Текст книги "Ликвидатор. Тяжелый пепел"

Глава 6. От любви до ненависти

Идея прыгнуть в самый центр всепожирающего вихря оказалась удачной. Я даже не ожидал, что все так хорошо получится и воронка выбросит нас из быстро разрушающегося мира в Зону. Я, конечно, видел в ее эпицентре до боли знакомую пожухлую траву и бегущие по хмурому вечернему небу рваные облака, но с перепугу и не такое может показаться. Если честно, я принял это видение за галлюцинацию и на полном серьезе думал, что мы с Настей погибнем, оказавшись внутри всепоглощающей бездны. Потому и предложил моей девочке закрыть глаза и взять меня за руку. Умирать всегда веселее вдвоем.

Мне нисколько не стыдно за это решение. И дело тут вовсе не в том, что все получилось самым лучшим образом и мы остались живы. Будь все иначе и ожидай нас погибель вместо счастливого спасения, я бы все равно поступил точно так же. Все потому, что у нас с Настей не было особого выбора. Нам оставалось или покорно ждать, когда мир вместе с нами превратится в ничто, или броситься в объятья смерти в надежде ее обмануть. Я выбрал второй вариант, поскольку не в моей натуре прозябать в бездействии. Даже если знаешь, что твой час настал, лучше двигаться навстречу судьбе, чем трусливо ждать, когда за спиной послышатся едва различимые шаги старухи с косой.

И все же верно говорят: смерть сложно обмануть. Если уж костлявая решилась прибрать к себе, будь готов к любому коварству с ее стороны. Я не ожидал, что переход из одного мира в другой на мгновение ослепит меня. Наверное, надо было закрыть глаза, как это сделала Настя по моей просьбе, тогда бы я заметил притаившуюся до поры до времени опасность. А так мы едва не попали из огня да в полымя.

Мало того, что мы с Настюхой прыгнули в центр разрушительной воронки и тем самым придали себе ускорение, так сам портал буквально выплюнул нас из себя. Едва я почувствовал твердую землю под ногами, пальцы руки разжались сами собой. Настина ладошка выскользнула из моей ладони, и каждый из нас на какое-то время стал сам по себе. До сих пор не могу понять: инстинктивно я это сделал или по какому-то наитию свыше, но этот поступок спас жизнь если не мне, то Насте уж точно. Ее повело в сторону. Она запнулась о торчащий из земли камень и растянулась на траве в относительной безопасности от смертельной ловушки.

Об этом мне стало известно намного позже, когда вернулась способность воспринимать мир всеми органами чувств. А пока я, по-прежнему ничего не видя вокруг, сделал по инерции с полдюжины быстрых шагов и неожиданно наткнулся на что-то большое и упругое.

Истошный визг, трескучий звук и характерный, вышибающий слезу запах свиного помета помогли понять, с кем мне пришлось столкнуться. Ориентируясь исключительно на слух, я уже приготовился дать пучеглазке отпор, благо она была одна. Будь с ней в компании другие мутосвиньи, они уже подали бы голос и бросились на меня в атаку. Эти мутанты только и могут, что атаковать сообща, как гиены или те же шакалы, предпочитая спасаться бегством при столкновении один на один.

В текущей ситуации шансы справиться с пучеглазкой голыми руками, даже несмотря на временную слепоту, в разы превышали вероятность гибели от ее зазубренных на тыльной стороне и переходящих в голень копыт. К тому же зрение начало возвращаться ко мне. Черная непроглядная тьма перед глазами сменилась расплывчатой серо-зеленой мутью, как будто я нырнул без маски и пытаюсь что-то разглядеть под водой.

Передвигаясь короткими шажками в стороны, вперед и назад, я кружил, как боксер на ринге, выжидая момент для решительного удара. Сам того не осознавая, я напрягал зрение до предела в надежде хоть что-то увидеть сквозь мутную пелену. Результат не заставил себя ждать. Темное бесформенное пятно проступило на фоне плавающей перед моим взором похожей на туман завесы. Правда, я тут же поплатился за это: в глазах появилась жгучая резь, как будто в них швырнули песок, и я почувствовал, как по щеке покатилась слеза.

Откуда-то со стороны долетел принесенный порывом ветра собачий лай. Слепые псы не отличались храбростью, как и пучеглазки, но в отличие от последних всегда предпочитали охотится стаями. Лишь в редких случаях собаки бродили поодиночке. Чаще всего безглазые мутанты становились отшельниками или по причине гибели стаи, или же их, совсем больных и слабых, прогоняли другие псины, подчиняясь воле вожака.

Дело принимало дурной оборот. Я все еще не видел деталей, а потому не мог знать наверняка: две-три там собаки или целая свора. Оставалось как можно скорее разобраться с пучеглазкой. Инстинкт самосохранения есть у всех, даже у мутантов, так что, может быть, предсмертные вопли мутосвиньи хоть немного охладят пыл «слепышей».

Насчет последнего я не был уверен на сто процентов. Голод способен толкнуть на безумство даже самых рассудительных. Когда кишки сводит мучительной судорогой, нет разницы, от чего умирать. Напротив, презрение к опасности может продлить жизнь, давая возможность одержать победу в бою и набить живот заслуженным трофеем.

Я не мог позволить себе, и тем более Насте, стать главным блюдом обеда мутняков, а потому действовал без промедления. Хоркающий визг мутосвиньи стал чем-то вроде выстрела из стартового пистолета. Я резко повернулся на звук, до хруста в суставах сжал кулаки и с оглушающими воплями, отдаленно напоминающими боевой клич киношных каратистов, бросился на маячащее передо мной темное пятно.

Пару мгновений спустя я понял, что едва не вляпался в расставленную смертью ловушку. Как ни странно, мне помогла в этом разобраться пучеглазка. Вот и думай после этого: случайно все в нашей жизни или нет.

Мой отчаянный бросок напугал мутосвинью до икоточного хрипа. Она присела на задние конечности (я понял это потом, когда зрение окончательно вернулось ко мне и я заметил оставленные тварью следы на земле), в очередной раз громко испортила воздух и со всех ног бросилась в сторону.

Столб ревущего пламени взметнулся в небо в непосредственной близости от меня. Я ощутил на лице исходящий от активированной аномалии жар доменной печи, инстинктивно прикрыл глаза рукой и отскочил, чувствуя, как полыхнула болью опаленная кожа на внутренней стороне левой ладони.

Горящий заживо мутант заверещал так, что я чуть не оглох от акустического удара. Отступив еще на шаг, я едва не упал на спину, запнувшись о чью-то ногу. Сначала я подумал, что это Настя чуть не стала причиной моего падения, но потом, сквозь визгливые вопли пучеглазки, различил ее голос. Настя выкрикивала мое имя и, судя по всему, находилась справа от меня.

Мутная пелена перед глазами постепенно таяла, как утренний туман. Вскоре я уже опять мог видеть, правда, первые полминуты все было размытым, как будто я смотрел на мир сквозь залитое дождем окно.

Словно завороженный, я проследил взглядом за несущимся по жухлой траве пылающим факелом. Оставляя за собой горящий след и черный, отвратительно пахнущий паленой шерстью и горелым мясом дым, пучеглазка бежала к стоящим на пологой вершине соседнего холма слепым псам, крича почти как человек. Ни дать ни взять вестник апокалипсиса, нюхач ее задери!

С десяток худых псин с розовыми пятнами лишая на облезлых боках трусливо завыли, поднимая длинные морды с гнойными струпьями вместо глаз к низко висящему над полем хмурому небу. Прижимая голые хвосты к земле и быстро перебирая тощими лапами, собаки с хриплым лаем бросились врассыпную.

Мучения пучеглазки оборвала еще одна аномалия. Ничего не видя перед собой, полыхающая, как бочка с бензином, мутосвинья с ходу влетела в «торнадо». Аномальный вихрь медленно поднял над землей пока еще живого мутанта и раскрутил, постепенно набирая обороты.

Из самого центра аномалии послышалось нарастающее гудение. Когда оно по силе и интенсивности звука практически сровнялось с криками погибающей внутри деструктива твари, раздался оглушительный хлопок. Еще мгновение назад испытывающая мучительную боль от ожогов пучеглазка превратилась в брызгающий окровавленными ошметками красно-коричневый шар.

С неба обрушился настоящий ливень из крови, разорванных в клочья внутренних органов и разных по форме и массе кусков мяса с торчащими из них костями. К счастью, смерть настигла мутанта довольно далеко от постепенно теряющей мощь «жаровни», так что неприятные на вид осадки широкой полосой пролились на землю в стороне от меня.

– С тобой все в порядке, милый? – Настя схватила меня за руку, развернула лицом к себе. В ее изумрудных глазах вспыхнул испуг и тут же сменился жалостью и состраданием. – Бедненький, – прошептала она, – ты себе все ресницы и брови спалил, да и кончики волос обгорели.

Ее взгляд упал на обожженную ладонь. По мне так с ней не было ничего страшного. Обыкновенный ожог первой степени. Подумаешь, кожа покраснела и слегка саднит. Ерунда, короче. Только вот Настя так не думала. Она ахнула и еще больше запричитала, то и дело гладя меня по здоровой руке и небритым щекам.

– Ну хватит, со мной все в порядке.

Я отстранился от нее и шагнул в сторону, разглядывая лежащее посреди примятой, окрашенной в бурый цвет травы тело в кожаном плаще и заправленных в берцы темных штанах. Лицо и правая рука незнакомца были сильно изуродованы. На щеках виднелись сквозные отверстия со следами зубов на рваной плоти, на месте отгрызенного носа зияла черная от спекшейся крови дыра, указательный и средний пальцы отсутствовали. Вместо них остались короткие пеньки с торчащими из окровавленной массы белыми головками суставов.

Аккуратная дырка в плаще в области сердца и еще одна во лбу указывали на причину смерти бандита. Судя по состоянию кожных покровов, кто-то не так давно застрелил братка и оставил его труп на съедение мутантам. Пучеглазка наткнулась на халявную еду и беззаботно лакомилась свежим мясом, пока я не выскочил из портала, как черт из табакерки, и не налетел на нее.

Как бы ни печально закончилась история для бандюга и пучеглазки, я вполне мог гордиться собой. Мой авантюрный план побега из превращающейся в ничто инозоны увенчался феноменальным успехом. Мало того, что я смог голыми руками отбиться от мутантов, так еще и разжился оружием. В траве, неподалеку от трупа, валялся потрепанный временем «чейзер» с перемотанной синей изолентой пистолетной рукояткой.

Я указал Насте взглядом на дробовик. Она поняла меня без слов и пошла за оружием. Я же в это время присел на корточки над бездыханным телом и, старясь не смотреть на обглоданное пучеглазкой лицо, тщательно обыскал покойника.

Похоже, Зона обрадовалась нашей встрече не меньше меня, иначе как объяснить такую щедрость с ее стороны? Помимо «чейзера», у жмурика при себе был еще такой же побитый жизнью старенький «кольт» с двумя запасными обоймами к нему и приличных размеров нож с пилой на обухе и зазубринами на давно не правленном лезвии. Кроме того, в карманах плаща и штанов ждали своего часа с три дюжины патронов к дробовику, а в кожаной котомке на поясе обнаружилась палка колбасы и плоская банка рыбных консервов.

– Ты только посмотри, как нам повезло! – Я вытаскивал добычу и бросал на траву, рядом с собой. Настя уже вернулась с дробовиком в руках и, сидя по-японски на коленях неподалеку от меня, неторопливо заряжала «чейзер», поочередно вгоняя патроны в подствольный магазин.

Последнее, чем я поживился у мертвого бандита, так это ПДА. Я снял прибор с руки покойника и, прежде чем нацепить себе на запястье, проверил на присутствие поблизости мутантов или других людей. К счастью, ни тех, ни других не было в радиусе действия датчика жизненных форм. Так себе утешение, конечно. Прицельная дальность стрельбы из того же «калаша» почти в два раза превышает проверенную прибором территорию. Я отогнал беспокойные мысли прочь, застегнул ремешки мини-компа на своей руке и сунул пистолет с ножом за пояс.

– Забирай патроны, – кивнул я на россыпь красных цилиндриков в траве.

Настя протянула мне заряженный «чейзер»:

– Может, ты возьмешь дробовик?

– Ну уж нет, – помотал я головой. – Ты первой взяла его в руки, пусть он у тебя и остается. Да, «чейзер» весит раза в три больше «кольта», с этим не поспоришь, но высокая скорострельность и убойная мощь с лихвой компенсируют этот недостаток. Ты у меня девочка сильная, так что вес дробовика для тебя не помеха. – Я выпрямился, протянул Насте руку, помогая встать. Приобнял жену за плечи и звонко чмокнул в щеку. – Зато мне будет спокойнее, когда у тебя в руках такое оружие. Сама знаешь, в Зоне ситуация в любой момент может кардинально поменяться.

– Знаю, – улыбнулась Настя, кокетливо строя глазки. – Потому и предложила поменяться. Ты же мой рыцарь и защитник, а значит, обязан заботиться обо мне.

– А я и так забочусь. – Я удивленно изогнул брови и подбоченился, выставив вперед правую ногу: – Или ты думаешь, я не смогу перестрелять врагов из пистолета?

– Ага! – кивнула Настя и завизжала, когда я с шутливым рычанием сграбастал ее в объятья. Она хлопнула ладошкой по моей спине, когда я оторвался от ее губ после поцелуя: – Нашел место и время миловаться. Хоть бы в сторонку меня отвел, что ли. И вообще, пора уходить отсюда. Мало тебе одной стычки с мутантом, еще хочешь?

– Не-а, – помотал я головой, чувствуя, как губы самопроизвольно расплываются в счастливой улыбке. Ну а что? Любимая женщина рядом, оружие есть, еда тоже. Жизнь удалась! Кстати, о еде. Не помню, когда я в последний раз толком обедал. Почему бы нам не заморить червячка, перед тем как мы отправимся дальше в путь-дорогу?

– Ты собираешься перекусить прямо здесь?! – изумилась Настя, когда я озвучил эту мысль.

– Ну не совсем.

Я повертел головой по сторонам, ища подходящее место для трапезы. Так-то мне без разницы, где набивать живот, а вот у Насти натура тонкая. На то она и женщина. Близкое соседство с трупом, запах крови, разбросанной повсюду требухи и жженого мяса вряд ли поспособствуют ее пищеварению. Еще стошнит ненароком, смысл добро зазря переводить?

– Давай отойдем во-о-он туда. – Я показал на заросший сосенками соседний пригорок. До него от нас было метров двести по прямой, как раз хватит, чтобы нивелировать неприятные для глаз факторы. Да и ветер дул с той стороны, что тоже было нам на руку.

Настя согласилась со мной и вскоре уже сидела на пригорке, спиной к месту нашего появления в Зоне, с аппетитом уплетая копченую колбасу. Я же вскрыл банку рыбных консервов и теперь с ножа ел кильку в томате.

После трапезы я вытер губы рукавом и снова полез к Насте целоваться.

– Не сейчас, милый, – накрыла она мои губы ладошкой и отвернулась.

– Почему? – обиженно засопел я. – Может, я соскучился по тебе и пытаюсь наверстать упущенное время.

– Я тоже скучала по тебе, Колдунчик, но сейчас правда не до этого. Я переживаю о нашем сыне. Где сейчас Купрум, что с ним, ты знаешь? – Я отвел глаза в сторону и помотал головой. – Вот и я не знаю, но чувствую: ему нужна наша помощь.

Настя тихонько всхлипнула и закусила нижнюю губу, борясь с внезапно нахлынувшими переживаниями. В ее глазах заблестели слезы. Похоже, она действительно ощущала что-то такое, из-за чего ей стало не по себе. Не так давно она радовалась жизни, даже несмотря на столкновение с пучеглазкой и последующие события, а теперь на ней лица не было. Она вся осунулась и сразу как будто постарела на десять лет. Под нижними веками появились серые тени, на коже возле кончиков губ и у глаз проступили практически незаметные ранее морщинки.

Я надеялся, что смогу скрывать от нее информацию о нашем сыне если не всегда, то хотя бы несколько дней. Думал, у меня будет время хоть как-то подготовить Настю к восприятию жестокой правды. Как же я ошибался, наивный! Сердце матери не обмануть. Она всегда чувствует, когда с ее ребенком что-то не так, и сегодня я получил этому прямое доказательство.

Дальше молчать не имело смысла. Настя все равно узнает, что стало с Купрумом, так пусть лучше услышит это от меня, чем от кого-либо другого, или, еще того хуже, увидит собственными глазами. Я набрал воздуху полную грудь, как ловец жемчуга перед прыжком в воду, резко выдохнул и взял жену за руку.

– Настя, послушай, там, в инозоне, прежде чем найти тебя, я видел нашего сына.

– Знаю, – кивнула Настя. – Он вместе с Ариной ушел через портал в Зону. Ты сам мне это сказал. Неужели забыл? – Она улыбнулась и протянула другую руку, собираясь потрепать меня по волосам.

Я уклонился от ее ласки и буркнул:

– Я помню все, что тебе говорил, но это лишь малая часть правды.

– С ним что-то случилось? – встревожилась Настя. Она вцепилась в мой подбородок. Жесткая щетина заскрипела под ее тонкими пальчиками, когда она чуть ли не силой заставила меня взглянуть в ее полные страха и переживаний большие глаза. – Портал не сработал, как надо, и Купрум погиб?

Я почувствовал, как комок подступает к горлу, громко сглотнул и откашлялся в кулак. Настя схватила меня за плечи и тряхнула что было сил.

– Ну говори же, не молчи!

– Нет, он не погиб…

– Слава Зоне! – выдохнула Настя и потерла кончиками пальцев лоб. – Ну ты и напугал меня. И я тоже хороша, дуреха, навоображала себе невесть чего. – Она усмехнулась, качая головой.

– Он не погиб, – повторил я. – С ним произошло нечто намного хуже смерти.

И тут терпение Насти лопнуло. Она не выдержала и сорвалась на крик:

– Ты скажешь толком или нет?! Почему из тебя каждое слово надо вытягивать клещами?! Что с нашим сыном?! Он теперь зомби?!

– Нет.

– Хватит издеваться! Рассказывай все, что тебе известно!

Такой сердитой Настю я еще не видал. От ее недавней грусти и печали не осталось и следа. Теперь она походила на грозную фурию. В глазах сверкали молнии, точеные ноздри гневно раздувались. Я понял, она сдерживается из последних сил, чтобы не побить меня или, еще хуже, вцепиться мне ногтями в лицо. До того, как судьба надолго разлучила нас, Настя дважды вступала со мной в драку. Вернее, это она лупила меня почем зря всем, что попадалось ей под руку, а я уворачивался, как мог, пытаясь минимизировать возможный ущерб. Поскольку мне больше не улыбалось быть мальчиком для битья, я выпалил все, что увидел на экране большого телевизора, сидя в клетке в облике зверя.[2]2
  См. роман «Территория призраков»


[Закрыть]

С минуту Настя переваривала полученную информацию. Когда же она осознала, что именно случилось с Купрумом, ее глаза потускнели.

– И что ты собираешься делать?

– Хочу найти сына до того, как он отыщет портал в мою реальность. Я думал, связывающая наши миры пуповина оборвалась, когда нас перебросило в инозону, но, похоже, это не так. Альтер эго получал знания от любого, кто попадал в созданную для него юдоль, так что вряд ли он просто хотел позлить меня.

– Ну хорошо. Допустим, ты его найдешь, а дальше что?

– Попробую изгнать из него альтер эго.

– Каким образом?

Я пожал плечами:

– Не знаю, пока еще не придумал.

Глаза Насти потемнели и приобрели цвет морской воды перед бурей. Она сжала губы в узкую бледную полоску и посмотрела на меня пронзающим насквозь взглядом.

– А что, если придумать ничего нельзя? Ты убьешь сына?

Я хотел сказать ей, что за бред она несет, но потом понял всю остроту проблемы. С чего я решил, что смогу отделить сознание моего альтер эго от души Купрума? Что, если действительно нет решения этого вопроса, кроме как убить моего сына? Смогу я поднять на него оружие и спустить курок?

Я потупил взор, задумался и, с нарастающим ощущением могильного холода в груди, понял, что способен пожертвовать жизнью одного человека, даже если это кровь от крови и плоть от плоти моей, ради спасения жизней сотен миллионов, а может, и миллиардов людей, населяющих мою родную реальность.

Как только я это осознал, мне стало легко и трудно одновременно. Легко, потому что я понял: моя рука не дрогнет в решающий миг, а трудно, потому что я физически ощутил, как между мной и Настей стремительно растет ледяная стена отчуждения. Она без лишних слов поняла происходящую во мне борьбу и то, к какому решению я пришел.

Ветки сосен тревожно зашумели под сильным порывом ветра, заглушая шорох одежды. Краем глаза я видел, как Настя резко выпрямилась и отошла в сторону. Поцарапанные и оббитые мыски ее ботинок исчезли из поля моего зрения.

Я поднял голову. Ствол «чейзера» нервно подрагивал в двух метрах от моего лица.

– Ты не сделаешь этого, – глухо сказала Настя.

– Ну почему? Если у меня не останется выбора, я убью его.

– Как ты смеешь так говорить и распоряжаться жизнью моего сына?! – гневно крикнула она и передернула цевье, лязгая затвором дробовика.

Я почувствовал, что теряю контроль над собой, и, не обращая внимания на нацеленное на меня оружие, проорал в ответ:

– Но это и мой сын тоже!

– Замолчи! – тряхнула головой Настя, по-прежнему удерживая меня на прицеле. – Ты не имеешь права даже думать об этом! Не ты вынашивал его под сердцем девять месяцев, мучаясь токсикозом и отеками! Не ты рожал его и не спал ночами, когда у него резались зубы и когда он болел! Не ты страдал от неизвестности, когда люди Семакина забрали его и ставили над ним опыты! Не ты бродил по Зоне в поисках, сходя с ума от страха за его судьбу! Что ты вообще о себе возомнил?! Кто ты такой, чтобы решать: кому жить, а кому нет?! Мне плевать на твою реальность и населяющих ее людей! Мой мир здесь, и все, кого я когда-либо любила и люблю, тоже тут! Кроме тебя!

Вот уж не ожидал, что Настя сможет спустить курок. Думал, она просто хотела припугнуть, потому и держала меня на мушке. К счастью, выстрела не последовало. Раздался лишь сухой щелчок ударника. Похоже, она совершила классическую ошибку и не до конца довела цевье во время перезарядки, из-за чего патрон так и не попал в патронник.

Я прыгнул к ней, вырвал «чейзер» из рук и бросил на траву. Потом обхватил ее за плечи и прижал к себе.

– Послушай, Настя, я не говорю, что это единственный выход, но пойми, в случае чего у меня не будет другого выбора. Судьба целого мира зависит от жизни одного человека. Ты сможешь жить, как прежде, зная, что обрекла людей на ужасную гибель, хотя могла остановить это?

– Отпусти меня! – Настя вырвалась из моих объятий, оттолкнула от себя и бросилась к лежащему неподалеку дробовику. Я опередил ее, подхватил «чейзер» с земли и передернул затвор, теперь уже как положено.

– Что, убьешь меня, как и сына? – хмыкнула она и сдунула упавший на глаза рыжий локон. – Давай, спаситель мира, ты же не остановишься ни перед чем.

– Я пока еще никого не убил, – буркнул я и большим пальцем правой руки сдвинул на себя ребристую планку предохранителя. – Мне нужна твоя помощь, Настя. Боюсь, без тебя мне будет не справиться.

Настя сложила руки на груди и посмотрела на меня исподлобья.

– Я не помогаю потенциальным убийцам моего ребенка.

Мне больше ничего не оставалось, кроме как оставить ее одну. Помогать мне она все равно не будет, а тащить ее силой – значит, еще больше настраивать против себя. А оно мне надо? Она и так чуть не взяла сегодня грех на душу, причем уже второй раз, по большому-то счету.

М-да, не задались у нас отношения после столь долгой разлуки. Сперва я ее напугал своей далеко не очень приятной внешностью. Потом чуть не убил, хотя, формально, это был и не я вовсе, а мой двойник. Теперь вот она хотела застрелить меня. Нормальная семейная жизнь, ничего не скажешь. Ну их к нюхачьей матери, такие брачные узы. Уж лучше быть порознь, чем в любую минуту ждать друг от друга неприятностей. Ладно бы просто подлянку какую-нибудь, с этим еще можно смириться. Так ведь все настолько далеко зашло, что, не ровен час, устроим перестрелку, и поминай как звали.

Понимая, что любые слова сейчас излишни, я кивнул. Держа перед собой левую ладонь с поднятыми к небу растопыренными пальцами, положил дробовик на землю рядом с собой. Потом снял с руки ПДА, аккуратно опустил его на траву подле «чейзера», повернулся к Насте спиной и потопал, куда глаза глядят.

* * *

Настя посмотрела вслед уходящему на запад Колдуну. Она резко тряхнула головой и так сильно сжала кулачки, борясь с неожиданно возникшим желанием догнать мужа и разрыдаться у него на груди, что ногти впились в ладони, оставляя на коже глубокие следы. До боли закусив нижнюю губу, она несколько раз глубоко вдохнула и, шмыгая носом, провела кончиками пальцев под глазами, вытирая не вовремя накатившую слезу.

– Ну все, хватит, – еле слышно пробормотала Настя. – Поплакала, и будет. В конце концов он просто сожитель и хотел причинить вред твоей кровинушке – единственному по-настоящему близкому родственнику. Это ли не повод послать его куда подальше и вплотную заняться поисками сына?

Настя кивнула, словно отвечая своим мыслям, наклонилась за ПДА и нацепила его на руку, глянув при этом на экран. Мини-комп работал в режиме карты. Судя по ней, портал выкинул их не так далеко от болот.

Она грустно улыбнулась, вспомнив, как не очень давно Купрум привел ее в дом к своему отчиму. Тогда она еще не знала, что этот высокий рыжий проводник со старым ожогом на щеке на самом деле ее сын, и надеялась на помощь Болотного Лекаря в поисках своего малыша.

Решение пришло само собой. Ну конечно, как она раньше об этом не подумала?! Много лет назад Лекарь приютил ее мальчика, по сути заменив ему отца. Где ей еще искать своего сына или информацию о его нынешнем местонахождении, как не в ставшем для него родным доме на болоте?

Был и еще один веский довод немедленно отправиться во владения Болотного Лекаря. Сумерки постепенно сгущались, обещая максимум через пару часов превратиться в непроглядную ночь. Бродить в такое время суток по Зоне способны или двинутые на всю голову сталкеры, или зомбари с мутантами. Настя справедливо не относила себя ни к тем, ни к другим, ни к третьим. Она полагала, что успеет добраться до жилища Лекаря еще до наступления ночи, а потому подобрала с земли «чейзер», опустила его ствол на предплечье левой руки и быстрым шагом двинулась на северо-восток, туда, где в широкой низине среди двух возвышенностей раскинулись заросшие мхом и гниющими на корню кривыми деревцами болота.

* * *

Я держал курс на окрашенную закатным багрянцем полоску далекого леса, ожидая в любую минуту услышать грохот выстрела и почувствовать резкий и сильный удар дроби в спину. Секунды таяли одна за другой, а Настя так и не выстрелила.

«Чего она тянет?» – подумал я и, когда ждать стало уже невмоготу, обернулся. На пригорке возле сосенок никого не было, равно как и оружия на земле. Похоже, Настя приняла условия моей игры, и теперь мы из некогда любящих друг друга близких людей превратились во врагов. Как там говорят: от любви до ненависти один шаг? Верно подмечено, ничего не скажешь.