Текст книги "Финансовый кризис 2009. Как выжить"

«Революционеры» с тугим кошельком

Короли и банкиры постоянно боролись за власть. Со временем власть королей становилась все слабее, а банкиры забирали все больше реальной силы и привилегий. Они научились манипулировать власть предержащими с помощью искусственно создаваемых кризисов, которые вызвали народное возмущение, бунты и так далее. В итоге правящая династия была вынуждена идти на уступки «королям звонкой монеты».

Когда королева Мария попыталась вновь ужесточить законы о ростовщичестве, ростовщики и менялы фактически спровоцировали новый финансовый кризис. Банкиры начали придерживать у себя в сундуках золотые и серебряные монеты, не пуская их в оборот, и слабая экономика тут же пошла на спад, который удалось преодолеть лишь при следующей королеве – Елизавете I. Она первой издала указ чеканить золотые и серебряные монеты только в королевском казначействе и приказала передать вопросы управления денежной массой правительству. До этого все монеты чеканились где придется и кем придется (то есть частными лицами), их пускали в оборот, оценивая стоимость заложенного в них благородного металла (по весу серебра или золота в монете). Понятно, что банкирам пришлось не по нраву очередное покушение на их «законные» привилегии, но Елизавета была очень сильным правителем, и подняться против нее они не рискнули. Но вот брат Елизаветы, король Карл I, личность гораздо более слабая, был свергнут Оливером Кромвелем (есть данные, что его антиправительственную деятельность щедро финансировали банкиры). Как мы помним из книг по истории, причин для начала английской революции было множество, но запрещение права чеканить деньги частным лицам, на наш взгляд, стало одной из главных. Здесь мы впервые сталкиваемся с тем, что банкиры начинают финансировать революции и революционеров, используя идеи этих фанатиков в своих собственных интересах.

Итак, власть в Англии опять захватили банкиры. Именно в эту эпоху, когда они открыто управляли страной, в центре Лондона появился деловой район размером в квадратную милю – так называемый Сити, – в котором возвели свои здания крупнейшие финансовые учреждения страны. Сегодня лондонский Сити является одним из главных мировых финансовых центров.

Вскоре, пытаясь преодолеть наступившую смуту, английская аристократия восстановила на троне Стюартов, посадив на трон Карла II, сына Карла I. Но иметь дело со Стюартами банкирам тоже было непросто, и всего через 30 лет, в 1688 году, английские финансисты в доле с нидерландскими банкирами профинансировали вторжение в Англию Вильгельма Оранского, который занял английский престол.

К 1694 году Англия оказалась совершенно истощена постоянными войнами (частично финансируемыми теми же банкирами), и чиновники были вынуждены обратиться за займом… опять к банкирам. Те потребовали такие бешеные проценты, что согласиться на эти условия было равнозначно уничтожению страны. Но после долгих раздумий был найден компромисс: стороны пришли к решению о создании первого частного банка, которому официально разрешалось печатать деньги. Он вроде бы считался банком правительства и даже назывался Банк Англии, но его владельцами были частные лица.

Новый банк стал весьма успешным, начал выдавать кредиты, и скоро их масса в несколько раз превысила сумму, которая, как полагалось, была у банка в резерве. Получало в кредит эти деньги и государство, вводя в ответ прямые налоги, доходы от которых отправлялись прямо в банк.

История с выпуском необеспеченной резервами национальной валюты во имя частных интересов, к сожалению, не так уникальна, как это может показаться…

Вскоре Англия стала буквально захлебываться в бумажных деньгах. Началась чудовищная инфляция, горожане каждый день с ужасом наблюдали за тем, как меняются цифры на ценниках (происходило постоянное удорожание продуктов). В это время почему-то получила популярность выдача кредитов на любые, самые бредовые, цели. Например, один кредит был выдан на… осушение Красного моря с целью подъема со дна золота утонувшей египетской армии, преследовавшей народ израильский во главе с Моисеем!

В итоге через четыре года после открытия частного банка государственный долг Англии вырос с 1,25 млн фунтов стерлингов до 16 млн! Пытаясь расплатиться с банкирами, правительство постоянно вводило новые налоги, простые люди впадали в отчаяние, экономику лихорадило. Зато ловкие банкиры получали стабильную сверхприбыль.

Глава 2. Власть Ротшильдов

Как битва при Ватерлоо обрушила рынок. «Колониальные расписки» – первая американская валюта. Фамилия-бренд – Дж. П. Морган. Кто стравил Север и Юг? «Банда с острова Джекилла»

Мы так много говорили о власти банков, что уже пора перейти к тем, кто лично управлял и управляет грандиозной банковской системой.

Имя Ротшильдов стало синонимом несметных богатств и самим символом банковского дела. История этой знаменитой фамилии началась в немецком Франкфурте в 1743 году, когда некто Анхель Мозес Бауэр открыл свою первую скромную ювелирную мастерскую. На вывеске он изобразил римского орла на красном щите, и вскоре мастерскую, а потом и ее владельца, стали называть «Красный щит» или, по-немецки, Rotschield. Его сын Майер Анхель, унаследовавший дело, решил, что хорошая торговая марка дорогого стоит, и потому сменил свою фамилию с Бауэра на Ротшильд. Именно Майер положил начало кредитованию не только частных лиц, но и государственных чиновников. Дело это, как мы уже знаем, было весьма выгодным и приносило настолько солидную прибыль, что пятеро сыновей Майера, как только подросли, отправились в европейские столицы открывать там новые отделения конторы Ротшильда. Старший сын Анхель остался во Франкфурте, Соломон отправился в Вену, Натан в возрасте двадцати одного года открыл банк в Лондоне, Карол в Неаполе, а Яков в Париже.

Дела шли хорошо, и в 1785 году семья Майера Анхеля купила пополам с семьей банкира Шиффа пятиэтажный дом, который вскоре получил прозвище «Зеленый щит». Обе эти семьи до сих пор играют в мировых финансах далеко не последнюю роль.

Вскоре Ротшильды стали своими людьми при дворе принца Вильгельма I Саксонского, одного из мощнейших властителей Европы того времени. Роль, которую тогда играли придворные финансисты, описывать долго, лучше процитируем немецкого экономиста Вернера Зомбарта, автора изданной в 1911 году книги «Евреи и экономическая жизнь». Он писал: «Евреи XVI, XVII и XVIII веков были самыми влиятельными поставщиками войск и способными кредиторами князей, и считаю необходимым придавать этому обстоятельству первостепенное значение для всего процесса развития современного государства… Достоверно известно, что в XVII и XVIII веках не было ни одного немецкого государства, которое не имело бы при себе одного или нескольких придворных евреев. От их поддержки существенным образом зависели финансовые возможности страны».

Добавить к этому нечего, и мы не видим поводов не согласиться с Зомбартом. Стоит вспомнить и обстоятельства политической жизни Европы тех времен: сплошные войны и вооруженные конфликты. Тем не менее мирная жизнь никогда не даст банкам той прибыли, которую они получают в случае войны. Вот характерный пример. Принца Вильгельма по приказу Наполеона отправили в ссылку, и оттуда он послал гигантскую по тем временам сумму в 550 тысяч фунтов стерлингов Натану Ротшильду в Лондон, повелевая тому купить облигации британского правительства. Но Ротшильд слишком хорошо ориентировался в мире финансов, чтобы прислушиваться к приказаниям аристократа: он пустил деньги в бушующую в Европе войну, и доходность доверенной ему суммы в разы превысила возможные скромные проценты британского госзайма.

Незадолго до битвы под Ватерлоо, в 1815 году, Вильгельм потребовал деньги назад, и Ротшильды вернули их с процентами, которые и должны были быть получены за этот срок по британским бумагам. Сумму же истинного дохода, полученного с помощью принца, озвучивать не стали, чтобы не огорчать утонченного аристократа. А близким друзьям Натан как-то хвастался, что за 17 лет пребывания в Англии он увеличил те 25 000 фунтов, с которыми прибыл на остров, в 2 500 раз!

В 1815 году состояние Джеймса Ротшильда, наследника Якова и главы французского отделения семьи, оценивали в 600 млн французских франков. Объединенный капитал всех остальных банков Франции был на 150 млн франков меньше. Когда Вильгельм увидел его частное поместье, то воскликнул: «Такое даже короли себе позволить не могут! Это могут позволить только Ротшильды!» В те времена говорили: «В Европе существует только одна власть – власть Ротшильдов».

Богатство Ротшильдов росло на глазах, они никогда не ошибались в том, куда следует вкладывать деньги. В Европе им вскоре стало тесно, и они отправились осваивать новые территории. Это семейство, например, первым стало финансировать разработку кимберлитовых трубок, что впоследствии позволило им стать монополистами месторождений алмазов и золотых копей в Южной Африке. В США Ротшильды финансировали строительство железных дорог и металлургических предприятий, в итоге подмяв под себя значительную часть сталелитейной промышленности.

Но это все факты истории, а при жизни основатели клана были людьми весьма хитрыми – Ротшильды никогда не оглашали свои доходы и размеры основного капитала.

Еще одна фамилия-бренд – Дж. П. Морган. Известнейший банкир Америки конца девятнадцатого и начала двадцатого веков считался самым богатым человеком страны, его имя вошло даже в пословицы и поговорки. Однако после его смерти при вскрытии завещания выяснилось, что он владел только 19 % своего состояния. Все остальное было в собственности Ротшильдов. Как тут не вспомнить Бориса Березовского, про которого было известно, что это один из богатейших людей новой капиталистической России, но никто не мог толком сказать, чем же он все-таки владеет. На каждого ротшильда всегда отыщется свой морган…

Сегодня ежегодная прибыль семейства Ротшильдов составляет около одного миллиарда долларов. Не забывайте про историю с Морганом: это только официально озвученные цифры…

«Колониальные расписки» – первая американская валюта

Вернемся, однако, в Англию. Вы помните про долг Англии в 16 миллионов? Это были еще цветочки. А вот став Британией, страна оказалась должна своим банкам, вернее, только Банку Англии (считавшемуся, кстати, официальным банком страны, но принадлежавшему не государству, а частным лицам) уже 140 млн фунтов стерлингов!

Пытаясь хоть как-то уменьшить дикий дефицит бюджета, правительство приняло программу налогообложения американских колоний. Между тем Америка тогда была весьма бедной страной, там даже ощущался сильнейший дефицит чеканной монеты, и потому были даже выпущены «колониальные расписки», играющие роль денег, которые не были обеспечены ничем, кроме общественного согласия. Одним из инициаторов создания этой валюты был Бенджамин Франклин, автор фразы «время – деньги» и, кстати, член Российской академии наук. Он был автором ряда исследований в области электричества и даже изобрел громоотвод, на который он, понимая общественную значимость этого изобретения, отказался брать патент. Зато ему принадлежит патент на кресло-качалку.

Но мы отвлеклись. Большую часть времени Франклин проводил в Англии, и, когда английский парламент заинтересовался столь обширным процветанием колонии и попросил у Франклина объяснений, тот рассказал о «колониальных расписках». Подробности, высказанные Франклином, привели английских банкиров в бешенство. «Мы печатаем их в строгом соответствии с потребностями торговли и промышленности, – объяснял Франклин, – с той целью, чтобы товары легко переходили от производителя к потребителю. Выпуская бумажные деньги, мы контролируем их покупательную способность и не заинтересованы в том, чтобы платить кому-либо еще».

В итоге в 1764 году парламент Великобритании издал закон о валюте, в котором запрещал колониям эмиссию своих собственных денег и обязывал их платить все налоги золотыми и серебряными монетами. Как следствие – буквально за год Америка превратилась из процветающей колонии в депрессивную территорию, улицы заполнились безработными, и уровень жизни продолжал падать. Франклин писал, что колонисты «с готовностью вытерпели бы небольшое повышение налогов на чай и другие вещи, если бы Банк Англии не отбирал у колоний деньги. Неспособность колонистов забрать обратно право на выпуск своих денег из рук Георга III и международных банкиров стала первопричиной американской освободительной войны».

Вскоре вся золотая и серебряная монета оказалась в Англии, и колонисты были вынуждены вновь начать выпуск бумажных денег. Во время войны их было выпущено слишком много, и, как вспоминают, за пять тысяч тогда нельзя было купить и ботинки.

Когда 19 апреля 1775 года в Лексингтоне, штат Массачусетс, прозвучали первые выстрелы новой войны, британская система налогообложения полностью выкачала из колоний все золотые и серебряные монеты. В результате колониальное правительство было вынуждено печатать для финансирования войны бумажные деньги. В начале революции величина американской денежной массы составляла 12 млн долларов. К ее концу она достигла 500 млн долларов. Национальная валюта стала практически бесполезной. Кто-то пошутил, что за телегу денег нельзя было даже купить телегу еды.

Потому Континентальный Конгресс, собравшийся в Индепенденс Холле, Филадельфия, позволил в 1781 году Роберту Моррису открыть частный банк. Моррис весьма поднялся на военных поставках, а в Конгрессе отвечал как раз за финансы. Североамериканский Банк он создал по принципу Банка Англии – приобрел монополию на выпуск национальной валюты. Не имеет смысла описывать не совсем законные, с точки зрения простого человека (а не юриста), методы основания банка и приобретения им уставного капитала, можно сказать только одно: американская валюта продолжала падать. В итоге в 1785 году лицензию банку не продлили. Один из сенаторов, в частности, объяснял это так: «Данная организация не имеет никаких принципов, кроме алчности, и никогда не изменит своего отношения… на увеличение процветания, власти и влияния государства».

Был создан новый банк – Первый Банк Соединенных Штатов, но, что удивительно, во главе его стояли все те же лица, у детища которых была недавно отобрана лицензия!

В 1787 году руководители колонии собрались в Филадельфии, желая внести изменения в Устав Конфедерации. В итоге была принята американская конституция.

Многие видные колонисты были противниками частного банка. Томас Джефферсон, в частности, сказал: «Если американский народ позволит частному центральному банку контролировать эмиссию своей валюты, то последний сначала с помощью инфляции, затем дефляции банков и растущих вокруг них корпораций лишит людей всей их собственности. И может случиться так, что однажды их дети проснутся бездомными на земле, которую завоевали их отцы».

Другой противник банка, Губертон Моррис, в письме Джеймсу Мэдисону от 2 июля 1787 года писал: «Богатые постараются установить свое главенство и поработить всех остальных. Они всегда так поступали. И будут продолжать так делать… Они добьются своего здесь, как и везде, если мы, с помощью правительственных рычагов, не сдержим их в пределах их сегодняшних сфер влияния».

Однако банкиры сделали всё, чтобы не включить в конституцию никакого упоминания про банк, и через три года, в 1790 году, первый секретарь казначейства Александр Гамильтон предложил на рассмотрение конгресса законопроект о новом частном центральном банке. Многие считают, что Гамильтон был лишь инструментом в руках международных банкиров – он фактически снова сделал американскую банковскую систему частной. Как тут не вспомнить слова Анхеля Ротшильда: «Дайте мне право выпускать и контролировать деньги страны, и мне будет совершенно всё равно, кто издает законы».

После бурных дебатов в 1791 году конгресс одобрил законопроект, и Первый Банк Соединенных Штатов получил лицензию на 20 лет. 80 % его акций должно было находиться во владении частных инвесторов, а 20 % было передано правительству США. Правительство, дав банку начальный капитал, не могло фактически им управлять. До сих пор многие уверены, что остальные 80 % так и не были внесены: банк просто начал работать, давая ничем не обеспеченные кредиты, и вскоре новые акционеры смогли внести оставшиеся 80 %.

Уже через несколько лет американское правительство задолжало банку несколько миллиардов долларов. Франклин писал сыну, что мечтает о том, чтобы в конституцию была внесена поправка, «запрещающая правительству занимать».

Когда в 1811 году на рассмотрение конгресса был вынесен вопрос о возобновлении лицензии Банка Соединенных Штатов, разгорелась дискуссия, и конгрессмен Пи Ди Портер заявил, что если лицензия банка будет возобновлена, то конгресс фактически «…пригреет на своей груди одобренную конституцией змею, которая рано или поздно укусит эту страну в сердце и лишит ее завоеванных свобод».

Лицензия была прекращена, несмотря на то что Ротшильд, по уверению некоторых историков, грозил колонистам всеми земными карами. Через пять месяцев после этого Англия напала на США, но, поскольку по Европе разгуливал Наполеон, англичане не могли прислать на новый континент достаточно сил, и война закончилась через два года компромиссом – все сохранили статус-кво.

Впрочем, Америка в этот период интересовала банкиров лишь как перспективный рынок. Настоящие деньги делались на войне в Европе. Наполеон верно замечал: «У денег нет отчизны. У финансистов нет патриотизма и честности: их единственная цель – прибыль».

В 1803 году Джефферсон, третий президент США, и Наполеон заключили сделку. Американцы за 3 млн долларов купили у французов принадлежащие им земли (в истории эта сделка известна как «Покупка Луизианы»). На эти деньги Бонапарт снарядил армию и отправился завоевывать Европу. А давний враг Франции – Англия, вернее, Английский банк стал выдавать кредиты всем, кто был против Наполеона. Так, через четыре года 30-летний Натан Ротшильд, глава лондонского офиса, доставил во Францию партию золота, необходимую для финансирования герцога Веллингтонского, выступавшего из Испании.

Вскоре под давлением союзнических войск Наполеон отрекся от престола и был сослан на остров Эльба. Однако уже через год он оттуда сбежал, а войска, посланные его поймать, услышали пламенную речь бывшего полководца и единодушно перешли на его сторону. Наполеон начал собирать новую армию, но очень скоро был разбит под Ватерлоо.

До сих пор историки не могут прийти к однозначному выводу, кто же финансировал вторую кампанию Бонапарта. Одни считают, что деньги в сумме 5 млн фунтов стерлингов пришли из Банка Англии, другие утверждают, что это был кредит банковского дома Губерта в Париже. Но как бы то ни было, не будь банков – не случилось бы Ватерлоо и гибели тысяч людей. Банки в те времена имели обыкновение финансировать обе стороны, беря с них обещание, что победитель также оплатит и долги проигравшего.

Хотя Веллингтон и разбил войско Наполеона, в выигрыше снова оказался Ротшильд. Его агент Роквуд наблюдал за битвой. Как только стало ясно, что Наполеон разгромлен, агент мгновенно переплыл пролегающий неподалеку Ла-Манш, и Ротшильд узнал исход битвы на сутки раньше, чем в Англию прибыл курьер Веллингтона. Ротшильд давно собирался «навести порядок» на английской бирже, и это был великолепный шанс. Все знали, что у Ротшильдов прекрасно поставлена информация, и ждали от него каких-либо действий. Ротшильд в тот день был весьма печален, долго просидел на бирже молча, а потом махнул своим помощникам рукой: «Продавайте все!» Все стали скидывать английские бумаги, а агенты Ротшильда их скупать, причем за цену во много раз меньшую, чем они только что их же продали.

Рынок рухнул, в Англии начался кризис.

Ротшильды получили сверхприбыли.

Они получили контроль не только над рынком акций, но и, по многим источникам, над Банком Англии. Интересно, что через сто лет потомки Ротшильдов подали в суд на автора книги по финансовой истории, рассказавшего эту историю. Но, однако, суд потомки великого финансиста проиграли.

Спустя некоторое время Ротшильды получили контроль и над созданным в 1816 году Вторым Банком США. Он также имел 20 % акций в собственности правительства (остальные были у частных акционеров). Американцы снова повторили, или их вынудили повторить, ошибку, которая недавно была с таким трудом исправлена. И тогда Ротшильды завладели буквально половиной мира. Недаром XIX век получил название «века Ротшильдов».

В американской экономике снова началось чередование взлетов и падений, столь выгодное банкирам и настолько же не устраивающее простое население. Противники банка выдвинули на пост президента Эндрю Джексона, и, несмотря на всё финансовое могущество Ротшильдов, он был избран на выборах 1828 года. Но лицензия банку была выдана до 1836 года, и потому Джексон, хотя и проводил обширные экономические реформы, непосредственно с банком сделать ничего не мог. Однако ошибку совершил сам банк. Ожидая, что президент не решится войти с ним в открытый конфликт, он подал законопроект о продлении лицензии. Конгресс, готовый проголосовать «за», получил вето президента. Джексон писал: «От щедрот нашего правительства воздается не только нашим гражданам. Более чем на 8 млн долларов акций центрального банка принадлежит иностранцам… Что опасней для нашей свободы и независимости, чем банк, который по своему происхождению так мало связан с нашей страной? <…> Отдать банку на откуп нашу валюту, распоряжение бюджетом страны и держать тысячи наших граждан в зависимости от него… гораздо более масштабный вызов и грозная опасность, чем противостояние военной мощи противника. <…> Если политика правительства сведется к концепции равной защиты своих граждан, то, как дождь льет одинаково для всех, так равномерное распределение государственных дотаций на сильных и слабых, на богатых и бедных станет несправедливым благом. В законе, представленном мне, видится широкое и неоправданное отступление от этих справедливых принципов».

После этого Джексон понял, что теперь просто обязан идти на второй срок. Он стал первым президентом США, который отправился по стране с предвыборным турне. Его предвыборный лозунг, кстати, был таким: «Джексон и никакого центрального банка!»

Противнику Джексона сенатору Генри Клейну банк выделил на предвыборную кампанию 4 млн долларов. Но Джексон выиграл.

Первое, что он сделал, – начал переводить правительственные деньги со счетов Второго Банка США в более надежные кредитные организации. Но секретарь казначейства отказался подчиниться президенту. Был назначен новый секретарь, но и тот заявил, что не будет выполнять указаний Джексона. И лишь третий, Роджер Тейни, 1 октября 1833 года начал переводить средства со счетов Второго Банка США. Председатель банка Николас Бидл надавил на конгресс, и тот опротестовал назначение Тейни. Обрадованный этим, Бидл пригрозил, что, если президент будет лезть в дела банка и не продлит лицензию, банкиры в силах устроить в США экономическую депрессию:

– Ничто, кроме всенародного бедствия, не произведет впечатления на конгресс… Единственная наша гарантия безопасности – четко следовать политике жесткого сдерживания (денежной массы)… и я не сомневаюсь, что это приведет к продлению лицензии банка.

Угрозы были исполнены – банк сократил объем денег в обращении, отказался выдавать кредиты и потребовал срочного возвращения старых. В США наступила глубокая экономическая депрессия. Всю вину Бидл свалил на Джексона, и того проклинали в каждой газете и на каждом углу. Через месяц конгресс собрался на сессию, которая получила название «панической», и Джексону был объявлен импичмент.

Однако сторонники Джексона приложили массу усилий, чтобы вывести Бидла на чистую воду. Были, в частности, найдены свидетели его публичных угроз обрушить американскую экономику. В итоге палата представителей проголосовала против продления лицензии банка, а специальная сенатская комиссия по расследованию причин экономического кризиса постановила, что виноват банк.

Кстати, Бидл отказался предоставить комиссии бухгалтерские книги и не разрешил провести инспекцию счетов.

8 января 1835 года Джексон погасил последнюю часть национального долга, а 30 января 1835 года в него стреляли. Покушение было неудачным, стрелок был признан слабоумным и оправдан. Позже он утверждал, что его наняли «люди из Европы», пообещавшие ему судебное оправдание.

В следующем году лицензия у банка кончилась, Бидл был арестован, предстал перед судом по обвинению в мошенничестве, но был оправдан.

Джексон дожил до 77 лет и любил говорить, что главное достижение его жизни – ликвидация банка.