрана революционного порядка (предупреждение контрреволюционных выступлений и уголовных преступлений) и борьба с ними…». В Положении о губернских съездах советов и губернских исполнительных комитетах, принятом ВЦИК 31 октября 1922 г., говорилось, что губисполкомы должны вести борьбу с контрреволюцией и осуществлять охрану революционного порядка, спокойствия и безопасности в губернии. В Положении о местных советах, принятом 16 октября 1924 г., на них по-прежнему возлагались задачи по борьбе с контрреволюцией.

В мае 1922 г. при рассмотрении «Положения о контрреволюционных преступлениях» III сессией ВЦИК IХ созыва ряд членов ВЦИК был против принятия УК, доказывая, что еще не настало время для кодификации норм, регулирующих борьбу с контрреволюцией. Они настаивали на ведении борьбы путем вооруженного подавления. Но большинство членов ВЦИК отвергло это предложение. Сессия ВЦИК внесла поправку в раздел о контрреволюционных преступлениях, признав определение контрреволюции в проекте слишком узким, не отражающим остроты и изменчивости форм и методов классовой борьбы. При обсуждении проекта УК на сессии ВЦИК 17 мая в письме к Д.И. Курскому В.И. Ленин настаивал на необходимости «открыто выставить принципиальное и политически правдивое (а не только юридически узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость, его пределы». Он подчеркнул, что «суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас».

Принятие Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов РСФСР имело важное значение в плане укрепления революционной законности. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР (1922) установил общий процессуальный порядок, обязательный и для органов ГПУ, и определил гарантии прав личности. В нем были указаны меры пресечения: подписка о невыезде, поручительство личное или имущественное, залог, домашний арест, заключение под стражу. Для принятия меры пресечения требовалось мотивированное постановление. В случае избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу следователь был обязан сообщать об этом прокурору.

По предложению В.И. Ленина и при его непосредственном участии в принятом УК, в статье 57, было сформулировано общее понятие контрреволюционного преступления. Оно гласило: «Всякое действие, направленное на свержение завоеваний пролетарской власти рабоче-крестьянских Советов и существующего на основании Конституции РСФСР рабоче-крестьянского правительства, а также действия в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает равноправия приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремится к ее свержению путем интервенции и блокады, шпионажа, финансирования прессы и тому подобными средствами».

Для осуществления карательной политики и массовых репрессий были образованы соответствующие структуры государственного аппарата. Из внесудебных органов это прежде всего Особое совещание, идею которого Сталин позаимствовал непосредственно у Александра II. Царское Особое совещание – по подозрению в умысле против монархии – хоть и судило без суда и защитника, но не имело права приговаривать к смертной казни. Сталинское Особое совещание со временем такое право получило и активно его использовало.

31 июля 1922 г. ГПУ подготовило и направило в Политбюро ЦК РКП(б) проект постановления с предложением создать при НКВД Особое совещание из представителей наркоматов внутренних дел и юстиции. В проекте постановления срок административной высылки не мог превышать пяти лет с утратой для высланного избирательного права на время высылки, причем высылка за границу могла быть и без указания срока, то есть до постановления о её отмене. Таким образом, Особое совещание при НКВД наделялось теми же правами, что и Особое совещание при МВД России в 1881 году! В августе 1922 г. Президиум ВЦИК утвердил это постановление229.

При подавлении восстаний и ликвидации бандитизма советской властью применялись политико-экономические, чекистские и военные меры борьбы. Высшие органы власти на определенный срок объявляли ту или иную местность на военном или чрезвычайном положении. Например, Дагестан с августа 1922 г. был объявлен на военном положении, а с августа 1923 г. до конца 1928 г. с небольшими перерывами ряд регионов признавался высшими и местными советскими органами «неблагополучными по бандитизму». Об этом свидетельствуют многие документы, в частности записка по прямому проводу в Ростов-на-Дону на имя ПП ОГПУ по Северо-Кавказскому краю Е.Г. Евдокимову о постановлении Президиума ЦИК СССР от 3 сентября, в котором территория Дагестанской автономной ССР была объявлена неблагополучной по бандитизму сроком на два месяца. Для ликвидации бандитизма была образована тройка в составе: особоуполномоченного ЦИК СССР А.И. Кауля, Волдина и Маменбекова230.

Нередко в исторической литературе утверждается, что органы ГПУ после Гражданской войны получили право внесудебных репрессий лишь 16 октября 1922 г. Уточним, не 16 октября, а значительно раньше: уже 9 марта 1922 г., когда Политбюро ЦК РКП(б) рассмотрело вопрос «О бандитизме». Затем, 16 октября 1922 г. ГПУ получило право внесудебных приговоров по всем должностным преступлениям чекистов. 28 сентября 1922 г. Дзержинский писал Ягоде: «Сегодня принято Политбюро постановление о расширении наших прав, в том числе и право ведения нами следствия и вынесения приговора по должностным преступлениям наших сотрудников.

Цель этого права – суровость наказания – должна быть нами разъяснена всем губ. отд., иначе опасения Крыленко могут оправдаться и это может превратиться в безнаказанность…» Постановление Президиума ВЦИК по этому вопросу состоялось только 16 октября 1922 г. Исходя из специфики задач и характера работы, необходимости соблюдения конспирации в деятельности ГПУ, он дал ему «право ведения следствия и вынесения коллегией ГПУ внесудебных приговоров по всем должностным преступлениям чекистов, но всякий раз с ведома НКЮ». «Каждый сотрудник ГПУ, – говорилось в приказе от 23 октября 1922 г.,– должен знать, что цель данного права помимо сохранения конспирации работы ГПУ имеет суровость наказания и создание известной дисциплины»231.

В дальнейшем право внесудебных приговоров ГПУ—ОГПУ получено: 24 марта 1923 г. – для сотрудников Разведывательного управления штаба РККА; 1 апреля 1924 г. – по делам фальшивомонетчиков; 11 марта 1926 г. – к лицам, уличенным в вооруженной контрабанде; 4 апреля 1927 г. – к диверсантам; 26 мая 1927 г. – к лицам, халатно относившимся к сохранности секретных документов; 9 июня 1927 г. – к бывшим белогвардейцам, контрреволюционерам, шпионам и бандитам; 10 августа 1928 г. – к лицам, проживавшим в районах золотых приисков и признанным социально опасными; 24 августа 1928 г. – к нищим, взрослым беспризорникам, хулиганствующим элементам в Москве, Ленинграде, промышленных центрах и по железным дорогам232.

Как видим, права органов безопасности на внесудебные репрессии постоянно расширялись: от борьбы с контрреволюционерами и уголовными элементами до профессиональных нищих. И в это же время в стране существовали уголовный розыск и милиция. Но политическое руководство страны не только не ограничило это чрезвычайное право органов ОГПУ, а в последующие годы даже значительно его приумножило. И количество приговоров к высшей мере наказания оставалось значительным. Только за 10 месяцев 1923 г. суды вынесли 971 приговор к ВМН, трибуналы – 296, всего – 1267, из них было утверждено в отношении 487 лиц. За это же время ГПУ были осуждены и расстреляны 604 человека. Н.В. Крыленко писал Ф.Э. Дзержинскому 1 февраля 1924 г., что этот показатель «должен быть признан чрезмерно высоким»233.

Высшие органы власти отказались от предложения руководства ГПУ ликвидировать двойное подчинение его органов, прежде всего местным советам. Они свои задачи должны были решать, безусловно, опираясь на структуры губернских отделов ГПУ. Местные советы руководили работой чекистов, хотя следует отметить, что это занимало все меньше места в их деятельности. В книге Л.М. Млечина «Председатели КГБ. Рассекреченные судьбы» на с. 27 утверждается совершенно противоположное: «…принципиальная линия – госбезопасность не подчиняется местным органам власти, которые всегда были этим недовольны. Партийным секретарям не нравилось, что рядом существует какая-то тайная сила, которая исполняет только команды из Москвы, не дает им отчета о своей деятельности и даже присматривает за ними». Он же на этой странице приводит со слов Я.Х. Петерса документ ЦК РКП(б) 1918 г.: «ЦК нашей партии встал на точку зрения ВЧК, вынося 2 октября с. г. постановление, что Чрезвычайные Комиссии суть органы центральной власти. ВЧК подчинена Совнаркому и ВЦИК, все местные ЧК подчинены ВЧК, а исполкомам подотчетны» (выделено авт.). В данном случае речь идет о двойном подчинении губернских ЧК и центру, и местным органам власти.

В рассуждениях Млечина отсутствует знание хорошо известных документов любому занимающемуся историей ВЧК – ОГПУ 1920-х гг. Во-первых, партийные секретари – не местная власть (по закону), во-вторых, местные чекистские органы подотчетны и подконтрольны губисполкомам, входя в их состав как самостоятельные отделы или подотделы, в-третьих, существовали строгие директивы, запрещавшие агентурное наблюдение за руководителями парткомов РКП(б).

В ходе судебной реформы 1922 г. упразднены чрезвычайные судебные органы: революционные трибуналы и создана единая система общих судов РСФСР: народные, губернские и Верховные суды республик, которые действовали на основе демократических принципов судоустройства и судопроизводства, давали большую гарантию прав и свобод советским гражданам. Однако для рассмотрения дел особой категории, наряду с системой народных судов РСФСР, были временно оставлены специальные суды: военные трибуналы, военно-транспортные трибуналы, особые трудовые сессии народных судов, земельные комиссии. Выступая на торжественном собрании 17 декабря 1922 г., посвященном 5-й годовщине ГПУ, Дзержинский говорил: «Методы изменились. Сейчас вы обязаны идти по тому пути, который Советская власть, Центральная высшая и местные арбитражные комиссии и партия начертали – по пути революционной законности, придерживаясь декретов, строго следя за их выполнением, согласуя свои действия с прокурорским надзором».

Для успеха в этой борьбе необходимо было перейти от прямолинейных ударов по противнику к повседневной нелегкой охране революции. Поэтому с окончанием Гражданской войны активизировались поиски в области права, укрепления законности, наметилась тенденция к сокращению и смягчению насильственных мер. Регламентирование деятельности всего госаппарата, перенесение центра тяжести в область охраны интересов государства и прав граждан на судебные органы создавали условия защитить население от различных злоупотреблений нарождавшейся нэпмановской буржуазии, а предпринимателей – от произвола чиновников. И четкое разграничение функций между судебными органами и ВЧК способствовало становлению единой законности.

Уточнение правового положения органов ГПУ, некоторые изменения карательной политики произошли в процессе объединения советских республик в единое союзное государство. Начало дальнейшему сближению положено 22 февраля 1922 г., когда представители восьми республик декларировали свое политическое единство по отношению к другим государствам. В этот день Азербайджан, Армения, Белоруссия, Бухара, Грузия, Украина и ДВР записали в протоколе, что РСФСР представляет, защищает интересы и вступает в контакты от их имени с представителями других стран. В марте 1922 г. ЦК КП(б)У поставило перед ЦК РКП(б) вопрос об уточнении взаимоотношений Украины и России. В связи с этим была создана специальная комиссия, которая выработала меры по согласованию деятельности наркоматов продовольствия, финансов, внешней торговли и ГПУ. ГПУ УССР представило свой проект о взаимоотношении между этими государственными структурами.

12 июля 1923 г. коллегия ГПУ обсудила доклад И.С. Уншлихта «Об объединенном ГПУ» и постановила «добиваться, чтобы в Положении о ГПУ была полностью проведена идея строгой централизации», а в каждой союзной республике, в том числе и в РСФСР, во главе ГПУ стоял председатель. При нем имелась коллегия. Мартовский проект был одобрен СНК УССР и направлен 16 июля 1922 г. – в ГПУ РСФСР для согласования. В проекте, принятом СНК УССР, в п. 3 говорилось: «Приказы и распоряжения ГПУ РСФСР обязательны для ГПУ УССР, поскольку они соответствуют местным условиям и постановлениям ВУЦИК и СНК УССР. Распоряжения, удовлетворяющие этим требованиям, подтверждаются ГПУ УССР к исполнению приказом по подведомственным ему органам. Остальные на территории Украины силы не имеют».

20 июля 1922 г. коллегия ГПУ РСФСР рассмотрела проект положения о взаимоотношениях между ГПУ РСФСР и ГПУ УССР. По докладу Я.Х. Петерса постановила: не согласиться с проектом, одобренным СНК УССР, и просить ЦК РКП(б) назначить комиссию для рассмотрения этого вопроса, настаивая на иной редакции этого параграфа: «Все приказы и распоряжения ГПУ РСФСР обязательны для ГПУ УССР и подтверждаются последним к исполнению приказом по подведомственным ему органам». В ходе работы комиссии Оргбюро ЦК РКП(б), созданной 9 августа 1922 г., были уточнены отношения ГПУ РСФСР и ГПУ УССР.

После доклада А.С. Бубнова 30 августа 1922 г. Оргбюро приняло постановление в редакции, почти соответствовавшей предложенной ГПУ РСФСР. В целях наибольшей согласованности деятельности ГПУ России и Украины, которые по договору этих республик являлись необъединенными ведомствами, а также для руководства особыми и транспортными отделами и войсками ГПУ на Украине и охраной границы, находившиеся под единым руководством ГПУ России было решено по согласованию с ВУЦИК назначать ПП ГПУ РСФСР на Украине, который одновременно являлся председателем ГПУ УССР. Все приказы и распоряжения ГПУ РСФСР обязательны для ГПУ УССР и подтверждались последним к исполнению приказом по подведомственным ему органам. ГПУ РСФСР должно сноситься с местными чекистскими органами Украины только через ПП ГПУ РСФСР на Украине, однако оперативные задания могли направляться местным территориальным органам непосредственно с сообщением решений ГПУ УССР.

6 октября 1922 г. Пленум ЦК РКП(б) обсудил и единогласно принял проект постановления об объединении республик. В пункте пятом отмечалось, что центральные органы борьбы с контрреволюцией должны быть подчинены «директивам соответствующих наркоматов и постановлениям Совнаркома и СТО Союза Республик»234. Следовательно, пленум наметил принципиально новую постановку вопроса о взаимоотношениях органов безопасности независимых республик: вместо вхождения республиканских ГПУ в НКВД республик, а ЧК Армении, Азербайджана и Грузии – в соответствующие СНК, было создано единое союзно-республиканское ведомство, осуществляющее руководство борьбой с контрреволюцией и внутренней оппозицией в масштабе всей страны.

30 декабря 1922 г. I Всесоюзный съезд Советов провозгласил образование СССР. Это событие означало наступление нового этапа в правовом положении органов безопасности. В Договоре об образовании Союза ССР говорилось: «…12. В целях утверждения революционной законности на территории Союза Советских Социалистических республик и объединения усилий союзных республик по борьбе с контрреволюцией учреждается при Центральном Исполнительном Комитете Союза Советских Социалистических республик Верховный Суд с функциями верховного судебного контроля, а при Совете Народных Комиссаров Союза – объединенный орган Государственного Политического Управления». В положении об ОГПУ подчеркивалось, что «сотрудники Объединенного государственного политического управления и его местных органов в своих правах и обязанностях, а также во всех других отношениях приравниваются к лицам, состоящим на действительной военной службе…».

В начале 1923 г. Дзержинский настаивал на расширении внесудебных полномочий ОГПУ. Против его предложения 1 февраля выступил Н.В. Крыленко, считая, что это предложение «ведет на деле к внесудебной расправе со всеми, в отношении коих по, «агентурным данным», имеется подозрение в том, что они причастны к бандитской шайке, наводчики бандитов, укрыватели, пособники и т.д.». Он обратил внимание на то, что «за последнее время ОГПУ усвоил себе практику расширять свою подсудность путем обращения к Президиуму ЦИКа за разрешением рассмотреть то или иное дело во внесудебном порядке, причем сначала рассматривает дело и выносит приговор, а потом просит ВЦИК утвердить этот приговор. Становится совершенно ясным, что и в пределах действующего законодательства и практики ГПУ имеет достаточный простор и достаточно возможностей для принятия экстренных мероприятий по борьбе с бандитизмом». Крыленко сообщил, что «за десять месяцев прошедшего года приговорено к расстрелу судами – 971, трибуналами – 296, всего 1267 человек, причем за разбой и участие в бандах 721 человек, или 57 %. Приговор утвержден в отношении 497 человек или 39 % к общему числу. За то же время ГПУ осужден 121 человек, из них за разбой и бандитизм 16 человек. Общее число осужденных, в отношении коих приговор приведен в исполнение, равняется 604 человека, что дает в среднем по два человека в сутки. Этот процент не может считаться низким, и, наоборот, должен быть признан чрезмерно высоким. Если же приводились в исполнение все приговоры, то он увеличился бы в два раза и достигал бы 4-х человек в сутки». Он также не согласился с мнением Дзержинского о причинах роста бандитизма из-за формализма и волокиты судов: «Все дела о бандитизме, как общее правило, ведутся ГПУ, и в суд дело поступает после того, как его промаринуют в ГПУ. Дела слушаются обыкновенно либо в военных трибуналах, либо в уголовных отделениях губсудов, где они уже не лежат, потому что по этим делам следствие всегда сравнительно просто и не требует никаких особых дополнительных действий»235.

Председатель ГПУ не смог не согласиться с Н.В. Крыленко. Еще 16 августа 1923 г. он писал И.С. Уншлихту: «Мне кажется, что размеры применения высшей меры наказания в настоящее время (как по суду, так и по нашим решениям) не отвечают интересам дела и сложившейся обстановке при НЭПе и мирной полосе развития. Высшая мера наказания – это исключительная мера, а поэтому введение ее как постоянный институт для пролетарского государства вредно и даже пагубно. Поэтому я перед ЦК хочу поставить этот вопрос.

Я думаю, что высшую меру следует оставить исключительно для государственных изменников (шпионов) и бандитов и поднимающих восстание. По отношению к ним – этого требует наша самозащита – в окружении врагов. Но все остальные преступления должны караться изоляцией и принудительными работами. Причем в таком случае надо решить, что присужденные к срокам выше определенного предела (скажем, от 5 лет) никаким амнистиям не подлежат…»236